Свой против своих Незнанский Фридрих
Оглянувшись, Дмитрий увидел небольшую компанию: двоих юношей и трех девушек. Одна из них сразу бросилась в глаза – в белой панамке, голубых шортиках, оранжевом топике с тонкими бретельками.
– Вы что-то разыскиваете? Может, я вам помогу, – предложил он.
– Ой, вы говорите по-русски! – обрадовалась белая панамка. – Мы никак не можем найти гостиницу «Ионис».
– Есть такая, – сказал Дмитрий. – Я знаю, где она. Только объяснить, как к ней пройти, невозможно – так сильно нужно петлять. Если вы не против, могу проводить.
– Неудобно отвлекать вас.
– А я, можно сказать, просто совершаю променад. Болтаюсь без всякой цели. Так что с удовольствием пройдусь вместе с вами.
По пути разговорились. Дмитрий в двух словах рассказал о своей фирме. Молодые люди оказались москвичами, прилетели только вчера, пробудут здесь неделю, до следующей субботы.
– Не-е, орлы, я так не могу, – пробасил вдруг один из парней. – Дмитрий отнесся к нам по-человечески. Так и мы тоже должны к нему по-человечески.
– Что ты имеешь в виду? – спросила самая высокая девушка.
– А то и имею, что нельзя нарушать обычаи предков. Не нами они выдуманы, не нам их и нарушать, – ответил парень.
С этими словами он извлек из своего рюкзака бутылку «Гжелки» и набор пластмассовых стаканчиков. Компания проходила мимо домика с живой изгородью, возле которого стояла простенькая деревянная скамейка. Парень, представившийся как Валера, разлил водку по трем стаканам, девушки пить отказались. Дмитрий тоже хотел отбояриться: мол, и без того жара несусветная, однако оба парня настаивали, да и белая панамка с интересом следила за тем, чем кончится их легкое препирательство. Еще подумает, чего доброго, что я не мужчина. «Давай, давай, давай, – поторапливал Валера. – Надо поскорей с этой водкой разделаться. А то люди пойдут, решат, что русские туристы средь бела дня пьянствуют».
Чокнувшись с парнями и сделав приветственный жест девушкам, Дмитрий залпом осушил свой стаканчик. И ничего страшного – жарко не стало, а вот настроение очень даже улучшилось, к тому же белая панамка, ее звали Жанна, взяла его под руку, объяснив: «А то я могу споткнуться об эти плиты».
Пройдя один квартал, девушки подняли бунт.
– Это что же получается! – говорила толстушка Настя, обращаясь к мужской половине компании. – Вы тут вовсю веселитесь, водку пьянствуете. А бедные девушки, можно подумать, не отдыхать приехали. Мы хотим вина!
Они уселись на веранде первого попавшегося ресторанчика и заказали два кувшина местного розового вина. Потом Валера и второй парень, Костя, захотели попробовать местный коньяк…
Дмитрий вдруг с удивлением обнаружил, что спал он не раздеваясь – в рубашке и бермудах, спасибо хоть сандалии скинул. Какая-то часть вчерашнего вечера начисто выпала из памяти. Как он проводил москвичей до гостиницы, как сам добирался до дома – ничего этого не помнил. Все-таки, кажется, не он их проводил, а они его довели до дома. Причем, кажется, Жанна. Но почему тогда она не осталась? Неужели вернулась потом одна? Могла заблудиться. Наверное, ей было противно иметь дело с таким пьяным. Он ведь вчера лыка не вязал.
Да, но как же он спал в бермудах и ему не мешал лежащий в кармане мобильник. Дмитрий запустил руку в карман – аппарата не было. Приподняв голову, обозрел близлежащие поверхности – телефона нет как нет. Неужели украли? Интересно, а деньги? Деньги тоже свистнули?
Саврасов выудил из заднего кармана бермудов кожаный бумажник. Какой-то части наличности не было. Тут вспомнилось, что в одном из ресторанов он расплачивался, это точно. В том, где возле входа росли лимонные деревья. Жанне захотелось сорвать свежий лимон, только она не смогла до него дотянуться. Тогда Дмитрий совершил рыцарский жест и сорвал лимон, однако не удержался на ногах и, падая, задел столик, сбив при этом графин и тарелку. Естественно, те вдребезги. Чтобы не уходить, позорно расплачиваясь за разбитую посуду, Дмитрий пригласил всех за стол, заказал какие-то коктейли, сказав официанту, чтобы посуду включили в счет. Да-да, расплачивался сам. Все пластиковые карточки на месте. Их у него десять, в каждой прорези бумажника по одной, все на месте. Значит, его не обокрали, а мобильник, скорей всего, он просто выронил. Кажется, вчера даже не успел позвонить в Германию Маргарите, та, наверное, волнуется.
Сейчас можно было бы пройти по местам боевой славы, вдруг аппарат найдется. Да вот незадача – у него из головы начисто вылетел вчерашний маршрут. Где его черти носили! Что-то помнит, хотя бы тот же ресторан с лимонами. Кажется, в нем был их последний привал, но ведь оттуда до дома можно добраться десятком путей, к тому же телефон он мог потерять еще раньше.
Интересно, как теперь разыскать эту Жанну? Симпатичная девушка. Не вульгарная, что ему очень нравится, не злоупотребляет косметикой, стильная стрижка. Однако в глазах бесенята так и прыгают, чувствуется, темпераментная девчонка, жаль, вчера дело не выгорело. Так ведь сам виноват. Пьянство – это большое зло.
Дмитрий еще раз пошарил по карманам. Может, она оставила какую-нибудь записку. Нет, ничего подобного. Придется зайти в гостиницу «Ионис», не сегодня, конечно. А может, и сама явится. Она же его провожала, наверное, помнит квартиру. Правда, скорей всего, после вчерашнего он ей противен. Хорош фирмач, скажет, назюзюкался как сапожник, лыка не вязал.
Что же ему теперь делать – встать или поваляться в постели? Без долгих проволочек Дмитрий решил, что целесообразнее еще полежать. Вставать неохота, нет сил добраться до ванной, чтобы принять душ. Поэтому нужно остаться в горизонтальном положении и терпеливо дожидаться того момента, когда можно будет встать и выйти из дома. А для этого сперва необходимо привести себя в божеский вид, морда-то небось мятая. То есть нужно все-таки подняться, принять прохладный душ, побриться, без омерзения взглянуть на свое отражение в зеркале – и лишь после этих процедур можно выйти на улицу. Потом дойти до первой забегаловки, дербулызнуть холодного пива. Однако такое счастье маячит где-то на горизонте, далеко-далеко. Пока же задача номер один – как следует отлежаться. Хорошо, что сегодня воскресенье, мать не позвонит. Она звонит только из банка. Зачем тратить свои деньги, когда можно казенные. Вот Маргарита из Регенсбурга сегодня позвонить может, они же вчера не разговаривали. Значит, придется покупать новый мобильник. Сплошные расходы. Потом всем сообщать свой новый номер, это такая морока. У него регулярные разговоры то с Москвой, то с Нью-Йорком…
Вот до чего доводит проклятое пьянство. Сегодня выпьет пива – и больше в рот ни капли! Решено.
Глава 8
Служили два товарища
Поздно вечером Алексей Михайлович дозвонился до родителей Сурманинова. Их имена-отчества были указаны в анкете, поэтому, услышав в ответ женский голос, следователь попросил к телефону Николая Максимовича. О гибели сына лучше сообщить отцу, чем матери. Все-таки мужская психика повыносливей женской. Однако ненамного – чувствовалось, как после сообщения Курточкина собеседника охватила слабость. Правда, он тут же попытался взять себя в руки, выяснил, где находится морг, сказал, что они с женой незамедлительно поедут туда.
Обстоятельный разговор с родителями Курточкин в любом случае отложил на потом – побеседует после похорон. Да и вряд ли они знают что-нибудь про рабочие дела сына. Не такое уж благополучное было у охранника положение, чтобы слишком откровенничать с матерью и отцом. Скорее нужно позондировать почву вокруг компаньона. Если у них был совместный бизнес, затем пошли обиды и упреки, то кто знает, до каких масштабов они могли разрастись.
Алексею Михайловичу с первых шагов понравилась манера работы Турецкого. Вот бы перейти к нему на работу. Для этого, конечно, стоит постараться разработать сурманиновскую версию предельно тщательно. Пока же он у Александра Борисовича, можно считать, на испытании. Ведь ему поручили второстепенную линию. Скорей всего, основным субъектом покушения была банкирша. Если же окажется дело в Сурманинове, тогда работа следственной группы благодаря ему, Курточкину, быстро завершится. Однако на такое везение рассчитывать трудно. От отрицательного результата польза будет лишь одна – остальным не придется отвлекаться на побочные линии, можно сконцентрировать все усилия на главном направлении.
Алексей Михайлович решил подъехать в Лучинск. Не мешает узнать характеры этих двоих людей, Сурманинова и Стебелькова, бывших приятелей, компаньонов, затем рассорившихся. Интересно, как далеко зашла их вражда.
В паспортном столе городского отдела милиции Курточкину быстро нашли их прежние домашние адреса, объяснили, как добраться до завода, на котором оба работали.
– Если у них был кооператив, – подсказал начальник, – зайдите потом в городскую администрацию, в отдел по потребительскому рынку и лицензированию. Может, там о них более свежие сведения.
Завод уже стал не тот, что был лет десять назад, когда на нем работали Сурманинов и Стебельков. Другой директор, другое все руководство. За это время происходило столько внутренних реорганизаций, что невозможно было сказать, где именно трудились бывшие приятели. Директор искренне хотел помочь следователю. Вместо того чтобы отфутболить его к своим заместителям, он сам одних людей вызывал, другим звонил – и в конце концов обнаружил человека, который почти год проработал бок о бок с друзьями.
– Только я один такой дурачок остался, – весело предупредил Павел Олегович, знакомясь с Курточкиным. – Все давным-давно отсюда смотались.
Узнав о гибели Сурманинова, он повздыхал, участливо покачал головой. Низенький, тщедушный человек с зычным голосом, Павел Олегович Ульянцев хорошо помнил своих младших коллег. Ничего предосудительного сказать про них не мог. Сурманинов принадлежит к породе тех, которые медленно запрягают, да быстро едут. Тугодум, однако человек далеко не глупый. У Стебелькова более шустрый ум, к тому же у него высшее образование и научная степень, кандидат технических наук. Поэтому в их паре, разумеется, он был ведущим, а Максим ведомым.
– Однако, кажется, именно Сурманинов организовал первый кооператив, куда потом перешел Стебельков.
– Как ни странно, да. Только стороннему наблюдателю все равно было ясно, что в таком тандеме Сергей постепенно выйдет на первые роли. Он по натуре лидер. Максим же не тот человек, чтобы руководить, координировать действия других. У него может появиться оригинальная идея, однако разрабатывать ее, кропотливо выращивать из крошечного ростка дерево – это не по его части.
– Ну а характер мстительный?
– Пожалуй, да, – подумав, ответил Ульянцев. – Только что с того. Не он же кого-то убил, его убили.
– А Стебельков человек мстительный?
– Вот этот – нет. Да и кому ему мстить, по гамбургскому счету? Сергей – талант, каких мало, к тому же вожак, у него все легко получалось, в своем деле он Моцарт…
Завод находится на окраине Лучинска, а городская администрация – в центре. Однако масштабы тут другие, нежели в столице. От заводской проходной дошел туда Алексей Михайлович за двадцать минут – и это с учетом того, что по пути остановился выпить бутылочку пивка.
Главным специалистом по потребительскому рынку и лицензированию оказалась типичная чиновница Ангелина Степановна: женщина средних лет, изрядно располневшая от сидячей работы и испортившая на ней зрение. Услышав от следователя про гибель Сурманинова, шумно вздохнула:
– Вот до чего денежки доводят. Многие мои подопечные гибнут. У предпринимателей житье не сахар.
Аккуратисткой Ангелина Степановна была необыкновенной, все бумаги в полном порядке, разложены по папочкам, каждая из которых находится на своем месте. Она показала архивные документы, подтверждающие частнопредпринимательскую деятельность обоих. На всякий случай Курточкин, чтобы не переписывать все цифры и даты, сделал для себя ксерокопии.
