Человек войны Негривода Андрей

– Кот д’Ивуар, – догадался Андрей.

– С географией у тебя, как всегда, все в порядке.

– Там этот «вулкан» горит уже года три, Паук!

– Взорвалось... Сегодня...

– Франция заинтересована?

– Более чем.

– Кто я, мон женераль?

– «Играющий тренер». По-другому же ты не вернешься, я знаю.

– Почему я, Паук? Я – пенсионер.

– Опыт и знание местных условий... И ты не единственный пенсионер, которого я вызываю, капитан!

– Кто еще?

– Питон.

И это имя было решающим для Андрея:

«...Генерал собирает снайперов-пенсионеров. Опытных снайперов!.. Значит, каша серьезная! Значит, надо ехать! Ну, что ж... Прокатимся на африканское сафари. В последний раз...»

– Добро, мон женераль. Вылетаю!

– Рейс на Марсель. Вылет в 11.12. Билет ждет тебя на стойке регистрации! Джип будет к поезду на станции. В 20.00 жду в штабе на инструктаже! Конец связи, капитан! Счастливого полета!

– Отбой.

Сон улетучился, как привидение, а в голове Филина уже включился компьютер:

«...Так! Рейс в 11.12, регистрация начинается за три часа, значит, в 8.30 надо быть уже в Бен-Гурионе! Часам к семи на Аялоне[34]начнется обычная для этого времени пробка – час пик... Значит, дорога может занять часа два с половиной. Выезжать надо не позже 6.00. – Он бросил взгляд на часы. – 4.40, значит, на все про все меньше полутора часов! Пора собираться, капитан!..»

Он засуетился, собирая нехитрые пожитки в небольшую спортивную сумку – много брать с собой не имело никакого смысла. А потом схватил свой телефон и стал нажимать на клавиши...

Андрей знал, что не разбудит тех, кому он звонил в это время – это он ушел сегодня пораньше, а Генка все еще оставался в ресторане. А Лина... На восьмом месяце беременности у нее вдруг появилась ночная бессонница – она целыми ночами просиживала за компьютером, спать ложилась только к 6 утра, а просыпалась к 6—7 часам вечера...

– Ту-у, ту-у, ту-у, ту-у! – шли долгие гудки.

И Андрей уже даже успел занервничать:

«...Бля! Неужели спит уже! Хреново! Тогда у меня времени вообще не остается! Первый автобус отправляется в 5.03!..»

– Че, Лысый? Не спится? – раздался в трубке голос.

– Слава богу! – выдохнул Андрей. – Чем занят, дядюган?

– Дрочу помаленьку...

– А серьезно?

– Спать ложиться нет никакого понта. Ты же знаешь – я если уже лег, то меня часов двенадцать вообще не кантовать! А у Фелы сегодня в 12.00 в кабаке кто-то юбилей отмечает... Так что... Сижу за «клавой», пишу новый «плейбэк»... Песенка мне тут одна понравилась.

– Прогуляться не имеешь желания? Прокатиться с ветерком!

У Генки была машина – старенький, видавший виды «Mitsubishi Galant», но машинка была на ходу и довольно резвая.

– А далеко?

– В Бен-Гурион...

– Куда собрался? В Париж на блядки и обратно? До 12.00 в «Версаль» можешь не успеть.

– Почти в Париж. Геныч... Мне нужно еще с Фелой покалякать, чтобы не обиделся за сегодня, к Лине заскочить, предупредить и ключи от хаты оставить. А там надо быть в 8.30 – самое позднее...

– Это надо уже выезжать. – Генка затих на полминуты. – Ты еще дома?

– Тут!

– Сиди! Я через пять минут подскочу!

– Жду на улице!

– Давай! Я уже вылетаю к тебе!

«...Через месяц!..»

...Это утро было довольно «жарким» для мобильника Андрея, который звонил обычно, довольно редко. Но сегодня ему предстояло поработать.

– Алло!

– Привет! Не спишь?

– Как обычно, – раздался не очень-то дружелюбный ответ Лины. – А вот какого хрена ты не спишь?

– Слушай... Ты можешь выйти к «Версалю» минут через пятнадцать?

– Ты шо, совсем больной?! На хер мне надо среди ночи по улицам таскаться?

– Это очень важно!.. Да и таскаться тебе... Всего-то улицу на другую сторону перейти!

– А ты сам зайти, шо? Ноги отвалились?

– Слушай! – Андрей уже давно престал с ней ругаться, «чтобы не нервировать беременную женщину», но сегодня у него не было ни времени, ни желания на уговоры. – Когда ты уже перестанешь торговаться по любому поводу?! Ты можешь хоть один раз сделать так, как тебя просят?! Тем более что не спишь!

– Тебе надо, ты и заходи!

Ее упрямость не мог объяснить никто, да и она сама, наверное, тоже. Сплошной ходячий протест и отрицание! Для того чтобы добиться нужного результата от этой девушки, нужно было попросить ее сделать совершенно противоположное! Или... сказать «волшебное слово»...

– Ну и сиди на жопе, если тебе деньги не нужны! – сказал Андрей и нажал на телефоне кнопку отбоя.

– О! Уже научился! – Генка улыбнулся и рванул машину с места, как заправский Шумахер.

– Научишься тут, бля!

Его телефон запиликал ровно через минуту.

– Да!

– Так я не поняла! Шо ты там говорил за какие-то деньги?

– Не телефонный разговор! – отрезал Андрей. – Приходи – узнаешь!

– Так, а куда?

– Сказал же – к «Версалю», через пятнадцать минут!

– Если ты меня надул!..

– Я тебя «надул» еще восемь месяцев назад, шарик ты мой воздушный! Вернее, я-то пошутил, а ты надулась, как Колобок!

– Пошел на фуй, Лысый! Я иду!

– Давай! – сказал Андрей и дал «отбой».

– Да ты, я смотрю, совсем уже научился с ней разговаривать!..

– Деваться некуда...

– А ключи от своей коморки лучше не ей, мне отдай!

– На фига?

– Она туда даже и ходить не будет, на хрена ей это надо, а мне с пользой! Я ж же пока еще холостой-неженатый, а к мамке в хату телок водить, сам понимаешь... А в машине совсем неудобняк!.. Так я твоим диванчиком и попользуюсь, пока ты там свои дела решать будешь...

Андрей только усмехнулся – Генка был неисправимый Казанова.

– На! Держи! – Он отдал ему ключи. – Там за три месяца вперед оплачено! Это так, на всякий случай... А вообще! Сломаешь мне диван своими «скачками» – купишь новый!

– Договорились!..

Через несколько минут, взвизгнув тормозами, машина остановилась около ресторана, и друзья вошли внутрь, где тут же и столкнулись с Феликсом нос к носу.

– Водки не дам! – тут же произнес «хозяин», не дожидаясь вопроса. – Дневной банкет отработаете, а потом хоть залейтесь! А сейчас не дам!

– И не надо!

Этот Генкин демарш явно озадачил Феликса.

– А че тогда приперлись ни свет ни заря?

– Фела... Мне очень срочно надо уехать! По семейным обстоятельствам... очень срочно! Генка везет меня в Бен-Гурион прямо сейчас.

– Гоцым-поцым паровоз! – Феликс уставился на Андрея. – И шо теперь? Шо-то дома в Одессе?

– Почти... Короче... Очень срочно и очень надо!

– И тебе надо денег... Я так понимаю?

– Ну, ты же мудрый мужик, – улыбнулся Андрей. – За всю неделю и за сегодняшний вечер.

– У меня пока нет...

– Фела... Только не надо сейчас передо мной ломать эти одесские жидовские майсы – правда времени нет!

Мужчина улыбнулся:

– А де ты видел, скажи мне, еврея-одессита, который даже не попробует на тебе по-жидовски сэкономить? А вдруг пройдет?! Сколько?

– Как обычно.

– Но сегодняшний дневной банкет ты же уже не работаешь?

– Вычти «полтинник» за сегодня...

– Ладно! – Он полез в карман и достал две бумажки по сто долларов. – Все только и говорят: «Дай денег, Фела! Дай денег!» Нет чтобы хоть один сказал: «На!» Когда вернешься?

– Через месяц.

– На твое место брать кого?

Андрей схватил с барной стойки салфетку и написал номер телефона:

– Это Валерка! Скажешь, что я попросил меня подменить, пока не вернусь... Он не откажет – ему деньги постоянно нужны!

– А кто он? Серьезный вообще?

– Нормальный пацан! Когда-то офицером в днепропетровском СОБРе служил. А в Израиле – «одинокий отец»... У него дочка десяти лет, а жена сбежала... Так что нормально будет! Ты его по деньгам не обижай, ладно?

– Ясно. Договоримся. Но ты-то сам вернешься?

На этот вопрос ответа сейчас не знал никто...

– Во всяком случае, постараюсь... Мне еще сына надо на ноги поставить! Так что... Куда ж я уже денусь с этой подводной лодки?!

– Ладно! Вернешься – приходи!

– Пока, Фела!

Они вышли на улицу в тот момент, когда Лина уже подошла к ресторану.

– Привет! – бросил ей Генка. – Давай, Лысый, по-быстрому и поехали! Я в машине...

– Куда это вы собрались? – спросила девушка.

– В Бен-Гурион. Я срочно улетаю.

– Че за срачка?

– Мне надо!

– А шо твой сын тебе уже не нужен?! Я так и знала с самого начала, шо так и будет!!! – Ах, какой у нее появился шикарный повод устроить скандал, и она тут же им и воспользовалась. – Шо? Обосрал ляжки и сваливаешь подальше? Офице-ер, бля! А на шо я рожать буду твоего полужидка, ты подумал?

– Подумал. Вот! – Он достал из кармана несколько сложенных пополам купюр. – Я со стройки только вчера зарплату получил. Здесь шесть тысяч шекелей, почти полторы тысячи баксов...

– И шо?

– А это... – Андрей поковырялся в кармане и протянул «вторую порцию». – Со мной Феликс рассчитался, и кое-что «носороги» сегодня насовали, за спокойствие. Здесь тысяча долларов.

– И ты думаешь, что этого мне хватит?

– Хватит! Здесь больше десяти тысяч шекелей – это две мои зарплаты! А через месяц я вернусь.

– Можешь не возвращаться! Только этих сраных десять штук мне даже на продукты не хватит!

– Слушай! – Андрея вдруг накрыла волна злости. – Хорош пиздеть! Ты таких денег за один раз и не видела никогда! Две тысячи баксов ей на месяц на продукты не хватит, бля!.. Хватит! Если своей прибацаной мамаше водку покупать не будешь! Я деньги не на содержание всей твоей семьи даю, а на рождение сына. Да и то!.. На рождение я сам приеду! Я сказал!..

Такого резкого отпора она не ожидала, да и, наверное, поняла, что с запросами вышел «перебор» – деньги Андрей сейчас давал действительно большие.

– Ладно... Не ори... Когда вернешься?

– Я уже сказал – к рождению сына. Через месяц.

– Хорошо.

Андрей посмотрел ей в глаза:

– Слушай... Я вернусь... Я хочу вернуться... Но... Если вдруг что-то пойдет не так... Я оставлю Генке денег. Для Максима. На первое время должно хватить.

– Для какого Максима?

– Сына Максимом назовешь!

– А если я захочу по-другому его назвать? Бен-Цион, например...

– Тогда ни хрена не получишь!

Это был «запрещенный прием», и Андрей, конечно же, так никогда не поступил бы, но... Прием был действенный! Как и все они, «запрещенные»...

– Ладно. Максим так Максим... Так оставь эти деньги мне!

– Не получится, Лина! Мы это уже проходили. Эти деньги только для него и только в том случае, если я не успею вернуться или не сумею. Ты все поняла?

– Ладно, жмот... Вали давай по своим делам.

– Береги Макса! Через месяц я вернусь!

– Езжай уже!

Он прыгнул в машину, которая тут же сорвалась с места.

– Через месяц, Лина!..

...Генка поехал не по магистрали, которая, несмотря на этот ранний час и выходной день, почему-то уже была перегружена авто, видать, еврейские семьи потянулись на, возможно, последние в этом году «шашлыки на природе». Он свернул на второстепенную трассу, проходившую через город Кфар-Саба, а потом и вовсе помчался по каким-то кибуцным[35]дорогам. Получалось немного дальше по километражу, но... Об этом знают все опытные водители – не всегда тот путь, что короче, быстрее! Здесь не было не то чтобы пробок, здесь в это время было абсолютно пустынно, только знай, дави на акселератор!

Андрей сосредоточенно и упорно молчал, и Генка наконец-то не выдержал:

– Так куда это ты так резко намылился, Аника-воин?

– На войну.

– А без «Б»?

Андрей посмотрел на своего друга:

– Хочешь со мной?

– Куды это?

– Во Францию, в Легион.

– Ага. Ладно! Не хочешь говорить – не надо! Только не звезди шо не попадя! Захочешь потом, сам все расскажешь! Агу?

– Агу.

– А шо ты там этой козе за какие-то бабки говорил?

Андрей обернулся всем корпусом, дотянулся до своей сумки, лежавшей на заднем сиденье, и достал из ее бокового кармана большой плотный конверт.

– Это я хотел с тобой покалякать по дороге.

– Ну, и?..

– Такое дело... – Он помял конверт в руках и положил Генке на колени. – Здесь семь тысяч «денег»...

– Американских?

– Американских. Что от БТРа остались.

– Ну?!

– Поможешь?

– На рождение малого?

– Угу. На полгода, думаю, должно хватить.

– Слышь-ка, Лысый. – Гена закурил сигарету и с шумом выпустил дым в окно. – У меня, когда Никита родился, вообще бабла не было, и то как-то выкрутились. Алиска оформилась как «мамка-одноночка», я от Фелы тогда тысячи три шекелей всего-то носил. Короче... Мы на пять тысяч в месяц всей семьей целый год жили! И малого потихоньку приподняли и сами...

Он выбросил окурок в окно и посмотрел на Андрея:

– А чем твоя выдра от моей отличается, а? Она же от государства те же деньги получит, даже больше – на двоих! Так за шо ей такие привилегии? У нее шо, ее «трещина» не вдоль, а поперек разрезана или золотая? Ты ей только сейчас десять «косых» отвалил! У меня машина меньше стоит! А теперь еще и семь тыщей американских денег на полгода? Ты совсем больной?! Так лечи свою контузию, а то со стороны некрасиво выглядит! – Он в сердцах долбанул кулаком по рулю. – Гоцым здрасти!!! Сам в каморке без окон живет, а какой-то козе денег отваливает так, шо можно пентхауз снять, и только за то, шо она в свое время здорово ноги раздвинула! Лечись, если больной, а если здоровый, то не будь лохом или бараном! Бля! Как же я не люблю, когда людей по-наглому на деньги разводят! Особенно друзей!

– Мне надо так понимать, шо ты мне помогать не будешь, братишка?

– Буду, бля! – Он еще раз хрястнул кулаком по рулю. – Только не так, как ты хочешь, а так, как правильно!

– А как правильно, Ген?

– А правильно так, шо если ты не вернешься к этой козе – а вот это действительно будет правильно, – то я за «полштуки» куплю для малого «детскую комнату»...

– А сколько она, кстати, стоит?

– О! – Он поднял указательный палец кверху. – Вопрос не мальчика, но мужа! Я своему покупал, а потому знаю у кого и где. В наших, еврейских, бля, магазинах – тысяч семь-десять... А вот если прокатиться к моему знакомому арабчуку, который меня приглашал поиграть на своих арабских сабантуях уже раз двадцать и считает меня чуть ли не членом семьи, а по совместительству имеет фабрику по производству «детских комнат», то... Я же для Никитки у него же и покупал! Вся эта «радость» обойдется больше, чем вполовину дешевле – две с половиной вместе с доставкой и сборкой мебели!

– А кататься-то куда надо?

– В Шхем...

– Это ж Палестинские территории!

– И шо? Очко жим-жим? Хотя у тебя не должно бы...

– Ну и шо ж в тот комплект входит?

– Обычный набор: шкаф на две створки для всего детского барахлишка, большой комод с широкой столешницей для «переодевания», детская кроватка, классная коляска, матрасик, три комплекта белья в кроватку...

– Ну, это – «стандарт»...

– А еще: комплект детских моющихся обоев для комнаты в 12 «квадратов», три разные музыкальные погремушки на кроватку и детский «ночник»-бра! Синенький такой, в виде звездочки...

– Здорово!

– Места знать надо! Так вот! Как правильно!.. Я покупаю твоему малому такую «детскую комнату» и растягиваю остальные баблосы на год – на ребенка, на питание и памперсы в месяц надо примерно две тыщи шкалей... Поверь мне – я-то это уже знаю! Или ты собрался «кидать кости в будку» еще и этим двум кобылам на водку?!

Теперь закурил Андрей, минут на десять...

– Знаешь что... Вот тебе конверт... А дальше... Если я не вернусь через месяц... Поступишь, как посчитаешь нужным. Как взрослый мужик и как мой братишка. Мне больше некому довериться.

Они замолчали минут на пятнадцать. Курили и думали каждый о своем. Пока не приехали в аэропорт.

– Ну... все, братка. Отваливаю.

– Так куда едешь-то, Дрюля!

– В Африку.

Было видно, что Гена обиделся. Не очень сильно, но все же...

– Ладно. Когда будешь в «Африке», к Лерке зайди. Скажешь, что у нас с мамкой все в порядке. И вообще... – Он обнял Андрея и прошептал на ухо: – Я тебе завидую, капитан. Ты, бля, – перекати-поле, цыган! Захотел – снялся и уехал. А я так не могу. У моей кибитки колеса спиздили. Ладно! Вали отсюда и не возвращайся больше! От души желаю! Давай, братишка. Может, когда и свидимся еще. А за малого не беспокойся – год ему обеспечен! А за это время ты и там, в «Африке», раскрутишься. Все!!! Пошел на фуй! И не вздумай больше возвращаться сюда, братишка!

– И тебе удачи, лабух!

...Спустя три часа авиалайнер взмыл в небо, унося в своем нутре Андрея. И опять во Францию, и опять в Легион.

...И опять, как это было и всегда, его самолет прибыл в аэропорт Марселя точно по расписанию, в 13.20.

Все повторялось, все «возвращалось на круги своя». Его жизнь сделала очередной виток и... Вернулась к тому, что ему приходилось видеть уже не единожды. В последний раз это было год назад, 25 октября 2001-го... Тогда, когда он возвращался в Абажель полный надежд... Тогда, когда еще была жива капитан Мари Савелофф...

И в его мозгу начало возникать стойкое дежавю.

Потому что... жизнь – штука размеренная и рациональная, как бы кто ни пытался это изменить.

Только теперь, как тогда, год назад, того времени, «вагон и маленькая тележка», у Андрея не было. Теперь он знал, на что тратил свое время, и знал точно! Хотя... Что такое время? Практически вся твоя жизнь! И дается она тебе на что? Да чтобы не торопиться! Чтобы подумать еще раз, правильно ты делаешь сейчас, возвращаясь туда, где уже несколько раз чуть было не отдал богу душу и где потерял не только верных и преданных людей, но и близкого, любимого человека.

Об этом он думал год. А сейчас... Сейчас на него «накатило» дежавю.

Он мог бы, конечно, позвонить и остаться у него на сутки или двое, своему старому сокурснику еще по училищу Сергею Палию, Ежику, который теперь был Жаком Рано, сержантом-пенсионером Легиона и владельцем уютного ресторанчика в тихом предместье Марселя. Он мог бы, наверное, позвонить и той красавице стюардессе Эжен, или, как он ее называл, «стюардесса по имени Жанна, обожаема ты и желанна», позвонить и остаться у нее на всю жизнь... Но не хотел! Он мог бы, но... Все это ушло куда-то так далеко, что вспоминалось уже как сказка.

Он, наверное, мог бы. Но... Его ждал Паук! Его ждал генерал Жерарди, который надеялся на своего любимца и верил, что за это время он «не потерял былой легкости и упорства».

«...Простите меня! Простите меня вы все! Мои родные и дорогие моему сердцу люди! Мы еще увидимся, и не раз! Но не сегодня! Сегодня я спешу. Я и так уже опаздываю к назначенному сроку! И я лечу-у-у!..»

Он даже думал теми же мыслями, теми же фразами, которыми думал год назад, стараясь успеть. Вот только куда?..

Он действительно опять летел.

И опять, прямо с самолета, пройдя все таможенные и пограничные формальности за бесконечные пятнадцать минут, он выскочил на площадь перед аэровокзалом, поймал машину с шашечками такси, нарисованными на дверцах, и скомандовал таксисту:

– Pour la gare ferroviaire! Plus vite s’il vous plaоt![36]

И пожилой водитель, истинный француз, только покачал головой и пробурчал себе под нос:

– Oh, vraiment ceux-ci russe! Uternellement ils se dopкchent, comme les Corses![37]