Все без ума от Евы Хмельницкая Ольга

– Ни милиции, ни группы Склярова еще нет, – сказал он с досадой.

Рязанцев распахнул перед Ершовой тяжеленную стеклянную дверь, и они быстрым шагом вошли в холл института. Почти сразу же к парковке подъехала группа спецназа, а следом – две мигающие красно-синим светом машины милиции.

Василий спрятал руки со сбитыми костяшками в карманы и вошел в отдел спокойной и безмятежной походкой. Даша стояла перед зеркалом, поправляя кудрявую прическу. Светлый плащ слегка топорщился на ее попе – девушка покупала одежду на размер меньше, надеясь вскоре радикально похудеть, а потом с трудом в нее влезала.

– Пойдем? – спросила она Юдина, вешая сумку на плечо.

Вместо ответа Вася плюхнулся в кресло и отхлебнул глоток совершенно холодного кофе, стараясь, чтобы Даша не увидела сбитых костяшек его пальцев.

– Пойдем, но немного попозже, – уклончиво сказал он. – Скажи, Даша, ты все еще носишь с собой мою фотографию?

Из мусорного ведра доносился чарующий аромат банановых шкурок. Этот запах мешал Дарье сосредоточиться.

– Что? А, да, конечно, – ответила она, – вот она.

Девушка полезла в сумку, достала портмоне, открыла его. Вася ждал.

– Ой, а ее тут нет, – сказала она растерянно. – А ведь вроде была здесь… Еще совсем недавно я ее видела.

Василий продолжал смотреть на девушку.

– Я, наверное, потеряла ее, – продолжала блеять Даша, – хотя и не представляю, как фотография могла вывалиться из этого маленького кармашка. Это странно, очень странно.

– Думай, дорогая, думай, – сказал Юдин. – И попытайся вспомнить: может, ты кому-нибудь ее подарила? Или, кхм, продала?

Дашино лицо покрылось красными пятнами.

– Я не дарила, – с обидой сказала она. – Какой-то ты после туалета странный стал, Вася! У тебя все в порядке?

По коридору протопали шаги. В отдел зашли Рязанцев, Ева, с десяток вооруженных до зубов мужчин в бронежилетах, шлемах и с автоматами в руках. За ними появились другие – в милицейской форме.

– Добрый вечер, – сказал полковник Василию и кивнул ошеломленной Даше, ощупав ее внимательным взглядом. – Где нападавшие?

Вася встал и сделал рукой выразительный жест в нужном направлении.

– Прошу, – сказал он.

Спустя несколько секунд дверь в туалет была блокирована спецназом, а потом открыта.

Окно было распахнуто. Туалет оказался пуст.

Лежавшая в углу белая тряпка была бы похожа на кучку снега, если бы она так не воняла. Створка окна слегка качалась и скрипела.

– Спокойно, – сказал Рязанцев, глядя на разбитый умывальник и сиротливо валявшуюся на полу белую тряпку, – они могут быть еще в здании. Надо перекрыть все выходы.

Полковник быстро подошел к окну и выглянул. Рама этажом выше была распахнута.

– Они ушли наверх. Туда! – скомандовал он.

Спецназ под руководством Олега Склярова быстро поднялся на этаж выше. Преступники и правда ушли этим путем – на подоконнике обнаружились следы ног.

– Они где-то здесь, – сказал Рязанцев. – Четверо мужчин – это не иголка в стоге сена. Вызывайте подкрепление, будем прочесывать здание. Тут всего девять этажей. Не уйдут!

Потом он связался с милиционерами, оцепившими здание по периметру, и попросил их вызвать кинолога с собакой.

– Что, опять? – спросила Даша Васю, стоя на пороге туалета. – Прямо здесь?

– Ага, – кивнул Юдин. – Тряпочкой атаковали, оригиналы!

Он засмеялся, но его веселье никто не разделил.

Около четырех утра, когда милиционеры, стоявшие в оцеплении, уже начали валиться с ног, а глаза Рязанцева покраснели и стали слезиться, пришлось признать, что четверка нападавших словно провалилась сквозь землю.

– Так не бывает, – сказала Ева. – Они не могли покинуть институт.

Полковник снисходительно улыбнулся.

– Конечно, дорогая, – согласился он. – Не могли. Они где-то здесь, в здании, которое мы прочесали вдоль и поперек трижды.

– Они могли успеть уйти из НИИ, – не согласился Денис Чабрецов, глава оперативной группы милиции, выехавшей на вызов, – по крышам, через подземный ход, канализационный люк или просто выпрыгнуть из окон раньше, чем оцепление охватило весь периметр здания.

– Очень жаль, что собака не берет след, – сказал Владимир Евгеньевич, – кинолог говорит, что это из-за хлороформа.

На стул напротив полковника тяжело опустился Олег Скляров. Импровизированный штаб расположился в лаборатории, где работал Юдин. Сам Вася крепко спал в отделе, сделав себе кровать из нескольких поставленных в ряд стульев. Рядом сидела Даша. Ее глаза над пухлыми губами выглядели озадаченными.

– Пожалуйста, сделайте мне кофе, – попросил Скляров Дашу.

– Сейчас, – кивнула девушка. – Вам сколько воды и сахара?

– Побольше кофе, остального поменьше, – махнул рукой Олег.

Девушка направилась в угол, где располагался электрический чайник и блестели ряды чашек. Вскоре зашумела вода. Дарья высыпала кофе из пакетика в чашку, смяла упругую бумажку и точным движением отправила пакетик в мусорную корзину, стоявшую в противоположном конце отдела. Потом она проделала то же самое со вторым пакетиком.

– Я думаю, они все еще в здании, – сказал Скляров. – Вся четверка ушла наверх, на пятый этаж, там женский туалет. Почти сразу же появились мы и милиция. Со слов Василия мы знаем, что один из нападавших, получивший травму ноги, сам усыпил себя хлороформом. Еще у одного сломана рука. Остальные побывали в нокауте. Я не думаю, что в таком состоянии они смогли бы уйти быстро и далеко. Гораздо вероятнее, что преступники все еще где-то здесь. Милиция никого не впускает и не выпускает, даже руководству НИИ не дали разрешения на вход – хотя академик Рубцов бушевал у крыльца вовсю.

– Конечно, – кивнул Рязанцев, – они нам тут будут только мешать. Пусть академик едет домой и ложится спать.

– Ты прав, – сказал Чабрецов, обращаясь к Склярову, – если как минимум одного человека из четверки надо было тащить волоком, то быстро покинуть здание они не могли. Значит, они все еще здесь.

Ева, Чабрецов, Рязанцев и Скляров посмотрели друг на друга.

– Значит, надо обшарить здание еще раз с подвала до крыши, – сказал полковник. – Их надо найти.

– Кто им помогал? – спросила Ева. – Этот человек тоже, скорее всего, здания не покидал. Итого у нас пятеро!

– Конечно, – кивнул Чабрецов, – попытка уйти только привлекла бы к нему – или к ней – повышенное внимание. Этот кто-то сидит тихо, как мышка. Лично ему, в общем-то, ничего не грозит. Ищут-то не его, а четверку в темных костюмах.

– Не грозит, если только нападавшие не прячутся у него в кабинете, – уточнил Скляров.

Рязанцев задумался.

– Давайте опросим всех, кто находится в здании, – сказал он. – Тут около десятка человек всего. А уж потом, если не нащупаем никакой ниточки в беседах, прочешем НИИ еще раз.

Полненькая кудрявая Даша сидела перед полковником, Евой и Денисом Чабрецовым. Они расположились в лаборатории, примыкающей к основному помещению отдела и до предела захламленной транзисторами, диодами, резисторами, полупроводниками, реле, разъемами, тиристорами, конденсаторами, переключателями и проводами. Пахло канифолью. По стенам были развешаны чертежи и схемы. Лежали толстые справочники. Стоял негромко гудевший компьютер. К потолку была приклеена большая карта звездного неба.

– Не волнуйтесь, – мягко сказала девушке Ева, – все нормально. Мы понимаем, что ночь выдалась нелегкой.

– Да уж, – кисло улыбнулась Даша. – Не то слово.

– Расскажите, что вы видели и слышали и где были в то время, когда все произошло, – попросил Чабрецов, незаметно нажимая на кнопку «Запись» диктофона. Рязанцев раскрыл блокнот.

Даша вздохнула.

– Мы уже собирались уходить, – сказала она, – я уговаривала Василия взять такси, потому что боялась, что, если он будет возвращаться поздно и пешком, на него опять нападут.

– Вы живете вместе? – спросила Ева.

– Да, – ответила девушка, – уже почти полгода.

– И вы обычно возвращались домой вдвоем?

– Не всегда, – покачала головой Гусева, – иногда Василий приходил позже. Я уезжала по окончании рабочего дня, около половины седьмого, готовила дома ужин, стирала и убирала. Вася обычно появлялся не раньше десяти вечера.

– Ясно, – кивнул Чабрецов, – но сегодня вы остались с ним на работе допоздна.

– Да, – сказала Даша, – потому что он пообещал уйти в семь, но, как обычно, задержался до половины девятого. У нас это происходило тысячу раз – я говорила ему, что завтра настанет новый день и можно будет доделать всю работу, а он отвечал мне «ага» и снова поворачивался к экрану. Вчера я опять уговаривала его пойти домой, и уговаривала, и снова уговаривала, и около девяти Вася согласился. Он сказал, что мы сейчас поедем, и ушел в туалет.

– Остальные сотрудники отдела покинули институт раньше? – спросил полковник.

– Копейкин ушел в семь, у него у друга юбилей, – принялась вспоминать Дарья, – еще раньше убежала наш младший научный сотрудник, Алена Сичкарь, сказала, что вечером у нее свидание с фотографом. К слову, видела я снимки, которые делает ее молодой человек, – все вроде бы ничего, а лица у людей такие, будто у них зубы болят. Так что, думаю, этот фотограф на самом деле далеко не такая душка, каким хочет казаться.

– Она, говорите, ушла раньше семи? – уточнил полковник.

– Ровно в шесть, по-моему. На маникюр спешила, – кивнула Даша. – В полвосьмого ушел Белобородов, ведущий научный сотрудник, кандидат наук, у него семнадцатилетняя дочь недавно в подоле внучку принесла, так они все сначала разволновались, ругались, нервничали, а теперь, когда малышка родилась, не нарадуются. В общем, Белобородов ушел в полвосьмого, потому что хотел еще заехать в магазин и купить внучке куклу. В восемь ушла Захарова, заместитель Копейкина. Она, к слову, тоже кандидат наук.

– Почему она ушла так поздно? – спросила Ева. – Женщины обычно стремятся вернуться с работы домой пораньше.

Даша убрала со лба волнистую челочку.

– Ей незачем уходить с работы пораньше, – пояснила девушка, – у Захаровой нет семьи, куда ей спешить? Она себя всю жизнь считала очень красивой, умной, начитанной, культурной и талантливой. Теперь ей почти сорок, и никто, несмотря на ее невероятные таланты, ею не интересуется. Ну, почти никто. Вон, Степан из фирмы по производству пластиковых люков за ней вроде ухаживает. Но все равно она сидит на работе допоздна. Дома ее только попугайчик ждет и коллекция мраморных слоников. Если честно, я ей сочувствую.

– Может, у нее все еще впереди, – сказал Чабрецов. – У меня вон жена тоже была одиноким и слишком умным доктором наук. И ничего.

– Все может быть, – кивнула Даша. – В общем, Захарова ушла около восьми вечера. Мы остались в отделе вдвоем. А около девяти Вася пошел в туалет, и на него напали. Он вернулся и ничего мне не сказал, и… и…

Она слегка замялась.

– И – что? – спросила Дашу Ева.

– И я узнала о том, что на него кто-то напал, только когда появились спецназ и милиция, – сказала она, покраснев.

– Василий вам ничего не сказал? – спросил Рязанцев.

– Нет. Хотя я заметила, что он прячет от меня руку, но никак не могла понять, почему. Только недавно увидела разбитые костяшки, – ответила Гусева, слегка выпятив свои пухлые губы.

– Хорошо, большое спасибо, – сказал девушке Чабрецов. – Если потребуется, мы еще с вами побеседуем. Отдыхайте. К сожалению, здание пока покидать никому нельзя, так что располагайтесь здесь, в отделе.

Девушка кивнула и встала. Ева проводила ее задумчивым взглядом.

Следующим посетителем оказался молодой человек с серьгой в ухе. Он выглядел испуганным и ершистым одновременно. Молодой человек посмотрел сначала на Рязанцева, потом на Чабрецова, а потом на Еву, и с Евы он уже взгляда не спускал – видимо, она показалась ему «добрым следователем».

– Я тут ни при чем, – быстро сказал парень, скрещивая руки на груди и отгораживаясь тем самым от собеседников. – Я никого из туалета не вытаскивал. У меня даже веревки нет!

– Да мы и не говорим, что вы при чем, – сказала Ершова. – А кто вам рассказал о том, что кто-то кого-то вытащил из туалета с помощью веревки?

– Кто-то в отделе… уже не помню, кто, – сказал юноша, закашлявшись. – В очереди на допрос. То есть, кхм, на беседу.

– Расскажите, как прошел ваш вечер, – попросил полковник, – и как так получилось, что в девять часов вы все еще находились на рабочем месте?

Молодой человек вздохнул.

– У меня жуткое, эксплуататорское начальство, – сказал он, и голос его стал сдавленным. – Сегодня мы получили новую партию мормышек, и я должен был их все до утра оприходовать. У нас в магазине есть компьютерная система, куда нужно вносить информацию о товаре. Вот я и вносил.

– И как, все сделали? – спросил Чабрецов. – Или еще мормышки неучтенные остались?

– Больше половины работы не сделал еще, – сказал юноша. – Я, наверное, отсюда уволюсь. Потогонная система замучила.

– Ваше торговое помещение находится как раз под туалетом, – напомнила Ева, – и вы утверждаете, что ничего – совсем ничего – не слышали?

Молодой человек смутился.

– Не над нами, а по диагонали находится, – уточнил он. – Я пару раз слышал, как что-то упало, но мне и в голову не приходило идти, к примеру, проверять, что там происходит. Вы понимаете, мы этот туалет просто ненавидим: оттуда все время течет и воняет. Особенно летом.

– И все-таки постарайтесь вспомнить, кто сказал вам о том, что кого-то вытащили из туалета на веревке, – сказал полковник.

– Не помню, – отрезал юноша.

– Ну хорошо, идите, – пожал плечами Рязанцев. – Домой вам возвращаться пока запрещено, оставайтесь на своем рабочем месте. Можете продолжить учет мормышек.

Молодой человек, облегченно вздохнув, вышел в коридор.

Почти сразу же в лабораторию вошли Степан Касьянов и пожилая женщина. Ее седые волосы были уложены в высокую прическу. На указательном пальце виднелся массивный золотой перстень с топазом.

– Добрый вечер, – сказал Степан, пожимая руку Рязанцеву, который поднялся ему навстречу, – здравствуйте, – кивнул он Еве и Денису.

– Вечер добрый, – кивнул полковник, – знакомьтесь, это Степан Касьянов, владелец компании по производству пластиковых канализационных люков. Именно у него должна была работать Ева, но сегодняшнее происшествие спутало все планы.

– Очень приятно, – сказала Ершова.

Мужчина показался ей нездоровым. Опухшие глаза, дряблая кожа…

«Хроник, – подумала Ева, – сердце у него барахлит или печень, а может – почки».

– Мне тоже очень приятно, – сказал Степан, – а это моя мама. Она пришла ко мне в гости на работу, а тут такое!

Рязанцев расплылся в улыбке.

– Очень приятно, – повторил он, целуя руку вдове своего бывшего коллеги. – Очень жаль, что вам приходится терпеть неудобства.

Рука мамы Степана была морщинистой и прохладной. От нее пахло лавандой.

– Вы, наверное, знаете, в чем дело, – пояснил полковник, когда с церемониями было покончено, – на Василия Юдина напали четверо, причем внаглую, прямо в здании НИИ. Ему удалось отбиться, он вызвал нас и милицию. И вот мы уже несколько часов ищем эту четверку по всему зданию. Кто-то их развязал и выпустил – помог перелезть из окна четвертого этажа в окно пятого. Кто – не знаю. Мы сейчас опрашиваем всех, кто находился в это время в здании.

– Может, кинолога позвать? – предложил Степан.

– Собака не может взять след, – покачал головой полковник, – у одного из нападавших была тряпка с хлороформом. Песику перебили нюх.

– Четверым не так-то просто здесь спрятаться, – добавила мама Касьянова, – это же не иголка в стоге сена.

– Мы и сами не понимаем, куда они могли подеваться. У нас тут группа спецназа, мы все закоулки осмотрели, во все шкафы заглянули, подвал изучили, чердак, все! Но их нигде нет.

– Значит, – понизил Степан голос, – их кто-то прячет. Например, в своем кабинете или в подсобке какой-нибудь.

– Мы открывали кабинет директора. Мы все помещения открывали, – сказал полковник.

В здании НИИ было тихо. Где-то в институте прятались четверо головорезов, но где?

– Я понимаю, что уже три часа ночи, – сказал Рязанцев, – и вы хотите домой, но подождите, пожалуйста: никто не должен покидать здание, пока мы не разберемся, что к чему. Вы же работаете на девятом этаже, под самой крышей?

– Да, – кивнула мама Касьянова, – мы были на девятом этаже, когда все это произошло, Степочка мне люки пластмассовые показывал, свою продукцию. И, конечно, мы подождем, сколько нужно.

Мать и сын вышли.

– Вы их хорошо знаете? – спросил Чабрецов полковника.

– Вдова и сын моего покойного коллеги, – пояснил Рязанцев. – Я знаком с ними очень давно.

Денис рассеянно кивнул, что-то записывая на бумажку.

Следующий посетитель был худ и сутул, но глаза его сверкали живо и настороженно.

– Николай Левицкий, салон по ремонту сотовых телефонов, первый этаж, – представился он.

– Почему в девять часов вы были все еще на рабочем месте? – спросил Чабрецов у мужчины.

– Согласно договору аренды, я могу находиться на своем рабочем месте до двадцати трех ноль-ноль, – отрезал он.

– И что вы делаете в такое время? Телефоны чините? – спросил полковник.

– Именно, – ответил Николай, глядя в сторону, – днем принимаю поломанные телефоны, а по ночам ремонтирую их.

– А спите когда? – вклинилась в разговор Ева.

– Когда придется. Ранним утром, например. А также днем, когда нет посетителей, – сказал Левицкий.

Чабрецов, Ева и Рязанцев переглянулись.

– Хорошо, идите на свое рабочее место. И пока не покидайте НИИ, – махнул рукой Чабрецов.

Но Николай не уходил.

– Вы хотите еще что-то добавить? – спросил полковник.

– Да, – сказал Николай. – Я слышал женский голос. Это было уже после того, как поставили оцепление. Кто-то испуганно вскрикнул, но слов я не разобрал.

Чабрецов незаметно подвинул диктофон поближе к нему.

– Расскажите об этом подробнее. Во сколько это произошло? – спросил полковник, наклоняясь вперед.

– Было около половины одиннадцатого, – сказал Николай, – я ремонтировал телефон, утопленный хозяйкой в ванне, и тут услышал женский крик.

– Она звала на помощь? – уточнил Рязанцев.

– Нет, что вы, я бы тут же отреагировал, вахтерше, например, сказал бы в этом случае. Девушка, похоже, была просто очень удивлена.

– Где именно на втором этаже это произошло?

– Вы знаете, мой сервис по ремонту находится на отшибе, у лестницы черного хода. А прямо надо мной, на втором этаже, расположена бухгалтерия НИИ. В половине одиннадцатого я услышал донесшийся оттуда женский крик. Больше я ничего не знаю, и сказать мне нечего.

– Спасибо, – поблагодарил Николая Чабрецов. – Пожалуйста, не покидайте здания НИИ.

– Хорошо, – кивнул арендатор. – Хотя я предпочел бы вернуться на свое рабочее место. Мне нужно отремонтировать еще много телефонов.

– Пожалуйста, – разрешил Рязанцев, – только будьте осторожны. Не хватало еще, чтобы они взяли заложников.

Николай вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.

– Итак, – сказал полковник. – Что мы имеем? Очевидно, о том, что Вася пошел в туалет, мог знать только ближайший круг людей – сотрудники отдела пульсаров, сотрудники близлежащих отделов и арендаторы. То есть те, кто мог стоять в полумраке коридора и следить, когда Вася вошел, когда вышел… К тому же, насколько я понял, в отделе обычно душно, и они держат дверь приоткрытой.

– Под подозрением все НИИ, – сказал Чабрецов, махнув рукой. – Нашу задачу облегчает лишь то, что кто-то помог четверке нападавших выбраться из запертого туалета. Что, скорее всего, означает, что этот человек все еще здесь, в здании.

– Но он неуловим – так же, как и четверо преступников, – добавила Ева. – Они где-то прячутся. Все вместе.

– Может быть, все еще смешнее, – покачал головой Чабрецов. – Возможно, мы только что с ними разговаривали. Четверка нападавших могла просто переодеться. Один из них – Степан, второй – Николай, третий…

– Мысль интересная, – засмеялся полковник, – но ни на ком из тех, с кем мы беседовали, нет следов борьбы. А ведь Василий лупил по физиономиям направо и налево, вывихнул одному из преступников руку, а второму сломал ногу. Нет, это не они.

– Может, им помогла неизвестная женщина на втором этаже? – предположила Ева. – Может, она испуганно вскрикнула, когда увидела в окно оцепление и поняла, что выбраться незамеченными из здания им уже не удастся?

– Возможно, так и есть, – кивнул Чабрецов, – если Николай, конечно, не водит нас за нос и никакой женщины в природе не существует. Он вообще внушает мне большие подозрения.

– Почему? – спросила Ева, глядя в окно.

Там стояла прекрасная сентябрьская ночь. Тонкий серп луны висел над домами, почти все окна которых были черными.

– Николай внушает подозрения потому, что у него есть отдельный выход в НИИ с улицы, – пояснил полковник, – как-то ведь должны попадать к нему посетители? Николай сидит возле третьего выхода из института – кроме главного холла и пожарного хода. Даже если он не был связан с преступниками, его могли припугнуть или денег заплатить, чтобы он выпустил четверку из здания. А он для отвода глаз рассказал нам сказочку о женском крике.

Полковник откинулся на стуле с шаткими ножками, раздался скрип. Ева встала.

– Володя, – предложила она, – ты заметил, что все входящие и выходящие из здания НИИ записывают в специальную книгу свое имя, фамилию, время прихода и время ухода? Тут царят строгие советские порядки. Так что если и существует женщина, которая вошла в здание и не вышла, ее имя можно будет попытаться найти среди этих записей.

– Хорошая мысль, – улыбнулся полковник. – Займись этим!

Ева спустилась в холл и углубилась в изучение книги приходов и уходов вместе с тетушкой-вахтером.

Главой группы криминалистов оказалась симпатичная блондинка Жанна – высокая, улыбчивая и уверенная в своих женских чарах особа. С ней прибыли два молодых человека, химик и биолог. Мужчины явно хотели спать. Жанна же была бодра и активна. Вместе с девушкой в мужской клозет вошли Чабрецов и Рязанцев.

– Они покинули туалет через окно? – уточнила криминалист. – Это просто шикарно, потому что тогда на подоконнике обязательно должны остаться следы. Тем более, как я вижу, подоконник тут пластиковый. Кирилл, – обратилась девушка к химику, – выключите, пожалуйста, свет, пока Вадик посветит лампой.

Свет в туалете погас. Почти сразу же вспыхнули ярко-синие лучи ультрафиолета.

– Эта лампа позволяет найти в помещении следы крови, – пояснил Чабрецов Рязанцеву, – даже если с момента преступления прошло много времени.

– Не только крови, – подсказала Жанна Егорова, – но и всех других физиологических жидкостей, например, слюны или пота.

– Ага, следы есть, – сказал биолог спустя несколько секунд, – но кто его знает, что это? Возможно, кровь, а может, и что-то другое. Мы же все-таки в туалете, понимаете?

– Понимаю, – погрустнел Чабрецов.

– Много отпечатков пальцев на раме, один длинный волос, видимо, женский, – прокомментировал биолог. – Я думаю, это все, что нам может пригодиться.

Чабрецов и Рязанцев подошли к окну и посмотрели туда, куда показывал криминалист. Отпечатки располагались на раме выше человеческого роста. То есть для того, чтобы их оставить, необходимо было встать ногами на подоконник.

– Да, это они оставили, – кивнул Чабрецов, слегка воодушевившись. – Это уже что-то, мы проверим по базе. А обещанный длинный волос где? Не думаю, что он имеет отношение к атаке на Василия. Юдин нам ничего не говорил о том, что один из мужчин носил длинные волосы. Длинный нос – да, но волосы…

Жанна подняла волос пинцетом. В свете ультрафиолетовой лампы он мягко светился.

– Кудрявый, – сказала девушка, – возможно, химически завитой.

Она зажгла свет и присмотрелась.

– И, по-моему, он вдобавок и крашенный в рыжий цвет, причем черные корни слегка отросли. Я бы сказала, что это часть женской прически, а не мужской, но это мы проверим в лаборатории.

– Откуда в мужском туалете женский волос? – пожал плечами Чабрецов. – Разве что волос прицепился к одежде мужчины, а потом упал на пол.

– Возможно, и так, – кивнула Жанна. – Но я хочу осмотреть еще пятый этаж, женский туалет, куда выбирались незадачливые преследователи вашего драгоценного Юдина. Там может оказаться больше отпечатков. А сейчас мне хотелось бы поискать на подоконнике следы обуви.

Девушка, химик и биолог подошли вплотную к окну, достали лупы и принялись изучать каждый квадратный миллиметр белой пластиковой поверхности.

Пожелав криминалистам удачи, Чабрецов принялся звонить милиционерам, стоявшим в оцеплении вокруг НИИ, а Рязанцев пошел вниз, к Еве, изучавшей амбарную книгу.

Василий спал сном младенца, лежа на четырех стульях, поставленных в ряд. Его голова лежала на Дашиных коленях. За столом, неподалеку от них, расположился Олег Скляров. Он думал. Олегу было непонятно, куда могли подеваться четыре человека. Да, здание и правда огромное, но все-таки люди – это вам не кошелек, который никак не удается найти.

– Крыша, чердак, комнаты, подсобки, кладовки, кабинеты, лаборатории, лестницы, – привычно перечислял он. – А еще подвал с инженерными коммуникациями. Но мы там тоже были. Все закоулки осмотрели. Все-таки у меня под началом двенадцать опытных бойцов.

Скляров встал и принялся бесшумно ходить по лаборатории.

«Надо еще раз обследовать здание, – думал он, – потому что получается невероятная вещь. НИИ кишит людьми, которых мы никак не можем найти. Арендатор с первого этажа утверждает, что слышал на втором этаже удивленный женский вскрик примерно в половине одиннадцатого вечера. Тем не менее никаких женщин мы там не обнаружили. Надо проверять все снова».

Олег попытался поставить себя на место преступников. Куда бы он спрятался на их месте? И, сколько он ни думал, получалось, что надежно спрятаться возможно только в том случае, если пути отхода были тщательно подготовлены заранее.

«А на то, чтобы исследовать каждый шкафчик, каждую диванную пружину, заглянуть под каждое ковровое покрытие и простучать стены, потребуется как раз пара месяцев», – подумал он с досадой.

Олег посмотрел на спящего Юдина. Руки его были замотаны бинтами, под марлей проступали небольшие красные пятна. У ног ученого лежал рюкзачок с прибором. Даша дремала. Ей снились бананы, много бананов.

Стукнула дверь, в помещение отдела вошли Ева и полковник.

– Олег, – сказал Рязанцев, – бери бойцов, поищем их еще раз. Ева только что проверила амбарную книгу. Один из сотрудников отдела Юдина, Алексей Белобородов, – ну, тот самый, у которого, по словам Даши, семнадцатилетняя дочь недавно принесла в подоле внучку, – из здания института не выходил. В общем, наш «Мистер Икс» обнаружен. Это Белобородов! А ведь этот человек знал, во сколько Юдин приходил, во сколько уходил, где жил и все другие подробности. Сегодня он, как сообщила Дарья, ушел домой в полвосьмого, потому что хотел еще заехать в магазин и купить внучке куклу. Но на самом деле он здесь, в здании. И сто процентов за то, что именно он помогал преступникам покинуть туалет.

Вася заворочался, перевалился на другой бок, чуть не упав со стульев, и вновь мирно засопел.

– Давайте искать еще раз, – кивнул Олег. – Но почему арендатор Николай что-то говорил об удивленном женском крике? Что за неопознанная женщина у нас тут осталась в НИИ? Получается, нам нужно искать шестерых? Четырех бойцов, Белобородова и вскрикнувшую женщину. Уму непостижимо, – проворчал он, подняв глаза вверх. – Куда же они все подевались?

– Кто эта женщина – пока неясно, – сказала Ева, – судя по амбарной книге, никаких женщин, кроме Даши Гусевой и Валентины Петровны Касьяновой, мамы Степана, тут нет. Даша все время была на глазах у Васи Юдина, мама Степана находилась – и находится – с сыном на девятом этаже, в офисе. Все, больше никто не числится, никакие дамы.

Рязанцев вздохнул.

– Ну скажи, Олег, – обратился он к Склярову, – если бы тебе нужно было здесь спрятаться, где бы ты укрылся?

– Я как раз думал об этом, – кивнул глава группы спецназа, – и подозреваю, что это было бы трудной задачей, если бы все пути отхода не были тщательно подготовлены. Для того, чтобы быстро вытащить четверых через окно, нужна веревка. Эта веревка у пособника преступников была приготовлена заранее. Более того, один из нападавших находился под наркозом, он не мог самостоятельно подняться. Значит, его обвязали веревкой и подняли. То же самое сделали с нападавшим, которому Василий повредил руку, – его подняли при помощи веревки. Все это требовало серьезной подготовки, как материальной, так и физической. Насчет того, где они потом спрятались, у меня нет никаких соображений. Но что-то мне подсказывает, что вся четверка не спускалась вниз. Это было бы слишком рискованно. Они там, наверху, над нами. Надо проверить крышу.

– А женский голос на втором этаже?

Скляров пожал плечами.

– И все-таки мы обследуем второй этаж повторно, – сказал Рязанцев. – Мне нужно знать, врет ли Николай.

Скляров кивнул, хотя лично он считал, что начинать надо с крыши.

Второй этаж НИИ, в отличие от всего остального здания, был отделан по-царски. Именно здесь располагались приемная и кабинет директора и его замов, а также бухгалтерия и отдел кадров. Все было устлано коврами и покрыто мрамором. В небольшом холле журчал фонтанчик. Вокруг него стояли мягкие кресла. Олег потер поверхность одного из кресел, но так и не понял, кожа это или кожзаменитель. Один из его бойцов щелкнул рубильником. Холл и коридор залило светом.

– Каждый закоулок, – сказал Рязанцев. – Это очень важно!

– Володя, – сказала мужу Ева, – она могла давно уйти отсюда, эта женщина. Я сомневаюсь, что она все еще здесь. НИИ – это огромное здание, тут тысячи комнат. Это игра в прятки, в которой мы оказываемся в заведомо невыгодном положении. Нам может помочь только удача. У нас ведь даже нету плана помещений.

Вооружившись толстой связкой ключей, полученной от вахтерши, Олег открывал одну комнату за другой.

– Никого, – сказал Скляров, выходя из бухгалтерии… – И здесь – никого, – покачал он головой несколько минут спустя, когда бойцы изучили каждую щель в приемной, где у стены стоял большой диван, возле которого притулился журнальный столик. В углу виднелся сейф, рядом имелся щиток с рубильником. Также стояли полки с папками, а посреди комнаты расположился фундаментального вида письменный стол с настольной лампой – очевидно, являвшийся рабочим местом секретарши.