Сурманинов, кроме выпускавшей наклейки для ранцев «Радуги», ничего больше не регистрировал. У Стебелькова раньше было четыре общественных туалета в городе. Переехав в Москву, три он продал, в одном оставил за собой контрольный пакет акций.
Покинув администрацию, Алексей Михайлович посетил дома, где раньше жили Стебельков и Сурманинов, поговорил с соседями. О первом из них отзывались очень хорошо: веселый, спокойный, никогда ни в чем не откажет. «Ну бабник, конечно, – сказала одна женщина. – Такой кобелина, что дальше некуда. А кто нынче не бабник!»
В бывшем сурманиновском доме про Максима помнили меньше. Как человек семейный, он вел сравнительно замкнутый образ жизни, к тому же основную часть времени проводил на работе. Поддерживал отношения лишь со своим ровесником Геннадием, жившим на одной лестничной площадке с Сурманиновыми. Иногда вместе выпивали, изредка ходили на футбол и чаще на хоккей – в молодости Геннадий играл за местный «Буревестник».
– Ну а когда Макс переехал в Москву, мы, считай, виделись раз в год по обещанию. Только созванивались. Причем звонил всегда я.
– Когда последний раз беседовали?
– Сравнительно недавно – с месяц назад. Помнится, он тогда сказал, что готовит новый бизнес.
Глава 9
Сестра и ее друзья
Среди ночи Павел Афанасьевич Саврасов почувствовал себя плохо – традиционная тахикардия – и принял таблетку аденолола. После этого, хотя и заснул, спал плохо, урывками, был удивлен и раздосадован, когда рано утром его разбудил телефонный звонок.
Услышав о гибели сестры, Павел Афанасьевич едва не потерял сознание. Дыхание сперло, словно горло схватили рукой. Насилу пришел в себя. Обычно встававшая ни свет ни заря жена в это время гладила на кухне белье. Она каким-то седьмым чувством чуяла неладное. Так и в этот раз – встревоженная Варвара Алексеевна прибежала, отобрала у мужа трубку, выспросила у следователя, куда им нужно приехать, записала телефоны.
Сидя на стуле, Павел Афанасьевич беззвучно плакал. Так неожиданно потерять родного человека, процветающего специалиста, младшую сестру, которую он боготворил. У них большая разница в возрасте – пятнадцать лет. Как с детства взял он над ней шефство, так и не оставлял ее своими заботами даже тогда, когда Тамара Афанасьевна в этом уже вовсе не нуждалась, то бишь со студенческих времен. Бывало, поругивала его за назойливость. Стала на ноги, была самостоятельна, занимала ключевой пост в крупном банке. Совсем немало для женщины. Для него же Тамара по-прежнему оставалась младшей сестренкой. О ней следует заботиться, узнавать, не требуется ли какая помощь.
С грехом пополам успокоив мужа, Варвара Алексеевна приготовила ему выходной костюм, сама переоделась, и в это время опять тревожно заверещал телефон – не звонят им обычно в такую рань.
Опять звонил следователь, только на этот раз другой – старший следователь по особо важным делам Генеральной прокуратуры Турецкий. Выразив сочувствие близким погибшей, он сказал, что все знавшие Тамару Афанасьевну возмущены подобным зверством, горят жаждой мщения. Прокуратурой возбуждено уголовное дело. Даже видавшие виды следователи потрясены таким изуверством. Они поклялись во что бы то ни стало поймать убийц – и заказчика, и исполнителя.
– Спасибо, – проникновенно ответил Саврасов.
– Должен сказать, – продолжал Александр Борисович, – у нас сложилось двойственное отношение к этому делу. С одной стороны, кажется, преступление совершено спонтанно, без тщательной подготовки. На это указывают определенные признаки. С другой стороны, следов осталось настолько мало, что поневоле начинаешь думать, будто преступники действовали со сверхдьявольской изощренностью. Поэтому показания придется собирать по крохам, принимать во внимание любую малость. Учитывать кажущиеся на первый взгляд малозначащими детали, в том числе проверять знакомства Тамары Афанасьевны, имевшиеся на разных этапах ее жизни.
– Вы хотите, чтобы и я что-то рассказал?
– Безусловно. Уверен, вы нам поможете больше чем кто-либо. Если преступление связано с профессиональной деятельностью человека, то оно должно иметь глубокие временные корни. Подобные эксцессы зреют, как правило, годами. Вдобавок в большинстве уголовных дел нельзя полностью исключать и личные мотивы.
– Я понимаю. Вы скажите, когда и где нам удобно встретиться.
Турецкий не стал называть строго фиксированное время. Они договорились, что после морга Павел Афанасьевич заедет в прокуратуру. И вот в кабинете появился высокий, грузный человек с короткими, зачесанными назад волосами. По его просьбе, пропуск выписывали на двоих человек. Боялся, вдруг будет плохо себя чувствовать, однако потом посчитал, что вполне может прийти на встречу один, без жены. Зато не один был следователь – он попросил присутствовать Грязнова.
Александр Борисович предупредил полковника, что в виду важности его показаний будет производиться их аудиозапись.
Сначала Саврасов коротко рассказал о себе. Выйдя в отставку, он пять лет назад вернулся из Приморья в Москву, где сейчас преподавал в военно-инженерной академии. Павел Афанасьевич имел воинское звание полковника, научную степень доктора технических наук, а также являлся профессором.
– Моя сестра и я родились в военной семье. Возможно, поэтому мы столь педантичны, стараемся все делать вовремя, никуда не опаздывать. Наш отец прошел путь от старшего лейтенанта до генерал-майора, командира дивизии. Мать была врачом-кардиологом. Отца часто переводили с одного места на другое, поэтому наша семья исколесила всю страну. Достаточно сказать, что я, например, учился в пяти школах. В среднем по два года в каждой. Не успеешь с кем-либо подружиться, как опять пакуются вещи – приходится уезжать. Возможно, поэтому я привязался к сестре, с которой долгое время не расставался.
Отец служил и в Хабаровске, и в Казахстане, и на Украине. Нам повезло: последнее время, перед отставкой, он служил в аппарате Министерства обороны в Москве. После того как я закончил военное училище, он пристроил меня в Генеральный штаб.
Долгое время жизнь Тамары проходила на моих глазах. Это относится и к ее школьным годам, в отличие от меня, сестра училась всего лишь в двух школах, и к институтским. Сестра закончила школу с золотой медалью и поступила без экзаменов в Московский статистическо-финансовый институт. Для меня и родителей ее выбор был несколько загадочен, казалось, она пошла туда методом исключения: медицина не нравится, архитектура не нравится, педагогика не нравится. Но оказалось, выбор был осознанным – институт она тоже закончила с отличием.
– Пожалуй, тут нужно начать говорить и про знакомых, – подсказал Турецкий, – про финансистов. Наверное, с некоторыми из институтских однокашников она связана по многу лет. Как, впрочем, большинство людей.
– Да. Про весь свой поток вообще и группу в частности Тамара всегда отзывалась восторженно. Больше всего она дружила с очаровательной девушкой Людой Скворцовской, в которую, по ее словам, поголовно были влюблены все парни их курса. Эта милая брюнеточка частенько бывала у нас в доме.
Еще к нам регулярно заходили два Тамариных сокурсника: Аркадий Верещагин и Толя Альбицкий. Неординарные ребята, содержательные, симпатичные, остроумные. В общем, у них составилась неразлучная четверка.
– Две женщины и два мужчины, – перебил его Вячеслав Иванович. – Надо полагать, между ними установились романтические отношения. Молодость всегда возьмет свое.
– Они имелись, но были неявно выражены. Я хочу сказать, ребята не сильно афишировали их. Все же, как человек более старший, я заметил, что сестре особенно нравился Аркадий. Альбицкий же был неравнодушен к Люде Скворцовской. Я бы не удивился таким бракам. Однако через несколько лет Людмила вышла замуж за Верещагина. Но это все много позже. Пока же они были просто студентами. Помимо всего прочего, их объединяло то, что все были в институте на хорошем счету, у всех явно был талант к финансовой деятельности. Ребята настолько выделялись из основной массы, что после получения диплома их всех четверых оставили в аспирантуре. Будучи аспирантами, они по-прежнему представляли собой тесную компанию. Вместе куда-нибудь ходили, отмечали праздники, ездили отдыхать на юг. При этом они отнюдь не бездельничали, каждый писал свою диссертацию, и все четверо быстро защитились. В аспирантуре их круг расширился: они подружились еще с одним аспирантом, Игорем Коростылевым. Выпускник Академии внешней торговли, у него был тот же научный руководитель, что и у четверки друзей. С появлением Игоря вполне понятный баланс в этой компании был нарушен. Мне казалось, что он ухаживает за Тамарой. Однако судьба помешала сделать мне окончательные выводы, поскольку ребята выпали из моего поля зрения. После очередной реформы Генштаба я попал в немилость к новому командованию и был отправлен на Дальний Восток, служил в Приморском военном округе. Мы с Тамарой вели активную переписку, однако постепенно интенсивность ее пошла на спад. Изложение мыслей на бумаге требует времени, а у каждого свои дела. С подробных писем перешли на краткий стиль, обменивались открытками. Из них я узнавал, что Тамара устроилась на работу в хороший банк «Сердце России», была этим очень довольна. Да и ею, судя по всему, тоже были довольны. От заведующего отделом дослужилась до должности первого заместителя председателя. Кстати, недавно она призналась мне, что в свое время, до прихода Вострикова, совет учредителей предлагал ей место председателя банка. Однако Тамара не согласилась.
– Почему? – удивился Грязнов.
– Посчитала, рановато ей занимать такой пост. Боялась не справиться. Хотя странно – ведь она уже давно работала первой заместительницей. Тамара уже была первой, когда я вернулся в Москву, то бишь семь лет назад. – Павел Афанасьевич развел руками: – Вот, пожалуй, и все, что я могу рассказать.
– Вернувшись в Москву, вы разговаривали с сестрой про ее закадычных друзей? – спросил Турецкий.
– Да, я их раньше хорошо знал, поэтому каждым интересовался. Тамара вкратце рассказывала про них. Все живы-здоровы, Игорь, кажется, давно работает за границей, чуть ли не в ООН. Да и Толя Альбицкий тоже.
– Еще хотелось спросить про сына Тамары Афанасьевны, который носит ее девичью фамилию. Отчество его – Афанасьевич. Как так получилось?
– Для меня это тоже загадка. Понимаете, некоторые деликатные темы нами не затрагивались. Нет, какие-то вопросы по этому поводу я задавал. Но она все сводила к шутке или переводила разговор на другую тему. В общем, уходила от ответа. Она не назвала мне имя отца ребенка. Отшучивалась – пусть думают, что это мой младший брат. Что касается ее мужа, то я Преснякова практически не знал. Они были женаты два года, я тогда жил в Комсомольске-на-Амуре. Прямо скажем, не ближний свет. А из ее скудных рассказов я понял, что это какой-то ленивый человек, совершенно не стремящийся зарабатывать деньги, готов был жить за ее счет. Он находится, что называется, на вольных хлебах, то есть на творческой, точнее, на литературной работе. Пресняков считает себя писателем-сатириком, поэтому только и делает, что острит. Пишет какие-то веселые побрехушки для эстрады, для радио. Цену своей писанине Владимир Михайлович сам прекрасно знает, поэтому иногда, чтобы не позориться перед знакомыми, публикуется под псевдонимом Владимиров. Получает за эту дребедень сущие гроши. Однако не унывает. У него легкий характер, есть масса знакомых, в том числе и состоятельных. Поэтому время от времени спонсоры ему то что-то подарят, то возьмут бесплатно в туристическую поездку, то оплатят издание книжечки юмористических рассказов. Насколько я понял из общения с сестрой, у него был один плюс – по-отечески заботился о воспитании пасынка Дмитрия.
Глава 10
Туалетный король
Во вторник Турецкий собрал всех участников следственной бригады ни свет ни заря – в половине девятого утра. Был приглашен и Троекуров из Департамента экономической безопасности МВД. Александр Борисович опасался, что сыщики после первых стремительных шагов, как порой случается, перейдут на неторопливую рысь. Тогда следствие может затянуться до греческих календ. Поэтому именно сейчас их нужно подогнать, именно на переломе, обозначающем границу между поисками по горячим следам и обычным рутинным, грозящим завершиться унылым «глухарем» расследованием.
Все были ознакомлены с подробными показаниями Павла Афанасьевича Саврасова, брата погибшей. К тому же оперативники разговаривали со многими ее коллегами в «Сердце России». В общем и целом, сотрудники банка подтвердили, что Скворцовская была близкой подругой Тамары Афанасьевны. Упоминалось и имя Аркадия Верещагина. Про Альбицкого и Коростылева никто никогда не слышал. Однако последние две фамилии часто встречались в находившихся в кабинете ежедневниках Пресняковой.
Обзор записных книжек погибшей проводила Галина Романова. Тамара Афанасьевна стала первой заместительницей председателя «Сердца России» около трех лет назад, многие ее записи, сделанные за это время, сохранились. Анализируя их, Романова выявила закономерность: фамилии, проставленные в строках с указанием часов и минут, означали, что туда должна была позвонить в это время Преснякова. Записи в нижней части листов обычно делались во время разговоров с позвонившими ей людьми. Это тоже облегчит работу – по крайней мере известна дата разговора.
Галина расставила фамилии и названия организаций, с которыми общалась Тамара Афанасьевна, по частоте упоминаний, что составило весьма любопытную картину. Как раз чаще всего первая заместительница председателя «Сердца России» общалась с четырьмя однокашниками по аспирантуре, сыном Дмитрием, а также с одиннадцатью московскими банками, недавно лишившимися лицензий.
– Насчет банков, майор, без вашей помощи не обойтись, – обратился Александр Борисович к Троекурову.
Тот согласно кивнул:
– Мои люди будут задействованы. Проверим.
Галине Романовой поручили пройти по следам Скворцовской и Верещагина, Володя Поремский должен был заняться проверкой Альбицкого и Коростылева. Вячеслав Иванович вызвался разобраться с загадочным существованием сына Тамары Афанасьевны. Турецкий пообещал поговорить с бывшем мужем погибшей, Пресняковым.
– Ну а вам, Алексей Михайлович, остается довести до победного конца линию охранника, – извиняющимся тоном сказал руководитель группы Курточкину. – Складывается впечатление, что линия побочная, ложный след. Однако на полпути бросать нельзя. Особенно если учесть, что у Сурманинова существовал какой-то загадочный бизнес. Значит, могли быть и конкуренты, и кредиторы, и должники. И существует вероятность, что сейчас на направлении главного удара находитесь вы, а не мы.
В глубине души Курточкин тоже надеялся на это. Мимолетное упоминание прежнего сослуживца Сурманинова Геннадия о бизнесе Сурманинова, судя по тому, что о нем мало кто знал, тайном, вселяло надежду.
Координаты его бывшего компаньона Стебелькова разыскали через адресный стол. Сергей Николаевич приобрел себе квартиру в районе Марьиной Рощи, в новой высотной башне. Обычно в таких домах люди достаточно разобщены, мало что знают о соседях. Так и сейчас – милый, общительный человек, не чурается женского общества. Есть у него новая «ауди», которую держит в гараже рядом с домом. Однако кто Стебельков по специальности, чем он занимается, никто не мог сказать.
Сержант Сыромятников, дежуривший в вечер двойного убийства на Кутузовском, дал примерное описание внешности преступника: среднего роста, крепкого телосложения. Даже отсюда можно понять, что высокий, худощавый Стебельков слеплен из другого теста. Да и вряд ли станет бизнесмен выполнять работу киллера. Ему проще заплатить, чем рисковать самому. Сразу устанавливать за ним наблюдение, выявлять связи бессмысленно. Сначала нужно позондировать почву, поговорить. Может, там такое алиби, что и уцепиться не за что.
Читать бесплатно другие книги:
