Санаторно-курортный маньяк Хмельницкая Ольга

Она продолжала движение, ступая по тропинке ногами, одетыми в пятисотдолларовые босоножки, купленные ей накануне Марксом. Такой обуви у красотки был целый шкаф.

– Надо было заставить его купить мне квартиру, – запоздало поняла фифочка, – но я-то надеялась, что этот идиот женится на мне и я все его добро к рукам приберу. Странно вообще-то, что он взбунтовался, раньше во всем мне потакал. А тут встретил этих придурков университетских – и сразу меня по боку, на свиноферму, в тираж. Но ты попляшешь еще, ох и запоешь!

Девушка в деталях представила, как Маркс шьет рукавицы в колонии где-нибудь за Полярным кругом, и у нее сразу стало легче и веселее на душе.

Максим сопротивлялся до последнего. Он кусался, махал кулаками и вырывался, но бандиты все равно запихнули его в его же «копейку» и закрыли двери. На соседнее кресло преступники закинули труп. Труп лежал как живой, просто задремавший человек, и от этого становилось особенно жутко. Игореша подошел к «копейке» и сильно ударил монтировкой по дверям слева и справа. Потом он подергал, но замки не открылись.

– Все, заклинило – весело сказал бандит, блеснув золотым зубом, – теперь точно не выплывет.

Привязанные к дереву Нелли и Алина отчаянно завыли.

– Помогите кто-нибудь, спасите! – истошно кричала Околелова.

– Хэлп! Энибоди, хэ-э-элп!!! – орала Пузько по-английски.

Игореша гнусно захихикал.

– Кричите, кричите, – сказал он, – так вы выглядите еще соблазнительнее. Сейчас мы утопим вашего коллегу и вплотную займемся вами, красавицы.

Они принялись подталкивать «копейку» к болоту. Алина и Нелли, накрепко привязанные к стволу большой сосны, продолжали отчаянно кричать и плакать. Передние колеса «копейки», внутри которой метался Энгельс, утонули в бурой, пахнущей сероводородом жиже.

– Чтоб вас гадюка укусила! Пусть вас малярийные комары сожрут! – надрывалась лаборантка. – Выпустите Максима!

– Не губите живую душу! Он вам ничего не сделал! – вторила ей Пузько.

«Жигуленок» продвигался вперед медленно и тяжело, но погружался при этом довольно быстро – вода доходила ему уже до окон. Преступники – крепкие, здоровые, но с маленькими головками и злобными пустыми глазками – продолжали толкать автомобиль вперед.

Бульк!

«Копейка» накренилась, клюнула носом и скрылась под водой.

– Не-е-е-ет! Максим! Максим! – заорали девушки, рыдая и пытаясь вырваться из пут, которые врезались им в кожу.

Бандиты, ухмыляясь, подошли к Нелли и Алине, с удовольствием таращась на их голые тела.

– Ну что, красавицы, – плотоядно хихикнул Игореша, – вот и подошла ваша очередь. С кого начнем?

И он больно ущипнул Околелову за пышное бедро.

Все обитатели санатория собрались в баре. Заведение было переполнено – во всем здании, казалось, никто не спал. Директор с трудом нашел для себя и Светы два места в центре зала.

– Слыхали? Призрак атакует всех без разбора – и мужчин, и женщин, – говорили справа.

– Это замороженная мумия времен Тутанхамона, – сказала девушка, сидевшая за столиком слева. – Конечно, ей пули не страшны. Говорят, тот отважный парень, который вступил с ней в схватку, попал в него, а маньяку хоть бы хны.

Отважный парень Околелов пил коньяк, сидя на самом лучшем месте у стойки бара. За вечер он успел уже дать пять интервью и три комментария.

– В любом случае, не зря ехали, – произнес телевизионщик за спиной у Сергея Витальевича, – даже если Кулибина завтра ничего не продемонстрирует, мы уедем не с пустыми руками.

– Говорила мне мама: не ешь замороженные американские окорочка, от них становятся мутантами, – произнесла одна из посетительниц бара. – Впрочем, если маньяк хорошо переносит пониженные температуры, я могу переговорить с руководством, чтобы его включили в состав съемочной группы, работающей за Полярным кругом.

То тут то там в баре мелькали включенные камеры, диктофоны и открытые ноутбуки. Журналистская братия закусила удила. Директор пришел в ужас.

– Батюшки, – прошептал он, – завтра хоть телевизор не включай и газеты не читай!

– Значит, – сказала секретарша, снявшая пеньюарчик и надевшая взамен скромный свитер и джинсы, – мы должны поймать его сегодня.

– Я ловлю его уже два года!

– Но мы уже близки к разгадке.

– Ты оптимистка.

– Да. Но если мы его не обнаружим в ближайшее время, все эти сюжеты выйдут в эфир и «Весенний ежик» неизбежно обанкротится. И еще вопрос, сможешь ли ты после всей этой истории устроиться на работу директором еще куда-нибудь. Разве что на овощебазу. Или мойщиком автомобилей.

Директор скрипнул зубами.

– Пойдем, – сказала Булкина и отставила в сторону недоеденные макароны. – А то сейчас тебя заметит Околелов, расскажет журналистам, что ты – директор, и будешь давать интервью до утра. Объяснять, как санаторий дошел до жизни такой.

Сергей Витальевич отпихнул от себя тарелку с отбивной.

– Ты права. Пойдем.

Они выскользнули из бара. Никто не обратил ни на директора, ни на Свету никакого внимания.

Игореша, уже протянувший к Нелли и Алине, которые заливались из-за Максима горькими слезами, свои грязные лапы, вздрогнул и посмотрел в чащу леса. Между деревьями мелькнул свет фар.

– Кто это еще едет? – недоуменно протянул второй бандит, вглядываясь во тьму.

– Наверное, еще какие-нибудь идиоты, – хмыкнул Игореша.

– Или менты, – настороженно сказал его подельник.

– Что ментам делать ночью в лесу?

– Девок вот этих искать.

Нелли и Алина притихли. Туго затянутые веревки врезались им в кожу, в голые пятки впивались острые иглы, по лицам текли слезы отчаяния. Из-за деревьев послышался шум двигателя, на поляну выехал пыльный черный «Хаммер» и остановился возле грузовика.

– Володя! Володя!!! – закричали девушки, не веря своим глазам.

Бандиты переглянулись.

– Ах, так это ваш знакомый. Как удачно! – заулыбался Игореша. – Не сомневаюсь, что к нам пожаловал еще один ботаник. Сейчас мы отправим его туда же, куда и первого, а машинку заберем. Неплохой, кстати, автомобильчик!

Игореша подхватил тяжелую монтировку, а его подельник щелкнул ножом-выкидухой. Дверца «Хаммера» распахнулась, и на полянку выскочил ничего не подозревающий Маркс.

Ева и Рязанцев как раз допивали третью чашку кофе, когда позвонил Олег Скляров.

– Телефон Энгельса засекли. Он где-то в лесу, километрах в тридцати от города.

– А точнее? – спросил полковник, вставая из кресла и гася сигарету в пепельнице. – Ну хоть в каком направлении? Что там рядом?

– Понимаете, Владимир Евгеньевич, – сказал Скляров, – эта технология всего лишь позволяет определить, в зону какой из вышек сотовой связи попадает телефон. Чем меньше вышек, тем хуже точность. В городе еще куда ни шло, станций много, а вот в лесу…

Ершова стояла рядом с полковником и прислушивалась к разговору. Ее щека была совсем близко, и полковник на мгновение залюбовался оливковой кожей Евы.

– Могу только сказать, – продолжал Олег, – что искомый телефонный аппарат находится где-то между городом и поселком Лесной.

– То есть Максим Энгельс находится на прямой между университетом и «Весенним ежиком»?

– Не обязательно именно он! К сожалению, в компании-операторе сотовой связи могут отследить только местонахождение телефонного аппарата, а не его хозяина, – сказал Скляров.

– Ну и как нам его найти? – недоуменно спросил вслух Владимир Евгеньевич. – Не можем же мы прочесать лес в пределах тридцатикилометрового радиуса!

Ева перехватила у него трубку.

– Олежка, – сказала она, – а ты не мог бы информировать нас о перемещениях телефона? Если он сменит положение и войдет в зону действия другой вышки связи, мы сможем почти точно идентифицировать его географическое положение.

– О’кей, – согласился Скляров, – мы это обеспечим.

Он отключился.

– Молодец, – сдержанно сказал девушке полковник. – Это ты хорошо придумала.

Но даже от этой скупой похвалы сердце Евы внезапно подпрыгнуло и часто-часто застучало от счастья.

В помещении кухни в этот ночной час было пусто и гулко. Из низкого окошка пробивался тусклый лунный свет, стоял ряд разделочных столов, несколько кухонных плит и шкафчики. В углу расположились два большущих холодильника и вытяжка.

– Второй ход должен быть здесь. В одном из больших холодильников! – возбужденно прошептала Булкина. – Еду замораживают, а потом – вах! – и она полетела в нужный номер.

Директор открыл холодильник.

– Тут нет никакого табло, позволяющего задавать номер комнаты, – сказал он, – а нам нужно искать именно его. К тому же эти холодильники неплотно прилегают к потолку, а ведь пневмопочта должна идти вверх, на этажи.

– Сколько вообще номеров в «Весеннем ежике»? – спросила Света.

– Восемьдесят восемь.

– Да. Табло должно быть большим, – согласилась секретарша Рязанцева.

Они тщательно осмотрели кухню, открыли все дверцы, заглянули во все шкафчики, открыли мусоропровод, размещенный в отдельном помещении, но ничего похожего на большое табло не обнаружили.

– Тут есть кладовка или еще какое-нибудь дополнительное помещение? – спросила Светлана Георгиевна, доставая из кармана сложенный план.

В этот момент в углу комнаты что-то еле слышно звякнуло. Девушка и директор быстро присели за ряд разделочных столов.

– Это он? – спросила шепотом Света. – Если да, то его надо брать, пока он еще на кого-нибудь не напал!

– Натурально, – кивнул директор, вытащил пистолет и взвел курок.

Но шум не повторялся. Сколько они ни таращились в темноту, сколько ни прислушивались – все было тихо.

– Кто вы и что тут делаете? – спросил Володя, сдвинув брови.

Игорешка двинулся к нему, подняв монтировку. Его подельник начал заходить с другой стороны, отрезая Маркса от «Хаммера».

– Володя, берегись! У него нож! – истошно закричала Алина.

– А у второго – монтировка! – завопила Нелли.

Маркс бросил на них короткий взгляд, увидел двух девиц, привязанных к дереву, и его лицо помрачнело, как будто солнце закрыла большая туча. Фаза удивления у него отсутствовала, физиономия сразу же приобрела зловещее выражение. Игорешка бросился вперед, но Маркс выбросил кулак, и бандит рухнул как подкошенный, при этом монтировка отлетела далеко в сторону. Его подельник попытался атаковать Володю, выставив вперед нож, но тут же был свален вслед за своим товарищем коротким пушечным ударом.

– Это ошибка. Он не ботаник! – прохрипел второй бандит и тоже впал в бессознательное состояние.

– Сосунки, – вздохнул Маркс, легко поигрывая бицепсами, – там, где вы учились, я преподавал!

И он двинулся через полянку к привязанным девицам, переступив через два распростертых тела.

– Ой, а где ваша одежда? – спросил он. – Неужели эти уроды…

– Быстрее! Максима утопили на его «копейке»! – закричали хором Пузько и Околелова вместо приветствия, энергично кивая головами в сторону болота. – С ним какой-то труп! Двери были заблокированы, и в машине мог остаться воздух! Может быть, он еще жив!

Не говоря ни слова, Володя схватил нож подельника Игорешки и разрезал путы, связывающие девушек. Потом он побежал к своей машине и вытащил длинный трос.

– Ищите «копейку» в болоте и цепляйте трос! За что угодно! – кричал Маркс, бросая девушкам длинную веревку с железным крюком на конце. – Иначе мы его не спасем! Мы не сможем разбить стекло под водой!

Нелли и Алина ринулись в болото, в котором им уже была знакома каждая кочка. Вода пахла сероводородом все сильнее, трудно было дышать, к тому же где-то возле хилого деревца, растущего чуть дальше от того места, где злодеи утопили «копейку» Максима, кто-то шелестел. Девушки не сомневались, что это гадюки, но отступать было некуда – на кону стояла жизнь бедного Энгельса.

– Батюшки, – пробормотала Околелова, выныривая из вонючей жижи, – как меня уже достало это болото! Я просто мечтаю как можно быстрее оказаться подальше от этого места. Неужели мы тут навечно застряли?

– Главное, чтобы Максик не обрел тут вечный покой, – рявкнула Алина, отплевываясь. – Ты нашла «копейку»?

– По-моему, я стою на ее крыше, – ответила Околелова. – К тому же видишь на поверхности пузыри? Слышишь, как булькает? Это воздух постепенно выходит из машины.

Девушки синхронно нырнули, засверкав ягодицами, а потом вынырнули.

– Ну что там? – прокричал Маркс, войдя в жижу по колено. Его «Хаммер» стоял наготове, шумел двигателем и слегка вибрировал.

– «Копейку» нашли, но я не могу придумать, за что прицепить трос! – закричала Алина. – Колеса очень глубоко ушли в мягкий ил, мы туда не доберемся!

– Цепляйте за бампер, – скомандовал Володя, – авось не оторвется!

Девушки снова синхронно нырнули. На этот раз их не было так долго, что Маркс разволновался и зашел в вонючую бурду по пояс.

– Есть! Привязали! Энгельс там, мы слышали, как он лупит в крышу! – закричала Околелова.

Володя ринулся к своему автомобилю, поднимая тучи брызг. Через секунду тяжелая машина пришла в движение и стала медленно пятиться вверх по склону. Мутная вода под девушками забурлила, утонувшая «копейка» пришла в движение.

– Почему он так медленно его тянет?! – возмутилась Нелли, плавая кругами. – Один рывок, и все, наш Максик спасен!

– Он может оборвать трос и спалить сцепление, – со знанием дела ответила Алина. – Надо тянуть медленно и осторожно.

Околелова посмотрела на коллегу с уважением. Вода бурлила все сильнее. Что-то большое и грязное показалось на поверхности.

– Похоже на бегемота, – сказала Пузько, направляясь к берегу.

– На спящий грязевой вулкан, – уточнила Околелова.

Она подгребла к «копейке», которая возвышалась над водой уже сантиметров на тридцать, начала протирать стекло и взвизгнула. С обратной стороны показалось застывшее, искаженное судорогой лицо и закатившиеся глаза. Человек в машине был явно мертв.

– А-а-а-а!!! Мамочки! – заверещала Нелли. – Нет, нет, только не это!

И потеряла сознание.

Звяканье не повторялось. У директора и Светы, неподвижно сидевших в засаде, затекли ноги и заломило спины.

– Он неизбежно придет сюда, – прошептала Булкина, – надо только подождать. Мы можем сидеть по очереди, время от времени сменяясь.

– Хорошая идея, – улыбнулся Сергей Витальевич, – особенно с учетом того, что одна ты с ним вряд ли справишься. К тому же мы не знаем, где именно находится второй конец пневмопочты.

– Значит, ты в это веришь? – обрадовалась Светлана Георгиевна. – Я очень рада, что ты разделяешь мою идею. А насчет того, справлюсь я или нет, не беспокойся. В первый раз я просто не была готова к нападению, иначе я бы его задержала, нашего маньяка.

Директор сел на пол и устроился поудобнее.

– К слову, милочка, – сказал он после некоторой паузы, – ты зря считаешь, что Рязанцев такой уж идиот.

– В смысле? – насторожилась Света.

– На какую разведку ты работаешь?

– Что?!

– Не кричи.

Светлана замолчала. Ее лицо покрылось красными пятнами.

– С чего ты это взял? – спросила она дрожащим голосом.

Где-то в парке, окружавшем санаторий, протяжно закричала сова.

– Ну как же, – ответил Сергей Витальевич, – ты готова в одиночку ждать маньяка в засаде, ты не испугалась, когда он атаковал тебя в номере, ты умна, хитра, решительна и бесстрашна. И при этом работаешь в ФСБ обычной секретаршей? Думаешь, только я заметил это вопиющее несоответствие человеческих качеств и занимаемой должности? Ошибаешься. Рязанцев привез тебя сюда потому, что ему было приказано не спускать с тебя глаз. Ну подумай, зачем ему секретарша в условиях полевой операции?

Света молчала. Дыхание девушки прерывалось, как после быстрого бега.

– Я ничего никому не скажу, – сказал Сергей Витальевич, – но ты лучше сдайся сама. В противном случае у тебя неизбежно будут неприятности. Знай, что вся твоя история шита белыми нитками. И твое желание соблазнить полковника – тоже. По-моему, в то, что ты к нему действительно неравнодушна, верит только Ева, и то только потому, что она жутко влюблена в своего жениха и не замечает очевидного.

Булкина медленно отползала под столом от директора.

– Не бойся, – сказал Сергей Витальевич, даже не повернув головы, – я уже сказал, что никому ничего не скажу. Сдавайся сама. Иначе возможностей для маневра у тебя не будет вообще.

Директор еще раз оглядел помещение кухни. Темно. Абсолютно тихо. Маньяк все не приходил.

– Эй, есть тут кто-нибудь? – крикнула фифочка, входя в ворота фермы.

Ответом ей было жизнерадостное хрюканье.

– Все вокруг свиньи, все абсолютно! – сказала красавица, подходя к бараку.

В этот момент к ней кинулось что-то большое и темное.

– Гав! – рявкнул большой пес.

Через секунду к блондиночке подбежала еще одна лохматая псина.

– Гав! Гав!

Девушка замерла.

– Кто здесь? – прорычал грубый мужской голос, и вслед за собаками во двор вышел приземистый, похожий на обезьяну мужик. – Машка, ты?

– Молодой человек, – сказала красотка, глядя в красные глаза сторожа, – как мне попасть в город? Я заблудилась в лесу.

– До утра никак, – сказал дядька, почесав затылок. – Но если Машка не придет, я пущу тебя переночевать.

– Спасибо, не надо, – ответила блондиночка, едва удержавшись от того, чтобы не начать плеваться.

В этот момент ворота хлопнули, и во двор вошла крупная женщина в платочке.

– Это кто? – ревниво спросила она, ткнув пальцем в бывшую подругу Маркса.

– Не знаю, – добродушно ответил сторож, – заплутала. Видимо, давно. Посмотри, какая тощенькая!

– Мне надо в город, – повторила блондинка.

– В город – никак. Но тут неподалеку есть санаторий, – сказала Машка. – Через лес всего полчаса ходу. Там всегда есть народ, попросишь кого-нибудь из постояльцев подвезти тебя. Кстати, меня зовут Машей.

– Ксения, – ответила блондиночка. – Так как добраться до санатория?

Мария объяснила.

– Спасибо, – сказала фифа и повернулась, чтобы уходить.

– Будь осторожна, – внезапно произнесла Маша, – там орудует маньяк.

Красавица поежилась.

– Он не в лесу, а в самом санатории. Внутри, – продолжила женщина. – Оставайся, утром поедешь.

– Нет. Я спешу, – покачала головой блондиночка.

«Уничтожу! И как бизнесмена, и как личность, – сказала девушка про себя, выходя из ворот фермы, – я все про него знаю. Будет сидеть и каждый день по десять раз вспоминать, как вышвырнул меня ночью в лесу из машины. Это было большой ошибкой, дорогой! Очень большой ошибкой».

Она нащупала ключ, лежавший в кармане ее джинсов. Красавице было очень нужно попасть домой раньше, чем туда вернется Маркс.

– До чего все-таки дошел технический прогресс, – сказал Рязанцев, закидывая ноги на директорский стол, – Интернет, мобильные телефоны, навигационные спутники, установки для производства бензина из водки и песка…

– Все-таки русские – гениальные ученые, – добавила Ева. – Братья Черепановы, Попов, Королев, Циолковский. Химик Менделеев. Кулибин опять же! Наверное, дальний предок профессора Кулибиной. Кстати, что он изобрел?

– Уникальные карманные часы. В их корпусе помимо собственно часового механизма помещались еще и механизм часового боя, музыкальный аппарат, воспроизводивший несколько мелодий, и крошечный театр-автомат с подвижными фигурками. Ныне часы хранятся в Эрмитаже, – ответил полковник, взял в руки сотовый и посмотрел на часы. Олег все не звонил.

– Хочу посмотреть на эти часы, – сказала девушка.

– Обязательно, – улыбнулся полковник. – Поженимся и поедем в свадебное путешествие в Петербург. Там есть на что посмотреть. В России всегда было полно гениев.

– Только русские почему-то очень бедные. Хотя и умные, – вздохнула Ершова.

– А как же проблемы с дураками и дорогами? – засмеялся Владимир Евгеньевич. – Значит, не такие уж мы, русские, и умные. Особенно в свете того, что дороги у нас и правда плохие.

– Ничего. Это временно, – нахмурилась Ершова. – Дороги у нас в стране когда-нибудь неизбежно построят.

– А с дураками что делать?

– Я думаю, что химик Кулибина изобретет специальное вещество, которое будет улучшать умственные способности населения.

– Или уже изобрела и втихую сама глотает? – рассмеялся полковник. – Поэтому она такая умная, хотя и блондинка голубоглазая?

– Я думаю, – рассердилась Ева, – у нее мощный интеллект от рождения. А то, что она женщина, да еще и блондинка, не имеет решающего значения. Бывают умные девушки! Например, Софья Ковалевская и Мария Кюри. Света Булкина, конечно, в их число не входит.

– Между прочим, наша Светлана Георгиевна… – начал было Рязанцев, но прикусил язык, чтобы не выдать важную информацию, которую он не имел права разглашать.

– Так что ты хотел рассказать о своей секретарше? – переспросила Ершова, стремительно мрачнея. В ее душе вновь проснулась ревность.

В этот момент позвонил Скляров.

– У нас все без изменений. Телефон Энгельса находится в пределах того же круга, – сказал Олег, – по-моему, он не движется.

– Это в лесу? – спросил полковник, вставая.

– По-видимому, да.

– И возможностей определить его местоположение поточнее не существует?

– Нет.

Ева тоже встала. Повисла пауза.

– Тогда будем прочесывать всю зону, – принял решение Владимир Евгеньевич. – Всю! Радиусом тридцать километров с центром в районе вышки сотовой связи. Надо связаться с министром обороны. Где там ближайшая военная часть? – сказал полковник в трубку, отключил связь и быстро направился к выходу из директорского кабинета. – Поехали, – махнул он Еве. – Нам здесь делать больше нечего.

– А как же Булкина?

– Потом, Ева, все потом. Поехали! Нам нужно приложить все усилия к тому, чтобы найти телефон Энгельса и, если повезет, его самого. Со Светой будем разбираться позже. Пусть остается здесь.

Они пошли по коридору, потом побежали. Через несколько минут полковник забросил две сумки с вещами в багажник, Ева залезла на пассажирское сиденье его синей «десятки», а сам Рязанцев сел за руль. При этом он не отрывал телефона от уха, отдавая распоряжение за распоряжением.

– Ну да, конечно, там был труп, где же ему еще быть, – бормотала Алина, с трудом волоча потерявшую сознание подругу по осоке и колючкам.

Счастливый Макс подпрыгивал следом за ней на одной ножке. За ним шел Володя с монтировкой, которой он в ходе спасательной операции разбил стекло «копейки». Труп жертвы Игореши и его подельника остался в полузатонувшей машине.

– Надо вызвать милицию, – вдруг сказала Околелова слабым голосом, не делая попытки встать из грязи, по которой ее тащила Пузько.

– И «Скорую»! – добавил Энгельс, показывая на свою опухшую ногу.

– А также службу газа, – добавил Володя, принюхиваясь. Сероводородом воняло просто нестерпимо. – А то уже страшно машину заводить, искра проскочит, и тут все взорвется.

Они выбрались на относительно сухое место и со стонами повалились в траву. В строю остался только один Маркс. Он сходил к «Хаммеру», принес оттуда аптечку и продезинфицировал рану на ноге у многострадального Энгельса, налил Нелли валерьянки и укутал ее в свой махровый халат.

– Мне бы еще поесть и коньячку, – попросила Околелова, счастливо улыбаясь.

Володя сходил в машину и принес лаборантке соленых орешков и упаковку пива.

– Коллеги, я в раю, – пробормотала Нелли, делая большой глоток.

Потом Маркс присел на корточки возле дрожавшей от холода Алины и внимательно на нее посмотрел. Пузько покраснела.

– Меня ваш взгляд смущает, – сказала она с вызовом, скрещивая руки на груди и укрывая ее от нескромных глаз хозяина «Хаммера».

– Вы краснеете совершенно зря, – пожал плечами Володя. – На вас, девушка, налипло столько грязи, что уже и не разберешь, что у вас где. Конечно, я прежде всего мужчина, а потом уже просто хороший, добрый и богатый человек, но вы же не думаете, что я могу заинтересоваться такой замарашкой?

Он засмеялся. Алина разозлилась.

– Ну так что, кружевное платье нести? – спросил Володя. – Больше никакой одежды у меня в машине нет.

– Я не буду надевать чье-то поношенное платье, – отрезала Пузько.

– А чью-то поношенную футболку? – спросил Маркс, снимая свою майку через голову.

На глазах у Алины, помимо ее воли, навернулись слезы.

– Какой благородный поступок, – пробормотала она, натягивая Володину футболку, которая доставала ей до середины бедер, – если бы я так не любила своего бывшего мужа-сантехника, то наверняка влюбилась бы в вас.

Пузько вытащила из упаковки «Миллера» бутылочку и прильнула к горлышку, а потом в изнеможении привалилась к сосне.

Где-то в лесу защебетала птичка. Близилось утро.

Сердце Светы билось тяжело и глухо.

– Не нервничай, – сказал Сергей Витальевич, глядя на секретаршу, – я уже сказал, что не буду тебе вредить. Ты приятная девушка и хороший товарищ, а я – не сексот.