Как Брежнев сменил Хрущева. Тайная история дворцового переворота Млечин Леонид

Вхождение в номенклатуру

Леонид Ильич понимал, что ему не хватает образования, вернее, диплома, необходимого для дальнейшей карьеры. Решился. Все бросил и в сентябре 1930 года поехал в Москву учиться. Запасся характеристикой: «Выдан настоящий зав. отделом Землеустройства Свердловского ОКРЗУ тов. Брежневу Л. И. в том, что он за время работы в отделе землеустройства проявил себя как хороший работник и способный администратор. Проявлял активное участие в общественной работе как в учреждении, так и на селе, работая по производству землеустроительных работ. Занимал ряд выборных должностей в общественных, профессиональных и советских организациях. Рекомендуем тов. Брежнева как хорошего работника и заслуживающего звания студента. Выдан настоящий для представления в ВУЗ».

В столице он поступил в Институт сельскохозяйственного машиностроения имени М. И. Калинина. Жена, Виктория Петровна, оставила дочку Галю на попечение матери и переехала к мужу. Но жить в Москве с семьей студенту было негде и не на что. Леонид Ильич проучился всего три месяца, еще два провел на практике на заводе «Коммунар» и покинул столицу.

Невероятно аккуратный и предусмотрительный в бумажных делах, он запасся документом, подтверждавшим, что хотя и немного, но поучился в московском вузе. В институте 21 мая 1931 года ему выписали справку:

«Дана бывшему студенту ИСХМ имени М. И. Калинина Брежневу Л. И. в том, что им прослушаны удовлетворительно с 1 октября по 20 декабря 1930 г. за первый триместр следующие дисциплины:

1. Математика.

2. Химия (органическая и неорганическая).

3. Металловедение (черная металлургия и механическое испытание материалов).

4. Политэкономия.

5. Начертательная геометрия и проекционное черчение.

6. Военные науки (топография).

С 20 декабря 1930 г. по 20 февраля 1931 г. отбыл практику по холодной обработке металлов на заводе «Коммунар».

Куда же Леонид Ильич направил свои стопы?

На Урал он не вернулся, в начале 1931 года Брежневы поехали в родной город, к его родителям. И с разрешения соответствующего наркомата перевелся из московского вуза в Каменский металлургический институт имени Арсеничева. Михаил Иванович Арсеничев был первым руководителем местных большевиков, погибшим в марте 1918 года.

«Институт, — как выразился потом многолетний помощник Брежнева Виктор Андреевич Голиков, — был не ахти какой».

Да и Леонид Ильич не столько учился, сколько шел по общественной линии: председатель профкома, секретарь парткома. Эта стезя больше всего отвечала его характеру и природным данным. Не упускал ни единой возможности проявить себя.

В ноябре 1933 года он получил письмо из ЦК профсоюза:

«Дорогой товарищ Брежнев!

Получили твое согласие на использование тебя в должности внештатного инструктора металлургии. В связи с этим и посылаем тебе удостоверение, выданное от имени ЦК нашего союза. На ближайший отрезок времени задание тебе дается, а в дальнейшем мы тебя прикрепим к отделу, с которым тебе придется заниматься самому.

Для почтовых расходов тебе понадобятся деньги. Мы это предусмотрели и даем указание вашему завкому о выдаче тебе аванса. По использовании этих пяти рублей ты будешь представлять отчет завкому и снова получишь пять рублей. Все твои отчеты завком будет направлять в ЦК, так как эти деньги будут выдавать за его счет.

Что тебе будет непонятно — пиши заведующему или его заместителю того отдела, к которому ты прикреплен для работы».

Секретарь ЦК Всесоюзного союза рабочих металлургической промышленности прислал ему удостоверение: «Дано тов. Брежневу Л. И. в том, что он действительно является внештатным инструктором ЦК ВСРМП и ему представляется право по заданию ЦК проверять состояние профработы на отдельных участках завода, в завкоме, цехкомах, профгруппах и осуществлять контроль за проведением в жизнь директив ЦК ВСРМП. Завком обязан оказывать максимальное содействие в выполнении т. Брежневым Л. И. порученной ему работы».

Он не отказывался ни от одного задания, даже от тех, что заведомо мало подходили. Вот одно из них.

«Выписка из протокола Заседания Пленума заводского партийного комитета

от 16 июня 1935 г.

СЛУШАЛИ: об утверждении руководителей по истории партии и кружков текущей политики на летний период.

ПОСТАНОВИЛИ:

Утвердить т. Брежнева руководителем кружка по истории партии в силовом цеху».

Знатоком истории партии Леонид Ильич точно не был…

Поразительная деталь: совсем молодой человек, не шибко грамотный, вчерашний грузчик, заботливо сохранял все свои служебные документы, словно чувствовал, что со временем они станут исторической ценностью. Не писал и не говорил ничего, о чем со временем пришлось бы пожалеть. Практически ничего в своей биографии не скрывал и прошлое не переписывал.

Он еще учился, а уже 20 марта 1933 года молодого, активного коммуниста назначили директором Каменского вечернего металлургического рабфака, который со временем преобразовали в техникум.

Когда в 1976 году страна готовилась отметить семидесятилетие генсека, корреспондент журнала «Комсомольская жизнь» был командирован в Днепродзержинск, где раздобыл «Книги приказов по личному составу» рабфака, заполненные каллиграфическим почерком Леонида Ильича. Написанные по-украински приказы директора техникума Брежнева передают дух времени.

19 мая 1933 года: «Студентку 5-й группы Хрен О. Е. как дочь кулака, раскулаченного и лишенного права голоса, из состава студентов исключить как чуждый элемент».

19 июня 1933 года: «Студента 9-й группы Мухина Алексея исключить из состава студентов как сына кулака, который утаил свое социальное происхождение при поступлении на рабфак».

Своими приказами Брежнев лишал юношей и девушек, «виновных» в том, что родились они «не в той семье», возможности получить образование, подрезал крылья на взлете.

Институт Леонид Ильич окончил заочно. Специальность — инженер-теплосиловик. Дипломная работа — «Проект электростатической очистки доменного газа в условиях завода имени Ф. Э. Дзержинского».

Почти через тридцать лет, 23 декабря 1963 года, на президиуме ЦК Никита Сергеевич Хрущев заговорил том, что не нужно всеобщего среднего образования. Достаточно восьмилетки, а дальше молодые люди пусть осваивают профессию. Это была одна из идей, порожденных его бурным темпераментом и конечно же собственной малограмотностью.

И аппарату эта идея нравилась.

«Во времена Хрущева все пришло в движение, — вспоминал Александр Павлович Филатов, первый секретарь Новосибирского обкома. — Он до всего добрался. И, как показало время, не все его затеи были ошибочными. Перестройка школ оказалась очень нужной и своевременной. На многих заводах были созданы специальные учебные классы. Ребята приобщались к рабочим профессиям. Рекомендовалось до поступления в вуз год-два отработать на производстве, что было полезным как для самих выпускников, так и для предприятий».

Вообще-то на пороге была научно-техническая революция, и экономика нуждалась в образованных кадрах. Но Брежнев преданно поддержал Хрущева:

— Я считаю, что этот вопрос решается с политической точки зрения и в этом плане приобретает особую ценность мысль товарища Хрущева по вопросу о том, чтобы люди приобщались к труду. Я хотел бы подтвердить это примером своей семьи, показать это на примере своем, своего брата и сестры.

Наш отец мечтал, чтобы мы получили высшее образование. Он сам не имел высшего образования и сорок пять лет проработал в цехе. Когда наступило время перехода его на пенсию, мы, уже выросшие, сказали ему, что, когда он уйдет на пенсию, мы ему будем помогать. Он нам на это ответил: для меня высшей наградой будет, если вы получите высшее образование. Мы все трое получили высшее образование без отрыва от производства. Я закончил среднюю школу и уже имел трудовой стаж. Нигде не учился пять лет, так как работал в сельском хозяйстве у отца. Потом приехал в Москву, потом бросил Москву и приехал на завод.

— Даже при таких условиях можно получить образование, — довольно заметил Хрущев.

— А после этого я окончил техникум, — продолжал Брежнев.

— Таких можно пересчитать по пальцам, — заметил Анастас Иванович Микоян, который, в отличие от Хрущева и Брежнева, считал, что нельзя мешать молодежи получать высшее образование.

— Пальцев не хватит, — отрезал Хрущев.

— Потом поехал учиться, — с удовольствием продолжал свой рассказ Брежнев, — после этого приехал на завод и пять лет работал слесарем, потом окончил институт. Брат также начал работать на заводе, потом закончил институт и сейчас работает начальником цеха. Сестра также окончила институт и сейчас работает химиком в лаборатории…

В партии шла бесконечная чистка. Членов ВКП(б) проверяли вновь и вновь. Выискивали сомнительных и исключали. В Москве действовала Центральная комиссия по проверке и чистке рядов партии, в областях и краях — местные. Поскольку Брежнев некоторое время поработал на Урале, запросили Свердловск: нет ли за ним грешков?

16 июня 1934 года Уральский областной архив ВКП(б) выдал справку:

«В протоколах по чистке рядов ВКП(б) Бисертской районной организации Свердловской области фамилии Брежнева Л. И. не значится.

Чистка советской ячейки в Бисертском районе проходила с 9 по 24 июля 1929 г.

Основание: протокол проверкома по Бисертскому району».

Иначе говоря, перед партией чист…

Леонид Ильич совсем недолго был начальником смены силового цеха завода имени Ф. Э. Дзержинского, поскольку 6 октября 1935 года был призван в Рабоче-крестьянскую Красную армию. Ему уже было двадцать девять лет.

Брежнева отправили в Забайкальский военный округ. Он должен был служить срочную службу рядовым, но добился, чтобы его направили курсантом в Читинскую танковую школу (тогда она называлась Забайкальской бронетанковой академией). Наверное, сыграло роль то, что он получил инженерное образование. Это были годы, когда началось активное производство и освоение бронетанковой техники и в войсках были рады каждому технически подкованному призывнику.

Начальство отметило очевидную склонность курсанта к политической работе. Так что его назначили политруком танковой роты 14-го механизированного корпуса Дальневосточного военного округа — на далеком разъезде Песчанка. Правда, служил всего год.

Четыре десятилетия спустя, весной 1978 года, министр обороны Дмитрий Федорович Устинов уговорил Брежнева совершить беспрецедентную поездку по стране. Высокие гости остановились и в Чите, где располагался штаб войск Забайкальского военного округа.

Ранним утром 3 апреля на читинском вокзале появился спецпоезд с двумя тепловозами. В кабине помимо машиниста и его помощника — машинист-инструктор и офицеры областного управления госбезопасности. А на второй путь встал поезд прикрытия — пустые составы. На всем вокзале остались только чекисты, пассажиров держали в зале ожидания, где компанию им составили чекисты в штатском и милиционеры в форме, вспоминал полковник КГБ Алексей Владимирович Соловьев (см.: Соловьев А. В. Тревожные будни забайкальской контрразведки. М., 2002).

Над поездом постоянно курсировал самолет-ретранслятор. Поэтому из Москвы можно было в любую минуту связаться с узлом связи спецпоезда. Если кто-то из членов политбюро хотел поговорить с Леонидом Ильичом, то спецкоммутатор ВЧ правительственной связи Кремля передавал: «Пароль «Молния». Его немедленно соединяли с Брежневым.

На вокзале гостей ждала колонна из десяти автомобилей. Две машины ГАИ, машина сопровождения УКГБ, «чайка» Брежнева (с ним сели командующий войсками округа генерал армии Петр Алексеевич Белик и второй секретарь обкома Николай Федорович Носов), за ней машина прикрытия, машина с врачами и министром обороны Устиновым, еще одна машина охраны и еще один автомобиль ГАИ. Машина прикрытия, в которой сидел начальник одного из отделов областного управления госбезопасности, должна была в случае необходимости прикрыть собой авто генсека.

Брежневу приготовили сюрприз. Отвезли в полк, где он служил в тридцатых годах. Осмотрев музей боевой славы, он написал в Почетной книге:

«Дорогие солдаты и офицеры!

Для меня памятны и дороги эти места. Я начинал здесь воинскую службу в 1935–1936 годах в танковой части.

Спасибо, что вы храните традиции воинов, защищавших нашу Родину в дни Великой Отечественной войны. Будьте же достойны тех, кто, не щадя своей жизни, свято сражался и защитил рубежи Советской Родины.

Желаю вам хорошей службы».

Леонид Ильич, сентиментально относившийся к своему прошлому, был тронут музейной экспозицией. Член военного совета и начальник политуправления Забайкальского округа генерал-лейтенант Алексей Дмитриевич Лизичев вскоре был переведен в Москву заместителем начальника Главного политического управления Советской армии и Военно-морского флота…

В октябре 1936 года политрука Брежнева уволили в запас. Вернулся домой, и в ноябре демобилизованного командира назначили директором Днепродзержинского металлургического техникума. Но в этой должности он не задержался. Массовые репрессии открыли молодому симпатичному человеку с рабочим прошлым и армейской закалкой дорогу к большой карьере.

В мае 1937 года начался его политический рост. В родном городе Брежнева утвердили заместителем председателя горисполкома по строительству и городскому хозяйству. Через год, в мае 1938-го, перевели в областной центр, в Днепропетровск.

Днепропетровская область была тогда огромной, в нее входили районы, которые потом стали самостоятельными областями. В обкоме партии Брежнева поставили заведовать отделом советской торговли. Торговлей Леонид Ильич никогда не занимался, но это было время, когда на такие мелочи не обращали внимания. Умеет руководить, понимает линию партии — значит, справится с любой должностью.

Руководить, то есть ладить с начальством и подчиненными, у него явно получалось. Во всех характеристиках встречается одна и та же оценка: «массовик». Он любил декламировать стихи, сам баловался сочинительством. Он был внимателен и доброжелателен. Окружающие это ценили.

7 февраля 1939 года его избрали секретарем обкома по пропаганде и агитации. Это был по-настоящему высокий пост. Днепропетровский обком по утвержденной ЦК иерархии принадлежал ко второй группе (к первой относились Киевский и Харьковский), численность аппарата превысила сто пятьдесят человек. Но идеологическая работа Брежневу не нравилась. Он настолько не любил читать, что толком не освоил даже обязательный набор догматических установок. Да и неохота было ему корпеть над бумагами!

Через много лет, вспоминая свою идеологическую должность, генсек Брежнев в узком кругу заметил брезгливо:

— Я это ненавижу, не люблю заниматься бесконечной болтовней. Так что еле-еле отбрыкался…

На свое счастье, идеологическим секретарем он оставался недолго. Брежнева поддерживал Константин Степанович Грушевой, с которым они вместе учились в металлургическом институте. Грушевой раньше начал делать партийную карьеру. В январе 1939 года его избрали вторым секретарем Днепропетровского обкома.

Константин Грушевой тащил за собой Брежнева. В 1940 году в обкоме по указанию Москвы ввели дополнительную должность секретаря по оборонной промышленности — в связи с тем, что многие предприятия переходили на выпуск военной продукции. Константин Степанович предложил поручить это дело Брежневу.

Кандидатуру Леонида Ильича одобрил глава Украины Никита Сергеевич Хрущев, который приезжал в область изучать кадры. В апреле 1941 года Брежнева утвердили секретарем по оборонной промышленности. Ему было всего тридцать четыре года. Со всей энергией он взялся за дело, ему хотелось показать себя. Но началась война.

Генеральские погоны

В июне 1941 года Брежнев только успел заехать за матерью в Днепродзержинск, как город захватили немцы. Он отправил семью в эвакуацию и ушел в армию. Большинство украинских партработников поступило в распоряжение военного совета Южного фронта. Как секретарь обкома, он сразу получил один ромб в петлицы — ему присвоили звание бригадного комиссара. У политического состава Красной армии еще сохранялись специальные звания.

С 28 июня 1941 по 16 сентября 1942 года Леонид Ильич служил заместителем начальника политуправления Южного фронта. После неудачи под Харьковом Южный фронт покатился назад, не сумел удержать Новочеркасск. И Ростов оставили без разрешения Ставки. Сталин был вне себя. Южный фронт слили с Северо-Кавказским фронтом. А 1 сентября 1942 года Ставка преобразовала Северо-Кавказский фронт в Черноморскую группу войск. 8 октября Брежнева назначили заместителем начальника политуправления группы войск. Это была меньшая по значению должность, чем прежняя. 22 декабря он получил медаль «За оборону Одессы», но вообще-то наградами его не баловали.

Членом военного совета Черноморской группы войск был генерал-майор Семен Ефимович Колонин. Вскоре его перевели в 18-ю армию, и он взял с собой Леонида Ильича. 1 апреля 1943 года Брежнева утвердили начальником политотдела 18-й армии. Новая должность опять-таки была пониже предыдущей. Выходит, в первые два года войны карьера Брежнева развивалась по нисходящей. Это обстоятельство необходимо иметь в виду. Леонид Ильич, несомненно, переживал свои неуспехи, считал такое отношение к себе несправедливым и со временем попытается переписать свою военную биографию.

Брежнев прибыл в 18-ю армию, когда уже шли бои на Малой Земле. Но эта героическая страница истории войны прочно связана с именем Брежнева.

Когда советские войска подошли к Карпатам, приказом Ставки образовали 4-й Украинский фронт. В августе 1944 года в состав фронта включили 18-ю армию. Армия участвовала в освобождении Чехословакии, Польши, Румынии, Венгрии. Командовал фронтом генерал армии Андрей Иванович Еременко, членом военного совета был генерал-полковник Лев Захарович Мехлис.

Начальник политотдела армии занимался работой политаппарата в частях, пропагандой, печатью, ведал приемом в партию и разбором персональных дел. Иначе говоря, к военным делам Леонид Ильич отношение имел косвенное. В армейской среде Леонид Ильич чувствовал себя неплохо и, судя по отзывам, нравился подчиненным. У него был природный юмор, он относился к своим офицерам по-человечески. Но Брежнев жаловался друзьям, что его не продвигают по службе, что многие начальники политотделов армий уже получили генеральское звание, а его зажимают.

Еще до войны, 7 мая 1940 года, указом президиума Верховного Совета в вооруженных силах были введены новые звания. Они присваивались правительственной комиссией, которая рассматривала личное дело каждого командира. Для высшего политического состава специальные звания сохранялись. И только когда в октябре 1942 года в очередной раз был упразднен институт военных комиссаров, политработникам дали обычные для армии и флота звания.

Бригадные, дивизионные, корпусные и армейские комиссары получили генеральские звания. Впрочем, вожделенные генеральские погоны достались не всем бригадным комиссарам. Заместитель начальника политуправления Южного фронта Леонид Ильич Брежнев при аттестации стал 15 декабря 1942 года всего лишь полковником. И только 2 ноября 1944 года Брежневу наконец присвоили звание генерал-майора.

18-я армия закончила свой боевой путь в освобожденной от немецких войск Чехословакии. После войны ее расформировали. Но Брежнев уже получил вожделенное повышение. Ему благоволил член военного совета фронта генерал-полковник Лев Захарович Мехлис, один из доверенных помощников Сталина.

Мехлис приметил генерал-майора Брежнева, приблизил его к себе и через голову других политработников назначил в июне 1945 года начальником политуправления фронта. Так что именно Мехлису Леонид Ильич был обязан фактически первым за все годы повышением в должности. Брежнев запомнил Мехлиса, отзывался о нем уважительно и даже почтительно.

Через год после войны, 18 июня 1946 года, Брежнева уволили в запас. Леонид Ильич вернулся в гражданскую жизнь в военной форме. Особую гордость составляло участие в Параде Победы на Красной площади в июне 1945 года. Эти хроникальные кадры часто повторяли в те годы, когда он был главой партии и государства. Бравый веселый генерал смотрелся очень выигрышно.

Единственное, что его огорчало… Леонид Ильич считал себя обделенным наградами, у других на груди было богаче. Хранил в архиве номер «Красной звезды» за март 1942 года с указом о награждении бригадного комиссара Брежнева первым орденом Красного Знамени. В наградном листе говорилось: «Работает заместителем начальника политуправления фронта. Будучи в этой должности, умело организует работу, вкладывая всю силу и энергию… Тов. Брежнев часто бывает в боевых порядках войск, мобилизуя массы красноармейцев, политработников и командиров на разгром фашистов. Тов. Брежнев — бесстрашный боевой политработник».

Столь же заботливо он хранил указы сорок пятого года — о наградах, которыми генерал-майора Брежнева отметили поляки и чехи в благодарность за освобождение от фашистов. Фронтовое знакомство с Леонидом Ильичом имело немалое значение. Ветеран 18-й армии — это звучало гордо. Ветераны регулярно собирались, фотографировались, присылали снимки Брежневу.

«В годовщины Победы Брежнев встречался с боевыми товарищами из 18-й, — вспоминал один из его бывших сослуживцев. — Шутил, растроганно фотографировался. У него была хорошая память. Многих, не путая, называл по имени и фамилии».

Брежнев восстановил отмененный Сталиным День Победы. Распорядился в 1965 году сделать 9 мая выходным.

5 апреля в МГК КПСС провели совещание. Задача — превратить День Победы в большой всенародный праздник, пометил в записной книжке Виталий Сырокомский:

«8 мая во Дворце съездов — торжественное заседание (докладчик — министр обороны Малиновский). Приглашаются Герои Советского Союза со всей страны. Выставка в Манеже. Месячник культурно-шефских мероприятий. Физкультурно-спортивный праздник. Театрализованное представление на стадионе «Динамо». Новые названия улиц. Сувениры и подарки ветеранам.

С 12 по 25 апреля — показ воинской самодеятельности. С 1 по 9 мая в парках встречи с Героями Советского Союза, участниками Великой Отечественной войны. Показать шире массовый героизм советских людей в противовес драматургам и прочим, копающимся в ошибках. Проявить заботу об инвалидах. 20 апреля провести продажу муки — два килограмма на человека».

За три недели до праздника, 14 апреля 1965 года, главных редакторов газеты вызвали в ЦК КПСС. Объявили:

«Докладчик 8 мая — т. Брежнев.

Крупная политическая акция. Обращение к народам мира и народам Советского Союза.

О Сталине. Надо ли обходить? Есть две точки зрения.

Руководил по глобусу (но его заслуги признают даже Черчилль и де Голль). Есть и люди, готовые зачеркнуть все, что сказано на ХХ съезде, и полностью реабилитировать. А надо спокойно, объективно, не размазывая, не ставя под сомнение решения ХХ съезда, сказать о Сталине. Мы не можем зачеркивать роль Государственного комитета обороны, который под руководством Сталина сплотил, организовал, направил. Надо научно обоснованно, деликатно, спокойно сказать о роли ГКО».

На торжественном собрании 8 мая 1965 года Леонид Ильич упомянул Сталина один раз: «Был образован Государственный Комитет Обороны во главе с генеральным секретарем ЦК ВКП(б) И. В. Сталиным для руководства всеми действиями по организации отпора врагу». Зал, услышав знакомое имя, отозвался аплодисментами.

Брежнев покровительствовал участникам войны. Старался им помочь. Сознавал, что фронтовое прошлое выгодно отличает его от других руководителей страны. И формальный глава государства Подгорный, и председатель правительства Косыгин, и лидер молодого поколения партсекретарей Шелепин провели всю Великую Отечественную в тылу.

30 августа 1946 года Брежнева утвердили первым секретарем Запорожского обкома и горкома. Вторым секретарем сделали Андрея Павловича Кириленко, который на многие годы станет его верным соратником. Кириленко был человеком надменным и сухим, но, разумеется, не с начальством. У них с Брежневым сложились дружеские отношения, сохранившиеся до конца жизни.

Город был совершенно разрушен. Пострадал крупнейший в стране металлургический завод «Запорожсталь». Знаменитая Днепровская гидроэлектростанция была взорвана. Восстановительные работы начались еще до Брежнева, но «Запорожсталь» никак не удавалось запустить. Начальником строительства назначили Вениамина Эммануиловича Дымшица, потом он станет заместителем председателя Совета министров СССР. Брежнев ценил его строительные таланты и полностью ему доверял.

Леонид Ильич запомнился человеком, который не хотел себя утруждать и отлынивал от работы. Но это произошло, когда он стал пожилым человеком. А пока был молодым и еще только поднимался по карьерной лестнице, сил не жалел.

Когда Брежнев и Дымшиц отрапортовали Сталину о восстановлении первой очереди «Запорожстали», Леонид Ильич получил свой первый орден Ленина. Как положено, его выдвинули в депутаты областного совета и в Верховный Совет Украины. Но в Запорожье он не задержался.

Сталин поручил руководить Украиной Лазарю Моисеевичу Кагановичу. В войну Леонид Ильич одно время служил под началом Кагановича, члена военного совета Северо-Кавказского фронта. Лазарь Моисеевич занимался организацией десанта на Малую Землю под Новороссийском. Теперь Каганович перевел понравившегося ему Брежнева в Днепропетровскую область, одну из крупнейших на Украине.

Днепропетровск Леонид Ильич нашел в столь же бедственном положении, что и Запорожье, — шахты затоплены, заводы разрушены, дома сожжены, центр города лежал в руинах.

«Города по существу не было, — вспоминал крупный партийный работник Федор Трофимович Моргун, который после войны учился в Днепропетровском сельскохозяйственном институте, — город был мертв. Водопровод и транспортные коммуникации бездействовали».

Восстановлением города днепропетровцы в немалой степени обязаны Брежневу. Работа в Днепропетровске оставила у Леонида Ильича добрый след в памяти. Он всегда с удовольствием приезжал в город, заходил в обком, где был равно внимателен со всеми — от уборщицы до первого секретаря. У него была завидная память на лица.

В особом фаворе оказались те, кто начинал с ним в Днепропетровске. Преданные Брежневу люди, они составили костяк его команды.

Член политбюро Владимир Васильевич Щербицкий начинал свою партийную карьеру на родине Леонида Ильича, в Днепродзержинске, а потом его еще и перевели в Днепропетровск, где он сменил Кириленко. Дружеские отношения с тех пор связывали всех троих — Брежнева, Кириленко, Щербицкого.

В июле 1950 года Леониду Ильичу пришлось распрощаться с Днепропетровском. На сей раз его судьбу решал Никита Сергеевич Хрущев, которому поручили подыскать нового первого секретаря для Молдавии. Он отправил в Кишинев Брежнева.

На пленуме ЦК компартии Молдавии зачитали представление ЦК ВКП(б):

— Товарищ Брежнев в партии свыше двух десятков лет, молодой сравнительно товарищ, сейчас в полной силе. Он землеустроитель и металлург, хорошо знает промышленность и сельское хозяйство, что доказал на протяжении ряда лет своей работой в качестве первого секретаря обкома. Человек опытный, энергичный, моторный, он прошел всю войну, у него есть звание генерала, и руку он имеет твердую…

К приезду Брежнева в Молдавию насильственная коллективизация практически была завершена. Сельское хозяйство находилось в бедственном положении, что списывалось на происки врагов.

Прежнее руководство убрали после постигшей Молдавию катастрофы. Сначала на республику обрушилась жестокая засуха, какой не было полвека. Беду усугубила принудительная сдача хлеба государству. Было приказано придать хлебозаготовкам «классовый» характер — забрать хлеб у «кулацко-зажиточного слоя». В реальности забирали хлеб у всех, у кого он был. Начался настоящий голод. После хлебозаготовок крестьянам ничего не оставалось.

Брежнев об этой катастрофе никогда не вспоминал. Не злой по натуре человек, он, как и многие чиновники сталинского времени, воспитал в себе умение не замечать страданий и несчастий окружающих. Действовал инстинкт самосохранения: человек искренний и чувствительный работать бы в аппарате не смог. Хотя Леонид Ильич был куда более чувствительным и ранимым, чем его коллеги.

В Молдавии вокруг первого секретаря собрались люди, которые будут работать с ним долгие годы. Константин Устинович Черненко руководил отделом пропаганды, Николай Анисимович Щелоков работал в Совете министров республики, Сергей Павлович Трапезников возглавлял Высшую партийную школу, Виктор Андреевич Голиков стал помощником первого секретаря, Семен Кузьмич Цвигун — заместителем министра госбезопасности Молдавии.

Сладкий сон в Кремле

Когда Леонид Ильич Брежнев пришел в октябре 1964 года к власти в стране, решительно никто не предполагал, что он будет руководить Советским Союзом восемнадцать лет, до самой смерти.

Часто рассуждают о «раннем» и «позднем» Брежневе: первый сделал много полезного, а второй был просто тяжело больным человеком, оттого страна впала в застой. Вот если бы Леонид Ильич вовремя ушел, его бы вспоминали с благодарностью и восхищением…

Рассуждения наивные.

Политика Леонида Ильича Брежнева на посту главы партии и государства состояла в том, чтобы ничего не менять! Первые годы жили за счет освежающего эффекта послесталинского освобождения, которое вдохнуло силы в народ и позволило прилично поднять уровень жизни, потом — за счет начавшегося экспорта сибирской нефти (тогда и стали зависеть от постоянно колеблющегося уровня мировых цен на энергоносители).

Леонид Ильич верил, что сумеет улучшить жизнь людей. Он добился перехода на пятидневную рабочую неделю, когда вместо одного выходного появилось два и в субботу можно было отдыхать, это стало подарком для страны.

Чего можно ожидать от Брежнева, прояснилось довольно быстро. Сошлюсь хотя бы на мнение профессионального партийного работника Георга Васильевича Мясникова. Он много лет проработал вторым секретарем Пензенского обкома партии, хорошо знал, что происходит внутри аппарата. Георг Мясников вел дневник, который его сын опубликовал после смерти отца. Это важное обстоятельство — дневник не предназначался для чужих глаз. Автор очень откровенен.

27 декабря 1967 года секретарь Пензенского обкома записал в дневнике:

«Определилась политика Брежнева:

1. Боязнь реформ. Внешнее умиротворение. И внутреннее, и зарубежное.

2. Распущенность. Каждый сам по себе, никто не цыкнет.

3. Боязнь прошлого.

4. Консерватизм к молодым. Боязнь новых потрясений.

5. Своеобразная национальная политика. Все кадры — сами по себе, но выпячивается явно хохлацкое направление.

6. Отсутствие новых идей и попыток отыскать их.

7. Утверждение топорного, возвышенного стиля речей без особых мыслей».

Леонид Ильич у власти всего три года! Еще полон сил, здоров, энергичен. Но проницательному и хорошо осведомленному партийному работнику ясно: Брежнев боится перемен, у него нет свежих идей и они ему не нужны.

Брежнев со товарищи пришли к власти, чтобы покончить с хрущевскими реформами, которые представлялись партийной верхушке ненужными и вредными. Леонид Ильич верил, что сумеет улучшить жизнь людей без коренных перемен.

Известного юриста Владимира Ивановича Теребилова, которого прочили в министры юстиции, вызвали в ЦК и отвели к Брежневу знакомиться. Теребилов, как положено, отказывался от назначения, говорил, что есть более подготовленные люди на пост министра, а он может и не справиться.

— А ты думаешь, генсеку легко жить и легко работать? — укоризненно заметил Леонид Ильич. — Вы, наверное, между собой рассуждаете так: вот живет Брежнев, вся власть у него, ест и пьет — чего хочет, ездит — куда угодно… Нет, это совсем не так. Сидишь за столом, размышляешь по многу часов и думаешь: вот сорвался план добычи угля, вот хлеб не созрел, вот и того нет и другого… И столько еще проблем, что голова идет кругом. Думаешь, думаешь, и вдруг озарение — нашел все же пути решения всех этих вопросов, и не только нашел, но и решил их наилучшим образом… И вот в этот-то момент… просыпаешься — оказывается, устал, задремал, сидя за столом, а в жизни все как было, так и осталось…

Озарение не приходило. Решить одним махом все проблемы не удавалось. И Брежнев делал то, что не требовало больших усилий.

Два крупных партийных работника, Александр Евгеньевич Бовин и Вадим Валентинович Загладин, в Завидове, где они писали Брежневу очередную речь, однажды вдвоем осушили пять бутылок коньяку. Вместо того чтобы лечь спать, Бовин отправился в кинозал, где находились и сам генеральный секретарь, и другие высшие чиновники… Утром председатель КГБ Юрий Владимирович Андропов укорял его:

— Советую извиниться перед Леонидом Ильичом.

Бовин пошел к Брежневу:

— Прошу меня извинить. Я был вчера в кино слишком возбужден.

— Брось ты это, — искренне ответил Брежнев. — Ну, был веселый. Я сам это люблю.

Как человек Брежнев был общительным, доступным, умел казаться обаятельным, даже очаровывал. Избегал неприятных разговоров, поэтому убирал с должности без объяснения причин, но не добивал. Мог вспылить, послать матом, но быстро отходил. И это было комфортно для публики, утратившей за десятилетия советской власти стремление двигаться вперед, готовность проявлять инициативу.

Сейчас мы понимаем: пытаясь сделать социалистическую экономику эффективной, решить груз социальных проблем, Хрущев перепробовал все варианты, возможные в рамках существовавшего политического строя.

Выяснилось: система реформированию не подлежит. Если перемены заходят слишком далеко, партийный аппарат и госбезопасность теряют контроль над обществом и социализм рушится. Либерализация или реформация командно-административной экономики, реального социализма ведут к его краху. Поэтому при Брежневе наступил период реставрации старых порядков — только без сталинских массовых репрессий.

Какое-то время общество и Брежнев находились во вполне гармонических отношениях, поскольку ничего друг от друга не требовали. Это же в его годы родилась чудная формула нашей жизни: «Они делают вид, что нам платят, а мы делаем вид, что работаем». Платили, конечно, немного. Но при скромных потребностях народа хватало.

Глухое раздражение снималось самым доступным транквилизатором — дешевой водкой: за счет продажи алкоголя целые области выполняли финансовый план. Страна спивалась, и никто этому не препятствовал. Выпивка — не порок.

Зато не было нужды вкалывать, выкладываться, чего-то добиваться, изобретать, придумывать. Требовалось лишь немного лицемерия: поднимать руку на собрании (партийном, профсоюзном, комсомольском, трудового коллектива), ходить голосовать — когда устраивались выборы (без выбора), произносить ритуальные слова о правильности линии КПСС «во главе с товарищем Леонидом Ильичом Брежневым».

Брежнев погрузил общество в своего рода наркотическое опьянение или, точнее, в приятную апатию. Когда после Брежнева обществу поднесут к лицу зеркало и станет ясен весь масштаб нерешаемых проблем, люди переживут шок. В перестроечные годы советское общество испытает то, что испытывают наркоманы со стажем, когда их лишают наркотика и начинается ломка…

Леонид Ильич Брежнев, став главой партии, получил огромную власть. Но и он зависел от мнения других членов партийного руководства. Фактически генеральный секретарь не подписывал важных бумаг, не добившись общего согласия. 27 декабря 1973 года, подводя итоги работы политбюро и секретариата за уходящий год, Брежнев говорил в своем кругу:

— Я, например, подписываю некоторые решения, хотя с ними не согласен. Правда, таких решений было очень немного. Так я делаю, потому что большинство членов политбюро проголосовало за. Мы с вами, товарищи, работаем в согласии, в духе ленинских заветов… У нас в партии полное единство, нет никаких оппозиционных группировок, и нам с вами легче решать все вопросы… Мы нередко, конечно, устаем, перегружаем себя, но все это, товарищи, ради общего блага нашей страны. Иногда приходится отбрасывать усталость, чтобы решить тот или иной вопрос…

Казалось, генсек ни от кого не зависит. Его слово — закон. Но Брежнев никогда не забывал, что руководит огромной страной не оттого, что его избрал народ и выдал ему мандат доверия. Его усадила в высокое кресло когорта партийных секретарей. Они могут и передумать…

Он помнил, как свергли его предшественника Никиту Сергеевича Хрущева. Номенклатура ополчилась на хозяина, который не считался с мнением правящей элиты, и человек, перед которым они только что все трепетали, покинул Кремль пенсионером.

Леонид Ильич знал, как устроена советская жизнь, и неукоснительно следовал правилам. Понимал, какие решения вправе принять сам, а какие — лишь с согласия остальных членов политбюро.

Скажем, при подготовке материалов к съездам и пленумам ЦК иной раз разгорались споры. Пока все члены политбюро не поставят своей визы, Брежнев документ одобрить не отваживался. А получить от них согласие было не просто. Члены политбюро озабоченно писали на проектах выступлений: «Как этот тезис согласуется с положениями марксизма? А как это соотносится с высказыванием Ленина о том, что… Я бы советовал ближе к Ленину».

Леонид Ильич не желал ссориться с товарищами по политбюро, говорил своей группе:

— Все замечания — учесть.

«Брежнев, — вспоминал один из его помощников, — не отстаивал каждую фразу, которая была написана им же вместе со своими сотрудниками. Очень внимательно прислушивался к голосам членов партийного руководства. Старался добиться консенсуса».

В свое время Хрущев упразднил общесоюзное Министерство внутренних дел, решив, что вполне достаточно иметь республиканские. Да еще и переименовал их в министерства охраны общественного порядка. Для Хрущева аббревиатура МВД ассоциировалась с Берией, и он хотел перевернуть эту страницу истории.

И он был недоволен министерством: преступность высокая, а милиция не справляется. На коллегии МВД в 1956 году министр Дудоров негодовал:

— Милиция не ведет настоящей борьбы с криминалом. Бандиты годами действуют безнаказанно, а никаких мер никто не принимает. Половина личного состава неграмотна, а другая половина имеет образование ниже среднего. Люди нас ненавидят, и ненавидят за дело — ведь очень много преступлений совершают сами работники милиции, а это тягчайшее зло.

В 1956 году в милиции были упразднены политорганы. При Брежневе в 1965-м восстановлены. В июле 1966 года Леонид Ильич поставил на политбюро вопрос о воссоздании союзного Министерства охраны общественного порядка. Против выступил глава правительства РСФСР Геннадий Иванович Воронов. Он не хотел, чтобы такое важное министерство уходило из его ведения и становилось общесоюзным.

Брежнев не смел настаивать. На заседаниях политбюро решения принимались только единогласно. Если кто-то возражал, вопрос вообще снимался с обсуждения. Воронов уехал в Муром. А Брежнев переговорил с каждым из членов политбюро в отдельности. После этого позвонил Воронову:

— Слушай, все уже за. Один ты остался.

Пришлось Воронову согласиться.

Союзным министром охраны общественного порядка Брежнев решил назначить своего давнего сотрудника по Молдавии Николая Анисимовича Щелокова.

Но в политбюро были люди, которые придерживались иных точек зрения. Они тоже пытались продвигать своих людей. Против назначения Щелокова министром решительно возразил влиятельный член политбюро Шелепин. Его друг и соратник председатель КГБ Семичастный в политбюро не входил, но влияние имел большое. Он ходил к Брежневу, отговаривал назначать Щелокова министром. Шелепин и Семичастный видели на посту министра своего человека — Вадима Степановича Тикунова. Семичастный рассказывал, как он доказывал Брежневу:

— Тикунов — готовый министр, подходит по всем параметрам, зачем вам другой человек?