Никогда не говори мне «нет». Книга 1 Чурикова Лариса
Чтобы не огорчать любимого, Юлия покорно согласилась на личного водителя-охранника, безропотно отработала насколько тренировок по самообороне, не задавая лишних вопросов. Она получала подарки по поводу и без, и неизменный букет лилий в любое время года. Эти цветы стали их семейным талисманом. Но самое главное, все годы замужества она была окружена всеобъемлющей любовью и нежностью.
В начале лета Тамара Ивановна неожиданно слегла с жесточайшей ангиной. У Дмитрия намечалась командировка в Киев.
– Поедем со мной, – предложил он Юлии. – Шикарная гостиница, прогулки по старинному городу. Ты же ещё не была в Киеве.
– Димочка, я не могу оставить сейчас маму, ей очень плохо.
– Я найму ей сиделку.
– Не в сиделке дело. Ей просто нужна моя поддержка.
Юле очень хотелось поехать с ним. Но только за полчаса до этого разговора звонила мама, Юля понимала, что та расхворалась не на шутку.
– Хорошо, оставайся, – неожиданно быстро сдался Дмитрий. – Тем более командировка недолгая, через четыре дня вернусь.
Он возвращался через три дня. Спешил скорее увидеть жену. Она знала, что Дмитрий в пути, он позвонил и сообщил, что выезжает домой. Ночью ей пришло странное ммс с незнакомого номера. Фото Дмитрия и всего лишь одно слово: «Прощайся».
Она перезвонила ему, услышала любимый голос, попросила быть осторожным в пути. О ммс ничего не сказала, но, не выпуская телефона из рук, до утра молилась, пока ей не позвонили и не сообщили, что Дмитрий погиб в ДТП. Его автомобиль переехала фура. В полностью искорёженной машине целой и невредимой оказалась только её фотография, которую он всегда носил с собой. Фото, и ещё его обручальное кольцо, передали ей перед похоронами.
Дмитрия хоронили в закрытом гробу. Она так и не увидела мужа. Она вообще мало что видела после того телефонного звонка. Ей казалось, она умерла. Душа её умерла. Вместе с ним. Она превратилась в мраморную статую, холодную и безразличную. Её организм вначале защищался тем, что она не видела его мёртвым. Глубоко в подсознании была мысль, что он жив, это какая-то ошибка, он в Киеве, но скоро приедет и вытащит её из этого кошмара. Юлия не плакала, не кричала, почти не говорила. Статуи же не плачут. Только заплаканные глаза матери, с беспокойством и удивлением глядящие на дочь, говорили, что с ней происходит что-то ненормальное, неестественное.
На похоронах Дмитрия было на удивление много людей. В основном представительные мужчины в чёрных костюмах, на дорогих автомобилях. Представлялись друзьями, выражали соболезнования. По всей видимости, ими и были устроены похороны, так как ни Юля, ни её мать организации не касались.
После того, как все стали расходиться с кладбища, к Юлии подошёл высокий крупный мужчина в чёрном кожаном пиджаке:
– Дмитрий просил позаботиться о вас, если с ним что-то случится.
Он протянул визитку, на которой написано только имя Александр, и номер телефона.
– Если возникнут трудности, звоните. Назовите своё имя. Я сразу перезвоню.
Юлия кивнула, машинально сунула визитку в сумочку.
Осознание произошедшего наступило вечером после похорон, когда Юлия осталась одна в огромном особняке. Всё здесь напоминало о нём. Его любимая чашка стоит на столе. Его бритвенный станок. Его любимый журнал на прикроватной тумбочке. А запах! Им пахла его одежда, его банный халат, его подушка.
Тревогу подняла прислуга. Когда утром во время уборки выносили мусор, заметили в ведре две пустых упаковки из-под снотворного. Вызвали скорую, позвонили матери. Юлию спасли. Она выпила таблетки за час до того, как это обнаружили.
И вот уже неделю Тамара Ивановна не отходит от дочери. Привезла её в их квартиру. Спала в её комнате на раскладушке, стала тенью дочери, сопровождая даже в ванную комнату. Она всё время говорила. Говорила с Юлей о простых житейских вещах, стараясь отвлечь, хотя у самой сердце разрывалось от боли. Но Юля только молчала и плакала, механически выполняла привычные действия. Когда дочь попыталась выброситься из окна, Тамара Ивановна не выдержала, буквально накричала на неё:
– Да что же ты делаешь! Его душа ещё здесь, на земле. Он видит всё. Он мучается, глядя, как ты изводишь себя. Ты помнишь, как он в шутку сказал когда-то за праздничным столом: «Если со мной что-то случится, через год, максимум, три, выходи замуж».
