Огненный мститель Сандерсон Брендон

21

Новилон начинал нравиться мне все больше.

Несмотря на яркие кричащие краски, я не мог им не восхищаться, особенно по сравнению с опустошенным Ньюкаго. Каждая светящаяся линия на стенах и крышах означала человеческое присутствие – смесь примитивных наскальных рисунков и современных технологий. Вокруг бурлила жизнь.

Мост – не тот, по которому мы пришли, а другой – привел меня на крышу, где стояло лишь несколько выглядевших заброшенными палаток и хибар. Похоже, люди предпочитали крыши ближе к воде. Эта же была чересчур высокой.

Я не вполне понимал, почему люди не живут внутри зданий. Разве там не безопаснее? Хотя внутри росли настоящие джунгли – влажные, тенистые и откровенно неестественные. Возможно, для людей просто не осталось другого места, кроме крыш.

Какое-то время я прогуливался по крыше. Меня не волновала возможная опасность – треск, Регалия могла убить нас всех, но потом отпустила. Совсем не так, как в Ньюкаго, где Стальное Сердце прикончил бы нас в мгновение ока, если бы сумел найти. Здесь все было сложнее. Здесь эпики и люди жили в условиях странной экосистемы, где каждый принимал как должное, что может в любой момент погибнуть, и при всем при этом устраивались вечеринки. Вечеринки, куда могли прийти и сами эпики.

Жизнь в Ньюкаго выглядела более осмысленной. Стальное Сердце наверху, низшие эпики под ним, и пользующиеся его благосклонностью люди в качестве обслуги. Остальные прятались по углам. А что здесь?

«Регалия усмирила городские банды, – подумал я. – И каким-то образом добивается лояльности могущественных эпиков. Она снабжает обычных людей едой, а теперь привлекла в город по крайней мере одного высококлассного специалиста».

Речь явно шла о планах создать могущественный город-государство, какой был у Стального Сердца. Регалия сделала город достаточно гостеприимным для людей извне, а затем добилась лояльности нескольких эпиков, создав местную аристократию. Но в таком случае – зачем она натравила на город Разрушителя? Зачем строить мирный город лишь затем, чтобы его разрушить? Непонятно.

Послышались шаги.

Жизнь на нижних улицах Ньюкаго многому меня научила. Если повезет, шаги за спиной могли принадлежать обычному грабителю. А если нет – ты труп.

Я отступил к стене деревянной лачуги, присев и стараясь остаться незамеченным. За моей спиной светилась голубая краска.

«Идиот, – подумал я. – Здесь не Ньюкаго. Здесь нет ничего необычного в том, что вокруг ходят люди».

Вряд ли стоило так быстро прятаться. Я выглянул за угол.

И увидел Ньютон, которая крадучись приближалась ко мне. Но затем бесшумно прошла мимо – темный силуэт на фоне светящейся краски. Похоже, меня она даже не заметила.

Я снова присел, чувствуя, как покрываюсь потом. Куда она идет? Поколебавшись и быстро перебрав в уме возможные варианты, я встал и последовал за ней.

«Глупо», – мелькнула мысль. У меня не было никакого заранее подготовленного плана, а ее как высшего эпика защищали суперспособности. Если что-то пойдет не так, я даже не смогу в нее выстрелить – пули отскочат и попадут в меня.

Но ведь она была напрямую связана с Регалией. Ньютон так или иначе участвовала в происходящем в городе, и, понаблюдав за ней, я мог добыть важную информацию. Я крался следом за ней, периодически прячась за старыми лачугами. Открытое пространство я старался пересекать как можно быстрее, и лишь однажды Ньютон ушла слишком далеко вперед. Здания в этом районе были примерно одинаковой высоты и стояли почти вплотную друг к другу – чтобы перебраться с одного на другое, не требовалось даже мостов, хотя в некоторых местах, где разница высоты превышала пару метров, их соединяли наклонные пандусы.

Пытаясь поспеть за Ньютон, я миновал нескольких человек, развалившихся у стены заброшенного здания. Их одежда светилась зеленой краской, и они как-то странно посмотрели на меня, прежде чем бросить взгляд в сторону Ньютон.

А потом внезапно попрятались. Треск! Я был рад, что они хоть что-то соображают, но мне не хотелось, чтобы их замешательство привлекло ее внимание. Я спрятался за полуразрушенной стеной.

Ньютон свернула к большому подвесному мосту. Треск, как мне незаметно последовать за ней? Но вместо того чтобы ступить на мост, Ньютон спрыгнула с крыши. Нахмурившись, я глубоко вздохнул и подобрался к краю. Внизу виднелся небольшой балкон с открытой дверью, ведшей внутрь здания.

Вот именно – внутрь здания, где в условиях ограниченной видимости я легко мог угодить в ловушку. Ну конечно. Осторожно спустившись на балкон, я заглянул через дверной проем внутрь помещения.

Светящиеся плоды здесь недавно собрали, вероятно, для проходившей по соседству вечеринки. Внутри было темно – призрачно мерцали лишь остатки незрелых плодов. Пахло влажностью – странным ароматом растений и земли, столь непохожим на девственную сталь Ньюкаго.

Отдаленный шорох отмечал направление, куда ушла Ньютон. Войдя через разбитую дверь, я осторожно последовал за ней. Судя по заросшей лианами кровати, здесь раньше была спальня. Выглянув за дверь, я увидел узкий коридор. Нет – не спальня… Скорее, гостиничный номер.

В помещении было тесно – комнаты сами по себе были невелики, а коридор весь зарос деревьями. Как тут вообще могли жить растения? Я двинулся вперед, перешагивая через нагромождение корней, и тут моей щеки коснулся висящий на ветке недозрелый плод.

А потом он начал моргать.

Я замер, уставившись на странный плод. Похожий на грушу, он то вспыхивал, то гас, словно неоновая реклама из старого кино. Что?..

– Они были на вечеринке, – послышался женский голос.

Треск! Голос доносился из комнаты прямо впереди. Я едва не прошел мимо нее, не обращая внимания на открытую дверь. Оставив в покое плод, я подобрался ближе и прислушался.

– Их было трое. Сталеубийца ушел раньше. Я пыталась за ним следить, но потеряла из виду.

Кто это говорил? Ньютон?

– Ты его потеряла? – Этот голос был мне знаком. Разрушитель. – Не думал, что ты на такое способна.

– Он как сквозь землю провалился, – раздраженно бросила она.

Треск! По спине у меня пробежал холодок. Ньютон за мной следила?

Прекрасно осознавая, что совершаю ужасную глупость, я заглянул в комнату. Ее расчистили от листвы и вырубили растительность, придав нормальный вид маленькому гостиничному номеру с кроватью и письменным столом. В одном из окон даже уцелело стекло, хотя другое было разбито. Внутри было темно, но света от аэрозольной краски вокруг окна вполне хватало, чтобы разглядеть Разрушителя в черном плаще, который стоял, заложив руки за спину и глядя на залитый неоновым светом город, где развлекались люди. Ньютон прислонилась к стене, вращая в руке катану.

Откуда в этом городе взялась мода на мечи?

– Зря ты позволила ему улизнуть, – сказал Разрушитель.

– Потому что твоя попытка его убить не удалась? – бросила Ньютон. – Кстати, вопреки приказу.

– Я не следую ничьим приказам – ни смертных, ни эпиков, – тихо проговорил Разрушитель. – Я – очистительный огонь.

– Угу. Урод ты, а не огонь.

Разрушитель рассеянным движением поднял руку, держа в ней длинноствольный пистолет. Ну конечно – «магнум-357». Я заткнул уши в то самое мгновение, когда он нажал на курок.

Пуля срикошетила. Я увидел, как Ньютон окуталась едва заметным сиянием и ящик стола рядом с Разрушителем взорвался, разлетевшись в щепки. Женщина-панк продолжала стоять, с досадой глядя на эпика, который выстрелил в нее еще пять раз. Каждая пуля отскочила, не причинив вреда.

Я зачарованно наблюдал за происходящим. Весь мой страх куда-то испарился. Невероятные способности! Хоукэм в Бостоне использовал перенаправление силы, но отскакивавшие от него пули обычно разлетались на кусочки в воздухе. Здесь же они действительно меняли направление, отражаясь от Ньютон. Как они не сминались от внезапной перемены траектории?

Впрочем, насколько я успел заметить, летели они не лучшим образом – пули не рассчитаны на то, чтобы летать задом наперед.

Разрушитель опустил пистолет.

– Что с тобой? – требовательно спросила Ньютон.

– Кому мне говорить и кого увещевать, чтобы слушали? – бесстрастно произнес Разрушитель. – Вот, ухо у них необрезанное, и они не могут слушать.[3]

– Ты с ума сошел.

– А ты превосходно владеешь мечом, – тихо сказал Разрушитель. – Восхищаюсь твоим искусством.

Я нахмурился. Что? Ньютон, похоже, его замечание тоже показалось странным – чуть помедлив, она опустила катану и уставилась на него.

– Закончил в меня стрелять? – наконец с явным беспокойством спросила Ньютон. Меня порадовало, что я не единственный, кому становится не по себе в присутствии Разрушителя. – Хочу домой. Я проголодалась, а еда на той вечеринке – одно название. Ничего, кроме доморощенных фруктов.

Разрушитель даже на нее не взглянул. Он что-то прошептал, и я подался вперед, пытаясь расслышать.

– Порочны, – прошептал Разрушитель. – Все люди порочны. Внутри каждого – семя эпика. И потому все должны умереть. Смертные и бессмертные. Все…

И тут я поскользнулся.

Хоть я сразу же спохватился, послышался отчетливый скрежет подошвы о кору. Разрушитель тут же повернулся в мою сторону, а Ньютон выпрямилась, крепко сжав в руках катану.

Разрушитель смотрел прямо на меня.

Но похоже, меня не видел.

Нахмурившись, он взглянул в ту сторону, где затаился я, и покачал головой. Подойдя к Ньютон, он взял ее за руку, и оба телепортировались, оставив после себя лишь светящиеся очертания собственных фигур, которые мгновение спустя исчезли.

Я поднялся, чувствуя, как стекает пот с висков и отчаянно колотится сердце.

Каким-то образом мне удалось стряхнуть с хвоста Ньютон, даже не догадываясь, что за мной следят. А теперь еще и это.

– Ладно, Меган, – сказал я. – Я знаю, что ты здесь.

Тишина.

– У меня твой пистолет, – продолжал я, доставая его. – Отличное оружие. «Пи – двести двадцать шесть», сделанная на заказ рукоятка с резиновыми накладками и углублениями для пальцев, слегка потертый с боков. Похоже, ты потратила немало времени, подгоняя его под свою руку.

Тишина.

Я подошел к окну и выставил в него пистолет.

– И тонет он тоже наверняка отлично. Будет жаль, если…

– Если бросишь его, идиот, – послышался из коридора за дверью голос Меган, – я тебе всю кожу с лица сдеру.

22

Меган! Треск, как же я рад был услышать ее голос. В последний раз, когда я его слышал, она держала меня под дулом пистолета.

Меган вышла из тени коридора. Выглядела она прекрасно.

Когда я увидел ее впервые – до того, как вступил в ряды мстителей, – на ней было обтягивающее красное платье, а ее золотистые волосы падали на плечи. Черты лица подчеркивали румяна и тени для глаз, а губы были накрашены ярко-красной помадой. Сейчас же ее одежду составляли прочная армейская куртка и джинсы, волосы были завязаны сзади в конский хвост. Впрочем, так она казалась мне еще прекраснее. Настоящая Меган, с одной кобурой под мышкой и другой на бедре.

Я вспомнил погоню через Ньюкаго, выстрелы и взрывающиеся вертолеты, отчаянное бегство с раненой Меган на руках, за которым последовало невероятное спасение.

Она все равно умерла – но, как оказалось, не насовсем. Глядя на нее, я не удержался от улыбки. Меган, в свою очередь, направила мне в грудь девятимиллиметровый ствол.

Что ж, по крайней мере, это было мне знакомо.

– Ты заметил, что я вмешиваюсь, – сказала Меган. – А это значит, что я становлюсь предсказуемой. Или ты слишком много знаешь – ты всегда слишком много знал.

Я взглянул на пистолет. Невозможно привыкнуть к тому, что на тебя нацелен ствол. По сути, чем больше разбираешься в оружии, тем больше становится не по себе, когда оно смотрит тебе в лицо. Ты точно знаешь, на что оно способно – и что профессионал вроде Меган не станет направлять на кого-то оружие, если не готов выстрелить.

– Гм… Я тоже рад тебя видеть, – пробормотал я, осторожно убирая из окна руку с пистолетом Меган. Бросив пистолет на пол, я осторожно подтолкнул его ногой в ее сторону. – Я безоружен. Можешь опустить пистолет, Меган. Я хотел просто поговорить.

– Следовало бы тебя пристрелить, – сказала Меган. Продолжая держать меня под прицелом, она подобрала пистолет с пола левой рукой и сунула в карман.

– Какой в том смысл? – спросил я. – После того, как несколько дней назад ты не дала мне утонуть, а сегодня снова спасла от Ньютон? Кстати, спасибо и за то и за другое.

– Ньютон и Разрушитель считают, что ты опасен, – заявила Меган.

– А… ты не согласна?

– О да, ты опасен. Только не в том смысле, как думают они – или ты. Ты опасен, потому что люди тебе верят, Дэвид. Они прислушиваются к твоим безумным идеям. Увы, мир не может быть таким, как вам хочется. Вам не победить эпиков.

– Мы победили Стальное Сердце.

– С помощью двух эпиков, – бросила Меган. – Сколько вы прожили бы в Ньюкаго без защитных полей и целительных способностей Профа? Треск! Ты провел в Новилоне всего несколько дней, но без моей помощи уже был бы мертв. Вам не справиться с ними, Дэвид.

– Что ж, – сказал я, делая шаг вперед, несмотря на нацеленное на меня оружие, – пожалуй, твои примеры лишь подтверждают, что мы можем справиться с эпиками. Пока другие эпики нам помогают.

Выражение ее лица изменилось – губы сжались, взгляд стал жестче.

– Ты что, не понимаешь, что Федрус рано или поздно обратится против вас? Вы взяли на службу льва, чтобы защититься от волков, но и тот и другие с радостью вас сожрут, как только закончится еда.

– Я…

– Вам не понять, каково это! Вам не следует нам доверять. Никому из нас. Даже то небольшое усилие, которое мне пришлось приложить, чтобы защитить тебя от тех двоих, грозит меня уничтожить! – Она ненадолго замолчала. – Больше ты от меня никакой помощи не получишь.

И повернулась, собираясь уйти.

– Меган! – крикнул я, охваченный внезапной паникой. Я не мог позволить ей уйти – после того, как проделал такой путь, чтобы ее отыскать. Я поспешил по коридору следом за ней, но она уходила прочь – темный силуэт, едва различимый в свете немногих свисающих плодов. – Я скучал по тебе!

Она не останавливалась.

Я вовсе не так представлял себе нашу встречу. Я не думал, что разговор пойдет о Профе или об эпиках – дело касалось только ее. И меня. Нужно было что-то сказать. Что-то романтическое, что-нибудь такое, что свалило бы ее с ног.

– Ты словно картошка! – крикнул я ей вслед. – На минном поле!

Она замерла, затем повернулась ко мне. Незрелый плод осветил ее лицо.

– Картошка… – бесстрастно проговорила она. – И это все, на что ты способен? Серьезно?

– А что? Вполне разумно, – сказал я. – Представь, будто идешь по минному полю, беспокоясь, что можешь подорваться. А потом наступаешь на что-то и думаешь: «Все, конец». Но это всего лишь картошка. И ты облегченно вздыхаешь, что нашел нечто прекрасное, когда ожидал столь ужасного. Вот и ты такая же. Для меня.

– Картошка?

– Ну да. Картошка фри? Картофельное пюре? Кто же не любит картошку?

– Таких как раз полно. Почему бы мне не быть какой-нибудь сластью? Вроде пирожного?

– Потому что пирожные не растут на минных полях. Это же яснее ясного.

Несколько мгновений она не сводила с меня взгляда, затем присела на разросшиеся корни. Треск! Похоже, она плакала.

«Идиот! – подумал я, пробираясь сквозь листву. – Романтик! Ты же хотел сказать ей что-нибудь романтичное, слонц!»

А какая романтика в картошке? Надо было придумать метафору про морковь.

Поравнявшись в тусклом коридоре с Меган, я остановился, не осмеливаясь до нее дотронуться. Она посмотрела на меня, и, хотя в глазах у нее стояли слезы, она не плакала.

Она смеялась.

– Дурак ты, Дэвид Чарльстон, – проговорила она. – Если бы ты не был таким симпатичным…

– Гм… Спасибо, – пробормотал я.

Вздохнув, она сменила позу, задрав ноги и устроившись в изгибе древесного ствола. Восприняв это как приглашение, я сел перед ней на корточки и прислонившись спиной к стене. Света вполне хватало, хотя тенистые лианы и странные растения представляли собой жутковатое зрелище.

– Ты даже не знаешь, каково это, Дэвид, – прошептала она.

– Так расскажи.

Она посмотрела на меня и тут же отвела взгляд.

– Как будто снова становишься ребенком. Помнишь – когда ты совсем маленький и весь мир вертится вокруг тебя? Ничего больше не существует, кроме твоих потребностей и желаний. О других вообще не задумываешься. Они для тебя лишь досадная помеха, источник раздражения, который путается под ногами.

– Но ведь раньше ты сопротивлялась?

– В том-то и дело, что нет. Среди мстителей мне приходилось скрывать свои способности. Я не сопротивлялась переменам – я никогда их не ощущала.

– Так пусть так остается и дальше.

Она покачала головой:

– Я и раньше с трудом справлялась. К тому времени, когда меня убили, я едва с ума не сходила от желания прибегнуть к своим способностям. Я начала искать оправдания – и оттого изменилась.

– Но сейчас ты выглядишь вполне нормально.

Она поиграла с пистолетом, щелкая предохранителем и все так же не глядя на меня.

– С тобой легче. Не знаю почему.

Что ж, уже хоть что-то. Я ненадолго задумался.

– Может, это как-то связано с твоей слабостью?

Меган резко взглянула на меня.

– Просто подумай, – осторожно сказал я, боясь все испортить. – Это может быть важно.

– Считаешь, будто именно потому я становлюсь собой? – бросила она. – Будто от твоего присутствия каким-то образом срабатывает моя слабость и я становлюсь нормальной? Нет, Дэвид. Если бы рядом с тобой я лишалась своих способностей, я не могла бы тебя спасать или скрываться среди мстителей. Треск! Будь так, каждый раз в момент слабости эпик спрашивал бы себя: «Что за черт? Почему я творю зло? Ребята, давайте жить дружно! Пойдем поиграем в боулинг или еще что-нибудь».

– Ну, не стоит уж так из-за этого злиться.

Она потерла свободной рукой переносицу:

– Мне даже не следует быть здесь, с тобой. Что я делаю?

– Разговариваешь с другом, – ответил я. – Пожалуй, как раз то, что тебе сейчас нужно.

Она посмотрела на меня, потом в сторону.

– Вовсе незачем говорить именно на эту тему, – продолжал я. – О Ньюкаго, о мстителях и вообще. Просто поговори со мной, Меган. Это «таурус-двадцать четыре-дробь-семь»?

– Угу, – ответила она, поднимая пистолет.

– Третьего поколения?

– Второго – компактный, девятимиллиметровый, – буркнула она. – Второе поколение лучше чувствуется в руке, чем третье, только запчастей для него не достать. Приходится пользоваться чем-то небольшим – другие не должны знать, что мне нужен пистолет. Тут это воспринимается как слабость.

– Что, правда?

Меган кивнула:

– Настоящие эпики убивают с помощью своих способностей, так, чтобы бросалось в глаза. Мы любим похвастаться. Мне пришлось в совершенстве овладеть стрельбой, чтобы не выдавать своих способностей в случае самообороны.

– Ого, – проговорил я. – То есть, когда мы в свое время сражались со Счастливчиком и ты подстрелила его в воздухе…

– Угу. Никакого обмана. У меня нет ни сверхрефлексов, ни чего-то подобного. Я лишь жалкое подобие эпика.

– Но… ты же воскресла из мертвых. Вряд ли это можно назвать жалким подобием, знаешь ли.

Меган улыбнулась:

– Ты хоть понимаешь, какой это отстой – когда ты обязан своим статусом высшего эпика способности к воскрешению? Умирать больно. И теряются многие воспоминания, предшествующие смерти. Все, что я помню, – смерть, боль и черное ледяное ничто. А когда прихожу в себя на следующее утро, меня мучают жуткие кошмары. – Она содрогнулась. – Я предпочла бы, чтобы меня защищали силовые поля или вроде того.

– Только если твое силовое поле поведет себя как «винсин», ты точно умрешь. Воскрешение как-то надежнее.

– «Винсин»? – переспросила она. – Марка пистолета?

– Ну да, он…

– Постоянно дает осечку, – кивнула Меган. – И точность у него как у слепого, который решил отлить во время землетрясения.

– Ого… – (Она нахмурилась.) – Крутая метафора, – сказал я.

– Да брось.

– Надо ее записать. – Не обращая внимания на возражения Меган, я достал новый мобильник и напечатал текст. Закончив, я обнаружил, что Меган улыбается. – Что?

– Что-то не получается у нас без разговоров об эпиках, – сказала она. – Ты уж меня прости.

– Пожалуй, этого стоило ожидать. В смысле, такая уж ты есть. Не считая того, что ты просто потрясающая. Как…

– Картошка?

– «…слепой, который решил отлить во время землетрясения», – прочитал я с экрана мобильника. – Что-то не слишком к месту.

– Не слишком. Это точно.

– Надо будет найти другой повод, – улыбнулся я, убирая мобильник. Встав, я протянул ей руку.

Чуть помедлив, Меган достала что-то из кармана и вложила мне в ладонь – маленький черный предмет, похожий на батарейку для мобильника. Я нахмурился.

– Я просто хотел помочь тебе подняться.

– Знаю, – ответила Меган, вставая. – Не люблю, когда мне помогают.

– Что это? – спросил я, показывая маленький плоский квадратик.

– Спроси Федруса, – ответила она.

Лицо Меган вдруг оказалось прямо передо мной – мы с ней были почти одного роста.

– Никогда не встречал таких, как ты, – тихо сказал я, опуская руку.

– Той грудастой заднице, с которой ты танцевал на вечеринке, ты тоже так говорил?

Меня передернуло.

– Ты… видела?

– Угу.

– Подсматриваешь?

– В мой город пришли мстители, – сказала Меган. – Следить за ними – в интересах эпиков.

– В таком случае ты знаешь, что на вечеринке я не просто развлекался.

– Если честно, – улыбнулась Меган, шагнув ко мне, – я так и не смогла понять – то ли ты пытаешься давить ногами разъяренных жуков, то ли просто не умеешь танцевать.

Она была рядом. Совсем рядом. Наши взгляды встретились.

Сейчас или никогда.

С отчаянно бьющимся сердцем я закрыл глаза и наклонился – и тут же ощутил прикосновение чего-то холодного к виску. Открыв глаза, я обнаружил, что Меган тоже наклонилась, почти касаясь губами моих, но затем подняла пистолет и приставила его к моей голове.