Миражи в городе любви (сборник) Криксунова Инна

– Марина, девочка моя, я совсем потерял голову, неужели ты не видишь? – чуть хриплым от возбуждения голосом произнес он.

– Какая же я девочка? – попробовала отшутиться Марина. – Я разведенная женщина тридцати двух лет, – засмеялась она.

Но ее спутнику уже было не до шуток.

В одно мгновение Марина оказалась лежащей на земле, в объятиях своего поклонника. Он жадно гладил и ласкал ее грудь, бедра, живот. Она не сопротивлялась, его объятия не были ей неприятны. Напротив, она чувствовала себя в руках хотя и немолодого, но темпераментного и опытного мужчины. Его страстные, целенаправленные ласки возбуждали Марину. Шампанское ударило ей в голову, и отдавать отчет в своих действиях ей совершенно не хотелось.

Он вошел в нее с такой силой, которую она никак не ожидала от шестидесятичетырехлетнего мужчины, который, кстати, оказался наделенным от природы завидными мужскими статями. Видно было, что он совсем потерял голову. Тело молодой женщины с ее упругой, гладкой, шелковистой кожей сводило его с ума. Он, как безумный, без устали погружался и погружался в нее, стремясь достичь горячей, сладостной глубины, потаенно скрытой внутри ее тела. Он вжимал и вжимал Марину в землю, и своими обнаженными ягодицами она чувствовала прикосновение мягкого мха.

Он никак не мог насытиться ею. Она слышала его шумное, прерывистое дыхание и сдавленные стоны наслаждения. Подчиняясь и отдаваясь неумолимому ритму сильных движений партнера, который причинял ей сладостную боль, она повторяла их вместе с ним. Казалось, все это будет происходить бесконечно.

Потом, когда все уже закончилось, и оба они неподвижно лежали рядом на земле, Юрий Борисович, нежно взяв Маринину руку в свою, благодарно гладил и гладил ее пальцы.

– Девочка моя, девочка моя, – повторял он. – Я тебя никуда не отпущу.

Марина молчала, говорить ей не хотелось. Состояние бездумного блаженства овладело ею. В ответ она легонько сжала пальцы Юрия Борисовича и тоже погладила их.

Через пару часов, когда земля уже начала становиться прохладной, Юрий Борисович проводил Марину в отель.

Через день она уехала в Петербург.

Юрий Борисович каждый день звонил Марине в Питер, то на работу, то домой. Он настойчиво приглашал ее приехать к нему в гости, в Москву. Воспользовавшись службой «Western Union», он прислал ей для этой цели деньги на железнодорожный билет, и она в тот же день получила их.

Субботним утром Юрий Борисович встретил Марину на Ленинградском вокзале, до сих пор, как ни странно, не переименованном в Санкт-Петербургский. Она приехала в столицу в мягком вагоне фирменного поезда «Красная стрела». Выйдя из здания вокзала, они сели в машину и поехали домой. Юрий Борисович вел машину спокойно, почти автоматически, как это делают профессионалы с большим стажем. По всему было видно, что он уже много лет за рулем, и поэтому давно оставил позади стремление к лихачеству, свойственное молодым, агрессивным водителям. Он не превышал скорость, не перестраивался перед носом у других водителей на другую полосу, не подрезал, в общем, не лихачил, а вел машину надежно и безопасно.

Юрий Борисович вез Марину через центр, по всей вероятности для того, чтобы показать ей обновленную Москву. И, действительно, она довольно давно не была здесь, в последние годы все как-то не приходилось.

По сравнению с тем, что она помнила, центр столицы на самом деле сильно изменился. По всему было видно, что Москва стала громадным мегаполисом, еще большим, чем прежде, недаром ее стали сравнивать с Нью-Йорком. Теперь центр столицы сиял по-настоящему западным лоском. Запах больших, шальных денег витал в воздухе, во всем чувствовался широкий размах. Проезжие части центральных улиц были буквально забиты автомобилями, по большей части иномарками. Мимо окон машины, в которой ехала Марина, мелькали огромные магазины, сверкающие роскошными витринами. И всюду на улицах толпы, толпы, толпы людей. Однако ей в глаза все же бросилось, что на лицах людей, в отличие от их западных собратьев, было написано не спокойное и умиротворенное выражение, а замкнутое, сосредоточенное и, в общем-то, не слишком приветливое.

Хотя Марина приехала в столицу из Питера, который также являлся огромным мегаполисом, но по сравнению с Москвой родной город на Неве показался ей респектабельно-спокойным, по северному размеренным и даже тихим. Марина испытывала двойственное ощущение: с одной стороны, Москва немного оглушила ее, но в то же время она чувствовала себя заинтригованной и приятно возбужденной новыми впечатлениями. «Да-а, столица – это все-таки столица», – думалось ей, когда она наблюдала мелькающие за окнами машины центральные, как будто выставленные напоказ улицы благополучной, нарядной, сытой Москвы. – «Ничего не скажешь. Видно, что это уже другой уровень цивилизации».

Однако по мере того, как машина отдалялась от центра города, виды за окнами автомобиля становились все более обыденными и, можно даже сказать, безликими. Теперь они были лишены бьющей в глаза капиталистической роскоши.

Наконец, машина, проехав значительное расстояние, остановилась у большого кирпичного дома, выстроенного в виде высокой цилиндрической шестнадцатиэтажной башни. Когда Юрий Борисович и Марина поднялись на лифте на седьмой этаж и вошли в квартиру, то хозяин первым делом отправил гостью мыть руки с дороги. Выйдя из ванной и пройдя в кухню, Марина увидела, что там на столе уже стоит завтак, судя по всему, приготовленный хозяином заранее, а сейчас лишь выставленный из холодильника. Завтрак состоял из бутербродов с красной рыбой, ветчиной, сыром и шпротами, он также включал в себя блюдо с салатом, приготовленным из помидоров, огурцов, красных и желтых перцев. На столе также стояли бокалы и бутылка легкого белого виноградного вина.

Однако было понятно, что завтрак интересует Юрия Борисовича меньше всего. Немного поев и выпив вина, они с Мариной очень быстро оказались в постели.

Юрий Борисович весь находился во власти своего нового, и, как он понимал, вероятно, последнего, чувства. Он чувствовал, что эта молодая женщина вливает в него новые силы, вселяет вторую молодость. Ее молодое тело опьяняло его, и от этого ему казалось, что силы его удесятеряются.

Собственно, ничего удивительного в этом не было. Долгие годы он прожил с женой, женщиной не намного младше его, можно сказать, почти ровесницей. И хотя жена была для него бесконечно близким, родным человеком, женщиной, которую он искренне любил и к которой был необыкновенно привязан, хотя он тяжело переживал ее потерю, но… Интимные отношения между ними, что уж тут греха таить, в последние годы стали рутинными. Никакой новизны: знакомое до каждой родинки тело, заранее известное до мелочей поведение в постели. И хотя жена была, в общем-то, красивой женщиной, умевшей эффектно подать себя, но неумолимое время оставило и на ее внешности свои отметины. Она это хорошо понимала, и, наверное, поэтому стеснялась лишний раз раздеться, показать себя. Понятно, что все это никак не благоприятствовало возникновению желания. Поэтому и стали интимные отношения с женой довольно редким явлением. Ну, что ж, Юрий Борисович даже смирился с тем, что в последние годы возбуждение приходило к нему не так часто, как в молодости. Он считал, что мужская потенция с возрастом уменьшается, что так и должно быть, все естественно. Он даже сильно не переживал по этому поводу: что ж делать, все супруги, обладающие многолетним стажем совместной жизни, через это проходят. Видимо, это плата, и, надо признать, жестокая плата за долгие годы человеческой близости, тесной привязанности и душевной теплоты.

А тут – бог мой, как будто новые силы влились в него, да еще какие! Он и сам от себя такого не ожидал. Все это время он думал только об одном: о нежной, головокружительно пахнущей коже молодой женщины, о ее гладком теле, о горячей, упругой, тесной глубине внутри нее. Хотелось только одного – еще и еще проникать в эту сводящую с ума женскую бездну, в погоне за бесконечным, не прекращающимся наслаждением.

А Марина, находясь в гостях у Юрия Борисовича, тоже была полна впечатлений, но только несколько иного рода. «Боже, какая у него потрясающая квартира!» – думала она. Хотя дом, в котором он жил, и был расположен в отдаленном от центра районе, но он был добротным, кирпичным, построенным по индивидуальному архитектурному проекту. Квартира была весьма просторной, с удобной планировкой, большой кухней и прекрасно оборудованным туалетом и ванной.

Во всем чувствовалась привычка к достатку, причем, обретенному уже давно, а не только вчера, как это бывает у нуворишей. В целом, квартира производила солидное и спокойное, может быть, чуть старомодное, но, как и ее хозяин, весьма респектабельное впечатление, без бьющей в глаза новорусской показухи. «Да-а, не то, что у нас», – подумала Марина. – «Какая огромная разница между этим жилищем и теми условиями, в которых приходится жить мне», – снова внутренне вздохнула Марина. – «Эх, как было бы неплохо пожить в такой квартирке, а не в моей семейной коммуналке!», – мечтательно подумала она.

Юрий Борисович в то недолгое время, которое оставалось от занятий безумным сексом, понемногу рассказывал о себе, о своей одинокой жизни в этой квартире.

– Представь себе, Мариша, готовлю я сам, – поделился он. – Пришлось приспособиться после смерти жены, – он помолчал. – Да, собственно, много ли мне, одинокому мужику, надо? – продолжил он. – Вот, год назад купил аэрогриль, и, ты знаешь, очень доволен. Он готовит еду практически сам, причем, готовит отменно. Достаточно лишь загрузить в него полуфабрикаты. Вот только супы он не варит, это приходится делать на плите. Кстати, время от времени ко мне заходит моя двоюродная сестра, и тогда она варит мне целую кастрюлю супа, его хватает на неделю.

– Значит, ты хочешь сказать, что женщина тебе совсем не нужна? – кокетливо спросила Марина, искоса глядя на любовника.

– Не-е-т, Мариша, такая женщина, как ты, мне очень даже нужна, но только совсем не для того, чтобы денно и нощно стоять у плиты, – и он, шутливо рыча, потянулся, чтобы снова поцеловать ее и заключить в объятия.

– Юра, ну, сколько можно! – «отбивалась» от любовника Марина, глядя на него с умоляющим выражением лица. – У меня уже больше нет сил! Я не понимаю, откуда у тебя-то их столько? Сам ведь говорил, что не мальчик уже! – смеясь, восклицала Марина.

– Девочка моя, я же не виноват, что ты меня сексуально возбуждаешь! – в свою очередь, полушутя-полусерьезно отвечал тот.

Рассказывая о себе, Юрий Борисович поведал, что у него есть еще и дача, правда, она построена лет тридцать назад, еще в советские времена. Кирпичный дом, вполне добротный, вместительный, да и участок неплохой. Дача расположена недалеко от Москвы, всего в пятидесяти километрах. В доме уже давно все обустроено: туда проведен водопровод и установлены батареи отопления, хотя и печь тоже осталась. Также там есть газовая плита, теплый туалет и все остальное, необходимое для комфортно устроенной дачной жизни.

– Участок, слава богу, охраняется, – сказал Юрий Борисович, – а то там давно бы все растащили, ты же понимаешь, – покачал он головой. – В общем, там очень хорошо, и мы с тобой туда обязательно съездим. Представляешь, проснешься ты рано утром, выйдешь на крыльцо, а там такой свежий воздух, что хоть пей его ведрами.

– Здорово! – согласилась Марина.

Правда, теперь, после смерти жены, продолжал рассказывать Юрий Борисович, за участком стало некому ухаживать, и он стал постепенно зарастать. Жена очень любила выращивать цветы: она сажала их на узких грядках, устроенных под окнами, и, выглянув летом в окно, можно было наслаждаться их видом. В свое время жена посадила рядом с входной дверью, по обе стороны ее, кусты шиповника, и раньше они всегда были усыпаны сверху донизу благоухающими цветами. Теперь, понятное дело, не то. Без хозяйки цветы зачахли. Сына-то ведь не допросишься приехать туда, он вечно занят на работе.

«Эх, как хорошо было бы пожить в нормальных человеческих условиях», – снова мелькнула у Марины мысль.

Почти все выходные, чуть ли не до того самого времени, когда пора уже было ехать на вокзал, они провели в постели, лишь изредка вставая, чтобы принять душ или поесть, благо большой холодильник был заполнен запасами. Юрий Борисович был поистине неутомимым любовником, он буквально не давал Марине передохнуть. К концу выходных ей даже показалось, что она похудела на пару килограммов. Во всяком случае, юбка на ней сидела свободнее, чем обычно, а под ее глазами залегли характерные голубоватые тени, свидетельствующие о высокой степени сексуального утомления.

Находясь с ним в постели, она, конечно, видела его немолодое полноватое тело, с кожей, потерявшей упругость, с седыми волосами на груди и руках. Но если закрыть глаза, то не чувствовалось никакой разницы между ним и молодым, сильным, неутомимым мужчиной, у которого все в порядке с потенцией. Кроме того, Юрий Борисович, судя по всему, обладал к тому же еще и немалым опытом обращения с женщинами. Он был не только чрезвычайно умелым любовником, но и необыкновенно нежным, деликатным партнером. Судя по всему, он хорошо понимал, что женщина вдвое младше него является для мужчины его возраста настоящим подарком судьбы.

Воскресный день неумолимо двигался к вечеру, уик-энд подходил к концу. Незадолго до того, как нужно было ехать на вокзал, вдруг зазвонил телефон, и Юрий Борисович минут десять говорил с кем-то, судя по всему, с внучкой.

– Это Ксюшенька звонила, – тепло сказал он, закончив разговор. – Она прочитала мне по телефону стихи, которые сочинила о своем котенке, – улыбнулся Юрий Борисович. – Способная девочка, – добавил он с вполне естественной дедовской гордостью в голосе, – и при этом добрая и ласковая. – Он чуть задумался. – Боюсь, что с таким характером ей будет трудновато жить в наше время, – покачал он головой.

Они ехали в машине по сияющей морем огней вечерней Москве. Юрий Борисович вез Марину на Ленинградский вокзал, чтобы посадить ее на поезд «Красная стрела», который отходил за несколько минут до полуночи. «Боже мой», – думала Марина, когда они шли по зданию вокзала. – «Люди смотрят на нас и, наверное, полагают, что это заботливый отец провожает свою дочь на поезд. А знали бы они, что мы с ним вытворяли в постели все эти дни!» – усмехнулась она в душе.

Марина и ее спутник зашли в мягкий вагон, положили вещи и затем вышли на перрон. Там они стояли и тихо разговаривали, пока, наконец, проводница не попросила всех отъезжающих войти в вагон.

Марина подошла к окну напротив своего купе и глядела на Юрия Борисовича, который, стоя на перроне, не отрываясь, смотрел на нее сквозь разделяющее их оконное стекло. Почудилось ли ей, или это было на самом деле, но его глаза в луче фонарного отблеска показались ей чуть влажными. Впрочем, может быть, они заслезились от ветра? Хотя в этот августовский вечер никакого ветра на улице, вроде бы, не было.

Поезд медленно тронулся. Марина помахала Юрию Борисовичу рукой, пока тот не скрылся из виду, и пошла в свое купе.

Марина уже второй месяц ездила к Юрию Борисовичу из Питера в Москву на выходные. В течение недели он постоянно звонил ей, говорил, с каким нетерпением ее ждет. Один раз она не смогла приехать: на работе была «запарка», и шеф попросил ее и еще двоих сотрудниц поработать в субботу. Когда Марина в телефонном разговоре сообщила об этом Юрию Борисовичу, то его голос сразу стал глухим, как будто потухшим. «Юра, ну, нельзя же так. Ведь не мальчик уже, на самом деле!», – подумала про себя Марина, но вслух ничего не сказала. Чувствовалось, что Юрий Борисович очень расстроен тем, что невозможно будет увидеть любимую и желанную женщину еще целую неделю.

Прошло два месяца таких поездок. Выходные, проведенные вместе, встречи и проводы на вокзале стали неотъемлемой частью их жизни.

Юрий Борисович все более отчетливо ощущал, что с каждым разом ему все труднее отпускать Марину обратно в Питер. Каждый раз, когда субботним утром он встречал ее на вокзале, у него начинало заранее щемить сердце. Он знал, что поздним воскресным вечером, когда так хорошо было бы уснуть вместе, тесно обнявшись, ему придется опять, в который раз, везти ее на вокзал и снова смотреть на нее через оконное стекло уходящего поезда.

Он начинал понимать, что не хочет жить без Марины, что не может без нее. Почему он должен быть один, когда у него есть привлекательная молодая женщина? Много ли ему осталось, в конце-то концов? Бог знает!

В середине октября, в один из приездов Юрий Борисович повез Марину на дачу. Они ехали по шоссе, по обеим сторонам которого стояли покрытые осенней листвой деревья. Некоторые деревья и кусты до сих пор сохраняли пышный, великолепный золотой убор, другие же из них уже сбросили почти всю листву, и их стволы и ветки стояли почти обнаженными. Земля была усыпана толстым слоем желтых, темно-красных и каштаново-коричневых листьев. В приоткрытое окно машины тянуло легким запахом опавшей, прелой листвы, влажноватой земли, осеннего леса.

Наконец, они приехали на дачу. Выйдя из машины, Марина в полной мере ощутила, как хорошо за городом. Под ногами чуть шуршали сухие листья, чистый воздух был до краев наполнен кислородом. Покой и тишина, казалось, пронизывали все вокруг. Слышался только отдаленный лай собак, да редкие птичьи голоса, отчетливо звучащие в прохладном осеннем воздухе.

Дом оказался весьма крепким и добротным. Видно было, что хозяева тщательно продумывали проект строительства дачи, и сделали все, чтобы она стала для них удобным и комфортным пристанищем, причем, как для летнего, так и для зимнего времени года. Все было обустроено солидно, основательно.

В большой комнате на первом этаже даже стояло пианино. «Ксюшенька играет на нем, когда приезжает сюда», – пояснил Юрий Борисович. На втором, мансардном этаже тоже имелись две небольшие, но уютные комнатки со скошенным потолком. В общем, при желании на этой даче вполне можно было жить не только летом, но и зимой. Судя по всему, хозяева так и намеревались сделать, когда они вступят в преклонный возраст, отстранятся от дел, от работы, от активной жизни. Однако жизнь распорядилась иначе.

В доме было по-осеннему прохладно. Юрий Борисович не захотел возиться с запуском системы отопления всего дома. Для этого надо было нагревать воду в большом котле, ждать, пока она как следует прогреется и поступит в батареи, установленные во всех комнатах. Это заняло бы какое-то время. Запускать систему отопления имело смысл лишь тогда, когда необходимо было прожить на даче, как минимум, неделю. А появившись здесь всего на пару дней, например, в такой приезд как сегодня, удобнее было воспользоваться электрообогревателями. Юрий Борисович так и сделал. Довольно скоро комната, в которой расположились хозяин и его гостья, наполнилась уютным теплом.

Поздним вечером этого субботнего дня, когда они, обнявшись, лежали в постели, тихие, спокойные и обессиленные после бурных ласк, Юрий Борисович предложил Марине выйти за него замуж. Она согласилась. Честно говоря, она не слишком-то удивилась. По тому, как относился к ней Юрий Борисович, она интуитивно чувствовала, что все к этому идет.

В понедельник утром она позвонила в Питер, к себе на работу, и предупредила, что сегодня ее не будет. Мол, она не смогла вчера выехать из Москвы потому, что не достала билет на поезд, в конце выходных это бывает. А завтра она обязательно выйдет на работу, у нее уже куплен билет на сегодня.

В этот же день Юрий Борисович и Марина подали заявление в ЗАГС. Когда инспектор ЗАГСа, дама средних лет с тщательно уложенной прической, подняла глаза и увидела стоящую перед нею пару: солидного, представительного мужчину в возрасте, держащего под руку привлекательную молодую женщину, то она невольно поджала губы и на ее лице промелькнуло некое подобие холодной, все понимающей ухмылки. Выражение ее лица прямо-таки говорило: «Ну, вот, еще одна нашла себе состоятельного дядю!». Тем не менее, лицо инспекторши быстро приняло деловитое выражение человека, на своей работе повидавшего всякое.

После того, как все данные жениха и невесты были записаны, им был назначен срок регистрации брака через полтора месяца. Но Юрию Борисовичу удалось убедить инспекторшу назначить им срок регистрации через две недели. Он объяснил это тем, что невеста иногородняя, и ему хотелось бы, чтобы она как можно быстрее уладила свои дела в Питере и перебралась к нему в Москву. Еще одним неоспоримым аргументом убеждения послужила заранее купленная Юрием Борисовичем большая коробка шоколадных конфет ассорти. Последний аргумент возымел свое действие и, в конце концов, инспектор пошла им навстречу. Регистрация брака была назначена на третье ноября.

Когда Юрий Борисович сообщил своим родственникам о том, что собирается жениться, и рассказал, на ком, среди них началось нешуточное волнение, точнее, настоящий переполох.

Сначала позвонила двоюродная сестра.

– Юра, ты что, с ума сошел? – агрессивно начала разговор она, видимо, на правах старшей сестры. – Неужели ты не понимаешь, что женщине, которая моложе тебя на тридцать два года, нужен не ты, а московская прописка! – возбужденным голосом продолжала она. – Юра, ты ведь все-таки юрист, и, судя по всему, должен неплохо знать жизнь. Скажи на милость, какая муха тебя укусила? С чего это ты вдруг, как мальчишка, побежал за юбкой этой твоей пассии?

– Во-первых, насчет прописки, – спокойно возразил Юрий Борисович. – Хочу обратить твое внимание, Дина, что Марина живет не в глухой деревне, а в городе Санкт-Петербурге. Культурная столица нашего государства, между прочим, – с холодной иронией сказал он. – И, во-вторых, должен тебе сказать, что никаких алчных поползновений со стороны моей молодой пассии, как ты ее называешь, я не замечал. Так что твои утверждения совершенно беспочвенны.

– Да брось ты! – не унималась двоюродная сестра. – Если я тебе не скажу правду в глаза, никто не скажет, – темпераментно продолжала она. – Ну, и что, что она из Петербурга? Там что, разве нет молодых авантюристок, жаждущих отхватить себе какого-нибудь старого дурака с шикарной московской квартирой, дачей, машиной, гаражом и всем остальным в придачу?

– Она не авантюристка, – потемнев лицом, ответил Юрий Борисович. Эти бесцеремонные поучения уже начинали ему надоедать.

– Ну, прямо, не авантюристка! – продолжала наступать на брата Дина. – Знаешь, кто она? Сказать тебе? – ее уже несло, она жаждала выговориться, высказать, как ей казалось, праведное возмущение. – Охмурилка несчастная, вот кто она такая!

– Дина, прекрати немедленно, а то мы поссоримся всерьез и надолго! – Юрий Борисович пытался держать себя в руках, но он уже почти потерял терпение, от гнева у него началось сердцебиение. – Скажи, ну зачем ты портишь со мной отношения? И вообще, зачем ты оскорбляешь мою будущую жену, ты ведь ее совершенно не знаешь! – он, наконец, потерял терпение, прервал разговор и бросил телефонную трубку.

На следующий день приехал Валерий.

– Папа, с одной стороны я очень рад за тебя, – начал сын. – Я, безусловно, заметил, как ты в последнее время светишься, даже помолодел – продолжал он. – Но, с другой стороны, прямо не знаю, что тебе сказать. Уж очень твой выбор неожиданный: иногородняя, да еще такая молодая, в дочери тебе годится. Даже младше меня. – Он замялся. – Извини, папа, но ты уверен, что она тебя, действительно, любит?

– Ну, вот, Валера, и ты туда же, – произнес Юрий Борисович расстроенным голосом. – Ну, что вы все заладили: молодая да молодая. А что же, мне уже нельзя в молодую привлекательную женщину влюбиться, что ли? Я ведь еще мужчина, а не старик, как ты, может быть, думаешь!

– Да нет, пап, я вовсе не о том, – продолжал Валерий. Ему было явно неудобно учить отца жить, но все-таки хотелось высказать свое мнение. – Подумай сам: что, кроме денег, может заставить молодую женщину выйти замуж за мужчину твоего возраста?

– А ты не допускаешь мысли, сынок, что она испытывает ко мне такие же чувства, что и я к ней? – усмехаясь, спросил Юрий Борисович. Не мог же он, на самом деле, рассказывать сыну о том, что в постели отец и его молодая избранница превосходно находят общий язык, невзирая на огромную разницу в возрасте. – Разве, по-твоему, я уже не имею права на счастье? – Юрий Борисович горько улыбнулся и покачал головой.

– Естественно, имеешь. Но ведь я говорю сейчас о другом, – попытался было возразить Валерий. Однако Юрий Борисович перебил его:

– Поверь, уход из жизни твоей мамы я пережил очень тяжело, это была для меня настоящая трагедия. Честно тебе скажу, были моменты, что и жить не хотелось. Думал, что моя жизнь уже кончилась. – Лицо его потемнело, он замолчал. Затем он продолжил: – И теперь, когда на моем пути встретилась женщина, которая дарит мне счастье, вливает в меня новые силы, вы все хотите лишить меня радости жизни.

– Да нет, папа, что ты, – пытался возразить Валерий. – Я просто хотел тебя предостеречь. – Он замялся, с трудом подбирая нужные слова. – Ведь в жизни всякое бывает. Всякие мотивы могут быть у людей в их поступках. И такой мотив, как корысть, тебе, как юристу, должен быть прекрасно известен.

