Раскаленная броня. Танкисты 1941 года Кисляков Максим
– А раненых и убитых товарищей куда?
– На хрен сбрасываем с насыпи! Некогда возюкаться с ними. У меня поезд литерный на подходе.
– Это как так сбрасываем? Да еще и на хрен! – бросил Роман Демин, глаза недобро поблескивают. – Это же товарищи наши, танкисты…
Железнодорожник остановился, зыркает по лицам танкистов.
– Навстречу идет еще один санитарный поезд, подберет! – бросил железнодорожник и тут же процедил: – Поэтому к херам ваши сантименты бабские! Живо помогать восстановить проезд! Это приказ!
– Вот же сволочь… – в сердцах произнес Демин вслед удаляющемуся железнодорожнику.
Протасов огляделся, железнодорожный состав растянулся метров на триста, несколько платформ завалились, от удара техника соскочила с платформ и почти наполовину зарылась в щебень железнодорожной насыпи. Защитный брезент местами сорван, обгорелый край ошметками разбрасывает пепел, из-под него виднеется свежевыкрашенная малая пулеметная башня и 75-миллиметровый ствол главного калибра.
Один пассажирский вагон скатился под откос и раскололся на две части, из зияющей дыры торчат изуродованные тела, рядом в пыли вперемешку с кусками дерева и металла валяются оторванные конечности. Кровь, куски плоти перемешаны в грязную кашицу. Дурнота толчками подступает к горлу Игоря.
Впереди паровоза зияет огромная воронка, куски рельсов уродливыми искореженными клыками торчали во все стороны, шпалы разорвало в труху. Возле воронки уже крутятся солдаты, несколько рабочих в черных распахнутых тужурках на голое тело орудуют огромными молотами, жилы вздуваются на груди и руках, пот струится по бритым головам, солеными дорожками стекает за шиворот. Молоты со звоном поочередно высекают искры из неподатливого металла. Постепенно рельса выпрямляется и на нее тут же накладывают металлический уголок, гвозди-костыли с треском вонзаются в пропитанную маслом и кровью шпалу, фиксируют временную заплатку.
Группа солдат метрах в пяти от железнодорожного полотна суетится, разворачивает огромный брезент, на него осторожно укладывают раненых, кого успели – перевязали, а кому лишь наспех перетянули кровоточащие раны. Тем, кто уже начал отходить от болевого шока, вкалывают остатки морфия, что удалось насобирать в походных аптечках. Нестройный хор стонов и выкриков то затихает, то разгорается с новой силой. Раненые, что в сознании, обреченно смотрят на своих спасителей, молят не бросать их, но солдаты отворачивают перепачканные кровью и копотью лица, пытаются спешно скрыться с глаз долой.
Платформы с танками все-таки решили не бросать. Капитан-железнодорожник бегает как ошпаренный вокруг танкистов, орет, плачет, подгоняет. Вскоре он уже не говорит – хрипит! В конце концов обреченно произнес: «Все! Жизнь моя кончена!..», махнул рукой и заперся где-то в головном вагоне.
Игорь смотрит на штабной вагон, размышляет – застрелится или нет до приезда НКВД?
Но нет. Минут через десять дверь вагона распахнулась, и на насыпь спрыгнул капитан-железнодорожник, на плечах поверх кителя – роба путейца.
Решено опрокинувшуюся технику из насыпи вызволять и ждать спецсостав. Капитан-железнодорожник взялся помогать танкистам, молча и зло ворочает железом.
Час спустя паровоз с уцелевшими платформами двинул дальше. Остались лишь несколько экипажей у опрокинувшихся танков. Убитых бойцов оттащили подальше, спустили в воронку от взрыва. Раненые остались лежать на брезенте, от палящего солнца их накрыли остатками гимнастерок, кусками уцелевшей ткани. От жалости рвалось сердце, но к ним добровольцев ходить находилось мало. Раненые, только завидев кого-нибудь из солдат, тут же начинают голосить, иные – нечеловечески стонут, молят о помощи. А уцелевшие буквально взывают к небесам – скорей бы примчался медсостав!
В такие мгновения хочется вновь оглохнуть от взрыва, горько думает Игорь.
Лейтенант и его экипаж крутятся у своей «тэшки». Танк завалился на бок и почти на треть ушел в щебень. Кумекали, как быть, решили – как подсказал тот самый железнодорожник – ухватить тросами и вытащить 30-тонного исполина с помощью другого танка.
Мотор взревел, из патрубков брызнула копоть, катки резко дернулись вперед, прокрутившись оборот вхолостую. Надрывно скрипнули гусеницы, многотонная машина нехотя подалась вперед.
