Миссия супергероев Волынская Илона

Глава 10. Уходим под землю

Муркины кроссовки разъехались в грязи, и она рухнула на четвереньки. Сева почувствовал, что его дернули за штаны, он завертел руками, как мельница, но не удержался и ляпнулся рядом с Муркой.

– Я тебя не специально толкнул! – обиженно взвыл мальчишка, пытаясь подняться.

– А я тебя – специально! – процедила Мурка, надавливая ему на затылок и не давая выпрямиться. – Пригнись, увидят!

Ворота на стройку станции распахнулись во всю ширь, фургон медленно втянулся внутрь и встал. Между его капотом и проемом образовалась неширокая щель.

– Сюда, скорее! – низко пригибаясь, Мурка метнулась туда.

– Совсем психическая! – пробормотал Сева и почти на четвереньках, отталкиваясь коленками и ладонями от земли, последовал за ней. – Отец меня убьет! – разглядывая свои покрытые грязью джинсы и куртку, простонал он.

– Если ты не пошевелишься, нас прибьют эти! – прошипела Мурка, втаскивая мальчишку под прикрытие брошенного на стройплощадке экскаватора. Мокрые и грязные куртки мгновенно покрылись налетом рыжей ржавой пыли, напоминая, что недостроенной эта станция метро стоит дольше, чем Мурка с Севой вообще живут на свете. Ребята осторожно выглянули из-за пустой кабины с выбитыми стеклами.

Два парня в обычных пятнистых комбинезонах охранников закрыли ворота, задвинули тяжелый засов и скрылись за маленькой дверцей, прорезанной в бетонной стене громадной круглой то ли будки, то ли вертикальной трубы, уходившей в глубь земли. Дверцу за собой они оставили открытой. Из фургона выбрались Лысый и Репанный и принялись деловито таскать внутрь пакеты.

– Они что, просто еду охранникам привезли? – с сомнением сказал Сева.

– Сейчас разберемся, – процедила Мурка.

Лысый и Репанный вытащили из машины последний, сильно побрякивающий кулек – не иначе как с бутылками. Брелок сигнализации пискнул, запирая фургон. Лысый и Репанный подхватили пакет с двух сторон и, сильно наклоняясь под его тяжестью, исчезли в темном провале двери.

– Давай, пока они дверь не закрыли! – скомандовала Мурка, выскальзывая из-за экскаватора.

– Может, не надо? – жалобно протянул Сева, на сей раз не торопясь следовать за девчонкой.

– Хочешь, возвращайся, – бросила Мурка, кивая на запертые позади них ворота. – А я иду! – И она без колебаний нырнула внутрь.

– Ничего я уже не хочу. Совсем, – уныло вздохнул Сева.

Исходивший от бетонных стен влажный холод пробирал до костей. Они стояли внутри круглой трубы, а у самых их ног начиналась узкая винтовая лестница, уводящая в глубь земли. Несколькими пролетами ниже слышно было, как металлические ступени блямкают под ногами Лысого и Репанного и как постукивают бутылки в пакете… Блямканье уходило все ниже и ниже, постепенно затихая, и наконец вовсе смолкло. Мурка попробовала осторожно поставить ногу на верхнюю ступеньку.

– Бля-амс! – протяжно пропел металл.

Девчонка торопливо отдернула ногу.

– Пока спустимся, они нас все внизу уже встретят, – пробормотала она. – Что же делать?

Сева заколебался – то ли сразу предложить убираться отсюда поскорее, то ли подождать, пока Мурка сама додумается?

Мурка додумалась. Только совсем до другого. Усевшись бочком на перила, она раскинула руки для баланса… и, повелительно бросив:

– Делай, как я! – вдруг сильно оттолкнулась ногами.

Раскрыв рот, Сева глядел, как оседлавшая перила девчонка заскользила по ним вниз – сперва медленно, потом все быстрее… И вот уже, лихо балансируя на поворотах винтовой лестницы, Мурка неслась, накручивая петлю за петлей, совершенно беззвучно спускаясь все ниже и ниже… Рыжие волосы огненным знаменем полоскались над ее плечами. Их рыжий сполох стремительно мелькнул далеко внизу… и пропал за очередным поворотом.

Сева растерянно поглядел на перила. Перевел взгляд на открытую дверь за спиной. Больше всего ему сейчас хотелось выскочить наружу… потом, конечно, вернуться сюда не одному, а с Вадькой, ну и с Кисонькой, да и от Катьки с ее гусем есть польза. Вместе они гораздо больше смогут, чем один Сева. Но… Мурка была уже внизу, и если с ней что-то случится… Сева зажмурился, представив, что ему скажут остальные сыщики. Нет, лучше уж он полезет в это темное и влажное подземелье, хотя все это – абсолютная глупость, на которую способна только такая ушибленная по голове каратистка, как Мурка!

Подражая Мурке, он уселся на перила бочком… и мгновенно потерял равновесие, зашатался, едва не приложившись затылком о бетонную стену. Судорожно перевел дух. Нет, всякие каратистки прибацанные, те, конечно, могут по перилам на попе ездить, а тихим финансистам – тем как быть? Немного подумав, Сева перекинул через перила ногу, навалился животом и еще судорожно вцепился в них руками. Так, верхом на перилах, задом наперед, он и замер. Ехать вниз категорически не хотелось. Но – надо. Перебирая сведенными от страха руками, Сева сполз ниже… Поерзал на перилах, понимая, что не спустится никогда, и испытывая от этого острое чувство облегчения. Но он хотя бы честно старался. Сева оттолкнулся еще раз…

Сперва ему показалось, что перила сами поехали под ним. И вдруг Сева почувствовал, что он мчится вниз! Он попытался удержаться – ладони обожгло острой болью. Страшным усилием воли он задавил рвущийся из груди крик. Его завертело, как в водовороте, – разогнавшись, он летел по перилам все быстрее и быстрее. Стены бетонной трубы крутились вокруг него, тошнота подступала к горлу. Скорость возросла настолько, что казалось – сейчас его оторвет от перил и вышвырнет неизвестно куда… В этот момент перила исчезли… и его действительно вышвырнуло неизвестно куда: мир совершил вокруг полный оборот. С коротким вяканьем мальчишка приземлился на что-то мягкое.

– Совсем идиот! – сдавленно прохрипела из-под него Мурка. – То все никак не появляешься, то сваливаешься прямо на голову!

Глава 11. Тайны старого метро

Вздымая тучи пыли, но стараясь производить как можно меньше шума, они забарахтались на земле. Наконец им удалось расцепиться и подняться на ноги. Вокруг царил полумрак, рассеиваемый лишь редкими лампочками под высоченным потолком. Лампочки казались арестантами из-за прикрывавших их мелкоячеистых решеток. Сочившийся сквозь переплетение прутьев слабый, словно больной, свет едва-едва позволял разглядеть, что стоят они на пороге огромного зала. Именно здесь предполагалось наличие самой станции. Предполагалось, но станции так и не обнаружилось: помещение оказалось гигантской пещерой с тянувшимися по стенам толстыми кабелями и переплетениями металлических балок, между которыми медленно, по капле, сочилась вода. В воздухе пахло влагой и ржавым металлом. Ребята почувствовали, как холод продирает их до костей.

В стене зала, словно лаз дракона, маячило темное пятно тоннеля. Из глубины его слышалось все то же удалявшееся куда-то в неизвестность невозмутимое побрякивание бутылок. Судя по тому, что Лысый и Репанный даже не подумали вернуться, появление в подземном зале Мурки и Севы осталось ими не замеченным. Переглянувшись, ребята тихо двинулись к тоннелю. Серо-белесая строительная пыль едва слышно шуршала под ногами, оседая на кроссовки и джинсы.

Ориентируясь по далекому звяканью бутылок, сыщики осторожно двинулись следом за Лысым и Репанным. Короткими перебежками, замирая у каких-то непонятных железобетонных конструкций, прячась за переборками, которые отделяли или, наоборот, соединяли один стык трубы тоннеля с другим.

Путеводное звяканье неожиданно стихло. Сева настороженно выглянул из-за очередного укрытия, но не разглядел впереди никого. Все так же соблюдая осторожность, сыщики двинулись дальше. Ничего. Никого. Ни шороха, ни звука, ни проступающих из полумрака фигур. Тоннель вдруг оказался полностью, абсолютно пуст. В полумраке была хорошо видна яркая светящаяся полоса, словно карандашом вычерченная у самого пола. Сева провел кончиками пальцев от края светящейся полоски вверх – и ощутил легкую неровность. Абсолютно прямую неровность – в полукруглой стене тоннеля пряталась дверь. Сыщики дружно припали к самой земле и попытались хоть одним глазком заглянуть в щель.