Конечно, Юля помнила эти слова. Он ещё добавил тогда: «Такую красоту нельзя держать под замком». Не знала она тогда, что он не шутил, предчувствуя свою смерть.
– Мама, его душа действительно здесь?
– Так говорят. Ему тоже нелегко. Помнишь, как он хотел, чтобы ты была счастлива, как берёг тебя от трудностей и проблем? И сейчас ему хочется, чтобы ты жила полноценной жизнью.
– Я хочу пойти к нему.
– Юля!
– Нет, ты не поняла, я хочу пойти на кладбище, посетить могилу.
– Да, конечно. Завтра девятый день. Мы должны пойти туда. Вместе с утра и поедем.
На следующий день Юлия и Тамара Ивановна приехали на кладбище. Они с удивлением обнаружили, что над могилой уже стоит памятник. С мраморной плиты на них смотрел улыбающийся Дмитрий. Его фигура обрамлена узором из лилий!
«Кто, откуда узнал наш семейный секрет: лилии?» – пронеслось в голове у Юлии. Возле памятника вкопана скамейка, под ней лежат пластиковые стаканчики. На могиле свежие цветы. Недавно здесь кто-то был.
Когда они с матерью выходили с кладбища, Юлия нашла в сумочке визитку и, немного отстав, набрала номер, записанный на ней. Трубку подняли сразу.
– Александр? Это Юлия, здравствуйте.
Соединение прервалось. Через мгновение её телефон зазвонил. Номер был другой.
– Это Александр. Что-то случилось?
– Ничего. Я хотела поблагодарить вас за памятник.
– Это самое малое, что мы могли для него сделать.
Пауза.
– Юля, у вас проблемы? Вы в чём-то нуждаетесь?
– Нет. Благодаря мужу, я ни в чём не нуждаюсь. Только в нём. Но у меня к вам всё же есть просьба. Помогите мне встретиться с хорошим экстрасенсом.
– Довольно необычная просьба. Завтра утром я позвоню вам.
– Спасибо.
Юля убрала телефон, догнала мать.
На следующий день Александр позвонил:
– Я у подъезда, выходите.
Юля не удивилась тому, что он знал, где она теперь живёт.
У подъезда стоял чёрный LEND CRUISER. Александр открыл заднюю дверцу, помог Юлии забраться в салон. На переднем сиденье сидела молодая женщина с длинными каштановыми волосами и большими карими глазами. Александр сел за руль, они выехали со двора, проехали несколько километром. Внезапно он свернул в парковую зону и остановился.
– Давайте пройдёмся, – предложил он девушкам. Когда все вышли из машины, Александр подошёл к шатенке:
– Юля, разрешите представить вам мою жену Оксану.
Юлия удивлённо вскинула брови. Они были очень странной парой. Он высокий, под два метра, широкий в плечах, излучающий силу и, в какой-то мере, угрозу. И она, миниатюрная, хрупкая, искрящаяся теплотой. Но между ними было то, что называется: две половинки целого. Это видно по тому, какой теплотой озарялся его взгляд, когда он смотрел на неё. Какой любовью отвечали её глаза.
У Юлии защемило сердце. У неё это тоже было. Было, и нет.
– Юлия, муж попросил меня присутствовать на встрече с вами. Он боится не понять, что толкает вас на встречу с эзотериками. Прежде всего, я хочу выразить вам своё сочувствие. Подобрать слов, чтобы утешить, я не смогу. Недавно у меня умер отец. Я понимаю, что никакие слова не могут облегчить боль. А вот поддержка друзей очень важна. Скажите, чем встреча с экстрасенсом вам сможет помочь?
Юля поняла, насколько был прав Александр, когда приглашал жену. Ей было бы очень трудно объяснить ему, но, глядя в глаза этой милой женщины, объяснения полились сами собой:
– Понимаешь, я хочу его увидеть. Я совсем не представляю его. Фотография не то. Я закрываю глаза, и вижу какое-то облако. Наверное, это потому, что я с ним не попрощалась. Я не видела его в гробу.
– Поверь, это к лучшему, – перебил её Александр. – Но если ты сомневаешься, или у тебя есть какая-то надежда на ошибку – отбрось её. Его видел я. Ошибки нет. И он бы не захотел, чтобы у тебя в памяти запечатлелось то, во что превратилось его тело. Прости за прямоту.
– Я понимаю, что ошибки быть не может, хотя до последнего надеялась. Но не в этом суть. Я знаю, что экстрасенс, обладающий навыками гипноза, может вызвать в памяти образ, даже ситуацию. Я хочу в последний раз увидеть его живого. Чтобы проститься. Может быть, потом я смогу жить. Хотя бы просто жить, а не идти за ним.
– Саша, ты должен выполнить её просьбу, – вдруг сказала Оксана, глядя в глаза мужа.
– Хорошо, едем.
Они приехали на другой конец Москвы, в Бутово, в спальный район. Поднялись на пятнадцатый этаж. Он позвонил в дверь квартиры. Им открыла высокая худощавая женщина с гладко зачёсанными назад чёрными волосами.
– Роза, это девушка, о которой я говорил, – обратился Александр сначала к женщине, потом к Юлии. – Роза очень сильна в своей области, доверься ей.
– Когда я смогу её забрать? – спросил Александр у экстрасенса.
– Я позвоню, – коротко ответила Роза.
Он кивнул и быстро вышел из квартиры. Юля осталась наедине с женщиной, совсем не похожей на мага и экстрасенса.
Роза пригласила девушку в гостиную – обычную комнату с обычной мебелью.
– По вашим глазам вижу, вы ожидали увидеть чёрные занавеси на окнах, хрустальные шары, кожу змей, летучих мышей, и меня, облачённую в экзотический балахон, – сказала Роза.
– Нет, вовсе нет. Каждый должен выглядеть так, как он хочет, а не так, как от него ожидают.
– Вы мне нравитесь. Но вы очень печальны. Ваша душа истерзана. Я хотела бы вам помочь.
– Да, у меня погиб муж.
– Я знаю, – перебила Роза, – подробности вашей трагедии мне известны. Мне также известно ваше страстное желание увидеть его снова. Я только хочу предупредить. Мы не всегда знаем то, что знает наша душа, и не всегда хотим того, чего она хочет. Поэтому результат может быть не совсем тот, который вы ждёте.
– Я не понимаю вас.
– Например, что вы хотите увидеть, где вы хотите его увидеть.
– Ну… Я хотела бы увидеть его там, где у нас всё началось.
– А откуда вы знаете, где у вас всё началось?
– Я знаю! – улыбнулась Юлия, вспомнив ресторан и его с букетом лилий. Как ей хотелось оказаться с ним в ресторане за уютным столиком! Сидеть как тогда, и смотреть друг другу в глаза.
– Ну что же, – прервала её мечты Роза, – я постараюсь перенести вас туда, где у вас всё началось. Но должна предупредить. Вы можете не захотеть оттуда возвращаться. А вернуться нужно! Слышите! Вы должны будете заставить себя вернуться. Хорошо?
– Я согласна.
Роза уложила Юлию на диван.
– Слушайте мой голос. Не сопротивляйтесь ни мне, ни себе. Помните: гипнозу поддаётся только тот, кто сам желает этого. И не забудьте: вы не должны сопротивляться, когда я позову вас обратно.
Юлина голова коснулась жёсткой диванной подушки, глаза закрылись, и она понеслась в каком-то цветном калейдоскопе. Постепенно яркие цвета становились бледнее, темнее, и вот чёрная бездна втянула её в свои объятия. Миг. И эта же бездна вытолкнула в яркий слепящий свет.
Было, и есть!
Юля резко открыла глаза и зажмурилась. В маленькое окошко напротив кровати бил луч солнечного света, попадая ей прямо в лицо. Она зажмурилась снова от слепящего света. Стоп. Маленькое окошко. Она в кровати. Юля села в постели. От резкого движения закружилась голова, картинка поплыла перед глазами, но постепенно зрение сфокусировалось. Она огляделась вокруг и поняла, что находится в очень маленькой комнате, практически в ней помещалась только деревянная кровать, на которой лежит Юля, укрытая лоскутным покрывалом. Низкий бревенчатый потолок, бревенчатые стены, маленькое окошко. Одной стеной служит цветная занавеска, отделявшая Юлину кровать от остального помещения. «Что это? Я мечтала оказаться в ресторане с мужем, а оказалась… в музее крестьянского быта?» И тут же в голове пронеслось: «Я не хочу умирать, помоги мне». Она вздрогнула от этого голоса. «Да где же я?» «Ты дома», – услышала беззвучный ответ. Внезапно занавеска отодвинулась, и Юлия увидела полную пожилую женщину в старинном сарафане, переднике, белом платке, скрывавшем волосы. Лицо её, прорезанное сетью морщинок, выглядело измождённым и печальным. Но как оно преобразилось, когда взгляд женщины натолкнулся на распахнутые глаза Юлии.
– Доченька! Слава тебе, Господи! Очнулась. А я уж думала, заберёт тебя лихорадка. И лекаря звала. А он что, говорит, молитесь, я здесь бессилен. Я молилась, и день и ночь молилась. Уж, думала, батюшку звать. Но, слава Богу, обошлось!
– Мама, – произнесла Юля, а хотела сказать, «кто вы», но ответ прозвучал сам собой, не дожидаясь вопроса.
– Ох, Полюшка, живая, – вздохнула женщина, вытирая слёзы передником. – Да что же это я стою! Ты кушать, поди, хочешь!
– Да, – прошептала Юлия, действительно почувствовав голод.
Женщина скрылась за занавеской.
Итак, её зовут Полина. Это её мать, которую зовут Анна. Она дома. Юля подвела итог, не понимая, как это произошло и почему всё так странно выглядит. А как выглядит она сама?
Юля посмотрела на свои руки, очень на её похожие, провела ладонями по ногам, бёдрам, коснулась талии. Всё на месте в том же виде: широкие бёдра, узкая талия. Опустила глаза на грудь. А здесь тело по крайне мере на размер больше её прежнего второго номера.
Она подняла руки, коснулась волос. На ощупь они тоже отличались от её гладких прямых тёмно-русых волос. Несмотря на то, что волосы после болезни не в лучшем виде, она поняла, что они пышные, волнистые и… намного длиннее. Она перебросила через плечо светло-русую с золотистым отливом косу. Она доставала ей до пояса. Так, с телом, грудью, волосами всё в порядке. А лицо? Как я выгляжу? «Ты выглядишь нормально», – пронеслось в голове.
«Хотелось бы убедиться», – сама себе сказала Юля.
«Река!» – снова пронеслось в мыслях.
– Да что же это такое! – в сердцах воскликнула Юля, поражаясь умению разговаривать сама с собой.
– Что ты сказала, Полюшка? – спросила женщина, которая была ей матерью, входя за занавеску с дымящейся тарелкой супа.
– Какой сегодня день? – спросила Юлия.
– Ох, доченька! Десятый день как без памяти пролежала. Двадцатое июня. (Все даты по старому стилю).
Юля хотела открыть рот, чтобы спросить, какой год, но тут в голове пронеслось: «1834»
Она вздрогнула, горячая тарелка супа едва не пролилась на постель.
Как она оказалась в позапрошлом столетии? Каким неведомым образом очутилась в теле молодой девушки, заболевшей ровно в тот день, только 19 века, когда погиб Дмитрий? Куда отправила её экстрасенс? Юле вспомнились слова Розы: «Мы не всегда знаем то, что знает наша душа, и не всегда понимаем, чего она хочет. Результат может быть неожиданным».
Да уж, неожиданней не придумаешь. Но это неважно. Главное, увидеть Дмитрия. И если для этого нужно забраться в 19 век, она согласна.
Юля вышла из-за занавески. Очутилась в деревенской избе в одну комнату с огромной печью, широким деревянным столом посредине. У стен стоят лавки, сундук, накрытый пёстрой циновкой, ещё одна кровать под вышитым покрывалом. Юля отчётливо поняла, что и в этой жизни отца у неё нет.
– Полюшка, слаба ещё, куда же ты встала! – Анна возилась у печки, увидев дочь, всплеснула руками.
– Не волнуйся, мама, – Юле было так необычно называть эту полную женщину, совсем не похожую на худенькую и стройную её мать. Необычно, и в то же время, привычно. – Я хорошо себя чувствую. Сколько же можно лежать? Я на реку. Смыть хочу с себя остатки болезни.
«И взглянуть, наконец-то, на своё лицо», – про себя добавила Юлия.
– Погоди чуток, я с тобой пойду, а ну как упадёшь.
– Я действительно себя прекрасно чувствую, до реки-то я дойду, недалеко.
– Так рубашку чистую надень, мыло возьми, а я справлюсь, да за тобой приду.
Неведомо откуда, Юля знала, что в сундуке у стены лежат её рубахи и сарафаны. Она сняла пропитанную потом после болезни рубашку, облачилась в чистое из отбелённого льна платье-рубаху, украшенную по вороту и длинным рукавам вышивкой, доходящую ей до лодыжек.
Собралась идти, но мать, покачав головой, мягко усадила её на скамью, достала гребень, тщательно расчесала и заплела волосы. Потом протянула поясок. Юля недоумевающее посмотрела на верёвочку. Анна снова покачала головой:
– Ох, что лихоманка с девкой сделала.
Юля с подсказки Полины поняла, что не следует молодой девушке выходить из дома без пояса и с распущенной косой.
Девушка отлично знала, как добраться до реки. Это недалеко. Пройти через огороды, небольшой пролесок, и вот река, дышащая свежестью. Прежде всего она посмотрела на своё отражение. Узнавала и не узнавала себя. Что-то неуловимое напоминало ей прежнюю Юлию. Лицо, правда, более худое, бледное, видимо, после болезни, так что голубые глаза казались очень большими.
Девушка сняла рубашку, забралась в прохладную воду. Как Полина, она наслаждалась тем, что вода, наконец-то, омывает её тело после болезни, а Юлия, до кончиков ногтей городской житель, восхищалась безмятежной красотой природы, щедро одарённой июньским солнцем.
Она расплела косу, тщательно вымыла волосы. Не хотелось выбираться из теперь казавшейся тёплой воды, но волновать мать долгим отсутствием тоже не хотелось.
Юлия выбралась на берег, отжала волосы, натянула платье, которое сразу промокло и неприятно облепило тело. Косу заплетать не имело смысла, и она откинула волосы, теперь похожие на мелкие пружинки, за спину. Выбравшись из прибрежных зарослей, Юлия остановилась, любуясь окружающим пейзажем.
Вдруг послышался шум, точнее стук. Она отчётливо поняла, что так стучат копыта скачущей галопом лошади, хотя Юля видела это животное только по телевизору и в зоопарке. Полина внутри кричала: «Нужно бежать!», а Юле хотелось увидеть животное, приближающееся к ней. Любопытство победило. Из-за поворота показался всадник, галопом скачущий на коне. Юля открыла рот от восхищения. Огромный, полностью чёрный конь с развевающейся длинной гривой легко нёс на себе седока – темноволосого мужчину в белой рубашке. Всадника она не рассмотрела, любуясь лошадью. А тот поздно заметил девушку, стоящую посреди дороги. Попытался остановить коня, тот взвился на дыбы. Неведомая сила выхватила вдруг Юлю с тропинки. И тут же передние копыта животного опустились в том месте, где только что стояла девушка. Анна в ужасе прижимает дочь к себе, торопливо извиняясь перед всадником:
– Батюшка-барин, не гневайтесь! После болезни девка, потерянная совсем.
Юля попыталась взглянуть на того, к кому обращалась мать, но та обняла её за плечи, пытаясь укрыть тело дочери, облепленное мокрой рубашкой. Схватила в охапку её распущенные волосы, потянула их вверх, так что Юлии невольно пришлось наклонить голову.
– Кланяйся, бесстыдница!
Юлина душа взбунтовалась от таких слов, а Полина привычным движением присела, низко опустив голову, так что Юля видит только копыта коня и кожаные сапоги всадника. Барин, как назвала его Анна, не сказал ничего, поскакал дальше. А мать всю дорогу домой причитала:
– Болезнь не взяла, так под копытами погибнешь. Ох, доченька, тебе полежать ещё чуток дома, да приходил приказчик, Прохор Никитич, откуда только, шельмец, узнал, что ты поднялась уже. Говорит, на работу идти надо, все сроки прошли, мол. Я бы сама за тебя пошла, да не справишься ты дома одна с огородом и скотиной. А в барском доме всё ж полегче будет, да и подружка подсобит.
– А что нужно делать?
– Ну как же, шестнадцать исполнилось, на работу горничной тебе выходить. Но ты не переживай, я Машу попросила, Антонину предупрежу, кухарка тоже присмотреть обещала. Авось, поберегут тебя после болезни-то.
Юле не нужно было спрашивать о подружке. Перед глазами всплыло милое лицо в веснушках в обрамлении ярко-рыжих волос и имя «Маша». А ещё Юля подумала, что из двадцатипятилетней превратиться в девушку шестнадцати лет, немалый плюс.
Следующим утром мать проводила Полину до околицы деревни. Ей осталось пройти через небольшое поле. Дорогу она знала, даже смутно представляла себе барский дом. И всё же, когда с пригорка открылся вид на усадьбу, у Юлии перехватило дыхание от восхищения.
Дом представлял собой двухэтажное кирпичное здание, выкрашенное белой и жёлтой краской. На всю длину первого этажа – широкая терраса с белыми колоннами, на которую выходят широкие главные двери, а также высокие стеклянные симметрично от главного входа. Справа и слева располагаются одноэтажные флигеля. Перед домом раскинулся огромный парк.
Юля прошла через калитку, ворота кованого железа были закрыты. Двинулась вперёд по широкой (в её время разъехались бы две машины) аллее, ведущей к центральному входу. Она не переставала любоваться прекрасным парком, созданным, наверное, огромным количеством садовников.
Справа он больше походил на лес, только умело облагороженный. Там росли в основном дикие деревья, между стволами вились тропинки, посыпанные жёлтым песком, виднелись ажурные скамейки, так и приглашающие посидеть в тени.
Слева парк походил скорее на сад: много фруктовых деревьев, живописные цветники, даже то ли фонтан, то ли водопад, Юля услышала шум воды, но рассмотреть не смогла за живой изгородью из высоких роз. Она очень медленно шла по алле, но налюбоваться так и не успела.
Девушка хотела войти в центральные двери, но на ступенях её остановил щуплый старик. «Дворецкий», – подсказала Полина.
– Куда прёшь! Для прислуги вход оттуда! – он кивнул в сторону.
Юля обошла дом вокруг и оказалась на большом хозяйственном дворе. Где и что здесь находится, она не знала, понимая, что Полина видела поместье, как и она, только с главного входа, а внутри никогда не была.
Тут она заметила, что через двор к ней спешит высокая молодая девушка. Юля узнала: Маша – подруга детских игр, ровесница. Они вместе должны были пойти на работу сюда, если бы Полина не заболела. Подруга налетела на Полину, закружила с радостным визгом и затараторила в свойственной ей манере:
– Ой, Полечка, как я рада, как я рада! Тётка Анна уж совсем отчаялась, я тоже думала, ты того… Богу душу… Я так рада! Теперь мы вместе. Ты не боись! Я тебе пропасть не дам. Ой, Полина, я так рада!
– Девушки! – послышался оклик от флигеля, что стоял справа от барского дома.
– Антонина. Экономка. Она тут главная над слугами. Строгая, но справедливая. Спуску никому не даёт, но и понапрасну не гоняет. Пошли, не бойся! – объясняла Маша, пока они подходили к высокой, болезненно худой женщине с гладко зачёсанными под белый чепец седыми волосами.
– Полина? Наконец-то, – сказала экономка. – Иди за мной.
Они вошли во флигель. Это было длинное здание с общим коридором и несколькими комнатами. Чем-то напоминало современное общежитие. Антонина толкнула дверь в комнату, в которой стояло несколько кроватей. На одной из них была разложена одежда, такая, как и на Маше: тёмно-синее платье из грубой хлопковой ткани, белый передник, кружевная заколка в виде чепчика на голову, а также чулки, туфли.
– Это твоё место, твоя форменная одежда. Переодевайся и быстро на кухню. В доме полно работы. Маша, проводишь Полину, – резко развернувшись, Антонина стремительно вышла из комнаты. Девушки остались одни.
– А это моя кровать, – показала Маша на соседнюю. – Ночью пошепчемся.
– До ночи дожить надо, – сказала Юлия. – Расскажи, какие тут порядки, что делать нужно.
– Ой, не переживай! Если что, я помогу. Тётя Анна сказала, тебя поберечь надо. Ты, главное, на глаза барыне не показывайся часто. Она очень строгая, наказывает без разбору. А барин добрый. Он особо слугами и работой по дому не интересуется, он больше по полям разъезжает, с бумагами какими-то сидит. Ему главное, чтобы еда вовремя, одежда чистая, да под ногами не путались. А вот сестрица его, Анастасия Алексеевна, совсем самодурка. Хоть она тут и не хозяйка вовсе, из милости братец ей пожить позволяет. Как родители их умерли, он решил, что отвечает за её воспитание, да и не воспитывал вовсе, всё позволял. А теперь и замуж выдать не может, всё ей женихи не те. А в городском доме ей скучно. Вот и живёт тут, да над слугами командует.
Всю эту информацию Маша скороговоркой выпалила, пока Полина переодевалась в форму прислуги, а потом они шли через двор к большому дому. Полина и Маша сразу получили задание протирать пыль в кабинете хозяина. Большая комната на первом этаже с пола до потолка была заставлена стеллажами с книгами. Массивный стол посреди комнаты завален бумагами.
– Хозяин много читает? – спросила Юлия.
– Да, говорят, он очень умный. Всё время применяет какие-то новшества в хозяйстве. Ты бумаги не перекладывай и книги не переставляй. Только вытри пыль.
К обеду девушки справились с уборкой. Теперь их ждала работа на кухне. А потом нужно было подносить к столу, когда хозяева сядут обедать. Маша, почему-то волновалась, это было заметно по тому, как часто она произносила:
– Ты только не волнуйся, Полина. Главное, не смотри на хозяйку, будь очень незаметной и не волнуйся!
– Да ты сама не волнуйся! – с улыбкой сказала Юлия, не понимая, что такого в обычном подношении блюд. Она была уверена, что, с опытом прошлой работы официанткой, справится с лёгкостью.
Маша подносила первое блюдо, а Полине нужно было нести тушёную говядину с овощами и соус. Она подошла к двери в столовую с тяжёлым подносом, дворецкий открыл. Юля вошла в большую комнату с длинным обеденным столом посредине. За ним могло бы разместиться человек двадцать, но сидело только два человека, причём в дальних концах длинного стола. Напротив друг друга сидели мужчина и женщина. Женщина лицом к входу, поэтому на неё Юля сразу обратила внимание, к тому же после страшилок Маши именно сестра хозяина интересовала её больше всего.
Она ожидала увидеть страшную мегеру. Но оказалось, Анастасия Алексеевна молодая, лет двадцати, довольно симпатичная стройная девушка с тёмно-русыми блестящими волосами, уложенными в высокую замысловатую причёску. Карие глаза, маленький нос, высокие скулы, если бы она так надменно не поджимала губы, лицо её можно было назвать очень красивым.
Полина выставила перед хозяйкой тарелки, стараясь, как учила Маша, не смотреть на неё, хотя очень хотелось разглядеть великолепное платье барыни, из жёлто-лимонного шёлка, по лифу расшитое цветочным узором. Но хозяйка одёрнула девушку, прошипев очень неприятным голосом, так не соответствующим милой внешности:
– Сначала подают хозяину, дура деревенская…
– Простите, – тихо сказала Полина.
Она взяла поднос и направилась к противоположной стороне стола. Пройдя половину пути, решилась нарушить запрет, взглянула на хозяина и… остолбенела. За столом сидел Дмитрий. Нет, он не был точной копией её мужа, его чёрные волосы, того же цвета, но длиннее, волнами доходили до плеч. Кожа более смуглая, но не от природы, а, скорее, от долгого пребывания на солнце, в плечах он тоже несколько шире. Но глаза! На неё смотрели карие глаза Дмитрия, даже разрез тот же, что у любимого.
– Димочка! Я нашла тебя, – тихо проговорила Полина, и поднос выскользнул у неё из рук. Дмитрий удивлённо вскинул брови, так же внимательно, как и она, посмотрел в её широко распахнутые от удивления голубые озёра.
Они молча смотрят друг на друга, не замечая суматохи, которая поднялась вокруг. Анастасия закричала, даже, скорее, взвизгнула:
– Растяпа!
В столовую вбежала Антонина, кинулась собирать с пола у ног Полины разбитую посуду и остатки еды. Следом влетела одна из горничных, неся, уже без подноса, второе блюдо для хозяина. Потом появилась перепуганная Маша и, схватив Полину за руку, потащила из столовой. Девушка шла в лёгком трансе не отрывая глаз от Дмитрия. Она боялась, что это последний раз, больше она его не увидит. Дмитрий за всё время не проронил ни слова.
Маша притащила Полину на кухню, усадила на жёсткую скамью:
– Что ты наделала! В первый же день! Да ещё перед хозяйкой! О, Господи, она это так не оставит.
– Ка… как… зо… зовут… хо… хозяина? – тело Полины сотрясала крупная дрожь, так что зуб на зуб не попадал.
– Дмитрий Алексеич, – сказала Маша то, что Полина давно знала, а Юлия не придавала значения.
– О, Господи!
На кухню вошла Антонина:
– Быстро с глаз моих. Чтоб до вечера не показывалась. Авось обойдётся.
Девушки стремглав кинулись из дома.
Через час в их комнату во флигеле вошла экономка.
– Не обошлось, – сказала она. – Хозяйка разозлилась очень. Десять, приказала. Через час на конюшне. Да, не забудь снять платье.
Антонина ушла.
– Что она только что сказала? – спросила Полина у Маши, глядя в её расширенные от ужаса глаза.
– Что, что. Пороть тебя будут. Хозяйка приказала. Ой, мамочка!
– Что? Бить голую будут?
– Нет, что ты.
– А зачем снять платье?
– Да чтоб Степан не порвал ненароком, когда хлестать будет. Платье-то барыне принадлежит, поэтому своё надеть надо. Но ты не переживай, – затараторила Маша, выдавая этим своё волнение. – Я слыхала, Степан не злобливый, если видит, что девка квёлая, не со всего маху бьёт, а так, для вида. Ты только плачь погромче, кричи, чтобы барыня подумала, что тебе больно. Авось она пожалеет, после пятого удара смилостивится. Так бывает.
У Юлии ещё не прошёл шок от пережитого видения, а тут новое потрясение. Разумом она понимала: какое время, такие и порядки. Но всё её существо бунтовало от самой мысли, что над ней может быть совершено такое насилие. И если Полина где-то внутри неё давно смирилась и тихо плакала в уголке души, то Юля смиряться покорно не собиралась. Одна мысль согревала её: если всё это плата за то, чтобы ещё раз увидеть Дмитрия – она согласна заплатить её.
Через какое-то время снова зашла Антонина:
– Надевай свою рубаху, пошли.
– Что барыня? – спросила Маша.
– Зла, меры нет. Ковёр в столовой испорчен.
– Ой, я сейчас, – проговорила Маша и выскользнула из флигеля.
Полина осталась одна. Она сняла с себя форменную одежду, облачилась в домашнее платье из отбелённого льна, в котором пришла сюда, и покорно пошла за Антониной.
Маша летела через поле, насколько позволяли её молодые быстрые ноги. Ворвавшись в дом Анны, она не сразу справилась с дыханием, чтобы проговорить:
– Там… Полину… десять ударов… барыня… за ковёр… боюсь… не выдержит.
Анна не стала расспрашивать подробности, как была, кинулась к господскому дому.
Еле переводя дыхание, вбежала на крыльцо, распахнула массивную дверь. К ней кинулся дворецкий:
– Анна? Куда!
Та грозно зыркнула на него, схватила за сюртук, встряхнула старика, который был в два раза легче неё, и тоном, не терпящим возражений, спросила:
– Где барин?
– В кабинете, – покорно ответил тот.
Анна кинулась к кабинету, коротко постучав, но, не дождавшись разрешения, распахнула дверь и, увидев Дмитрия Алексеевича, сидящего за столом, бухнулась на колени посреди комнаты.
– Пощади, батюшка барин! – почти закричала она.
– Анна? Что ты здесь делаешь? Что у тебя случилось? – он встал из-за стола.
– Дочка моя, Полина, только после горячки, работать к вам пришла. Барыня гневаться на неё изволили, наказание дали. Не выдержит девка, ну как горячка снова откроется, помрёт же. А вам какой толк от этого? Накажите меня лучше.
– Что? – Дмитрий гневно сдвинул брови. – И где она?
– На конюшне, – робко проговорила стоящая на пороге кабинета Маша.
Дмитрий быстро вышел из дома, пересёк двор, вошёл на конюшню.
Полина стояла посреди, привязанная за руки к потолочной балке. Стояла, молча, до крови закусив губу. В сухих огромных глазах плескались боль и непреклонность. В стороне находилась Анастасия, брезгливо зажав нос надушенным платком. Степан только что опустил вожжи, проговорив: «семь», и медленно поднял их снова, как раздался грозный окрик:
– Стой!
Все повернулись к входу и увидели Дмитрия. Ноги широко расставлены, глаза гневно блестят.
Быстрым шагом он подошёл к Полине, попытался развязать узлы на руках, схватил нож, услужливо поданный Степаном, разрезал верёвку. Подхватил обмякшее тело девушки. Она обвила его шею, прошептала:
– Димочка! – и потеряла сознание.
Читать бесплатно другие книги:
