Трижды преданный Казанцев Кирилл

– Потом, – Олег сдерживался из последних сил, «Паджеро» подбирался все ближе, он видел, как опустилось стекло с левой стороны. Но тут маршрутка вильнула боком, и Олег быстро вписался в просвет, который тут же закрыл «бычок», загородив преследователей.

– Потом, – почувствовав, что весь взмок, повторил Олег, – я тебе все объясню. И работу бросай, уезжай куда-нибудь на неделю или две. Я тебя найду, слышишь?

Вика что-то говорила, но Олег уже выключил телефон, оглянулся, потом посмотрел вперед. «Бычок» надежно закрывал его от зеленой машины, затору не было видно конца и края, да еще и светофор впереди зажегся красным. Он глубоко вдохнул, повернулся и, стараясь не глядеть на скрюченные пальцы и заострившееся лицо Морока, быстро обыскал его. Нашел паспорт во внутреннем кармане, положил вместо него свой, отвернулся, скинул куртку и бросил ее назад. В салоне стало холодно, влетели пухлые бесформенные снежинки и сразу растаяли, оставив после себя небольшие лужицы. Решение пришло моментально, от одной мысли о том, что предстоит, сводило скулы и подрагивали руки, но Олег понимал, что по-другому нельзя. Поменять документы и свалить – Морок прав, что может быть проще.

Машины дружно взяли с места и тронулись вперед, Олег ехал в потоке, поглядывая в зеркало заднего вида. «Паджеро» не отставал, держался немного позади. Проехали еще немного, скорость увеличилась, потом еще, когда проскочили перекресток. Дорога пошла в горку, поток забуксовал, но Олег не торопился, перестроился в правый ряд и ждал момента. Впереди была развязка с поворотом вправо, и встречка всегда пустовала – так причудливо работал светофор. Машины штурмовали пригорок, впереди показалась эстакада, едва видимая за снежной пеленой, свет от фар встречных машин бил по глазам. Олег пропустил «бычок», потом еще несколько машин, потом произошло то, чего он ждал, – закрылся светофор на встречной полосе и шедшие перед ним машины рванули вперед. Олег держался за ними и, не доехав до перекрестка сотни метров, вывернул руль влево, дал по газам, с разгона пробил ограждение на мосту, и «Тойота» полетела в реку.

Падала она, казалось, долго, минут двадцать, а то и больше: медленно-медленно приближалась черная длинная полынья, ширилась, распахивала края. Исчезали дома и деревья, точно их кто-то ластиком стирал, потом вовсе пропали, вокруг стало пусто и светло, а потом очень холодно. «Тойота» свалилась носом в воду, врезалась в нее с оглушительным треском и пошла ко дну. Олег глубоко вдохнул, открыл дверцу и зажмурился, будто это могло помочь.

Ледяная вода обхватила, как клешнями, держала крепко, парализуя, не давая и шевельнуться. Олег рванулся вверх, дернулся из последних сил и, оказавшись над водой, открыл глаза. На мосту образовалась «пробка», люди метались в свете фар, слышались крики, гудки, а снег валил все гуще и гуще, сквозь него были видны только тени. Олег сделал несколько сильных гребков, добрался до крепкого льда, выполз на него, поднялся на ноги и побежал прочь от моста. Минут через пять влез по покатому склону на берег и, не обращая внимания на изумленных прохожих, побежал дальше, вдоль дороги. Бежал, сжав зубы и считая в уме до тысячи, а когда доходил до конца, начинал снова. От холода перед глазами все плыло, и почему-то зверски мутило, будто съел что-то несвежее, он уже всерьез опасался, что его сейчас вырвет. Но нет, обошлось, холод и снег сделали свое дело, и он бежал дальше, не оглядываясь, не смотря по сторонам. Сбавил шаг лишь у своего дома, постоял напротив подъезда, а когда зубы начали выбивать яростную дробь, рискнул и поднялся наверх.

Ключ благополучно пережил заплыв, уцелел в кармане джинсов, как и мобильник с записью осиповской исповеди – Олег берег его, как самое дорогое. Он открыл дверь и оказался в квартире. Быстро осмотрелся и стал переодеваться. Натянул вместо мокрой сухую одежду, чувствуя, как отогревается тело, как бежит по жилам кровь. Сунул мокрый паспорт Морока в карман осенней, не по сезону тонкой куртки, пошел во вторую комнату и открыл старый сервант, где за коробками с книгами и посудой обнаружилась серая спортивная сумка из плотной ткани. Олег вытащил сверху прикрывавший содержимое черный пакет, запустил руку внутрь и сразу наткнулся на плотную пачку денег, а в боковом кармане лежал новенький выключенный мобильник.

Сумка оказалась тяжелой и неудобной, била по бедру, когда Олег, перекинув ремень через плечо, бежал по лестнице вниз. Он выскочил из подъезда, огляделся и рванул было к маршруткам, но остановился на полпути, побежал обратно на шоссе и поднял руку.

Попутка остановилась минут через семь, и водитель согласился подкинуть Олега до «поста», то есть до первой остановки за городом. Долетели быстро, Олег расплатился и дальше километра три шел по обочине пешком, пока не добрался до небольшого мотеля. Тот стоял в стороне от дороги, почти незаметный за рядами припаркованных поблизости дальнобойных фур – их тут было штук десять, не меньше. Но место, к счастью, нашлось, крохотный отдельный номер в конце коридора на втором этаже, с удобствами в том же коридоре. Он первым делом затолкал сумку подальше наверх шкафа, убедился, что от двери ее не видно, и, пройдя в душ, включил горячую воду, почти кипяток. Долго стоял под ним, не в силах оторваться, пока сердце не заколотилось от жары, а в лицо не ударила кровь. Вышел на ватных непослушных ногах, добрался до своего номера и свалился на кровать, не в силах даже думать ни о пережитом сегодня, ни о завтрашнем дне.

А тот сам ворвался в его номер: сначала за тонкой стенкой раздался оглушительный мат и грохот, будто по полу гантели рассыпали, потом кто-то весело хохотал в коридоре, потом в дверь постучали. Олег еще неважно соображал спросонья, полежал, прислушиваясь к звукам снаружи, и решил не открывать. Но стук повторился, уже более настойчивый, за дверью послышались голоса. Мгновенно резанувшее чувство опасности подстегнуло, и Олег быстро оделся. Понятное дело, если бы за ним пожаловала полиция или люди Чиркова, так деликатно стучать в дверь ни те, ни другие не стали бы, а вломились бы, растоптав, к чертям, фанерную створку. Как бы то ни было, придется открыть. Олег огляделся по сторонам в поисках чего-либо острого или тяжелого, ничего такого не обнаружил и, приготовившись к самому нехорошему, повернул ключ в замке.

За дверью стояла грубо накрашенная девица с нагловатой улыбочкой на помятой физиономии, одетая в короткое платье и высокие сапоги на немыслимых «шпильках». Поодаль стенку подпирала еще одна, размалеванная, с длинными волосами, падавшими ниже плеч, в короткой юбке и сапогах, точно таких же, как у «коллеги». Улыбались девицы одинаково похабно, и та, что стояла напротив, проговорила:

– Отдохнуть не желаете? Можно час, можно на ночь, на ночь дешевле…

– За двоих скидка будет, – добавила вторая и, оторвавшись от стены, подошла, покачивая бедрами, вопросительно уставилась на Олега.

– Валите отсюда! – Он закрыл перед ними дверь, сел на кровать, прислушиваясь к звукам из коридора. Стук каблуков стих где-то в области туалета, девок там, судя по радостным возгласам, приняли с распростертыми объятиями. Олег прилег, закрыл глаза, потом вскочил, огляделся. На ночь, сказала одна из девиц – и точно, ночь, темно, на улице идет снег, из-под колес летящих по шоссе машин поднимаются белые вихри… – Олег посмотрел на часы, пытаясь понять, сколько прошло времени. Получалось, что спал он почти сутки, но голова была такой тяжелой, будто вздремнул полчаса. «Надо уезжать», – подумал он и лег, не раздеваясь, закутался в одеяло. Холод-то какой, будто в настоящем вытрезвителе, по коже озноб, и зубы стучат, надо бы выпить чего-то горячего и поспать, но нельзя. Он открыл глаза и следил за пляской теней на потолке, слушал доносившийся с дороги гул машин, приглушенную музыку из дальнего номера и визг и хохот девиц оттуда же.

Мысли терзали самые противоречивые – с одной стороны, радоваться надо, что жив остался, а с другой, нет повода для радости. Продул он вчистую, переиграл его Чирков, что было ожидаемо, с его-то возможностями и связями это раз плюнуть. Надо было Морока слушать, когда он вариант с лесом предлагал, реально беспроигрышный шанс был со следователем поквитаться. Морок!.. Сон как рукой сняло. Олег сел на кровати и уставился в стену перед собой, вспоминая, анализируя, сопоставляя. Его передернуло от мысли, что прошел, считай, по кромке, и он плотнее укутался тонким одеялом. Морок все рассчитал верно, все учел – и внешность, и характер двойника, сыграл ловко и умело и довел бы дело до конца, да вот промашка вышла. «Как Бог отвел», – мелькнуло в голове. Олег встал, подошел к окну, задернул короткие шторки, остановился. Он не чувствовал ни обиды, ни злости, одно лишь недоумение – «почему я?».

«По кочану», – ответил сам себе и снова лег, стараясь не думать о том, что произошло. После, все после, сейчас другое – завтра надо уезжать. Договориться с кем-то из водил, отъехать с ним километров за сто или поболе, в другом городе сесть на поезд. А перед этим отправить запись с осиповской исповедью в прокуратуру, и сделать это завтра же. Правда, для этого нужно возвращаться в город, что небезопасно, но придется рискнуть. Это последний шанс хоть как-то зацепить Чиркова, заставить его ответить по закону. Плохо, что не удалось напомнить прокурорским о старом деле убитой сожителем несчастной женщины, из которой Чирков посмертно сделал психопатку, но это дело уже быльем поросло, и фигуранты, и свидетели давно в могиле. Можно, конечно, заявление написать, или что-то в этом духе…

«Ты вчера умер, дружок. Или забыл?» – выбили отчетливую дробь зубы, и Олег усмехнулся. Да, непривычно осознавать себя покойником, наверное, поэтому, и холод такой. А заявление можно написать и задним числом, как и попытаться убедить сотрудника на почте поставить старый штамп. Да какая уже разница, плевать на даты, пусть, кому положено, разбираются.

А утром он не смог оторвать голову от подушки, вместо озноба накрыла просто адская жара, и Олег уже подумывал, не открыть ли окно. Откуда-то взялся зверский кашель, он начинался от малейшего вздоха, и Олег никак не мог с ним справиться. В комнате становилось все жарче, он разделся почти догола и лежал, глядя в потолок, до самых сумерек. Потом перед глазами появилась дымка, она стлалась по полу, цеплялась за стены, лезла по ним, окутала шкаф и шторы, подбиралась к кровати. Слабая надежда, что все это самой собой рассосется, прошла вместе с новым приступом выворачивающего наизнанку кашля, и Олег признался сам себе, что дела плохи. Заплыв в проруби и пробежка в мокрой одежде по морозу даром не прошли, организм отозвался свирепой простудой, и она переходила в нечто более серьезное. Срочно нужны антибиотики, нужен врач, нужна еда, в конце концов, или он скоро протянет ноги. Мысль, что он вот так запросто может умереть в этом клоповнике, подстегнула, Олег поднялся с кровати и кое-как, едва не уронив серую сумку себе на голову, снял ее со шкафа. Вытащил мобильник, включил его и набрал номер Вики. Потом, спохватившись, глянул на часы – почти полночь, но он уже нажал вызов, и девушка ответила почти сразу, будто ждала звонка.

– Вика… – только и успел сказать Олег, и сразу зашелся в кашле. Она моментально все поняла, засыпала его вопросами, и в ее голосе слышалась тревога:

– Тебе плохо? Ты заболел? Где ты, говори адрес, я приеду!

Он попытался ее отговорить, просил, чтобы она приехала завтра, но Вика и слушать ничего не желала. Олег понимал, что сильно рискует, и хоть свою жизнь он уже недорого ценил, но девушка была тут ни при чем. И все же он сказал ей название мотеля, описал, как смог, свое состояние и удивился, услышав в трубке короткие гудки – Вике было некогда. Она появилась через час с небольшим, осторожно постучала в дверь, и Олег едва смог расслышать этот звук из-за шума в ушах и воплей, доносившихся из коридора. С трудом добрался до двери, открыл и впустил Вику в номер.

– Ну и местечко! – Она скинула пуховик, поставила на стол большую сумку, принялась копаться в ней.

– У тебя все в порядке? – первым делом спросил Олег.

– Да, все нормально. Кому я нужна, сам подумай? Два дня в гостинице ночевала, потом плюнула и вернулась домой. Никто на меня не покушался, так что все в порядке.

Вика достала коробки с лекарствами, шприцы, надела на шею стетоскоп, поправила очки и приказала Олегу:

– Иди сюда. Стой спокойно. Дыши. А теперь не дыши. Снова дыши. Не дыши…

Потом стучала по его спине, ребрам, спрашивала, где болит, а после села, сосредоточенная и серьезная, и стала перелистывать какую-то небольшую толстую книжку.

– Что? – не выдержал Олег. Кашель снова скрутил его, и он едва не задохнулся. Вика пристально смотрела на него, дождалась, когда все пройдет, и спросила:

– Давно это у тебя?

– Второй день, – кое-как проговорил Олег и поторопил ее: – Что у меня? Давай, колись.

Вика убрала стетоскоп в футляр и нерешительно произнесла:

– Я могу ошибаться, но похоже на пневмонию, причем острую. Это не бронхит, точно. Неплохо бы сделать снимок, чтобы знать точно. Где ты так ухитрился?

Это единственное, что действительно интересовало ее, остальное – и поздний звонок, и гадюшник, где оба оказались, – будто остались за кадром. Она в очередной раз приняла новые правила игры, и он был ей за это благодарен.

– Делать что надо? – перебил ее Олег, понимая, что выглядит последней сволочью: выдернул девушку сюда среди ночи, да еще командует, но ждать больше он не мог.

Вика открыла плоскую коробку, достала ампулу, ловко сломала ее, взяла шприц и принялась набирать в него прозрачную жидкость.

– Ложись на живот, – глядя, как пустеет ампула, сказала она. – Это антибиотик, колоть надо два раза в день. Хорошая вещь, тебе поможет. И вот это еще, от температуры, – подала Олегу таблетку.

И помогло, реально помогло, Олег уснул через несколько минут после укола. За ночь он просыпался раза два или три от приступа кашля и видел, что Вика здесь. Она не ушла, сидела в старом кресле рядом, что-то говорила негромко, подсунула ему еще какое-то снадобье. Олег проглотил таблетку и отключился. Пришел он в себя уже днем, совершенно обессиленный. Чувство было такое, будто в стиральной машине прокрутили, зато дымка перед глазами исчезла, голова соображала быстрее, и хотелось есть. Вика подала ему бутерброд и стакан с чаем, Олег быстро прикончил эту нехитрую еду и сказал:

– Спасибо, что бы я без тебя делал. Ты реально хороший врач, бросай свою Марианну и занимайся своим делом, людей спасай.

Вика еле заметно улыбнулась, со стетоскопом на шее села на кровать рядом с ним и несколько минут слушала его легкие. Результатом осталась не очень довольна, сделала Олегу еще один укол и надела пуховик.

– Надо поесть купить, – сказала она, – а вы, больной, спите. Тут недалеко магазин есть, я быстро.

И так почти неделю. Пока он, слабый, как новорожденный щенок, приходил в себя, Вика была рядом. С ней уже здоровались водилы и персонал, когда встречали ее в коридоре. Антибиотик безжалостно уничтожал заразу, та еще сопротивлялась, но постепенно издыхала, кашель почти исчез. Олегу даже удалось самостоятельно добраться до душа, где он под горячей водой смыл с себя остатки болезни и понял, что словосочетание «заново родиться» – это отнюдь не фигура речи. Вика перемену оценила, послушала его еще раз и заявила, что опасность миновала, но курс уколов необходимо завершить.

– Сам справишься, – показала она на коробку с ампулами и шприцы, – ничего сложного. Два раза в день, утром и вечером… – И потянулась за своим пуховиком.

– Я не умею, покажи, как надо.

Вика взяла шприц, ампулу, села на кровать, держа их перед собой, и попалась – упала на спину, попыталась вырваться, но Олег крепко обнял ее.

– Вижу, ты и правда выздоровел, – пробормотала она, – я молодец…

– Кто ж спорит. – Он дотянулся до выключателя, ударил по нему ладонью, и свет погас. Коробка с ампулами и шприц свалились на пол, но поднимать их никто не собирался, не до того было…

Зато утром Вика мигом навела порядок, собрала свои вещи, напоследок надавав Олегу множество ценных указаний. Но, вместо того чтобы уйти, остановилась с растерянным видом, будто хотела что-то сказать и не решалась. Олег и сам чувствовал себя паршиво, получалось, что видятся они в последний раз, а прощаются как-то бестолково, неправильно, и вообще так не должно быть. Он достал заранее приготовленные деньги, протянул их Вике, та недоуменно глянула на внушительную стопку купюр, потом на Олега, но и пальцем не шевельнула.

– Возьми, – протянул ей деньги Олеги, – бери, пригодятся.

Вика отступила к двери, рывком застегнула пуховик.

– Это что, ты мне заплатить хочешь? За услуги, что ли? – Она говорила негромко, но каждое ее слово эхом отдавалось в голове. Олег почувствовал, как в лицо ударила кровь, и собрался возразить, но Вика разозлилась не на шутку.

– Привык все покупать, да?

– Вика, не говори глупости! – Олег шагнул к ней с деньгами в руках. – Бери, я же знаю, что тебе нужны деньги.

– Что ты знаешь? – прошипела она. – Что вообще ты можешь знать?

– Я знаю, что все продается, надо только знать цену. И ты продаешься.

Он не хотел говорить это, слова точно сами вырвались. Вика перекинула ремень сумки через плечо и взялась за ручку двери, дернула на себя, но та не открывалась. Олег вытащил из кармана ключ, подал его Вике, она схватила и со злости не сразу попала в ячейку, крутанула так, что механизм жалобно лязгнул.

– Вика…

Девушка повернулась к нему, посмотрела ему в глаза, потом на деньги и улыбнулась:

– Все верно. Будь здоров!

Она ушла, аккуратно прикрыв за собой дверь, мигом пропала за поворотом коридора, исчезла, Олег даже не увидел ее в окно, хоть и не отходил от него минут пять. Потом бросил деньги на столик и, кляня себя за глупость, принялся одеваться. На душе было поганее некуда, понятно, что они с Викой расстались навсегда, и последние минуты каждый будет помнить еще очень долго. Он вытащил из своего мобильника карту памяти, положил в маленький пакетик и вышел из номера. Спустился вниз, постоял, вдыхая сырой тяжелый воздух, будто заново привыкая к нему, огляделся по сторонам. Вики нет, уехала, разумеется, а сейчас плачет, наверное, от боли и обиды, клянет его последними словами. Можно позвонить ей, но девушка пошлет его куда подальше и будет права, он испортил все, что было между ними. «Да и к лучшему», – подумалось вдруг, и Олег неторопливо пошел по обочине, поднимая руку перед проезжающими машинами. Плевать, что все так вышло, это даже хорошо – Вика быстро его забудет и найдет себе нормального мужика, как сама говорила. Забудет, устроит свою жизнь, родит детей, и все у нее будет хорошо, как в сказке.

Конверт с картой памяти отправился по адресу. Отправляя письмо, Олег пожалел только об одном – не удалось, как собирался, поднять историю с прирезанной сожителем беременной многодетной матерью. Но дело было заведомо глухое, все свидетели и очевидцы давно кто в могиле, кто в розыске, ловить тут нечего, если только случайно выплывет. А вот Осипов с мамашей – верняк, мамочке подонка в ближайшее время предстоят крупные траты, и суммы буду посерьезнее, чем пять лет назад.

Олег заплатил, что требовалось, купил кое-что по мелочи и пошел, не торопясь, к мотелю, по дороге взмок от слабости и поймал-таки попутку, решив пока не испытывать свои силы. Устал как собака, а в мотеле первым делом заглянул в местную кафешку, маленькую, но чистую, и готовили там неплохо. Он сразу увидел, кого искал: за дальним столиком заканчивали обедать двое водил, и один, судя по разговору, завтра собирался в дорогу, гнал порожняк за товаром. Олег подсел к ним и без труда убедил седого подозрительного мужика взять с собой попутчика. За плату, разумеется, и довольно приличную. Дядя поломался для приличия, но согласился, предупредив, что уезжает рано, и ждать никого не будет.

– В шесть утра, – сказал он на прощание, и Олег отправился собираться. Лечь решил пораньше – слабость еще не отпускала, зато аппетит появился зверский, организм набирал свое после болезни. А завтра путь ждет неблизкий, водила довезет его до соседней области, высадит в райцентре, где имеется вокзал. Там надо взять билет на проходящий поезд, потом…

Олег не сразу сообразил, что это за звук, с полминуты крутил головой по сторонам, пока не сообразил, что это звонит мобильник Морока. Он достал из кармана телефон, глянул на экран – номер был незнакомый. Звонок оборвался, телефон умолк, Олег положил его на место и чертыхнулся – мобильник зазвонил снова. И снова затих, и снова заголосил, уже в руке, и Олег нажал клавишу.

– Тебя Чиркова ищет, – донеслось из трубки, – сегодня к Марианне приходила, про тебя спрашивала… Ты меня слышишь?

Вика говорила быстро, проглатывала слова. Она точно бежала куда-то и говорила на ходу, торопливо, да еще и оглядывалась – голос ее временами пропадал.

– Слышу. Ты ее видела?

– Да, она сразу ко мне подошла и спросила, кто тот человек, что был тогда в кабинете. Я сказала, что ничего не знаю, а Марианна чуть с ума не сошла, я думала, у нее инсульт будет. Она заорала на меня, а Чиркова попросила передать тебе ее телефон, если ты снова появишься, и ушла. А Марианна выгнала меня с работы.

– Чиркова приходила одна? – перебил девушку Олег.

– Да, без охранников. И быстро ушла, на Марианну даже не посмотрела.

– Черт с ней, с Марианной! – Олег в темпе соображал, как быть дальше. Чиркова приходила одна, но это ничего не значит, ее могли сопровождать на расстоянии, могли обвешать микрофонами, мини-камерами и прочими примочками, позволяющими видеть и слышать на расстоянии, а Чирков и его люди ждали ее в коридоре или в машине, да вообще где угодно. – Номер говори.

Он записал под Викину диктовку ряд цифр и только собрался заговорить, как горло перехватило. Приступ кашля длился неожиданно долго, а Вика терпеливо ждала, когда он придет в себя.

– Ты таблетки пьешь? – наконец спросила она. – Не забывай, а то все начнется сначала.

– Я знаю… – И снова чертов кашель не дал закончить фразу.

– Ну, все, – пустым ровным голосом проговорила Вика, – пока.

– Вика! – выкрикнул Олег. – Вика, подожди!

Девушка молчала, он слышал гул голосов и мелодичные звуки, потом раздался шорох.

– Вика! Я завтра уезжаю.

– Удачи, – моментально отозвалась она.

– Погоди, я подумал… Мы можем уехать вместе, если ты этого хочешь.

Это единственный разумный выход, ей нельзя возвращаться домой, нельзя оставаться в городе – Чирков найдет ее, может, ее уже ждут на улице, или в эту минуту поднимаются по лестнице, подходят к двери… А девушка снова молчала, из трубки не доносилось ни звука, Олегу даже показалось, что Вика просто отключила телефон. Но нет, через несколько мгновений она ответила:

– Я не могу сегодня, мне надо к врачу…

– Ты же сама врач! – не выдержав, заорал Олег. – Да еще и ведьма вдобавок, на кой тебе доктора! Тебе надо немедленно уехать, ты что, не понимаешь?! Это же серьезно, это не шутки! Ты не знаешь, на что способен Чирков…

– Знаю. Я знаю.

Он осекся и лишь в эту секунду осознал в полной мере, чем рискует – жизнью, ни больше ни меньше, и даже не своей, а чужой. По хребту пробежал холодок, руки дрогнули. Олег сжал кулаки и сказал, стараясь, чтобы голос звучал спокойно:

– После врача сразу приезжай сюда, номер оплачен до завтра. Домой не заходи, все, что понадобится, потом купишь. Завтра заберешь из номера мои вещи, серая сумка на шкафу, мой паспорт в боковом кармане. Потом к шести утра выйдешь на парковку, там стоит фура, водитель довезет тебя до места, он знает. Приедешь на вокзал, возьмешь два билета…

– Куда? – спросила Вика, и в ее голосе послышался испуг.

– Куда угодно. На твой выбор, мне все равно. И жди меня на вокзале, я приеду к вечеру. Поняла?

– Хорошо, я все сделаю. А нельзя нам уехать вместе?

– Нет, не получится. Делай, как я тебе сказал, и все будет хорошо. Ты мне веришь?

– Да. Я все сделаю. Ты убьешь Чиркову?

Дыхание перехватило, точно от удара в солнечное сплетение, Олег растерялся, не знал, что сказать. Самым разумным было отключиться, но он почему-то молчал, Вика тоже, но Олег понимал, что девушка ждет ответа.

– Еще чего, – наконец ответил он, – даже не собираюсь. Просто скажу, что могу сделать так, что она больше никогда не увидит своих детей…

– У Чирковой нет детей, – перебила его Вика.

– Как – нет? – опешил Олег. Если бы он сам не видел, как Чиркова скупает детские вещи, а потом не назвала ему имена своих сына и дочери, он бы поверил Вике. Но та говорила быстро и уверенно:

– Нет, нет, я точно знаю. Они пропали очень давно, я толком не поняла, но точно знаю, что Чиркова ходила к Марианне, чтобы та ей магическим образом их найти помогла…

Она говорила что-то еще, но Олег не прислушивался. Нет детей – все, он проиграл, а это был его единственный козырь, крючок, на котором он прочно, как казалось, держал Чиркову. Но она же сама ему сказала – Света, Денис… Это что было, или он оглох, или не соображал, что происходит? Или Чиркова?

– Ты мне не говорила! – вырвалось у него.

– Ты не спрашивал, – отозвалась Вика, и тут снова раздался мелодичный звон, голоса, громкий шорох, и торопливый шепот девушки: – Пока, мне надо идти, моя очередь, я тебе все потом объясню. Я приеду часа через два.

Олег положил мобильник на место, подошел к окну. В голове творилось черт знает что, мысли крутились самые невероятные. У Чирковой нет детей… А почему тогда она осатанела, когда он заговорил об их существовании? А готовность сделать все ради их безопасности, а ее визит к Марианне: «Где тот человек, что был тогда в кабинете?»

– Бред, – пробормотал Олег, – бред и бессмыслица, ничего не понимаю.

И разобраться во всем он мог сегодня же, но сначала предстояло сделать еще кое-что.

Водила порожней фуры уже улегся отдыхать перед дальней дорогой и открыл дверь без особой радости, обматерил, но заткнулся, увидев в руках Олега несколько тысячных купюр.

– Я с тобой не поеду, – сказал он, оказавшись в комнате.

Мужик хмуро кивнул, всем видом показывая, что ему все равно. Но встрепенулся, услышав:

– Вместо меня девушка поедет, утром, как договаривались.

– Что еще за девушка? – набычился тот, но взял протянутые ему деньги и смягчился: – Красивая?

– Очень.

– Тогда ладно, довезу. – Водила пересчитал деньги, сумма была чуть больше оговоренной, и он заметно повеселел.

– Заберешь ее из номера, посадишь в машину, довезешь, как договорились, высадишь поближе к вокзалу. И чтобы без шуток, – пригрозил напоследок Олег.

Тот поклялся, что все исполнит в лучшем виде, на чем и расстались. Олег вернулся к себе, набрал номер Чирковой, но нажимать вызов не торопился. Посмотрел на время, снова прикинул расклад – нет, не успеет, Вику он не дождется. Ничего, она переночует здесь одна, а завтра они встретятся в другом городе…

Но это потом, сейчас важнее другое – Чиркова. Все бессмыслицы наслоились одна на другую, все, что он узнал о ней от Матвеева, Вики и ее самой, противоречило друг другу, и он не мог понять, где вранье, а где истина. И ответить на все вопросы мог только один человек.

Олег нажал вызов и долго, почти минуту, слушал длинные гудки. Решил уже отключиться, и тут в трубке стало очень тихо, будто на тот свет позвонил – ни дыхания, ни шума, ни шороха, ничего.

– Я звоню Чирковой Ольге, – сказал Олег в пустоту, – она искала меня.

Послышался легкий треск, точно зубочистку сломали, потом раздался знакомый спокойный голос:

– Я сделала все, как вы сказали. Стас признался во всем. Я готова предоставить вам доказательства в обмен на безопасность… Где мы можем встретиться?

Олег начисто перестал соображать, уже отказавшись разобраться, кто врет, а кто говорит правду. Чиркова сделала все, чтобы обезопасить своих детей, которых, по словам Вики и Матвеева, у жены бывшего следователя нет и не было. «Она же не в себе», – будто снова услышал он голос Морока. В себе – не в себе, это все слова и домыслы, и надо положить этому конец, сегодня же.

– Приезжайте через час на АЗС у парка, – сказал Олег, – без сопровождения, разумеется. Или вы пожалеете.

– Я приеду, – как-то очень торопливо пообещала она, будто угроза еще имела над ней власть, или так оно и было на самом деле.

Приехала, как миленькая, припарковалась в сторонке и ждала, носу из машины не показывая. Олег стоял в стороне за здоровенным резервуаром с бензином и рассматривал серую «Ауди». Чиркова сидела за рулем, сиденье рядом с ней пустовало. Поблизости тоже ничего подозрительного не усматривалось: транспорт проезжал без задержек, машины останавливались у колонок, люди шли по своим делам, никто не оборачивался, не глазел по сторонам. Был ли еще кто-нибудь в салоне «Ауди», Олег не видел, поэтому решил не рисковать, отошел подальше и оказался на дороге. Прошел по обочине с полкилометра и, когда впереди показалась развилка с непременным магазином на крохотном пятачке у пересечения двух дорог, позвонил Чирковой.

– Я на месте, – сразу сказала та, – где вы?

– У «Тройки». Приезжайте, здесь поговорим. Жду вас в магазине.

Так незамысловато назывался магазин, и преимущество у него было лишь одно: любая машина, подъехав к нему, вставала вплотную к окнам. Олег дождался, когда «Ауди» окажется поблизости, встал напротив окна, удачно прикрытого стеллажом с разной хозяйственной мелочью, и следил за Чирковой. Та вышла из «Ауди», огляделась и направилась к магазину с телефоном в руках. Олег увидел ее в дверях и поспешно отошел назад, проскочил между полок с газировкой и чипсами, оказался на крыльце. Выключил зазвеневший мобильник, подошел к «Ауди», заглянул издалека через припорошенное свежим снежком лобовое стекло, потом подошел ближе, глянул в боковые.

– Я одна, как и договаривались.

Он обернулся и едва не столкнулся с Чирковой нос к носу. Та стояла напротив и наблюдала за ним, спокойная и отрешенная, точно не спала сутки и неважно соображала от усталости. Стояла, вцепившись обеими руками в ремень висевшей на плече сумки, держала так крепко, точно боялась, что отнимут. Бледная, щеки запали, зрачки нехорошо расширены, смотрит куда-то вбок, а говорит медленно, растягивает слова, как во сне или под наркозом. Или под дозой, как могло показаться, если присмотреться к ней внимательно. «С нее станется», – подумал Олег, оглядывая ее с головы до ног с самым пренебрежительным видом, на который был способен. А сам прикидывал, с чего лучше начать разговор – с темного прошлого ее подонка-мужа или с детей, существующих то ли в реальности, то ли в воображении темноволосой дамочки.

– Вы Покровский?

Олег замер, решив, что ослышался, но нет – Чиркова повторила вопрос. И подошла к нему очень близко, не отводя от него взгляда. Олегу стало не по себе – не покидало чувство, что перед ним сумасшедшая, только тихая, неопасная. Она может закричать в спину, зарыдать невпопад, пробежать мимо с безумным видом, но и только.

– Не ваше… – Он осекся: у Чирковой в руках, невесть откуда, оказался пистолет. Плоский, из темного металла, небольшой, матово-блестящий, он походил на дорогую бесполезную игрушку, но таковым не являлся – вещь была тяжелой, не для женских рук, и от оружия еле заметно попахивало пороховой гарью. Чиркова, с трудом удерживая пистолет обеими руками, неловко сжала его в пальцах, и Олег услышал короткий сухой щелчок – это опустился предохранитель.

– Да вы с ума сошли! – С тем же успехом Олег мог обращаться к пробегавшей мимо дворняге. Псина обнюхала колесо «Ауди», задрала лапу и трусила дальше, исчезнув за сугробами.

– Вы поедете со мной. Садитесь за руль и делайте то, что я вам скажу, – проговорила Чиркова. Пистолет, до этого плясавший в ее руках, дрожать перестал, и теперь его дуло смотрело Олегу в живот.

– С какой стати…

Но Чиркова точно и не слышала его, смотрела своим жутковато-спокойным взглядом и сейчас напоминала Олегу красивую хищную тварь, что, не дождавшись смерти загнанного зверя, подходит к нему на мягких лапах и отрывает от живого еще тела куски плоти. Она даже в лице не изменилась, не повысила голос, говорила негромко и размеренно, и Олег уже был почти уверен, что женщина накачалась наркотиками. Или ее накачали, тот же Чирков, например, ведь глупо думать, что женщина не рассказала мужу о той встрече в салоне. А он отправил ее, как наживку, и скоро получит Покровского, что называется, тепленьким. Странно, что она действительно одна, в машине никого, но и это ничего не значит – в любой момент может налететь кавалерия из-за холмов, и тогда точно конец.

– Садитесь, – потребовала Чиркова, подошла еще ближе, и Олег заметил, что она держит указательный палец на спусковом крючке и отводит его назад.

Олегу ничего не оставалось, как сесть за руль. Чиркова мигом оказалась позади, захлопнула дверцу, и тут же Олег почувствовал неприятный холодок в области шеи – кожи коснулся холодный металл.

– В Южный, – приказала Чиркова. – Дорогу знаете?

– Разумеется. – Олег завел двигатель, тронул машину с места.

Та покатила плавно, постепенно прибавляя ход, тормозила по первому требованию, идеально слушалась руля и почти что плыла в потоке. Чиркова голос не подавала, но и пистолет опускать не собиралась, сидела тихо, как мышь, и Олег, как ни старался, не мог поймать ее взгляд в зеркале заднего вида. И одновременно поглядывал по сторонам, высматривал машину сопровождения, если таковая имелась, но, хоть в обнаружении слежки был мало искушен, снова ничего странного и опасного не заметил. Похоже, эта чертова баба реально одна, и сама решилась на этакое окаянство, в противном случае он бы давно оказался в ином обществе, да еще и ехали бы с эскортом. И все же… «Муж и жена – одна сатана», – крутилось в голове, Чиркова тащит его к своему благоверному, это к гадалке не ходи. Но почему вот так, сама все сделала, без страховки? Или это у них семейное, и они так развлекаются, а Чирков сейчас наблюдает за женушкой со стороны?

– Как ваши дети? – спросил Олег, поймав-таки в зеркале ее взгляд. Та промолчала, хотя ее лицо на мгновение исказила еле уловимая гримаса. Ага, дергается, это хорошо, это славно. – Как Светочка и Денис? Малютки растут, радуют мамочку с папочкой, хорошо кушают и читают умные книжки?

Чиркова пропала из виду, отклонилась в сторону, и Олег видел лишь край ее щеки да темную прядь густых волос. Он почувствовал, как в ямку за мочкой уха уткнулось что-то плоское и холодное, запах пороховой гари стал отчетливее.

– Заткнитесь или я прострелю вам голову! – предупредила Чиркова, голос ее при этом даже не дрогнул. – И я это сделаю, Бог свидетель.

Сделает, с нее станется, в голосе слышится отчаяние и решимость, она взвинчена до предела и держится только на успокоительных – возможно, расширенные зрачки – это лишь побочный эффект. Но истерики нет и в помине, она превосходно контролирует себя и доведет задуманное до конца.

Быстро проскочили на удивление пустой после обеда центр, повернули с проспекта, проехали мимо старой церкви и кладбища, повернули еще раз и оказались на небольшом пустыре, за которым виднелись дома, все, как на подбор, новые, основательные, крепкие – поселок Южный стал частью города, и не самой дешевой, надо сказать. Миновали пустырь, сразу за ним пошли заборы под стать домам, не чета осиповскому, такой с разбега не взять. Сразу видно, что люди здесь обитали серьезные, деловые, на материалах не экономили, и каждый дом мог запросто пережить недолгую осаду.

Проехали по безлюдной чистой улице, повернули вправо, потом еще раз, потом Чиркова приказала:

– Стоять! – Нашла в сумке мобильник, нажала пару клавиш и проговорила весело и беззаботно, да еще и улыбаясь при этом: – Стас, ты мне нужен, приезжай срочно, мне надо с тобой поговорить. Да, сейчас, это важно. Плевать мне на твою проверку, быстро домой, или ты пропустишь кое-что интересное. Нет, подождать не получится… Стас, прекрати говорить всякую ерунду и приезжай. Я в Южном.

Олег не старался понять хоть что-то, а просто следовал за событиями, тем более что другого выбора у него и не было: под дулом пистолета инициатива весьма ограничена. А Чиркова убрала мобильник в карман шубы и скомандовала:

– Вон к тем воротам, к зеленым.

Олег повернул, куда была сказано, и, едва «Ауди» оказалась напротив, тяжелая темно-зеленая створка поползла вбок, за ней показался большой, расчищенный от снега двор, аккуратные сугробы по периметру, деревья, живая изгородь, темная и даже на вид колючая, и пара крепких ребят, настороженно провожавших машину взглядами.

– К крыльцу!

Олег остановил машину напротив широких длинных ступеней. Чиркова, не дождавшись, когда ей откроют дверцу, выпорхнула наружу и, прикрыв пистолет рукавом шубы, крикнула подбежавшей охране:

– Это мой новый водитель! Станислав Игоревич в курсе!

Парни мигом отвалили, напоследок смерив Олега оценивающими взглядами. Показалось или нет, но одно лицо было знакомым – Олег видел его недавно и даже вспомнил, где именно: этот человек сидел рядом с водителем зеленого «Паджеро». Узнал ли тот Олега, по виду парня было непонятно, он быстро оглядел «нового водителя» и что-то сказал напарнику. Олег отвернулся и пошел за Чирковой к дому.

В просторном холле с окнами от пола до потолка, заставленном кадками с зеленой растительностью, поджидали еще двое. Их Чиркова и взглядом не удостоила, те разошлись по сторонам, и Олег чувствовал спиной их взгляды, пока шел за ней к лестнице, что вела вниз.

Дергаться было бесполезно, да и чревато – дом набит охраной, и она мигом разорвет любого, на кого укажет хозяйка. Она пока не торопилась отдать приказ, провела Олега по ярко освещенному коридору полуподвала и показала на дверь в самом конце:

– Туда, и без глупостей.

«Какие уж тут глупости!» Олег вдруг успокоился, волнение как рукой сняло, голова стала легкой и отлично соображала, мысли не путались, сердце билось ровно, в такт дыханию. А чего психовать без толку – дело идет к финалу, разве не этого он ждал, не этого хотел? Еще как хотел, только никак не думал, что все решат за него, а место и время выберет вот эта красотка, которая, если подумать, и стала всему виной. Он спокойно вошел в небольшую комнату, что-то вроде гостевой или помещения для прислуги, сел на диван под узким окном и огляделся. Стол, стулья, два кресла, шкафы с глухими створками, еще один диван напротив, черная «плазма» на стене – чисто, холодно и неуютно. Комната походила на приемную чиновника средней руки, Чиркова расстегнула шубу, под которой оказалось темное платье до колен, села у стола, положила пистолет перед собой и закурила, стряхивая пепел в блюдце из светлого тяжелого камня. На пленника она старалась не смотреть, глядела то в стену перед собой, то в столешницу и даже не обернулась на тихий деликатный стук в дверь.

– Что надо? – крикнула она, не повернув головы. Дверь приоткрылась, раздался негромкий голос, но человека Олег не разглядел, его скрывала створка.

– У вас все в порядке?..

– Да, да, идите к черту! Когда Стас приедет, проводите его сюда. И проваливайте!

Дверь немедленно закрылась. Чиркова бросила окурок в пепельницу, потянулась к лежавшей рядом пачке за новой сигаретой. Пистолет отъехал к краю стола – она задела его рукавом шубы, и оба заметили это. Олег подался вперед, но Чиркова быстро накрыла оружие ладонью и усмехнулась:

– Не дергайтесь, Покровский! Сейчас приедет мой муж, и вы решите с ним все свои вопросы, потерпите немного.

Закурила уже третью по счету сигарету, выпустила в воздух струйку синеватого, пахнущего вишней дымка, и его отнесло к окну.

В ее словах, голосе и нарочито расслабленной позе – нога на ногу, в сигарете в тонких пальцах, в перекинутых на одно плечо длинных волосах было что-то если не фальшивое, то уж точно далеко стоящее от истинных эмоций и чувств. Ни криков, ни проклятий, ни оскорблений, она не зовет охрану, не пытается давить на «гостя», а просто ждет, когда ее благоверный примчится домой, будто сюрприз ему готовит. А ведь так оно и есть, черт возьми…

Олега точно кипятком ошпарило, он поймал взгляд Чирковой, посмотрел ей в глаза и спросил:

– Что вы задумали? Что это за игра?

Он примерно догадывался, к чему все идет, но женщина лишь злобно глянула на него, затянулась, выдохнула дым и проговорила в ответ:

– Скоро вы все узнаете, а пока молчите, вы действуете мне на нервы.

Сверху вдруг послышался металлический грохот, потом гул двигателя, потом раздались голоса. Чиркова подобралась, положила пистолет себе на колени, накрыла его ладонью, но это видел только Олег. Любой, кто вошел бы в комнату, увидел лишь, как она курит, повернувшись спиной к двери. Голоса стихли, потом в коридоре загрохотали шаги. Сюда шли человек пять, а то и больше. Олег напрягся и не сводил с двери взгляд. Краем глаза он видел Чиркову, та откинулась на спинку стула и смотрела куда-то вбок, еле сдерживая при этом улыбку. «Она чокнутая, точно», – отпали последние сомнения, и тут дверь распахнулась. Первым в комнату влетел тот самый юноша из «Паджеро», уставился на Олега и, судя по зверской роже, едва сдерживался, чтобы не ткнуть в него пальцем и не заорать: «Вот он, держите его!» Но парня мигом отодвинули в сторону, и на пороге появился высокий плотный человек, мощный, резкий, короткие светлые волосы растрепаны, лицо багровое, то ли от ветра, то ли от злости. Охрана расступилась перед ним, он вошел в комнату, шагнул к Чирковой, которая его и взглядом не удостоила, и вдруг точно на барьер напоролся, замер на месте, не сводя с Олега глаз.

Они моментально узнали друг друга, и Олег почувствовал, как сводит скулы, а перед глазами все плывет. В точности как тогда, в отделении на Валовой, когда от боли и унижения он не понимал, что происходит. Но это пять лет назад, а сейчас все предельно ясно – из этой комнаты выйдет только один из них, и пока весь расклад в пользу бывшего следователя.

– Это Покровский, – не поворачиваясь к мужу, сказала Чиркова. – Ты же его искал, верно?

Еще как верно – тот аж побледнел от неожиданности, глупо вытаращился на Олега, и тот окончательно убедился – Чиркова ничего не сказала мужу о разговоре с его «кровником», она ведет свою игру, и это ей пока неплохо удается. Чирков дернул ртом и проговорил, еле ворочая языком:

– Оля, выйди, пожалуйста. Я потом тебе все объясню…

Она вскочила с места, повернулась на каблуках и прошептала, глядя мужу в глаза:

– Не надо мне ничего объяснять, я все знаю, Стас, он рассказал мне и не обманул, как я думала сначала. Ты скот, Чирков, скот и убийца, ты убил моих детей! Ты подонок, я хочу, чтоб ты сдох!

Тот глянул на жену, повернул голову, мотнул подбородком, и охрану вмиг вымело из комнаты. Дверь закрылась сама собой, и стало очень тихо.

– Ты был прав, он не умер, – продолжала Чиркова, отходя к дивану, где сидел Олег. – Я слышала твой разговор, когда ты сказал: ищите Покровского, это подстава, убит не тот. Я нашла его и привела к тебе. Ты доволен?

Держалась она превосходно, но предел был уже близок: в дрожащем голосе звучала приближающаяся истерика. Чирков обошел стол, расстегнул куртку, потянул за узел галстука и шагнул к жене, но та подняла руку:

– Не подходи! Стой где стоишь!

Чиркова точно в землю вкопали, он схватился за стул и замер, глядя на пистолет в руках жены. Та держала оружие обеими руками, и держала пока крепко, но ствол потряхивало, водило по сторонам, и было видно, что долго ей не продержаться. Она отступила, поравнялась с Олегом и швырнула пистолет ему на колени:

– Убей его, ты же этого хотел. Убей эту дрянь, и я вывезу тебя отсюда, да еще и заплачу, сколько скажешь, только пристрели его.

Все стало просто и понятно – Чирковой позарез надо свести счеты с мужем, причем чужими руками. Нахваталась за годы совместной жизни и вот решила сыграть в свою игру, да ловко как, изящно, не подкопаешься. Подслушивала, судя по всему, сделала свои выводы – верные – и повернула ситуацию в свою пользу. А уж кандидата в киллеры выбрала на загляденье, с железными мотивами и прошлым, да таким, что полиции и доказывать ничего не придется. Умница, одним словом, и, похоже, действительно не знала о той старой истории с деньгами, иначе вела бы себя по-другому. «Детей моих убил» – это еще что за черт?

– Оля, это все вранье, – заговорил Чирков, – ты же мне веришь? Ты помнишь, что с нами было?

– Да, помню. – Она отошла вбок, оставив Олега с Чирковым один на один.

Олег поднялся на ноги, отошел к окну, опустил предохранитель и поднял пистолет, целясь в Чиркова. Тот на него внимания не обращал, медленно, шаг за шагом подходил к Ольге, а она отступала в угол и быстро говорила:

– Да, помню. И лучше бы я умерла тогда. И я умру, но сначала увижу, как тебя прикончат…

Голос ее прервался, звучал то оглушающе, то еле слышно, она то орала во все горло, то шептала, потом привалилась к стене, и Олегу показалось, что женщина сейчас упадет. Но нет, она удержалась на ногах, посмотрела на него вовсе уж безумным взглядом, невидящим и пустым, потом странно сморщилась, повела головой вправо-влево, повернулась к мужу:

– Здесь пахнет трупами, ты провонял ими. Я знаю, что ты не щадишь ни живых, ни мертвых, никого, ты убил Светочку, и Дениса, и еще троих детей, и их беременную мать…

И тут, наконец, она сорвалась в крик, нечеловеческий какой-то, истинно звериный, точно у волчицы отобрали щенков, а саму заперли в клетке. Зрачки стали огромными, лицо перекосила уродливая гримаса. Чирков одним прыжком оказался рядом с женой и с размаху ударил ее по лицу. Крик оборвался, Ольгу мотнуло, волосы отбросило назад, и женщина упала навзничь, упала с громким жутким стуком. Чирков наклонился над ней, и Олегу показалось, что тот хочет помочь жене подняться, но нет – тот схватил со стола тяжелую пепельницу и ударил ею Ольгу в висок, потом еще и еще. Наконец выпрямился, отошел к столу, сел на край и вытер взмокший лоб.

Ольга не шевелилась. Олег, держа Чиркова на прицеле, обошел диван, глянул вниз. Она лежала на боку, неестественно вывернув руки и поджав колени, волосы закрывали лицо, оставив открытым подбородок, на затылке и висках по темным волосам расползалось жирное темное пятно. «Господи, она же мертва!» Он встал спиной к стене, под окно, из которого тянуло сквозняком, что было сейчас совсем неплохо – холод помогал сосредоточиться. Чирков втянул в себя воздух, брезгливо поморщился и, оттолкнув рассыпанные по столу окурки, посмотрел на Олега:

– Привет, покойничек, шустрый ты оказался, Монте-Кристо фигов. Прикончить меня хотел?

– Много чести, – ответил Олег, – я руки пачкать не собираюсь.

А сам старался не смотреть на Чиркову, все пытался понять, что сейчас произошло, и хоть как-то объяснить это, но мысли путались, да еще вдобавок и мутило. Подсознание было готово выдать простой ответ, основанный на анализе фактов, собранных рецепторами – зрением, слухом, но рассудок пока отказывался его принять, сопротивлялся из последних сил.

– Эстет, блин, куда деваться, – ухмыльнулся Чирков. – Дай, угадаю – хочешь, чтоб все по закону было?

На пистолет он обращал внимания не больше, чем на разбросанные окурки, оперся ладонями на край стола и не сводил с Олега глаз. Тот встал поудобнее, держа Чиркова на прицеле и понимая, что долго так не продержится. Чиркову надоест эта игра, и ему достаточно крикнуть, как сюда ввалится охрана. И так, поди, дверь с той стороны подпирают, ждут отмашки, и патронов у них точно больше.

– Угадал, – подтвердил Олег. – Странно про закон слышать, да? Ничего, скоро узнаешь, каково это – суд, приговор, этап. Готовься.

– Ты ничего не докажешь, не надейся, – огрызнулся Чирков.

– Ошибаешься, – сказал Олег, – у меня свидетели есть, человек, который тебе платил, чтобы ты его сыночка отмазал. Осипов, помнишь такого? Капустина, Титова?

Помнил, конечно, лицо враз перекосилось, как от пощечины, но Чирков быстро справился с собой. Сполз со стола и стоял, опираясь на спинку стула, то смотрел на бездыханную Ольгу, то тер лицо рукой.

– Вранье, – уставшим голосом отозвался он, – никто не поверит, свидетелей не было.

– …и показания родственников убитой беременной, той, кого ты в психи посмертно записал вместе с ее детьми.

Чирков дернулся было к Олегу, но там и остался, по щекам пошли алые пятна, на лбу показалась испарина. Он вцепился в спинку стула так, что пальцы побелели, но промолчал, следил за Олегом, подобрался, точно готовился к прыжку.

– Матвеев подтвердил, что так все и было, – произнес Олег и добавил: – Да, улик мало, мне главное – те дела поднять, в прокуратуру я доказательства отправил, так что готовься…