Последний вампир Гелприн Майкл

10. Венец безбрачия

Лето прошлого года. Самое начало. Июнь. Совсем недавно у Игната срослись сломанные ребра и состоялось звездное интервью на Российском телеканале. Звездный час позади, однако в июне Сергач еще чувствовал себя Халифом в халифате профессиональных оккультистов.

Ласковое солнце гладило загорелую кожу, настроение было много выше ватерлинии плинтуса, Игнат возвращался домой после бурной ночевки у одной... Впрочем, с кем Игнат провел ту ночь, совершенно неважно.

Сергач щедро расплатился с частным извозчиком на раздолбанной «Таврии», вежливо поздоровался с бабушками на скамейке возле родного парадного, игнорируя лифт, бодро взбежал по ступенькам, дверь квартиры открыл, насвистывая мелодию песенки про цыганку со старой пластинки «Дип Пепл». Войдя в тесный коридорчик, убил разомлевшую на зеркале муху, взъерошил волосы и, не снимая модельных полуботинок, пошел в комнату, дабы распахнуть окна настежь — душно в дому, напрасно захлопнул форточки перед уходом, на улице под тридцать, а дома за сорок.

Первое, что увидел Игнат, войдя в комнату, — деньги на кушетке. Россыпь баксов на небрежно заправленном одеяле. Не так чтобы много, но штук десять сотенных бумажек кто-то рассыпал. Игнат остолбенел, стоя у порога, челюсть у него отвисла, а кулаки сжались и уши навострились. В квартире тишь. Только вода шумит в трубах и мухи жужжат. Откуда ж, блин, мани? Черт принес? Домовой подкинул?

Зазвонило в кармане, Сергач вздрогнул, матерясь, вытащил мобильник.

«Алло, господин Сергач? Ваша рукопись у меня. На столе задаток. Выполните простенькую магическую работу, получите еще девять тысяч долларов, и я верну вам рукопись. Откажетесь, надумаете жаловаться на вторжение в жилище, решитесь напрячь влиятельных знакомых, и я отдам ваше сочинение скорым на скандальные разоблачения журналистам. „Вольво“ цвета „мокрый асфальт“ припаркован у соседнего подъезда. Жду вас в машине три минуты, поспешите, господин Сергач», — сказала трубка грубым мужским голосом, и короткие гудки начали отсчет секунд.

Рукопись! Игнат прыгнул к кушетке, заглянул под матрац — рукопись исчезла.

Бумагомаранием Сергач занимался весной, лежа в провинциальной больнице, ожидая приезда телевизионщиков, прекращения болей в боку и славы. Дождался. Сам выступил перед видеокамерами неплохо, да еще и суперпопулярная ясновидящая «русская Ванга» высказалась о Сергаче в превосходных степенях. При монтаже интервью с «Вангой» режиссер поставил перед финальными титрами, будто восклицательный знак в конце хвалебной оды Игнату Кирилловичу. И в рукописи Сергача строчка о «Ванге» частенько заканчивалась восклицательными знаками. Особенно в тех абзацах, где автор разоблачал гениальную аферистку. И еще в рукописи была зафиксирована вся криминальная правда об убийстве человека, называвшего себя «оборотнем». А его убийцу Сергач числил в друзьях...

"Не дай бог, мою писанину напечатает какая-нибудь желтая газетенка! — думал Игнат, выскакивая из квартиры, наспех запирая замок на один оборот и прыгая вниз по ступенькам. — Напечатает, и скандал-скандалище, и судебные иски о защите чести и достоинства, и доследование «Дела об убийстве „оборотня“, все тридцать три „удовольствия“ обеспечены!»

В автомобиле марки «Вольво» цвета «мокрый асфальт» у соседнего подъезда Сергача дожидался грузный, пожилой дядя. Именно таким Игнат представлял комиссара Мегрэ, когда читал в юности Сименона. Большой такой, неповоротливый дядька, с одышкой и глазами-буравчиками.

Заводя мотор; дядька представился полковником. И не забыл предупредить, что изобличающей всех и вся рукописи при нем нету, мол, «в надежном месте» она, бумажная бомба.

Полковник называл себя «кагэбэшником», хоть и вышибли его на пенсию уже из ФСБ. Полковник был одинок на пороге старости, не имел ни семьи, ни детей, ни сестер с братьями, ни друзей закадычных, а имел лишь пенсию курам на смех и работу у частного лица, за которую держался как мог всеми остатками сил, не жалея последнего здоровья.

О личности и проблемах Полковника узнал Сергач, конечно, не сразу, однако с первого взгляда распознал в нем одинокого старого хищника с чертовски острыми, на зависть молодежи, клыками и, что называется, «мертвой хваткой».

Полковник работал соло. Получив задание «найти крючок», чтоб «зацепить Сергача», чтобы Игнат Кириллыч не смог отказаться от предложенной «магической работы», экс-кагэбист неделю подслушивал телефонные разговоры «объекта разработки». Парковал «Вольво» у соседнего подъезда, крутил ручку аппарата, замаскированного под автомагнитолу, настраивался то на стационарный радиотелефон Игната, то подстраивался к его мобильнику и поправлял наушник в ухе, пил кофе из термоса и слушал, пока не повезло, пока не клюнуло.

Вчера вечером Полковник запеленговал телефонный разговор Сергача с тем единственным другом, которому Игнат Кириллович собирался дать на читку злосчастную рукопись. Друг по кличке Архивариус, знаток и собиратель сплетен и слухов о магах, целителях, ясновидящих и иже с ними, узнав про существование заметок мистера ИКС о «русской Ванге» и про «оборотня», сначала пришел в восторг, а потом в ужас. Не сдержался Игнат, вкратце, по телефону рассказал Архивариусу, как «русская Ванга» дурит население, и оговорился, дескать, в рукописи об этом написано во всех подробностях, на ночь, типа, не читай, не уснешь потом, смех всю ночь будет мучить. Вот тут-то друг Архивариус и ужаснулся и заорал в телефонную трубку, мол, ТАКОЕ нельзя доверять бумаге. Игнат ответил шутками да прибаутками, мол, бумага под надежной охраной клопов, а друг стал уговаривать Сергача немедля уничтожить «бумажную бомбу». Дабы успокоить нервного товарища, Сергач клятвенно обещал «бомбу» испепелить завтра, сейчас, извините, некогда — пора перышки чистить и улетать к одной... впрочем, к кому, неважно...

Полковник спокойно дождался, когда благоухающий дорогим одеколоном объект Сергач покинет родное гнездо, и при помощи фабричного изготовления отмычки запросто вскрыл «сейфовую» дверь в квартиру беззаботного объекта ИКС. Рукопись Полковник нашел за минуту, под матрацем, где, кстати, не было ни единого клопа.

Игнат, конечно, спрашивал у шантажиста за рулем, какую, конкретно, «магическую работу» предстоит проделать, чтоб вернуть чертову рукопись и заработать десять штук в баксах, но Полковник отмалчивался, пока не свернули с Кольцевой автодороги в сторону Лобни. Свернули, и Полковник обрадовал — «магическая работа» будет делаться под его, Полковника, бдительным надзором, а он, старый циник, ни в какие магии не верит, и главное для него, надзирателя, чтоб РАБОТОДАТЕЛЬНИЦА была УДОВЛЕТВОРЕНА.

Сергач вздохнул с облегчением — руководит Полковником баба, уже хорошо. И намек подневольного Полковника Игнат понял — можно спокойно водить за нос обеспеченную бабенку, циничный надзиратель не против и даже где-то за. Отлегло от сердца, честное слово. Уж чего-чего, а науку вождения мистически настроенных обеспеченных дамочек за припудренные носы прорицатель Игнат Кириллович Сергач освоил в совершенстве.

Мадам проживала в коттедже возле озера Круглое. Мадам перевалило за сорок, но пластическая хирургия и фитнес отвоевали у возраста лет пятнадцать, а то и больше. Фигура гимнастки, личико студентки, шмотки, разумеется, эксклюзивные, брюлики на шее, изумруды в ушах, прическа, всем хороша, только взгляд подкачал — глупость в глазах не поддается ни хирургической, ни косметической корректировке. Судьба у мадам оказалась вполне стандартной для очень красивой, но чудовищно глупой женщины: ей повезло с первым мужем — помер и оставил ей состояние, однако не повезло с третьим — ушел к другой, совсем недавно, нищим, как и пришел. От Сергача «мадам Брошкина» потребовала категорически: «Верните мне мужа!»

«Я не спец в любовной магии», — вякнул было Игнат, но дама его перебила решительно, и Сергач узнал, что третий муж Боря, бессребреник несчастный, ушел к «этой гадине» Наташе, к постоянной клиентке прорицателя Сергача.

Что правда, то правда — девушка Наташа числилась среди постоянных клиенток профессионала магических услуг Игната Кирилловича. Примерно раз в квартал Наташа заходила в офис прорицателя узнать, что день грядущий ей готовит, купить амулет или обновить оберег. Дочь известного чиновника, Наташа имела квартиру в центре, недалеко от офиса Сергача, ежемесячное, весьма не хилое, денежное пособие от преуспевающего папеньки и на редкость блеклую внешность. Этакий невзрачный воробушек в шелках и мехах, с плохо развитыми вторичными половыми признаками, с носиком-клювиком, с глазками-бусинками. Плаксивый такой воробушек, нудный, неинтересный ни внешне, ни внутренне.

До яркой и голосистой «мадам Брошкиной» дошли слухи, что «эта гадина» околдовала ее наивного Борю, приворожила ее любимого мужа номер три, а Полковник выяснил, что Наташа является прихожанкой магического салона ИКС. Причинно-следственный ряд очевиден — Игнат, мерзавец, помог «гадине» очаровать при помощи черной магии красавца Бориса. Отсюда вывод — как очаровал, так пусть и разочарует! Пущай мерзавец Сергач снимет черные чары, или...

«Я понял, — оборвал негодующую даму Игнат. — Не надо „или“ и девяти тысяч баксов мне не надо! Достаточно уже полученной тысячи. Пускай товарищ Полковник снабдит меня подслушивающим устройством, потом я встречусь с разлучницей, и вы, мадам, и ваш Полковник, услышите, о чем я буду говорить с Натали, и лично удостоверитесь, что не я тот маг-чародей, который помог этой гадине отбить мужа у столь очаровательной женщины, о'кей? Я постараюсь выведать у Наташи имя черного чародея, а вы вернете мои записки, договорились?»

Договорились. Не сразу, конечно. Мадам еще битый час врубалась в план Игната. Когда же врубилась, Сергач получил чашку кофе, разрешение сесть и телефонный аппарат, снабженный динамиком-громкоговорителем. Мадам, оскалив фарфоровые зубы, слушала переговоры Игната с девушкой Наташей, а Полковник тем временем отправился в свою каморку при коттедже за подходящим подслушивающим устройством для второй фазы операции.

Сергач дозвонился до Наташи с первой попытки. Девушке нездоровилось, в клювике у воробушка хлюпало, она сидела дома, смотрела телевизор и дожидалась возвращения с работы любимого человека. Боря обещал вернуться пораньше.

«Вы ведь не знаете, — опомнилась Наташа, — я выхожу замуж. Он разведется, и мы поженимся, он врач, он лучший мужчина на всем белом свете!»

«Натали! — с надрывом в голосе воззвал Сергач, отворачиваясь от дамы, с которой собирался разводиться лучший Боря из всех Борь. — Мне необходимо срочно с вами поговорить с глазу на глаз. Мне было видение про вашего жениха, про Бориса...»

«Откуда вы знаете, как его зовут?!» — испугалась девушка.

«Я ж говорю — видение! В смысле — вещий сон про вас с Борисом. Духи Предков назвали его имя. Раз вы болеете, в офис вас не зову, прошусь к вам в гости. Пока Борис на работе, мы успеем все обсудить, о'кей? В астрале неспокойно! Вы, Натали, возбудили черные эманации, ваша карма в опасности. Ну, так чего? Я еду к вам, ага?..»

Два часа спустя Игнат звонил в дверь Наташиной крупногабаритной квартиры. На поясе у Игната болтался передатчик, замаскированный под мобильный телефон. Псевдомобильник был приторочен к брючному ремню, отчего ремешок заметно провисал, и пришлось расстегнуть легкий летний пиджак, дабы обеспечить прием сигнала без помех, а пиджачная ткань не шуршала, задевая микрофон. На приеме, в «Вольво», остались дама с сигаретой в зубах и Полковник с магнитофоном. Разговор прорицателя с клиенткой кагэбист для порядка фиксировал на пленку.

С топорно сработанным шпионским аксессуаром наголо Сергач чувствовал себя неуютно, но другого, более изящного подслушивающего устройства в хозяйстве Полковника не нашлось. Мощный микрофон в корпусе пластмассовой мобилы Полковник купил задешево на Митинском радиорынке и не преминул высказаться на предмет «недостающего финансирования», однако работодательница пропустила его едкое высказывание мимо ушей с изумрудами. Мадам елозила на заднем диванчике, и слой помады с ее правильно очерченных губ давно стерся от соприкосновения с сигаретными фильтрами, которые уже не помещались в пепельницах, встроенных в автомобильные дверцы.

Наташа открыла дверь, чихнула, высморкалась, извинилась. Сергач переступил порог, насупил брови, глаза его метнули молнии, слова загрохотали громами: «Натали, как вы посмели прибегнуть к магии с целью завоевания мужчины?! Как вы решились?! Вы забыли об обратном астральном ударе?! Признавайтесь, кто вам помогал творить приворотные черные чары?! Кто?!»

Пятясь, кутаясь в теплую шаль, Наташа отступала из прихожей в гостиную, из гостиной в столовую, из столовой в гардеробную, из гардеробной в будуар, где девушка упала на кровать под балдахином с рюшечками и разрыдалась. Всхлипывая, утирая скомканным платочком слезы и сопли, она призналась экзекутору Сергачу во всем. Во всем!

Наташа познакомилась с Борисом в частной клинике по адресу: улица Арбат, дом 28. Борис там работал врачом, а Наташа пришла на прием. Девушка-воробушек болела часто и лечилась много. Она болела чаще, чем влюблялась. А с первого взгляда влюбилась впервые, в доктора Борю. На первом приеме Борис ей улыбнулся как-то по-особенному, на повторном пригласил вечером в кофейню. Девичье сердечко затрепетало — НЕУЖТО? А может быть, он просто альфонс? Быть может, оценил колечки у нее на пальцах и решил раскрутить богатую дуреху?.. Но нет! Боря не был альфонсом... в смысле — был, уже был женат на богатой, на женщине гораздо богаче и красивее дурнушки Наташи.

У девушки постоянно кружилась голова, и она думала сердцем, поступала, как велит морзянка сердечной мышцы. Она ходила к нему на приемы каждый день, исправно оплачивая в регистратуре каждый визит. Они ходили в кофейню, в кино, в Нескучный сад. И дешевая кофейня, когда он рядом, превращалась в сказочное место из тысячи и одной ночи. И глупый голливудский блокбастер казался шедевром мирового кино. И не было скучно в Нескучном саду. И все было прекрасно, но он был женат!..

Однажды Наташа не выдержала, рассказала про женатого Борю лучшей подруге, поделилась счастливой тайной с оттенком отчаяния. Подружка, бывшая одноклассница, девка шустрая да хваткая, научила, как быть, что делать. Подруга отвела Наташу к Шаманке. За пять тысяч американских долларов Шаманка продала Наташе дозу приворотного зелья и гарантировала: «Активизируешь зелье, как я научу, сумеешь опоить суженого, и забудет красавчик на веки вечные про остальных баб, и все они станут для него жабами мерзкими, кроме тебя одной, желанной и единственной! А не подействует зелье, так приходи, верну тебе в три раза больше, чем ты заплатила...»

Прямо от Шаманки поехала Наташа на Арбат, чтобы встретить Бориса после работы. Сидела в машине хваткой подружки, бывшей одноклассницы, слушала ее рассказы про женщин, которые с помощью чудесного зелья увели из крепких семей завидных мужей, слушала и мечтала о штампе в Борином паспорте, удостоверяющем развод, о подвенечном платье, о венце...

Как во сне шла Наташа по Арбату, лавировала между лотков с матрешками, крепко прижимала к себе сумочку и чувствовала сквозь дубленую кожу сумки острые грани коробочки с зельем.

Старая цыганка появилась на пути у Наташи внезапно, возникла как бы из ниоткуда, загородила дорогу, сказала вкрадчиво: «Не поможет тебе ничего, дева. Венец безбрачия на тебе вижу, — старуха дунула Наташе в лицо, всколыхнулись пряди девичьих волос над испуганными глазами, часто-часто заколотилось сердечко. — Не пугайся, дева, сняла я проклятие. Не бойся, денег не попрошу. Выйдешь замуж за пригожего, поставь свечку за рабу Галину. Меня на небесах не слышат, грешница я великая, тебя прошу — покайся сама и помолись за бабушку Галину». И цыганка исчезла. Лишь яркий платок мелькнул в людской толчее...

Наташа встретила Бориса у дверей клиники, он взглянул на нее нежно и спросил ласково: «Чего ты бледненький такой, котенок?» Спросил еще о чем-то и спустя пять минут сделал ей предложение, заявил, что твердо решил подать на развод со «старой дурой, рехнувшейся на подтяжках морщин, удалении жиров, косметике, аэробике и диете». Боря твердо решил жениться на Натали, если она, конечно, согласна...

Девичью исповедь прервал телефонный звонок. Хлюпая носиком-клювиком, Наташа сняла трубку с навороченного телефона на столике у изголовья постели, всхлипнула и произнесла в трубку с надрывом: «Да...» Даже Игнат услышал, как ей в ответ закричал встревоженный мужской голос: «Котенок, что случилось?! Котенок, ты плачешь?! Я скоро-скоро буду, котенок! Я выезжаю! Я бегу!..»

Встреча с влюбленным Борей в планы Сергача не входила, и шпион-прорицатель решил закругляться: «Напрасно вы, Натали, не проконсультировались со мной, прежде чем идти к Шаманке. Кстати, вы брали зелье у той Шаманки, что практикует на шоссе Энтузиастов, да?»

Нет, она покупала зелье в «Центре шаманизма» на Большой Полянке. Она назвала адрес и поклялась, что не использовала зелье. Она била себя кулачками в тощую грудь и причитала: «Вы мне верите? Верите? Я его не опаивала! И цыганка сама! Сама! Она сама ко мне подошла! Я ее не звала!»

В сказку про цыганку Сергач не очень-то поверил, но зато верил безоговорочно и однозначно в то, что некая аферистка Шаманка всучила богатой дурочке копеечный травяной сбор из ближайшей аптеки за пять тонн баксов, и допускал, что хваткая подружка Наташи работает у Шаманки дилером. А опаивала девушка-воробушек, она же котенок, красавца Борю безобидной травкой или заныкала «зелье» до худших в их с Борисом взаимоотношениях времен, честное слово, Игнату было абсолютно все равно, по барабану, как говорится.

«Советую вам отстоять сорок служб и раздать сорок милостыней», — выдал на прощание православный рецепт изменения судьбы к лучшему Сергач, сердечно попрощался с хлюпающей некрасивым носом девушкой и поскакал вниз по ступенькам, придерживая псевдомобильник у пояса и прикидывая резоны сердцееда Бори. «Мадам Брошкина» более обеспеченна, чем Наташа, но у девушки крутой папа со связями, который, безусловно, обеспечит зятю доктору завидную карьеру по линии Минздрава.

Дама с Полковником благополучно подслушали признания Наташи и, хвала духам, первичные претензии к Игнату Кирилловичу мадам с повестки дня сняла. Однако фигушки она согласилась сразу вернуть Сергачу рукопись, стерва! Мадам пребывает в уверенности, что Наташа врет, что «эта гадина» использовала-таки приворотное зелье! Опоила, гадина, Борю! Мадам распорядилась немедленно отправляться на Большую Полянку, потребовала во что бы то ни стало достать отворотное зелье. Причем сама дама, видите ли, не желает переступать порог «гнусного притона черной магии», а желает, чтоб к Шаманке шел Сергач!..

В принципе логично — раз есть в продаже ПРИворотное зелье, значит, должно быть и ОТворотное. Нет логики в том, что мадам возжелала воспользоваться продуктом с лейблом «черная магия», но отказывается общаться с продавцом сей гнусной продукции. Впрочем, у богатых свои причуды. Тем более у богатых дур.

«О'кей, — вздохнул Игнат. — Во что бы то ни стало, вы говорите? Смею предположить, оно вам станет тысяч в десять „зеленых“. Лечить дороже, чем заражать. Отворот дороже приворота. Выдайте мне валюту и дайте клятву, что вернете рукопись в обмен на зелье».

И то и другое Игнат от мадам получил.

Как обычно, к вечеру магистрали страдали от автомобильных пробок. До Большой Полянки добирались долго, Сергач успел пересчитать баксы, надежно спрятать кипу денег во внутреннем кармане пиджака и убедиться, что пачка купюр не выпирает сквозь тонкую ткань.

Ехали с частыми остановками и потом долго искали, где бы припарковаться. В итоге автомобиль встал во дворе прямо под окнами шаманского центра.

«Центр шаманизма» занимал всего-то двухкомнатную квартиру в бельэтаже серого жилого здания. Как ни странно, посетителей в первой, проходной комнате не было. Никого, ни единого страждущего на диванах для пришельцев вдоль стен. Лишь секретарь Шаманки, лысый, потрепанный жизнью мужик в очках, скучая за письменным столом, слушал радиоприемник в FM-диапазоне.

Прежде чем дать Сергачу разрешение на аудиенцию с госпожой Шаманкой, ее секретарь потребовал выложить на стол из карманов все металлические и пластмассовые предметы. На фига? Металлы и пластмассы, видите ли, нарушают энергетическую гармонию при общении с Великой Шаманкой. Секретарь так и сказал: «С Великой Шаманкой».

Игнат выгреб мелочь, выложил из внутреннего кармана пиджака свой родной мобильник, злорадствуя, снял псевдомобилу вместе с ремнем, имеющим металлическую пряжку. Пожитки Сергача легли на секретарский стол рядом с радиоприемником. Полковнику и Даме в «Вольво» предстояло подслушивать FM-paдио, отлично!

Сергач одернул пиджак, пошутил, дескать, пластмассовые пуговицы на одежде можно оставить? Или срезать? Секретарь с умным видом высказался, мол, пуговки маленькие, для гармонии энергий безопасные. Игнат хмыкнул, пригладил волосы и вежливо постучал в дверь соседней комнаты.

Соседняя комната легко сошла бы за жилище чукчи, получившего московскую прописку. Оленьи шкуры вместо ковров, кованый сундук вместо стола, керосинка и железный чайник вместо аналогичного электроагрегата, муляж тюленя в углу. На шею тюленя надеты кожаные тесемки, на тесемках болтаются маленькие тряпичные мешочки, много тесемок и много мешочков — скорее всего это амулеты, предназначенные для продажи, и в данный момент они «заряжаются» энергией от зверя-тотема. А на полу, на расшитых бисером подушках, сидела девушка в балахоне из грубой пряжи и с бубном в руках.

«Железные примус с чайником разве не влияют на энергии?» — спросил Игнат, улыбнувшись. Шаманка засмеялась, презабавно сморщив симпатичный курносый носик.

В отличие от секретаря, она узнала Игната. Она видела его по телевизору и запомнила. Сергач почувствовал, что деваха ему симпатизирует, и быстренько наладил с ней профессионально-доверительный контакт.

Начал с автобиографии, признался честно, что малообразован в магическом плане, что закончил всего-то кратковременные курсы Рунического Искусства черт-те когда, и посему просит не относиться к себе как к мэтру.

Деваха расхохоталась звонко — она тоже училась шаманизму всего два месяца, правда в США и у настоящего эскимоса, и она компенсировала прорехи в образовании природной смекалкой, от нападок конкурентов прикрывалась красивым американским дипломом со всамделишной голограммой.

У них были похожие судьбы — обоих занесла нелегкая в оккультный бизнес, оба относились к мистике с изрядной долей скепсиса и иронии.

Игнат попросил чаю, она заварила зеленый с мятой. Они сидели на полу, на подушках, улыбались, Игнат шутил, пил чай из пиалы и медленно уводил разговор в нужное ему русло.

Он наврал с три короба про некую свою клиентку, жену олигарха, которая попросила достать отворотное зелье. Игнат намекнул, что, дескать, знает, что Шаманка торгует чем-то подобным. Уклонился от прямого ответа на вопрос про источник знаний и заверил, мол, себе за посредничество возьмет не более десяти процентов, плюс с него ресторан, плюс цветы и билеты в театр на ближайшую премьеру у Марка Захарова, о'кей?

Ах какая жалость! Она бы пошла в Ленком на премьеру с удовольствием, но она вообще не торгует ОТворотным зельем, а ПРИворотное закончилось. Осенью к ней в московский «Центр шаманизма», — который, между прочим, является филиалом всемирного Центра шаманских практик со штаб-квартирой на Аляске, — прошлой осенью к ней заглянул самый-пресамый настоящий шаман из Сибири. Древний якут, с виду бомж-пропойца, подарил ей спичечный коробок с травкой, практически с травяной трухой. Наверное, она понравилась якуту, она не выгнала его, а напоила чаем, накормила, дала стольник на водку. Якутский шаман научил самозванку, как готовить зелье — смешать малюсенькую щепотку, такую, чтоб на кончике мизинца уместилась, с кровью из вены и добавить в выпивку объекту приворота. В русских деревнях девки издревле «опаивали» парней, добавляя менструальную кровь в водку, однако якут велел брать кровь из вены. Зелье настоящий шаман оставил бесплатно, пообещав зайти, когда шаманка-самозванка сама убедится в действенности приворотного средства. Предупредил, что следующий коробок с травяной трухой поменяет ей за золото, на вес в пропорции сто грамм желтого металла за грамм зелья. Она бы и рада, и больше дала старому якуту за средство, которое оказалось воистину волшебным, но бомж-шаман более не появлялся. А последнюю микродозу она продала фифочке-страхотулечке по имени Наташа...

«Что-то меня сегодня все сказками балуют, — подумал Игнат, неспешно поднимаясь с подушек. — Сказочку про цыганку выслушал, теперь про бомжующего шамана. Надоело, блин!»

Медленный и задумчивый, Игнат обошел шаманскую вотчину. Остановился подле чучела тюленя, спросил: «Мешочки симпатичные у тюленя на шее — это амулеты, да? Они пустые, да? Понял, в них частички тюленьей души, правильно? Можно, я возьму один на память? На халяву, как подарок? Можно, да?» С мешочком в руке Игнат подошел к керосинке на сундуке, поцокал языком — редкая вещица, погладил керосинку и незаметно ухватил из коробки с чаем щепотку, незаметно сунул щепоть чайных листьев, смешанных с листочками мяты, в мешочек-амулет.

Потом Игнат полюбовался оленьими рогами, рассказал анекдот про геологов и полярную ночь, пообещал шаманке, что все равно сводит ее в театр, пусть она и не помогла с отворотным зельем. Обидно, что не помогла, однако не смертельно, фигня.

Визитками они обменялись уже в прихожей, после того, как Сергач вернул на место ремень с подслушивающим устройством, замаскированным под мобильник, сунул в карман настоящую мобилу и собрат в горсть мелочь. На прощание Сергач галантно чмокнул ее запястье и помахал рукой секретарю. Секретарь проводил Игната странным, шальным каким-то взглядом. Шаманка вежливо улыбалась.

Едва за Игнатом закрылась дверь в двухкомнатный филиал международной шаманской организации, он закашлялся и присел на корточки. Точнее, рухнул на корточки. Кашляя, снял поочередно ботинки. Вернее — сорвал штиблеты с ног. Кашляя, вытащил из внутреннего кармана пиджака пачку долларов, полученных от «мадам Брошкиной», а правильнее сказать — выхватил доллары, будто пистолет из кобуры. Задыхаясь от громкого кашля, располовинил пачку баксов, запихал половинки под стельки полуботинок. Обулся ровно за двенадцать секунд, выдавил из себя последние «э-кхе!». Встал, прочистил горло, смачно сплюнул. В общей сложности переадресовка денег под аккомпанемент кашля заняла не более тридцати секунд. Тридцать секунд подслушивающее устройство передавало в эфир лишь «экхе-экхе!», заглушающее шуршание купюр и прочие звуки. Слухачи в «Вольво» ничего не должны заподозрить!

Но едва Сергач залез в машину, Полковник подозрительно прищурился и поинтересовался: «Ты чего, простужен?» Игнат отмахнулся, типа, хронический бронхит, фигня, всучил даме мешочек с чаем, объяснил: «Тут аж две дозы зелья. Отворотного. Уломал продать две дозы за полцены. Брал с запасом. Добавьте, пардон за натурализм, каплю менструальной крови в пятьдесят грамм водки, туда же сыпанете зелье. Пускай смесь отстоится ночь, обязательно ночь полнолуния, и так, чтобы емкость с отворотным зельем освещала луна. Затем процедите замес и настой добавьте в чистую водку. Как вы устроите, чтобы ваш разлюбезный Боря выпил полученный состав, меня не интересует. Мне интересно, когда я получу свою рукопись, ферштейн?!» За даму ответил Полковник: «Верну компромат после химического анализа зелья, разрешите, — Полковник взял из рук мадам мешочек, понюхал чай. — Надо убедиться, что травка не ядовита. Сейчас подбросим Игната Кириллыча до дому, завезу вас, хозяйка, прихвачу рукопись и сгоняю в одну знакомую лабораторию. Экспресс-анализ стоит недешево, но он того стоит. Окажется все в порядке — сразу позвоню Игнат Кириллычу. Господин Сергач, включите ваш сотовый. Сразу сейчас и включите, а то забудете. И мою цацку, замаскированную под сотовый, не забудьте вернуть».

Игната подбросили прямо до соседнего с его родным подъездом. К родному парадному мешала подъехать карета «Скорой помощи». Игнат вежливо попрощался с дамой на заднем диванчике «Вольво», пожелал ей успехов, заверил, что зла не затаил, поклялся, что все понимает, прекрасно ее понимает и очень, очень сочувствует. С Полковником Игнат не прощался, напомнил, что будет ждать звонка Полковника хоть до утра, спать не ляжет, ибо рукопись твердо решил уничтожить нынче же, до первых петухов. Кстати, а копию рукописи господин Полковник, случайно, не озаботился сделать? Нет! И дама, и ее секьюрити дружно замотали головами. «Не было указаний», — признался Полковник. «Не по понятиям», — заявила дама пространно. Игнат вылез из машины, «Вольво» тронулся, хрустнула бумага дензнаков под стельками в штиблетах Игната Кириллыча, и он двинулся в обход кареты «Скорой помощи». Ни ядов, ни токсинов в зеленом чае с мятой нету ни фига, а жизнь прекрасна и удивительна! Игнат шел к парадному, улыбался и мурлыкал незатейливый мотивчик из старого кинофильма про приключения Буратино, напевал тихонько: «Пока живут на свете дураки...»

В сумраке парадного, у лифта, курила троица разнокалиберных мужиков в белых халатах. «Вы, часом, не Сергач И.К.?» — спросил самый высокий из белохалатников. «Да. Я — он. А что?» — оглянулся Игнат и получил снайперский удар кулаком в подбородок. И сумрак в глазах мгновенно сгустился, а тело обмякло. В коленках затошнило, Сергач покачнулся и упал в объятия высокого белохалатника.

Трое в белых халатах вынесли Игната на воздух, запихнули в карету «Скорой помощи», она поехала, а размякшему, нокаутированному Сергачу сначала связали руки и ноги, потом высокий умело привязал его к носилкам на полу и накрыл простыней. Как накрывают труп, с головой.

В голове Игната прояснилось минут через восемь-десять. Он собрался было закричать, но в последний момент передумал и весь обратился в слух. В ушах ревела сирена «Скорой помощи», голоса троицы в белом Сергач еле слышал. Запахло папиросами.

Сирена замолчала не скоро, и, когда она смолкла, карета помчала все быстрее и быстрее, и все по прямой. Выехали на загородное шоссе? Похоже...

«Гляньте налево, — сказал один незнакомец другим. — Кристаллы в ней выращивают такие же кидалы, как этот фрукт под простыней. Убил бы! Кристаллик за штуку продают, морочат народ! В „Занимательной физике“ Перышкина...»

«Знаю, читал», — перебил первого незнакомца второй.

«И я читал», — добавил третий.

«Надо же, какая образованная компания подобралась! — удивился Игнат. — Я, блин, тоже как-то листал книжку автора Перышкина под названием „Занимательная физика“, — вспомнил Сергач. — Чего там было у Перышкина про кристаллы?.. Ага! Перышкин весьма занимательно описывал физические законы, в соответствии с которыми в пирамидальных сооружениях происходит кристаллообразование... Первый сказал „гляньте налево“... Ага! Значит, карета катит из Москвы по Новорижскому шоссе! На Новорижском, за обочиной, в поле, построили недавно огромную пирамиду из фанеры, типа египетской. Полую. В нее за деньги пускают лечиться якобы волшебными энергиями, и в ней выращивают, как утверждает реклама, целебные кристаллы. Выращивают, естественно, волшебным образом, как же еще? Дурят лохов, которые не успевали в школе по физике и не читали Перышкина. А я читал и с помощью „Занимательной физики“ сумел сориентироваться в пространстве, вот здорово!.. Ученье — свет, честное слово!.. Впрочем, чему я радуюсь? Сообразил, каким шоссе меня увозят, и что с того?..»

«Скорая помощь» притормозила, свернула, и началась тряска. Царапнуло веткой по стеклу. Свернули, очевидно, в лес, в смысле — на лесную дорожку. Опа! Вот и встали. Мотор заглох... Ой!

Ой как чувствительно Сергачу долбанули кулаком в солнечное сплетение! Прям через простыню. Дыхание, блин, перехватило, так же, черт, и задохнуться недолго...

«Боря, полегче! Ты в парадном его в даун капитально отправил, всю дорогу чувак молчал, оклемывался. Ты его...» Борин смех, отнюдь не веселый, оборвал речь человеколюбивого приятеля: «Ха-ха! Эт я только разминаюсь, я его как бог черепаху уделаю! Он моей Наташке сболтнул однажды, по типу, карате занимался. Канифолил мозги бабе доверчивой, что учился у Мастера с Востока энергетике карате. Я этих каратистов-энергетиков ненавижу! Я этих мастеров с Востока и подмастерьев ихних выстраивал и буду выстраивать! Помогите его развязать, мужики...»

Красавец Боря, самый высокий и статный из троицы, добавил Сергачу, тюкнул еще и в живот, сдернул с задыхающегося Игната простыню, занялся веревками, фиксирующими торс на носилках. Коротышка, Борису по плечо, развязал узлы на щиколотках. Толстяк с пузом как два Бориных распутал веревку на запястьях. Выводили из кареты Игната Кирилловича под руки. Слева коротышка, справа толстяк. Жених Наташи-воробушка вылезал последним.

Сергач, конечно же, догадался, что Боря является тем самым яблоком раздора, которое не поделили две обеспеченные, мистически настроенные и не блистающие умственными способностями бабенки. «Ничего особо страшного, максимум — начистит морду и бросит в лесу», — подумал Сергач, давно отдышавшийся, но продолжающий имитировать нехватку воздуха в организме. Однако лишний раз получать в рыло Игнату не очень хотелось, точнее — очень не хотелось. Только что он корчился, согнувшись буквой "г", меж толстяком и коротышкой, и вдруг выпрямился, резко лягнул каблуком толстому по голени, угостил низкого тычком в печень, прыгнул, помчался к лесу.

В придорожный кустарник Игнат вломился, будто бешеный лось. Ветки затрещали, зацепились за полы пиджака, затрещал и пиджак по швам, мобильный телефон вывалился из кармана, исчез в высокой траве. Кусты кончились и... Блин горелый! Сергач споткнулся! Потерял равновесие и... Борина нога настигла задницу! Шлеп! Борин кулак врезал по спине! Бух! И еще чем-то по затылку! Трах!.. Ох, блин, как больно... И в глазах снова темень...

Вновь нокаутированного Сергача с пылающей задницей, в полуобморочном состоянии, драчун Боря выволок обратно на дорогу буквально за шкирку. Хромая, подошел толстый, добавил ногой пониже спины. Коротышка, массируя печень и матерясь, тюкнул носком кроссовки по почкам. «Ша! Хорош с него пока», — дал команду Боря и снова попросил друзей докторов помочь. На сей раз помочь раздеть Игната.

Сергача раздели донага, все сняли, и трусы тоже. Снимая ботинки, нашли баксы. Офигели. Толстяк заржал, коротышка покрутил пальцем у виска, спросил у Бори: «Он, часом, не псих? Деньги под стельками, с ума сошел! Уже пополам поделены! Нам двоим за ущерб здоровью, за пострадавшие печенку и голень!»

Толстяка и коротышку неожиданная добыча увлекла настолько, что они забыли и про друга Борю, и про его недруга Сергача. Меж тем Игнат потихоньку приходил в себя, а Боря глядел на него сверху вниз и нашаривал что-то в накладном кармане белого халата. Нашарил, бросил Игнату маленькую пластмассовую коробочку. В такие мини-коробочки обычно пакуют дешевую бижутерию и иногда — дорогие лекарства.

«Эт тебе, сучонок, — сказал Боря, расставаясь с пластмассовым кубиком. — В коробке приворотное зелье, Наташка просила тебе, стручок, подарить. Зажрись, сучий потрох. Напрасно ты унизил Наташу. Она мне во всем призналась. Она не воспользовалась зельем, убедился? Мне плевать, откуда ты узнал, что Наташка купила зелье, но нам с ней алхимия ни к чему, она хотела тебе это доказать, и доказательство у тебя, стручок, сучок, сучий потрох!» Игнат вдохнул глубоко, резко выдохнул, тряхнул головой. «Погоди-погоди, ни фига не врубаюсь. — Сергач поднатужился и перевел свое голое тело из положения лежа на дороге в положение сидя. Коробочка с зельем скатилась с живота под ноги, Игнат ее подобрал. — Погоди-ка, погоди. Слушай, Боря, я не врубаюсь! Чем я, блин горелый, унизил твою девушку, а? Тем, что обвинял ее в использовании приворотного зелья? Бред! Не было этого. Да, не спорю, застращал маленькую ужасами про черную магию, да, было, но, если честно, мне по фигу, опоила она тебя или только собиралась». Сергач попытался встать, Борис не позволил — нагнулся и отвесил Игнату звонкую пощечину. Увернуться не вышло, пощечина опрокинула Игната Кирилловича на бок. И больно, и, главное, обидно, и Боря орет, как взрослый на ребенка: «Лежать! Стоять рядом со мной ты, сучонок, не достоин! Ты, стручок, унизил Наташку подозрениями! Довел до слез! Она попросила, я передал тебе зелье, зажрись! И не смей думать о ней плохо, она чудо! Раздевать тебя она не просила, а бить тем более. Это моя инициатива. Око за око, унижение за унижение. Останешься здесь голым, без копейки, с синяками на память, а я уеду и буду смеяться, представляя, как ты, нудист, станешь ловить тачку и просить подбросить до Москвы. — Он оглянулся на приятелей. — Эй, вы! Размечтались, капусту на двоих пошинковать? Шурика лысого! Пять штук мне отслюнявьте, скажу Наташе, что стручок за дурь интеллигентно расплатился, ха-ха-ха!..»

Боря присел и хорошо поставленным ударом отправил Сергача в прощальный нокдаун.

Шмотки Игната, все до единой, и носки, и трусы, и ботинки — всю одежду докторишки забрали с собой. Гардероб вместе с троицей друзей-медиков, вместе с деньгами, уехал в карете «Скорой помощи». Сергач остался один на глухой лесной дороге, голый, избитый и смешной. Во всяком случае, господа медики от души хохотали, когда забирались в свою карету.

Игнат глядел в вечернее небо, лежал в пыли, стараясь расслабиться, и дышал, как учил Фам Тхыу Тхыонг. На тренировках у Фама ему доводилось шататься в нокауте и валяться в нокдауне. По недавно сросшимся ребрам не попало, и на том спасибо, а как восстанавливаться после аутов и даунов, Фам научил. Минута, другая, и мысли о здоровье ушли на второй план, ибо пришла пора строить конкретные планы на будущее. И тут зазвонил, заверещал мобильник в кустах!

Телефон! Нокаутированный Сергач совсем забыл про выпавший из пиджачного кармана мобильник! Ура! Нудист с мобилой уже может на что-то рассчитывать! Гип-гип, ура!!!

Игнат сжал в кулаке пластмассовую коробочку с зельем, колдовская травка стоит дорого, и не хрен ее терять, Игнат встал, не вскочил лихо, однако поднялся с первой попытки и, самую малость пошатываясь, ломанулся в придорожный кустарник.

Ветки царапали зреющие синяки, Сергач матюгнулся, опустился на четвереньки, пополз, ориентируясь по звуку телефонных трелей, почти дополз до источника зовущих звуков — и... мобила замолчала! Зараза! Фиг ее найдешь в траве на ощупь... О! Опять верещание! Звонят, кто — неважно! Важно, что в метре справа! Быстрее, пока тому, кто звонил, не надоело слушать длинные гудки. Черт с ними, с царапинами, быстрее!.. Нашел!..

«Алло», — Игнат машинально ответил на звонок.

«Господин Сергач? Твоя рукопись у меня. Под рукой, в „бардачке“, в машине. Экспертизу той дряни, что ты сунул хозяйке, я и не собирался делать. Попробовал дрянь на язык, живой, этим и ограничился. Хозяйку ты кинул красиво, Сергач! По-моему, отворотное зелье пахнет мятой и на вкус вроде бы чайный лист. Щепотка чая с мятой за десять косых, это красиво. Она, слава богу, УДОВЛЕТВОРЕНА, а я пожилой человек и коплю на дряхлую старость, извини. Отдашь десять косых — получишь рукопись. Тыщу аванса оставь себе, и забудем о сегодняшнем суматошном дне, разойдемся красиво. Ты согласен, кидала?»

Вздохнув с превеликим облегчением, Сергач затараторил в трубку. Он тараторил про Борю, про его дружков, про избиение и ограбление. Он клялся, что заплатит Полковнику десять тысяч, что рукопись будет тому залогом. Он сбивчиво и путано рассказал про «Занимательную физику» Перышкина, про то, как сориентировался на местности. Он просил Полковника приехать, взывал о помощи...

«...Алло, алло, господин Полковник! Я спрячусь за обочиной шоссе и, как увижу ваш „Вольво“, звякну вам на сотовый, ладно? Номер вашего сотового скажите, пожалуйста. Алло, вы мне поможете? Помогите, пожалуйста! Алло!..»

Полковник молчал. Сергач слушал тишину в трубке, затаив дыхание. Вдруг в трубке захрюкало. Долгую минуту Сергач силился понять, что означает это хрюканье. Спустя шестьдесят секунд утробного «хрю-хрю» в ухе Игнат сообразил, что Полковник так по-свински смеется.

Отсмеявшись, нахрюкавшись вволю, пожилой полковник в отставке согласился помочь средних лет нудисту с мобильным телефоном. Сергач запомнил номер мобилы потенциального спасителя и, пятясь, пополз из кустов к дороге. Трубка в руке вновь заверещала.

«Алло, Полковник? — мигом отреагировал Сергач. — Вы что-то забыли уточнить, да?»

Вместо ожидаемого голосины Полковника в ухе зазвучал знакомый женский голосок. До Игната дозвонилась Шаманка: «Игнат Кириллович? Алло, вы слышите? Я вам звонила недавно, вы не подходили к телефону. Дала отбой, перезвонила — у вас занято. Я испугалась, что на визитке вашей не те номера. Я так испугалась! Алло, Игнат! Мне жизненно важно срочно с вами встретиться. Вопрос жизни и смерти! Вы сможете приехать сейчас же за город? Встретимся недалеко от Кольцевой, я сейчас вам объясню, как добраться. Алло?..»

Сергач засмеялся. Настал его черед смеяться, и, к сожалению, над собой. Айболиты посмеялись, Полковника рассмешил, теперь и самому не грех похрюкать.

«Ха, хр-р, ой!.. Извините... хм... Извините, милая. Я уже за городом, но встретиться с вами у меня сегодня вряд ли получится. Давайте перенесем рандеву на завтра, о'кей?»

Нет, она настаивала на немедленной встрече. Сергач отказывался сначала мягко, потом грубее, а она повторяла беспрестанно: «Вопрос жизни и смерти», — она намекала на какую-то непонятную Сергачу важность именно немедленной встречи, именно личной, она даже пыталась угрожать, и Сергач резонно подумал: «Бухая она, что ли?» И отключил мобильник, не дослушав очередной ее красноречивой реплики.

Игнат отключил мобилу еще и потому, что, болтая с Шаманкой, успел не только выбраться из кустов, но и отмахать по дороге добрых полсотни метров, дважды свернуть и увидеть между деревьями полоску Новорижского шоссе. Настало время искать место для засады на «Вольво».

Вскоре Игнат уютно устроился под молодой елочкой, залег во мхах на пригорке, в пяти метрах от асфальта.

Сгущались сумерки, кусались комары, от земли повеяло холодом. Игнат терпеливо ждал. Тискал в кулаке коробочку с зельем, держал мобильник на изготовку и ждал, казалось, целую вечность, а на самом деле чуть более двух часов.

И вот наконец увидел «Вольво». Вот оно — или он? или она? неважно! — едет тихонечко, периодически подмигивает фарами. Сергач активизировал мобильник, отстучал номер Полковника. «Хвала духам, приключения закончились!» — подумал Игнат. Увы, он ошибался.

Иномарка, ведомая Полковником, свернула на ту же дорожку, куда сворачивала и карета «Скорой помощи». Дабы Сергач имел возможность одеваться не таясь, Полковник отогнал импортную тачку подальше, за первый дорожный поворот. Ура Полковнику — заехал по пути в ночной магазинчик, где, помимо пива и сигарет, торговали всякой тряпичной всячиной, купил Сергачу футболку и шорты. Сам-то Сергач забыл попросить спасителя озаботиться проблемой хотя бы трусов, хоть бы фигового листа, чтоб срам прикрыть. Копеечная одежонка обрадовала Игната несказанно, он буквально рассыпался в благодарностях.

«Будет, Сергач, метать бисер. На тряпки разорился, чтобы ты обивку в салоне голой жопой не марал. Залазь в авто, поедем».

Сергач уселся в кресло рядом с водительским. Мягкое сиденье расслабляло не только мышцы, но и нервы. Полковник крутанул ключ в замке зажигания и... Вот зараза! Зазвонил телефон на коленях у Сергача. Запамятовал Игнат Кириллыч вырубить мобильную связь — увидел «Вольво», включил телефон и теперь вместо: «Абонент недоступен», Шаманка, мать ее, слушает длинные гудки.

Игнат оказался прав — опять, снова, на связь вышла Шаманка: «Алло! Сергач! Я согласна, приезжайте вместе с Сычовым».

Игнат не понял: «С каким Сычовым? Я не зна...»

Полковник выхватил из рук Сергача трубку-телефон, прижал к своему большому красному уху: «Алло. Полковник Сычов у аппарата. С кем имею честь?»

Сергач, дурак дураком, хлопал ресницами и ни фига не понимал. Единственное, чего смекнул: Сычов — фамилия соседа в водительском кресле. Откуда, блин, Шаманка знает его фамилию? Откуда ей вообще известно про существование пожилого полковника КГБ в отставке? Чего за дела, блин горелый?

Вскоре выяснилось, что и пенсионер Сычов не в курсе, чего и откуда.

— Я, как и ты, Сергач, ничегошеньки не понял, — Сычов переключил скорости. — Поехали разбираться на месте. Едем на стрелку. Подарок сучки Наташи кинь в «бардак», потеряешь.

С Новорижского выехали на МКАД, Сычов пожаловался на необустроенность по жизни и геморрой. Прокатились по Кольцу, опоясывающему загадочный город Москву. Сергач посоветовал лечить геморрой ванночками из отвара тысячелистника и самодельными свечками из сырого картофеля. Повернулись на одной из развязок выхлопной трубой к городу. Разговор «за жизнь» и «за здоровье» иссяк. Попетляли изрядно. Подъехали к озеру, к месту стрелки.

Искусственное озеро смердело в стороне от асфальтовых дорог. Шаманка сообщила Сычову ориентиры, и в соответствии с ними съезжали с асфальта на грунтовку, с грунтовки в чисто поле. «Вольво» не вездеход, однако непаханое поле кое-как преодолели, встали на пригорке. Внизу темные воды и «жигуль» шестой модели на безлюдном берегу. От озера, а точнее от сливной клоаки, воняет, тошнотворный запашок гарантирует отсутствие вблизи посторонних, случайных людей. С возвышенности местность прекрасно просматривается. Время к полуночи, темно, а заводская стена за озером и сточная труба прекрасно видны. Из трубы течет кака. На мертвых берегах ни травинки, ни росточка. Пейзаж апокалиптический. Резко выделяется желтым пятном «шестерка». Возле «Жигулей» курит Шаманка.

Прежде чем покинуть «Вольво», Сычов взялся правой пятерней за ручку «дипломата». Атташе-кейс Сергач приметил еще утром, когда впервые попал в «Вольво». Игнат еще подумал тогда: «Может, врет шантажист, что рукопись спрятана далеко и надежно, может, моя писанина в этом кейсе между передними сиденьями?» На фига, интересно. Сычов тащит сейчас с собой «дипломат»? Боится, что чемоданчик свистнут из машины? Кто? Комары с мухами?

— Что в кейсе? — Первый вопрос, который задала Шаманка.

— Деньги, — Сычов остановился в пяти примерно шагах от курящей женщины, в семи от ее «Жигулей». — А у вас что? Что-то не в порядке? Что за спешка со стрелкой? Что за место для встречи? Объяснитесь.

— Вы сообщили куда следует о моих звонках? — вместо объяснений Шаманка задала второй вопрос.

— А куда следует? — ответил вопросом Сычов.

— Вам виднее, — она выбросила сигарету, спрятала кулачки в карманах плаща. На ней был коротенький плащик с капюшоном.

«Такая теплынь, на фиг она плащ напялила?» — удивился Игнат, догоняя Сычова, спускаясь с пригорка медленно и осторожно, оберегая босые ноги от случайных порезов.

— Полковник Сычов, вас узнал мой... мой секретарь. Сергач вам должен был доложить о присутствии секретаря в моем... Боже, чего я говорю? Вы сами слышали, как секретарь потребовал у Сергача ремень с «клопом»... Секретарь здесь, в багажнике. Я его убила... — Она замолчала, ожидая реакции Сычова.

— Рассказывайте, — кивнул Сычов.

— Игнат, идите сюда. Достаньте из моей машины документы, они на переднем сиденье, покажите полковнику.

— Иди, — полковник кивнул Сергачу.

Шаманка посторонилась, пропуская Игната. Сергач открыл переднюю левую дверцу, взял с водительского кресла пачку бумаг. Толстую такую пачку ксерокопий машинописного текста с синей печатью вверху каждого листа, с грифом «Совершенно секретно, второй экземпляр». Захлопнул дверцу, с пачкой секретных бумаг в руках подошел к Сычову, пожал плечами — ни хрена, мол, не понимаю.

Полковник взглянул мельком на первый лист и в очередной раз кивнул:

— Настоящие, вижу. — Кивнул Шаманке, повторил: — Рассказывайте, я слушаю.

И она рассказала.

Копии документов с печатями — дубликаты резюме по материалам, доставшимся в наследство СССР после победы над фашистской Германией.

За время Второй мировой войны Советский Союз потерял около четырех процентов своего населения, Франция около двух процентов, Польша более тринадцати и так далее, во всех воюющих странах количество населения уменьшалось, кроме Германии. За тот же период прирост населения в рейхе составил семь целых, пять десятых процента. Сотни тысяч германских солдат гибли на фронтах, при этом немецкие женщины рожали и рожали, обеспечивая прирост. Специальная госпрограмма «Источник жизни» стимулировала рождаемость. Германия тратила огромные, баснословные средства на научные, околонаучные и откровенно эзотерические исследования в рамках программы «Источник жизни». В частности, финансировались работы по проекту «Венец безбрачия» — нацисты изучали, не брезговали, любовную магию цыган, а также пытались синтезировать «приворотное зелье», о котором писали, и не раз, многие алхимики Средневековья. Лично Гиммлер сформулировал конечную задачу проекта «Венец безбрачия» — даже самая малопривлекательная чистокровная немка должна найти себе законного мужа немца, а истинные арийцы должны хранить верность самкам только своей расы.

Во время беспредела августа 1991-го будущий секретарь Шаманки почти случайно сумел украсть копии документации из архива КГБ. Он сотрудничал с Комитетом, как биохимик, он занимался совершенно другой темой, далекой от всякой мистики, но эзотерикой интересовался и немало читал о поразительных, порою вполне материалистических достижениях оккультистов рейха номер три. Став обладателем секретной документации, человек из ряда вон талантливый, он самостоятельно синтезировал зелье, завершил эксперименты пятидесятилетней давности. Потом, вместе с Шаманкой, они организовали апробацию зелья на платежеспособных добровольцах, точнее — доброволицах. Они собирались продать технологию производства чудодейственного средства на Запад, они старались. И вот препарат доведен до совершенства, кое-чего в формуле откорректировано, кое в чем усовершенствован процесс производства, последние эксперименты дают сплошь положительные результаты, но вдруг появляется Сергач, и секретарь распознает в его сотовом телефоне «клопа». Как? Выключенный телефон на ремне Сергач положил подле радиоприемника, и начались помехи в эфире, приемник начал «фонить». Секретарь выглянул в окошко. Осторожно, чуть раздвинув шторы. И увидел знакомого ему полковника КГБ за рулем «Вольво». Строго говоря, он не был знаком с Сычовым, однако обладал великолепной зрительной памятью и сразу узнал полковника, с которым во времена оны в одном и том же кабинете ведомственной стоматологической поликлиники лечил пародонтоз. И даже вспомнил фамилию былого товарища по стоматологическим неприятностям, вспомнил, как хорошенькая медсестричка говаривала: «Сычов, опять вы опаздываете на процедуры. Ай-яй-яй, полковник, опять из-за вас очередность нарушается».

Секретарь хотел сразу пуститься в бега. Сразу же, как уехала машина с Сычовым за рулем, Сергачом рядом и взволнованной леди на заднем сиденье. Шаманка изо всех сил пыталась, правда-правда, пыталась уговорить его сдаться. Бежать за кордон она отказалась наотрез, вопреки всем его мольбам и угрозам. Они долго спорили. Очень долго. В результате подельник решил избавиться от подельницы. С ее слов выходило, что она застрелила трусливого биохимика, защищаясь. Она надеется всей душой, всем сердцем, что в ФСБ ей простят это убийство. Она просит отвезти ее «к самому главному». Она уверена, что чистосердечно признается в содеянном сотрудникам «Конторы», товарищу... то есть господину полковнику... или, наверное, уже господину генералу Сычову и капитану... нет, майору Сергачу. Она близка к истерике.

— Успокойтесь, дорогая. — Губы Сычова улыбнулись, глаза остались прежними, внимательными и пустыми. — Я, дорогая, давненько в отставке. Ни я, ни Игнат Кириллыч ни к ФСБ, ни к МВД, ни к мафии отношения не имеем. Мы частные лица, гражданские. Сергач, ну-ка, внеси окончательную ясность, изложи покороче хронику сегодняшнего дня, успокой ее.

Сергач, откашлявшись, приступил к изложению. О факте шантажа умолчал. Типа — просто трудился во благо «мадам Брошкиной». В смысле — трудились, в паре с Сычовым. Помогали мадам разобраться в заморочках на любовном фронте. Игнат живо описал встречу с Наташей, добрался до эпизода прощания с Натали и...

И Сычов толкнул Сергача. Толстое полковничье бедро неожиданно резко качнулось, будто в па эротического восточного танца, рука с атташе-кейсом пихнула Игната в плечо, Сергача качнуло, и пуля просвистела в тридцати сантиметрах левее.

Она бы, первая пуля, и так не попала. Шаманка стреляла, не вынимая пистолета из кармана плаща. Шаманка сделала ставку на внезапность и темп. Она просчиталась.

Вторично женщина выстрелить не успела. Атташе-кейс Сычова завибрировал, затрясся в сильной и уверенной руке, с тихим шелестом из торца «дипломата» полетели пули, к дырке с опаленными краями в оттопыренном кармане плаща Шаманки добавился пунктир дырочек на груди. Очередь опрокинула женщину. Из уголка ее подкрашенных перламутровой помадой губ потекла алая кровяная струйка. Подведенные черным глаза остекленели.

— Чего моргаешь, Сергач? — Полковник, щелкнув замками, открыл «дипломат», собрал гильзы в кулак, сунул за пазуху. — Едало закрой, не то комары в глотку залетят, подавишься. Непонятны мои действия? Гильзы, понимаешь, бултыхаться будут в кожухе, греметь. Изъять, понимаешь, требуется гильзы. Впервые видишь такой кейс, да, Сергач? Полезный чемодан. Маде ин ФРГ, производство фирмы «Хеклер унд Кох». Огонь можно вести, не извлекая пистолет-пулемет, дульная часть ствола упирается глушителем в отверстие на торцевой части кожуха атташе-кейса, рычаг на ручке «дипломата» производит отжим спускового крючка — и та-та-та. Одно плохо — после гильзы приходится извлекать и по новой маскировочную заплатку лепить на выходное отверстие. А в остальном — вещь!

Полковник закрыл «дипломат» с огнестрельным сюрпризом, подошел к убитой, поманил Игната:

— Шлепай сюда, напарник. Поищи у нее в карманах зажигалку и сожги бумаги с грифом «Секретно», а я пока труп в багажнике проверю и «жигуль» с ручника сниму. Погрузим ее в машину, толканем «шестерку», и, сдается мне, гроб на колесах сделает буль-буль. Засосет железный гроб, помяни мое слово, целиком и полностью, потонет «жигуль» в грязюке.

Больше всего времени ушло на ликвидацию отпечатков протекторов «Жигулей». Сергач весь вымазался в грязи, а после кое-как вытерся промасленной тряпкой из запасов Сычова. Двигался Игнат как во сне, выполнял команды «напарника», как зомби.

В нормальное состояние сознание вернулось только в машине, только после того, как отъехали достаточно далеко от озера и ноздри перестали мучить запахи клоаки. Все-таки Игнат замарал обивку кресла рядом с водительским, за что Сычов материл его долго и витиевато. Обругав безответного Сергача, господин Сычов сменил гнев на милость и, не торопясь, следя за дорогой, монотонно и подробно растолковывал Игнату Кирилловичу, в чем состоял истинный смысл слов и поступков Шаманки.

В отличие от паникера биохимика, ее «секретаря», Шаманка допускала, что к зелью проявили интерес люди, не имеющие отношения ни к оригиналам, ни к мафии, но как выяснить точно, что за фрукт такой Игнат Сергач на самом деле и что за овощ нынче старик Сычов? Шаманка подумала-подумала и решила ИМИТИРОВАТЬ явку с повинной. Причем место умная девочка выбрала такое, чтобы было, где спрятать трупы, за что ей Сычов особенно благодарен. Она мечтала стать единственной обладательницей всех документов по зелью. А окажись Сергач агентом ФСБ, окажись, что полковник отнюдь не в отставке, и она бы отыграла раскаяние. И безусловно, она взяла с собой не все ценные бумаги. Если Сергач случайно не обратил внимания, так полковник это акцентирует — Шаманка привезла архивные материалы, сказала про плоды исследований убитого ею секретаря, но ни словом, ни звуком не обмолвилась о том, где спрятана техническая документация по технологии производства чудодейственного средства в лабораторных условиях. Шаманка оставила себе возможность для торговли, окажись Сергач и Сычов посланцами мафии.

Растолковав резоны Шаманки, Сычов задал Игнату вопрос по специальности:

— А скажи-ка, прорицатель, дурь приворотная действует только на мужиков?

Сергач вопроса не понял, Сычов изменил формулировку:

— Скажи, а наоборот, не баба мужика, а мужик бабу опоить может? Бабы подвержены приворотной обработке?

Сергач пожал плечами, дескать, фиг его знает. Полковник рассердился:

— На хрена ж ты оккультным бизнесом занимаешься, если ни хрена в нем не смыслишь?! Был уговор — десять тысяч ты мне должен, а тыща аванса твоя остается, верно? Переигрываем — приедем, я к тебе зайду, возьму тыщу налом, по зернышку птичка кормится, тысчонка сразу мне не помешает, зеленая синица в руках. Долг в десять тысяч я тебе прощаю по доброте душевной, но ты отдаешь мне дозу приворотного зелья — и все, и в расчете. А вообще, по всем писаным и неписаным законам после драмы у озера мне тебя полагается кончать, Сергач. Полагается, да стар я, хвост у меня облез, чтоб им как следует следы замести, как полагается. Мне проще с тобой договориться, чем тебя кончать. Цени откровенность, парень. Пошарь-ка в «бардачке», забери свои каляки-маляки. Советую рукопись сжечь и мемуаров больше не сочинять, никогда. А также советую забыть сегодняшний день навсегда. Проболтаешься кому про наши с тобой приключения, хоть по пьяни, хоть под пыткой, мне до лампочки, как сболтнешь про меня хоть звук, хоть слово, создашь мне проблемы, и я тебя... Сам понимаешь, чего. Хвост у меня облезлый, но зубы еще острые. Не дай тебе бог разозлить старого волка, парень. Не дай тебе бог...

Ключи от квартиры, где тыща лежит, остались в кармане пиджака, который вместе с остальной одеждой Игната увезла карета «Скорой помощи». Полковник легко открыл родную Игнату дверь отмычкой. Подождал за порогом, пока Игнат ему вынесет тысячу долларов, им же, Сычовым, подброшенную. Педантично пересчитали деньги. Простились сухо. Проигнорировав протянутую Сергачом руку с открытой ладонью, Сычов отвернулся к лифту. Игнат пожал вместо пятерни Сычова плечами, захлопнул дверь, закрыл на засов.

Рукопись Игнат сжег прежде всего. Спустил пепел в унитаз. Ополоснулся в душе и мокрый свалился в кушетку. Едва закрыл глаза — звонок. Телефон звонит, домашний, стационарный. Размежил веки — светло в комнате. Вот тебе и «едва закрыл глаза». Взглянул на часы — восемнадцать тридцать. Остаток ночи, утро и день проспал, а будто бы только что прилег.

Звонил тот самый приятель, из запеленгованной телефонной беседы с которым недавно, совсем недавно, Сычов узнал о существовании рукописи. Позевывая, почесывая синяки, Сергач успокоил приятеля:

— Врут, что рукописи не горят! Сгорела родная дотла, до сих пор в квартире пахнет паленой бумагой. Противный запах, у меня от него башка разболелась, а в остальном у меня все, как всегда, все о'кей. Приму таблетку от головной боли и вообще — кум королю, сват министру. Счастливчик я, если честно. Везунчик, баловень судьбы.

Вот и все, пожалуй. Остался заключительный эпизод-эпилог.

Прошло, пролетело чуть больше трех месяцев, и в канун уже ненастоящего, уже «бабьего» лета Игнат опаздывал на свидание с одной... Впрочем, с кем конкретно, неважно. Сергач выскочил из подземелья метро, побежал через улицу, надеясь перебежать магистраль, пока светофор мигает желтым, однако надежды не оправдались, и он застрял на «островке безопасности» меж двух бурных транспортных потоков. Совершенно случайно обратил внимание на длинный, как такса, лимузин: затемненные стекла опущены, в салоне авто для VIР пара брачующихся. Знакомая пара — мадам, бывшая жена врача и драчуна Бори, рядышком ее новый жених, настоящий полковник, хоть и в отставке, но в парадном мундире, при орденах. «Сработало зелье», — улыбнулся Игнат, провожая свадебный лимузин взглядом...

11. Расстрел

— Алло, Сычов? Сергач беспокоит, Игнат Кириллович. Полковник, я нахожусь в компании двух весьма и весьма решительно настроенных господ. Им известна тайна ВЕНЦА. Они похожи на нас с тобой, Сычов. Очень. Понимаешь, что я имею в виду?..

Джентльмен, державший телефонную трубку возле уха Сергача, благосклонно кивнул. Минутой ранее сумасшедший джентльмен внес последние поправки в предложенную Сергачом речевку, и пока Игнат озвучивал утвержденный текст слово в слово, без малейших искажений.

Хвала духам, шизик согласился с Игнатом, дескать, по телефону не стоит говорить совсем уж «открытым текстом», и одобрил туманную фразу: «Они похожи на нас с тобой, Сычов».

Скажи Игнат: «Они, как и мы с тобой, Сычов, тоже вампиры», черт его знает, как бы пожилой офицер в отставке расшифровал слово «вампир». Возможно, как наркотический бред обкурившегося или подсевшего на иглу Сергача. Впрочем, и утвержденная формулировка требовала уточнений, и, плюс к тому, по настоянию «вампира», заканчивалась вопросительно: «Понимаешь?..» Полковник, однако, молчит. Хвала духам, многоопытный Сычов сообразил, что Игнат сейчас у телефона отнюдь не в гордом одиночестве. Пока все нормально — Сычов, конечно же, мысленно прибавил к словосочетанию «тайна венца» словечко «безбрачия», а сумасшедший джентльмен уверен, что Сергач говорит о «венце венцов», к коему стремится каждый «строги мори». И, безусловно, Сычов обратил внимание на цифру — два, всего два господина составляют неприятную компанию кидале Сергачу.

«Пока все о'кей, — вздохнул Сергач. — Едем дальше...»

— Полковник, алло! Я не желаю пробовать анусом остроту заточки осинового кола. Я раскололся, слышишь? Я им все рассказал, сам знаешь о чем. Бери кейс, сам знаешь с чем, и приезжай. Запомни адрес... — Сергач подробно и обстоятельно проинструктировал Сычова, как и куда ехать, чего сказать на въезде в закрытый поселок «новых русских», к какому конкретно коттеджу рулить. — ...Выезжай немедля. Им известно местонахождение твоего гнездышка, и ежели ты не прибудешь через...

— Сергач! — перебил Игната благополучный отставник. — Алло, Сергач. Ты сказал: «Бери кейс, сам знаешь с чем». Уточни, с чем, я не понял.

«Все ты понял, старый конспиратор! Ты понял все как надо! И ты приедешь с огнестрельным кейсом, ибо нет у тебя другого выхода, кроме как рискнуть. Придется тебе, Сыч старый, рисковать ради сытой жизни, ради обеспеченной старости, проклиная меня, болтливого прорицателя, который опять вляпался во что-то мокрое. И я тебя понял, Сычов, — вопрос про содержимое кейса ты задал, чтобы узнать, как я залегендировал наличие в руке визитера чемоданчика-»дипломата". Представляю, как ты ненавидишь меня сейчас, Полковник! Ох как ты меня ненавидишь..." — думал Игнат, произнося в трубку:

— ПИСЬМЕНА положи в кейс. Все, до последней странички.

Джентльмен довольно улыбнулся. Это он, псих ненормальный, придумал назвать букинистический артефакт «письменами» в том случае, если придется этот проклятый манускрипт как-нибудь назвать. Пришлось, и Сергач, честное слово, услыхал мысли Сычова: «Ах так, значит? Значит, ты, кидала долбаный, навешал криминально опасным лохам лапши на уши, мол, документация с грифом „секретно“ вовсе не сгорела год назад у вонючего озера, мол, старый хрыч привезет секретные бумажки — „письмена“ в лощеном „дипломате“ по первому твоему, сука, требованию, так?.. М-да, хитер ты, кидала, мать твою...»

Сеанс телефонной связи с отставником кагэбэшником закончился на две минуты позже сеанса связи телепатической. Сто двадцать секунд ровно понадобилось Сычову, чтобы повторить адрес, по которому его, спасителя, ждет не дождется Сергач, и пообещать:

— Выезжаю в течение получаса, буду не раньше чем через полтора, не позже чем через два с половиной. До скорого.

Мембрана в трубке и внешний динамик немецкого телефонного аппарата синхронно расплакались короткими гудками. Жан расслабил палец на спусковом крючке. Шизик, влюбленный в ОБЭРИУ, зажмурился, как сытый котяра на солнцепеке. Переговоры «старшего брата» с «хранителем артефакта — манускрипта» вызвали чувство глубокого удовлетворения у «вампиров» в кавычках. «Хотя почему в кавычках? — подумал Игнат. — Они себя считают вампирами безо всяких кавычек. Они убеждены в собственной исключительности... Эх, скорей бы приехал Сычов и доказал обратное, скорей бы обычные, стандартные пули изрешетили сумасшедших маньяков и... Стоп! Как же я раньше-то не подумал?! Ведь Сычов запросто может и меня сгоряча отправить на тот свет той же автоматной очередью, что и чернокнижников!.. Хотя вряд ли. Полковнику захочется узнать, во что я вляпался, во что его втянул. Сразу он меня не пристрелит, а потом... Потом, после того, как сгинут сумасшедшие маньяки, с вменяемым Сычовым я все улажу... Как-нибудь... Придумаю, как. Потом...»

Игнат зевнул. Жуткое, в прямом и переносном смысле, напряжение прожитых суток давало о себе знать. Вдруг до невозможности потянуло в сон. Сонливость полезла в уши ватой, навернулась в глазах слезой, наполнила мышцы тяжестью, проникла туманом в мозг.

— Извините, можно я сосну часок, а? — попросил разрешения у джентльмена-вампира размякший Сергач. — Прямо так, сидя в кресле, с руками в наручниках за спиной, можно?

— Я бы не прочь скоротать часы ожидания за беседой об искусстве, — маньяк взглянул на Игната с сожалением и с сочувствием, — но, коли вам невмочь...

— Невмочь, честное слово! Подарите мне час сна, пожалуйста. Я заслужил.

— Дарю. Разбужу вас, когда...

«Когда» Игнат уже не слышал, он уже спал. Мертвецки, без сновидений. Впрочем, состояние абсолютной отключки, полного тайм-аута всех систем организма, классифицировать как «сон» можно с большой натяжкой. Правильнее назвать его, это состояние, близкое к обморочному, — «забытье». Не помнишь о страхах и о радостях, о жизни и смерти, о себе и о мире, и лишь рефлексы заставляют дышать потерявшее чувствительность тело. Нирвана, блин горелый...

— Игнат Кириллович! — Шизик в бабочке тряс плечо Сергача.

— А?! — встрепенулся Игнат.

— Просыпайтесь. Два часа уж храпите. Вставайте, ваш друг приехал.

Игнат тряхнул головой, глубоко вдохнул, резко выдохнул. Слишком резко — на выдохе дернулись руки, и браслеты наручников больно впились в запястья. Игнат выругался.

— Игнат Кириллович! Как вам не стыдно, ругаетесь хуже извозчика! — Джентльмен отпустил плечо Сергача. Он теребил Игната левой рукой, в правой держал револьвер. — Вставайте, вставайте! С минуты на минуту ваш друг будет здесь. Его обыщут полицейские у дверей, объяснят, я распорядился, как нас разыскать в доме. Дом не маленький, но любезный наш месье Сычов скоро появится, не заплутает, я надеюсь.

— Вы, я надеюсь... О, черт! Колени, блин, дрожат... — Игнат с трудом встал с кресла. Голова соображала еще туго, в глазах двоилось, тело слушалось еле-еле. — Вы, надеюсь, предупредили ментов, чтоб не лезли к Сычову в атташе-кейс?

— Да, предупредил. Сычова обыщут, но кейс не подлежит досмотру. Встаньте лицом к окну, Игнат Кириллович. Нет, не так, не совсем лицом. К дверям развернитесь, а я сзади за вами займу позицию.

Игнат повернулся, как было велено. Вдохнул полной грудью, втянул воздух через нос, задержал дыхание, выдохнул ртом, сквозь неплотно сжатые губы, с шипением. И еще раз, и еще. В голове постепенно прояснялось, перестали трястись колени, сфокусировался взгляд. Игнат оглянулся — в трех шагах у книжного стеллажа стоял немой. Жан грамотно держал пистолет у пояса, на уровне пупка, прижав кулак с рукояткой к животу. Тесть однажды показывал Игнату армейский альбом с фотографиями, на одном из фото молодой лейтенант Кривошеев именно так, у пояса, вплотную, по центру, держит «ТТ». Оказывается, не только в российском спецназе ГРУ учат такому необычному для дилетантов методу прицеливания.

А сумасшедший пижон в галстуке «кис-кис» держит револьвер, как и положено лоху, на вытянутой руке. Целится в запертую дверь, отступив от Игната на шаг.

— Извините, до меня со сна никак не доходит, на фига столько оружия, ежели Сычова обыскивают мусора, а?

— Сычов откроет кейс, мы удостоверимся, что в кейсе книга, а не что-либо опасное, уберем заряженное серебром оружие и обнимем Сычова, поприветствуем нашего брата, как полагается.

— И снимете наконец-то с меня наручники?

— Конечно, Игнат Кириллович!

Едва слышно хлопнула уличная дверь в глубинах дома. Игнат напряг слух — шаги, тяжелые, шаркающие. Сычов приближается, легок на помине, тяжеловес.

Сычов войдет и увидит справа от себя, около застекленных книжных полок со старинными фолиантами немого профессионального стрелка. Взглянет левее и увидит Сергача между двух кожаных гигантских кресел. Разглядит за спиною у Сергача пижона с револьвером. Срезать одной очередью обоих вампиров у Сычова не получится — главного маньяка, зачинщика сумасшедших игр, заслоняет Сергач.

Дверь медленно-медленно отворилась, Сычов степенно вошел. Игнат узнал его не сразу, точнее — не сразу догадался, что он спрятал седые кудри под рыжеватым париком и наклеил отменного качества фальшивые усы. Глаза Полковника скрывались за стеклами очков-хамелеонов.