– Еще! Давани еще! – перекрикивая шум мотора, закричал кто-то недалеко.
Тут же новая порция гари рванулась навстречу раскаленному июньскому воздуху. Мотор вновь натужно заревел, но тут же перешел на холостой ход – буксирная цепь не выдержала тяги, и одно из звеньев взвизгнуло и разломилось пополам. Многотонный монстр вновь откатился под собственным весом на исходную позицию.
– Етить твою богу душу мать!.. – разочарованно бросил тот же голос. – Опять рванул! Ну чего ты все время рвешь як олень да в чащобу! Опять рванул!..
Железнодорожник пробежал пальцами по рваному краю железной детали.
– Ну вот, ухайдохал целое звено! Эхх-ма!
Железнодорожник в робе на голое тело – жаркая тужурка одиноко валяется на насыпи – обреченно отмахнулся и, что-то бурча себе в усы, удалился. Носы учуяли прогорклый запах махорки – капитан задымил, часто сплевывая.
Игорь вместе с Баиром продолжают ковыряться с огромным крюком, пытаются приладить разорвавшееся кольцо.
Со стороны перелеска послышалось тарахтение, через минуту на луг вывалился мотоциклист, за ним еще один. В колясках устроились бойцы, наготове – пулеметы.
– Чего это такое? – подрагивающим голосом пробормотал Семен Горобец. – Немчура? Откуда?
– Да какие немцы? Откуда им тут взяться, – недовольно пробормотал капитан, сплевывая застрявшую на губах махорку. – Еще одно начальство, поди. Эх, сейчас опять будут орать, подгонять… Боровы!
Игорь бросил недоверчивый взгляд на приближающихся мотоциклистов, за серыми фигурами тянулся шлейф выхлопных газов и дорожной пыли.
Вдруг железнодорожник замер, самокрутка прилипла к нижней губе, бестолково повисла, лицо сделалось бледным.
– Немцы… – выдавил он из себя. – Ребята, это ж точно немцы… Немцы!
Он сплюнул самокрутку, бухнулся в траву, перехватил со спины свой ППШ и тут же дал очередь. Автоматная трель разнеслась вихрем, заставила одних пригнуться, других упасть в траву. Даже раненые перестали стонать. По людской цепи сразу понеслось устрашающее и одновременно недоуменное: «Немцы! Немцы!»
Нестройно защелкали затворы, кто-то дал еще одну очередь в сторону приближающихся мотоциклов. Один из водителей чуть подпрыгнул в седле и начал крениться вбок, руки впились в руль, увлекая за собой стальную махину. Второй боец в коляске что-то прокричал и вылетел из коляски и кубарем покатился по траве. Мотоцикл перевернулся, подминая под собой водителя, тот будто резиновая игрушка неестественно растянулся, железо с хрустом обрушилось на него. Облако пыли накрыло аппарат.
Со стороны накренившегося танка вспыхивают ружейные выстрелы, им вторят нестройные очереди из пистолетов-пулеметов.
Игорь спешно сменяет очередной магазин в винтовке, пальцы с силой впихивают остроконечные заряды в магазин, щелчок, и нарезной ствол отправляет в сторону внезапно появившейся немчуры очередную порцию свинца.
Мотоциклисты отстреливаются, один из них скрутил пулемет с коляски и сейчас короткими очередями поливает танкистов, те под укрытием советской стали ведут нестройную стрельбу.
У Баира от волнения дрожит в руках винтовка, выстрелы ложатся неточно, но руки настырно передергивают затвор, а указательный палец с силой жмет на курок, продолжает стрелять.
А вот Семен отстреливаться не торопится. Он осторожно высовывается из-за боковых щитков МТО, но тут же вжимается в металл – несколько пуль прямо перед самым носом взвизгнули, отлетели в сторону. Желание высовываться испарилось как сигаретный дымок в летнем мареве.
Прошла минута-другая, иные бойцы уже третий винтовочный магазин меняют, а он все не решается даже нос высунуть, пот струится по лбу и щекам, липнет к спине промокшая гимнастерка, лицо мертвецки бледное.
«Нужно, Сема, нужно! – подбадривает себя Горобец. – Хватит трусить!»
Наконец он решается высунуться и дать несколько выстрелов по врагу. Глубокий вдох, решительный шаг вперед – Семен вскидывает винтовку, сердце колошматится как сумасшедшее, в мушке пляшет копошащаяся около перевернутого мотоцикла фигура. Выстрел!
Но опознать «попал-не попал» Семен не смог – немецкая пулеметная очередь вновь заставила младшего сержанта Горобца буквально распластаться по танковому корпусу. Грудь часто вздымается, лоб впился в задранный вверх карабин, руки до белых костяшек впиваются в приклад, глаза зажмурены. Сил высунуться точно больше нет.
Железнодорожник вскрикнул и согнулся, в районе предплечья проступило и стремительно росло кровавое пятно, ППШ безвольно повис в руке.
– Зацепила, сволота… – сдавленно промолвил он и попытался вскинуть пистолет-пулемет, но лишь разрядил очередь в землю перед собой и рухнул на землю. И тут же едва слышно застонал.
Роман тут же бухнулся на землю и пополз к железнодорожнику. Руки ухватили бойца за шиворот и потянули к себе. Все как учили. Механик вскрикнул, попутно припомнил свою и чужую мать. Он перехватил руку Демина, но отпихиваться не стал, напротив, отталкивается ногами – помогает двигаться вперед. Кровавый шлейф тянется за ним по траве.
Игорь уже привычно нажимает на очередную обойму, патроны с хрустом проваливаются в магазин, щелкает затвор. Мушка ищет, выцеливает фигуру в серо-черном мотоциклетном комбинезоне.
Засели, заразы, не выковырять, молнией пронеслось в голове у лейтенанта. Он вскинул винтовку еще раз, наконец целик уперся в высунувшегося из укрытия мотоциклиста. Выстрел! Однако в последний миг фигура будто учуяла полет смертельного свинца и вновь нырнула под прикрытие металлического корпуса. Пуля ударилась в сталь, ободрала краску и с шипением отлетела в сторону.
Лейтенант чертыхнулся, с силой передернул затвор и тут же содрогнулся – рядом с ухом раздался выстрел. Игорь машинально вжал голову в плечи и тут же обернулся, возле него стоит белый как известь Семен, руки ходят ходуном, но удерживают карабин.
На мгновение Протасов оглох. Он мотнул головой и сквозь свистящую пелену услышал радостный вопль:
– Есть!
– Попали в гада!
– Ну наконец-то!..
Игорь повернулся и всмотрелся вдаль. Последний из мотоциклистов страшно корчился и с хрипом катался по земле, руки перехватывают горло. Вскоре немецкий мотоциклист притих, лишь вздрагивает иногда правая нога.
– Вот так-так. И кто же у нас такой меткий?
– Ну, кто-кто? Сема наш, кто ж еще!
– Ага, первой роты лучший пулеметчик!
– А чего тогда дрожал-то за кормой? Стрельнул бы сразу, враз бы все и закончил! – произнес Роман, кивнул на раненого железнодорожника, которому забинтовывал рану в предплечье. – А то вот, товарищ капитан не получил бы немецкой пульки.
Железнодорожник что-то промычал, отвернулся.
– Ну ничего. Мы его перевяжем и переместим к раненым. – И тут же добавил, в голосе послышались язвительные нотки: – Придется, товарищ капитан, ждать медсостава. – Демин пожал плечами, выдохнул будто в сочувствии. – Тут уж ничего не попишешь…
– Ну-ну, ты мне еще позлорадствуй, сопляк! – грозно проговорил железнодорожник, но тут же скорчился гримасой боли – Роман туго затянул узел, подмигнул Семену.
Солдаты обступили Семена, одобрительно хлопают ладонями по плечу. Горобец смотрит куда-то вдаль, лицо – белее мела.
– Ну, одессит, ну могешь!
– Да не одессит я, а дальневосточник! – ответил Горобец, попытался сквозь силу улыбнуться, но тут же упал на колени, уткнулся лбом в холодную танковую сталь. Рвота мгновенно скрутила Семена.
Неслышно подошел Баир, по-отечески похлопал Семена по спине и протянул кусок тряпки. Сема взял материю, что-то промычал в ответ и попытался отдышаться, но тут же сломался в очередном рвотном приступе.
– Первый, что ли? – подал голос железнодорожник.
– Угу.
– Вот и меня по первости полоскало. Еще тогда, в финскую… – пробормотал железнодорожник.
4
Спустя час подъехал еще один состав, на этот раз повезло – среди вагонов оказалась платформа с краном. В десять минут управились с подъемом, четыре десятка тонн стали на платформу. Свободных не оказалось, так что пришлось несколько пушек буквально сгрудить одна на другую.
Раненых тоже не бросили – их по одному начали переносить в пустующий санитарный вагон. Они благодарными глазами глядели на несущих их солдат, стиснув зубы, терпели тряску. Но вскоре тихий вагон наполнился стонами, криками и крепким солдатским матом: неопытные медсестрички снимают старые, прилипшие к ранам бинты и меняют на новые.
А вот танкистов пришлось разместить в вагонах для скота. Поначалу ворчали – это не командирские купе. И даже не теплушки. Но все оказалось не так уж плохо – просторно! Из соседей – поджарые лошади. Вот только курить запретили. Но Ромка и Баир потихоньку все-таки тянули в кулаках папироски. К тому же выдали по удвоенному пайку на брата. И теперь наши танкисты хрустели галетами и вкусно чавкали тушенкой. Разве что Семен отщипывает мякиш от хлебной пайки, долго жует крохотные кусочки.
– А что с капитаном-то сделали? – спросил Роман, отправляя в рот очередной добрый шмат тушенки с луком.
– Ну что-что… в санитарном вагоне помыли, перевязали, дали затрещину и отпустили.
Теплушка наполнилась смехом, соседствующие с танкистами лошади зафыркали.
Да, капитана и вправду вызывали куда-то, наверное, в диверсии обвиняли, но солдаты все рассказали, как он помогал и раненых таскать, и завалы очищать, и отстреливаться от прорвавшихся немецких разведчиков. В итоге капитан получил лишь взбучку и с первым же эшелоном уехал на восток. Но НКВД его не арестовал. Что ж, и то хорошо. Наверное, сыграло то, что капитан и вправду отбивался от немцев, а не просто по халатности или – не дай бог! – по злому умыслу пустил состав с техникой под откос.
– Я вот одного все, ребята, не пойму – каким рожном немцы у нас в тылу оказались? До фронта еще сотни километров, а они свободно так рассекают по нашей земле на своих драндулетах…
– А вдруг это диверсанты?
– В немецкой-то форме? Думай, чего говоришь…
– Не ну, а чего… Или эти, как их, парашютисты! Писали же, что они так целую страну захватили.
– Так – это как? – недоверчиво переспросил Баир.
– Это с самолетов сбрасывали, дубина ты! – ответил Демин.
– И что, вот прямо целую страну захватили одними парашютистами? – не унимался Баир.
– Ну да.
– Да ладно заливать! – отмахнулся старшина. – Сказки все это. Враки!
– Какие враки? Еще в прошлом году в боевом журнале показывали! – резко вставил Демин, брови насуплены. – Правда, они чего-то там гутарили, но я ни хрена не понял. Ведь с девушкой был, да еще и на последнем ряду. – Демин вздохнул, рот растянул в улыбке, глаза мечтательно уставились вверх. – Ясно же, что не до всяких там военных журналов, когда ты с дамой… – Он замолчал, щерясь, как довольный кот на солнце, но вдруг посерьезнел и выставил вперед указательный палец. – Но точно помню про парашютистов!
– М-да! Это только Рома Демин может так придумать – на военный синематограф женщин звать!
– А чего? Думаешь, им не интересно? – Роман расставил в стороны руки, чуть локтем не заехал в глаз Игорю – тот вовремя увернулся. – Да они знаешь как политикой интересуются и всякими театрами военных действий – ого-го! Еще похлеще нас с тобой.
Вместо ответа Семен захихикал, подтолкнул молчавшего Баира.
– Ну чего гогочешь? Правду говорю!
– Да верю! Вот только страна та – с гулькин нос была!
– Ка-ак? – переспросил изумленно Баир, кусок хлеба едва не брякнулся на пол.
– Да ну тебя! – отмахнулся Семен. – Все равно не запомнишь, чего уж…
Баир надулся и пробурчал что-то в губы.
– Ну предположим, что и вправду там, у железной дороги, были парашютисты, но как они на мотоциклах оказались? – недоумевает Демин. – Их что – вместе с техникой покидали с самолетов, что ли?
Семен переглянулся с Игорем, пожал плечами.
– Вот хоть убейте не понимаю… – не унимается Ромка. – Ну вот как они могли очутиться там?. Ну ладно самолеты – эти за секунду километр отматывают…
– Ну чего гадать? Доберемся до места, тогда и узнаем… – отрезал Игорь.
В уши ударил скрежет – тормозные колодки намертво вцепились в железнодорожные колеса, брызнули искры. Где-то внизу запищал пар, вагоны легонько вздрогнули и начали замедлять ход. Лошади заржали, начали нервно бить копытами.
– Ну вот, опять по тормозам!.. – недовольно буркнул Роман Демин. – Ну что за напасть такая? Что ни станция, так остановка.
– И не говори! – поддакнул Семен.
Игорь едва не подавился от резкого толчка. Выругался в сердцах – ломоть хлеба с тушенкой выскользнул из рук и теперь погряз где-то в соломе на полу. Танкисты прильнули к крохотным оконцам, друг дружку подталкивают, несколько пар глаз впились в медленно проползающие бесконечной вереницей вагоны: теплушки, накрытые брезентом платформы, насыпные емкости.
Баир не стал толкаться локтями – он направился к двустворчатой огромной двери по центру вагона. Руки обхватили отполированный десятками ладоней поручень огромного воротного замка, с силой надавили, огромная жила вздулась на лбу старшины. Ворота сдвинулись, сквозь возникшую щель внутрь ворвалась полоска света, но дальше створки не идут – стопор замка клинит ход.
Но и сквозь щель можно спокойно увидеть, как зачастили железнодорожники. Они суетятся возле вагонных осей, торопливо простукивают металл. Скрипят вагонные рессоры, поезд катит вперед со скоростью улитки.
Дальше начинается платформа и сразу же замаячил простой люд, с каждым метром их становилось все больше и больше, они толпятся, толкаются, все чаще в руках нехитрый скарб, тюки и чемоданы. По краям платформы стоят бойцы, винтовками оттесняют людей от края платформы.
Вновь взвизгнули колодки тормозов, вагон качнулся и встал как вкопанный. Снаружи гомон сотен людей, выкрики, ругательства. Раздался свисток, танкисты переглянулись – к чему это? Щелкнула защелка на двери, затем вторая, третья – стопор отпустил ворота, и они с легкостью открылись. Танкисты щурятся, – яркий свет бьет по глазам, выбивает слезу. Перед ними выросли три рослые фигуры – командир с двумя шпалами на петлицах, чуть позади – двое автоматчиков-лейтенантов, на груди ППШ, большие пальцы на курках.
– Выходите по одному! – холодно скомандовал капитан. Танкисты переглянулись.
У Игоря внутри все похолодело. Неужели нас сейчас арестуют, пронеслось в голове у него. Но за что? Лейтенант бросил взгляд на капитана, лицо будто высеченное из камня, лишь глаза уставились на Игоря, огромные зрачки пилят, прожигают насквозь. Сделалось страшно вдвойне. В голове тут же вспомнилось, как четыре года назад, в 37-м вот так же пришли за их соседом по коммуналке. Дегунин, кажется, так его фамилия была. Точно! – вдруг вспомнил Игорь своего соседа. Дегунин Иван Федорович, военный инженер. Вот точно так же пришли за ним. Ночью, кажется, часа в четыре утра. Хотя он держался молодцом, был спокоен, все уверял – там, мол, разберутся. И отпустят. Но не отпустили.
Стоп! Но ведь по форме вроде не НКВД – обычная фуражка, черные капитанские петлицы, на них блестит фигурка танка из желтого металла – такая же, как и у него. На груди пара боевых медалей. И все.
– Давайте живее! Время не ждет! – громче повторил команду капитан. Автоматчики за его спиной косятся по сторонам. – Нас ожидают машины. Техники остаются на разгрузке танков!
– Эх, была не была!.. – едва слышно произнес Игорь и шагнул из вагона.
И тут же его и остальных танкистов во главе с мрачным капитаном подхватил и понес людской поток. Капитан протискивается вперед. Но так смогли пройти метров двадцать, не больше. Капитан начал что-то кричать, приказывать, ругаться, но из-за гомона толпы слов его разобрать невозможно.
– Немцы!.. – вдруг грянул чей-то крик.
– Немцы, немцы! – тут же подхватили, понесли дальше. – Фашисты!..
Толпа дрогнула, гомон перешел на крик. Рядом с Игорем завизжала какая-то женщина, тут же заголосил грудной ребенок.
Вскоре он будто сжался в комок, руки сами собой задрожали, внутрь будто пробралась огромная ледяная рука и начала рвать внутренности на куски – вой! Он услышал тот самый вой, который принесли с собой немецкие самолеты там, на железнодорожной насыпи. Глаза судорожно бегают по небу, вдруг Игорь замер. Так и есть – к ним приближается фашистский «мессер», хищная размалеванная морда на блестящем металле с легкостью горячего ножа в сливочном масле рассекает воздух.
Ударили пулеметы. Рядом с Игорем кто-то взвизгнул, захрипел. Лейтенант повернулся и тут же отпрянул в сторону – крупнокалиберные пули прошили какого-то мужичка насквозь, превратив всю верхнюю часть тела в окровавленный фарш.
Солдаты уже не пытаются удержать толпу на платформе. Они спрыгнули с платформы и открыли огонь из ружей по пикирующему немецкому самолету. Но тщетно – стервятник Геринга, будто в насмешку, машет крыльями бойцам.
Людское море проникает в первые попавшиеся вагоны – лезут даже в выдавленные окна. Лишь бы подальше от пулеметного огня фашистского стервятника. Лезут, карабкаются, а заодно погребают под собой менее проворных и сильных.
Еще одна пулеметная очередь рассекла воздух. Вой вновь резанул по ушам. И вновь несколько человеческих тел, в одно мгновение изуродованных до неузнаваемости, огромные лужи крови быстро расползаются по бетону платформы, кровь прилипает к сапогам и ботинкам, разбрызгивается в стороны.
Толпа взбесилась окончательно. Со всех сторон – крик, плач, стенания. Игорь, не разбирая дороги, через силу, сжав зубы до боли в скулах, протискивается вперед. Перед глазами мелькают перекошенные от ужаса лица. Женские, мужские, детские…
Платформа под ногами внезапно кончилась. Игорь вскрикнул, провалился в пустоту. Зашуршала щебенка, бок вспыхнул тупой болью – кто-то больно ткнул то ли коленом, то ли локтем. Протасов поморщился, хотел было подняться, не успел – чья-то рука крепко ухватила его за шиворот и дернула в сторону. Перед глазами все прыгает, сливается в мутную картину.
– Давай, лейтенант, еще пару метров! – услышал знакомый голос Игорь. Капитан, вспомнил Протасов.
Цепкая рука отпустила Игоря. Лейтенант наконец перевел дыхание, осмотрелся. Их отряд в шесть бойцов – один из автоматчиков где-то потерялся – остановился возле железнодорожных платформ, брезент накрывает причудливо изогнутые формы. Пушки, про себя произнес Игорь. Двенадцать пушек, скорее всего «сорокапяток».
– Вы меня слышите, товарищ лейтенант? – наконец донеслось до слуха Протасова. Он оторвал взгляд от платформ и повернулся на голос. На него исподлобья смотрит капитан. Бритая до блеска голова без фуражки. Рядом пытаются отдышаться Семен, Роман и Баир. Горобец с каждым вдохом болезненно морщится, хватается рукой за грудь.
– Да, товарищ капитан! – громко отозвался Игорь, вытянулся в струну, ладонь приставил к виску. – Слушаю вас внимательно.
– Непохоже, лейтенант… – проворчал капитан и тут же громогласно добавил, его взгляд упал на окровавленный правый рукав и шею Игоря: – Ты что, ранен, лейтенант?
– Где? – испуганно проговорил Игорь и стал осматривать себя. – Куда?
Его обступили друзья-танкисты. Семен осторожно дотронулся до окровавленного плеча, глаза тревожно смотрят на лейтенанта.
– Что там? – трясущимися губами произнес Игорь. – Задело, да?
Но Семен облегченно выдохнул.
– Это просто кровь. Никакой раны нет. Просто кровь.
Горобец демонстративно протянул густо заляпанную кровью ладонь.
– Повезло тебе, ротный, – с легкой улыбкой произнес Роман Демин.
– Точно! – радостно сказал Игорь, но тут же его голос скатился до шепота, стал запинаться. – Это когда самолет… в общем… пулеметами рядом идущего мужичка скосило…
Танкисты опустили хмурые головы.
– Хорошо… Это слава богу, – кивнул капитан и добавил, повысив голос: – Слушай мою команду! Наша задача, как можно быстрее пробраться к вокзалу, погрузиться на ожидающие нас…
Капитану не дал договорить грохот – наконец открыли огонь подоспевшие со станции зенитчики. Небо наполнилось черными кляксами-разрывами, но «мессер» легко уходит от огня зенитчиков. Но на очередное пике заходить не стал. Он предпочел скрыться в облаках, напоследок покачав огромными белесыми свастиками на крыльях.
– Вот сволота!.. – с ненавистью бросил капитан. – Уже второй раз за день! Повадилась, курва, летать тут – управы нет на него.
– Как так – второй раз за день? – в недоумении спросил Игорь. – А где же наши… Где наши красные орлы? «Сталинские соколы»?
Капитан бросил на него суровый взгляд, сплюнул на землю.
– Нету их, лейтенант, – процедил он.
– Да как же так, – произнес растерянно Игорь. Он в недоумении крутит головой по сторонам. – Как так нет?!
– Разговорчики, лейтенант! – грубо оборвал его капитан и приказал: – Отставить разговоры. Все – за мной!
Капитан уверенно зашагал вперед. Рукав на кителе повис, едва держится, по спине ползет огромная дыра с рваными краями – видимо, и ему досталось в давке.
Игорь в полной растерянности смотрит то на него, то на своих танкистов. Те тоже непонимающе переглядываются, пожимают плечами, но без лишних слов двинулись вперед. Есть в небе «сталинские соколы» или нет – капитан приказал идти на станцию и тут ничего не поделаешь.
Игорь вздохнул, бросил еще раз взгляд в небесную синеву и зашуршал гравием вслед за быстро удаляющейся фигурой капитана.
До станции добрались быстро. Правда, пришлось и попрыгать и поползать: обходить бесконечную вереницу платформ и вагонов не было никакой возможности.
Но Игорь будто и не замечал препятствий. Шел вперед, где надо – почти ползком пролазил под вагонами. А перед глазами то и дело всплывает хищный оскал немецкого самолета, яркие вспышки выстрелов, крупнокалиберные пули с шипением рвут воздух и с хрустом вонзаются в тело рядом бегущего мужичка. Протасов даже помнит выражение его лица в последнее мгновение перед лютой смертью. Испуганное и одновременно удивленное.
Капитан не обманул. Рядом с вокзалом стоят грузовики, солдаты в оцеплении близко никого не подпускают, без вопросов теснят близко подошедших горожан, лица мрачные. К грузовикам подтягиваются и другие танкисты. Игорь узнал как минимум троих, тех, что ехали в вагоне еще до обстрела и бомбежки.
Без лишних слов залезли в грузовики, тронулись. Переполненный людьми и скарбом вокзал остался позади. Кстати, а что за городок? В пылу налета и этой сумасшедшей давки на платформе Игорь так и не понял, куда прибыли. Лейтенант сощурился и попытался разобрать буквы на удаляющемся вокзальном здании. Столбцы? Игорь удивленно посмотрел на товарищей, те молчаливо уставились на дорогу. Даже Ромка Демин молчит, глаза уставились на покрытые пылью сапоги.
Значит, Столбцы. Странно, подумал Игорь, в пункте назначения в документах ясным по белому значится – «Барановичи». Лейтенант бросил взгляд на кабину, там сидит, сгорбившись, капитан, руки перелистывают какие-то мятые бумаги.
И капитан еще этот странный, пронеслось в голове у Протасова. Что ни вопрос – выразительное молчание или того хуже – просьба заткнуться и следовать за ним, и без вопросов.
– Ничего не понимаю! – едва слышно произнес Игорь.
Перед глазами вновь возник немецкий самолет, гоняющий, как кроликов, людей на платформе. Вспомнились слова капитана – это уже второй налет! Игорь покачал головой.
Раздался звуковой сигнал, затем еще и еще. Грузовик замедлил скорость, едва ползет.
Кто-то больно ткнул Игоря локтем.
– Смотри, лейтенант! – кивнул на дорогу Баир.
Вдоль дороги бредут люди, поднимаемая колесами пыль оседает на них, но те безропотно идут вперед. Рядом так же покорно топают дети. У Игоря екнуло сердце – на него смотрят серые глаза затравленного зверька. Круглые щечки в грязных разводах, лишь слезы пробили дорожки к подбородку. В руке потрепанный плюшевый медведь, свисает наполовину оторванная лапа, белые нитки торчат уродливыми жилами, на мордочке один коричневый глаз-пуговка. Игорь отвернулся.
У другой обочины точно такие же люди – с головой погрязшие в пыли – топают по изрытой ухабами дороге. Угрюмо молчат. Вперед никто не смотрит – лишь под ноги. Запнуться и упасть страшно – затопчут. Но позади страшнее. Там – война.
Игорь посмотрел вперед, ахнул – людская вереница ползет далеко вперед, уходит за горизонт. Полуторка сигналит, продирается сквозь толпу, словно волнорез ледокола оттесняет людей к обочине.
– Беженцы… – едва слышно произнес Семен. – Со всех окрестных селений, поди…
– Значит, не обманул капитан – дело плохо, – дрожащим голосом добавил Ромка Демин.
Лейтенант уронил голову на ладони, зажмурился что было мочи. Смотреть на бредущих беженцев нет сил. Усталость навалилась многотонным грузом, веки, будто облитые свинцом, сомкнулись сами собой. Игорь провалился в липкую дремоту.
5
– Вставай, лейтенант! – раздался знакомый голос. Игорь поморщился, промычал в ответ. Но кто-то упорно трясет его за плечо. – Ротный, пора вставать!
Ну что за напасть, прогремело в голове Протасова. Он попытался отмахнуться, но его руку перехватили, потянули вперед – Игорь едва не рухнул, но его удержали.
– Очумели, что ли!.. – спросонья крикнул лейтенант, руки до белых костяшек сжаты в кулаки – если что – будет бить со всей дури наотмашь.
– Ладно-ладно, лейтенант, – покорно произнес Демин, ладони выставил вперед, будто защищаясь, пятится, уголков губ коснулась улыбка. – Пора выметаться на землю грешную. Ждут в отряде. Капитан уже дважды справлялся про тебя. Злой как черт!
Игорь огляделся. Вокруг небольшой луг, со всех сторон его теснит перелесок. Прямо посреди луга буквой «П» стоят три автомобиля – две легковые от колес и до крыши облепленные пылью «эмки» и полуторка. Рядом несколько фигур в командирских кителях, на капоте одной из «эмок» огромная карта, собравшиеся что-то неспешно обсуждают. И – все!
Игорь горько усмехнулся про себя – вот так штаб! А танки где? Эх, повоюем!..
– Лейтенант, что за вид? – громыхнул знакомый голос. Капитан уже успел где-то сменить китель. Фуражка скрывает до блеска выбритую голову. Глаза зло поблескивают из-под кустистых бровей. – Что вы, в самом деле – у тещи на блинах, что ли?
– Виноват, товарищ капитан… – ответил Игорь, застегивая верхнюю пуговицу воротника.
– Через пять минут построение!
Лейтенант про танки опасался напрасно. Когда подошли к перелеску, сквозь стволы деревьев удалось разглядеть ощерившихся орудиями стальных монстров, с боков натыкан кустарник. Для маскировки, отметил Игорь. Один. Два. Пять. Десять. Двадцать два! Дальше лейтенант считать не стал – куда хватило взгляда, везде сквозь березовые стволы и ельник проступали очертания новеньких БТ и Т-28, на бортах пламенеют красные звезды. Игорь облегченно выдохнул, обернулся – ребята тоже довольно закивали.
Вновь к ним подскочил капитан. Рыкнул – «строиться!» и дернул куда-то точно ужаленный. Минута, вторая, третья. Стоять по стойке «смирно» уже надоело. Да и не происходит ничего. Танкисты по соседству давно уже расположились на мягкой траве, вкусно хрустят пайковыми галетами.
– Скукота… – протянул Демин и, сладко зевнув, потянулся.
– А тебе чаво? Знай себе, бей баклуши – и всего делов, – произнес Баир.
– Сейчас бы и вправду чего-нибудь пожевать… – произнес Семен и обратился к танкистам: – Ребят, осталось чего пошамать?
– Чего-о-о?
– Ну, покушать. Пожевать!
– Эх, Сема, твой язык этот одесситский…
– И ничего он не одесский, обычный. Мы так все в Еврейской области говорим.
– Вот все никак в толк не возьму – как это так еврейская? – улыбаясь, интересуется Демин, Баир косится на него, чувствует – подвох.
– И ничего странного нет. Область как область. И живут там и русские, и украинцы, и белорусы.
– А евреи?
– А что евреи? Евреи там наши – советские! – подытожил Сема Горобец.
Баир молча протянул Семену две галеты.
– Шамай, дальневосточник.
– Ого! Спасибо, друг! – Горобец кивнул и тут же впился крепкими зубами в галету.
– Кушайте, мил человек, только не обляпайтесь, – произнес Роман, а сам впился взглядом в Семена, облизнулся.
Его толкнул Баир, в руке – пара галет.
– И ты лопай, – мягко пробасил Баир. – Шутник-шалопай.
– Вот так, дружище! – захлебываясь слюной, сказал Демин и сразу отправил галету целиком в рот. Брызгая крошками, одобрительно добавил: – Выручил, не дал от голода копыта двинуть!
Игорь от угощения старшины отказался. Печет – сил нет. От жары кишки сводит. Какая уж тут еда? Во фляге воды – на пару глотков. Да по такой жаре – вот проблема. А без еды – перетопчемся как-нибудь. Лейтенант устало выдохнул, тыльной стороной смахнул крупные гроздья пота со лба.
Вдруг по солдатским рядам пробежал ропот: «Строиться! Командующий идет!» Танкисты спешно выстраиваются в шеренгу. Семен с набитым ртом – спешно дожевывает остатки Баировых галет. Перед строем вновь пробежал капитан, спешно одергивает бойцов, выкрикивает: «Привести себя в порядок! Стройся!»
К центру луга от автомашин шагнул высокий командир, на каплевидных петлицах черного бархата поблескивают две звезды. За генерал-майором семенят командиры помладше. Игорь смотрит на генерала во все глаза – такой высокий чин видит впервые. Разве что на фотографиях и в синематографе. Вообще-то и этот генерал был как с картинки – высокий, добро скроенный. Про таких говорят – в плечах косая сажень. Интересно, как он в танк поместится, подумал лейтенант, разве что люк держать открытым.
Генерал-майор вскоре басом громыхнул:
– Здравствуйте, товарищи танкисты!
Солдаты и командиры грянули в строю:
– Здравия желаем, товарищ командующий!
Читать бесплатно другие книги:
