Санаторно-курортный маньяк Хмельницкая Ольга

Светлана Георгиевна села на пол.

– Мне надо ехать, – сказала она, – прямо сейчас.

– Это разумно, – ответил директор. – Если тебе, конечно, есть куда.

– С этим плохо, – ответила Булкина и встала, – но я что-нибудь придумаю.

В помещении было тихо, как в склепе. Где-то в парке пели цикады.

– Может, расскажешь, в чем дело? – сказал Сергей Витальевич, привалившись спиной к ножке разделочного стола. – Не исключено, что я смогу дать тебе совет.

– Я уже давно разучилась кому-либо доверять.

– Как хочешь. Это твое право.

– Дай мне свою машину, – попросила Света, – мне надо в город. Ночью мне никак отсюда не уехать.

Директор молча вынул из кармана ключи от своей серой «Королы» и протянул девушке.

– Я оставлю машину на стоянке у метро «Пролетарская», – сказала Булкина. – У тебя есть второй комплект ключей?

– Да.

Она молча повернулась и вышла из кухни.

– А где бандиты? – спросил Максим, озираясь. – Убежали?

– Ты только что это заметил? – скептически поднял одну бровь Володя. – Они вырублены надолго. Даже если пришли в себя минуты на две, отползли не дальше ближайшего куста и опять отключились.

– Значит, они где-то недалеко вместе со своим грузовиком. И надо быть осторожными, – сказал Энгельс, морщась. У него очень болела нога.

– Надо отсюда убираться, – сказал Маркс. – Змеи, бандиты, комары, болотная лихорадка, грязь и еще сероводородом воняет. Для пикника не самое удачное место.

– А как же агрегат нашего профессора? – спросила Нелли, слегка покачивающаяся после двух бутылок пива, и плотнее закуталась в банный халат. – Он же где-то там?

– И еще у нас труп, – подсказала Алина, кашлянув. Выпитый «Миллер» и голый торс Маркса слегка ее будоражили. – Надо его сдать милиции.

– И еще хорошо бы что-то сделать с моей ногой, – вздохнул Энгельс, – а то она раздулась и онемела. Того и гляди отвалится.

– Думаю, что до этого не дойдет, – сказал Володя, осматривая пострадавшую конечность молодого ученого, – через пару недель должно полегчать. Но врачу показаться не мешало бы.

Он встал. Энгельс, Пузько и Околелова сидели и лежали на земле, не делая попыток не только встать, но даже просто пошевелиться.

– Ну, ребята, – обратился к ним Володя, – последний рывок! Надо вытащить из болота устройство, погрузить его в багажник «Хаммера», положить туда же труп, чтобы его не перепрятали бандиты, и ехать в санаторий. Я могу сделать все это сам. Но я не знаю, где затонул ваш аппарат, и не слишком хорошо представляю, какой он из себя. Так что мне нужна помощь.

Живописная группка молчала.

– Я не могу, – наконец сказал Энгельс. – Если бы надо было спасать человека, я бы ползком пополз, но за агрегатом, мать его, я больше не ходок, то есть не плывун. Я вообще не могу смотреть больше ни на болото, ни на устройство, ни тем более на Кулибину, чтоб она была жива! Еще вчера вечером я был здоров и бодр, в тепле и уюте. У меня была машина, хоть и «копейка», но на ходу. А сейчас я лежу мокрый и грязный в одних трусах в лесу у болота, меня кусают комары, ногу раздуло, автомобиль разбит и утоплен, в нем лежит труп, и меня едва-едва спасли. Я рад, что мои коллеги живы и здоровы. Я, Маркс, обязан тебе жизнью, и ты всегда можешь на меня рассчитывать, но сейчас встать я не смогу.

Закончив свою речь, он мешком повалился на землю и застонал.

– Я тоже не могу, – тихо ответила Нелли. – Я напилась пива и еле языком ворочаю. Сейчас, извините, засну. Все-таки в моем возрасте трудно переносить такие марш-броски.

И она с глухим стуком повалилась на землю рядом с Энгельсом.

Алина молча встала и пошла к болоту.

– Давай трос, – сказала она Володе, – пусть ребята отдохнут. Они прекрасные люди, с которыми можно и в огонь, и в воду. Настоящие друзья. Я помню, где утонул агрегат, потому что именно я его утопила.

Пузько подумала, потом махнула рукой, сняла футболку Маркса и аккуратно положила ее на капот «Хаммера».

– Если я ее намочу, мне совсем нечего будет надеть, – пояснила девушка, взяла трос и поплелась в болото, пошатываясь от усталости.

Небо над лесом начало слегка светлеть.

Блондиночка ковыляла по грунтовой дороге в полной темноте. Ненависть и жажда мести толкали ее вперед. В лесу кто-то шелестел, сопели ежики, ухали совы, пару раз какой-то небольшой мохнатый зверек пробежал прямо перед ногами. Ксения напряженно вглядывалась в темноту. Иногда в просветы между деревьями падали слабые лучи луны, и тогда были видны колдобины и неровности дороги, по которым девушка, привыкшая к театрам, подиумам и атриумам, с трудом перемещалась на высоких каблуках.

«Я ничего не возьму. Только свои вещи. И скопирую кое-что из твоих бумаг, – сказала красавица сама себе, – будешь знать, как унижать меня, как игнорировать мои интересы и как связываться с компанией нищих уродов на „копейке“ вместо того, чтобы ехать со мной в оперу!»

Она заулыбалась, представляя, как будет потрясен Маркс, узнав, что все его маленькие секретики стали известны налоговому инспектору.

– И главное, он мне ничего не сделает, – сказала вслух Ксения, – что я, Маркса не знаю? Он меня и пальцем не тронет. Сочтет ниже своего мужского достоинства мне мстить. Сопляк!

Девушка хихикнула от предвкушения страшной мести.

– За все ответишь, и за платьице кружевное тоже, – бормотала она, распаляясь. – Поимел кого-то прямо в машине, гад! Интересно, она так и ушла от него без платья, эта прошмандовка?

Подул ветер, лес зашумел и закачался. Внезапно совсем рядом, в кустах, зажглись два ярких зеленых глаза.

– Волк? Дикая собака? – в испуге прошептала девушка, останавливаясь.

Из кустов раздалось тихое угрожающее рычание. Ксения бросилась к ближайшему дереву. В этот момент ее слух уловил звук мотора. По дороге ехала машина. Блеснули фары.

– Стойте! Стойте! – закричала Ксения, размахивая руками.

Перед девушкой остановилась, чуть не сбив ее, синяя «десятка».

Алина шлепала босыми ногами по зарослям осоки и колючек, продвигаясь к мутной вонючей воде болота. Спиной она чувствовала пристальный взгляд Маркса, сочувственный – Энгельса и слышала негромкое храпение Околеловой, окончательно отключившейся от пива и усталости. В руке Пузько, вполне точно помнившей, где она утопила агрегат и где ее спасла от смерти Нелли, держала трос с железным крюком на конце. Именно на этом тросе «Хаммер» вытащил из-под воды «копейку» Энгельса. Где-то в глубине болота слышался шелест, там ползали гадюки, но Алине было уже все равно. Она еле волочила ноги, думая только о том, чтобы нырнуть в липкую, мутную, вонючую жижу, прицепить крюк и выбраться на поверхность, а потом надеть майку Володи с лейблом «Hugo Boss», залезть в теплое нутро машины и отключиться от окружающей действительности, как Нелли.

– Будь осторожна! – крикнул Маркс с берега.

– Ага, – кивнула Алина.

Володя немного подумал, а потом пошлепал в болото вслед за девушкой.

– Утонешь еще, – сказал он, – просто покажи, куда надо нырять, и я нырну.

Он оказался совсем рядом с Пузько. От него пахло потом, бензином, табаком и еще чем-то настолько глубоко мужским и натуральным, что у Алины закружилась голова.

– Что случилось? – спросил Володя, подхватывая девушку за талию.

– Пиво, – соврала Алина, борясь с острым и глупым желанием лизнуть Маркса в голое плечо.

– Так куда нырять?

– Вот сюда.

Володя набрал воздуха в широкую грудь и нырнул в вонючую жижу, держа в руке конец троса с крюком. Алина осталась стоять по пояс в воде. Маркс довольно долго не показывался. Потом он наконец вынырнул, отплевываясь.

– Прицепил! Он такой большой, – сказал он, подплывая к Пузько и вылезая из воды.

По его коже текла грязная жижа. Вонь стояла просто невероятная. Небо становилось все светлее.

– Все! Вытаскиваем агрегат, и поехали, – сказал Володя, как бы ненароком проведя ладонью по голым ягодицам Алины.

Они выбрались на сухое место. Максим и Нелли дружно храпели в два голоса, скрючившись на плотной подстилке из сухих сосновых колючек.

– Пойдем в машину, посидишь со мной, пока я буду вытаскивать это чудо техники, – сказал Маркс Алине и галантно распахнул перед ней дверцу.

Алина покраснела, как перезрелый помидор, и принялась натягивать через голову футболку Маркса, которую она оставила на капоте автомобиля.

– Можно не одеваться, – небрежно махнул рукой Володя, – в машине тепло. Даже жарко!

– Я, пожалуй, тут подожду, – пролепетала Пузько, изо всех сил заставляя себя думать о любимом бывшем муже-сантехнике.

Но, несмотря на все усилия, о бывшем муже Алине никак не думалось – полуголый Маркс ее слишком будоражил.

– Заходи, погрейся, я не буду к тебе приставать, – быстро сказал Володя, заметивший ее замешательство.

Несмотря на твердое решение хранить верность супругу, хотя и бывшему, Алину его слова прямо-таки расстроили.

– Конечно-конечно, спасибо, ну что вы, я ничего такого и не подумала! – тут же отозвалась девушка и полезла в «Хаммер».

Футболка Маркса осталась лежать на капоте.

– Там кто-то есть! – воскликнула Ева, вжимаясь в пассажирское кресло «десятки» полковника.

Фары автомобиля выхватили из темноты очертания человеческой фигуры.

– Это женщина, – сказал Рязанцев, утопив тормоз в пол и отрывая раскалившийся телефон от уха. – Что она делает ночью одна в лесу?

– Да. Это очень подозрительно, – кивнула Ершова.

Автомобиль сорвался в занос, несколько секунд скользил боком по грунту и остановился у большой липы, чуть не сбив незнакомку.

– Где она? Ты ее видишь? – спросил Владимир Евгеньевич невесту.

– Нет, – ответила Ева, вертя головой в разные стороны.

Она отстегнула ремень безопасности и вылезла из автомобиля. Под сенью деревьев было совершенно темно.

– Добрый вечер, – сказал за спиной у Ершовой женский голос.

– А-а-а! – воскликнула девушка, отпрыгивая. – Кто вы и что здесь делаете?

Хлопнула вторая дверца. Из автомобиля вышел Рязанцев.

– Ночью. Одна. В лесу. Блондинка. В вечернем платье и на шпильках, – спокойно принялся перечислять он. – Видимо, красавица, у вас случилась какая-то неприятность?

– Мне нужно срочно связаться с милицией, – сказала Ксения, на которую внезапно снизошло вдохновение. – У меня есть информация для правоохранительных органов. Один человек взял в заложники группу ученых! Я стала случайным свидетелем этого преступления и едва спаслась.

Ее подлые голубые глаза полыхнули в свете фар. Ева и Рязанцев переглянулись и синхронно кивнули.

– Вы можете доверить вашу информацию нам, – сказала Ершова, – мы из ФСБ.

– Полковник Владимир Евгеньевич Рязанцев, – представился полковник, вытаскивая удостоверение, – а это лейтенант Ева Хасановна Ершова.

– Очень хорошо! Вы-то мне и нужны, – воскликнула фифочка, от нетерпения выбивая дробь высокими каблуками. – У этого человека есть «Хаммер», он похитил ученых, которые везли на конференцию какое-то секретное оборудование. У бедных научных работников начался стокгольмский синдром, они убеждены, что преступник – их друг!

– Такое часто случается в случае захвата заложников, – серьезно кивнула Ева.

– Я думаю, что он планирует убить ученых и забрать это новейшее оборудование себе, – продолжала Ксения. – К слову, захватчик вооружен и очень, очень опасен. Поэтому в случае захвата надо стрелять на поражение.

– Вы можете показать место, где видели ученых в последний раз? – спросил Рязанцев, распахивая перед Ксенией дверцу «десятки».

– Да, – кивнула Ксения.

– Поехали, – коротко скомандовал полковник. – Олег, прочесывание леса отменяется, – сказал Владимир Евгеньевич в трубку, управляя автомобилем одной рукой, – пришлите мне группу захвата. Кажется, мы с Евой вышли на след всех троих. Только бы обнаружить их живыми!

Рязанцев переложил пистолет из кобуры в карман. Ева достала из багажника автомат и две гранаты. Ксения улыбнулась. Смерть Маркса была бы ей не только приятна, но и чрезвычайно выгодна – она знала, где он хранит свои деньги и ценные бумаги. Кроме того, Володя был сиротой, выросшим в детском приюте, и на его недвижимость и автомобили претендовать было абсолютно некому. Кроме, конечно, самой Ксении.

В машине было тепло, уютно и надежно, как в танке. Алина поджала ноги и стала смотреть вперед, на болото. На Маркса она смотреть стеснялась – мало ли, как он интерпретирует ее взгляд? Прямо перед глазами Пузько лежали кружевные перчатки, оставленные, по всей видимости, блондиночкой.

– Ну, поехали, – сказал Володя и завел машину.

Автомобиль завибрировал и подался назад. Трос натянулся.

– Твоя подруга очень красивая, – сказала Алина.

– Это которая? – наморщил лоб Маркс, а потом сообразил, что Пузько могла видеть только одну из его подруг, и улыбнулся. – А-а-а, эта? Ее зовут Ксения. Она совсем забыла, кто в доме хозяин, зарвалась, перестала меня ценить и попыталась вытирать о меня ноги. Теперь топает к свиноферме. И поделом!

– А она… кто? – спросила Алина.

– Была никто, – вздохнул Маркс, – а потом стала мелким тираном и начала любить не меня, а оперу.

– Ужас.

– Ага. А что там твой горячо любимый муж-сантехник?

Трос натянулся. Внедорожник пятился назад. Болото бурлило. Нелли проснулась, села на земле и проверила пульс у дремавшего Энгельса.

– Прекрасный был человек, мой экс-супруг, – вздохнула девушка, – но увы, увы…

– Он что, умер? – испугался Володя.

– Нет. К счастью, он здравствует.

– Значит, поссорились. И никто не хочет мириться первым?

– Никто.

– Заподозрил тебя в неверности и ушел, хотя ты вовсе ни при чем?

– Не угадал.

– Ну, значит, в пылу ссоры ты сказала ему что-то жутко обидное, он замкнулся и не идет на контакт.

– Опять не то.

– Его мама сказала ему, что ты ему не подходишь.

Услышав словосочетание «его мама», Пузько скрипнула зубами и закашлялась.

– Ага! – ликующе воскликнул Маркс. – Все дело было в свекрови!

– Точно, – сказала девушка и заплакала.

– Ну что ты, что ты, – пробормотал Володя, дружески потрепав Алину за худенькие плечи одной рукой, – не все свекрови такие ужасные. У меня, например, вообще никого нет, я сирота.

– О ужас, бедненький, – прошептала Пузько, поворачиваясь к Марксу и обнимая его за толстую бычью шею, – сирота, без мамы, без папы, как же так? Как же ты жил?

– В детском приюте, в Находке, – вздохнул Володя, – дрался каждый день.

– Но ты хоть знаешь, кто они и что случилось с твоими родными? – спросила Алина, дыша все тяжелее и все крепче обнимая Маркса за шею.

В этот момент девушка бросила взгляд на болото и удивленно вскрикнула. Из жижи вылезало что-то огромное, черное и совсем не круглое.

– Ой, что это? – воскликнула она, с трудом отрываясь от Володи. Тот убрал руку, уже успевшую соскользнуть Алине на грудь, и посмотрел в лобовое стекло.

– Ну как же! – ответил Маркс с довольным видом. – Это и есть ваш бесценный агрегат.

– Какой-то он слишком большой, – пробормотала Алина неуверенно, – наш был поменьше, примерно с самовар. А этот больше, чем «копейка» Макса!

– Это на него грязь налипла, – успокоил ее Володя. – Сейчас оттащим подальше от болота, отмоем, и он опять уменьшится.

Внедорожник сделал еще два рывка и остановился. На полянке у болота высилась черная бесформенная гора. Впереди из нее что-то торчало. Вокруг объекта с удивленным видом бродила Околелова.

– Братцы, что это? – шепотом спросил Энгельс, протирая глаза.

– Может, наш агрегат так распух в воде? – предположила Нелли, обходя объект размером с небольшую избушку кругом.

– И изменил форму, – сказал Энгельс, допрыгав до грязной мокрой горы на одной ножке.

Хлопнули дверцы. Из «Хаммера» вышли Маркс и Алина, украдкой надевшая лежавшую на капоте футболку. Володя достал из багажника баклажку с водой и полил на край объекта. Блеснул металл. Нелли, Алина и Энгельс подались вперед.

– Это, наверное, клад, – прошептала Околелова.

– Такой большой? – засомневался Энгельс, поправляя трусы.

Володя продолжал поливать бок объекта, смывая с него грязь.

– Это трактор, – сказала Алина. – Советский трактор, утопленный трактористами во времена социализма.

В этот момент на боку объекта появились буквы.

– Это танк! Точно! – воскликнула Околелова. – Его потеряли во время учений. Случайно. Вы же читаете газеты, знаете, какие бывают случаи в нашей армии.

– А гусеницы где у него? – засмеялся Энгельс.

Все подошли еще ближе.

– Это не танк. Это самолет, – спокойно сказал Володя. – Кусок фюзеляжа старого немецкого самолета времен Второй мировой войны, а может, даже и Первой.

– Его надо сдать в музей, – сказала Пузько.

– Не в музей, а на металлолом, – подсказала лаборантка. – Он же вражеский был!

Володя перестал поливать находку и забросил баклажку в багажник.

– Все это интересно, – вздохнул он, с сомнением глядя на болото, – только прежде всего нам надо вытащить агрегат, который утопили Нелли с Алиной. Уже светает. Утром у вас начнется конференция, а воз, то есть устройство, и ныне там. С учетом того, что вам нужно еще будет переодеться, принять душ и собраться с мыслями, времени остается совсем мало.

Он отцепил крюк с тросом и вновь направился к болоту.

Директор санатория сидел в своем кабинете. Он был злым и несчастным. И не потому, что Света уехала на его машине. И не потому, что она сбежала, бросив расследование на полдороге. А потому что впервые за два года он на секунду поверил, что сможет поймать гада, безнаказанно отравляющего жизнь ему и постоялицам женского пола. Сергей Витальевич отставил в сторону пустую чашку из-под кофе, встал и пошел на балкон. Там он оперся о перила и принялся смотреть на главный вход в санаторий, памятник лыжнице и вывеску «Весенний ежик», выполненную в скромных пастельных тонах. На душе у него было мрачно. Где-то в здании орудовал маньяк, хитрый, злобный и изворотливый, но у директора не было ни одной зацепки, позволяющей его поймать.

«Света считала, что все дело в холодильниках. Что пищу начальникам из КПСС поставляли прямо в номер по системе пневмопочты, которую преступник обнаружил и принялся использовать в своих целях. Но мне ни разу не удалось найти какие-либо технические свидетельства такого устройства, – думал директор, вдыхая свежий ночной воздух, – так что все рассуждения Светланы, кем бы она ни была на самом деле, – чисто умозрительны».

Внезапно в круге света, отбрасываемом одним из фонарей в парке, что-то мелькнуло. Директор напрягся.

– Кто-то гуляет? Вряд ли, – пробормотал Сергей Витальевич, – гуляют медленно, а этот человек пробежал быстро.

Он стоял, всматриваясь в темноту парка, но больше ничего подозрительного не увидел.

– Надо проверить, что там происходит. Не нравится мне это, – сказал директор сам себе, накинул пиджак, засунул в карман пистолет и вышел из кабинета.

– Пожалуйста, покажите место, где вы видели ученых и бизнесмена в последний раз, – попросил Рязанцев фифочку.

Ксения сидела на переднем сиденье «десятки». В последнее время Маркс ее ужасно раздражал – особенно угнетало его потное волосатое тело, привычка храпеть по ночам и нелюбовь к опере. Блондиночка терпела его только ради денег и желания попасть в высший свет. Впрочем, с последним были проблемы – Маркс не любил ходить в театры, на приемы и в ночные клубы, предпочитая в свободное время сидеть с удочкой или ездить на шашлыки с друзьями детства. Друзья, воспитанники того же приюта, что и сам Маркс, были почти сплошь бомжи и уголовники, и Ксению от них просто трясло и воротило – так же, как и от рассказов Володи о том, что кто-то из них двадцать лет тому назад одолжил ему свое одеяло или подарил трехколесную машинку.

– Сначала нужно добраться до свинофермы. Это прямо по дороге, ехать минут десять, не больше, – сказала фифочка.

– Пока мы едем, расскажите, как вы оказались здесь, в лесу, – попросила Ева, наклоняясь к девушке с заднего сиденья, – и почему сразу не позвонили в милицию?

Ксения напряглась, судорожно соображая, как бы пологичнее представить свою историю.

– Я знакома с бизнесменом, который похитил ученых, – сказала девушка, понимая, что чем больше в ее истории будет правды, тем больше доверия она вызовет. – Его зовут Владимир Маркс. У нас было шапочное знакомство, хотя пару раз мы… ну, вы понимаете…

«Ничего себе – шапочное знакомство», – подумала Ева, девушка весьма строгих правил. Впрочем, никаких подозрений слова Ксении у нее не вызвали – знакомство на одну ночь, увы, явление ныне весьма распространенное.

«Лучше всего меня знали Вовкины уроды – все как один алкоголики, – решила Ксюша, – а к ним ФСБ вряд ли обратится за комментариями. Так что вполне можно представить знакомство шапочным».

Рязанцев, ведя машину по грунтовой дороге, внимательно слушал ее рассказ. На всякий случай он включил еще и диктофон.

– И в тот вечер мы опять встретились, – продолжала врать Ксения, тщательно обдумывая каждое слово и стремясь, чтобы ложь была как можно ближе к правде. – Мы собирались ехать в оперу, но по дороге… по дороге…

«Ну как мне им сказать, что Марксу вдруг приспичило вместо оперы ехать на природу и заниматься там сексом?» – подумала фифа, надуваясь от злобы, как жаба.

– По дороге вашему товарищу вдруг захотелось секса, и он решил изменить программу, – подсказал полковник. – Не стесняйтесь, девушка, с мужчинами это время от времени случается.

Ева покраснела. Ксения кивнула.

– Да, именно так, – сказала она, скромно потупившись.

– А когда же вы встретили ученых? – спросила Ершова.

– Вы не поверите, но они сами в нас врезались! На «копейке»! Там был молодой человек по имени Максим Энгельс! Я сначала не поверила. Шутка ли! Ночью в лесу встречаются Маркс и Энгельс. Еще только Ленина не хватало!

Рязанцев в зеркальце заднего вида переглянулся с Евой. Все сходилось. Сомнений не было – это действительно были ученые с аппаратом Кулибиной.

– Они доверились Марксу, признались, что везут очень ценный научный экспонат, но они ошиблись, наивные книжные черви, воспитанные на высоких идеалах. Этот бизнесмен тут же принял решение завладеть аппаратом, который дал бы ему много власти и много денег. А считает он хорошо, я-то знаю, – подытожила Ксюша.

– Они живы? Ученые? И как вам удалось бежать? – спросил полковник, обливаясь холодным потом. То, чего он боялся больше всего, похоже, случилось – троица убита, аппарат Кулибиной пропал, а телефон Энгельса валяется где-то в лесу, выброшенный преступником-убийцей за ненадобностью. Или еще хуже – лежит в кармане уже остывшего трупа.

– Он отвез двух женщин и мужчину к болоту, – продолжила блондиночка. – Маркс понял, что я разгадала его план, и решил избавиться от меня. Он посадил меня в машину, заверив беспомощных ученых, что скоро вернется, и повез убивать меня. Но мне удалось вырваться – я выпрыгнула из машины в кусты, распахнув дверцу с пассажирской стороны и пользуясь тем, что скорость езды по лесу у автомобиля Маркса была невысокой. Затем мне удалось добраться до свинофермы, где мне сказали, что неподалеку находится санаторий «Весенний ежик». Я пошла туда и встретила вас.

«И вместо того, чтобы сдать Маркса налоговой инспекции, сдала его ФСБ. Что еще лучше!» – закончила Ксения про себя.

Ева плакала.

– Бедные Алина, Нелли и Максим, – бормотала она, украдкой вытирая слезы. – Как же так, а?

– У нас теперь есть почти полная картина произошедшего, – сказал Владимир Евгеньевич в трубку, – троица выбралась с кафедры через окно, а потом они прошли по карнизу, где Околелова уронила мобильный телефон. Затем они сели в автомобиль, принадлежащий Максиму Энгельсу, и поехали в «Весенний ежик». По дороге они врезались в машину некоего Маркса, который развлекался с девушкой, и доверили ему важную информацию об установке. Они надеялись на его помощь. Девушка, которая была с Марксом, сейчас у нас и говорит, что он либо собирается убить ученых и забрать установку, либо уже убил и забрал. Соберите на него информацию: что он за человек, проходил ли у нас или через МВД? Прочесывать лес? Еще не знаю, девушка обещает показать нам место, где она видела Маркса и ученых в последний раз. Не исключено, что он их пытает, добывая сведения о функционировании установки, она же без документации.

Он отключил телефон и взялся за руль второй рукой.

– Давайте, девушка, – обратился он к Ксении. – Вспоминайте дорогу. Сейчас все зависит от вас.

Впереди блеснули огни свинофермы. Небо заметно светлело. Близился рассвет.

– Аккуратно, там гадюки, – на всякий случай крикнул Энгельс в спину Марксу, – а то будет как в сказке о вещем Олеге! Меня-то гад в ногу укусил, нога поболит и перестанет, а вот если тяпнет недалеко от сердца или в шею, то проблем будет куда больше.

– Давай я пойду с тобой, – сказала Алина, подходя к Володе поближе и слегка касаясь его плечом, – а еще лучше, если я нырну и прицеплю крюк. А то мы опять что-нибудь не то вытащим.

– Например, пушку наполеоновских времен, – подсказала Нелли, – кстати, надо проверить, не вез ли этот самолет кому-нибудь зарплату?

– Ты еще скажи, что в этом болоте может обнаружиться античная галера, – хмыкнул Энгельс, потирая ногу. Его трусы почти высохли, стали жесткими, как будто их тщательно накрахмалили, и приобрели темно-серый окрас с леопардовыми разводами.

– Или лох-несское чудовище, – добавила Околелова. – Дикое, хищное и плотоядное.

Владимир и Пузько зашли в воду по колено.

– Если все пройдет благополучно, – сказал Володя, оборачиваясь, – то я куплю самый навороченный металлоискатель, а потом мы сюда вернемся с шашлыками, водкой и моими друзьями, изучим это болото вдоль и поперек, а гадюк переловим и зажарим.

Они зашли в воду по пояс.

– Интересно, – сказала Алина, – какая здесь максимальная глубина? Не окажется ли так, что агрегат Кулибиной засосало очень глубоко и мы его уже не вытащим? Нырять тут и так тяжело – вода мутная, липкая, а на глубине двух метров начинаются ил и грязь. Я боюсь, что медный тяжелый шар может оказаться очень и очень глубоко. И что нам тогда делать? Осушать болото – это очень дорого и долго.

– Ну, скажем, не очень дорого, – хмыкнул Маркс, – но действительно долго. Да и техника специальная нужна. Так что будем надеяться, что аппарат неглубоко.

– Это единственное, что нам остается, – вздохнула Пузько, выпятив грудь, чтобы она казалась побольше.

Она зашла в воду по шею, потом набрала в легкие воздуха и нырнула. На поверхность поднялась пара пузырей. Через минуту девушка вынырнула, отплевываясь. Комары, барражировавшие у самой поверхности, испуганно вспорхнули вверх.

– Нашла? – спросил Володя, глядя на облепленное грязью лицо Пузько, на котором ярко выделялись глаза.

– Пока нет, – сказала Алина и снова нырнула, блеснув голой задницей.

Околелова и Энгельс, некоторое время потоптавшись на берегу, дружно отправились в «Хаммер» и влезли на заднее сиденье внедорожника. Через пару минут окрестности огласились их жизнерадостным храпом.

Сергей Витальевич шел по парку – темному и плотно заросшему кустарником. Где-то на горизонте небо постепенно светлело, но здесь, под сенью деревьев, царила темнота. Кое-где светили фонари, бросавшие на дорожки и плотную листву желтые круги. Вокруг было тихо, лишь иногда налетал ветерок, и тогда по деревьям прокатывался шелест. Директор обернулся. Отсюда санаторий был почти не виден, полускрытый растительностью парка, – лишь светились лампы в некоторых номерах.

– И кто тут бегал? – недоуменно спросил сам себя директор и вдруг остановился как вкопанный.

Под раскидистой липой стояло что-то серое.

В глубоком изумлении Сергей Витальевич подошел поближе. Это был автомобиль.

– Ничего не понимаю, – пробормотал директор, – это что такое? Почему здесь, а не на стоянке?

Он подошел поближе, присмотрелся и чуть не прикусил язык.

Под деревьями стояла его собственная серая «Корола». Не веря своим глазам, он проверил номера и царапину на бампере. Никаких сомнений – это была его машина.

– Что за ерунда? – громко спросил директор вслух. – Света что, никуда не поехала? Какой во всем этом смысл?

Он подошел к «Короле» и взгромоздился на теплый капот. Ответы на его вопросы были вполне очевидными.

– Она мне не доверяет, – сказал сам себе Сергей Витальевич, глядя на санаторий. – Света хорошенько подумала и пришла к выводу, что я неизбежно замешан в этой истории с маньяком. Без меня-де он не смог бы столько времени оставаться безнаказанным. Я намекнул ей, что она больше похожа на Мату Хари, чем на рядовую секретаршу, и девушка тут же воспользовалась моментом, чтобы сымитировать свой отъезд! Только машину поленилась поставить за ворота, оставила в парке. И я бы ни на секунду не заподозрил, что она осталась в санатории, чтобы искать маньяка самостоятельно, – если бы не заметил, как она возвращается в здание после того, как поставила мою «Королу» под деревьями.