Санаторно-курортный маньяк Хмельницкая Ольга

Лилия Степановна не ответила. Мобильный сигналил и сигналил длинными гудками – все безрезультатно. Околелов вошел в раж и стал звонить беспрерывно, буквально вынуждая Кулибину ответить. Он хотел знать, где его жена.

– Да! – наконец визгливо сказали в трубку.

– Где моя жена?! – страшно закричал муж Нелли.

– А я почем знаю, – подло хихикнула трубка голосом Лилии Степановны, – мужчина, вы куда звоните?

– Профессору Кулибиной, – прорычал Околелов, – пусть она скажет, где моя жена? В прошлый раз моя супруга возила в Зеленоград двух усатых профессоров, а потом до трех ночи уговаривала их покинуть бар и поехать в гостиницу. Что у нас теперь?

Телефон коротко запищал – Кулибина бросила трубку. До Нелли Околеловой ей действительно не было абсолютно никакого дела – ну и что, что они с Алиной рисковали жизнью и здоровьем, волоча установку по темному страшному лесу? Профессор в это время лежала в пенной ванне и наслаждалась жизнью, предвкушая свой завтрашний триумф на симпозиуме. А подчиненные… если честно, она вообще не считала их людьми.

«Хаммер» упорно полз по лесу, время от времени сигналя и крякая специальным распугивателем для собак. Все тщетно. Девушек нигде не было видно. Блондинка смотрела на Энгельса с откровенной неприязнью. Хозяин «Хаммера» был невозмутим. Большой черный внедорожник, стоявший в реестре вооружения армии США, легко преодолевал рыхлую лесную почву.

– И долго мы будем маяться дурью? – пропела блондиночка. – Наша опера началась полчаса назад! Может, все-таки перестанем кружить по лесу и вернемся домой?

Володя покраснел. Его светлые щеки залил багровый румянец. Ничего хорошего это не предвещало.

– Ксения, – отрывисто сказал он, – если ты не понимаешь, что происходит, то сиди, пожалуйста, молча. Мы потеряли в лесу двух девушек и агрегат Кулибиной – эта установка способна кардинально изменить облик мира! Запасы нефти заканчиваются, она стала страшно дорогой, а профессор изобрела установку, которая позволяет получить искусственную нефть, ничем не отличающуюся от настоящей. Для этого не надо ехать в Сибирь, бурить скважины и строить трубопроводы. Достаточно просто поставить на стол устройство размером с самогонный аппарат и добавить простейшие ингредиенты. И все! Вуаля! Еще пара нехитрых операций – и можно заправлять автомобиль! Так что ты зря, дорогая, не смотришь познавательные передачи по телевизору – по всем каналам уже неделю только об этом и говорят. А ты – солярий, косметолог, массажист…

Ксения засопела еще возмущеннее.

– Вот этот молодой человек, – продолжил Володя, показав на Максима, – был готов спасать установку ценой собственной жизни и личного автомобиля, две девушки сейчас бегут по лесу, пытаясь доставить агрегат на конференцию. А у тебя в голове только театры, тряпки и салоны красоты – ничего больше! Откуда такой эгоизм и ограниченность, Ксения?

И Володя снова уставился во тьму.

– Ты можешь им позвонить? – отрывисто спросил он Максима через секунду. – Возможно, они видят машину, но боятся нас.

– Да, – сказал Энгельс, – сейчас! Как я раньше не догадался!

Он набрал номер Алины. В этот момент «Хаммер» резко остановился, всех бросило вперед, потом назад.

– Ничего страшного: «копейка» на тросе застряла между деревьями, – пояснил Володя.

В сотовом Макса пошли длинные гудки. К его огромному счастью, телефон Пузько был включен и находился в зоне доступа.

– Расскажите, как все было, – попросил директор Ершову.

Девушка сидела перед ним, полностью одетая, но Сергей Витальевич прекрасно помнил, как она выглядит в одних только джинсах. Рязанцев сидел в углу на подоконнике. Ева на него даже не смотрела, полностью сосредоточившись на директоре. Владимир Евгеньевич помимо воли сжал кулаки, его сердце резко уколола ревность.

– Он уже был в номере, когда я зашла, – сказала Ева, глядя в желто-зеленые глаза директора, – я почувствовала это. Потом погас свет, и маньяк встал из-за холодильника. Или вылез прямо из холодильника, не знаю. В темноте это было невозможно понять.

Сергей Витальевич и полковник обменялись быстрыми взглядами.

– Опять холодильник, – прошептал Рязанцев. – Неужели это случайное совпадение?

– Что было дальше? – спросил директор. – Он напал на вас, Ева?

– Да.

– Вы сопротивлялись?

– Конечно, – улыбнулась Ершова, – но он заметно тяжелее меня, пришлось закричать. После этого маньяк мгновенно ретировался. Отступил к холодильнику и растворился в темноте.

– Холодильник был включен?

– Да.

Рязанцев принялся ходить туда и обратно по номеру.

– Чем холодильник отличается от шкафа? – спросил он, остановившись.

– Наличием розетки, – подсказала Ева.

– А еще?

– Химикаты там какие-то, – добавила девушка.

– Наличием холода. Но это так, к слову, – добавил директор, – я и сам понимаю, что это ерунда.

– А холодильники где стоят в номерах? В одном и том же месте? Согласно планировке? – уточнил Владимир Евгеньевич.

– Да. Причем планировка не менялась с момента постройки в начале 80-х годов. Тогда это был санаторий для партийных бонз СССР, – пояснил Сергей Витальевич. – У нас просто не было стимула что-то менять.

– А вы, кстати, давно работаете директором? – спросила Ева.

– Два года.

– А кто был директором до вас?

– Он эмигрировал и сейчас живет в Австралии.

Ева и Рязанцев переглянулись.

– Надо еще раз постучать по стенам, может, что-то и всплывет, – сказал Владимир Евгеньевич. – Какие-нибудь ходы для партработников на случай ядерной войны.

– Мы уже замеряли внутренние стены здания. Все чисто. Ни одного лишнего сантиметра, – покачал головой директор. – Для того чтобы сделать между стенами проход для человека, там должно быть большое пространство. Но его нет.

Полковник и Ева, которая категорически не смотрела в сторону жениха, задумались.

– А полы? Полы проверяли? – спросил полковник. – Какой толщины там перекрытия? И внешние стены. Даже на вид заметно, что они довольно толстые.

– Не замеряли, – покачал головой директор, – но это недолго. Главное, непонятно – при чем тут холодильники?

И все трое снова задумались.

Света лежала на полу, приложив ухо к паркету. Полчаса назад она тщательно изучила стены номера, но не обнаружила ничего подозрительного. Поэтому Булкина занялась полом. Она вытащила лупу с целью изучения малейших неровностей, которые могли бы навести ее на разгадку. Но на полу лежал паркет – старый и вытертый, и понять, чем одна дощечка отличается от другой, было невозможно.

– Партийные бонзы, холодильники, – прошептала Булкина, сидя на полу. – Нет, не понимаю.

Она встала и посмотрела в окно на парк.

Услышав впервые про призрака-маньяка, Светлана Георгиевна решила было, что женщины, привлеченные в санаторий слухами о «мачо по вызову», сами оставляли открытыми двери и окна в номерах. Тем не менее Булкина точно знала, что сама она никаких телодвижений, призванных привлечь маньяка, не делала. Он сам пришел! Поэтому секретарша, не лишенная некоторой сообразительности и инициативы, приняла решение разгадать загадку самостоятельно.

«И тогда восхищенному Рязанцеву ничего не останется, кроме как упасть в мои объятия, – подумала Света Булкина, которой было очень нужно чье-нибудь высокое покровительство, и принялась тщательно простукивать пол. – Бонзы. Холодильники, – продолжала размышлять секретарша. – Может, эти нехитрые бытовые приборы служили еще и рефрижераторами для анабиоза? Типа, скончался партийный лидер, а его срочно в холодильник, охладили, а потом перевезли и переложили в камеру с жидким азотом, чтобы воскресить через сто лет. Или через двести».

Блондинка почесала левый сосок и принялась ходить по номеру из угла в угол. Так ей лучше думалось.

– Тогда, если моя догадка верна, в здании санатория должно быть предусмотрено специальное устройство, некий лифт, который был предназначен для перевозки охлажденного тела вместе с камерой, то есть… с холодильником? – пробормотала она.

Булкина остановилась и уставилась на белую дверцу с надписью «МЗХ».

– Кстати, что такое «МЗХ»? Московский завод холодильников? Минский? Мукачевский? Магнитогорский?

Исчерпав свои географические познания, Светлана Георгиевна приоткрыла дверцу.

– Хм… На вид – обычный холодильник, – пробормотала она. – А вдруг устройство срабатывает, только если датчики фиксируют вес тела внутри? Тогда и лифт срабатывает, и охлаждающая камера оказывается на секретной советской базе, где тела начальников готовят к заморозке? – рассуждала секретарша.

Она еще немного походила по номеру и подумала, почесывая правый сосок.

– Есть только один способ проверить мою догадку, – сказала Булкина вслух, раскрыла дверцу холодильника и храбро полезла внутрь.

Высокие каблуки туфель Алины ушли куда-то в мягкую почву. С большим трудом Пузько вытащила обувь, но каблуки тут же провалились снова.

– Какой-то тут грунт влажный, – пробормотала девушка, перекатывая тяжелый агрегат, который начал при движении чавкать и причмокивать.

– И устройство Лилии Степановны все испачкалось в грязи, – посетовала Нелли.

– Ничего, зато пыль отмоется.

Растительность становилась все гуще, девушки медленно продвигались в глубь полянки.

– А комаров-то, комаров! – сказала Алина, над которой кружило несметное полчище мелких зудящих кровопийц.

– И кусаются, паразиты, – добавила Нелли, прихлопывая пару особо назойливых насекомых.

Еще пара минут прошла в тишине. Покрытый грязью агрегат чавкал все громче, проваливаясь во влажную почву глубже и глубже.

– Что-то мне это место не нравится, – сказала Пузько, останавливаясь и вытирая с лица пот.

– Мне тоже, – добавила Нелли, наблюдая за тем, как от влажной травы вверх поднимается подозрительный белесый туман, – но до противоположного края полянки совсем близко. Было бы неразумно поворачивать назад в этой ситуации. Нам осталось всего около двухсот метров преодолеть!

Они немного помолчали, озираясь.

– Пойдем обратно, – сказала Алина. – Интуиция мне подсказывает, что лучше вернуться и сделать крюк по лесу, а не идти напрямую через поляну.

Где-то вдали снова засигналил и закрякал автомобиль.

– Во-первых, интуиции не существует, есть только логика, – веско сказала Околелова, – а во-вторых, ты представляешь себе, как мы будем вкатывать эту махину на горку?

И она невежливо пнула ногой агрегат ценой в два миллиарда долларов. От толчка устройство слегка двинулось вперед и с громким плеском погрузилось в воду, полускрытую зарослями. Алина прыгнула вперед, схватила устройство за торчащие провода и внезапно погрузилась в холодную жижу по пояс.

– Тону! Спасите! – закричала она, но агрегат не выпустила.

Нелли упала животом в мокрую траву, оказавшуюся при ближайшем рассмотрении осокой с примесью каких-то колючек, и схватила Алину за левую руку. Теперь Пузько держала устройство Кулибиной только одной рукой.

– Он тонет! Уходит все глубже! – в отчаянии закричала Алина.

Девушка погружалась вслед за аппаратом. Болото засасывало ее.

– Бросай его! – зарычала Нелли, лежавшая в осоке и колючках. – Главное, самим спастись!

– Не могу! У меня пальцы запутались в проводах! – прохрипела Пузько.

Теперь из болота торчал только торс Алины. Ноги и рука с тяжелым медным котелком уходили в глубь чавкающей грязи все глубже и глубже.

В этот момент у Алины зазвонил телефон, лежавший в нагрудном кармане. Сотовый торчал из жижи всего наполовину, и работающий виброзвонок разбрызгивал грязь в разные стороны, как маленький вулкан.

– Ответь! – просипела Пузько с мукой в голосе. – Может, это бывший муж! Может, он хочет помириться!

Околелова протянула испачканную, поцарапанную колючками руку и схватила телефон, плескавшийся в жиже.

– Але, – сказала она. Внезапно Нелли заулыбалась во весь рот: – Максик! Да! Мы здесь, в болоте! Агрегат с нами! Алина тонет, спасите!!! Сигналили? Крякали? «Хаммер»?

В этот момент Околелова на радостях отпустила руку Пузько. Та мгновенно провалилась еще глубже. Теперь на поверхности торчала только голова Алины с выпученными от ужаса глазами.

– Спасите, – слабо прошептала голова и погрузилась еще на пару миллиметров.

Нелли лежала в осоке ни жива ни мертва, боясь пошевелиться и тем самым усугубить и без того бедственное положение коллеги.

– У него на счету девяносто три жертвы, – сказал директор. – И это только те, кто жаловались. Ведь есть еще и скромницы, побоявшиеся признаться в произошедшем.

– Бедные женщины, – пробормотала Ева, – это могло стать для них тяжелым потрясением.

– Да, – кивнул Сергей Витальевич, – пару раз мне приходилось отпаивать пострадавших в кабинете валерьянкой, а один раз девушку увезла «Скорая», у нее был шок.

Директор встал и насыпал кофе в кофеварку. Ева сидела на подоконнике у открытого окна и смотрела в парк.

– И что, ни разу жертвы не предоставляли никаких подробностей о нападавшем? – спросила Ершова. – Никто так и не видел его лица, фигуры или каких-то других особенностей?

– Мы знаем его группу крови и то, что он, видимо, курит сигареты, – сказал директор.

Ева втянула носом воздух – у кофе был божественный аромат.

– От маньяка пахнет табаком? – уточнила она.

– Да.

– Я не заметила.

– Видимо, перед тем как забраться к вам в номер, он не курил.

– А что он курит? Марку сигарет никто не смог по запаху определить? – спросила Ершова, немного подумав. Сергей Витальевич бросил на нее удивленный взгляд.

– Одна девушка утверждала, что запах был похож на красные L&M, – сказал он, наливая кофе в две чашки, – но я не обратил внимания на ее слова. А что, это что-то значит? Многие курят L&M, это еще ничего не доказывает.

Ева слезла с подоконника и с удовольствием потянулась. У нее было гибкое, стройное и тренированное тело. Потянувшись, девушка взяла кофе и села в кресло, стоявшее в углу кабинета.

– Вы проверяли персонал? – спросила она. – Совершенно очевидно, что маньяк – это кто-то из ваших сотрудников. Например – вы сами.

Сергей Витальевич улыбнулся, потом взял свою чашку кофе и сделал большой глоток.

– Это не я, – сказал он после паузы. – Потому что если бы, Ева, это был я, то вы бы из моих рук не вывернулись.

Даже смуглая кожа Ершовой не смогла скрыть густого румянца, залившего ее щеки. Муки ревности по поводу Рязанцева и его секретарши Булкиной странным образом испарились из ее сердца.

Околелов ужасно устал и изнервничался. Мало того, что он вечером мотался домой за пистолетом, а потом мчался в «Весенний ежик», мало того, что три часа потом ходил кругами вокруг скульптуры, изображавшей лыжницу, так еще и Лилия Степановна Кулибина не проявила к нему, хозяину агентства ритуальных услуг, никакого уважения.

– Ужас вообще, – сказал муж Нелли, сидя на парапете возле статуи, – телефон жены не отвечает, темно, холодно и непонятно, где она и что происходит.

Околелов встал и направился в здание санатория. Перед ним в холл зашли две стройные красавицы, журналистки одного глянцевого журнала, выходившие на свежий воздух покурить и поболтать. Муж Нелли увязался за ними. Девицы прошли мимо бородатого швейцара, дремавшего в своем кресле, мимо будки охраны, в которой сопели два охранника, мимо кладовой, где хранился инвентарь садовника, и пошли вверх по лестнице.

От нечего делать Околелов пошел за ними.

«Девушки наверняка приведут меня к бару», – думал супруг Нелли, следуя за красавицами. Несмотря на беспокойство о пропавшей жене, ему очень хотелось коньяка и… спать.

Девушки остановились напротив одного из номеров.

– Ну что, пойдем баиньки или еще по пивку? – спросила одна из них, жгучая брюнетка с длинными ногами.

– По пивку, – тоненьким голосом ответила ей подруга, пониже и посветлее. – А если ты не дойдешь потом к себе, то сможешь переночевать у меня в номере, он совсем рядом с баром.

– Опять в бар? Мы же только недавно оттуда, – вздохнула брюнетка.

– Ну и что такого? – не поняла блондинка. – Там собралось блестящее общество.

Барышни развернулись и пошли дальше. В бар. А Околелов, который ужасно устал и замерз, задумался. Сомневался он недолго. Муж Нелли нашел в кармане скрепку, сделал отмычку и через пять минут вошел в номер. На столе лежал почти новый ноутбук, но муж Нелли даже не посмотрел на чужое имущество, потому что был человеком порядочным и приличным. Он быстро искупался под горячим душем и нырнул в постель, надеясь немного поспать, пока хозяйка номера заседает в баре, к тому же, возможно, она останется ночевать у подруги. Околелов свернулся калачиком и мгновенно уснул, положив под подушку пистолет и сотовый телефон. Через несколько минут из темного угла рядом с холодильником раздалось тяжелое дыхание маньяка. Он пришел навестить журналистку.

– Они тонут! В болоте! – закричал Энгельс. В его голосе был ужас. – И агрегат тоже тонет!

Блондинка в раздражении закатила глаза.

– Пусть бросают агрегат, мы его потом «Хаммером» вытащим, – немедленно отреагировал Володя, – потому что если утонут девушки, то мы вряд ли сможем потом чем-то им помочь.

Максим набрал телефон Пузько второй раз, но никто не отвечал.

– Утонули? – с надеждой спросила блондинка.

– Вряд ли, – сказал Макс, – потому что если бы они утонули, то и телефон бы утонул и оказался бы вне зоны связи.

– Знать бы, где они, – пробормотал хозяин «Хаммера». – Как их нам найти? Где тут ближайшее болото?

– Надо у кого-то спросить, – сказала блондинка, – утром найдем какого-нибудь местного жителя и выясним. А пока предлагаю поехать-таки в оперу, мы как раз успеем ко второму отделению, если поторопимся.

– Как ученый, могу сказать, что болота обычно располагаются в понижениях рельефа, – сказал Энгельс, – и если мы будем двигаться вниз по склону, то найдем их.

– Правильно, – поддакнула красавица, – надо поехать в город, купить там карту, а утром позвонить в МЧС, пусть их они спасают, мы, в конце концов, налоги платим.

– Кто это «мы»? – внезапно отреагировал на слова подруги Володя, ранее игнорировавший ее реплики с упорством, достойным лучшего применения. – Ты же не работаешь, только тратишь, как ты можешь платить налоги?

Он остановил автомобиль, распахнул дверцу и спрыгнул на плотный ковер из слежавшихся сосновых иголок.

– И где здесь низ, где верх? – спросил он вслух. – Как нам найти болото?

Максим снова набрал номер Алины, но трубку, как и прежде, никто не взял.

Муж Нелли проснулся оттого, что кто-то аккуратно расстегнул ему ширинку и начал стаскивать джинсы.

«Ой, журналистка вернулась и нашла меня», – испуганно подумал Околелов, засмущался, но глаза не открыл.

Вместо этого он засопел еще глубже и ровнее, имитируя глубокий сон.

«Как здорово: наверное, я ей понравился! Наверное, она любит светловолосых мужчин», – думал хозяин агентства ритуальных услуг, с удовольствием вспоминая о соблазнительной брюнетке. Приключение начинало казаться ему очень романтичным и многообещающим.

«Все-таки как удачно, что я приехал сегодня ночью в санаторий, – думал он, помимо воли покрываясь нежным румянцем. – Да, я женат, но ведь никто не узнает».

Руки продолжали снимать джинсы, стараясь не разбудить его раньше времени.

– М-м-м-м, – слегка замычал супруг Нелли от предвкушения наслаждения.

Над ухом у Околелова кто-то хрипло засопел, как в фильме ужасов. Муж Нелли насторожился.

«Ой, она, наверное, слишком много курит или простудилась», – заволновался он.

В этот момент «журналистка» навалилась на супруга лаборантки и впилась устами в его губы. Околелов распахнул глаза, но в номере царила кромешная тьма. Тогда он протянул руку и обнял «журналистку» за бедра. Его ладонь наткнулась на оголенный мужской член. Все еще не веря своим рукам, Околелов тщательно ощупал торчавший перпендикулярно вверх орган. Никаких сомнений, ночной визитер был мужчиной! Околелову мгновенно стало понятно, зачем супруга попросила его взять пистолет, отправляясь за ней в санаторий. Он припомнил все слухи, ходившие вокруг «Весеннего ежика», и легко сложил два и два.

– А-а-а-а! Это тот самый маньяк! – страшно закричал Околелов басом, отталкивая визитера и начиная отчаянно плеваться. – Убью!!!

Хрипящее существо отшатнулось в ужасе, запаниковало и кинулось в сторону, на ходу подтягивая штаны. Околелов выхватил из-под подушки оружие и кинулся за ним, сшибая мебель и паля куда попало из пистолета. Муж Нелли зацепился за стул, упал, выронил пистолет, но тут же вскочил и снова бросился за врагом. Он поймал маньяка у самого холодильника, схватил за волосы, но тот вывернулся, двинув владельцу агентства ритуальных услуг по челюсти кулаком и исчез в неизвестном направлении, просто растворившись в темноте.

На поверхности оставались только глаза Алины да ее нос, на котором сидел жирный комар. Девушка медленно, но верно погружалась в болото. Лежавшая в зарослях осоки и колючек Нелли обливалась слезами, но боялась пошевелиться, чтобы не навредить подруге.

– Попытайся отцепиться от него, – шептала Околелова, – это твой единственный шанс! Ну ее, Кулибину, и ее агрегат! Ну ее, искусственную нефть! Ну ее, эту науку!

Комар, сидевший на носу Пузько, с трудом взлетел и, петляя, направился к ближайшему чахлому кустику, торчавшему из болота. Немного не долетев, он накренился и с тихим плеском рухнул в болото.

«Объелся», – подумала Нелли, следившая взглядом за его полетом.

Пузько, погрузившаяся еще на миллиметр, всхлипнула.

– Кустик, – сказала лаборантка. – Совсем недалеко от тебя кустик! У него должны быть корни, он же на чем-то растет! Значит, там кочка.

– Не исключено, – прохрипела Алина, – но это чисто теоретически. А практически под ногами у меня сплошная липкая жижа, ничего твердого.

В рот ей попала грязная вода, Пузько закашлялась, начала отплевываться, но захрипела и чуть не захлебнулась.

– Нет! Не-е-ет!!! – закричала Околелова.

– Скажи моему бывшему мужу-сантехнику, что я все еще люблю его, – прохрипела Алина.

И скрылась под водой.

Булкина стояла и смотрела на открытый холодильник. Лезть внутрь не хотелось, но природное любопытство, щедро приправленное авантюризмом, просто-таки гнало секретаршу вперед.

– Так, что это у нас? – спросила саму себя грудастая красавица, исследуя внутренности холодильника. – Рычажок для регулировки температуры воздуха, две круглые вмятинки по бокам, кнопка для автоматического включения света при открывании дверцы, рифленая поверхность на дне, стеклянная полка наверху, маленький морозильник, термометр. И все?

Она встала на колени и принялась выстукивать пластиковые стенки, внимательно прислушиваясь.

– Если моя догадка верна, – пробормотала Светлана Георгиевна, – и холодильник предназначался для транспортировки почивших партайгеноссе в потайную лабораторию для глубокой заморозки, то внутри должен быть какой-то специальный датчик или, на худой конец, кнопка.

Секретарша Рязанцева уткнулась носом в дно рефрижератора, от которого слегка несло луком и пролитой кока-колой.

На первый взгляд – ничего. Рифленая поверхность.

Вдруг Булкина увидела нечто удивительное, взвизгнула и отскочила.

– О ужас! Я была права! – прошептала она.

На белой поверхности дна холодильника смутно виднелся отпечаток пары мужских ботинок.

– Вино! Это вино! Из бутылки, которую я в него швырнула! А он в него ступил! – радостно кричала Света, прыгая по номеру.

Теперь она точно знала, что маньяк появляется из холодильника.

По стенам директорского кабинета были развешаны фотографии в рамках из темного дерева. Ева оставила чашку с кофе на столе и подошла поближе к изображениям.

– Это вы фотографируете? – спросила она.

– Да, – кивнул Сергей Витальевич, отхлебывая ароматный дымящийся напиток. – Я занимаюсь этим уже много лет, меня в свое время научил отец.

Почти на всех фотографиях была изображена природа, и только одна, расположенная почти вплотную к двери балкона, была с земляникой. Сочные красные ягоды эффектно контрастировали со свежей зеленью листьев.

– Моим первым фотоаппаратом был пленочный «Зоркий-С», – продолжил директор, – потом – первая советская мыльница «Вилия-Авто», которую, в свою очередь, сменил «Зенит».

Ева слушала с большим вниманием. Внезапно откуда-то сверху раздалась отчаянная стрельба. Все постояльцы санатория – и те, кто спал, и те, кто и не думал ложиться в постель, вскочили как ошпаренные, услышав оглушительные выстрелы и последовавшие за ними дикие крики. Директор санатория, глаза которого стали круглыми, как чайные блюдца, вскочил из кресла. Ева приоткрыла рот от удивления. Оба ринулись к выходу из кабинета. В коридоре толпились постояльцы, некоторые из них выглядели удивленными и настороженными, но испуга не было – санаторий был напичкан сотрудниками спецслужб различных стран и журналистами, а склонностью пугаться не отличались ни первые, ни вторые. По направлению к Еве и директору быстрым шагом шел полковник Рязанцев.

– Что случилось? – спросил он Ершову.

– Понятия не имею, – отозвалась девушка, – но надеюсь, что ваша любимая секретарша не пострадала.

Владимир Евгеньевич покрылся красными пятнами.

– Сейчас не время выяснять отношения, – прорычал полковник. – Надо узнать, что стряслось!

– Это где-то наверху, – сказала высокая брюнетка, журналистка одного из женских глянцевых журналов. – Правда, Галя?

Ее подруга энергично закивала головой. От обеих сильно пахло коньяком. Почти все постояльцы, стоявшие в коридоре, синхронно сорвались с мест и побежали наверх. Некоторые при этом украдкой взводили курки пистолетов, спрятанных в карманах и под полами пижам. Вся толпа влетела в коридор четвертого этажа и остановилась, тяжело дыша и озираясь.

– Камеру взял? – вполголоса спросила девушка в ночнушке с надписью «НТВ» на спине.

– Натурально, – кивнул молодой человек, – у меня рефлекс. Если я куда-то бегу, то обязательно с камерой.

– Ой, у меня заперто изнутри, – удивилась брюнетка из глянцевого издания, пытавшаяся открыть дверь в свой номер. – Галя, что бы это значило?

Общественность стремительно передислоцировалась. Теперь на подозрительную дверь смотрело с полдесятка камер и было нацелено с дюжину пистолетов. В номере раздался шум. Что-то упало. Потом дверь комнаты распахнулась, и в коридор выбежал молодой человек с диким взглядом и всклокоченными соломенными волосами.

– Местный маньяк – бисексуал! – прошептал он. – Он нападает и на мужчин тоже!

Парень с камерой испуганно вскрикнул и прикрыл рот рукой.

– Не бойся, Вадик, – ласково сказала девушка в ночнушке из НТВ, – сегодня я буду ночевать с тобой.

Двухметровый Вадик бросил на коллегу благодарный взгляд.

– Что это? – воскликнул Володя, стоявший возле «Хаммера» и вглядывавшийся во тьму. – Кто-то кричит?

– Я ничего не слышал, – покачал головой Энгельс.

Володя продолжал прислушиваться.

– Это где-то там, – сказал хозяин «Хаммера», слегка наклонив голову на бычьей шее. – Я четко слышал, как кто-то кричал «нет».

– Все это бред, – скривилась от раздражения блондинка, нервно курившая возле автомобиля, – у тебя обман слуха. Галлюцинации! Сколько мы тут еще будем торчать, а? – И она решительно отбросила окурок в сторону.

– Не надо этого делать! – закричал Макс, проследив за ее движением.

Но было поздно. Тлеющий окурок упал в сухие слежавшиеся иглы, и они мгновенно занялись, взметнувшись ярким, как пионерский костер, пламенем. Володя сорвался с места и принялся топтать огонь ногами во вьетнамках, подпрыгивая от боли, когда горячие угли обжигали его голые пятки, и громко ругаясь матом. Через секунду к хозяину «Хаммера» присоединился Максим, который начал отчаянно приплясывать на горящих иголках ботинками компании «Белвест». Блондиночка завернулась в шаль, пожала плечиками, залезла на пассажирское сиденье «Хаммера» и со скучающим видом уставилась куда-то в сторону.

– Бисексуал? Да вы что? – удивленно переглянулись Рязанцев и Сергей Витальевич. – Это первый зафиксированный случай нападения маньяка на мужчин!

– Может, он мутировал? – предположил Околелов.

– Вряд ли, – покачал головой директор. – Все-таки у нас не ядерный полигон и не база для испытания биологического оружия, а мирный российский санаторий.

Муж Нелли пригладил торчавшие вверх соломенные пряди и нервно сглотнул.

– Жаль, что я не попал в этого гада, – сказал он.

– Да уж, – вздохнул Сергей Витальевич, – хотя тогда мы, скорее всего, не узнали бы ответа на то, каким образом призрак попадает в номер.