Странник, пришедший издалека Ахманов Михаил

– Получается, я не рискую ничем, кроме долгого сна и головной боли? – Скиф вознамерился сделать шаг, но Сийя не пустила. «Молодец девушка, – подумал Джамаль, – сейчас снимет с него рюкзак и засунет неразумного внутрь».

Он похлопал компаньона по плечу.

– Стреляй отсюда, дорогой, там ты продержишься пять минут. Что можно сделать за такое время?

Скиф насупился, бросил взгляд на Сийю, но ближе к роще не пошел. Правая рука его поднялась, раздался щелчок предохранителя, и воздух прорезал фиолетовый луч. Вначале, первые тридцать-сорок метров, он казался тонким, как игла, и сиял почти нестерпимым светом; потом блеск его мерк, игла превращалась в карандашный грифель и, наконец, в карандаш. Там, где луч коснулся древесного ствола, он был почти не виден – если не считать круглого светлого пятнышка, выглядевшего совсем безобидно.

Ствол, однако, задымился.

– Распадись и соединись! – выкрикнула Сийя, вскидывая вверх руку со стиснутым кулаком.

– Вихрь Небесный! – громовым хором откликнулись лучницы. Две-три стрелы, выпущенные, должно быть, в азарте, промелькнули над головой Джамаля, но тут раздался голос Рирды ап'Хенан, и стрельба прекратилась.

Ствол падда дымился, но не горел. На нем темнели черные шрамы и появлялись новые – то выше, то ниже; более серьезного ущерба Джамаль не замечал. Так продолжалось минут семь или восемь, потом луч мигнул и погас. Ликующие крики амазонок смолкли.

Чертыхнувшись, Скиф поменял батарею и буркнул:

– Ничего не выйдет! Я не могу на таком расстоянии держать луч в точке или водить им по одному месту! Нужен упор… что-нибудь вроде треноги…

– Не нужен, – сказал Джамаль. – Уже ясно, что пушкой твоей издалека дров не напилишь. Да и не пилить ты хотел, почтенный Владыка Ярости, а жечь! Верно?

– Верно, – согласился Скиф, поглядывая на приунывшую Сийю в некотором смущении. – Эх, напалма бы сюда! Десяток бочек!

«А еще лучше – стационарный излучатель антиматерии», – подумал Джамаль. Или то была мысль Ри Варрата?

Такими излучателями оборудовали телгские боевые корабли, и с их помощью не составляло труда распылить горный хребет или вскипятить море. Впрочем, на Земле тоже кое-что имелось – не столь эффективное и гораздо более варварское, но вполне подходящее, чтоб от любой рощи – или любого города – остался дымящийся кратер глубиной в полкилометра.

«Вот почему, – продолжал рассуждать Джамаль, – падда выращивают здесь, а не на Земле. Тут, в Амм Хаммате, где еще не изобрели напалм, пушки, ракеты, ядерные бомбы и лучевое оружие. На Земле, гораздо более цивилизованной по этой части, падда не могли служить защитой для баз Бесформенных, и потому для Земли предназначалось нечто иное – не живые деревья, источавшие наркотический аромат, а пачки „голда“, о которых рассказывал ему Скиф».

К ним, осторожно втягивая воздух, подошла Рирда. В это утро она единственная облачилась в доспехи: в панцирь, шлем с султаном и белый плащ, защищавший от солнечных лучей. Остальные воительницы были в туниках из мягкой оленьей замши; такое одеяние не стесняло движений при стрельбе.

Амазонка со шрамом бросила взгляд на опушку, на ствол падда, перечеркнутый полосами истлевшей коры, и недовольно скривилась.

– Твои огненные стрелы, чужак, не подожгут даже сухой травы! На что они годятся? Удивлять мою сестру? – Рирда искоса поглядела на молодую амазонку. Та нахмурилась; насмешки над ее мужчиной явно пришлись Сийе ап'Хенан не по вкусу.

Компаньон прекратил бормотать про напалм, огнеметы и зажигательные фугасы, пошарил в нарукавном кармане и вытащил маленькую круглую коробочку – тот самый дяди Колин подарок, который Джамаль видел уже не в первый раз. Как прошлой ночью, Скиф подбросил блестящий кругляшок на ладони, поглядывая на него с сомнением и надеждой, затем повернулся к Рирде:

– Сделаем так, Сестра Меча: пусть твои девушки бросят сотню горшков с маслом – на опушку и подальше, в середину рощи. Потом прикажи пускать стрелы. А я попытаюсь еще раз… тем или другим способом… – Он перевел взгляд с круглой коробочки на свой лазер и со вздохом добавил: – Святой Харана! Если б я мог подойти ближе!

– Не советую, чужак! Не советую! – со свистом втянув воздух, Рирда подняла копье и дважды взмахнула им.

На камнях, у катапульт, зашевелились. Вскоре два первых снаряда – вместительные горшки, похожие на огромную, раздутую посередине дыню, – просвистели над головой Джамаля и исчезли среди сияющих бледным золотом крон. Затем последовал второй залп, третий, четвертый… Обслуга катапульт трудилась с завидной сноровкой, да и метательные машины были, судя по всему, хороши; Джамаль прикинул, что на их перезарядку уходило полторы минуты.

Обстрел, однако, длился больше часа. На древесных стволах появились жирные маслянистые потеки, кроны, политые тягучей бесцветной жидкостью, засверкали ярче, к медвяным ароматам примешался едкий неприятный запах. Демоны, предположительно засевшие в роще, никак не реагировали. Либо их купол был пуст, либо все старания амм-хамматских воительниц не вызывали у них тревоги. Да и немудрено: масло для светильников – не напалм, а катапульты, разумеется, не могли сравниться ни с земными огнеметами, ни с телгскими излучателями.

Все это время Рирда простояла неподвижно, широко расставив ноги и хмуро разглядывая атакуемый объект. Скиф то перешептывался с Сийей, то с сосредоточенным видом изучал свою коробочку, что-то бормоча под нос. Прислушавшись, звездный странник разобрал:

– Придет нужда, открой… открой, погляди да подумай… а думать-то о чем?.. чего нарисовано, о том и думай… чего нарисовано… думай…

Джамаль тоже думал; вспоминал некие слова Гайры ap'Taкаб, сказанные в тот день, когда премудрая мать готовила их к обряду. «Люди различны, – говорила она, – и различна ценность их разумов и душ. Чем богаче, тем дороже… Много ли стоит покорный и трусливый, слабый духом, прозябающий в невежестве?» – "Не много, – согласился звездный странник, поглядывая на Рирду и девушек-лучниц, стоявших шагах в пятидесяти, ближе к морене. – Вот это – дорогой товар, – решил он, – соблазнительная дичь для охотника! Как там сказала премудрая? Отборные и лучшие в этом мире! Потому что дух их силен, сердца тверды и разум ясен!

Но сила духа и отвага не единственные людские достоинства, – продолжал рассуждать Джамаль. – Человек может быть миролюбив и даже слаб, зато интересен в других отношениях – своими знаниями, талантами, эмоциональным богатством, уровнем интеллекта, наконец… Уровень сей был, разумеется, выше в тех мирах, что уже миновали стадию варварства – откровенного варварства, процветавшего в Амм Хаммате, или такого, как на Земле, где развитие технологии приносило пока что не меньше вреда, чем пользы. Телг и многие из его звездных соседей уже прошли этот этап; на Телге высокий интеллект и технологические достижения сочетались с разумной осторожностью, умением не обострять конфликты и заботой о будущем. Сама Миссия Наблюдателей была тому примером!

Но что же тогда получалось? Выходило, что Телг и подобные ему миры – самая лакомая добыча для Бесформенных! Даже Земля была им ценнее Амм Хаммата – и своим многолюдством, и более высоким интеллектом обитателей, поскольку их души и разумы, хотели они того или нет, являлись продуктом трехтысячелетней цивилизации. И средний человек Земли знал и умел неизмеримо больше, чем любой из аборигенов Амм Хаммата…

Не считая Видящих, – напомнил себе Джамаль. – О них – отдельный разговор; они были аномалией, редкостным исключением для любой из звездных рас. Как и некоторые земляне – к примеру, тот же Доктор…" Бомбардировка окончилась, и Джамаль очнулся – Скиф тряс его за плечо.

– Задремал, князь?

– Нет, дорогой, думаю. – Звездный странник огладил бородку, отросшую уже на два пальца. – Думаю, что делать, если ты не подпалишь эти кустики. Может, у тебя в мешке еще что-то найдется? Бомба, скажем?

– Найдется, только не в мешке. – Скиф показал глазами на свою ладонь. Там лежала круглая коробочка, уже разъятая на две части. Одна половинка оказалась крышкой; в другой был смонтирован миниатюрный механизм, выглядевший раз в десять сложнее часового, с крохотным черным кристалликом в центре и мигающим под ним огоньком. В такт миганиям раздавалось едва различимое тиканье.

– Вот, – довольно произнес Скиф, вновь соединяя обе части устройства, – пока ты думал да мечтал, я разобрался с этой штукой. Ее надо было сдавить, тогда крышка отходит… А потом я представил огонь, и огонь загорелся – та маленькая лампочка или не знаю что… Словом, начало тикать!

Джамаль с интересом уставился на ладонь компаньона.

– А зачем ты ее открывал, дорогой?

– Согласно выданной инструкции, – ухмыльнулся Скиф. – Дядя Коля что сказал? Придет нужда, открой, погляди да подумай о том, что нарисовано… Нарисованы же языки огня и саламандра… А саламандра огонь любит, живой огонь!

– Это мной сказано, а не твоим дядей Колей, – уточнил Джамаль, разглядывая коробочку. Определить ее назначение он не мог, и казалась она слишком маленькой и безобидной, чтобы как-то помочь намечаемым на сегодня делам. Но эта мысль принадлежала, разумеется, землянину Джамалю; звездный странник Ри Варрат знал, что величина технического устройства отнюдь не определяет его мощности и ценности.

«Детонатор? – подумал он. – Нечто вроде запала с каталитическим действием?» Взгляд его вновь обратился к Скифу.

– Что такое, как думаешь, дорогой?

– Тикает, а не часы… Значит, бомба! – Компаньон снова усмехнулся и перебросил блестящий диск Сийе. – Это амулет, моя ласточка! Примотай покрепче к стреле… Пустишь, когда я дам сигнал. – Затем он поглядел на Рирду и жестом, уже привычным для Джамаля, потер висок. – Ну, отважная, пора! Раз моими молниями не поджечь даже сухой травы, поглядим, на что годятся ваши стрелы. Помаши-ка девушкам!

Шрам на щеке амазонки побагровел, ноздри раздулись, в глазах сверкнуло бешенство; она снова стала похожа на разъяренную дикую кошку. Скиф, явно цитируя кого-то, с усмешкой произнес:

– Гнев подобен огню – не выплеснешь, сгоришь сам. Не сверли меня взглядами, отважная, лучше берись за лук и тоже постреляй.

Голос его, как показалось Джамалю, звучал куда уверенней, чем прежде; видать, он крепко полагался на дяди Колин подарок. С этим умельцем Джамаль был неплохо знаком, ибо Сарагоса, шеф фирмы «Спасение» и резидент Системы, не препятствовал дяде Коле подхалтуривать на стороне – при том непременном условии, что клиенты не будут спаивать его сотрудника. К спиртному у дяди Коли была слабость, и хоть никто не видел его пьяным, но и в трезвости старый «механик» пребывал считанные часы.

Что, впрочем делу не мешало. Сотворил ли дядя Коля свою «штучку» трезвым или в обычном подпитии, Джамаль не сомневался, что она сработает; вот только как? Если догадка компаньона была верной, они могли рассчитывать на успех; если нет…

Рирда ап'Хенан, все еще хмуро поглядывая на Скифа, взмахнула копьем. Полетели стрелы, и звездный странник застыл на мгновение, будто сраженный великолепным зрелищем. Над головой его струился стремительный огненный поток; ярко пылали пучки промасленной пакли, прикрученной к остриям, металось раздуваемое в полете рыжее пламя, сотни дымных следов пестрили воздух, слитный свист летящих снарядов напоминал басовитое гудение органных труб. Амазонки не торопились, однако каждую минуту в небеса взмывали три сотни стрел, а в запасе у каждой лучницы их было не меньше сорока. «Половину Тбилиси можно спалить», – подумал Джамаль, наблюдая, как огненный град рухнул на рощу.

Над золотыми кронами и у самой опушки, в траве, вспыхнуло пламя. Сначала казалось, что и деревья занялись; алые языки встали в два человеческих роста, метнулись вверх по стволам, лизнули листву и грозди огромных ягод, перевернутыми плотными пирамидками свисавших с ветвей. В нос ударил запах гари, совсем заглушивший слабый медвяный аромат; золотистые листья начали скручиваться, опадать, и степной ветер, подхватив их, понес к морю. Дым и пепел поднялись над деревьями темным столбом, расплылись тучей; и в это мрачное черное облако все летели и летели стрелы.

– Горит? – неуверенно произнес Скиф, покосившись на Джамаля.

Тот пригляделся.

– Масло горит, генацвале. Трава горит… еще – листья, но немного… Ну, ты видишь сам!

– Вижу! – Компаньон взвесил на ладони лучемет, будто соображая, подбавить огонька или не стоит. Рядом с ним в напряженном ожидании, с луком в руках, застыла Сийя.

Ягоды – большие, величиной с кулак, полные сока – начали лопаться. Вязкая жидкость обволокла ветви и листву, сбивая пламя, устремилась вниз, к стволам; чудилось, что некто невидимый включил автоматическую систему, рассчитанную на случай пожара. Но впечатление это было скорее всего ложным. Падда и в самом деле не поддавались огню – прочные, как камень, они обладали естественными средствами защиты. Сок продолжал течь, в воздухе кружилось все меньше обгорелых листьев, дым сделался реже, огонь замирал. Амазонки прекратили стрелять – видно, запас снарядов был израсходован.

– Чего ты ждешь? – прорычала Рирда, дергая Скифа за рукав. Шрам ее вновь набух кровью, серебряный пирг на панцире ярился больше обычного. – Чего ты ждешь, чужак? Выпускай свои молнии, пока не выгорело все масло! Клянусь Безмолвными, травы у опушки уже нет, ни сухой, ни свежей – теперь посмотрим, что ты сумеешь поджечь, кафал!

Скиф рывком сбросил ее руку.

– Поглядишь на молнии в другой раз, Сестра Меча. А теперь… – Он повернулся к Сийе, и Джамаль заметил, как его напряженное и злое лицо сразу смягчилось. – Стреляй, ласточка! Стреляй! Целься туда, где огонь еще не погас.

