Атолл «Морская звезда» Насибов Александр
— Поняла… Слушаю, Стивен.
— Нам надо встретиться. Я недалеко от вас. И знаю: его нет дома.
— Что ж, приходите.
Положив трубку, Джоан задумалась. Она не ждала этого звонка. Более того, никогда прежде не видела “Стивена”. Но обязана была вступить в контакт с человеком, который назовет это имя.
Несколько минут спустя Мерфи позвонил у двери и был впущен в дом.
— У профессора очень мило, — проговорил он, оказавшись в кабинете Лаврова. Затем оценивающе оглядел Джоан: — И хозяйка вполне под стать убранству.
Джоан стояла и ждала. Казалось, она никак не реагирует на слова посетителя.
— Итак, вас можно поздравить с успехом? — продолжал Мерфи тем же тоном. — Ведь вы уезжаете?
— Да…
— Что ж, все получилось предельно ловко. А как же муж-миллионер, который отправился в Париж, чтобы купить там газету, а затем поедет дальше — в Ирак или куда-то еще?
— Вот оно что! — Джоан будто прорвало. — А я все думаю: что за каналья утыкала дом “клопами”? — Сунув руку в карман халата, выбросила на крышку стола пригоршню миниатюрных микрофонов с торчащими проводами: — Глядите, сколько их было! И все — ваша работа? Последний я отыскала всего час назад — в ванной. Оказывается, вот вы какой, Стивен! Или мне уже не доверяют?
Мерфи пошевелил пальцем приборчики:
— Их разместили задолго до вашего приезда… Я контролирую Лаврова и вас. Кто-то контролирует меня… На этом держится мир, миссис Гибсон. — Он зажег сигарету. — Хотелось бы знать: дом во Флориде и полсотни обезьян — не болтовня?
— Все это будет. Спросили б меня, так я бы дворец построила этому человеку.
— Еще бы, перекупить такого ученого.
— Вы хорошо представляете, чем занимается доктор Лавров? Думаю, не очень отчетливо. А он самый что ни на есть…
— Я все знаю о нем, — перебил Мерфи. — Сколько вам обещали за его голову? Надеюсь, порядочно?
— Больше, чем заработала за всю жизнь.
— Что ж… Вы возитесь с ним столько лет! Позавидуешь вашей выдержке. Но ведь дело стоит того, а? Значит, закончите — и можно на отдых?
— Мечтаю об отдыхе.
— Зря мечтаете. И до конца еще далеко.
— Почему вы так думаете? — встревоженно спросила Гибсон. — Возникли новые обстоятельства?..
— Нет, не возникли. — Внезапно Мерфи расхохотался: — Сцена ревности, которую вы закатили ему у портрета русской девушки, — это было гениально! Вы прирожденная актриса. И дьявольски терпеливы — убить на старичка столько лет!
— Он еще далеко не старик. И вообще, легче на поворотах, Стивен, или как там вас!
— Ого, кошечка выпустила коготки!
— И учтите, они у меня острые!
— Верно, иначе бы вас не держали на этой работе. Мне ведь многое известно.
— Что, например?
— Знаю, кого вам уже удалось передать в Штаты… К чему я клоню? Вы клад и для моей службы. Хотите ко мне?
Гибсон заложила нога за ногу, сильно затянулась сигаретой:
— Опоздали. Поздно, дружок. Я ухожу.
— Куда же?
— Собираюсь замуж!
— Вон как!.. Если объект еще не подыскан, возьмите меня. Чем не жених? Денег, правда, негусто, но глядите, какой мужчина! — дурачась, Мерфи согнул руку в локте, потрогал бицепс.
А Гибсон вдруг закрыла лицо руками и стала всхлипывать.
— Устали, — сочувственно сказал Мерфи. — Теперь вижу — да, устали. Говоря по чести, я тоже как выжатый лимон. Есть предел всему.
— Вы сказали: “прирожденная актриса”, — тихо произнесла женщина. — А ведь я была на сцене. И манекенщицей. Многое было…
— Преуспели только теперь? — Мерфи достал зажигалку, полюбовался рубином, сунул зажигалку в карман. — Только ошибаетесь, если думаете, что профессор Лавров — последняя ваша забота. Что, непонятно? Сейчас поясню. Так вот, он должен перебраться в Штаты не один. И вы не в счет. Речь идет о другой.
— О ком же?
— О другой, — повторил Мерфи. — Ведь портрет девушки все еще висит у него в кабинете? Вот эта особа и составит компанию доктору Лаврову.
— Но она осталась в России.
— Она здесь. И это отнюдь не рыхлая баба с сальными волосами и потными ладонями.
— Бросьте шутить!
— Я не шучу. Ее имя Анна Брызгалова.
Джоан глядела на Мерфи и видела, что тот вполне серьезен.
— Сегодня я наконец свел их, — сказал Мерфи.
— Но Лавров отправился к больному!
— Поехал к ней. И заметьте, с моим человеком… Не очень понятно? Ладно, с вами надо начистоту. Ведь мы тянем одну повозку… Я, видите ли, не тот, за кого меня здесь принимают. Я американец, как и вы. После войны удачно внедрен в секретную службу этой страны: мы должны знать, что делают не только враги, но и друзья. С тех пор и тружусь здесь на пользу обеих служб. Хотя бывает, что их интересы сталкиваются.
— Брызгалова — тот самый случай?
— Тот самый. Несколько лет назад меня нацелили на нее, как вот вас — на Лаврова. Я не смог сразу заполучить ее за океан. Поэтому работу разделил на два этапа. Женщина доставлена сюда, значит, удалось осуществить первый этап. Теперь предстоит решить второй — главный.
— Она может отказаться от переезда в Америку.
— Не считайте меня простаком. Я устроил так, что ей пристегнули обвинение в воровстве и махинациях с валютой. И я же сделал, чтобы она разгадала эту игру. — Мерфи вновь достал зажигалку. — Видите камушек? Этот рубин подействовал на нее, как красная тряпка на быка. Поняв, как ее одурачили, она взвилась от бешенства и дала хорошую оплеуху муженьку… Нет, у нее характер! Она не останется в стране, которая столь дурно обошлась со своей гостьей. А в Россию ее не пустят — дело зашло слишком далеко. Таким образом, у нее один путь — к нам. Нужен лишь толчок, который поможет ей сделать решающий шаг. И здесь вся моя надежда — на вас. Вот почему я откровенен.
— А… вдруг я не захочу?
— Как? — опешил Мерфи. — Вы получите за нее вдвое больше, чем за Лаврова.
— И все же?
— Не советую. Это пошло бы вразрез с правилами. А вы знаете, что бывает с теми, кто нарушает правила.
Долго длилась пауза. Наконец Гибсон подняла голову:
— Что я должна делать?
— Анне Брызгаловой надо внушить, что в перспективе у нее суд и тюрьма. Что даже если случится чудо и она вернется домой, то и там ее не ждет ничего хорошего… Кстати, во все это она начинает верить. Пусть укрепится во мнении, что единственный для нее выход — бегство за океан с доктором Лавровым… Но вижу, вас что-то смущает?
— У нее есть супруг.
— Считайте, что супруг не существует. Ну что уставились на меня? С ним все решено. Советую для начала подбросить Лаврову мысль, чтобы он лечил женщину в своем доме. Я сделаю так, чтобы это не вызвало возражений. Разумеется, приму меры безопасности: дом будет взят под наблюдение…
— А это? — Гибсон показала на телефон.
— Она никуда не позвонит. — Мерфи взглядом проследил проводку телефонного кабеля по стене комнаты, отворил дверь и вышел в холл. — Дайте-ка нож, — послышался оттуда его голос.
Гибсон принесла нож. Получив его, Мерфи под портьерой, в самом укромном месте холла, перерезал жилу телефонного кабеля, зачистил концы и вновь их соединил.
Он обернулся к Джоан:
— Поняли, в чем дело? Если надо, чтобы телефон “испортился”, разъединяете в этом месте проводку… Учтите, в доме все остальные телефоны будут отключены.
Мерфи взял шляпу, собираясь уходить, но зазвонил телефон. Гибсон сняла трубку и услышала взволнованный голос консьержки:
— Миссис, включите скорее радио! Это снова о тех русских ученых. Ужасное известие, миссис!
Мерфи был возле радиоприемника и тотчас нажал клавишу. В комнате зазвучал голос репортера, рассказывавшего об автомобильной катастрофе. Человек, сидевший за рулем, погиб.
— “Что касается машины, то она смята, сплющена, раздавлена. И это новенький “ягуар”, только-только покинувший магазин!.. Итак, погиб перспективный ученый и отважный борец за свободу доктор Петр Брызгалов.
Ценой огромных усилий он смог вырваться из лап большевизма, но, увы, не успел в полной мере вкусить сладость свободы. Полиция считает, что причина гибели доктора Брызгалова — несчастный случай: в баке автомобиля взорвался бензин…”
— Бедняга! — вздохнув, Мерфи выключил радиоприемник, сунул в рот сигарету.
— Мне тоже жаль этого человека.
— Я имел в виду автомобиль. А человек был порядочной скотиной. Сутенер торгует подружкой зачастую с ее согласия — обоим надо как-то сводить концы с концами. Этот же имел все, своим благополучием целиком был обязан жене. Тем не менее предал и продал ее…
— Что же дальше?
— Дальше то, что Анна Брызгалова стала вдовой, — Мерфи ухмыльнулся и зажег сигарету. — Теперь мы просто обязаны позаботиться о ее будущем. Как я полагаю, кроме нас, больше некому…
СЕДЬМАЯ ГЛАВА
Лавров вернулся с похорон Брызгалова, поставил под вешалку зонт. Вошла Джоан, помогла снять плащ, принесла кофейник, наполнила чашки.
— Выпей, Алекс… Он был сильно обезображен?
— Порядком. Но здесь действуют правила: покойника раскрашивают, как восковую куклу… Ему даже губы подвели кармином!
— Кто присутствовал на похоронах?
— Мне сказали: представитель советского посольства, чиновник иммиграционного управления… Поразительно! Представляешь, я видел этого человека за час-полтора до катастрофы!
— Кого? Брызгалова?
Лавров кивнул. Выпив кофе, попросил еще.
— Только что звонили, — сказала Джоан, вновь наполняя чашку. — Женщину доставят уже сегодня… Ого, скоро четыре часа, я должна идти по делам.
— Но ведь ее привезут. Как же я буду один?
— Ты дашь мне адрес, заеду за этой несчастной. Конечно, если не возражаешь. Тебя что-то беспокоит?
— Понимаешь, не могу отделаться от мысли, что здесь нечисто. Суди сама. С “благотворителем”, приходившим ко мне за деньгами, едем к больной. Подъехали к дому, спутник говорит: “Вот ее супруг”. Гляжу и глазам не верю: у тротуара стоит новенький автомобиль, и Брызгалов проверяет уровень масла в моторе. Ни тени озабоченности или тревоги по поводу того, что тяжело заболела жена. Нас знакомят. Спрашиваю о состоянии Анны Брызгаловой. И вот такой ответ: “Пустяки, это случалось и раньше. Как-то ей показалось, что ее преследуют, неделю не выходила из дому”.
— А теперь вбила себе в голову, что обвиняется в воровстве и провозе фальшивых денег?
— И еще как вбила!
Возникла пауза. Гибсон зажгла сигарету, сделала несколько глубоких затяжек.
— Может, она вовсе не бредит, Алекс?
— Что ты! Брызгалов приводил убедительные подробности. Даже бумагу показал — в Москве ее обследовали психиатры. Диагноз — шизофрения.
— Бумажку можно подделать. Советы не стали бы посылать сюда сумасшедшую.
— Видишь ли, шизофрения весьма распространенная болезнь. Ею страдало немало людей, причем во все времена.
— Но в газетах пишут, что она крупный ученый.
— История знает примеры, когда люди были одержимы этим недугом, однако обогащали мир великими открытиями. У многих шизофреников сознание смещается в чем-то одном, да и то лишь периодами. В остальном это нормальные люди.
Двое мужчин вошли в кафе.
— Ну вот, отсюда все будет хорошо видно, — сказал Медик, кивнув на столик возле большого окна на улицу.
Его спутником был Лотар Лашке — прилетел только сегодня утром, с опозданием, и Медик порядком понервничал, ожидая Лашке в аэропорту. Он был лишь исполнителем воли организации, ее глазами в этой стране. Решения принимали другие — те, что немедленно прислали сюда Лашке, как только Медик сообщил об Анне Брызгаловой и ее супруге.
О тех, кто стоял во главе организации, Медик не знал ничего. Может, о них был информирован Лотар Лашке… С той минуты, когда он прошел таможенные формальности, встретился в автомобиле с Медиком и выслушал сообщение о развитии событий, надолго замолчал. Раздумывал, сидя рядом с Медиком, который вел автомобиль. У них не оставалось времени, чтобы заехать в отель, где для Лашке была снята комната, — прямо из аэропорта машина проследовала к дому на противоположный конец города, откуда должны были увозить Анну Брызгалову.
И вот занят удобный для наблюдения пост: кафе расположено против двухэтажного особняка в палисаднике, фасад которого полузакрыт разросшимися деревьями. Дорожка от улицы к дому устлана опавшей листвой. Возле крыльца пусто — ни одного автомобиля. Окна закрыты ставнями. Словом, дом как нежилой.
Все это тотчас отметил Лашке.
Медик понял спутника:
— Второй вход в дом с противоположной стороны. Обычно пользуются им. А вывозить будут отсюда.
Принесли завтрак — крепкий чай, масло, варенье, яичницу с ветчиной. Лашке набросился на еду — в самолете плохо кормили.
Медик сказал:
— Есть агент, который хорошо знает обо всем, что творится в этом особняке. Вызвать?
Лашке, продолжая есть, кивнул в знак согласия. Искоса он наблюдал за Медиком. Тот нашарил монету и пошел к телефонной будке.
С этим человеком Лашке впервые встретился в середине войны, приехав в освенцимский филиал “института” доктора Вольфрама Зиверса. В ту пору работы здесь были в разгаре. Медик экспериментировал над группой венгерских цыганок, обеспложивая их химией и электрическим током. Зиверс был доволен им. Посоветовавшись с Лашке, перевел Медика в новое отделение, созданное для работы на живом мозге человека: Медик квалифицировался и как нейрохирург… В тот день, когда Лашке прибыл в Освенцим, Медик как раз демонстрировал комиссии из Берлина тех самых цыганок. Работа была чистая, комиссия осталась довольна. Если так дальше пойдет, сказал ее руководитель, медицинская служба рейха получит надежное средство для стерилизации больших масс людей. Это весьма важно — вермахту предстоит завоевать пространства с сотнями миллионов жителей. И многие подвергнутся обеспложиванию — те, кто по расовым признакам лишится права на продолжение рода.
Председатель комиссии говорил, глаза его вдохновенно блестели. А Медик почтительно слушал, стоя навытяжку…
Да, так оно было в том далеком году. А позже, перед самым финишем, особая служба Гиммлера и Кальтенбруннера уничтожила сотни и сотни “носителей тайн” — таких, как этот председатель комиссии или сам Вольфрам Зиверс. Но Медик выжил — исчез из страны намного раньше, чем Аннели Райс и Лотар Лашке.
Итак, Лашке предстояло заполучить русскую ученую. Дело считалось решенным — так было сказано в приказе.
Пока Лашке не думал о деталях предстоящей операции — сейчас это было бесполезно. Решение придет, когда удастся изучить объект и его окружение.
Вскоре прибыл вызванный Медиком агент. Это был мужчина с сонными глазами на неподвижном толстом лице. Зато в непрестанном движении находились пальцы его правой руки — ощупывали скатерть, если ладонь лежала на крышке стола, теребили галстук или трогали угол воротничка…
— Джозеф Болл, — сказал Медик, представляя его. — Дом напротив — его забота.
— Скоро будут вывозить, — голос у агента оказался высоким, как у женщины. — Кажется, уже начинают. Глядите, кто-то приехал.
Из остановившегося возле дома такси вышла Джоан Гибсон.
— Вот неожиданность!.. Знаете, кто это? Подружка профессора Лаврова. Вчера сюда наведывался сам профессор. Теперь пожаловала она… Глядите, смело звонит у двери! Будто в доме ее ждут.
Дверь отворил привратник. Джоан сказала несколько слов, он посторонился и впустил посетительницу.
Такси осталось ждать у подъезда.
— Я бы сказал, что положение осложнилось, — пальцы руки Джозефа Болла пробежали по пухлой щеке, затеребили кончик носа. — По моим данным, эта особа еще и агент одной хитрой фирмы, товар которой — интеллектуалы. Причем поставки всегда идут в одну сторону — на Запад, за океан… И вот теперь я ломаю голову: зачем эта особа появилась в доме, где содержат русскую ученую?..
Разговор был прерван появлением на крыльце Анны Брызгаловой. Поддерживаемая Джоан, она едва передвигала ноги. Шофер такси выскочил на тротуар, помог усадить больную в машину. Гибсон села рядом с Брызгаловой,
— Двинулись и мы, — сказал Медик, когда такси отъехало от крыльца.
— Стоп! — Джозеф Болл показал рукой на конец квартала. — Глядите, еще двое.
Это были Мерфи и Данлоп. Они вышли из-за угла. Тотчас возле них притормозил автомобиль. Оба сели в машину и устремились вслед за такси.
— Я был убежден, что увижу их здесь, — сказал Медик. Уже сидя в машине, он обернулся к Лотару Лашке: — Кажется, начинаю понимать, что может произойти. Больную везут к профессору. Преуспевающий ученый из эмигрантов должен повлиять на женщину, чтобы она осталась здесь. Офицеры секретной службы сопровождают такси, чтобы оно не проскочило мимо дома профессора Лаврова.
— Похоже на правду, — сказал Лашке.
— Если это и правда, то не вся, — Джозеф Болл наморщил лоб. — Уверен: Данлоп и Мерфи не знают, кто такая на самом деле Джоан Гибсон. А она получит теперь отличную возможность обрабатывать сразу двоих — мужчину и женщину.
ВОСЬМАЯ ГЛАВА
Анна Брызгалова провела беспокойную ночь в доме Лаврова — металась в постели, стонала, кого-то звала. Затихла только к рассвету. Однако заснуть не удавалось. Пришел Лавров, и она вновь стала рассказывать о своих злоключениях.
Лавров слушал не перебивая. Временами делал пометки в блокноте, покачивал головой.
— Алеша, ты не веришь мне? — Анна стала плакать. — Но это было!
— Хорошо, хорошо, — заторопился Лавров. — Не надо нервничать. Я все выясню. Если ты подписала протокол, мы отыщем его.
— И сегодня же пойдешь в посольство?
— Я обещал, Анна!
Брызгалова откинулась на подушку, ладонями сдавила голову.
— Иногда мне и самой кажется, что я все придумала… Преследуют какие-то видения… Я здорова, Алеша?
— Вот еще! — бодро сказал Лавров. — У тебя железное сердце. — Он переменил тон: — А как давно эти головокружения?.. Может, и дома тоже страдала ими?.. — Взял руку Брызгаловой, осторожно погладил: — Вспомни, Анна.
— Дома я была абсолютно здорова… А фальшивые деньги мне передал он, Петр!
— Ясно, Анна, — Лавров все еще держал руку Брызгаловой. — Но я продолжаю рассуждать. Не могло быть так, что деньги ему подсунули при обыске? Недавно по телевидению показывали фильм, в котором была похожая ситуация: во время обыска человеку подменяют настоящую валюту на липовую.
— Нет, деньги мне передал Брызгалов. На этот счет никаких сомнений.
— И он вез их из Москвы? Знал, какому подвергнется риску при первом же досмотре, и все равно вез фальшивые деньги? Правдоподобно ли такое?
— Это он передал мне фальшивую валюту, Алеша! — Брызгалова задумалась. — С меня взяли слово, что я не выйду из твоего дома, не стану пользоваться телефоном. Но ведь я могу нарушить вынужденное обещание? Как случилось, что меня привезли к тебе? С тобой в этой стране считаются?
— Думаю, да… А мысль лечить тебя здесь подсказала моя экономка.
— Ты веришь ей?
— Анна!
— Прости, я стала такой подозрительной. Но ведь я тоже верила Петру.
— Не надо говорить о нем плохо…
— Но он — подлец!
— Анна… — Лавров помолчал. — Анна, он умер.
— Конечно, умер для меня… — Брызгалова запнулась. — Ты что сказал, Алексей?
— Он умер. Погиб. Ехал в автомобиле, а тут грузовик… Удар! Взорвался бензин в баке…
Брызгалова глядела на Лаврова остановившимися глазами. Но вдруг забилась, закричала.
Вбежала Джоан, стала помогать Лаврову, хлопотавшему возле больной.
— Кажется, спит, — сказала она, когда Анна затихла. — Спустимся в кухню, Алекс, я сварю кофе. Ты должен беречь себя.
— Тебе тоже достается, — Лавров обнял Джоан. — Но мы должны помочь ей, правда?
— Мне так жаль эту женщину! — прошептала Гибсон.
Разговор продолжался в кухне.
— Боюсь, понадобится консультация психиатра, — озабоченно проговорил Лавров, обняв ладонями чашку с горячим кофе. — Сейчас она наговорила такого!..
— Снова галлюцинации? — Джоан поджала губы. — Интересно, на какую же тему?
— У тебя странный тон. Будто в чем-то сомневаешься? Вспомни свидетельство Петра Брызгалова. А документ, который он мне показывал!..
Лавров запнулся, удивленный переменой, которая вдруг произошла с Джоан. Она стояла посреди кухни, уперев кулаки в бока, и насмешливо смотрела на собеседника:
— Документ?.. Что ж, кофе сварен, можно возвращаться в кабинет. Идем же, я другие документы покажу!.. Тебя не насторожило, что Брызгалов так нелепо погиб? Привез сюда жену — и погиб. Сделал свои ошеломляющие заявления прессе и телевидению — и тотчас отправился к праотцам!..
— О каких документах ты говоришь?..
— Погоди! — Гибсон все больше распалялась. — И то, что он вдруг купил здесь самый дорогой автомобиль, этот доктор Брызгалов, и что был весел и бодр, хотя в доме лежала тяжело захворавшая жена, — тебя не озадачило, не насторожило?
— Признаться, я испытывал некоторые сомнения…
— Испытывал сомнения… Да ведь он должен был выглядеть как человек, который сделал трудную работу и получил за это награду.
— Ты говоришь страшные вещи, Джоан. Вот и Анна утверждает: муж знал, что деньги были фальшивые.
— Знал ли он о фальшивых купюрах?! — вскричала Джоан. — Конечно, все знал отлично. — Выхватила из сумки пачку глянцевитых фотокопий напечатанного на машинке текста, веером разбросала по столу: — Ну-ка, взгляни!
Лавров взял лист, стал читать. Поднял на Гибсон удивленные глаза:
— Полицейский протокол?
— И это тоже полицейские протоколы, — Гибсон ткнула пальцем в остальные листы. — Все, что ты видишь на столе, — протоколы допросов Анны Брызгаловой в здешней полиции. Прочитай — и поймешь все. Читай же, а я сварю тебе еще кофе. Сейчас тебе понадобится крепкий кофе!
Лавров долго просматривал протоколы. Давно была выпита и вторая чашка кофе, принесенного Джоан, а он все сидел, склонившись над бумагами. Гибсон не сводила с него глаз. Она сделала смелый ход и ждала результата.
Отложив последний лист, Лавров поспешно поднял трубку телефона.
— О, черт! — он постучал по рычагу, с досадой швырнул трубку. — Джоан, мою шляпу и плащ!
— Куда ты собрался? Если в советское посольство, то не торопись. Сперва хорошенько подумай. — Гибсон почти насильно усадила Лаврова в кресло, ослабила ему узел галстука.
— Как ты раздобыла эти протоколы?
— Сработали связи моего возлюбленного супруга. И разумеется, деньги. Пришлось выложить немалую сумму. Нисколько не жалею! Я ведь давно почуяла запах подлости. Думаешь, совпадение, что к тебе именно теперь явился этот представитель общества эмигрантов? Ему было дано поручение — свести тебя с Брызгаловой… Потом женщину привозят сюда. Не побоялись, что она изловчится и удерет или позвонит в свое посольство. Почему они решились на столь рискованный шаг? Да из-за тебя все это!
— При чем здесь я?
— Ты приманка для нее. Как же, выходец из России, эмигрант — и хорошо здесь устроен, громкое имя в науке! Ко всему еще и первая ее любовь — чем черт не шутит, вдруг у этой Брызгаловой чувство еще не угасло?.. А она теперь свободна: мужа-то убили!.. Все еще не понимаешь? О, святая простота! Да она нужна им для каких-то особых целей! Вот и вцепились в нее. Спровоцировали дело с воровством, с фальшивыми деньгами, пугают ее, грозят. И все равно покорить не могут. Видно, характер не тот. Вот и вспомнили о тебе. Уж ты-то повлияешь на строптивую лошадку!
— Но как они узнали о наших с ней отношениях? Ведь я только тебе…
— А ее портрет, Алекс? Он же сколько лет висит здесь на самом видном месте! На него пялился каждый, кто приходил в дом. Да портрет давно сфотографировали! И теперь, когда пришло время, сличили с оригиналом. Как видишь, все очень просто.
— Что же нам делать? — сказал Лавров после длинной паузы.
— Не ведаю. — Джоан тоже помолчала. — Она уже знает о… катастрофе? Бедная женщина. Я буду заботиться о ней. Она быстро встанет на ноги. Но вот что делать дальше — ума не приложу. — Джоан Гибсон охватывало все большее напряжение. Начинался разговор на главную тему. Она обняла Лаврова, заглянула ему в глаза: — Милый, перед отъездом у меня была серьезная ссора…
— Да, да — рассеянно сказал Лавров. — Что же дальше?
— Я потребовала, чтобы он дал мне развод… Ты слушаешь Меня, Алекс?
— Развод?.. Ах да!.. — Лавров стал укладывать протоколы в портфель. — Прости, я только съезжу в посольство…
— Что ж, отправляйся, если решил окончательно добить этим свою Анну!
— Добить?!
Гибсон выхватила из портфеля протоколы, потрясла ими перед лицом Лаврова:
— Что это такое, ты понимаешь?
— Понимаю! Дикость, фальшивка, бред!
— В том-то и дело, что не фальшивка. Тюрьма для нее, вот что, если в полиции дадут ход этим бумагам.
— Чепуха. Кто поверит, что профессор, доктор наук, ведущий ученый в области…
— Ты меня смешишь, Алекс! Им вовсе не требуется, чтобы поверили. Полиции важно засадить ее, если будет продолжать артачиться. Вот и засадят, не сомневайся. Уничтожили же они Петра Брызгалова!
— Что же нам предпринять? — пробормотал Лавров. Он понял: доводы Гибсон убедительны. — Мы вот что сделаем. Отвезем в посольство и ее, и эти бумаги. Уж там во всем разберутся, защитят невиновного человека.
Гибсон печально улыбнулась:
— Ты как мальчик, Алекс. Если о добытых мною копиях полицейских протоколов узнают власти, в тюрьме будут уже двое — она и я. А может, прихватят и профессора Лаврова. Кроме того, надо учесть: за этим домом конечно же установлено наблюдение. Женщину не выпустят.
— Охотно верю, что дом обложен. Вот и с телефоном что-то неладное: хотел позвонить, а он не работает.
Читать бесплатно другие книги:
