Раскаленная броня. Танкисты 1941 года Кисляков Максим

7

В кустах дебоширят птицы. Совсем рядом стрекочет дятел, угукает кукушка. Ветер шелестит листвой. Где-то вдали слышна какофония взрывов, пулеметного треска, визга бомб. Странно, подумал Игорь, там война, кровища и смерть, а тут покой и благолепие. Он медленно открыл глаза и тут же сморщился – яркий свет режет, выбивает слезу. Попробовал пошевелиться – заскулил как побитый пес. Боль десятками ножей вонзилась в правый бок.

– Я что, еще живой, что ли? – выдавил из себя лейтенант.

– Живой… – отозвался знакомый голос. Игорь разлепил сжатые ярким солнцем веки, сквозь муть проступило чумазое лицо Ромки Демина. Он силится улыбнуться, но не получается. – Мы тут все живые. Повезло. Маманя бы сказала – в рубашках родились.

Новобранец Серго угукнул, затянулся самокруткой, шумно сплевывает прилипший к губам табак.

– Хотя вот по этому и не скажешь, – тихо произнес Баир и кивком указал куда-то в сторону.

Игорь повернулся, и брови взлетели вверх – рядом с ним лежит скрюченное тело Семена, ноги поджаты так, что коленки упираются в подбородок. На белом как мел лице контрастом горит копоть, бледные губы крепко сжаты, глаза немигающим взором уставились в зелень травы.

– Эй, ты чего, Горобец? – произнес лейтенант и, превозмогая боль, затряс Семена за плечо. – Ранен, что ли?

Сема замычал и затряс головой.

– Ранен. Прямо в сердце, – попытался пошутить Демин, но не получилось. – Еще минут пять назад блевал не переставая, а теперь вот отходит помаленьку. – Игорь посмотрел на Романа, промелькнули его пустые глаза. Мехвод отвернулся, кивнул в сторону деревни, где еще полчаса назад гремел бой, всхлипнул: – Мы тут, а они там, догорают…

В километре отсюда, в низине догорают остатки бронированного кулака Красной Армии. Среди раскуроченных остовов Т-28 и БТ до сих пор мечется огонь, бухают разрывы, трещат пулеметы. Остатки бронетехники давно убрались с поля боя и растворились в лесополосе. Даже раненых подобрать уже некому.

Лейтенант осмотрелся. На небольшой полянке стоит их Т-28, краска местами облупилась, серебряными росчерками горят отметины от пуль. На главной орудийной башне пламенеет огромный след от снаряда. Игорь почесал затылок. Вот так рикошет.

Сразу за их танком стоит еще один Т-28. Этому досталось покруче – чуть ниже орудийной башни зияет пробоина. Небольшая – снаряд от немецкой 37-миллиметровой пушки-«колотушки», но наверняка пулеметчика или башнера-заряжающего уже вперед ногами вынесли. А может, и сразу двоих.

За поврежденной «тэшкой» в ровном строю стоят БТ. Штук десять. Пушки смотрят вверх по-походному. На конических башнях тоже видны царапины от пуль. Дальше стоят несколько грузовиков, за ними – наспех растянутая палатка полевого госпиталя. Время от времени из брезентовой двери-шторки выходят санитарки, белые передники густо перемазаны кровью. Из черного проема госпиталя время от времени доносятся приглушенные крики.

Игоря кто-то толкнул в плечо.

– Тебя это, полковник вызывает, товарищ лейтенант, – еле слышно произнес Баир. Игорь глянул на него, тот отвернулся. Но лейтенант заметил, как из щелочки-глаза скользнула слеза, черкнула мокрый след на чумазой щеке, голос дрогнул. – Злой, как черт!

Лейтенант обогнул строй «бэтэшек», еще раз пробежался взглядом по оцарапанной свинцом броне. Дальше пошли полуторки, некоторые бойцы спят прямо в кузовах, механики и водители устало бродят между машинами, что-то проверяют, простукивают.

Внезапно внутри у Игоря кольнуло – он наткнулся взглядом на полковника. Рослая фигура облокотилась на кабину грузовика, руки скрещены на груди, глаза зло поблескивают. Рядом стоит майор, тот самый, что пригнал со станции их родной Т-28, что-то докладывает, голова перебинтована. Позади них над планшетом склонился капитан. Около него какой-то старший сержант крутит ручку переносной рации, дует в трубку, кричит позывные «Алло! Алло! На связи Ромашка! Алло-о-о». Но тщетно – связи нет.

Игорь невольно замедлил ход – при ходьбе бок все еще отзывается болью, – но полковник уже заметил его, поманил рукой. Лейтенант вздохнул и ускорил шаг.

Последний метр Игорь отчеканил парадным шагом, вскинул ладонь к виску.

– Здравия желаю!

Командиры ничего не ответили, лишь нехотя отдали честь.

Глаза лейтенанта встретились со взглядом полковника Богданова, брови сдвинуты, на скулах играют рифленые желваки. М-да, разговорчик, чую, получится не из приятных, подумал Игорь.

– Ну, здравствуй, лейтенант, – сухо произнес полковник, но Игорь почувствовал – спокойствие наиграно. И точно! В следующее мгновение комбриг взорвался криком: – Так вот надо было, чтоб тебе башку оторвало!

Игорь вздрогнул. Полковник сорвался с места и принялся ходить взад-вперед. Майор куда-то быстро и незаметно ретировался.

– Я же дал приказ – уходить и не рыпаться! – продолжил громыхать комбриг. – А ты что же? Не послушал и рванулся вперед! – Он резко остановился, впился колючими глазами в Игоря. – Или ты что – плевать хотел на приказы командира?

– Никак нет, товарищ полковник!

– А какого хрена ломанулся в деревню?! – вновь взорвался криком Богданов. – Что? На подвиги потянуло?!

– Никак нет! – И добавил чуть тише: – Своим хотел помочь…

– Своим?! – Комбриг остановился, широко раскрытые от удивления глаза вонзились в Протасова.

– Точно так. Они ж там заживо горели, ну вот я и не выдержал…

– Ах, не выдержал? Ты что же – слабонервный, что ли?

Игорь ничего не ответил, отвел взгляд в сторону. Капитан совершенно не обращает внимания на них, он согнулся пополам и как завороженный смотрит на полевую карту на планшете, лишь голову клонит то вправо, то влево. Рядом связист все так же крутит ручку рации, дует в трубку и как попугай Попка повторяет: «Алло! Алло! Ромашка на связи! Алло!»

– Коли нервы слабые, шел бы в механики или вон в связисты! – гаркнул полковник, потом остановился, крикнул старшему сержанту у рации: – Ну что там, Юра, есть связь?

Юра отрицательно покачал головой.

– Вот дерьмо! – выругался комбриг.

Он опять стал натаптывать тропинку туда-сюда.

– Короче, лейтенант, бери себя в руки! Иначе погоню из бригады! Мне злостные самовольники не нужны!

– Так точно! – выпалил Игорь. – Разрешите идти?

– Иди! – сквозь зубы процедил полковник. Протасов отдал честь, щелкнул каблуками, повернулся и шагнул в сторону своих.

– Хотя погоди, лейтенант, – остановил его полковник, ладонь легла на плечо Игорю.

Он обернулся, глаза вопросительно глянули на комбрига. Тот достал пачку папирос «Казбек», протянул Игорю.

– Давай закурим.

Игорь взял папиросу, деловито смял лопаткой фильтр-гильзу. Полковник чиркнул спичкой, огонек зашипел, разгорелся. Лейтенант подставил ладошку, чтоб подрагивающее пламя ветром не задуло, закурил. Чуть терпкий дым стал щекотать легкие, вскоре теплая волна прокатилась по всему телу.

– Хороший табак… – с блаженной улыбкой произнес Игорь. При этом не спускает внимательных глаз с комбрига.

Полковник глубоко затянулся, выпустил вверх струю дыма.

– Я на самом деле позвал не за тем, чтобы распекать тебя за непослушание, лейтенант. Хотя за твой проступок тебя бы на «губу». Но сейчас обстановка такая, что…

Он не договорил, вновь глубоко затянулся. Игорь тоже потягивает горький дым, косится на полковника, терпеливо ждет.

– Окружение нам грозит, товарищ лейтенант.

Игорь чуть не подавился – слова полковника ударили кувалдой. Он с трудом нашел слова, промямлил:

– Как… Как окружение?

Лейтенант ошарашенно смотрит на комбрига, руки мелко затряслись. Как это так – атаковали и вдруг – окружение, пронеслось молнией в голове Игоря. «Окружение! Окружение!» – бьет огромным молотом меж ушей.

Внезапно вспомнились-полетели перед взором лейтенанта слайды – вспышки пулеметных стволов, раскаленные пули с хрустом пробивают плоть, в мгновение превращают ее в месиво-фарш, кровь фонтанами брызжет в стороны. В голове завизжал рев немецких самолетных сирен. Игорь зажмурился, до ломоты в деснах сжал зубы. Захотелось уползти и забиться куда-нибудь в угол…

Лейтенанта трясет. Игорь тряхнул головой, морок стал понемногу отступать, растворяется как утренняя дымка. Но тряска не прекратилась, он часто-часто замигал и сквозь туман стал проявляться полковник, его руки крепко ухватили плечи Игоря.

– Лейтенант! Лейтенант! Ты в себе? – крикнул комбриг, продолжая трясти Протасова. – Очнись!

– Все… все в порядке… товарищ полковник, – с трудом выговорил Игорь, голова ходит ходуном.

Полковник отпустил лейтенанта, облегченно выдохнул.

– Я уж было подумал ты умом тронулся, после того как услышал про окружение.

– Да нет, привиделось просто…

– Привиделось ему, – негромко передразнил его комбриг. – У тебя, лейтенант, и вправду с нервами не в порядке.

– Ничего, пройдет, – сдавленно произнес Игорь, все еще приходя в себя. – Просто… неожиданно как-то… атаковали, атаковали и вдруг на тебе! Окружение…

– Ну пока еще не окружение. Окружение лишь наметилось. А вот нашим соседям из 10-й армии повезло меньше. Вот они в плотном колечке. Видишь огни? – Полковник указал пальцем на редкие всполохи на горизонте, до уха доносятся приглушенные разрывы. – Это ребята из 10-й ведут бои. Горячо там сейчас. Жарко!..

Полковник тяжело вздохнул, отвел взгляд от вспыхивающего время от времени рыжего зарева.

– А вообще, лейтенант… Ладно, скрывать не буду – наша атака еще в зародыше была обречена.

– Как? Как же это? – испуганно произнес Игорь.

– А вот так! – вдруг выкрикнул полковник, но тут же осекся и осмотрелся. Никто на них внимания не обращает: капитан по-прежнему колдует над картой, а связист все так же кричит в трубку: «Алло! Алло! Ромашка на связи!» Комбриг повернулся и продолжил: – Так получилось, что вместо всего корпуса в атаку пошли дивизия да пара бригад с полком. А немец наверняка ждал нас именно здесь, – полковник кивнул на догорающие в низине танки. – Вот и раздолбали нас… как котят!

– Не понимаю…

– Да ты еще много чего не понимаешь, лейтенант, – отвердевшим голосом произнес Богданов. – Приказ есть приказ, не мне, а тем более не тебе его обсуждать. Приказали атаковать – атакуй!

– Но как же мы теперь? – растерянно пролепетал Игорь. – Теперь всем помирать, что ли?

Комбриг Богданов раздраженно мотнул головой.

– Ты, лейтенант, слюни-то подбери! – повысил вдруг тон полковник. Его окурок с силой бухнулся на землю, искорки разметались в стороны, тяжелый армейский ботинок обрушился на выкуренную папиросу. – Что ты как десятилетний пацан, в самом деле! У нас задача впереди наиважнейшая, а ты сопли пускаешь…

– Извините, товарищ полковник! – тут же отчеканил Игорь. – Вырвалось!

– Вырвалось у него, – вновь негромко передразнил его комбриг. – А дело, лейтенант Протасов, важное и ответственное – наших прикрывать.

– Наших?

– Ну не немцев же! – развел руками полковник и тут же спохватился. – У тебя карта в планшетке есть?

– Конечно! – произнес Игорь и с готовностью потянулся к планшету, притороченному к портупее, щелкнул замком, торопливо раскрыл, под пленкой показалась разноцветная карта.

Полковник склонился над картой, стал шарить взглядом, его палец тут же уткнулся в окруженный желто-зелеными овалами пятачок, над ним стоит точка, рядом – слово «Высота» и цифра «214».

– Вот здесь, на этой высотке мы должны окопаться. Как видишь, место тут отличное, – палец комбрига начал вырисовывать круги, – округа простреливается на добрый километр!

Игорь угукнул, глаза дальше следят за пальцем полковника. Комбриг продолжил:

– Завтра, на рассвете, остатки нашей бригады пойдут в контратаку, чтоб организовать прорыв. Пока они прорываются, 10-я армия отходит на восток, к Минску. А наша задача – прикрывать их с фланга. Понял, лейтенант?

Игорь вновь угукнул. Потом вопросительно посмотрел на полковника.

– А если не удастся 10-й армии прорваться? Что, если и в этот раз прорыв захлебнется, как сегодня?

– Не захлебнется! – отрезал полковник. – Силы, одновременно вступающие в бой, втрое превосходят силы немцев, окруживших 10-ю армию!

Комбриг помедлил, посмотрел на Игоря и добавил:

– В случае прорыва противника вам и еще двум экипажам надлежит отойти вот сюда.

Полковник ткнул пальцем в темно-зеленый овал.

– Тут лес и сразу болотистая местность. Сюда немчура точно не сунется. А уже отсюда, – полковник вычертил ногтем на карте линию километров в пять-семь, – минуя эти хутора, выйдете к своим. – Богданов кольнул взглядом Игоря. – Все ясно, лейтенант Протасов?

– Да! – с готовностью кивнул Игорь, потом замялся. – То есть… не совсем.

– Что тебе непонятно? – сталью в голосе громыхнул комбриг.

– Как я понял, в случае прорыва противника мы можем отойди в заданный район… Ну а как же вы, товарищ полковник?

– Эх, лейтенант, лейтенант. Мне почти пятьдесят лет – я свое пожил. А вот вам, пацанам, нужно еще жить да жить. И так сердце кровью обливается, когда отдаю тебе приказ, лейтенант, вместе со мной удерживать высоту… Но что поделать! Нас, танкистов, после сегодняшнего боя – раз, два – и обчелся. Так что будем прикрывать!

– Слушаюсь! – козырнул лейтенант, но глаза отвел.

– Да не боись, Протасов, – с улыбкой произнес полковник. – Сегодня к ночи мне обещали КВ второй модели пригнать, ну ту, что с огромной башней, мы ее в финскую скворечником прозвали. Там калибр – 152 миллиметра. Ухнет так ухнет! Помню, ка-а-ак стрельнем в дот финнов, так он сразу в труху. – Комбриг вдруг положил руку на плечо Игорю. – И как мой дед говаривал еще в Крымскую войну – семи смертям не бывать! Так-то, лейтенант.

Игорь тоже улыбнулся, опустил голову, пряча покрасневшие щеки.

– Ну а если прорвутся и до нас все-таки доберутся… Ну что ж…

Полковник хмыкнул, бросил Игорю «погоди!», развернулся и зашагал к кабине грузовика. Там он достал свой планшет, раскрыл и начал что-то писать. Игорь глянул через плечо командиру, но ничего, кроме слова «Дорогая», разобрать не удалось. Но уже и так ясно – комбриг пишет письмо домой. Значит, и вправду будет помирать, ударила в голову тяжелая догадка.

Полковник сложил письмо треугольником, подмигнул и протянул Игорю. Лейтенант дрожащими пальцами принял письмо и спешно спрятал в планшет.

– Лучше перепрячь во внутренний карман – мало ли.

Игорь кивнул, сунул бумажный треугольник за подкладку танкового комбинезона. Брови хмурятся. Что ни говори, а тяжело на душе. Неумелая атака, разгром, горы трупов и сожженной техники. А тут еще и командир прощается, с горечью подумал Игорь.

– Да не дрейфь, мазута. Прорвемся! – полковник будто прочитал его мысли, потрепал Игорю волосы на макушке. – Лучше помоги своим бойцам окопать машину. Да не халтурьте! По самые башни зарывайтесь!

– Есть, товарищ полковник! Разрешите идти?

В голове пусто, на душе – камень. Хотелось бежать без оглядки! Внезапно начал сдавливать горло воротник комбинезона, стало трудно дышать. Игорь рванул воротник, тяжело выдохнул, по щекам скользнули слезы. В голове тут же ударило полковничье «сопли подбери, лейтенант!». Игорь спохватился, набрал в грудь побольше воздуха и уверенно шагнул вперед. В метрах ста сквозь надвигающуюся темноту проступает его родной Т-28. На башне, словно огромная рана, виднеется след от снаряда. Игорь улыбнулся, около брони бездельничают его танкисты.

Но бездельничать долго не пришлось. По команде лейтенанта все вооружились шанцевым инструментом и в надвигающемся закате исправно работали лопатами. К полуночи их Т-28, как и советовал полковник, зарылся по самые башни. Не ленился даже Рома Демин, орудовал лопатой за двоих, мрачно приговаривал: «Чем глубже окоп, тем дольше проживешь». Семен даже жаловался, что ход пулеметов в малых башнях вниз ограничен – двинешь рукоятью, дуло упирается в землю. Пришлось переднюю часть капонира слегка подкопать.

До рассвета еще часа два, ребята валятся с ног, однако никто не спит – все всматриваются в пугающую ночную даль. Вон Ромка Демин молча жует свой НЗ, Баир глазеет в долину, бегает взглядом по облитому лунным светом искореженному металлу, часто вздыхает, курит папиросу одну за одной. Игорю табак уже не идет – накурился до тошноты. Попробовал пожевать пресную галету, откусил кусок, с трудом проглотил – в горло не лезет. Остается лишь смотреть в ночь, вспоминать родную Москву, чистый зеленый дворик, грохочущую подземку-метро. Лейтенант улыбнулся, сейчас бы кваску холодного, того самого, что продает тетя Клава на углу Малой Бронной. Или ситро из продуктового на улице Коминтерна. Следом в памяти возникла хрупкая фигурка в голубом платье, белокурые волосы и зеленые глаза. Настя… Настенька…

Игорь тихонько ухмыльнулся, мотнул головой. Подумаешь – разок станцевали, что ж теперь, ее в жены брать? – ерничает про себя Протасов. Никто ведь никому ничего не обещал. Да и за войну мало ли чего может случиться…

Семен неслышно подсел к Игорю, тоже уставился на всполохи на горизонте. Причудливыми рыжими, красными росчерками, будто акварель на мокрой бумаге, они раскрашивают беспокойную ночь.

– Ты, лейтенант, меня извини, – прошелестел тихий голос Семена.

Игорь удивленно посмотрел на него, произнес:

– За что?

– А за то, что трясусь как осиновый лист при виде немцев!

– Ну, бывает… – выдохнул лейтенант и впился взглядом в горизонт. Там раздалось сразу несколько отдаленных разрывов, огненно-рыжее зарево окрасило кусочек неба. Но вскоре все стихло. – Такое у всех бывает.

– Тогда страх будто цепью повязал. Ничего не мог тогда делать – веришь, нет?

– Да верю…

– А сейчас стыдно как-то… Даже новичок этот, Серго, и то после боя держится молодцом. Пластом не валяется, не блюет со страху, как я! – Горобец тяжело вздохнул. – А о вас так я вообще молчу. Герои, стоики! Чего уж там…

Игорь оторвал взгляд от полыхающего горизонта, посмотрел в черные маслины-глаза старшего сержанта, рука по-дружески приобняла за плечо.

– Ты, Сема, зря себя коришь. Все мы… вояки те еще! Я и сам частенько дрожу, как только их увижу…

– Видел, как ты трясешься! – дрогнувшим вдруг голосом произнес Семен. – На пару с Баиром такого жару надавали, мама не горюй! – Горобец сорвал несколько травинок и раздраженно бросил пучок в темноту. – Так что сказки не рассказывай, лейтенант!

Он замолчал. Лейтенант улыбнулся, пятерней потрепал ему курчавые волосы.

– Знаешь что, ты, Сема, держись! Тебе как радисту и пулеметчику цены нет. – Игорь помедлил и добавил: – И как другу тоже.

– Да?

– Ну, конечно, Сема.

– Спасибо, товарищ лейтенант.

Игорь заметил, как в лунном свете блеснули его мокрые глаза.

Еще до рассвета танкистов поднял бодрый хрип в рации. Игорь мгновенно прошмыгнул внутрь танка через люк механика-водителя, там нащупал ручку тумблера, стал крутить. Сердце лейтенанта бухает так, что, кажется, будто сейчас порвет комбинезон и вырвется наружу. Ребята тоже проснулись, по одному начали подтягиваться к броне, тревожно переглядываются. Через минуту машинное отделение заполнилось жужжанием голосов.

– Пион, Хризантема! Пион, Хризантема! – шумит голос полковника в рации. – Это Ромашка! Это Ромашка!

Игорь подхватил танкошлем и крикнул в микрофон:

– Слышу тебя, Ромашка! Слышу!

В наушниках противно зашипело, от волнения начала кружиться голова, в пальцах начало покалывать. Наконец рация прохрипела голосом комбрига:

– Пион, Хризантема! У нас гости! У нас гости! Угощаем блинами! Как поняли?

– Есть угостить блинами!

Игорь уже было отщелкнул тумблер внешней связи, но в последний момент услышал: «Лейтенант! Лейтенант!» Игорь вновь схватил танкошлем, прильнул к наушнику.

– Слушаю, товарищ полковник.

– Ты там, это, держись, парень! И если что – про письмецо-то не забудь!

– Все понял, товарищ комбриг! Будет сделано!

Рация затихла. Игорь выдохнул, оглядел всех.

– Ну что, ребята, по местам!

В машинном отделении зашебуршились, танкисты занимают свои места. Семен уселся поудобнее, пощелкал тумблерами, покрутил рычажки – все готово. Глаза впились в смотровую щель. Новичок Серго поудобнее перехватил пулемет, проверил ход башни, приладил несколько заряженных магазинов. Роман Демин еще раз проверил ручной тормоз, питание, стартер. Для лучшего обзора откинул смотровой лючок. Баир поудобнее расположил снаряды – вверху два фугаса, чуть ниже бронебойные, дальше вновь парочка фугасов. На руки надел защитные перчатки-краги – чтоб не обжечься.

А вот Игорь, наоборот, забросил перчатки подальше – ладони страшно начали потеть: то ли от волнения, то ли от духоты в машинном отделении. Он проверил смотровые приборы, повертел рукоять наводки орудия. Все работает.

Вдруг Семен Горобец заорал во всю глотку:

– Ползут! Ползут, серые черти немецкие!

Игорь мгновенно припал к видоискателю, сквозь зеленоватое стекло ползут как саранча крохотные серо-зеленые фигурки, впереди и по бокам движутся колесно-гусеничные бронетранспортеры, на бортах поблескивают белые кресты.

– Баир, заряжай фугас! – воскликнул Игорь. Сердце колотится в предвкушении боя.

– Сделаем, лейтенант!

Загромыхали люки, заскрежетали поручни, взвизгнули шестерни башенной и орудийной наводки. Семен защелкал тумблерами рации, в наушниках раздался хрип. На плечо опустилась рука. Горобец вздрогнул, резко обернулся и встретился взглядом с Игорем, лейтенант подмигнул и заговорщицки произнес:

– Ну что, Сема, покажем фрицам, где раки зимуют?

Семен осклабился, блеснул маслинами-глазами в полумраке.

– Не знаю, как насчет раков, товарищ лейтенант, но прикурить этим дьяволам таки дадим!

Оба засмеялись.

– Фугасным заряжено, лейтенант! – крикнул Баир.

8

Раскаленная шипящая гильза больно ожгла руку, тут же в нос ударило паленой кожей, раскаленный металл оставил жженую ссадину на перчатке-краге. Однако Баир лишь слегка поморщился и бросил бесполезную железяку, позади раздался звон металла. Мгновение, и руки старшины-башнера Шагдарова привычно заталкивают следующий снаряд в казенник орудия, щелкает затвор.

– Готово!

Игорь медлит, пальцы до побелевших косточек сжимают обтертую до блеска рукоять видоискателя, крупные градины пота струями вырываются из-под танкошлема и скользят по лбу, щекам, превращают копоть в грязные разводы. Игорь на мгновение отрывается от мутного стекла, правая рука делает несколько оборотов колесом вертикальной наводки.

– Командир, давай! – крикнул Семен. – Прут ведь, суки!

Он дает очередь из курсового пулемета, смертоносный свинец вдали поднимает облачка пыли, несколько пуль угодили в голову и грудь двум фрицам. Один из них тут же повалился, как мешок, на бок, другой упал на колени, ладони прижимает к груди, кровь струями заливает серый китель, крик страха и боли вырывается изо рта. К нему подбегает другой немец, руки хватают за поясной ремень и с силой тянут назад. Однако и этот падает, сраженный пулей в живот и в голову. Рядом бегущие немцы спешно повалились на землю, защелкали ружья, ударило несколько пулеметов. По корпусу Т-28 пробежалось несколько крохотных молоточков.

– Жги, командир! – заорал Семен и вновь нажал на гашетку пулемета.

Игорь еще раз крутанул колесо горизонтальной наводки и крикнул долгожданное:

– Выстрел!

Машину качнуло. В башню вместе с оглушительным грохотом ворвалось пороховое облако, губы ожгло горечью. Протасов тут же припал к видоискателю, глаза жадно уставились в черные риски. Впереди оседает плотное облако пыли. Постепенно выброшенная огромным фонтаном земля оседает, проступают очертания воронки. Рядом валяются разорванные на части тела. Из воронки пытается вылезти немецкий солдат, рот открыт в беззвучном крике, руки, словно экскаваторные ковши, гребут покрасневшую от крови землю. Наконец ему удается перевалиться через край воронки.