Темные изумрудные волны Московцев Федор

Правдивость слов дежурного охранника подтвердила видеозапись. Кроме халатности, обвинить его не в чем. Калмыкову, в свою очередь, нельзя обвинить в халатности, но можно обвинить в сговоре – видеокамера в её кабинете, где хранятся дубликаты ключей, отсутствует. Она, естественно, заявила, что никому ключи не выдавала, все они находятся на месте. Принимая её слова на веру, можно предположить, что Лиманский заранее, пользуясь служебным положением, проник в её кабинет, ключ от которого у него имелся, каким-то образом смог открыть сейф, в котором находились ключи от ячеек, сделал слепок с ключа от ячейки № 35, и изготовил дубликат.

Управляющий попросил Кондаурову не предавать дело огласке, и не заявлять в милицию. Ей было рассказано о результатах служебного расследования, показаны видеозаписи, начальник службы безопасности пообещал сделать всё возможное для поимки Лиманского. На его квартире уже побывали, но, к сожалению, ничего интересного не обнаружили. Только два чемодана с вещами – очевидно, Лиманский готовился к отъезду. Ничего такого, что могло бы навести на след беглеца.

Три месяца упорных поисков ничего не дали. Лиманский оказался на редкость нелюдимым, никто ничего не знал о нём. И вот его нашли. Что дальше?

«Всё то же самое», – ответил сам себе Галеев. Исполнителями, как водится, пожертвовали. Игра многих сводится к победе одного. Вот на этого одного и надо выйти. И у него спросить, где похищенные деньги.

Глава 56

Давиденко собрал у себя костяк своей команды. В кабинете находились сотрудники службы ОБЭП – Евгений Климов из городского управления ОБЭП, Игорь Ракитский и Валерий Зюбенко из ОБЭП Советского района, Юрий Шевченко из ОБЭП Кировского района, присутствовал также заместитель начальника ОБЭП ГУВД области Паперно.

– Ну, что, оборотни в погонах, все собрались, – поприветствовал их Иосиф Григорьевич, и начал совещание.

– Слабенькие у нас показатели. Можно подумать, экономической преступности у нас совсем нет. Работа по должностной преступности фактически свёрнута. С начала года выявлено всего двадцать случаев взяточничества. В период становления рыночной экономики у нас должен быть всплеск экономической преступности, и, соответственно, должна быть видна наша борьба с ней, выражающаяся в росте показателей. А что мы имеем на сегодня? Самое громкое дело за год надыбал и вытащил на поверхность я сам – это «Компания Три-Эн», которую мы подвели под статьи «Мошенничество» и «Незаконная банковская деятельность».

– Разгон нас ударил об шляпу, об шляпу, – проворчал Зюбенко. – На него могли много списать, списать.

– На двух-трёх громких делах мы далеко не уедем! – повысил голос Давиденко. – Тем более, что кооператив «Три-Эн» мы разрабатывали сами знаете для чего, – для вице-губернатора. В нашей родной епархии служба идёт бессистемно, наобум. Мои циркуляры не выполняются. Половина составов преступлений, предусмотренных уголовным кодексом, вообще не применяются, хотя это довольно распространённые преступления. А ведь было дано конкретное указание – выявлять эпизоды по всем без исключения составам! Гражданской совести у вас нет совсем, товарищи.

Он обвёл грозным взглядом собравшихся и обратился к своему заместителю:

– Говори, Паша, у тебя было какое-то ноу-хау.

– Есть, Иосиф Григорьевич. В Советском районе зарегистрирована фирма, торгующая алкогольной продукцией. Они разливают по бутылкам спирт дагестанского происхождения, лепят этикетки, и продают как водку. Ниточки тянутся в шесть областных районов, где имеются торговые точки и склады. Сразу просматриваются несколько статей. Сбыт немаркированной продукции – раз. Преступление в сфере оборота алкогольной продукции – два. Налоги они не платят, поэтому «уклонение от уплаты налогов» и «неисполнение обязанностей налогового агента» – три и четыре. Если работают, значит, платят районной администрации… кого-нибудь найдём… – это пять. Раз платят, и администрация их прикрывает, то получается, фирма функционирует в ущерб законопослушным участникам рынка, возникает шестая статья – «ограничение и устранение конкуренции». Землю под склады наверняка взяли в обход существующих правил, значит – «регистрация незаконных сделок с землёй», – седьмая статья! Как пить дать, присутствует обналичивание, можно побороться с отмыванием денежных средств, полученных преступным путём. Организация крупная, располагается в нескольких областных районах, фигурантов и подставных контор много, эпизодов – сотни, можно разбить на несколько десятков уголовных дел. Показатели нескольких районов увеличиваются, можно даже поделиться с соседями, у кого совсем всё плохо.

– А с кем они работают, вы самое интересное не озвучили, Павел Ильич – поинтересовался Климов.

Ответил Ракитский, в чьём районе было зарегистрировано предприятие:

– Откатывают разным мелким сошкам, да еще закорифанились с Сытниковым.

Все понимающе закивали – замначальника областного УВД Сытников был вне игры, и даже если вступится за выявленный спирттрест (что маловероятно, обычно вся его дружба на уровне разговоров), то это заступничество можно просто проигнорировать.

Сделав паузу, Паперно продолжил:

– На имя жителя Светлоярского района Кукуева, бомжа и пьяницы, зарегистрировано семьдесят восемь фирм-однодневок. Работают они во всех районах города. Если в рамках проведения какой-нибудь операции арестовать все их счета, и посмотреть, кто придёт, и как будет оправдываться, то можно что-нибудь найти. Если принесут оправдательные бумаги…

Тут Зюбенко сделал жест, мол, дензнаки, но Иосиф Григорьевич призвал его к порядку.

– … счета разблокируют. Но я думаю, что большинство не придут. Денежные средства на счетах арестуем, заведем соответствующие уголовные дела. И ещё. По документам, некоторые из этих фирм становятся учредителями организаций-должников. Прежние хозяева при этом полностью избавляются от своей доли. Обязательства при этом переходят на Кукуева. Таким образом, можно подвести всё это дело под статью «незаконное банкротство». И так же по каждому эпизоду – а их масса! – завести отдельное уголовное дело. Показатели Светлоярского района вырастают в десятки раз, можно поделиться с соседями.

– Хотите увести в область, а нам что останется!? – возмутился Климов.

– Отработай, Женя, то, что предложил Павел Ильич, – урезонил его Давиденко, – и тебе что-нибудь перепадёт, только сильно не обдирай, самим мало. А вообще, надо свои наработки иметь.

И, обращаясь к Ракитскому и Шевченко, спросил:

– У вас что? Слышал, что-то интересное проклюнулось. Только не говорите мне опять про хищения на «ВХК» и «Каустике», эти очаги я самолично вскрыл… и уничтожил.

Ракитский и Шевченко понимающе закивали. Ответил Ракитский, начальник ОБЭП Советского района:

– Тут ребята открыли контору, работают по взаимозачёту. Через налоговую и жилкомхоз узнают, у кого какие задолженности, включая долги за свет, газ, и электричество. Затем едут на предприятие, предлагают погасить задолженность, за это выбирают продукцию с большим дисконтом. Продукцию обменивают на что-то другое, пока не выйдут на что-нибудь более менее ликвидное. Охватываемая сфера очень большая, нарушений наверняка – масса.

– Нарушений масса, а почему это никак не отражается на нашем благополучии? – спросил Иосиф Григорьевич и похлопал по карманам. – Смотри-ка, совсем пусто!

– Они недавно работают, – улыбнулся Ракитский. – Ещё неизведан их карман.

– А кто там, что за люди?

– Стародубов, Черкасов, Антонов, Второв.

Иосиф Григорьевич наморщил лоб.

– Кто такие… Второв… что-то знакомое…

И, поразмыслив, сказал:

– Ты, Игорь, нанеси ознакомительный визит, а дальше – будем посмотреть. Раз недавно начали, пусть развиваются. Хочешь винограду – ухаживай за лозой.

– Что будем делать с «микросхемщиками», давайте обсудим, обсудим, – уныло проговорил Зюбенко. – Не будем больше добывать улики, прокуратура пусть сама возится? У них есть три убийства, есть Козин, пускай лепят, что хотят. Для себя нам с этого дела ничего не выжать, кроме неприятностей, неприятностей. Правильно я думаю, Иосиф Григорьевич?

– Правильно, Валера. Зачем чужое… месить, когда своего сверх головы навалено.

Посмотрев на Иосифа Григорьевича, на отвернувшегося Паперно, Зюбенко вдруг затрясся от смеха. Его поддержали остальные.

– Ловко Кекеев со своей головы … скинул, – проговорил, давясь смехом, Паперно.

– Высоко сидит, оттуда удобно с… кидывать, – добавил Климов.

– Ха-ха-ха!

– Хи-хи-хи!

– Иосиф Григорьевич всегда рассмешит!

Глава 57

  • Когда тебе плохо, когда тоска,
  • Думай обо мне.
  • Когда сердце смерти сожмет рука,
  • Думай обо мне.
  • Когда холодно, сыро и темно,
  • Думай обо мне.
  • Когда в городе снегом заметено,
  • Думай обо мне.
  • Когда волчьим воем поет душа,
  • Думай обо мне.
  • Когда от боли не сможешь дышать,
  • Думай обо мне.
  • Когда страх накинется, как сатана,
  • Думай обо мне.
  • Когда вместо двери будет стена,
  • Думай обо мне.
  • Когда одиночество будет душить,
  • Думай обо мне.
  • Я буду Бога всегда молить —
  • Молить о тебе.

Глава 58

Находясь в машине напротив входа в серое двухэтажное здание, Трезор повторял уже сказанное о фирме, которую сейчас предполагалось навестить; Андрей рассеяно слушал.

«Фармбизнес» – оптовая компания средней руки, торгующая фармацевтическими препаратами. До недавнего времени работала с «офисом», платила две тысячи долларов в месяц. Затем директор попросил дать тайм-аут – со слов больного, дела пошли неважно, продажи резко упали, зарплату людям нечем выплачивать, и так далее. Отсрочку дали. Но больничный затянулся, и появилось подозрение, что фирмачи ведут себя недобросовестно, злоупотребляют доверием. Оставлять так дело нельзя – чтоб у других соблазна не возникло; а с другой стороны, не убивать же их. Надо разобраться, придумать какое-то решение.

Не дослушав, Андрей прервал Трезора на полуслове:

– А что, Трезор, Катя сидела с Кондауровым чуть ли не в обнимку?

Тот выпучил глаза:

– Что?!

Андрей повторил вопрос. Ему были интересны подробности последнего свидания Кати с Кондауровым… да и предыдущих свиданий тоже.

– Хватит, с меня довольно! – прорычал Трезор. – Ничего тебе больше не скажу.

– Трезор!

– Ни с кем она не встречалась, ничего я не видел! И вообще, она святая мадонна, только без этой… круглой фигни над головой.

– Трезор!!!

– Рассказать? Ты хочешь?

Андрей кивнул. Трезор показал неприличный знак.

– А вот тебе! Она объявится, упадёт в твои объятья, вы сойдётесь, а я останусь крайним в вашей непонятке! Хрена лысого!

Выйдя из машины, он громко хлопнул дверью.

Оказавшись в здании, прежде чем зайти к директору, они прошлись по коридорам, заглядывая в кабинеты, офисы, не забыли и про склад. Повсюду наблюдалось оживление, деловая суета. Шли отгрузки, приёмка товара. Сотрудники непринуждённо болтали, перешучивались.

Когда поднялись на второй этаж, Трезор, широкой ладонью толкнув директорскую дверь, вошёл в кабинет с обычной своей стремительностью неутомимого завоевателя, и плотно уселся на один из трёх стульев, стоявших у стены рядом с директорским столом. Андрей вошёл следом, взял стул, поставил напротив того, на котором сидел Роман, с другой стороны директорского стола. Сам директор, тем временем, оживлённо разговаривал по телефону, изредка бросая настороженные взгляды на посетителей.

– Это Илья Брук, учредитель и директор, – развязно и нарочито громко объявил Трезор. – Второй учредитель – Фима, казак иерусалимский, того же племени, что и этот…

При этих словах он небрежно махнул в сторону директора.

– … лупарик… Два друга – х** и подпруга!

И он громко и сочно засмеялся. Извинившись, сказав, что перезвонит, директор положил трубку, и поздоровался с Трезором.

– А, ты здесь? – ответил тот с наигранным удивлением. – Мы уж забеспокоились, что случилось, может, помер, надел, как говорили раньше, деревян-бушлат, а мы тут ходим, смеемся.

Разговаривая в такой манере, он зорко наблюдал за директором, цвет лица которого беспрерывно менялся. Увидев зелёный, Трезор приступил к изложению цели визита:

– Все равно не мешало бы вас с Фимой свозить на Волгу, или куда-нибудь в карьер. Сказать, почему? Потому что вы пытаетесь мне скормить свою шнягу, а мой организм её не принимает. Так, ребята, не годится, раздвигайте ягодицы!

Разглядывая директора, как тигр антилопу, Трезор продолжил:

– Ты мне что втирал, типа, дела не идут, капусты нет, а? Такую вы мне картину рисовали?

Брук что-то промычал в ответ. Трезор обратился к Андрею:

– А что мы сегодня увидели? Говори, друг!

– Мне так описывали ваши дела, что я представил себе мерзость запустения. Мы посмотрели, увидели полный «Пэ», имеется в виду порядок – приход, расход, отгрузки, все дела.

– Я привёл его, чтоб он тебе помог, – объяснил Трезор, – Андрей такие проблемы решает, перед которыми твоя проблема – перхоть! И что мы видим? Нате из-под кровати! Всё у тебя в порядке, оказывается, наша помощь не нужна. Так выходит?

– Э-это кажущаяся видимость. М-мы работаем с низкой наценкой, вхолостую, почти в убыток. Если б нам дали время развиться…

– Человек развивается всю жизнь, – заметил Андрей. – Тут другой вопрос начинается: по какому пути пойдёт развитие, долгая ли будет жизнь…

– Ты его слушай, – бросил Трезор директору, – он грамотный, высшее образование имеет, сын профессора. Пока ты грыз ворованную мацу, он грыз научный камень в институте.

– Ладно, сейчас не об этом, – отмахнулся Андрей. – Все люди разные, чего уж там! Вот ты, Илья, не похож на меня, я не похож на тебя, слава богу. Но иногда наши интересы могут совпасть, – к обоюдной нашей пользе.

– Но как?! Понимаете, в Волгоград приходят крупные московские дистрибьюторы, демпингуют, ломают рынок. Приходится снижать цены. Клиент становится капризным, разборчивым.

Перебив его, Андрей попросил прайс-лист компании. Получив, принялся внимательно его просматривать, одновременно прислушиваясь к тому, что рассказывает директор. Тот говорил о своих трудностях.

– Интересно? – спросил Трезор.

– Да, фармацевтика – моя страсть, – ответил Андрей. – Илья, могу я взглянуть одним глазком на ваши приходные документы?

– На какие позиции?

Андрей назвал наугад несколько импортных, и несколько отечественных наименований. Брук позвонил бухгалтеру и сказал, чтобы та принесла нужные документы. И продолжил свои рассуждения о трудностях жизни. Слушая его вполуха, Андрей рассматривал обстановку кабинета. Необычные сувениры, небольшие искусственные деревца, причудливые вазочки, изречения в рамках: «Ничто так не развращает, и не деморализует, как небольшой, но постоянный заработок»; «С презрением отвергай бесплатные обеды»; «Приступай к делу без колебаний»; «Не принимай роли, которую навязывает тебе общество. Сотвори себя заново»; «Держи руки чистыми».

«Он думает, что умён, продвинут, оригинален, что у него хороший вкус», – мысленно усмехнулся Андрей.

Появилась бухгалтер, она положила на стол документы, и вышла. Андрей стал их изучать, сравнивать приходные цены с продажными. Поставщики были иногородние, в основном московские, некоторые наименования поставлялись напрямую от производителя, и растамаживались в Волгограде.

– На импортный товар у вас гораздо ниже наценка, чем на отечественный.

– Конкуренция, – объяснил Брук, – иностранные компании открывают представительства, работают напрямую с клиентами. Приходится снижать цены.

Андрей бросил бесцеремонный взгляд на него, помолчал, затем сказал:

– Лучше б ты ничего не говорил. Вовремя промолчать – всё равно, что украсить разговор благоуханием весенних фиалок. А то ведь… И вывеска твоя плутовская, и говоришь, – как в лужу пукаешь.

И он пояснил:

– Иностранные компании дают приличные товарные скидки, то же самое делают их московские дилеры. И не всегда это проходит по бумагам – чтобы таким, как ты, было проще вести бухгалтерию. Бывает, вместо товарной скидки возвращают наличные по факту оплаты – процентов двадцать-тридцать. А отечественные заводы-производители пока не дошли до этого, вот и вся причина.

– Лохануть нас захотел, лупарик, – грозно рыкнул Трезор. – Хрен да ни хрена, разводилу не разведёшь!

И добавил уже спокойнее:

– Не хочешь говорить нормально, не надо. Думаешь, нам приятно тебя слушать? Гонишь одно отрицалово. Сколько мы тут сидим и разговариваем, ничего, кроме вонючих какашек, с твоего языка не слетело. Нам надоест, мы уйдём, и больше приходить не будем…

Выдержав многозначительную паузу, добавил:

– …Потому что приходить будет не к кому… Чьё-то развитие остановится, так и не начавшись.

– Ты же не можешь на один процент наценки содержать весь этот балаган, – подхватил Андрей, обводя взглядом кабинет, – у тебя тут забито минимум пятьдесят процентов.

– Гм… лучше промолчу, – тихо ответил Брук.

– Я тебя прекрасно понимаю, – продолжил Андрей, – но ты тоже постарайся меня понять. Мне нужно кое-что от тебя, ты, когда что-то понадобится, сможешь обратиться ко мне. Опять же повторю: всё решится к обоюдной нашей пользе. Конечно, ты живёшь тут бирюком, кайфуешь: играешь в погремушки, – снисходительный взгляд на сувениры и деревья, – набиваешь нифилями голову, – презрительный взгляд на рамки с изречениями, – но жизнь развивается, идёт вперед. Неразумно отгораживаться от мира.

– По братски надо жить, – подхватил Трезор, – твой друг – мне друг, твой недруг – мне недруг. Брат для брата в черный день.

Храня молчание, Брук опасливо поглядывал на своих собеседников. Зазвонил телефон, директор снял трубку, попросил, чтобы позвонили попозже. Затем, подперев ладонью голову, похожую на дикий каштан с приклеенным клочком хлопка, хмуро изрёк:

– Каковы будут ваши условия?

