Бешеная Бушков Александр

Это была чуточку рискованная попытка проверить, как он реагирует на оскорбления, вообще испытать крепость нервов.

Казалось, он нисколечко не был задет.

И это тоже было плохо. Хуже некуда. Потому что – чего, спрашивается, обижаться на того, кто вот-вот превратится в хладный труп?

Он сказал с мягким упреком:

– Право же, не стоит вам держаться столь вульгарно…

– О, извините, что я нынче без смокинга… – сказала Даша.

– Извиняю. Наш друг вас не сильно ударил? Может быть, вам нужен носовой платок?

– Обойдусь, – сказала Даша, облизнув разбитую губу. Гад, еще издевается.

От бессилия и злобы хотелось расплакаться. Попросту, навзрыд, с соплями и подвыванием. Баба остается бабой, даже если она в форме… Но плакать нельзя. Ни в коем случае. Надо думать, думать, искать выход.

Выхода не было. Где же майор…

– В сущности, нас интересует одно. Личность того предателя, что выдал подлинное имя Мастера.

– А зачем? – вопрос Даша задала с искренним удивлением. Даже страх на мгновенье отступил. – Все равно ваш Мастер сейчас пишет отчет хозяину…

– То есть как это – зачем? Человек нарушил строжайшую клятву, прекрасно зная, какая участь его ждет в этом случае… Это вы считаете, будто разгромили нас. Мы придерживаемся другого мнения. Нас нельзя уничтожить столь просто и легко, мы древнее вашего Христа, древнее человечества… Ваши глупцы-проповедники исказили и урезали мудрые фразы. На самом деле основополагающая истина звучит так: «Земля была безлюдна и пуста, и дух зла носился над водами…» Мы живы. И мы продолжаем свое служение. На этом пути всех предателей ждет кара. Отношение к ним стократ хуже, чем к врагам вроде вас… Кто выдал Мастера?

– Кто выдал Мастера? – как эхо повторил брат Уриил.

– Не знаю, – сказала Даша. По груди покатилась отвратительно теплая струйка пота. – Я не всех допрашивала. И без меня хватало следователей.

– Вы знаете, – сказал Краснобай убежденно. – Вы не можете не знать. Расскажите, и мы закончим все быстро. В противном случае… У нас масса времени. Мы сможем вдумчиво, неспешно вас исследовать и определить, какой боли вы боитесь больше всего. Поверьте, мы знаем толк в человеческих слабостях… и в человеческой плоти. Рано или поздно все равно расскажете и все равно умрете, так зачем страдать? И потом: что вам в этом подонке? Стоит ли из-за него подвергать себя таким… невзгодам?

– Я тебя, сука, пополам рвать буду, – пообещал третий. – Я тебе, проблядовка…

И он минуты две живописал, как именно поступит с вверенным ему подопытным телом. Кое-что в иной ситуации показалось бы занимательным.

Даша прекрасно знала о затасканном приеме «плохого-злого» следователя, сама его применяла не единожды – но впервые оказалась объектом разработки. Тем более – такой…

– А вы не боитесь, что я орать буду? – поинтересовалась она, когда третий утомился и затих. – Ногами по полу колотить и всячески мешать спать честным труженикам?

– Не боимся, – преспокойно ответил Краснобай. – Знаете ли, не впервой. У нас есть свои маленькие секреты, как сделать все бесшумно… Дашенька, я предлагаю вам шанс. Единственный и последний. Поверьте, мы не садисты и не маньяки, подобное разрешение проблемы ни у кого из нас не вызывает восторга. Но обстоятельства, правила таковы, что иного выхода нет: либо вы все расскажете и умрете легко и безболезненно, либо… – Он сделал трагическую паузу.

– Лучше, конечно, помучиться, – сказала Даша, изо всех сил стараясь не стучать зубами.

– Кто выдал Мастера?

– Не знаю.

Холодное лезвие прижалось к ее щеке:

– А если подумать?

– Не знаю, – выдавила из себя Даша. Глеб, Глебушка, майор, где вы, черт бы вас…

– Вы меня решительно удручаете, – сказал Краснобай. – Ну что ж, для начала… Друг мой, вы и в самом деле можете, хм, произвести с ней определенные действия, не снимая наручников с ног?

– Да запросто, чуток постараться – и зайдет поршень. Придушить подушкой – сама ножки раздвинет. Щас попляшем…

– Только подойди, Барышников хренов, – бессильно дернулась Даша.

– Мне бы не хотелось вам ассистировать… – сказал Краснобай орангутангу, пропуская Дашин выкрик мимо ушей.

– Сам справлюсь.

– Ну как, Дашенька? Будете говорить или в самом деле хотите стать объектом всевозможных изысков?

Даша ответила ему кратко и совершенно непечатно. Напрягла мускулы ног, готовясь драться до последнего. Подушка нависала над ее лицом.

Сердце яростной морзянкой колотилось о грудную клетку.

Там, где стоял брат Уриил, вдруг послышался тонкий электронный писк. Сатанист торопливо вышел в прихожую, оттуда послышалось его бормотанье – говорил что-то в портативную рацию. Дарья напряглась изо всех сил, стараясь подслушать хоть словечко, сама не зная, зачем ей это теперь, но ничего понять было невозможно. Вскоре Уриил вернулся и коротко, зло хохотнул:

– Тебе везет, стерва. Тебе невероятно везет. Пожалуй, недаром у тебя рыжие волосы… Жаль прекращать наказание, но, увы, придется завершить все быстро.

Даша не чувствовала ни облегчения, ни уже страха. Вообще ничего не чувствовала.

– Брат Уриил! – тоном обиженного ребенка взвыл «Барышников», уже положивший было лапу Даше на плечо. – Вы что, хотите грохнуть ее просто? Ну дайте я ее хоть…

– Ворон каркает, – сказал брат Уриил веско и загадочно.

Как ни удивительно, эта бессмысленная для Даши фразочка моментально уняла орангутанга, даже лапу убрал. Проворчал только:

– Что, она вот так и уйдет?

– Вот так и уйдет, – жестко сказал брат Уриил. – Ну-ка, взяли!

«Вот и все? Вот так – и все?!.» – мелькнуло в голове у Даши.

И прежде чем она успела заорать, на нее набросились все трое. В рот заткнули угол подушки, на ноги кто-то навалился всей тяжестью, другой накрепко стиснул мертвой хваткой локти. Затрещала ночнушка. Даша тем не менее пыталась хоть как-то дергаться. Не получалось, очень уж надежно прихватили.

«Я до вас еще доберусь, – слепо подумала она, чувствуя, как слезы предательски все же хлынули из глаз. – С того света доберусь, твари…»

Тот, что держал за локти, прижимая грудью подушку, жарко прошептал ей на ухо голосом Краснобая:

– А ведь все могло завершиться и иначе…

«Сплясать он со мной захотел… Ну я с тобой станцую, морда… Узнаете, как танцует Рыжая…»

Совершенно ни к месту она неожиданно вспомнила, сколь неприглядно выглядят тела умерших насильственной смертью. Особенно женские.

«Почему я, за что?..»

Живот обожгла горячая боль. Как Даша ни извивалась, ничему помешать не могла. Подушку отбросили в сторону, в легкие вдруг хлынула волна удушливого холода, перехватила дыхание, ледяной рукой сжала мозг, как губку, и Даша, инстинктивно все еще пытаясь вырваться, сорвалась с обрыва, полетела вниз, вниз, вниз, в непроглядную клубящуюся тьму без дна…