Заколдованная Русь. Древняя страна магов Воронин Валерий

1

Я уже не раз говорил, что место, где находилась наша группа 124, концентрировалось в селении Коккозы. Там, в охотничьем замке князя Юсупова, располагался наш штаб, здесь же принимались важнейшие решения. По многим вопросам я выступал в качестве консультанта. Сам же выезжал из Коккоз нечасто. А совершаемые мною вылазки нередко заканчивались госпиталем. Так было возле огромного искусственного водосборника «ванны Юсуповой», где меня подстерегали партизанские пули. Так было и в старом подземном ходе под горным массивом Бойко, когда внезапно обвал чуть не лишил меня жизни.

Терять такого ценного и многозначащего специалиста мой шеф, генерал Краузер, конечно же, не хотел. Поэтому и в Биюк-Узенбаш я наведывался в исключительных случаях. Всю информацию о наших находках мне доставляли в Коккозы, где я вместе с ещё несколькими коллегами её анализировал, чтобы принять правильное решение относительно тех или иных действий. Здесь же скапливались все планы, чертежи и карты, а также доклады и ответы на запросы, приходившие из нашего научного центра в Германии.

Работы было много, и Биюк-Узенбаш при всей своей важности иногда уступал место и другим темам. Но сейчас настал момент, когда многочисленные направления требуется свести к одному, главному. В чём же оно заключается?

Мы выявили здесь, в Крыму, древнейший исторический пласт, который я правильно назвал одним из очагов человеческой цивилизации. Он стал родиной для целого ряда народов! Здесь корни русской цивилизации, немецкой нации, греческой культуры и индийской мифологии. Такой разброс говорит о чрезвычайной древности данного очага и его духовном влиянии на огромное пространство современной человеческой жизни.

Именно такое влияние, точнее, способность оказывать воздействие на жизнедеятельность стран и народов, мы и желали использовать в своих целях. Это был многоходовой, очень сложный план, который разработал генерал Краузер. План был утверждён на самом верху. А мне предстояло сыграть в нём одну из ключевых ролей.

Чтобы понять наш замысел, я должен напомнить о некоторых обстоятельствах, свидетелем и участником которых мне довелось быть. В одном из тайных мест нам удалось вскрыть древний схрон, в котором хранились четыре куска золотой цепи. Они были очень внушительного размера, соизмеримого с якорной цепью современного крейсера.

Наша находка для изучения перекочевала в один из исследовательских центров «Аненербе» под Берлином. И вскоре специалисты установили их истинное предназначение, выявив настоящую магическую силу. Было решено соединить четыре куска воедино, образовав единую цепь, а затем свернуть её так, чтобы получилось кольцо. Данную цепь назвали Геракловой. Поэтому и золотое кольцо, образованное ею, получило имя греческого олимпийского бога.

Было решено данную цепь использовать в качестве магического кольца. Для этого её тайно переправили в Южную Америку и разместили в одном древнем святилище, которое располагалось глубоко в горах. Там берёт своё начало река Амазонка (точнее, один из её истоков). Не буду раскрывать суть наших логических выводов, почему цепь должна быть помещена именно там. Поверьте, что данное место было выбрано вовсе не из-за его экзотического расположения. В этот проект для его удачной реализации был вложен большой практический смысл.

Теперь я вернусь в Крым и вновь продолжу рассказ о проводимых нами исследованиях. Наши специалисты, в число которых входил и я, вычислили место, где находится центр той невидимой, но реально осязаемой духовной системы, которую мы назвали Порталом. Я уже говорил, что его работа зависела от Сварги. Если последняя затухала, как сейчас, то и Портал переставал функционировать. Связка Сварга-Портал была определяющей.

Мы решили воспользоваться этими знаниями в своих целях. Желание было одно – переломить ход войны на Восточном фронте в свою пользу. К тому времени положение наших войск резко ухудшилось. Русские теснили нас по всему фронту. И, несмотря на наше отчаянное сопротивление, они продвигались на запад всё дальше и дальше. Что-то сломалось в немецкой машине, а русский зверь становился всё яростнее и страшнее. Гибель казалась неминуемой. Обычными средствами повернуть колесо истории в нашу сторону не представлялось возможным. И тогда все надежды были обращены на невероятные возможности «Аненербе».

К нам в Крым прибыл целый полк (около трёхсот человек) медиумов со специфическими возможностями. Задача им ставилась конкретная – запустить Портал и вложить в его работу наш план, связанный с успешным завершением битвы с Россией и со всей кампанией Второй мировой войны.

Эти люди проделали колоссальную работу, в части которой довелось участвовать и мне. Наверное, нет нужды описывать то, что уже состоялось. Здесь важен результат. И он оказался плачевен. Эти триста человек сумели «оживить» Портал, а также, образно говоря, завести его часовой механизм. Раньше для этого использовалась золотая цепь Геракла, так что мы лишь повторили старый способ оживления этого монстра. Оставалось лишь одно – нажать на кнопку, чтобы всё вокруг закружилось, завертелось в выгодном для нас виде…

Но Портал не заработал! Где-то был установлен стопор, который мешал началу движения. И все наши титанические усилия закончились ничем. Генерал Краузер очевидно предвидел именно такой ход развития либо же он точно знал, что случится именно так. Поэтому данная работа нашла своё, непредсказуемое для меня продолжение.

Недалеко от Мангупа (бывшая столица княжества Феодоро) была выкопана большая яма, проведён особый магический обряд, и все эти триста медиумов были расстреляны и сброшены вниз. Это своего рода жертвоприношение своих лучших сынов ради великого будущего третьего Рейха (как мне тогда казалось).

К тому времени нам уже было многое известно относительно Сварги, её связи с Порталом, вырабатываемой ею энергией, а также с жертвоприношениями, как необходимым элементом её функционирования. Так что расстрел трехсот медиумов был напрямую связан с деятельностью «Аненербе» в Биюк-Узенбаше, и он носил явное жизнеутверждающее начало, хотя внешне и был связан со смертью конкретных людей.

Почему жертвоприношение было совершено возле Мангупа, а не в Коккозах или Биюк-Узенбаше, которые напрямую связаны с деятельностью Портала? На этот вопрос я ответить не могу. Знаю лишь, что Мангуп каким-то образом очень тесно связан со Сваргой и Порталом, и в «Аненербе» это хорошо знали.

2

Важнейшим мистическим элементом в проводимых нами разработках было «Колесо фортуны» (как мы его называли). На самом деле это вращающийся барабан рулетки, которую мы установили в одном из нижних помещений юсуповского охотничьего замка. Здесь было устроено настоящее офицерское казино, в котором рулетка играла, конечно же, главную роль.

Но на самом деле офицерское казино было лишь прикрытием для нашей работы, проводимой здесь по четвергам (это день Тора). Замок князя Юсупова построен на месте древнего святилища, под которым находится усыпальница величайшей личности прошлого. Это один из сыновей Тора (по скифской трактовке – Тор-Гитая (Таргитая)). Зовут его Колаксай, и он является родоначальником скифского народа. Второе его имя – Даждьбог, который, в свою очередь, считается прародителем (через тех же скифов) древних русов. Скорее всего, это просто два имени одной и той же царственной личности.

Понятно, почему князь Юсупов поставил свой замок именно на этом месте. Особая архитектура этого строения лишь усилила влияние таящегося здесь древнего духа на окружающее пространство. И это влияние, при определённых условиях, может быть распространено на значительные расстояния. Я имею в виду не только Крым, но также границы земель, в которых прежде существовала Российская империя. Но не исключено, что сюда могут подтянуться и страны-соседи, а, может быть, и целые континенты. Такое влияние или воздействие Даждьбога чрезвычайно опасно. В частности – нам, немецкому народу. Оно может расстроить наши планы, которые к целям и задачам Советской России, как правопреемницы всего, что связано с древней Русью, ничего общего не имеют.

Поэтому наше присутствие в замке князя Юсупова было чрезвычайно важно. С одной стороны, находясь в одной из узловых точек происхождения русского народа, можно было узнать об этом прошлом как можно больше для себя. Что мы и сделали. С другой – нивелировать негативные процессы для нас, идущие от родовых древнерусских корней. С этой задачей мы тоже, как мне кажется, справились.

Кроме того, при умелой и очень тонкой работе всю эту древнерусскую мощь можно было использовать в собственных целях, ибо как нам удалось достоверно выяснить, происхождение немецкой нации также связано с этими крымскими корнями. Нужно было лишь правильно подсоединить к старому кабелю новый проводок, не нарушив целостности общей системы, по которой циркулирует энергия прошлого, настоящего и будущего. Кажется, и это нам тоже удалось.

Мы даже пытались с помощью этой рулетки изменить ход боевых действий в нашу пользу. Но тогда у нас не хватило силёнок. Не в том месте мы пытались надавить на рычаг. Это всё равно, что попытаться поднять слона, ухватив его за хобот.

Я не раз обращал внимание на то, что наша группа 124 (такое мы носили название) всё время идёт по следу, который прежде нас прошли русские исследователи начала двадцатого века. Одни экспедиции (как в пещеру, где нашли золотые цепи Геракла, так и к «ванне Юсупова», под которой хранился молот Тора) явно указывали на руководство этими работами князя Юсупова. Другие же, как в Биюк-Узенбаш (в ущелье реки Манаготры), говорили о явном интересе к скрытому здесь, исходящему от самого императора. Чему я был сам свидетель.

Учитывая, что русский царь не раз бывал и в Коккозах, приезжая в гости к князю Юсупову, я не сомневаюсь, что он был в курсе производимых там изысканий и находок. Возможно, он был главным заказчиком этих работ.

Последнее не исключено по той простой причине, что русские историки могли пользоваться сведениями, которые достались и нам. Возможно, даже у них таких сведений было больше, просто нам они пока не доступны. И Николай II не на ощупь, как мы, а очень зряче выбирал места для исследований и давал необходимые поручения своим ближайшим доверенным лицам на их проведение. Среди таковых оказались князь Юсупов и архитектор Краснов. Но и многие другие! Правда, общего замысла, исходящего из августейшего двора, они могли не знать, каждый работал лишь в своём, «узком» направлении.

Я всегда чувствовал за всем, что делалось исследователями в конце XIX – начале XX веков в Крымских горах, незримое присутствие тени русского царя. Но одно дело чувствовать, совсем иное – дать этому логическое разъяснение. А оно теперь простое: Николай II знал, что именно здесь проводился древний ритуал, целью которого было «усыпить» русских людей и страну Русь. Под словом «усыпить» понималось одно – остановить её развитие, пресечь рост, позволить скатиться в бездну безволия и увядания. Как можно судить даже из тех фактов, которыми обладали мы, подобное было для врагов Руси привычной практикой магического воздействия.

Понятно, как императору Российского государства, ему требовалось предпринять все имеющиеся в его распоряжении возможности, чтобы не допустить повторения таких ритуалов. Точнее – не самих ритуалов, а их отрицательных последствий.

Я теперь абсолютно уверен в том, что Николай II сумел докопаться до древнерусских корней и каким-то непостижимым для нас образом разгадать тайну работы этого гигантского духовного (магического?) механизма. В том числе его люди узнали, как его запускать и как останавливать. Именно они и установили тот стопор, который не позволил нам самим запустить Портал и использовать его работу в выгодных для нас целях.

Конечно, будь у нас больше времени, мы бы тоже сумели разгадать тайну этого стопора, но у нас было лишь два года, у русских же – несколько десятилетий. Говорю это не в качестве оправдания нашей относительной неудачи, а просто констатирую факт.

Мне вообще сейчас кажется, что доверенные люди Николая II могли знать, что в недалёком будущем (ровно через тридцать лет) придём сюда мы. И чтобы не позволить нам, немцам, претворить свои планы, они и установили свой стопор. Выходит, их действия были направлены лично против нас? Что удивительно, учитывая немецкую ветвь царской семьи (сильно, однако, мы русским досадили, развязав Первую мировую). А также учитывая то, что в ближайшем окружении царя и вообще всех членов царской фамилии было достаточное число ясновидцев и медиумов, такое предположение не было лишено смысла.

Выходит, мы вели сражение между магами прошлого и настоящего. Это настоящая духовная битва! И чтобы в ней победить, требовалось предпринять какое-то, абсолютно нестандартное решение. Его-то и предложил генерал Краузер. Но я вначале расскажу о нашей рулетке и офицерском казино в юсуповском охотничьем замке.

3

Значительную часть информации, крайне интересующей нас, мои коллеги получали посредством данной рулетки. За длительный срок своей эксплуатации она сама так напиталась духовной силой этого места, что стала настоящим магическим инструментом.

Добавлю, что во время наших ритуалов использовалось ещё определённое число атрибутов, которые, собственно, и наполняли собой всё помещение офицерского казино.

Учитывая то обстоятельство, что дух Колаксая (Даждьбога) не позволял нам в полной мере проявить свои истинные намерения, было принято решение совершить обходной маневр. Генерал Краузер предложил перенести офицерское казино на новое место.

Такое нашлось в одном из нижних (точнее – подземных) помещений одного из замков в Кракове. Здесь была подобрана комната, соизмеримая размерами с той, что в Коккозах. Полностью воссоздана обстановка, вплоть до мелочей, касающихся цвета стен или краски оконных рам (последние, как фальш-окна, соответствовали окнам в замке Юсупова).

В назначенный день мы эвакуировали офицерское казино, и оно тайно было перевезено в Краков. Здесь, в обстановке строжайшей секретности, состоялся первый сеанс. Тем самым казино или наше «колесо фортуны» получило свою вторую жизнь.

Я, конечно же, не мог принять участие в «пуске» рулетки в Краковском замке, ибо в это время находился в Крыму. Но знал, что всё прошло успешно. Наши маги постарались на славу. Теперь теми же самыми процессами, которые мы отслеживали в Коккозах, можно было руководить из Кракова, находясь от Крыма на значительном расстоянии.

С учётом дополнительных атрибутов магического свойства, которые мы использовали в Коккозах, краковская рулетка стала фактически неотличимой от крымской. С той лишь разницей, что её магическая сила была недолговечной. Она напоминала аккумулятор, который набрал хорошую ёмкость. Но собственной подзарядки у него нет (усыпальница Колаксая осталась в Коккозах). Поэтому такую рулетку в особых целях можно будет использовать один, от силы два раза. Так что те, кто взялся бы её крутить, не имели права на ошибку. Впрочем, сейчас, когда всё так обострилось и все обстоятельства складывались не в нашу пользу, любая ошибка могла стать фатальной для всех.

План генерала Краузера был до гениальности прост и вместе с тем очень сложен в своём исполнении. Здесь всё было так точно настроено, что любая фальшивая нота могла дать неверный звук. А диссонанс, он, как известно, может повлечь за собой нежелательные последствия.

По его плану мы как бы растянули влияние крымского Портала на значительные расстояния. Это позволило нам заниматься его включением на удалении. Кроме того, можно было вкладывать в программу функционирования Портала те задачи, которые мы ставили во главу. О чём идёт речь? О том будущем, которое наступит в скором времени, и каким оно окажется для всех нас.

Конечно, наши маги-ясновидцы заглядывали в будущее и могли ясно предсказать, что нас ждёт. При любых раскладах Германия потерпит в этой войне поражение. Как не печально это сознавать, но от такого исхода строить радужные перспективы здравомыслящие люди не могли. Поэтому надо было уже сейчас думать о том времени, которое наступит после нашего поражения.

Идеи великого третьего Рейха будут попраны. Арийская нация, великая и судьбоносная, будет растоптана русскими сапогами. Но это же крах! И не только крах наших идей или Германии, нет. Это крах той европейской цивилизации, которая зародилась в недрах столетий, и лишь сейчас проклюнулась в мире людей. Разве это справедливо? Впрочем, я сейчас рассуждаю, как некоторые наши идеалисты либо отъявленные фанатики. На самом деле, просто не хочется умирать, не завершив дело, которому был предан всю сознательную жизнь. Я говорю не об идеях и идеологии. Я имею в виду свою научную деятельность, которая так некстати совпала по времени с идеями национал-фашизма у нас в Германии. А также – с расцветом большевизма в России, с которым мы ведём безуспешную битву за выживание.

Весь парадокс в том, что большевики когда-то смели со своего пути царскую династию Романовых. А я встал на её защиту, ибо был приверженцем монархии.

Теперь же мы бьёмся с большевиками, и я фактически снова оказался в стане их врагов. И вместе с тем мы столкнулись с непреодолимым препятствием в виде стопора, мешающего реализации нашего грандиозного плана. Этот стопор, как я говорил, установили доверенные люди Николая II. И нам теперь приходилось вести незримый бой с этим царским проектом.

Выходит, замысел Николая II оказался защитой для его бывших врагов – большевиков. И он же, этот замысел, был противоположен моим собственным планам в Крыму. Теперь царская монархия становилась моим противником…

Как такое стало возможным? Я, искренне преданный монархии в России, стал её врагом. А сама монархия, не ведая того, оказалась по одну сторону баррикад с большевиками! Данный парадокс истории ничем объяснить я не мог. Может быть, в мои рассуждения вкралась какая-то ошибка, либо я чего-то не допонимаю, принимая ложное за действительное?

Впрочем, подобными историческими перевёртышами занимался лишь я один. Остальным моим коллегам из группы 124 они даже в голову не приходили. Для них всё было ясно и понятно: вот перед тобой Россия, и неважно какая – царская или советская. Это враг. И его надо победить. А для этого все способы хороши. Конечно, от моих терзаний был далёк и генерал Краузер, у которого была совсем иная задача. Требовалось обойти хитроумный стопор царских учёных (и иже с ними) и включить Портал в работу. Пусть и после окончания войны, но всё равно он станет приносить пользу нашей идее. И, в конце концов, наши помыслы достигнут своей цели. Хотя тогда уже третьего Рейха не будет, впрочем, как и нас.

Подобные планы можно принять за фантазии легкомысленного человека. Но генерал Карл Краузер вовсе не был таковым. Как и подавляющее число моих коллег из «Аненербе». Это были здравомыслящие, конкретно и логично смотрящие на наш мир люди. Просто они знали об этом мире больше, чем другие.

4

И теперь план генерала Краузера можно раскрыть во всей его полноте. Я уже частично о нём рассказал, так что теперь остаётся лишь продолжить своё повествование, доведя его до логического завершения.

Было решено пределы Асгарда (то есть территории, в которые входили сёла Биюк-Узенбаш и Коккозы, а также гора-останец с вершинами Богатырь, Сотера и Курушлюк) расширить до пределов нашей планеты. Для этого потребовалось перенести на новое место (замок в Кракове и святилище на одном из притоков Амазонки) магические элементы Асгарда (цепи Геракла и рулетку из замка князя Юсупова).

Кроме того, нами было совершено ритуальное действо недалеко от Мангупа (область, энергетически и духовно тесно связанная с Асгардом). Здесь были принесены в жертву триста магов из «Аненербе», которые перед этим совершили акт активации Портала, заведя его, как часы, до предела (без включения пусковой кнопки, о чём я уже говорил).

Теперь осталось лишь одно – произвести пуск. Но так как напрямую это сделать невозможно, был выбран окольный путь. Для чего нам и понадобилось село Биюк-Узенбаш (точнее – местонахождение Сварги, от энергии которой Портал полностью зависел). Именно здесь требовалось повторить то, что однажды получилось у генуэзца Антонио, а до него, в глубокой древности – у легендарного Локи. Если бы такой шаг нам удался, то мы бы надолго затормозили рост России. После её победы (она должна наступить обязательно!) над Германией, именно Россия могла стать главной страной мира. А её «усыпление» способно рассыпать плоды победы в прах. Тем временем во всём мире взойдут ростки тех зёрен, которые мы заложили уже сейчас. И когда они вырастут и заколосятся, Россия с её победой над нами, просто станет невидна. Ибо всё это время её будут держать, не давая развиваться в ускоренном темпе, наши магические разработки.

А что для этого надо, мы хорошо знали. Провести накануне первого мая, в Вальпургиеву ночь, ритуал отсечения косы у русской богини либо княжны. Так, как это умело делали наши предшественники. Так должны поступить и мы. Но наши всезнающие ясновидящие заверили, что провести этот ритуал нам не удастся. Именно перед первым мая эти места Вермахтом будут оставлены, и сюда войдёт Красная Армия. Правда, юго-западный Крым и Севастополь ещё несколько дней продержатся, но тот район полуострова нас сейчас не интересовал вовсе.

Как быть? Именно тогда и пришло решение провести отсечение косы тайно, без привлечения внимания не то что властей, но даже жителей Биюк-Узенбаша. Приблизительно так, как это делал брат Антонио, а, возможно, и все его предшественники, начиная с Локи.

Для этой цели я был заранее внедрён в местную татарскую среду под видом старика Ахмета, беженца из Карасу-Базара. Готовили меня тщательно, благо я был коренной житель Крыма, хорошо знал язык и обычаи татар (спасибо моему отцу!). Так что на короткое время со своей необычной ролью я должен был справиться. Мне требовалось «выстрелить» лишь один раз – в ночь на первое мая 1944 года. Это был мой главный день в жизни. Если так можно сказать о ночи… Возможно, для этого ритуала я вообще был рождён, а вся моя жизнь и научная практика – лишь путь к нему. Долгий, упорный, часто извилистый и парадоксальный. И все же он вывел меня к намеченной цели.

За неделю до моего внедрения в татарскую среду в Биюк-Узенбаше была проведена специальная операция. Требовалось принести обильную жертву, которая бы предшествовала Вальпургиевой ночи. Учитывая тонкость задачи, её связь с «усыплением» Руси и историческую безукоризненность задуманного, сама эта жертва должна быть соответствующей.

Для этой цели со всех мест, куда могло дотянуться «Аненербе», были стянуты в Крым древности, которые так или иначе связаны с прошлым Руси. Их собирали поштучно, и каждый такой предмет имел абсолютную ценность. В результате набралось довольно много старинных украшений и всевозможных царских атрибутов. Их хватило бы на целый музей. И если бы такой открыл посетителям свои двери, то популярностью он пользовался бы огромной. И не только у историков и праздных зевак, но и у мистиков, прежде всего магов. Сколько здесь было предметов, предназначавшихся именно для них!

Откровенно было жаль расставаться с этим добром, зная, что больше никто и никогда всего этого не увидит. Впрочем, на то она и жертва.

Весь этот груз был распределён в две автомашины. Чтобы не привлекать к нему излишнего внимания, мы решили разместить наши сокровища подальше от Биюк-Узенбаша, а выдвинуться туда лишь в последний момент. Так и поступили. И здесь случилось непредвиденное…

По какой-то причине эти грузовики заехали в село Кучук Мускомия, что в Варнаутской долине близ мыса Айя. Там располагалась одна из структур «Аненербе», которая занималась работой, аналогичной той, которую выполняла и группа 124. Каким-то невообразимым образом один из грузовиков провалился в пустоту, образовавшуюся после сползшего после дождей грунта, и зарылся в ней по задние колёса. Спасти удалось лишь незначительную часть сокровищ, которые хранились в ящиках у заднего борта. Повторная селевая волна полностью накрыла грузовик, и теперь все усилия были сосредоточены на том, чтобы спасти второй автомобиль, не позволив и ему увязнуть в оползневой жиже.

На первый взгляд, это был рядовой случай, каких во время войны, да ещё в горах, случается множество. Но что-то подсказывало нам: планам, которые сейчас претворяются в жизнь, кто-то пытается помешать. Тут же припомнился случай с чёрным яблоком, которое «не пожелало» следовать за рулеткой из офицерского казино в далёкий Краков, оставшись в пределах юсуповского дворца. Вот и часть наших магических и прочих драгоценных предметов не захотела подчиняться нашей воле, чтобы стать частью жертвоприношения. Такое сопротивление невидимого, но явственного свойства нам приходилось преодолевать! Я привёл один из случаев. А сколько их, больших и малых, за эти два года было, не счесть!

Говорю это лишь для того, чтобы стало понятным, какую степень осторожности надо было применять. Особенно после того, когда я перешёл на нелегальное положение. Но прежде…

1

Весь оставшийся ценнейший груз был доставлен в Биюк-Узенбаш в срок. И в обстановке строжайшей секретности его опустили в сухой колодец, по которому перенесли к жертвеннику (золотому стрежню). Я не был участником этой операции, но знаю, что она прошла успешно. По памяти я перечислю те ценнейшие предметы, которые с этой минуты стали неизвлекаемой частью золотого алтаря. В первую очередь, это диадема Клеопатры, которая прежде хранилась Кенигсберге. В Германию она попала, минуя целый ряд посредников, из Египта. По уверению наших исследователей из числа тех, кто обладает магическими способностями, прежде эта вещь принадлежала сияющим. Она была восстановлена из более древнего атрибута древнеегипетских богов и, возможно, принадлежала самой Исиде. Я говорил, что древнеегипетские боги, которые назывались «сияющие», имели прямое отношение к Сварге и Порталу в Крыму. Так что такая диадема была более чем ценной жертвенной вещью.

Не менее дорогим предметом (во всех отношениях) было колье, которое доставили из Вены. В это золотое украшение мастер-ювелир вложил огромный рубин «Восток», который ранее уже использовался в подобном ритуале (только не в качестве жертвенного).

Доставили в Биюк-Узенбаш старинные воинские латы, которые когда-то принадлежали древнерусскому царю, возможно – представителю древнерусской божественной династии. Эти латы были так внушительны и вызывали трепет у каждого, кто их видел либо прикасался, что данную ценность несли отдельно, не смешивая с другими жертвенными вещами.

В большом количестве были доставлены княжеские (царские) головные уборы, символизирующие корону. Они были главным атрибутом царской и божественной власти. Были здесь и головные кольца, и шапки с богатым украшением, и обручи, напоминающие корону. Насколько я знаю, собирались они по всей Европе и даже Советской России, где эти святыни больше не представляли ценности. Как далеки были большевики от понимания того, что хранилось у них под боком! И как было жаль нам расставаться с этими атрибутами царской власти, по крохам собираемым столько лет! Но что делать, жертва тем и ценна, что она очень дорога.

Среди прочего в достаточном количестве имелись ручные и ножные браслеты. Часть из них прежде принадлежала великокняжеским родам. Были среди них и принадлежащие лично царской фамилии, в том числе и семье последнего русского императора Николая II. Говорят, здесь были и браслеты, которые использовались в магических целях, и к ним лучше всего не прикасаться, даже в перчатках.

В огромном числе были представлены скифские украшения. Они попали к нам через всевозможные музеи, а также в результате раскопок скифских курганов, которые проводились под кураторством научного отдела «Аненербе». Здесь присутствовали кольца, браслеты, обручи-короны, короны, диадемы, пряжки и прочее, прочее… Можно сказать, скифское золото представляло собой львиную долю того, что нами закладывалось в качестве жертвы на золотой алтарь. Так что духу-хранителю этого магического места на жертву жаловаться не приходилось.

Отдельно располагались золотые атрибуты скифских колдунов. Очевидно, они надевались на человека во время совершения обрядов. К этим скифским святыням, как и к воинским латам древнерусского бога-царя, мы старались не прикасаться. К подобного рода вещам следует отнести и пояса. Самые разнообразные: и золотые (золотая нить и золотые вставки по ткани) – их мы называли царскими, и пояса-обереги (с какими-то непонятными знаками по всему периметру, явно защитного свойства), принадлежавшие шаманам-колдунам (такие лежали отдельно), и даже какой-то пояс (точнее, его фрагменты) с богатыми украшениями и остатком монограммы (от него на расстоянии веяло какой-то непонятной для нас силой). Мы этот пояс назвали «пояс Локи». Просто по древнегерманскому преданию этот ас выменял (или украл) у Фреи (жены Одина) золотое украшение, которое называлось поясом (поясом Брисингов). Мы предполагаем, что возможно это его остатки.

К тому же само упоминание имени Локи в ритуале, который он когда-то проводил первым, для всех нас было более чем важно. Это не только символически закрепляло наше правопреемство на его проведение, но и вселяло крепкую надежду на благополучный исход.

После завершения акта золотого жертвоприношения в Биюк-Узенбаше началась карательная экспедиция. Проводилась она под видом борьбы с партизанами. Хотя в тот момент, когда войска Вермахта уже собирались уходить из Крыма, подобная операция казалась нерациональной. Но задача на самом деле была иная. Сгорело чуть ли не треть села. В это же время прогремел взрыв, который наглухо перекрыл вход к колодцу, через который можно было попасть к золотому алтарю. Но на него никто из жителей села в тот момент не обратил внимания, было не до этого. Такой реакции мы и ожидали.

И лишь после этого, когда первая часть ритуала была завершена, на свет появился я – в образе старика Ахмета. Вначале по вязкой дороге я добирался до селения Коупы. Затем вместе с осевшими здесь беженцами из разных сёл Крыма перебрался в Стилю. Лишь после этого добрался до Биюк-Узенбаша. Беженцы теперь меня хорошо знали, так что я никакого подозрения ни у них, ни у жителей Биюк-Узенбаша не вызвал. Обычный, ничем не примечательный старик. Таким я должен быть до Вальпургиевой ночи 1944 года.

Я затаился и выжидал своего звёздного часа, как это делает зверь, находясь в засаде и терпеливо поджидая долгожданную добычу. Вокруг меня происходили всевозможные события, которые мало тревожили меня. С хозяевами дома, приютившими меня на время, у меня был уговор. Как только Красная армия освободит Крым, я отправляюсь «домой» – в Карасу-Базар. Но это случится потом, после первого мая… На большее я и не рассчитывал.

2

Вот и долгожданный вечер 30 апреля. Надо сказать, что я приучил хозяев дома к своим ночным прогулкам по двору. Будто бы у меня бессонница, и я так коротаю время. Поэтому никто не обратил внимания на то, что и сегодня, когда стемнело, я вдруг выбрался из дома и пошёл к реке.

Когда совсем стемнело, я вернулся к дому и через калитку вышел на улицу. Теперь мой путь пролегал к искомой точке. Идти было недалеко, так что я не торопился. По привычке тяжело опираясь на палицу и усиленно прихрамывая, я дошёл до ближайшего поворота. Справа внизу шумела Гремяч-река. В этом году, как заверяли меня местные жители, воды было особенно много, так что шум реки был слышен издали.

Но я к воде не пошёл, а свернул в противоположную сторону, к небольшому ущелью, называемому Дере. Здесь раньше было около десятка домов, но осталась ровно половина. Я хорошо знал это место по проводимым здесь моими коллегами исследованиям. Здесь была Сварга, здесь был вход, ведущий к золотому алтарю. Здесь проводил свой ритуал Локи. И здесь повторил его брат Антонио.

Вновь всё повторяется, в который уже раз! Только теперь вместо «заговоренного» золота хана Мамая (в основном скифского и русского происхождения), жертвоприношение совершено нами с наполнением золотого алтаря русскими (царскими) и скифскими золотыми изделиями. Мы до тонкости повторили то, что уже однажды было исполнено и эффектно себя зарекомендовало.

Повторяя события далёкого XIV века, роль брата Антонио теперь выполнил я. На эти несколько часов мне предстояло стать генуэзцем и совершить то, что однажды удалось моему предшественнику. Не случайно генерал Краузер эту тайную операцию так и назвал – «Генуэзец». В проекте «Замок», все события которого разворачивались вокруг охотничьего замка князя Юсупова в Коккозах, я играл если не второстепенную, то, по крайней мере, не главную роль. Сейчас же от моих действий зависело всё. Такая ответственность давила на меня очень сильно, что и говорить. Не удивительно, что мои нервы были напряжены до предела. Я с тревогой прислушивался к каждому шороху, стараясь ступать по земле максимально тихо.

Наконец я дошёл до старого кладбища и расположился на том месте, где до меня проводил ритуал брат Антонио. Неожиданно ближайшие кусты зашевелились. Я весь напрягся и по-татарски тихо спросил:

– Кто здесь?

Вместо ответа передо мной вырисовался какой-то неясный силуэт, и я услышал тихий ответ:

– Это я, кузнец…

Мне сразу стало ясно, кто передо мной. Это беженец из села Лаки, грек Михаил. Он жил на дальней стороне села в армянской семье и работал кузнецом. Но вместо того, чтобы уточнить, что он делает здесь в такое время суток, да ещё на кладбище, я по-немецки сказал:

– Добро пожаловать, Курт!

Мы крепко пожали друг другу руки, а затем, не говоря ни слова, стали быстро готовиться к ритуалу. Курт тоже, как и я, входил в число людей, которые участвовали в заключительной фазе нашей операции «Генуэзец». Он был внедрён в село почти в одно и то же время, что и я. Жили мы достаточно далеко друг от друга, но несколько раз виделись, так что его появление здесь для меня не было неожиданностью. С Куртом меня познакомил генерал Краузер, и я даже на какое-то время стал его учителем.

Когда я разжёг несколько свечей и расставил так, чтобы получился круг, Курт приволок припрятанную заранее деревянную колоду и установил её в центре круга. Затем вытащил топор и подал его мне.

– Острый? – осведомился я.

– Сам точил…

В тот же миг послышались приближающиеся шаги. Люди явно шли на свет наших свечей. Я вернул топор Курту и знаком показал, чтобы тот спрятался в кустах. Через несколько секунд я увидел две тени, и в тот же момент в круг вошли мужчина и молодая женщина. Они недавно появились в селе. Тоже беженцы. Мужчина был татарином, а женщина – европейка. Они поздоровались, я также ответил им, а затем тихо спросил по-немецки:

– Она готова?

– Да, – ответил мужчина.

Конечно, этого человека я прекрасно знал. Это был Зигмунд Липински. Один из тех людей, кто входил в группу 124 и принимал вместе со мной участие в большинстве ритуалов, связанных с рулеткой в офицерском казино юсуповского замка. Здесь, в Биюк-Узенбаше, Зигмунд был моим дублером. Если бы что-то со мной случилось, данный ритуал в Вальпургиеву ночь проводил бы он. Но я на месте, так что…

Из куста с топором вышел Курт, и женщина непроизвольно вздрогнула. Но Зигмунд тут же успокоил её, став что-то быстро говорить по-чешски. Мой товарищ был настоящим полиглотом, знал несколько европейских языков, кроме того, прекрасно говорил по-татарски. Даже лучше меня. Хотя в момент, когда мы с ним познакомились в Коккозах, татарским он почти не владел. Всё-таки у Зигмунда необыкновенные способности к языкам, ему бы дипломатом быть…

А женщину я видел впервые. Точнее – второй раз. Но первый – лишь мельком, издали. Я знаю, что она жила в Чехии. Её родители бежали из России в смутные годы гражданской войны. Но самое главное – в её жилах текла великокняжеская кровь, и она принадлежала к царствовавшей в своё время в России династии.

Я попытался узнать, кем же она приходилась Николаю II, но из этого ничего не вышло. Молодая женщина явно не понимала этот вопрос. Может быть, она вовсе не знала, к какому роду принадлежит? У меня не было времени на расспросы. Надо было приступать к делу. Если Зигмунд привёл именно её, значит, это была лучшая кандидатура для нашего ритуала. Мои старшие коллеги по «Аненербе» с выбором ошибиться не могли.

3

Вся наша группа была в сборе. Я посмотрел на часы – пора. Эти карманные часы мне приходилось всё время тщательно прятать от чужих людей. Делал я это по понятным причинам, но теперь скрывать было нечего…

Молодая женщина вошла в круг и встала перед колодой на колени. Зигмунд всё время ей что-то говорил, как будто подбадривал, дабы она ничего не боялась. Но с Липински нужно вести себя очень осторожно. Он обладал великолепными гипнотическими способностями. Мог мгновенно ввести человека в транс или внушить ему что угодно. Думаю, эта чешско-русская княгиня (или княжна?) всё время находилась под его воздействием.

Конечно же, первым делом я обратил внимание на волосы этой женщины. Когда она сняла платок, под ним оказалась длинная и толстая коса. Волосы были светло-русые, очень красивые. Впрочем, при тусклом освещении я мог и не совсем точно определить их цвет.

Я достал принесённое с собой магическое ожерелье и положил его рядом с колодой. Мне эту вещь передал генерал Краузер специально для данного ритуала. Ожерелье это непростое. Где его раскопали наши археологи, я не знаю. Называется оно Фюрдрайн. Это условное имя. Просто состоит оно из двенадцати треугольных пластин. Через каждые три пластины – бусинка, которая разделяла их. Отсюда и название: «четыре по три». На каждой из пластин выбит или выцарапан свой особый знак. Расшифровать их значение наши специалисты не смогли. Но вывод об их силе, особенно при соединении всех двенадцати знаков вместе, они, конечно, сделали. Тогда же было выдвинуто предположение, что данное ожерелье принадлежало какой-то великой династии, возможно, божественного происхождения, и играло очень важную роль.

Я начал медленно ходить по кругу, нашёптывая особые заклинания. Значение тех звуков, которые я сейчас произносил, мне не было известно. Заучивал я их долго, чтобы не сбиться в ответственный момент. Но похожи они были на слова из древнерусской грамоты. Откуда этот заговор достал мой шеф, я тоже не знал. Генерал Краузер обладал удивительной способностью в нужный момент, как факир, доставать из шляпы всякие волшебные штуки.

То ли от магических звуков, то ли от постоянного вращения по кругу, у меня начала кружиться голова. Чтобы сбросить напряжение, я посмотрел на небо – и в тот же миг заметил яркий росчерк в горном безмолвии. Пролетел метеорит. А для меня, бесспорно, это был знак того, что Провидение видит мои усилия и поддерживает меня.

Надо мной висела луна, приумножая моё желание исполнить древний обряд до конца. Я посмотрел на часы. До искомой минуты оставалось совсем немного. Чтобы не упасть, я стал идти медленнее, представляя при этом, что происходит сейчас в иных местах. Ничуть не сомневался в том, что в далёком краковском замке, куда мы перенесли рулетку из юсуповского замка, тоже собрались мои коллеги. Возможно, среди них есть те, кто прежде работал со мной в группе 124 и кого я прекрасно знал. Они уселись на стулья вокруг рулетки, образовав своеобразный круг. За их спинами жарко горят свечи. Генерал Краузер… А он непременно должен быть там! Так вот, Карл Краузер по традиции зачитывает строки из старонемецкой библии и садится на трон. Звучит Вагнер, напряжение вокруг рулетки возрастает. Генерал самолично раскручивает рулетку, и колесо начинает своё стремительное вращение…

Нечто подобное я видел в Коккозах множество раз. Неоднократно сам раскручивал эту рулетку, так что в этом ритуале всё мне было знакомо до мельчайших подробностей.

Представилась другая картинка. Суровые пики Анд, по глухому ущелью с грохотом несётся горный поток. На одном из перевалов он резко меняет течение, образуя удобную заводь. Это исток (точнее, один из истоков) Амазонки, великой Южноафриканской реки. Равных ей в мире нет. Сила этих мест, родившая такого великана (или великаншу?) необъятна.

Возле этой заводи предки местных племён (впрочем, они ли?) устроили святилище, которое правильнее было бы назвать духовным комплексом. Он чем-то напоминает тот, который мы обнаружили в Биюк-Узенбаше. Связь между этими двумя местами сильнейшая! Конечно, я сам этого знать не мог, но наши выдающиеся люди утверждали, что проводились соответствующие исследования. И они подтвердили наличие такой связи. Причём она многоуровневая и очень древняя.

Вот в самой сильной зоне данного духовного комплекса было устроено уже наше святилище. Четыре золотых фрагмента геракловой цепи (которые мы обнаружили в толще горы Богатырь) соединили в одну и выложили её в виде круга. Это теперь золотое кольцо. Оно одето на «хвост» Амазонки, как будто на кончик хвоста гигантской змеи. Река Амазонка своей мощью, как и горы Анды своей силой, будет всё время подпитывать золотое кольцо жизненной энергией, не давая ему уснуть. Так что в определённом смысле это генератор всего нашего проекта. Он рассчитан на десятилетия успешной работы. А при определённых условиях его срок может растянуться и на века. Но об этом думать пока рано…

Я вижу, как вокруг золотого кольца собрались наши люди. Это мои коллеги из «Аненербе». Возможно, и здесь некоторых я знаю лично. Не исключено, что кто-то из них тоже какое-то время входил в группу 124. Они зажигают свечи и расставляют их по кругу за пределами золотого кольца. Сами садятся на землю и начинают быстро проговаривать заклинания, которые сейчас твержу и я. Мы сливаемся в едином духовном порыве, превращаясь в нечто единое, как будто бы нас разделяют не тысячи километров, а несколько сантиметров. Я чувствую их горячее дыхание, я слышу их голоса.

И тут же такие же голоса донеслись из краковского замка. Там рулетка вращается как заведённая. И сидящие за ней люди монотонно и точно повторяют то, что сейчас говорю я. Эта синхронность наших действий – одно из непременных условий успешности проекта «Генуэзец».

4

Я посмотрел на часы – теперь пора. Взяв в руки топор, я посмотрел на небо, как будто бы просил позволения на самую главную часть проводимого нами ритуала. А Липински что-то прошептал на ухо русской княжне. Она послушно положила голову на деревянную колоду, но так, как будто бы я должен рубить именно её, а не саму косу.

Пришлось мне слегка поправить голову, сдвинув её на край колоды. В этот момент я заметил вплетённую в косу золотую нить. Она блеснула от света ближайшей свечи. И я в этом отблеске увидел желоб, по которому струится огненный золотой поток, только что вырвавшийся из летки русского горна. Сейчас я его рассеку пополам…

И вот уже мой топор взметнулся вверх, а следом стальное лезвие молнией понеслось к земле. Я представил, что сейчас в моей руке находится судьбоносный топор Тора. Он молнией вонзается в деревянную колоду, раздаётся оглушительный громовой разряд, сумасшедшая вспышка озаряет всё пространство гор, затмевая собой даже луну.

Всё, что я сейчас делаю, происходит как во сне. Я помню лишь отдельные фрагменты происходящего. Вот на землю рядом с колодой упала коса, в которой вновь блеснула золотая нить. Зигмунд подхватил русскую княжну и, обняв за плечи, вывел из круга. Она вдруг пришла в себя и стала громко рыдать. Но её голоса я почти не слышал. Всё моё внимание было сосредоточено на косе. Она лежала, как обездвиженная змея, у которой только что отрубили голову. Лежала и плакала… Я всем нутром слышал этот надрывный плач.

Через мгновение выяснилось, что на самом деле плачет молодая женщина, которую Липински крепко держал за плечи. Я резко повернул голову в их направлении, желая прекратить эту истерику, но, увидев белое, как мел, лицо женщины, осёкся. Луна бросала свой холодный свет на её лик, делая его мертвецки бледным. Я вдруг подумал, как она похожа сейчас на Лунную богиню, которая является ипостасью таврской богини Девы. Возможно, все женщины, которые проходили данный обряд отсечения косы, выглядели также…

Зигмунд увёл свою спутницу куда-то в кусты. Позже я вообще перестал их слышать, подумав, что эта парочка, сыграв предназначенную им роль, ушла. Так, наверное, и случилось. Повторяюсь, в те мгновения жизни я всё видел, как пьяный: отдельные фрагменты сменяли друг друга, и ещё не факт, что все происходило в логической последовательности.

Я лишь помню, как отдал Курту топор. Но что дальше стало с Куртом – не имею ни малейшего представления. Очевидно, он ушёл. Я же ещё долго смотрел на косу. Она представлялась мне то рекой Амазонкой, то желобом, по которому течёт расплавленный металл, то убитой змеёй. Не знаю, где здесь правда, может быть её надо искать где-то в ином месте.

Но что я увидел отчётливо: тонкая сияющая нить напряглась, как струна. Она соединила воедино святилище с золотым кольцом в истоках Амазонки, рулетку в краковском замке (дублёр офицерского казино в Коккозах) и золотой алтарь в Биюк-Узенбаше, где сейчас находился я. И по этой цепи пошёл ток. Он стал циркулировать с такой стремительной быстротой, что уследить за этим движением было сверх моих сил.

Что было дальше, я не помню. Очевидно, на какое-то время я лишился сознания. Ибо очнулся лишь на дороге, ведущей к дому, где меня приютила татарская семья. Кажется, кто-то поддерживал меня под локоть, чтобы я не свалился в овраг. Возможно, это был Курт, но я его не запомнил.

Следующее, что я помню – ясный день первого мая. У меня был сильный жар, и Али, хозяин дома, принёс мне какой-то отвар. Я жадно его выпил, но моё положение лучше не стало. Отчего я заболел – непонятно. Не исключено, что на меня какое-то негативное воздействие оказал сам ритуал. Возможно, мне следовало сразу же выйти из круга после отсечения косы, но я этого не сделал. В трактате, касающемся брата Антонио, о подобном воздействии ничего не было сказано. Впрочем, мы значительно усовершенствовали ритуал, введя в него ряд новшеств…

Пролежал я две недели. И лишь к середине мая вновь встал на ноги. К тому времени ни Курта, ни Зигмунда в Биюк-Узенбаше уже не было. Каждый из нас следовал своей легенде, в которой наши судьбы больше не должны были пересечься. К сожалению, я даже поблагодарить своих коллег за отличную работу не успел. Пусть простят.

Болезнь, выбившая меня из колеи, спутала все мои карты. Ведь я уже второго мая должен был уйти из Биюк-Узенбаша (якобы домой в Карасу-базар). Но на самом деле в условленном месте меня ожидали люди с надёжными документами, позволяющими не только находиться на территории СССР, но и в дальнейшем переправиться в Западную Европу.

Понятно, что две недели никто ждать меня не станет. И тем не менее я не желал сдаваться и решил идти в искомое место. Мне потребовались ещё пара-тройка дней, чтобы окрепнуть и набраться сил. К тому времени до нас дошли слухи, что Красная армия уже освободила Севастополь. Конечно, я знал, что так случится, но для себя отметил: как неправдоподобно быстро они это сделали…

А затем случилось следующее: кто-то разбудил меня ночью и буквально выволок во двор. Там стояли русские солдаты с автоматами. Они дали мне пятнадцать минут на сборы. Конечно, я понял, что меня предали. Возможно, взяли Курта либо Зигмунда, и они признались, где искать меня…

Я взял с собой котомку, с которой пришёл в Биюк-Узенбаш. Там лежала статуэтка слоника и бумажный пакет с женской косой, а также кое-какие тряпки. Это всё, что осталось от моей прежней жизни. Так сказать, память, которая была интересна лишь мне одному. Что лишает кого-либо малейшего интереса к этим, на первый взгляд, не имеющим практического смысла предметам, но способно согреть моё сердце в годину тяжких испытаний.

К моему удивлению, арестовали не только семью, приютившую меня, но и наших соседей. Нас всех погнали к центру села, где уже поджидали грузовики. Одних людей куда-то отвозили, других выстраивали в колонны и гнали по дороге в неизвестном для меня направлении. Лишь тогда я осознал, что это вовсе не мой личный арест, а нечто иное. Забегая вперёд, скажу, что в эту ночь началась депортация крымско-татарского населения из Крыма. Она никакого отношения к операции «Генуэзец» не имела. И я лишь по глупой случайности оказался в среде местного населения. Так в один день, 18 мая 1944 года, моя судьба круто переменилась…

Нас погрузили в теплушки, и мы долго ехали на восток. Многие из нас думали – в Сибирь. Но на самом деле нас выгрузили на каком-то полустанке в Средней Азии. Позже я вместе с мужчинами среднего и старшего возраста оказался в Восточном Казахстане. Как далеко это от Европы! И как теперь тяжело выбраться отсюда, тем более если имеешь на руках документы человека с печатью «врага народа». Впрочем, таким я и был на самом деле. Просто об этом никто не знал.

Сколько раз потом я вспоминал тот злосчастный свиток из Ватикана! Как точно в нём была прописана судьба человека по имени брат Антонио. Он ведь тоже провёл ритуал с отсечением косы у одной из русских княгинь. Одним махом лишил будущего Русь и умудрился при этом обвести вокруг пальца самого хана Мамая. Но по глупой случайности его титанические заслуги не были оценены, и он был принят за шарлатана. Насколько можно судить, этот генуэзец провёл остаток жизни в безвестности и нищете.

Как ни печально это сознавать, но я пошёл по его пути до конца. После отсечения косы, моя судьба неожиданно изменилась, и я навеки застрял в далёкой и бесконечно для меня чужой казахской пустыне. И ничего изменить теперь нельзя.

1

Спустя сорок лет в крошечном посёлке Актогай умер одинокий татарин. Друзей или родственников у него не было. И хоронить старика пришлось соседям. Наибольшее участие в судьбе, точнее, в последних днях его жизни и последовавшим следом погребении, приняла семья русских людей – Лидия и Николай. Они когда-то тоже не по своей воле оказались в этом забытом богом уголке мира. Когда Николай вышел на свободу, ему было предложено остаться в этих краях навсегда. Он согласился, став работать водителем в расположенной рядом геологической партии. Его жена Лида пошла работать продавцом в книжный магазин. Такова была прихоть советской власти – открыть в посёлке, где жили уйгуры (беженцы из Китая), казахи-пастухи (плохо владевшие русским языком) и бывшие заключённые, книжный магазин.

Покупатели сюда заходили нечасто и, конечно, каждого из них Лида хорошо знала. Как правило, это были жители военного городка, который расположился рядом с Актогаем. Однажды к ней зашла молодая женщина по имени Татьяна. Её мужа перевели в эту часть, и она поехала следом за ним. Жизнь в городке была скучной и однообразной. Всё мужское «население» – на службе. В военном городке жили офицеры танкового полка и десантной бригады. А их жёны откровенно скучали, ибо работы здесь не было никакой, а за пределами городка – сплошная пустыня, поросшая верблюжьей колючкой.

Татьяна, которая была филологом по образованию и увлекалась литературой, от нечего делать стала часто захаживать в актогайский книжный магазин. Там-то она и познакомилась с продавщицей Лидой. И, хотя жена офицера была значительно моложе своей новой подруги, они быстро подружились. Тем более что их отношения скрепляла общая любовь к книгам.

Иногда Лида приглашала Татьяну в гости – попить чайку. Жила она рядом с магазином, так что идти было недалеко. Когда умер старый сосед, Лида попросила подругу ей помочь. После кончины этого человека в сарае-мазанке осталось много старых бумаг и книг. Обычно такая макулатура идёт на растопку печки. Без сомнения, запасливый татарин подготовился на несколько зим наперёд, ибо бумаг здесь было очень много.

Но Татьяну интересовали, прежде всего, книги. Она думала, что сможет найти здесь что-то ценное для себя. К сожалению, поживиться ничем ей не удалось. Книги были «советские», и большинство из них не представляли никакого интереса. Кроме всего прочего, здесь были учебные пособия и методички по русскому языку. Подобная литература Татьяне была хорошо знакома. Она ведь и сама несколько лет преподавала в школе.

Лида пояснила, что её сосед был учителем. Но не в Актогае, а в каком-то ином месте. Сюда он переехал, уже будучи на пенсии, лет двадцать назад. Татьяна помогла перенести старые бумаги из одного сарая в другой, уже Лидин, и собиралась возвращаться в военный городок. Как вдруг её внимание привлёк невзрачный увесистый пакет из плотной обёрточной бумаги. Почему-то она решила, что там могут быть документы старика или запрещённые советской властью книги, или даже старинные иконы. К своему разочарованию, внутри пакета оказались лишь бумаги, исписанные ровным, довольно красивым почерком. Внешне они напоминали наброски какой-то книги либо расширенную автобиографию, которую иногда заставляют писать при поступлении на работу.

Здесь же лежал слоник, выполненный из какого-то чёрного материала. Татьяна повертела его в руках и решила взять слоника себе. Всё равно пропадёт. А рядом со слоником находился ещё один пакетик, развернув который, Татьяна отшатнулась. Там лежали туго переплетённые человеческие волосы. Подошедшая сзади Лида стала внимательно рассматривать находку, обратив внимание подруги на то, что волосы были светлые, явно не татарские. Они обе решили, что возможно когда-то у старика была светловолосая жена, которая погибла на войне. А он, храня память, срезал волосы. Лида взяла их в руки и развернула. Да это же коса! Татьяна увидела, что внутри её была вплетена блестящая нить жёлтого цвета. Наверное, она служила в качестве украшения погибшей когда-то женщины. Лида с мнением младшей своей подруги согласилась. Но никто из них не решился вытащить эту золотую нить. Так и осталась она в косе. А коса – у Лиды.

Татьяна со слоником и стариковской рукописью пошла себе домой. Зачем она взяла эти старые листки? Просто появилось желание оценить творчество человека, который был, судя по всему, её коллегой. Может быть, в будущем ей это пригодится. Женщина подумала, что старый учитель решил изложить на бумаге методику своего преподавания, какие-то педагогические подходы к ученикам и массу всего интересного, без чего настоящий учитель состояться не может.

К своему разочарованию, ничего стоящего (по её разумению) Татьяна для себя не нашла. Насколько она могла судить, этот старик захотел написать повесть о войне. Даже не о войне в привычном для нас виде, а о войне в каком-то перевёрнутом сознании. Наверное, это был выживший из ума человек. Он почему-то писал от имени немца, состоящего в мифической фашистской организации.

Надо сказать, в те далёкие, ещё советские времена, такие организации, как «Аненербе», простым людям вовсе не были известны. Поэтому Татьяна сочла само её существование за обычную выдумку. К тому же такие названия крымских сёл, как Коккозы или Биюк-Узенбаш, ей ни о чем не говорили. Всё казалось плодом фантазии старого человека, которому скучно было на пенсии, и он от нечего делать занялся составлением историй, которые рождались у него в голове.

Но у Татьяны было слишком много свободного времени, и часто она просто не знала, куда себя можно деть. От нечего делать она вновь принялась изучать старые рукописи. И надо сказать, в конце концов, это занятие её увлекло. Она стала переписывать некоторые страницы, придавая тексту более литературную и современную форму.

Затем ей захотелось слегка подработать сюжетную линию, сделав её, с одной стороны, более логически выстроенной, с другой – более динамичной. Нельзя сказать, что она полностью справилась с работой, но многое ей подправить удалось. Несколько раз она зачитывала мужу наиболее удачные отрывки повествования. Но он, по горло занятый своей воинской службой, опусы жены слушал явно невнимательно. Лишь время от времени усмехался: «Ну, и занесло же тебя!».

Один лишь раз он внимательно посмотрел на жену и сказал: «Какой-то странный у тебя немец получается. Как будто бы ты сама думаешь, как он…».

Татьяна предпочла впредь ничего мужу не читать. А то ещё неверно всё поймёт. Да что муж, а другие люди? Попади этот текст им в руки – сочтут её саму за сторонницу фашизма. Поди, потом доказывай, что ты не верблюд.

Женщина сложила стопочкой все свои листочки и вместе с рукописями старика-учителя спрятала в папку, которую крепко, как только могла, перевязала толстой верёвкой. Как она тогда думала – на этом её творческий потенциал иссяк.

2

Позже эта папка кочевала вместе с семьёй, пока, в конце концов, не осела в одном из далёких углов гаража, где отец Татьяны ставил свой «Москвич». К тому времени взаимоотношения внутри семьи завершились её распадом. Муж-танкист (точнее, уже бывший) переехал в Крым и неожиданно увлёкся историей. Их общий сын Олег проживал в Украине и время от времени наведывался в гости к отцу. Он ещё с детских лет приобщился к походам в горы и всегда с радостью устремлялся в Крым, чтобы побродить по его заповедным уголкам.

А у Татьяны была своя жизнь. Она вышла замуж, и, по её утверждению – удачно, родив двойню. Затем занялась бизнесом, и, по её же утверждению, тоже удачно. Часто ездила в Европу, пока однажды не осела в Словакии. В небольшом городишке на границе с Чехией. Тихое, уединённое место.

И здесь она абсолютно случайно услышала историю, которая случилась в разгар второй мировой войны. Немцы арестовали одну молодую женщину, хотя она ни в чём не была виновна. А вслед за этим увезли её зачем-то в Крым. Это были неофициальные сведения, но словаки утверждали, будто бы так обстояло дело в действительности. С тех пор прошло много лет, но история эта не забылась. Эта женщина долгое время снилась многим её подругам и родне. Приходила всегда в одном и том же виде – с очень короткой стрижкой и мертвецки белым лицом. Люди считали, что это не к добру.

Татьяна вспомнила свою «боевую молодость», счастливые, пусть и тяжёлые годы жизни в военном городке, и странную рукопись умершего в Актогае учителя-татарина. Какое, однако, совпадение.

Через время она по какой-то надобности вернулась в Украину и, конечно же, увиделась с сыном. Не сдержавшись, рассказала ему эту историю и сообщила, где именно хранится актогайская папка. Хотя шансов, что она цела, было немного. Её могли попросту выбросить либо сжечь. Но Олег вдруг загорелся желанием её разыскать и тут же отправился в гараж. К его величайшему удивлению, папка вместе с десятком других подобных, а также со стопками толстых литературных журналов, преспокойненько пылилась там, куда и была когда-то положена. Всё-таки, как запаслив русский человек!

Хотя после отъезда из Актогая прошло почти четверть века, Татьяна помнила многое из того, о чём шла речь в рукописи. В данном случае её интересовал не весь текст, а лишь заключительные главы, в которых шла речь о ритуале с отсечением косы, которую проводил в ночь на первое мая 1944 года этот немец, выдающий себя за татарина. Могло ли быть так, что привезённая из Чехии полонянка была той самой, что до сих пор является во снах жителям одного из местечек на границе Словакии и Чехии?

Олег, бесцельно перекладывая листочки рукописи, вдруг обратил внимание на знакомое название села. Точнее – речь шла о реке Коккозке. А в тексте говорилось о населённом пункте Коккозы. Но когда-то, до войны, такое село действительно существовало. Теперь оно называется Соколиное. И в нём действительно есть охотничий замок князя Юсупова. Олег видел его собственными глазами. Что касается Биюк-Узенбаша, где разворачиваются основные события второй части рукописи, то это название ничего ему не говорило. Зато горы Богатырь и Сотера, а также массив Бойко, упоминаемые в тексте, сын Татьяны знал хорошо. Выходит, наш «немец» основывался не на вымышленных названиях, а на реальных. Вполне вероятно, многое из того, что он описал, действительно могло произойти, и это вовсе не фантазия вышедшего из ума старика, как можно было предположить вначале.

– Отвези эту рукопись своему отцу, – предложила Татьяна, – ты ведь поедешь к нему летом?