– Мы кто, по-твоему, вымогатели? – вознегодовал Трезор. – Мы ведём открытый диалог, ищем точки соприкосновения. У нас всё по согласию. Мы ж не насильники.

– Coitus letalis, – тихо обронил Андрей.

– Видишь, пока ты бегал в пампасах, гонял бродячих шавок, люди изучали языки, – нравоучительно произнёс Трезор. – Это тебе, Илюша, не хрен собачий.

– Lingua Latina non penis canina, – подтвердил Андрей.

– Две тысячи я уже не потяну.

– Бери новые высоты, пусть будет три.

От этих слов директор вздрогнул, глаза его потемнели, складка перерезала нахмуренный лоб, стиснутые зубы насилу сдерживали стон.

Вспомнив Гордеева, Андрей предложил:

– Давай не так. Мы будем брать товар, скажем, на десять тысяч долларов в месяц, а отдавать будем восемь. Потом берём новую партию, и так далее.

Видя непонимание в Бруковских глазах, Андрей повторил предложение другими словами.

– Да всё он понял, – оборвал его Трезор, – не настолько глуп. Соображает, где мы тут его наклоним.

– Не нужен нам твой товар, – обратился он к Бруку. – Не продадим, вернем всё взад! И это, – давай отвечай быстрее. Если тебе сказали молчать, это не значит, что нужно заткнуться насовсем, и не говорить по делу.

– Давайте так попробуем.

– Давать будешь в других местах, нам нужен понятный ответ – да-да, нет-нет, оральный секс!

– Coitus letalis.

– Да, – твёрдо ответил Брук.

– Товар я буду брать со скидкой двадцать процентов, – заявил Андрей.

– Но…

Трезор угрожающе поднял руку:

– Будешь дёргаться, мы передумаем и уйдем.

– Тогда… чтоб Фима не был в курсе.

– Мы не обидимся, если у тебя будут тайны от компаньона, – насмешливо проговорил Трезор, – ты многое скрывал бы и от нас, если б мы не обладали способностью всё видеть.

И, легко поднявшись, сказав директору «покедова», направился к двери. Андрей, взяв со стола прайс-лист, проследовал за ним.

Уже в дверях, Трезор обернулся для прощального напутствия:

– Давай, махинатор, чтобы твоя голова, туго набитая этими… – тут он бросил быстрый взгляд на рамки с изречениями, – …шняжными штучками, всегда была на месте.

Глава 59

Недвижимый, задумчивый, сидел он в кресле; напротив него, у стены, стоял Катин портрет, нарисованный сухумским художником. Андрей смотрел и ничего не видел. Он пробовал успокоить себя: может, семейные неурядицы? Но, возразил он сам себе, тогда бы она позвонила, и всё рассказала. Её молчание длится больше трёх недель.

«А если неприятности у неё самой? – промелькнула острая мысль. Но тут же само собой пришло возражение и на это. – Будь что-то серьёзное, об этом бы знала бабушка, и если б не сказала, то на её лице всё было бы написано».

Что же остаётся? Почему она не звонит? Причину нетрудно угадать. У Кати кто-то есть.

Казалось, провалился в пропасть мир. Какой обвал можно противопоставить обвалу надежд? Рухнула ледяная гора и похоронила под своей тяжестью цветущий лес, полный солнечного блеска.

А он, Андрей, – над бездной, на дне которой под грудой льда погребена его любовь, его вера в любимую девушку, в себя. Незачем бояться правды: Катя ушла. В тяжёлый час она оставила его.

Одиночество его, его потрясение вытеснили из сознания всё остальное. Работа, дела, – всё налаживалось, но стало безразличным, ничего не значило.

«Мы были вместе, у нас была любовь. Наши слова были словами одной силы, одного устремления. И сердца бились одним ударом. С какого изменчивого часа всё переменилось?»

Он пытался думать её мыслями, анализировал её поступки, экстраполировал эти данные на новые, предполагаемые, обстоятельства, и неизменно приходил к одному и тому же выводу: у неё был просто курортный роман, который, по определению, по приезду с курорта, забывается.

Она дала испытать то, что, раз попробовав, будешь искать всю жизнь. Ну, и что делать? Ждать? Искать?

Глава 60

Осенние ветры гнали нахмуренные облака. Поникли увядающие ветви деревьев. Примолкли птицы. Озарённые сверкающими лучами нежаркого солнца, сады Горной Поляны были как бы запорошены золотой пылью.

Оставив машину на стоянке, они направились к многоэтажному корпусу санатория «Волгоград», возносившемуся над аллейкой молодых тополей.

– Никак не могу понять, – сказала Маша, беря Андрея под руку, – оттяпали три сегмента, и вся операция?

– Удалили повреждённые места, откуда подтекал воздух в плевральное пространство, наложили титановую скобу, и все дела. А ты не знаешь, как это делается? Ты ведь лучше меня училась.

Она его толкнула бедром, и тут же притянула к себе рукой:

– Не умничай!

Так они разговаривали, как старые друзья, и шли к гостиничному корпусу, как бы не понимая, что рядом – привлекательное существо другого пола, близится вечер, и каждый знает, что «дома никто не ждёт».

– Ты мне так и не рассказал про Никитина.

– А что тут рассказывать. У них были какие-то общие дела, и Еремеев намекнул следователю, что если Трезора выпустить, то Никитин обязательно на него выйдет. Так и сделали. Трезор пошлялся по разным местам, съездил на турбазу. В одном из гадюшников ему повезло – он увидел Трифонова, это правая рука Никитина. Они разговорились, слово за слово, х**м по столу. Оказалось, у Никитина к Трезору есть вопросы; Трезор, в свою очередь, может кое-что предложить по работе. Возникла необходимость личной встречи. Тут пришлось повести очень тонкую игру. Еремеев предупредил: нужно так договориться, чтобы до предполагаемой встречи оставались сутки в запасе. И Трезор, дав согласие Трифонову, начал ссылаться на «сложности по работе» – командировки, все дела. Так он тянул мудянку и добился, чтобы ему за сутки сообщили время и место встречи. После этого передал данные Еремееву. Было опасно – за ним следила милиция, приходилось петлять, звонить из разных общественных мест. Один раз он, находясь в парикмахерской, попросил у администратора разрешения воспользоваться служебным телефоном; другой раз позвонил из магазина игрушек. В итоге Еремеев приказал: сообщить милиционерам одно место, потом, за полтора часа до встречи, придёт сообщение на пейджер о том, что встреча переносится. Трезор сказал оперативникам, с которыми поддерживал связь, что встреча назначена у «Гасителя». Он туда приехал, и за полтора часа до реальной встречи получил сообщение, которое тут же показал милиционерам в штатском. Пришлось всем передислоцироваться. Конечно, бедняга перенервничал – он догадывался, зачем Еремеев разыгрывает весь этот спектакль, напоминающий военные учения, и боялся, как бы шальная пуля не оборвала его молодую жизнь. К счастью, всё обошлось. Пули легли кучно у цели. Никитин пришёл по воде, на катере. Милиционеры открыли по нему огонь. Во время перестрелки никто и не заметил, чей выстрел оказался смертельным. Второв узнал, что на вскрытии вытащили пулю от снайперской винтовки, стали прочёсывать всё вокруг того места, и в мусорной куче обнаружили саму винтовку. Вот так получилось с твоим работодателем.

– Бедный Гера, – тихо проговорила Маша.

Изначально предполагалось, что она довезёт Андрея до санатория, а сама поедет домой. Но, так получилось, что они стояли возле корпуса и общались, и непонятно было, чем закончится эта беседа.

Легкий ветерок играл завитками её волос, и склонившееся к закату солнце зажигало искры в её глубоких черных глазах. Позади неё высился главный корпус санатория, с его грязе– и водолечебницами, диагностическим и реабилитационным отделениями; к нему примыкала пристройка, – бассейн.

– Твоя сбежавшая невеста, она не нашлась? – спросила Маша.

– Нет.

– Ты всё еще надеешься, что она вернётся?

– Машуня, к чему эти разговоры?

Тут она высказала все те мысли, которые и ему самому приходили в голову: Владивостокский жених, Кондауров, двойная и даже тройная игра, курортный роман, свадьба, которая состоится в назначенный срок. Андрей слушал Машу, и ему казалось, что он слушает самого себя – так её мысли были созвучны его мыслям. Своё участие она объяснила тем, что не может спокойно смотреть, как её лучший друг хоронит себя заживо из-за девушки, которая пренебрегла им.

– Ты всё еще любишь её?

Он ничего не ответил, но его взгляд говорил красноречивее любых слов. Маша недовольно поджала губы. Он чуть пожал плечами: мол, ничего не могу поделать. Она обхватила руками его талию, прижалась к нему. Отстранившись, на правах старого друга, которому всё дозволено, полезла рукой под пуловер, стала ощупывать грудь.

– Ты мне так и не показал свой шов, где он?

Он невольно задрожал от её ласкающих, почти дружеских прикосновений.

– Под мышкой, правой.

– А… Что-то не чувствую…

Она вынула руку, поправила пуловер:

– Пойдём, покажешь…

И, решительно взяв его за руку, повела к входу.

Глава 61

Находясь в санатории, Андрей каждый день выезжал в город по делам. Для разъездов Трезор предоставил свою старую «шестёрку», сказав, что готов, если нужно, продать её в рассрочку.

Глеб Гордеев выбрал из прайс-листа «Фармбизнеса» всего несколько позиций – антибиотики широкого спектра действия для лечения заболеваний урогенитальной сферы, и заказал наименования, которые были ему нужны, но в списке их не оказалось. Выбрал он, таким образом, половину суммы, которая была оговорена с Бруком. Пришлось навязать ему оставшееся – нужно было, чтобы на руках постоянно находился товар «Фармбизнеса» на десять тысяч долларов. Андрей изначально позиционировал себя как крупного дельца и планировал за короткий срок увеличить обороты, поэтому выбирать продукцию меньше оговоренной суммы было как-то несолидно. Кроме того, товар находился в залоге на случай, если директор «Фармбизнеса» снова начнёт буксовать.

Гордеев не просто взял товар, он привлёк в свой бизнес. Схема была простая – продажа препаратов через врачей КВД, женских консультаций, центров планирования семьи, отделений урологии, частных кабинетов, и так далее, – то есть в тех местах, где доктор берет деньги с пациента за «курс лечения», и в эту сумму входит стоимость лекарств. Особенность этих сбытовых точек состояла в том, что пациент, обращаясь по поводу венерических заболеваний, бесплодия, инфекций мочеполовой сферы, априори готов понести крупные расходы, и – что самое главное – готов расплатиться непосредственно с доктором. Причина – видимо, специфика заболеваний предполагает установление доверительного контакта между пациентом и врачом, и последнему проще перейти к вопросу об оплате, а первому как-то неловко торговаться. Кроме того, так исторически сложилось, что врачи именно этих специальностей – гинекологи и дерматовенерологи – брали деньги за свои услуги, не обращая внимания на то, что пациент пришёл на приём по полису. В любом другом месте – у невропатолога или у кардиолога – заикнись врач об оплате, у пациента это бы вызвало шок, и желание пойти пожаловаться «куда следует».

Для распространения выбирались эффективные, и в то же время редкие препараты, которых не было в аптеках. Наценка составляла от ста процентов и выше. Людям не с чем было сравнивать, негде узнать реальную стоимость.

У Гордеева было всего несколько точек сбыта. Когда Андрей вступил в дело, за короткое время удалось охватить весь Волгоград и Волжский. Вместо трёх-четырёх позиций стали предлагать пятнадцать-двадцать.

Со слов Гордеева, его схема являлась результатом чрезвычайно длительных исканий, и Андрею было невдомек, чего тут искать – ходи по врачам и договаривайся. Первоначально Гордеев взял в помощники Некипелова, тоже выходца из «Медторга». Некоторое время они работали вместе, но когда появился Андрей со своими каналами бесперебойной поставки товара, Некипелов оказался лишним. Зная схему, он пытался работать в одиночку, и эта его деятельность существовала в форме слабого подражания тому, чем занимались его более эффективные соперники. Реальным конкурентом он не был.

Андрею приходилось иметь дело со странными людьми, но Гордеев перещеголял их всех. Человек, который не любит называть себя по имени, неизменно вызывает подозрения: что бы ни делал бывший хирург, окончивший институт с красным дипломом, и переквалифицировавшийся в торгового агента, всегда находились желающие пнуть его посильнее. Некипелов заявил однажды, что перестал пить водку только потому, что её пьет Гордеев: «Вот как сильно я его ненавижу».

В один день Гордеев мог выговорить Андрею за то, что машина не заправлена с вечера, и приходится терять время – пять минут драгоценного утреннего времени! – на заправке. На следующий день он мог проспать до обеда, или вообще очнуться только к вечеру.

Он материл Синельникова за жадность и двуличность, и в то же время носился по городу по его поручениям. Он держал в тайне от профессора свой бизнес, говорил, что если тот пронюхает про эту простую, и в то же время доходную схему, то влезет в дело сам; а однажды выяснилось, что Гордеев не просто всё выболтал, но и предложил Синельникову стать компаньоном.

Все остальные составляющие образа Глеба Гордеева были выдержаны в том же ключе. Он беспрерывно курил и пил всё, что горит. Он утверждал, что все вещи покупает только новыми, так как высоко себя ценит, и должен быть первым хозяином. Зачем вещи с изъянами, доставшимися от прежних владельцев?! Если приобретается машина, то она непременно должна быть с нулевым пробегом. А в один прекрасный день он купил у Синельникова подержанную «ВАЗ 21099» – битую, с большим пробегом, с двигателем, нуждавшимся в капремонте, целым букетом других неполадок; да еще по цене чуть дешевле новой.

С женщинами… Та же история…

С Клавой он познакомился на улице, и тут же повёл в гости к друзьям. Там была шумная пьянка – много народу, много выпивки, в общем, бардак. Не проходя в комнаты, она отдалась ему в ванной. Когда они вышли, Гордеев представил её своим друзьям: моя невеста. На следующий день они подали заявление в ЗАГС, он действительно на ней женился.

Он мог часами говорить, как ему не повезло с жениными родственниками. Есть ли на свете справедливость? Как бог допустил, чтобы на свет появились Гитлер, Чикатило, и тесть с тёщей – родители Клавы? И тут же Гордеев входил в образ заботливого зятя – без напоминания предлагал свою помощь, ездил по поручениям, помогал тестю на даче, дарил тёще цветы и так далее.

Больше, чем тестя и тёщу он ругал только свою жену. Во-первых, не девкой взял. Во-вторых, ленивая, глупая, непрактичная, транжира, совсем не хозяйка. Пироги не печет. То ли дело его мать! Да что там говорить, таких женщин, как его мама, на свете просто нет! Поругавшись с женой, Гордеев мог до утра хлестать водку, плакать, жаловаться на жену. Клава унижает его как мужчину – говорит, что у её предыдущих парней достоинство было больше и толще, особенно у Жорика, о котором она вспоминала с особенной нежностью. Был он выносливее Глеба, не так быстро выдыхался, и на выдумки горазд.

Разве можно терпеть от жены такие сравнения?! После таких оскорблений – только развод! Однако, на следующий день Гордеев, как ни в чем не бывало, гулял с женой по городу в обнимку, демонстрируя, как он с ней счастлив.

Ударяя себя в грудь, Гордеев кричал: я мужик, я хозяин в семье! Но его поведение можно было описать одним словом – подкаблучник. Единственное, в чем никто не сомневался – в том, что он «мужык». Происхождением своим он гордился – родители из деревни, от плуга, от сохи, типичные крестьяне. Глеб Гордеев, сын колхозника, сам человек-плуг, когда был трезвый, действительно много и упорно работал. Наиболее точно охарактеризовала его Алина Второва – беспощадно, с выделением самых важных черт, не затемняя действия их деталями: «мужык, похожий на крестьянку с недобрым мужским лицом… при этом он так и светится интеллигентностью… с фамилией, похожей на название какого-то джина или таблеток от печени».

«Мужык» считал себя человеком принципиальным, честным и прямолинейным. Если жена не устраивает, и потянуло налево, надо прямо об этом сказать, и разойтись. Однако, походы в баню с девочками любил, как медведь бороться.

Гордеев утверждал, что человек он сильный, сам справляется с трудностями, сопли не распускает, и сор из избы не выносит. А в конфидентах у него было полгорода, все были в курсе его проблем, знали его семейную жизнь во всех её душераздирающих подробностях. Он копался в себе с задором прирожденного патологоанатома и анализировал каждый свой чих, а также старательно фиксировал каждый прокол политиков. Не было такой общественно-политической проблемы, мимо которой он мог бы спокойно пройти. Ну, и, соответственно, его любимая поговорка была: «Живите своей жизнью».

Когда Андрей приезжал к клиентам, первый вопрос, который ему задавали, был: ну, как там Гордеев?.. Беседа начиналась с обсуждения последних сводок с его личного фронта. Неразумно и неэтично было обсуждать компаньона, но тот сам себя так поставил, что обсуждение проходило легко и непринуждённо, как разговоры о погоде – разбираемый предмет знали все.

Андрей: Здравствуйте.

Доктор: Проходи. Привёз?

Андрей (передавая коробку с препаратами): Вот, пожалуйста.

Доктор: Отлично, у меня уже заканчивается. Что Гордей, разобрался, где и как?

Андрей: Не понимаю, о чём речь.

Доктор: Ты не знаешь!?

Андрей: Что именно?

Доктор: Он прибегал на днях сдавать мазки. Опять где-то намотал на винт.

Андрей: Это у него вошло в систему. Проституток без резинки тянет.

Доктор: Да… Предупреждал его. Они, хоть и проверяются чаще, чем приличные дамы, всё же риск велик.

Андрей: А что «приличные»… Не вижу разницы. Всё то же самое. А в пересчете на один заход дороже получается.

Доктор: Да… Вот Клава…

Андрей: А что Клава… Тоже приходила проверяться?

Доктор: Да… Они всегда вместе приходят. На этот раз Гордей не может сказать точно, у кого подцепил хламидии. Грешит на многих, в том числе на жену.

Страницы: «« ... 2425262728293031 ... »»

Читать бесплатно другие книги:

Гениальная родоначальница новой моды Коко Шанель освободила женщин от корсетов, длинных пышных юбок,...
Эта книга – практикум, она содержит, прежде всего, описание заданий, которые позволяют получить пред...
…Маленький провинциальный городок, в котором по воле автора некоторое время проживут герои повести «...
Исторический центр старинного города Великий Гусляр под ударом – для постройки скоростной магистрали...
В учебном пособии рассмотрены теоретические и методологические вопросы исследования здоровья, дана к...
Основная идея книги заключается в том, что процесс психотерапии является по-настоящему духовной рабо...