Приключения поваренка Бублика Галанина Юлия

Глава двенадцатая

Военное положение

Половина команд прошла первый тур.

Акватика попала в их число, – это объявил Император прямо на площади, сразу как рассвело.

Счастливые победители отправились спать, проигравшие пошли упаковывать вещи.

Новость же, которую узнали после радостной победы акватиканцы, была ужасной: пока шёл турнир, а потом праздник, кто-то проник в коровник, где стояла корова Сметанка и чем-то её опоил.

У Сметанки пропало молоко, а значит, команда лишилась сливок и масла для кремов, сыворотки для блинчиков, молока для утреннего какао.

Хорошо ещё сама Сметанка осталась жива, – не пошли утром безжалостная тетушка Гирошима подвернувшегося ей под руку повара в оранжевом платке, чтобы срочно надоить парного молочка для больного Мажордома – и корову бы не удалось спасти.

Крик повара, прибежавшего из коровника, поднял всех, даже самых крепко уснувших.

– Сметанку отравили! – кричал повар, тарабаня в дверь лазарета. – Скорее, скорее, тётушка Гирошима!

– О Господи, Великий Торакатум! – ахнула тётушка Гирошима, сидевшая около Мажордома и кормившая его манной кашей с ложечки. – Этого ещё не хватало!

И она, вручив осоловело глядящему на стену Мажордому ложку, поспешила с поваром в коровник, сказав Бублику на ходу:

– Достань из крайнего сундука зелёный мешочек и догоняй меня!

Бублик побежал в соседнюю комнату, а Мажордом, надув губы, как обиженный ребенок, стал ковыряться в миске с манной кашей.

Комната, которую тётушка Гирошима превратила в кладовую для багажа, напоминала каморку Бублика, только решётка на окне была куда массивней и просветы между прутьями больше.

Бублик, как ни торопился, не удержался, подскочил к окну и высунул голову сквозь прутья решётки.

Отсюда, со второго яруса, было хорошо видно, как бежит по двору тётушка Гирошима, как скачет на одной ноге потерявший шлёпанец Главный Повар, как несутся к коровнику одетые наспех повара и посудомойки.

Бублик стало стыдно, что все бегут спасать Сметанку, а он глазеет. И он убрал голову. Но успел заметить, что пониже окна башню опоясывает узенький парапет.

“И под моим окном такой же был, в той комнате!” – вспомнил Бублик. “ – Вот как они держались, когда пилили решетку”.

Он дёрнул крышку ближнего к себе сундука, рассудив, что он и есть крайний (к окну). Крышка сначала пошла, а потом застопорилась. Бублик дергал, дергал, – но сундук не поддавался, словно кто-то держал изнутри.

“Да ведь крайним может быть и другой сундук!” – сообразил Бублик – “Тот, что у стены”.

Он бросил неподатливый сундук у окна и дёрнул крышку того, что стоял у стены. Здесь открылось легко, Бублик быстро нашёл зелёный мешочек и побежал догонять тётушку Гирошиму.

Целительница отпаивала отравленную Сметанку, чуть ли не вёдрами вливая в неё противоядие.

Корова так ослабла, что не могла сама стоять, ноги ее разъезжались.

Повара с двух сторон поддерживали её под бока, пока тётушка Гирошима промывала Сметанке желудок.

– Это заговор! – мрачно говорил Главный Повар, сидя на перевернутом корыте. – Всё одно к одному. Книгу украли, корову отравили. А помните, как придирался таможенник? Похоже, это Император нам гадит. Всё на нем сходится: и таможенникам он приказал наши продукты не пропускать, и воров подослал – в собственном-то дворце это раз плюнуть. А когда мы все равно первый тур прошли, решил по самому дорогому ударить… У нас с прошлого удоя молоко осталось? – спросил он.

– Откуда? – ехидно переспросила тётушка Гирошима, осторожно массируя Сметанке живот. – Вы вчера с вашим тортом всё, что было, извели. Чуть-чуть оставалось, я на нем кашу Мажордому сварила.

– Нашли на кого молоко переводить! – возмутился Главный Повар. – Он наверняка в сговоре с Императором.

– Успокойтесь! – рявкнула тётушка Гирошима. – Заявляю вам при свидетелях: если помчитесь со скалкой пугать Императора, как напугали бедного Мажордома, то даже не надейтесь, что я потом помещу его в наш лазарет!

– Я не буду его пугать, ещё чего! – возмутился Главный Повар. – Я его убью!

– Ти-хо! – по слогам сказал тётушка Гирошима. – Ещё одно слово не по делу – и получите профилактическую клизму вместо Сметанки.

Повар засопел, но угрозы тётушки Гирошимы испугался: она вполне могла сделать, то, что грозила.

Помолчав, он сказал:

– По делу. Объявляю военное положение. Будем дежурить каждую ночь у продуктов.

– Хорошая мысль, – милостиво согласилась тётушка Гирошима.

К военному положению Главный Повар подошёл со всей серьёзностью: разбил поваров на пары и установил круглосуточный график дежурств.

Поварята и посудомойки – первые по малолетству, а вторые по полной неспособности к защите чего-либо – были освобождены.

Теперь под неусыпным наблюдением находились: кладовая, погреб с ледником, курятник и коровник.

Чтобы попасть в них, надо было получить разрешение от Главного Повара, самолично им написанное. В разрешении обязательно должно было указываться, зачем идет в охраняемое место посетитель, что он там собирается делать и что может вынести.

Только тётушке Гирошиме Главный Повар дал разрешение проходить в коровник без разрешения.

Но вид при этом у него был донельзя кислый.

Впрочем, тётушку Гирошиму кислый вид Главного Повара не огорчил и не расстроил, – она небрежно кивнула и пошла по своим делам.

А на Бублика снова попытались напасть…

Это произошло вечером, перед ужином, когда Главный Повар отправил Бублика в кладовую, выдав клочок бумаги, на котором было торопливо начерчено, что должен взять “поваренок по прозвищу Бублик” к ужину.

Принести надо было немного: на кухне продуктов хватало, Главному Повару понадобился лишь круг сыра, чтобы заправить тертым сыром макароны, да запечатанный горшочек с острой приправой, сделанной из смеси перцев: жгучего, сладкого и душистого.

Времени до ужина оставалось мало, макароны уже доваривались, – и Главный Повар в спешке отправил Бублика в подвал налегке, с одним клочком бумаги.

В подвалах под дворцом столицы Архипелага мог запросто поместиться Замок Акватики: чем глубже в землю, тем ровнее температура, и поэтому в подземных хранилищах удобно хранить продукты. Дворцовые подвалы, похоже, способны были вместить на хранение всё продовольствие архипелага.

Бублик добрался до кладовой, отведенной Акватике, минут за десять.

Возле дверей скучали два повара, коротая время за игрой в карты на щелбаны.

Они очень обрадовались пришедшему.

– Привет, малец!

Бублик кивнул и подошёл поближе.

– А, это ты, языкастый, – узнали и разочаровались повара. – Ну вот, даже распросить тебя не о чем. Ладно, давай “распоряжению” от Главного, хо-хо.

Бублик отдал бумажку.

– Значит макароны с сыром на ужин, – сразу угадали по продуктам повара. – Ну, если нас сменят, а макароны будут уже остывшие, кое-кому не поздоровится. Так и передай. Хотя, как ты без языка-то передашь… Ну ладно, иди бери, чего надо.

Бублик зажал сыр под левую мышку, горшок взял в правую руку. Потом переложил сыр под правую мышку, горшок ухватил левой рукой. И горько пожалел о том, что не разжился никакой корзинкой, в которую можно было все уложить.

Тяжелый сырный круг выскакивал, горшок пришлось нести, держа за горлышко растопыренными пальцами, и он тоже норовил вырваться.

Пройдя около трети пути, Бублик понял, что так он продукты не донесёт. Подумав, поставил на голову круг сыра, а сверху на сыр водрузил горшок. Получилась пирамида, но зато теперь можно было одной рукой поддерживать сыр, а другой – горшок. Только идти надо было ровно и держать спину прямо.

Бублик семенил мелкими шажками по завиткам коридоров подземелья, как вдруг на одном из закруглений кто-то из-за угла стукнул его палкой по голове.

Точнее, хотел по голове, – удар пришёлся по горшку и сыру. Горшок разбился вдребезги, залив все вокруг остропахнущей приправой, сыр упал на пол.

Самого Бублика удар не оглушил, как рассчитывал прятавшийся за углом, но в голове все равно зазвенело.

А тот, кто стоял за поворотом, решил, что Бублик готов.

Закутанная фигура выскользнула из-за угла, и не успел оглушённый Бублик придумать, что же делать, как незнакомец попал ногой в лужу разлитой приправы, прямо на скользкий кусочек сладкого перца, разъехался и грохнулся навзничь.

Бублик задал стрекача, заметив лишь, что лежащий человек был высоким и совершенно ему, Бублику, незнакомым.

Это было странно: когда тебя палкой по голове старается огреть знакомый, понять ещё можно, мало ли чем ты ему не нравишься.

Но если незнакомец стоит за углом с дубиной наготове и лупит ею по горшкам с приправой, – это непонятно и загадочно!

Когда заляпанный Бублик влетел на кухню, все сразу поняли, что на ужин макароны будут без сыра. Да ещё и остывшие.

В прежнее время Главный Повар, не разбираясь, отвесил бы растяпе-поваренку оплеуху, но теперь, во время военного положения, он готов ко всему.

И поспешил в кладовую.

Повара побежали вслед за ним и Бубликом.

Но в подземелье на месте нападения остались лишь круг сыра, липкая лужа на полу и черепки горшка.

Человека там уже не было, а масляные, пахнущие приправой следы уходили в глубину закоулков без света и видимых ориентиров.

Акватиканцы немножко прошли по следам, но испугались незнакомой путаницы коридоров и решили вернуться.

– Убёг он стервец, давным-давно. Не догоним, – сделал вывод Главный Повар, важно осмотрев напоследок следы в лупу, оставшуюся сиротой после кражи записной книжки.

Это действие ему очень понравилось, и он еще раз осмотрел следы.

– Хорошая приправа и перец аккуратно порезан. А вот укроп я бы получше измельчил, – добавил он существенное дополнение к выводу.

Когда все вернулись на кухню, Главный Повар осмотрел в лупу давно остывшие макароны и сказал:

– Так, так. Поверхность неровная, тесто было плохо вымешано. Какая смена делала?

За давностью никто и не припомнил, кто несколько месяцев назад делал именно эти макароны, но у большинства поваров появилась личная претензия к неизвестному похитителю: ну почему он, подлец, не мог вместе с книжкой рецептов и лупу заодно украсть? Нехороший человек, плохой специалист!

Чтобы Главный Повар не успел высмотреть ещё чего-нибудь, все дружно принялись за еду.

Бублик же ел свою надоевшую кашу и чувствовал, что страшно устал.

Ну, кому он понадобился, что от него хотят, почему на него охотятся?

Хорошо Главному Мажордому, он не то всерьез расхворался, не то делает вид, что до сих пор от встречи с Главным Поваром опомниться не может, – спит себе спокойно день-деньской в лазарете, да манную кашу с ложечки ест.

Вспомнив про манную кашу, Бублик почувствовал, что устал не так страшно.

Лучше самому есть надоевшую кашу, чем ждать, когда её тебе в рот ложкой запихнут.

Глава тринадцатая

Второй тур

Неприятности Главного Повара только раззадорили.

– Мы докажем этим подлецам, что чихать на них хотели! – заявил он наутро, в день второго тура. – И без молока стряпать умеем, не на тех напали!!!

В глазах Главного Повара загорелся чуть безумный огонь вдохновения.

Направляемые его неуемной энергией, повара состряпали без единой капли молока нежнейшие пирожные из слоеного теста и украсили воздушным белковым кремом. На вид пирожные получились настолько легкими, что, казалось, дунь, – и они упорхнут.

Повара с удивлением смотрели на дело рук своих, недоумевая, как же у них получилось такое чудо.

В круглом зале лакеи готовили столы для пирожных.

Теперь, когда проигравшие в первом туре покинули Архипелаг и из зала убрали их гербы и знамена, сектора-ломтики оставшихся команд стали толще. Победители завешивали освободившиеся места своими штандартами, полотнищами и вымпелами. Столы ставили посвободнее, скатерти на них стелили побольше и драпировали их попышнее.

Мажордом, хоть и отказывался покидать лазарет, чувствуя себя в безопасности только под защитой тётушки Гирошимы, немножко ожил. И принялся командовать своими людьми на расстоянии.

Лакеям пришлось постоянно бегать в лазарет и получать ценные указания на предмет того, какие скатерти постелить, какие салфетки положить, какие вазочки поставить.

Но сначала Главный Мажордом потребовал, чтобы принесли одно из испечённых пирожных. Он хотел попробовать его и решить, какого цвета скатерти подойдут.

Главного Повара требование возмутило до глубины души.

– Моих пирожных этот проходимец получит только через мой труп! – гаркнул он на лакея, передавшего слова начальства. – Отказываю! Ни шиша он не попробует! По мне, так пусть на голом столе стоят!

Кухня приуныла.

Тётушки Гирошимы, которая объяснила бы Главному Повару, что его слова и дела – это самодурство, не было. Но даже поварята понимали: без красивой скатерти пирожным победить будет сложно.

Ничего не поделаешь: пришлось совершить кражу прямо из-под носа Главного Повара.

Тот принялся демонстративно пересчитывать пирожные, но только он отвернулся, первый помощник выдернул из кучи непересчитанных одно, спрятал за спину и тихонько передал лакею. Лакей на цыпочках удалился.

Попробовав шедевр, Мажордом велел, чтобы нижние скатерти постелили нежно-голубые, верхние – снежно-белые, а салфетки те, что с кружевной каймой.

Он был тоже мастер своего дела.

Второй тур Акватика проходила победно, это было видно уже во время представления блюд.

Успех обещал был громким даже потому, что на туре объелось ещё два советника Императора и объелись они как раз пирожными Главного Повара.

Главный Повар королем сидел на кухне и сиял, а тётушка Гирошима хмурилась: ведь спасать объевшихся вызвали снова её.

– Только добро переводим! – ворчала она. – Не буду им микстуру давать, пусть касторку пьют. Бочонок большой, на всех хватит.

Она погладила бок кувшина, в котором уже было налито касторовое масло.

– Что вы, тётушка Гирошима! – ужаснулся Главный Повар. – Вы хотите дать людям, от которых зависят результаты голосования, касторку?! Да мы же завтра вылетим с треском отсюда! У них вкус касторки вкус пирожных перебьёт. Великим Торакатумом вас заклинаю – не давайте им касторки! Дайте им вашего замечательного средства, мощного, мягкого, приятного на вкус!

– Ага, значит так? Хорошо. Извинитесь перед бедным господином Астронотусом, – тогда буду лечить их микстурой, а не касторкой, – сразу же поставила жёсткое условие тётушка Гирошима.

Главный Повар засопел и завздыхал. Извиняться ему до смерти не хотелось.

Тётушка Гирошима молча взяла кувшин с касторкой.

– Ладно, ладно, – сдался Главный Повар. – Пойдёмте к этому извергу.

И они пошли в лазарет.

Увидев Главного Повара, Главный Мажордом побелел и стал искать взглядом какое-нибудь оружие, которым можно оборониться от врага.

Главный Повар нагнул голову и, глядя в пол, пробубнил:

– Кто старое помянет – тому глаз вон. Извините, господин Мажордом, я был не совсем прав, подозревая вас. Прямых улик против вас пока нет.

– Что этот сумасшедший от меня хочет?! – испуганно воскликнул Главный Мажордом. – Прямых улик?

Ничего похожего на оружие он не нашёл и почувствовал себя совсем плохо.

– Он извиняется, – пояснила тётушка Гирошима. – И говорит, что был не прав. И просит прощения. Да, господин Главный Повар?

– Да, – выдавил красный, как ошпаренный рак, Главный Повар и сбежал из лазарета.

– Это он при вас говорит, госпожа Гирошима, – капризно сказал Главный Мажордом. – А выйди я только из лазарета – затопчет меня в коридоре или скалкой по стене раскатает. Я лучше у вас поживу. Тут тихо. Да и сосед спокойный, молчаливый, – хихикнул он.

– Как знаете, – сухо сказала тётушка Гирошима, поменяла кувшин с касторкой на кувшин с микстурой и пошла к объевшимся.

А Бублик просидел весь второй тур под столом, прикрытый складками роскошных голубых и белых скатертей.

И просидел не по собственному желанию.

Когда стол Акватики был готов, Бублик улучил свободную минутку и пошёл взглянуть на столы других команд-участниц.

Там было на что посмотреть – водопады прозрачных конфет и барханы песочных печений не умещались на столешницах. Трепетно дрожали в хрустальных вазах нежные десерты. Облачками застыли белопенные меренги.

Бублик обошёл кругом весь зал и почти добрался до своей команды, когда увидел, что на громадном столе Ньямагола, покрытом алой, украшенной вышивкой скатертью, сидят посреди россыпи хрустящих печеньиц окончательно обнаглевшие Скряг и Солонка.

И уплетают печенье за обе щеки, причем Скряг молотит всё подряд, а Солонка выбирает самые красивые. Под прикрытием золотых ваз и розовых салфеток хвостатых грабителей пока не видно.

При мысли, что крыс вот-вот заметят и вполне заслуженно разорвут на мелкие клочки, Бублик похолодел, и шагнул к столу.

Скряг и Солонка увидели его, бросили печенье, быстро съехали по жёстким складкам парчовой скатерти на пол. И спрятались под стол.

Молча ругаясь всеми плохими словами, которые знал, Бублик бросился за ними.

Скряг и Солонка отнюдь не чувствовали себя виновными, – они дождались, пока Бублик заберется в укрытие, а потом, не спеша, перетащили хвосты из-под стола Ньямагола под стол Акватики.

Бублик, на четвереньках, переполз за ними.

Тут начался второй тур.

Крысы легко выскользнули из-под стола и исчезли.

А Бублику пришлось затаиться и тихонько сидеть, ожидая, пока народ схлынет и можно будет сбежать.

Он утешал себя тем, что думал:

“Зато вытирать вымытые вилки сегодня не придется!”

И, сидя под столом, слышал, как ходил по залу Император, пробуя блюда, как спорили его советники, а особенно злобствовал Канцлер.

Про пирожные Акватики Канцлер сказал так:

– Ну и гадость! Липкие, приторные и куча крошек после них. Фу! Мое мнение – выставить команду вон!

Счастье Канцлера, что Главный Повар никогда не узнал об этих словах: иначе не миновать бы Канцлеру знакомства с поварской скалкой.

Но другим пробователям пирожные понравились и большинством голосов они согласились пропустить Акватику в третий тур.

На том и порешили.

Бублик облегчённо вздохнул.

И тут кто-то завопил не своим голосом:

– Крыса!