Они увидели… краешек половой тряпки. Недавно выполосканной, судя по исходившему от нее резкому запаху моющего средства, и аккуратно расстеленной у входа. С разных сторон послышались звуки – покрывавшие пол тоннеля пыль и мелкие камушки зашуршали под чьими-то уверенными шагами, за скрытой в стене дверцей послышались приглушенные голоса, и раздалось металлическое щелканье замка. Севу словно порыв сквозняка подхватил – мальчишка и сам не понял, каким образом он в одно мгновение оказался под прикрытием железобетонной переборки. И лишь через секунду он заметил, что рядом с ним в стену вжимается Мурка.

Из-за кольца арматуры отлично было слышно, как распахнулась дверь в стене. Уверенный голос скомандовал:

– Створку оставьте открытой и зафиксируйте, чтобы не захлопнулась, – на ней надо будет закрепить кабель.

Снова послышались шаги. Потом опять зазвучал голос – на этот раз приглушенно, словно говоривший уже вошел внутрь:

– Надеюсь, не надо объяснять, что, пока дверь остается открытой, возле нее должен стоять часовой? – Сейчас в его тоне прозвучало явное раздражение, и Мурка с Севой одновременно подумали, что этот недовольный голос звучит как-то странно знакомо.

Уверенные шаги удалились.

– Нет, ну ты только глянь на это чмо! – прозвучало после некоторой паузы. Ребята были совершенно уверены, что говоривший выжидал, пока обладатель уверенного голоса отойдет подальше. – Какого черта Рашид позволяет ему тут командовать?

Сыщики снова переглянулись – имя Рашид они уже слышали от Катьки. Тот самый, бывший за рулем серого фургона во время вчерашнего похищения! Тот, кто в Катьку стрелял. Что и похищение, и стрельба действительно имели место, они уже не сомневались.

– Наверное, потому, что он свое дело туго знает, – ответил еще один голос.

– Рашид или этот? – недовольно переспросил первый.

– Оба, – насмешливо ответил второй.

Не выдержав, Мурка стремительным движением выглянула из-за арматуры и тут же спряталась. Возле распахнутой двери топтались оба охранника в камуфляже – те самые, что встречали у ворот нагруженный продуктами фургон.

– Я на пороге как дурак торчать не собираюсь! – взорвался первый, злой, голос.

– Торчи как умный, – посоветовал насмешливый.

– Как умный, я в зал пойду! – упрямо ответил первый. – Кто сюда явится? – Снова затопотали шаги – обладатель первого голоса и впрямь ушел.

– Как знаешь, в случае чего, тебе отвечать, – равнодушно бросил ему вслед второй и, кажется, тоже ушел. В тоннеле снова воцарилась тишина – ни голосов, ни звуков.

Медленно и осторожно две грязные всклокоченные головы высунулись из-под прикрытия арматурного кольца. Распахнутая дверь в стене осталась без присмотра. Сева глянул на Мурку. Увидев азартное выражение на ее запачканной физиономии, он немедленно схватил девчонку за руку.

– Там внутри полно народу, – прошипел ей в ухо.

– Мы только в дверь заглянем – и сразу назад! – высвобождаясь из его хватки, прошептала в ответ девчонка. – Надо же понять, что они там делают!

Мурка выскользнула из-за угла и крадучись начала пробираться к двери. Несмотря на лютое желание бросить эту психованную и смыться, Сева последовал за ней. Ну действительно, не бросать же ее? Они подобрались к двери… и невольно прищурились от бьющего в глаза света люминесцентных ламп.

За дверцей начинался коротенький и ослепительно чистый коридор. Настолько чистый, особенно в сравнении с пылью и грязью заброшенного туннеля, что ребята невольно принялись вытирать ноги о разложенную у порога тряпку. И только услышав громкое шарканье собственных подошв, опомнились и замерли.

Коридорчик заканчивался поворотом, из-за которого слышались негромкие мужские голоса. Вдоль одной стены тянулись открытые ящички с маленькими ячейками. Сверху была прикручена пластиковая табличка «Служебные пропуска», а под ней болтался старый, выписанный расплывшейся тушью плакат: «Не уверен – не пропускай!» Вдоль другой стены… Сева дернулся. Вжимаясь спиной в серенький облицовочный пластик и пятная чистый линолеум коридора отпечатками грязных ботинок, вдоль другой стены кралась Мурка! Сева мысленно застонал – это называется «заглянем и сразу назад»! И ведь не остановишь – услышат.

У поворота коридора девчонка опустилась на четвереньки и тихонько заглянула за угол. За углом была небольшая комнатка с ведущей из нее одной-единственной, плотно закрытой дверью. На двери не было ни замка, ни ручки – лишь подмаргивающая огоньками коробочка с кодовыми кнопками, похожая на ту, что запирала служебный вход «Белого гуся». А располагалась эта дверь позади полукруглой стойки, сплошь уставленной компьютерными мониторами. Мурке показалось, что мониторы выглядят старыми. Во всяком случае, у них не было ничего общего с похожими на цветы на гибком стебле плоскими плазмами в рабочей комнате их агентства. Эти мониторы оттопыривали толстые зады из пожелтевшего пластика и время от времени начинали истошно гудеть – то врозь, то все вместе. Так что сидевшим в помещении двум мужчинам приходилось разговаривать на повышенных тонах.

– Техника, конечно, старая, – подтверждая догадку Мурки, прокричал уже слышанный ею уверенный голос – тот самый, что показался ребятам знакомым. – Но вполне рабочая. Полный обзор вам будет обеспечен.

– Нам, дорогой, нам, – откликнулся его собеседник. Тут уж Мурка была уверена – этих вкрадчивых, бархатистых, но одновременно таивших в себе жуткую угрозу интонаций она никогда раньше не слышала. – Я бы вам не рекомендовал даже в мыслях отделять наши интересы от своих…

– Я достаточно добросовестно забочусь о ваших интересах, – сухо ответил ему собеседник и поднялся со своего стула.

Мурка отпрянула обратно за угол и, чтобы не вскрикнуть от изумления, крепко прикусила губу. Неудивительно, что этот уверенный голос с явными нотками раздражения показался ей знакомым! Именно так, уверенно и раздраженно, этот немолодой подтянутый мужик говорил вчера на пороге «собачьей» квартиры, объясняя, что девочка Аня дома, только она очень устала и спать легла!

– Так что, подключать? – с все теми же раздраженными интонациями переспросил дядька из «собачьей» квартиры.

– Конечно, зачем тянуть? – мягко выдохнул собеседник. – Последнюю партию продуктов парни завезли, можем уходить в глубину – до окончания операции нам на поверхности делать нечего.

– У этих мониторов нужно держать наблюдателя, – все с теми же интонациями человека, привыкшего отдавать приказы, распорядился хозяин «собачьей» квартиры.

– Что нужно, а что не нужно, здесь решаю я, – все так же мягко, но оттого еще более угрожающе ответил его невидимый собеседник. И после недолгой паузы добавил: – У меня слишком мало людей, чтобы хоть один из них мог болтаться без дела.

– До того, как хранилище законсервировали, здесь всегда сидел наблюдатель, – угрюмо ответил вчерашний дядька. – Впрочем, как вам угодно…

Мурка услышала тихое клацанье – он набивал какие-то команды на клавиатуре. Гудение компьютеров усилилось.

– Я активирую систему наблюдения и сделаю так, что экраны внутреннего поста будут принимать ту же самую картин… – его речь сбилась, он поперхнулся, словно увидел перед собой нечто невыносимо ужасное.

Не выдержав острых мук любопытства, Мурка хотела было осторожненько выглянуть из-за угла – узнать, что же его так напугало. Но тут заговорил второй, вкрадчивый, и сказал он такое, что девчонка сама задохнулась от ужаса:

– Ту же самую? – переспросил он. – Включая барышню на четвереньках, что подглядывает за нами из-за угла, и ее молодого человека? – И тут же голос его утратил всякую бархатистость. – Идиоты! Кретины! – заорал он резко и пронзительно. – Почему здесь дети, вы, недоумки?!

– Какие еще дети, Рашид? – невнятно, словно во рту у него что-то было, проговорил один из тех голосов, что пререкались у входа, и… Между Муркой и Севой в стене коридора распахнулась не замеченная ими дверца. Прямо везет им сегодня на двери в стенах! Оттуда выглянул охранник в камуфляже. В руках он сжимал надкушенную булку, отхваченный кусок торчал между зубами. – Нету ту-ут никаких детей… – продолжая жевать, пробубнил он… и замолчал, приоткрыв набитый рот и выпученными глазами разглядывая Мурку, на четвереньках стоявшую задом к нему и испуганно глядевшую на него через плечо.

– Хватай их, придурок! – прокричал из-за угла все еще невидимый Рашид.

Дядька из «собачьей» квартиры оправдывающимся тоном выпалил:

– Я же им велел оставить часового у входа!

Охранник в камуфляже очухался и бросился к Мурке. Но стоило ему нагнуться к стоящей на четвереньках девчонке, как та, словно выполняя гимнастическое упражнение, с силой выбросила ногу назад и вверх. Подошва кроссовки врезалась охраннику под подбородок.

– Эпс! – От полной потери зубов охранника спас только зажатый между ними кусок булки.

Сила удара заставила мужика отклониться назад… Подпрыгнув, сзади в его волосы вцепился Сева, повиснув на охраннике всей тяжестью своего тела… От боли тот взвыл, поперхнулся булкой и, задыхаясь, рухнул навзничь на линолеум. Вскочившая Мурка подпрыгнула и впечатала пятку ему в живот. Мужик захрипел, хватая воздух ртом. Кусок булки вылетел у него из горла… и залепил глаза выскочившему из-за угла хозяину «собачьей» квартиры. Тот заорал, остановился и принялся тереть глаза… Вынырнувшая из-за угла еще одна мужская фигура с разбегу врезалась в него, и оба повалились на пол рядом с охранником.

Не дожидаясь, пока распутается вся эта куча мала, Мурка и Сева уже мчались к выходу. Пропустив Севу в дверь, Мурка ударом ноги выбила удерживающий ее фиксатор и сама выпрыгнула следом за другом. Дверь за их спинами с лязгом захлопнулась.

Они понеслись по тоннелю к залу станции и спасительной лестнице. От смыкавшихся под сводами тоннеля колец арматуры послышалось слабое стрекотание и мелькнул красный огонек. Мурка невольно задрала голову и увидела камеру наблюдения, пялившуюся на нее недобрым красным глазком. Под следующим кольцом располагалась еще одна и еще… Позади распахнулась дверь и тяжело забухали ботинки погони. Если раньше ребятам казалось, что бежать быстрее невозможно, то теперь вдруг выяснилось, что резервы у них еще есть. Они помчались, как два вихря, хватая пересохшими ртами холодный влажный воздух подземелья. Но погоня тем не менее приближалась.

– Еще немножко… – прохрипела Мурка, вырываясь из тоннеля в зал. Сева приотстал, но она слышала его дыхание у себя за спиной. Длинными скачками она рванула к лестнице… Сзади послышался тонкий вскрик мальчишки и звук падения. В ответ прозвучал торжествующий мужской вопль – и Сева закричал снова. На этот раз его крик был полон ужаса. Мурка обернулась… и увидела, как ее друг отчаянно бьется в руках охранника.

Развернувшись на одной ноге, рыжая прыгнула обратно. Сейчас костяшками пальцев под почку, потом коленом в пах, потом… Выброшенная вперед рука Мурки так и замерла у бока охранника. Потому что в лицо девчонке мертво и страшно глядело черное дуло пистолета.

Охранник провел языком по зубам и сплюнул в строительную пыль остатки хлебного мякиша.

– Ку-ку, детки, – не сулившим ничего доброго тоном процедил он.

– Ну что там? – сзади послышался голос Рашида. Хотя его самого видно не было – лишь черный зловещий силуэт у входа в тоннель.

– Ничего страшного, Рашид, два бомжонка каких-то, – зажав Севу под мышкой и не отводя дула пистолета от лица Мурки, крикнул в ответ охранник. – Грязные – страх!

– Не повезло бомжатам, – равнодушно обронил Рашид и, повернувшись, направился обратно. Из мрака до ребят донеслись его последние слова, сказанные все тем же обманчиво мягким, вкрадчивым тоном. – Сам пропустил, сам и подчищай, – велел охраннику главарь. – Когда кончишь их, оттащи тела подальше в тоннель, чтобы у нас тут крысы не шастали. – И шаги Рашида затихли.

– Действительно, уж не повезло вам, ребятки, так не повезло, – с притворным сочувствием в голосе сказал охранник и покачал головой. – А с другой стороны, плакать по вам никто не будет…

– Будут, – стараясь сохранять твердость духа, пробормотала Мурка. – Нас обязательно будут искать…

– Ври больше, бомжиха малолетняя, – презрительно процедил охранник. – А ты не дергайся! – гаркнул он на бившегося под его рукой Севу. – Не то я тебя еще раньше твоей подружки кончу!

Сева извернулся – его голова оказалась рядом с державшей пистолет рукой охранника… Недолго думая, мальчишка вцепился зубами в кисть.

– Не смей кусаться, тварь, ты ж небось зубы никогда в жизни не чистил! – завизжал тот.

– Мурка, беги! – пробубнил Сева сквозь крепко стиснутые челюсти.

Девчонка метнулась к лестнице. Сзади послышалось ругательство, звук удара… В металлические перила перед ней звонко ударила пуля. Выстрел громыхнул в зале недостроенной станции. Мурка замерла, чувствуя, как под лопатку ей упирается дуло.

– Повернулась, быстро! – скомканным от боли голосом скомандовал охранник.

Мурка повернулась – медленно, вжимаясь спиной в лестницу. Теперь пистолет смотрел ей в переносицу. Сева лежал на земле. Мальчишка отчаянно брыкался, но подняться не мог – охранник водрузил ему на спину ногу в тяжелом ботинке.

– Сейчас я влеплю тебе пулю в лоб… – почти ласково пообещал девчонке охранник. – Чтобы ты мне не мешала. А потом буду отстреливать от твоего приятеля по кусочку…

Палец охранника на курке напрягся. Проклятье, и ведь стоит-то как – и не ударишь, и не отклонишься, он все равно успеет выстрелить раньше! Оставалось лишь зажмуриться напоследок, понимая, что – все, их веселые приключения закончились. Совсем. Навсегда.

Сверху послышался шелест огромных крыльев, и Мурка поняла, что истории про ангелов – чистая правда! Вон, уже летят за ее душой… Посмотреть на ангелов было любопытно даже сейчас, под угрозой неминуемой смерти – и девчонка приоткрыла один глаз…

Тоже услышавший шорох охранник быстро глянул вверх. Едва-едва шевеля широко распахнутыми крыльями, на него планировала огромная белая птица и… приземлилась прямо на вытянутую руку с пистолетом. Под этой тяжестью руку повело вниз, прицел сбился. Охранник резко дернулся – птица снова взвилась, забила крыльями, роняя перья. Охранник попытался отмахнуться от нее рукоятью пистолета. Не успел. Последнее, что он видел, был ярко-красный клюв, нацеленный ему точно в глаз… А потом этот клюв ударил.

Охранник заорал, отшатнулся, выронил пистолет и обеими руками схватился за лицо.

Глава 12. Детский сад спешит на помощь

Зло пиная подворачивающийся под ноги мусор, Катька шлепала по улице. На руках у нее сидел нахохлившийся Евлампий Харлампиевич. Идти в офис обоим не хотелось. Совсем. Не хотелось видеть остальных сыщиков, слушать их дурацкие подколки: что она видела, чего не видела, и не купить ли ей очки, как у Вадьки? Катька чувствовала, как ее захлестывает то безотчетная злость, то отчаяние, такое, что выть хотелось. Ну как, как они могли ей не поверить?

Ну, Вадька еще ладно – раньше у Харли колеса отрастут, чем от старшего брата услышишь что-то приятное или умное. Но Мурка с Кисонькой – друзья, называется! А уж этот… Этот!.. Как она вообще могла подумать, что Севка и вдруг взаправду начнет из-за нее волноваться? Вот будь она мешком с деньгами или счетом в банке – тогда да, тогда конечно… А так… Она этому гаду белобрысому совершенно не нужна, плевать он на нее хотел!

То есть… Она имела в виду… Не Севка, конечно, при чем тут Севка, разве Севкино мнение ее интересует? Да вот ни капельки! Просто никому-то она не нужна, никто-то ее не любит, все на нее плевать хотели! Ну и она на них тоже! Пусть остается со своими обожаемыми деньгами и со своей красавицей Кисонькой, которая на него даже не смотрит… То есть… Пусть все они остаются!

– Один ты у меня друг! – проникновенно сказала она Евлампию Харлампиевичу, прижимая гуся к себе и зарываясь лицом в мягкие белые перья. – И никто нам больше не нужен! Не пойдем к ним, раз они нам не доверяют.

Евлампий Харлампиевич изогнул длинную шею и коротко, но неодобрительно гоготнул. Дескать, к ним не пойдем – а куда пойдем? Катька призадумалась. Если она откажется от «Белого гуся» – что делать будет? В телевизор до остекленения пялиться или с одноклассницами языки чесать? Катька скривилась. После настоящих расследований любое кино кажется скукой. А одноклассницы… О чем с ними разговаривать – о куклах Bratz? И это вместо компьютерной слежки, международного промышленного шпионажа и похищения антиквариата? Фе-е-е! Катька скривилась, словно лимон разжевала. Но не может же она явиться в офис как ни в чем не бывало, после того как этот… в смысле, эти, остальные, заподозрили, что она выдумала и стрельбу, и похищение потому, что потеряла покупки? Она на него… на них… обиделась!

Катька решительно выпрямилась. Она знает, куда им с Харли следует направиться! И вот когда они там во всем разберутся и все загадки разгадают, они с гусем сунут доказательства под нос этому… этим… в общем, другим сыщикам. И будут слушать, как он… они… долго и униженно просят прощения! Катька перехватила Харли покрепче и, свернув с прямой дороги в офис, нырнула в проходные дворы и пошагала к «собачьей» квартире.

На всякий случай она снова воспользовалась лазом между гаражами – она-то точно знает, что похитители были и водитель с пистолетом тоже был, и мало ли где они могли затаиться? Аккуратно выглянув из-за гаражей, Катька настороженно огляделась. Серого фургона нигде не было видно, зато ей показалось, что со двора в арку сворачивают странно знакомые девчонка и мальчишка. Мелькнули ярко-рыжие волосы, да и мальчишка как-то очень привычно сутулился… Но это, конечно, не могли быть одна из близняшек или Катькин разлюбезный старший братец. Они наверняка давно в офисе сидят и вместе с одним белобрысым гадом над Катькой хихикают! Катька почувствовала, как глаза у нее защипало от обиды. Шмыгнула носом и захлопала ресницами. Не будет она реветь, вот еще!

Проморгавшись от непрошеных слез, Катька снова выглянула из-за гаражей. Дверь «собачьей» квартиры приоткрылась. В образовавшуюся щелку высунулся… длинный собачий нос. «Афганка» покрутила мордой, настороженно оглядывая двор, – в точности как сама Катька. И спряталась. Вместо нее высунулась складчатая морда бульдога. На носу у пса красовалась белая наклейка пластыря. И только потом наружу выбралась… высокая, тощая, коротко стриженная девчонка. Ну точно как та, что выскочила из этой двери в ночь похищения, чтобы тут же угодить в плен к хозяевам серого фургона!

Приоткрыв в изумлении рот, Катька глядела на нее. Так что же получается? Эту самую Аню и правда никто не похищал? Или ее на часок похитили, а потом обратно вернули?

Тощая девчонка тем временем аккуратно и бережно вывела из квартиры двух собак на поводках. Катька увидела, что не только у бульдога нашлепка на носу, но и у «афганки» перетянуты бинтами ребра. Похищения не было, но собаки все-таки с похитителями дрались? Б-р-р, ерунда какая!

Тощая девчонка и собаки спустились с крыльца и явно наладились гулять. Собаки тянули в кустики, и девчонка, повинуясь рывкам поводков, покорно следовала за ними. Катька поглядела вслед удаляющейся троице – надо бы кого-то расспросить об этой девчонке, и о квартире, и о собаках, и о вчерашнем дядьке, который сказал, что Аня спит… Катька завертела головой – что за двор такой, ни бабушек-старушек, ни мам с колясками, ни девчонки какой-нибудь… А впрочем, одна-то девчонка в любом случае есть…

Катька с гусем на руках выскочила из-за гаражей и стремительно рванула вслед вышедшей на прогулку троице.

– Аня! Эй, Аня! – окликнула она.

Девчонка неторопливо повернулась к Катьке…

Катька увидела совсем незнакомое лицо. К тому же еще и искаженное изрядным раздражением.

– Да что меня сегодня все в Ани записывают? – незнакомым голосом возмутилась девчонка. – Прямо как с ума посходили!

– А ты на нее похожа, – справившись с изумлением, ответила Катька. – Фигурой, немножко!

– Ничего подобного! – решительно отрезала девчонка. – Анька, между прочим, худющая – за шваброй спрятаться может!

– Ты, что ли, толстая? – Катька поглядела на девчонку критически: уж если кто тут и может прятаться за шваброй, то как раз она!

– Я – модельный стандарт! – гордо подбоченившись, объявила девчонка.

– Моделью хочешь стать? – протянула Катька. С ее точки зрения, девчонки, готовые променять всю огромную интересную жизнь с ее приключениями за каждым углом на то, чтобы целый день в душной комнате переодеваться в неудобные тряпки, были, скажем так… странными. Но эта девчонка, кажется, была все-таки свой человек!

– Что я, дура безмозглая? – энергично возразила она. – Я ветеринаром буду! А всякие модели пусть ко мне в очередь строятся со своими собачками и попугайчиками! Я, между прочим, и сейчас уже животных всем соседям лечу! – Девчонка указала на перевязанных собак.

Катька уважительно кивнула. Ветеринаром – это нормально, не всем же быть сыщиками. А девчонка, значит, соседка… Так-так.

– Гуся дашь посмотреть? – спросила девчонка, уже некоторое время с интересом поглядывавшая на Евлампия Харлампиевича.

Катька строго глянула гусю в глаза – сперва в один, потом в другой, – без слов напоминая другу, что они ведут расследование и надо потерпеть. Потом протянула его девчонке.

– Знаешь, меня немножко беспокоит его отрыжка после ужина, – тоном обеспокоенной мамаши проговорила она.

Девчонка сунула ей собачьи поводки и, приняв гуся, усадила его на тот самый столик, под которым Катька с Харли прятались прошлым вечером.

– Сейчас посмотрим, – озабоченно сказала она и каким-то очень докторским движением запустила пальцы под крыло. Евлампий Харлампиевич стоически терпел.

– А почему тебя сегодня все в Ани записывают? – внимательно наблюдая, как новая знакомая ощупывает Евлампию Харлампиевичу шею и заглядывает в клюв, вроде бы равнодушно поинтересовалась Катька.

Девчонка захихикала:

– Да ну, умора! Сосед наш, Егор Викторович, звонит: помоги, у меня собаки подрались, перевязать надо. Я пришла, только перевязку сделала, как приперлись пацан очкастый и девчонка рыжая…

Катька едва заметно вздрогнула – очкастый и рыжая?

– Они, мол, из школы: где ваша Аня? А Егор Викторович вдруг в меня как ткнет пальцем и говорит – вот моя дочь Аня! Я чуть заикаться не начала! – снова засмеялась девчонка.

– Он объяснил, зачем тебя Аней назвал? – осторожно спросила Катька.

– Конечно, объяснил, – заставляя Евлампия Харлампиевича стоять на одной ноге и внимательно изучая на другой его конечности строение гусиной лапы, обронила девчонка. – Он на нашем «Южмаше» работает, их в командировки за границу часто посылают, вот он и хочет Аню с собой взять. А в школе об этом знать необязательно, пусть думают, что она дома болеет.

Угу. За границу он дочку хочет взять. А та, значит, отбивается, орет: не поеду, буду в школу ходить? Вот и пришлось папе приятелей своих подговорить, чтоб те ее в серый фургон запихали и увезли. Прямо за границу.

– Так их дома не будет – ни Ани, ни ее отца? – лихорадочно соображая, что бы все это могло значить, уточнила Катька.

Девчонка кивнула:

– Меня попросили, пока их нет, с собаками гулять.

Значит, дочку похитили, и папаша тоже собирается исчезнуть.

– А если собаки снова подерутся, как ты с ними справишься, с такими здоровыми? – Словно в подтверждение ее слов, псы дружно натянули поводки и чуть было не уволокли Катьку в кусты.

– Они никогда не дерутся! – помогая Катьке справиться с собаками и вновь возвращаясь к гусю, заверила ее девчонка.

Катька недоверчиво хмыкнула, демонстративно разглядывая намотанные на туловища собак бинты.

– Так это ж особый случай! Они воров гоняли! – с гордостью, словно она сама научила «афганку» и бульдога защищать дом от злоумышленников, провозгласила девчонка. – Вчера воры пытались в дом пролезть, а может, просто хулиганы пьяные. Шумели, всех переполошили, мы милицию хотели вызывать. В дом ломились, пакеты какие-то раскидали, дорожку всю загадили, Егору Викторовичу ее из шланга мыть пришлось, я из нашего окна видела…

– Мыть, – повторила Катька. – Дорожку, – ту самую, на которой не было отпечатков колес серого фургона! Потому что папа похищенной девчонки эти отпечатки предусмотрительно смыл. Интересная какая семья у этой Ани! – А во-он в той луже он случайно вчера ничего не искал? – указывая на лужу, в которой Вадька с Севой так и не смогли обнаружить булькнувшую туда пулю, спросила Катька.

– Копался вроде… – мельком глянув на лужу, подтвердила девчонка. – А ты откуда знаешь? – с вдруг проснувшейся подозрительностью спросила она у Катьки. – Ты с Аней дружишь?

– Вроде того, – согласилась Катька. Во всяком случае, со вчерашнего вечера ей эта Аня уже точно не чужая.

«Афганка», самозабвенно обнюхивавшая дерево, вдруг подняла уши, насторожилась, просительно заскулила и сильно натянула поводок, чуть не выдернув его у Катьки из рук.

– Что это она? – изо всех сил вцепляясь в ремешок, пропыхтела Катька.

– Хозяин на работу пошел, – даже не оглядываясь на собаку, обронила девчонка. – Она его за километр чует, а может, и больше. Самая умная собака, которую я знаю. Держи крепче – ее сейчас только отпусти, и она за ним рванет.

Катька оглянулась и действительно успела увидеть, как в арке мелькнула спина высокого немолодого дяденьки. Того самого, что с ней вчера разговаривал. Под мышкой у него была зажата толстая картонная папка.