Девушка откинулась назад, растянула лук. Руки у нее были тонкие, изящной лепки, но под смугловатой кожей перекатывались упругие мускулы, а хватка пальцев на тетиве была уверенной и твердой. Джамаль залюбовался ею. Сейчас эта лучница с пепельными кудрями сама напоминала лук – живую древесную ветвь, напряженную в страстном усилии.

Тенькнула тетива; стрела, очертив пологую арку, скрылась в редеющем дымном облаке.

– Так хорошо? – спросила Сийя, подняв на Скифа большие темные глаза. На Рирду она старалась не смотреть.

– Хорошо. Теперь подождем. Надеюсь, дяди Колина «штучка»…

Он не успел договорить, как над рощей полыхнуло. Джамаль, ожидавший чего-то подобного, успел прикрыть ладонью глаза, но обе женщины вскрикнули, а компаньон чертыхнулся, поминая какого-то Харану, бездельника и лоботряса. Вероятно, лучницы-амазонки тоже были ослеплены – Джамаль, прижимавший руки к лицу, слышал, как девушки кричат, призывая Небесный Вихрь и троицу Безмолвных.

Звездный странник раздвинул пальцы, осторожно приподнял веки. Дым над рощей рассеялся; палящий воздух мгновенно унес остатки темного облака, развеял его без следа. Теперь над золотыми кронами ревел, ярился и бушевал огонь, метался диким зверем, выбрасывая в стороны и вверх багровые факелы, длинные тонкие искры, пламенные шары и рыжие завитки, подобные вздутым ветром парусам. Пожар начался в самой середине рощи, и хотя деревья на границе ее казались по-прежнему несокрушимыми, Джамаль понял, что на сей раз горит не масло. И не стрелы, выпущенные девушками Рирды! Стрелы, вероятно, обратились в пепел за первые пять секунд.

«Ай да дядя Коля! – подумал он. – Ай да мастер-пиротехник! Сначала ломает голову, как разделаться с пожаром, потом – как его раздуть! Раздуть так, чтоб все горело – и камни, и воздух, и вода!» Раздвинув пальцы пошире, Джамаль – или, вернее, Ри Варрат – принялся размышлять о противоречивом и варварском характере землян. У них на всякое разумное и полезное изобретение приходилось десять неразумных и смертельно опасных; так, придумав компьютеры, они первым делом рассчитали траектории для баллистических ракет, а освоив ближний космос, развесили там сотни спутников-шпионов. Дядя Коля тоже не составлял исключения: наладив в особняке Джамаля уникальную систему противопожарной безопасности, он, судя по всему, тут же принялся размышлять, как справиться с ней.

Эта гипотеза насчет подаренной Скифу «штучки» показалась звездному страннику весьма похожей на правду. Оставалось лишь надеяться, что дяди Колин детонатор – или что он там изобрел – не спалит весь Амм Хаммат, ограничившись хотя бы Проклятым Побережьем.

Джамаль отвел ладони и осмотрелся. Компаньон, похоже, протер глаза и в упоении взирал на ярившийся огонь. Сийя бросала на Рирду ап'Хенан торжествующие взгляды, Сестра Меча в смущении то потирала рубец на щеке, то принималась щипать себя за ухо; ее девушки – тоже, видимо, прозревшие – разразились оглушительным боевым кличем.

– Клянусь когтями пирга! – пробормотала Рирда. – Ты вызвал огненных демонов, чужак? И они сейчас бьются с ару-интанами?

– Не демонов, духов огня! Саламандр!

– Саламандр? Что это?

– О том не ведают даже Безмолвные Боги, – с важностью произнес Скиф и подмигнул Джамалю. – Но саламандры любят огонь… живой огонь. Ты погляди, как полыхает!

– Это сделал мой мужчина! – гордо заявила Сийя. – Скиф ап'Хенан, мой избранник, пришедший издалека! – Щеки девушки раскраснелись, глаза восторженно сияли; одной рукой она сжимала лук, другую опустила на эфес меча, украшенный бирюзой.

«Сейчас помчится рубить ару-интанов», – подумал Джамаль и сказал:

– Прикройте лица. Огонь скоро будет на опушке. Он уже был там. Полыхнуло жарким воздухом, Сийя закашлялась, Скиф обнял ее, прижал головку девушки к груди. Рирда с лязгом опустила забрало шлема.

Деревья пылали, обращались в рдеющие головешки, в пепел, в прах, в клубы дыма, улетавшие к небесам. Середина рощи уже выгорела, но разглядеть там ничего не удавалось – ветер, дувший с востока, усилился, подняв в воздух не только дым, но и тучи мелкой черной пыли. Восточный ветер гнал огонь к прибрежным скалам, и это было хорошо; в противном случае могла загореться степь. По краям от черной проплешины пламя еще полыхало, хоть и не так свирепо, как раньше, и кое-где подбиралось к кедрам; правда, ни один из них не занялся по-настоящему.

– Думаю, скоро погаснет, – произнес Джамаль, прищурившись и выставив перед лицом ладонь. Вывод сей следовал из общих соображений насчет дяди Колиного детонатора: его воздействие, как действие всякого прибора, было ограничено во времени и пространстве. Скиф, тоже догадавшись об этом, кивнул, но Рирда вдруг погрозила гибнущей роще кулаком и хрипло забормотала:

– Пусть горит, пусть… Во имя Великих Безмолвных! Пусть горит на юге и севере, пусть огненные саламандры чужаков сожрут Проклятый Берег! Да распадется он без следа вместе с ару-интанами! Да станут они прахом и пылью, и ветер пусть унесет ту пыль вверх, к серебристой луне Зилур! И пусть Безмолвные соберут ее в сосуды до последней крупинки и бросят в бездну… в самую темную из бездн, мимо которых проносил их Небесный Вихрь… И пусть запечатают ту бездну страшным заклятием, нерушимым и вечным, как горы Мауль!

Но огонь вдруг начал угасать, так и не добравшись до кедровника; последние падда, с обгоревшими листьями и обугленной корой, защитили его. В воздухе теперь не чувствовалось и следа сладких медвяных ароматов – тянуло лишь вонючей гарью да смолистым запахом кедров. Черная пыль, поднятая ветром, поредела, рассеялась, и сквозь нее стала просвечивать какая-то конструкция – уже не золотистая и сверкающая, но покрытая пятнами сажи и опаленная огнем. Очертания ее были смутными, но, как показалось Джамалю, она походила на половинку яйца, поставленного торчком.

– Вот и купол, – сказал Скиф, с деловитым видом проверяя, легко ли выходят из ножен меч и катана. Он снова вытащил свой лучемет, щелкнул предохранителем и обернулся к звездному страннику: – Пойдем поглядим?

– Не обождать ли? Там, дорогой, сейчас жарковато.

– А чего ждать? Пиво пьют холодным, чай – горячим, а врага берут тепленьким.

Отпустив это замечание, компаньон Джамаля решительно зашагал к обители демонов. Сийя, не обращая внимания на протестующий жест Рирды, бросила в траву лук и колчан, обнажила меч и тронулась следом. Спина ее была прямой и напряженной; ветер трепал пепельные локоны, на длинной стальной полосе клинка играли отблески солнечных лучей. «Не позавидуешь демонам, что посягнут на ее мужчину», – решил Джамаль и повернулся к Рирде.

– Вот что, почтенная… В самом деле, надо сходить поглядеть. Ты и девушки твои держитесь подальше. Лучше отойдите к камням… А если нас долго не будет, уходите. Уходите и передайте премудрой Гайре мою благодарность. – Он вытянул руку, коснулся чеканного пирга, грозно скалившего клыки, и сказал: – Прощай. Пусть твои боги пошлют тебе удачу.

– Я не хочу прощаться, пришедший издалека, – голос Рирды ап'Хенан глухо звучал из-под забрала. – Я надеюсь, что вы вернетесь, моя сестра, ты и твой друг, сын огня и железа.

«Надо же, – подумал Джамаль, широко шагая вслед за Скифом и Сийей, – в первый разона не назвала нас чужаками».

Трава шелестела под сапогами Джамаля. Пожар, раздуваемый ветром, откатился к морскому берегу, и сюда огонь не достал; стебли были по-прежнему зелеными, живыми, и лишь кончики их сморщились и поникли. Впереди, в сотне метров, темнела выжженная земля, курились дымки, витали клубы черной пыли, огибая стены высокого купола. Слева и справа от него, на границе с кедровником, еще сохранилось несколько дурманных деревьев. Они торчали там зловещими обугленными скелетами – кора, листва, гроздья ягод и мелкие ветки сгорели, и от стволов, наполовину обратившихся в угли, не пахло ничем подозрительным.

Скиф, чуть ли не бежавший впереди, внезапно остановился и поднял руку. Когда Джамаль подошел, Сийя была уже рядом с ним; оба разглядывали металлическую плиту, торчавшую из мягкой почвы сантиметров на пятьдесят, до колена. Металлическая поверхность, чистая и не тронутая ржавчиной, сверкала; в углах этого зловещего алтаря поблескивали кольца – несомненно, для веревок, коими прикручивали руки и ноги жертв. Плита была вытянутой, четыре шага в длину и два – в ширину; как раз, чтобы уложить человека. Полированные грани ее казались изогнутыми, словно их вылепили из пластилина – ни выступающих ребер, ни краев, ни единого плоского места хотя бы размером с ладонь. На взгляд Джамаля, она напоминала округлую перевернутую мыльницу из алюминия, по которой небрежно прошлись молотком.

– Смотри! – Скиф вытянул из ножен клинок, показал на одну из вмятин. – Сильно я торопился, когда ту гадюку жирную привязывал, ничего рассмотреть не успел. Но про кольца помню и про эту впадинку… Для головы она, понимаешь?

Джамаль кивнул. Вмятина была правильной сферической формы, размером побольше волейбольного мяча – точь-в-точь для головы. Если запястья и щиколотки привязать к кольцам, никуда не денешься, ни вверх, ни вниз, ни вбок… Как раз ляжешь затылком сюда – словно бильярдный шар в лунку…

Скиф, видимо, думал о том же. Покосившись на Сийю, хмуро взиравшую на жертвенник, компаньон прошептал:

– Помнишь, о чем мне дядя Коля толковал? Про нишу-"сосалку" да щель-окошко? Так вот, это она и есть! «Сосалка»! Клянусь Хараной-заступником! – Он поднес кулак с зажатой в нем катаной к виску, точно отдавал честь.

– А щель, думаешь, там? – Джамаль показал на торчавший впереди обгорелый купол.

– Наверно. – Скиф пожал плечами и, придвинувшись ближе к Джамалю, снова зашептал: – Ты не беспокойся, князь, ничего плохого с нами не случится… я бы знал… а узнавши, Сийю бы с собой не потащил… связал бы по рукам и ногам и Рирду приставил – стеречь… Только там, – он кивнул в сторону купола, – смерть и раны мне не грозят. Я чувствую, понимаешь? Чувствую! А буду жив-здоров, смогу и вас оборонить.

«Вы оба взысканы богами, – прозвучал в ушах Джамаля сильный голос Гайры. – Совсем по-разному, но взысканы! Одному боги повелели говорить; другому – предвидеть… Редкостный дар!» Он усмехнулся и потрепал компаньона по плечу.

– Пойдем, дорогой, а то девушка твоя беспокоится. Я тебе верю!

Скиф сунул катану в ножны и, не говоря ни слова, зашагал к черной дымящейся проплешине. Сийя шла за ним, чуть в стороне и сзади, как положено – прикрывала спину. Длинный клинок поблескивал в ее руках, украшенный бирюзой эфес светился небесной голубизной. Стройные ноги, едва прикрытые краем туники, ступали уверенно и твердо; тонкую талию охватывал боевой пояс, у бедра раскачивался кинжал. Не боится, подумал Джамаль, провожая ее глазами; ничего не боится – ни демонов, ни дьяволов, ни своих богов! Впрочем, Безмолвные в отличие от Саваофа и Аллаха не грозили, а защищали, и защита их была крепкой – в этом звездный странник был уверен.

Он на минуту задержался у металлической плиты. Теперь, когда деревья не закрывали обзора, было видно, что жертвенники или алтари, расположенные широкой дугой, ориентированы в точности на купол. Казалось, под землей сокрыта гигантская ладонь – не то с десятком, не то с дюжиной пальцев; кончики их выступали на поверхность, а на запястье высился обгорелый бугор в форме половинки яйца.

«Датчики и пункт контроля? – промелькнуло у Джамаля в голове. – Похоже, весьма похоже…» Он отвернулся от плиты и начал нагонять Скифа с девушкой.

Сейчас он был в большей степени телгани Ри Варратом, чем землянином Джамалем. И, пребывая в своей привычной ипостаси разведчика и Наблюдателя, пытался предугадать, что ждет его там, в куполе. Возможно, гибель – несмотря на уверения компаньона. Но смерти он не боялся, ибо не был ей подвластен – во всяком случае, духовно. В миг физического уничтожения тело его станет аккумулятором энергии; тепло и солнечный свет, слабая радиация почвы, порывы ветра, планетарное магнитное поле – все, все годилось ему, чтобы, обратившись в невесомый пучок фотонов, начать долгое странствие среди звезд. Механизм преобразования, так же как траектория обратного пути, был встроен в его разум; и переход, и выбор курса свершались автоматически. Собственно говоря, он мог в любой момент вернуться домой – достаточно было пустить себе пулю в висок или спрыгнуть со скалы, настроившись перед этим на команду возвращения. Рано или поздно так поступали все Наблюдатели, уставшие от бесцельных скитаний, но его поиски увенчались успехом. И потому с пулей или скалой можно было повременить! Он уже многое узнал, но хотел узнать больше.

Очевидно, думал Ри Варрат, сейчас он является самым компетентным специалистом по Бесформенным во всей Галактике. Ему не довелось посетить вместе с Сарагосой их базу под Питером, однако Скиф описал ее весьма подробно, со ссылками на очевидцев. И теперь он получит возможность исследовать другую базу – здесь, в Амм Хаммате. Что удастся ему узнать? Что еще, кроме уже известного?

За последний месяц – земной месяц, разумеется, – он узнал о Бесформенных неизмеримо больше, чем за три века скитаний. Казалось, разум его столетиями подтачивал некую стену, плотину неведения – и вот она рухнула! Дело случая, улыбка судьбы, подарок удачи! Или закономерность? Но кому ведомо, что такое удача?.. Пожалуй, сами Древние знают о ней не больше последнего дикаря в Галактике… Быть может, его удача – это Скиф, шагающий сейчас впереди? Его магический талисман, его счастливый случай… Почему бы и нет? Стоило ему появиться, как легенда обернулась явью – миф об амазонках, повелительницах степи, о мудрых женщинах, которые не спят и могут говорить без слов, о многобашенном городе на скале стал реальностью… И реальность эта обрела имя – Амм Хаммат! Да, появился Скиф, и Амм Хаммат удалось разыскать – после четырех или пяти неудачных попыток, предпринятых Доктором… Попыток, которым предшествовал год других поисков, когда он, Ри Варрат, пытался нащупать связи с Системой, с фирмой «Спасение», с недоверчивым Сарагосой…

Джамаль вскинул голову. Перед ним маячили две спины: широкая, в пятнистом десантном комбинезоне, и поуже, обтянутая туникой из коричневой оленьей замши. Спины покачивались в дружном согласии, и на секунду в голове звездного странника промелькнула дикая мысль: что, если все случившее надо толковать наоборот? Скиф – вовсе не талисман, приведший его к желанной цели; просто Скифу была назначена судьбой эта девушка с пепельными волосами, вот он и пришел к ней. И притащил сюда его, Ри Варрата, вместе с Миссией Защиты, в качестве бесплатного приложения! Строго говоря, в этой идее не было ничего абсурдного, так как никто не мог сказать, какая цель величественнее и выше: встреча двух любящих существ или поиск защиты от Бесформенных. Неясным оставался и вопрос об удаче – то ли она улыбнулась Скифу, то ли самому Джамалю.

Пожалуй, решил звездный странник, премудрая мать Гайра отдала бы предпочтение его компаньону. Сам он, по ее утверждению, мог «говорить» – то есть передавать и принимать эмоции, но не мысль, отлитую в слово; его дар являлся низшей формой телепатического контакта, и Джамаль не переоценивал своих талантов. Что касается компаньона, то он не был ни эмпатом, ни телепатом, ни телекинетиком, однако мог «предвидеть». Значило ли это, что дар предвидения отвращал от него опасности и неким непостижимым образом направлял к цели? А целью являлся вовсе не поиск затаившихся в тумане двеллеров, а соединение с Сийей ап'Хенан, молодой воительницей из Башни Стерегущих Рубежи?

Парадокс был неразрешим, и Джамаль, усмехнувшись, ускорил шаги. Под его подошвами хрустели не успевшие остыть уголья, кое-где виднелся огонь, плясавший на грудах ветвей, но было их на удивление немного – пламя, порожденное дяди Колиной «штучкой», обратило деревья в пепел, в золу, в прах. А прах, как известно, легок и подвластен ветрам… В результате от рощи не осталось почти ничего, ни обгорелых пней, ни обугленных стволов – если не считать догорающие головни да черные скелеты, маячившие слева и справа на фоне изумрудного кедровника. Почва была покрыта тонкой пылью, которую приминали сапоги Джамаля, но ветер трепал и ворошил ее, сдувая к прибрежным скалам. Земля под слоем пыли походила на плотно спекшийся уголь.

Неподалеку от купола Сийя вдруг замерла, потом огляделась, явно прикидывая расстояние до кедровника и до каменистой гряды, на которой маячили фигурки лучниц. Она сделала шаг, другой, опустила меч и принялась разгребать кончиком лезвия пепел. Взмахи клинка были быстрыми, уверенными, как будто она в точности знала, что должна обнаружить здесь.

Джамаль недоуменно приподнял бровь, Скиф остановился и посмотрел на девушку.

– Что ты ищешь, милая?

– Вот! – Она склонилась грациозным стремительным движением, выхватила что-то из пыльного покрова, выпрямилась, протянула Скифу. – Твой талисман! С огненными са-ла-ман-драми!

– Как ты нашла его, девочка? – Глаза у компаньона Джамаля раскрылись шире рта, да и сам звездный странник был удивлен: казалось, легче отыскать иголку в стоге сена.

Но Сийя лишь небрежно повела плечом.

– Там – лес, там – скалы, а там стояли мы, – она вытянула изящную смуглую руку. – Я помню, куда бросала стрелу! Скиф захлопнул рот.

– Помнишь? А если бы стрел было двадцать?

– Ну и что? Я бы запомнила… – На ее губах вдруг мелькнула дразнящая улыбка. – А о чем помнишь ты, Скиф ап'Хенан?

– О той ночи, когда ты учила меня стрелять, – пробормотал компаньон, прикладывая к уху коробочку. – Больше не тикает, – сообщил он Джамалю.

Тот кивнул, думая, что не ошибся насчет дяди Колиной «штучки»; все же старый «механик» не собирался спалить весь мир. Либо его детонатор был устройством одноразового пользования, либо мог применяться многократно, отключаясь спустя несколько минут; в последнем случае эту опасную игрушку стоило приберечь. Скиф так и сделал – сунул блестящий диск в карман и застегнул «молнию».

Купол уже высился перед ними. Округлая, немного вытянутая к вершине сфера достигала двенадцатиметровой высоты; поверхность ее в отличие от жертвенных плит была ровной, округлой, без всяких выпуклостей и вмятин. Слой сажи покрывал ее сверху донизу, и, когда Джамаль приблизил к стене ладонь, от нее потянуло теплом. Он вытащил нож, соскреб копоть; под ней бледным золотом сверкнул металл.

– Жарковато тут было, – сказал Скиф. Зрачки у него из голубых вдруг сделались серыми; чем-то неуловимым он напоминал сейчас Рирду ап'Хенан, огромную сердитую кошку.

– Жарковато, – согласился Джамаль. – Твои саламандры плясали в пяти шагах отсюда.

Он поглядел на разворошенную пыль – в том месте, где Сийя вела поиски, – затем снова уставился на купол. Эта конструкция не выглядела капитальной – не крепость, не броневой колпак, а скорее легкое укрытие, предназначенное для работы в мире с вполне приличным климатом. Лезвие ножа оставило следы на поверхности металла; значит, он был довольно мягким, подобным алюминию – разумеется, не горючим, но с приличной теплопроводностью. Что же сотворилось внутри, когда над рощей вспыхнул огненный столб? «Пожалуй, – мелькнула мысль, – там и вправду стало жарковато… Мгновенное повышение температуры, адская духота, раскаленный воздух… Любой человек потерял бы сознание!» Но те, кого он выслеживал, не были людьми, и Джамаль ничего не знал ни об их возможностях, ни о физиологии, ни о внешнем обличье. Термин «Бесформенные», возникший неведомо где и неведомо как, мог подсказать лишь одно: к Древу Гуманоидных Рас эти твари не относились. Но вывод сей был очевиден и подтверждения не требовал.

Звездный странник бросил взгляд на Скифа. Тот, обойдя купол и осмотрев его со всех сторон, стоял теперь молча, настороженный и готовый к действию, но проявлять инициативу вроде бы не собирался. Похоже, он ждал решения соратника, признавая в этот миг его главенство, что являлось вполне разумным и справедливым; в конце концов телгская Миссия была на тысячу лет старше земной Системы.

«На тысячу бесплодных лет», – подумал Джамаль, остро ощущая свое бессилие. Многое было ему известно; он уже знал, за чем охотились Бесформенные и как вербовали себе помощников – открыто в Амм Хаммате и тайно на Земле; он мог предполагать, что приходят они и уходят сквозь мглу темпорального вакуума, раскрывая в нем окна-щели; он догадывался, что разрядники атарактов, плиты-алтари и сферические ниши вроде описанной Скифом суть устройства одного предназначения, но различной мощности; он даже угадал – скорей интуитивно, чем в результате логических рассуждений, – смысл и цель обработки будущих жертв наркотическим дурманом. Он знал многое, но не ведал одного: что ожидает их за этой стеной из золотистого металла, покрытой копотью.

Пустота? Орды Бесформенных? Автоматические защитные устройства? Окно, прорезанное в сером тумане Безвременья? Сладкие запахи падда? Лучи гравитационных метателей? Или хранилище похищенных душ? Любая гипотеза могла оказаться истинной – так же как все вместе.

Скиф поднял свое оружие.

– Металл мягкий. Резать, князь?

– Погоди, дорогой, поищем вход. Я думаю, они, – Джамаль подчеркнул это «они», пристукнув черенком ножа, – не просачиваются сквозь стену. Должна быть дверь или люк…

– Может, они вообще наружу не выходили, – предположил Скиф.

– Может. Но давай все же поищем.

Джамаль решительно двинулся вокруг купола, соскребая копоть ножом. Вход обнаружился с южной стороны – две тонкие полоски, незаметные прежде под слоем сажи и тянувшиеся сверху вниз на расстоянии полутора метров друг от друга. Он начал расчищать левый паз; Сийя молча достала кинжал и принялась за правый. Скиф сторожил; глаза его перебегали с закопченной поверхности купола на обгоревшие стволы падда, торчавшие перед кедровником, словно он ожидал, что оттуда нагрянет какая-то неведомая опасность. Иногда он поворачивался к скалам – там, не опуская луков, стояли амазонки, а на самом высоком валуне, рядом с катапультой, поблескивал панцирь Рирды.

Скрежетали лезвия ножа и кинжала, копоть легкой черной пылью осыпалась вниз, ветер подхватывал ее, уносил к морю. Из купола не слышалось ни звука. Он казался мертвым, как расстилавшаяся вокруг земля.

– Затаились, – сквозь зубы пробормотала Сийя, – ждут… Джамаль на секунду перестал скрести ножом.

– Почему ты так думаешь, милая?

– Слишком тихо, Джаммала… враг рядом, а мы не слышим его. Значит, ждет, сидит в засаде. – Она отбросила со лба прядь пепельных волос.

«Возможно, – подумал Джамаль, – возможно». Он покосился на лучемет Скифа, потом на клинок, летавший в умелых руках Сийи, приподнял бровь и спросил:

– Скажи, красавица, как они выглядят? Не говорила ль о том премудрая мать? Или ваша хедайра? Или кто-то из девушек?

– Сказано – никто их не видел, – амазонка пожала плечами. – А разговоры о невидимом – прах! Зачем вести их, Джаммала?

Но звездный странник был настойчив.

– Вах! Всякий, кто связался с демонами, должен сперва полюбопытствовать, как выглядят эти твари. Разве нет, красавица? Что, если там, – он стукнул в стенку купола, – ждут нас красноглазые клыкастые чудища, хвостатые, ядовитые и вонючие, как хиссапы? Только величиной с повозку? И что мы будем делать?

– Рубить! – отрезала Сийя. – Рубить, клянусь Безмолвными! Хотя бы клыков у них оказалось втрое больше, чем у пирга!

«Радикальное решение проблемы, – подумал Джамаль. – Пожалуй, – продолжал размышлять он, орудуя ножом, – надо бы приглядеть за девушкой – во-первых, чтоб не лезла вперед, а во-вторых, чтоб не размахивала своими железками. Прежде чем рубить, надо поговорить… Вот только с кем?» В красноглазых чудищ он не верил и помянул их, желая выпытать, как же все-таки местное население представляет ару-интанов. Но ответ был прежний – никак! Видимо, амазонки на сей счет гипотез не измышляли, тем более что демоны являлись для них скорей абстрактным злом; шинкасы, их ненавистные слуги, были куда ближе и понятней.

На округлой поверхности обрисовался контур двери, ограниченный пазами шириной в спичку. Сийя отступила назад, сунула кинжал в ножны и прищурилась.

– Повозка сюда не пройдет, Джаммала… Зря ты меня пугал! Демоны ростом невелики. Не больше, чем мы с тобой.

– Меньше, – заметил Скиф. – Дверь квадратная, полтора на полтора… Попробуем открыть?

Джамаль молча кивнул, вогнал в паз лезвие ножа, надавил. Раздался звонкий щелчок; золотистая плита ушла на сантиметр внутрь, потом сдвинулась в сторону. «Как к себе домой идем, – промелькнуло у Джамаля в голове, – ни замков, ни запоров… С другой стороны, к чему запоры? Это сооружение из легкого золотистого металла охраняли деревья; кто в Амм Хаммате сумел бы приблизиться к нему? Кто рискнул бы?» Из открывшегося проема пахнуло жарким воздухом – таким жарким, словно Джамаль стоял перед топкой огромной печи. Вероятно, он не ошибся в своих предположениях: тепловой удар был силен, и атмосфера внутри купола нагрелась за считанные секунды. «Градусов на пятьдесят, – подумал он, используя привычные земные мерки. – В замкнутом помещении такого не выдержит никто – гуманоид, негуманоид, безразлично… ни одна форма жизни на углеродной основе, ни одно создание из плоти и крови…» Воодушевленный этой мыслью, звездный странник шагнул вперед, прямо в раскаленное горнило. Впрочем, жара уже начала спадать, и ветер, овевавший его затылок, доносил струйки свежего воздуха, спасая от удушья.

– Эй, – раздалось у него за спиной, – не спеши! В два прыжка компаньон подскочил к двери, наклонился и нырнул внутрь; похоже, он решил взять инициативу в свои руки. Спорить с ним не приходилось – сейчас все преимущества были на его стороне. Опыт, сила, реакция, оружие – и то чувство предвидения, о котором он давеча говорил…

Мысли эти промелькнули у Джамаля за десятую долю секунды; не мешкая и дрожа от нетерпения, он двинулся следом. В затылок ему дышала Сийя.

Высокая комната с округлыми золотистыми стенами, плавно переходящими в потолок… Ровный пол – из того же золотистого металла… Большой дискообразный светильник, будто бы повисший в воздухе у самой вершины купола… Жара, духота, пустота…

Но первое впечатление обманывало. Слева громоздился какой-то сложный агрегат, справа на стене мерцал зеленый круг огромного, с дверь величиной, экрана, а посередине валялся человек. Лежал ничком, уткнувшись в пол и разбросав руки.

Компаньон склонился над ним, ухватил за плечо, перевернул…

Джамаль, раскрыв рот, уставился на лежащего. На мгновение звездному страннику показалось, что он сходит с ума; судорожно сглотнув, он забрал бородку в кулак, дернул изо всех сил и пробормотал:

– Зураб… Зурабчик, клянусь могилой матери, клыками пирга и Безмолвными Богами! Как же ты сюда попал, генацвале?

Кажется, Скиф и Сийя были поражены не меньше его. Компаньон, спрятав лучемет в кобуру и опустившись на корточки, разглядывал смуглую физиономию джараймского купца, амазонка, уперев клинок в пол, недоуменно озиралась вокруг. Ни красноглазых клыкастых чудищ, ни демонов иного обличья, ни даже шинкасов, мерзких слуг зла… Некого рубить, некого жечь огненными стрелами! За исключением Зуу'Арборна, валявшегося без сознания посреди обители ару-интанов. А может, двеллеров или Бесформенных – но купец-джарайм, несомненно, имел форму. И форму, и облик, и одежду – все как положено у людей!

Пытаясь успокоиться, звездный странник сделал глубокий вдох, выпустил бороду из кулака и только сейчас заметил, что все еще сжимает в правой руке нож. Дернув щекой, он сунул его в ножны и шагнул поближе к распростертому на полу телу. Не приходилось сомневаться, что перед ним Зуу'Арборн, хозяин таргада, разбившегося у Проклятого Берега с месяц назад. С месяц по земному счету; в Амм Хаммате, очевидно, время двигалось побыстрей. Но темпоральные парадоксы были тут ни при чем, ибо Зуу'Арборн не странствовал во Вселенной с помощью какого-нибудь чудодея вроде Доктора; он оставался здесь, в амм-хамматских пределах, и дней пятнадцать или двадцать назад выступил из Города Двадцати Башен, намереваясь добраться до маульских портов. Ушел – вместе с тремя своими матросами и лошадьми, пожалованными хедайрой амазонок!

Под куполом еще царила духота. Склонив голову к плечу и поминутно вытирая заливавший глаза пот, Джамаль внимательно осмотрел лежащего. Невысокий, полный, осанистый, с черной густой бородой, в хламиде из серого сукна… Зуу'Арборн, джарайм! Он, четырежды рожденный, мог поклясться в том могилами всех своих матерей и прочих родственников – как на Телге, так и в иных мирах. Он был уверен, что глаза его не обманывают.

Первой нарушила молчание Сийя.

– Это карлик с запада, – уверенно заявила она. – Я привезла его в город, и он просил милости хедайры. Просил лошадей, припасы и конвой до рубежей Мауля. Сулился отплатить золотом… – девушка презрительно поджала нижнюю губу. – Но наши мечи не продаются! И Дона ок'Манур, Правящая Людьми, сказала, чтоб он оставил золото себе. Ему дали лошадей и припасы и дозволили ехать с одним из сторожевых отрядов, что охраняет границу в западных предгорьях… это не так далеко отсюда… – Сийя свела тонкие брови, припоминая. – Сестры говорили мне, что расстались с ним в двух днях пути от побережья – дальше наши патрули не заходят.

– Получается, этот Зуу'Арборн был демоном? – Скиф вывернул шею, поглядывая снизу вверх на девушку. Виски его блестели проступившей испариной, комбинезон на спине потемнел от пота. «Градусов сорок тут, не меньше», – подумал Джамаль, слизывая с губ соленую влагу.

Амазонка покачала головой.

– Нет, мой светловолосый, он купец, а не демон. Купец, коротышка из Джарайма, что лежит за Узким морем, из тех мест, где мужчины правят, а женщины покорствуют им… – Сийя усмехнулась, будто удивленная таким странным распорядком вещей, и закончила: – Он не прикидывался человеком из Джарайма, и он тот, за кого выдавал себя. Одна из Видящих сестер говорила с ним… без слов – так, как Гайра говорила с вами… Скажи, Скиф ап'Хенан, могли он солгать ей?

– Но тогда… – начал Скиф.

Звездный странник так и не узнал, что собирался сказать его компаньон, какие доводы привести, какую гипотезу высказать. Сквозь заливавшие глаза струйки пота он увидел, как веки джарайма приподнялись, но взгляд, родившийся в этих узких темных щелочках не был взглядом Зуу'Арборна. Будто бы черная холодная пропасть, раскинувшаяся от Амм Хаммата до Земли и дальше, до Телга, вдруг уставилась на Джамаля; и взор ее был ледяным, безжалостным, мрачным.

Он застыл, не в силах пошевелиться, разомкнуть сведенные судорогой губы; эмоциональный поток, хлынувший от этого существа, был подобен парализующему удару. Словно сторонний и беспомощный наблюдатель он глядел на Скифа, сидевшего на корточках, с головой, развернутой к плечу; на Сийю, смотревшую ему в лицо; на пальцы девушки, уверенной хваткой обнимавшие бирюзовый эфес; на руку Зуу'Арборна, шарившую под хламидой на груди. Он вытащил какой-то предмет – карандаш, как показалось Джамалю; но этот карандаш вдруг начал расти, удлиняться, превращаясь в гибкий, отсвечивающий синеватым блеском хлыст.

Звездный странник дернулся, заклокотал горлом, неимоверным усилием стиснул пальцы в кулак, согнул руку. Наваждение прошло; мышцы опять повиновались ему, вернулся голос, и только глаза, разъеденные соленым потом, не желали раскрываться пошире. Он прохрипел:

– Скиф… Скиф, генацвале…

Но было поздно. Хлыст в руках лежавшего метнулся к шее компаньона, точно в ямку под черепом, и Скиф замер с полузакрытыми глазами; казалось, он то ли оглушен невидимым ударом разрядника, то ли изумлен – изумлен чем-то происходившим сейчас в его сознании, какими-то странными и непривычными ощущениями, столь же поразительными, как трансформация, случившаяся с джараймским купцом. Так продолжалось секунд пять или шесть, показавшихся Джамалю вечностью; наконец веки Скифа приподнялись, и звездный странник, ожидавший встретить бессмысленный взгляд лишенного души, с облегчением вздохнул. В синих зрачках его компаньона светилось торжество – торжество и насмешка.

Он резко повернулся и выбил хлыст из рук оборотня, затем его пальцы сомкнулись на горле лежащего, нащупывая болевую точку.

– Ну, хиссап недорезанный, – яростно пробормотал он, – ну, атаракт-катаракт, ловкач хренов… Душу мою хотел взять? Сейчас я из тебя душу повытрясу!

Джарайм захрипел, приподнялся на локте, в глазах его мелькнул ужас – клинок Сийи уже колол его грудь, точно меж пятым и шестым ребром. «Убьет», – подумал Джамаль, рванувшись к девушке, но Скиф уже осторожно отводил ее меч в сторону.

– Не торопись, ласточка, сначала потолкуем. Видишь, шипит, гадюка, сказать чего-то хочет.

– Горло ему отпусти, – посоветовал Джамаль, – здесь и так жарко, совсем придушишь. И будь повнимательней, генацвале, – это не атаракт. Точно не атаракт! Глаза не похожи.

Скиф резко вздернул голову.

– Ну? Ты уверен? Из хозяев, значит? Сам граф Калиостро? – Он вытащил оружие, и только после этого пальцы его разомкнулись. – Если так, встань, милая, сюда… За спину ему встань… И если дернется – руби!

В два стремительных шага девушка обогнула джарайма; тот уже сидел, растирая горло, но взгляд у него после Скифовой хватки был не мрачным и давящим, как минутами раньше, а едва ли не бессмысленным. То ли не пришел в себя, подумал Джамаль, то ли не может сообразить, кто свалился ему на голову. Во всяком случае, он ощущал сейчас нечто странное – исходившее от джарайма чувство недоумения и словно бы обиды.

Сийя встала за спиной пленника с клинком на плече. Губы ее чуть заметно шевелились, и Джамаль, напрягая слух, разобрал:

Небесный Вихрь, защити нас!

Первая луна, стань преградой, Вторая луна, стань вратами, Третья луна, стань башней, Солнце, дозволь узреть истину!

Обрати замысел злого пылью, Смой его водами, сожги огнем!

Она шептала заклятие против зла, но ни страха, ни сомнения не было в ясных ее глазах, и меч ее не дрожал; блестящая полоса стали будто прикипела к плечу, готовая обрушиться на джарайма.

Тот, похоже, очухался. Теперь он не так походил на Зуу'Арборна; физиономия дородного джараймского купца была мясистой, с отвислыми щеками и полными губами, а черты этого оборотня казались более сухими, резкими, словно прежнее лицо Зуу'Арборна подвергли пластической операции – лишнее срезали, а кожу подтянули. Он заговорил, и резкий лающий голос тоже отличался от памятного Джамалю, однако слова были понятны. Правда, звездный странник ничего не мог сказать о звуках – то ли он слышал речь на одном из земных языков, то ли на языке Амм Хаммата. Но смысл был ясен; каждое слово эхом отдавалось в голове, порождая привычные ассоциации.

– Вы Каратели? Сегани? – спрашивал оборотень. И снова: – Вы Каратели?

– Верно он нас вычислил, – усмехнулся Скиф. – Каратели и есть!

Что-то будто бы толкнулось под черепом Джамаля; какие-то шторки в сознании начали приподниматься, раскрывались потаенные двери, отдергивались темные завесы, расплывался и редел туман. Словно по наитию, он потянулся к мерцающему на стене экрану и произнес:

– Ты думаешь, мы пришли оттуда?

Теперь он видел, что экран вовсе не был экраном; всего лишь зеленый круг с едва заметно подрагивающими краями. Странно, но за его светящейся ровной поверхностью мнилась пустота – то ли беспредельный океан космической тьмы, то ли серая пропасть Безвременья. «Врата? – подумал Джамаль. – Окно? То самое, о котором говорил компаньону старый „механик“? Только не закрытое, не стянутое в зеленую щель, а распахнутое настежь?» Оборотень кивнул. Жест был привычный, совсем человеческий.

– Почтение Воплотившимся вашей высокой касты! Мой извлекающий стержень не подействовал, но мне полагалось проверить… да, проверить… Теперь я знаю: вы – сархи. Сархи, сегани! Вы Каратели, присланные оринхо, Теми, Кто Решает, и вы пришли за мной… – Его взгляд метнулся к мерцающей зеленой поверхности. – Но в чем моя вина? Я ведь не аркарб с шестью ногами и пустотой в голове… Я все сделал правильно и недостоин погрузиться во Мглу Разложения! К тому же я обрел себя так недавно… и я трудился во имя Великого Плана, не жалея сил…

Скиф вдруг поднял голову, отвернулся от пленника и подмигнул. Что-то у компаньона на уме, догадался Джамаль. Хочет выпытать побольше, пока оборотень не сообразил, кто есть кто.

– Деревья сгорели. – Скиф встряхнул мнимого Зуу'Арборна. – Ты виноват! Тебе полагалось охранять их.

– Охранять? Но им не нужна охрана! А я – я всего лишь Посредник-тавал… одушевленная часть гихара… – Теперь он глядел на непонятный агрегат у стены, напротив зеленого круга. – Я должен включать его, когда двуногие черви пригоняют Дающих… Включить, взять нужное, отдать Перворожденным… таким же, каким был я одну десятую Оборота назад… Вот и все! Таков закон моей касты!

– Но деревья сгорели! – повторил Скиф. – Ты должен был сообщить.

– Почтение тебе, сегани! Я хотел, поверь мне! Я уже раскрыл двери в тайо… Но в этой оболочке я уязвим… мы все уязвимы, однако носим ее… все носим, даже ты и другие Каратели… и садра, и оринхо, Те, Кто Решает… Я раскрыл дверь и собирался уйти, предупредить, но не успел. Все случилось внезапно, слишком быстро! Воздух накалился, стал жгуч, как Туман Разложения, и через три вздоха дар Творца покинул меня… Я не успел! Но я не виноват! Нет, не виноват! Кто мог представить, что черви, прах земной, способны на такое?

Внезапным жестом он вытянул руку к входному отверстию, за которым лежала обугленная земля. Меч на плече Сийи дрогнул.

– Не дергайся, Посредник! – сказал Скиф. – Сейчас мы, Каратели, поразмыслим и определим, где тебе место – в Тумане, на колу или в брюхе хиссапа… – Он потер висок, поднял глаза на Джамаля и прищурился: – Кажется, нам здорово повезло, князь. Как думаешь?

Повезло, молча согласился звездный странник, кивая. Это создание, принявшее облик Зуу' Арборна, считало их подобными себе – Воплотившимися, представителями своей расы, сегани, пришедшими наказывать и карать. Вероятно, оборотень не знал о ментальной защите либо не помнил о ней и целиком полагался на всемогущество хлыста-разрядника. Раз хлыст не сработал, значит, явились свои… Да, повезло! Отличный момент для откровенной беседы с этим Посредником-тавалом!

Тут в голове Джамаля завертелся десяток вопросов сразу-о Воплотившихся, Перворожденных и Дающих, о Карателях, Посредниках и оринхо, Тех, Кто Решает, о Великом Плане и Мгле Разложения, о сархах, гихаре и тайо. Впрочем, многое было ему ясно или почти ясно; он провидел судьбу Зуу'Арборна, джараймского купца, наверняка попавшего в лапы шинкасов, а затем – на жертвенную плиту; он догадывался, кто такие Воплотившиеся и Дающие, и он не имел сомнений в том, что тайо – зона Безвременья, темпоральный вакуум, сквозь который Бесформенные могли проникнуть в любой из миров. Ну а что касается двери в тайо… Эта дверь, или окно, или врата, сияла прямо перед ним!

Еще он полагал, что сложное устройство у стены, названное пленником гихаром, как-то связано с плитами-датчиками и позволяет экстрагировать разум приведенных шинкасами жертв. Но только ли разум? Премудрая Гайра – да и все остальные амазонки – толковала о душе; и, несмотря на расплывчатость и научную несостоятельность сего понятия, оно представлялось звездному страннику более высоким и всеобъемлющим, чем разум. Разум подобен процессору, компьютерному блоку для логических операций; но, кроме умения рассуждать, человек обладает подсознанием, инстинктами, чувствами, эмоциями… Наконец, памятью!

Он подумал о памяти и нахмурился. Если это существо, этот Посредник, впитало разум и овладело душой Зуу'Арборна, если оно ухитрилось принять обличье джараймского купца, то ему доступны и воспоминания несчастного! Все, что потерял Зуу'Арборн, обратившись в сену, в живого мертвеца, теперь принадлежало этой твари: надежды и мечты, радости и тревоги, любовь и ненависть – вся горечь жизни и вся ее сладость. Самая ценная дань, какую одно разумное существо могло взыскать с другого.

Но помнит ли он? Помнит ли князя Джаммалу и его светловолосого племянника, помнит ли девушку, чей клинок сейчас нависал над ним? Помнит ли город на скале и хедайру, его владычицу? Помнит ли о разбившемся таргаде и своих матросах – ставших, без сомнения, тоже добычей шинкасов?

Это полагалось выяснить, и немедленно. Владеют ли Бесформенные памятью своих жертв? И если владеют, то насколько? Что им известно о прошлом Дающих? Или оно их не интересует?

Джамаль шагнул поближе к пленнику, опустился на колени за спиной Скифа и пристально поглядел в знакомое лицо. В лицо Зуу'Арборна, джараймского купца, но не на него самого. Настоящий Зуу'Арборн был сейчас лишенным души, и гнали его, возможно, на галеры, возможно, в каменоломни – или туда, где женщины из города на скале, повинуясь заветам Безмолвных, выменивали сену на золото, ткани и вино.

– Дай спросить, дорогой. – Джамаль потянул компаньона за рукав. Тот молча отодвинулся и встал рядом с Сийей, сжимая свой лучемет; зрачки его казались двумя застывшими ледяными шариками. Звездный странник повернулся к оборотню.

– Ты знаешь, кто такой Зуу'Арборн?

Минутная заминка. Скиф пнул сидящего пониже спины, прошипел:

– Отвечай, гнида! Отвечай Карателю!

Но оборотень только покачал головой:

– Чего ты хочешь, Воплотившийся? Я не понимаю. Я не хочу в Туман! Я…