– Безусловно, – холодно отрезал Юрий Борисович. Затем он продолжил уже более мягким тоном. – Поверь, сынок, у твоего отца есть своя голова на плечах. Я хочу тебе сказать, что благодаря Марине я чувствую, что моя жизнь не заканчивается, а только начинается! – Он обезоруживающе улыбнулся. – Я даже скажу тебе вот что. Если мы с Мариной все-таки когда-нибудь расстанемся, я все равно буду безмерно благодарен ей за счастье. – Он помолчал. – Разве ты не хочешь, чтобы я был счастлив? Я жду от тебя понимания, сынок.

На это Валерию было нечего возразить. Он ушел от отца со смешанными чувствами. С одной стороны, он давно уже не видел отца таким счастливым и моложавым, в радужном настроении, с блестящими глазами и энергичными движениями. С другой стороны, на душе было неспокойно. Выдержит ли отец такую эмоциональную нагрузку, как жизнь с молодой женщиной, представительницей совсем другого поколения, руководствующегося совершенно иными жизненными принципами, имеющего другие жизненные интересы? Не разойдутся ли в самом ближайшем будущем их пути? Эти мысли не давали покоя Валерию. Но, видя перед своим внутренним взором счастливое лицо отца, он отгонял их.

Наконец, наступило третье ноября. Регистрация брака была назначена на одиннадцать часов утра. Жених и невеста, заранее выехав из дома, чтобы по пути не застрять в многочисленных московских дорожных пробках, заблаговременно приехали в ЗАГС. По пути Юрий Борисович рассказал Марине, что утром ему позвонила Ксюша.

– Она сказала, что хочет меня поздравить, – с довольной улыбкой произнес Юрий Борисович. – Говорит: «Дедушка, я за тебя рада, теперь тебе не будет скучно одному». Солнышко мое! Ты представляешь, Мариша, девочке двенадцать лет, а она уже все понимает, как надо! Не то, что ее родственники. Выходит, она гораздо их умнее. По крайней мере, добрее, – добавил он и замолчал. Обида на родственников давала о себе знать.

– Да брось ты, Юра, не обращай на них внимания, – успокаивала будущего супруга Марина. – Стерпится-слюбится. Думаю, что со временем они ко мне привыкнут. Увидят, что я не акула какая-нибудь, желающая проглотить бедного Юрочку со всеми потрохами, и постепенно успокоятся.

Когда они приехали в ЗАГС, то увидели, что, хотя Юрий Борисович и пригласил близких родственников на церемонию бракосочетания, никто из них не пришел. Видимо, родственники таким образом демонстративно выражали свой протест против выбора Юрий Борисовича. Судя по всему, они пока еще не сумели преодолеть в себе неприязнь к будущей невестке, и не хотели испортить церемонию бракосочетания своими недовольными, враждебно настроенными лицами.

Со стороны невесты тоже никого не было. Марина среди своих подруг не очень-то афишировала, что выходит замуж за человека на тридцать два года старше ее. Обо всем знала только Маринина мама, ну и, естественно, Лена. Кстати, та, услышав историю знакомства своей подруги с женихом, смеясь, заявила: «Маринка, с тебя ящик шампанского! Ведь это с моей легкой руки ты поехала в Юрмалу, выходит, я как в воду глядела!». Но Лена приехать на свадьбу тоже не смогла. Впрочем, Марину это не сильно огорчало. Было понятно, что при такой разнице в возрасте шумная, многолюдная свадьба с криками «горько!» и тому подобными традиционными свадебными атрибутами выглядела бы не вполне пристойно. Поэтому молодожены решили, что они зарегистрируются тихо, «без шума и пыли», как говорил незабвенный Лелик в исполнении Анатолия Папанова. А потом они отпразднуют это событие вдвоем, устроив праздничный обед в ресторане.

До церемонии регистрации оставалось какое-то время, и Марина пошла в специально отведенную комнату, чтобы еще раз оглядеть себя в большом, во всю стену, зеркале, поправить прическу и макияж. Она была одета в симпатичный шелковый костюм кремового цвета, который она потом собиралась носить летом.

Когда Марина прихорашивалась и пристально рассматривала свое отражение в зеркале, у нее вдруг мелькнула мысль: зачем она все это делает? Ведь она по-настоящему не любит Юрия, с ужасом подумала она. Да, ей очень хорошо с ним в постели, тут он даст фору многим молодым. Ей, несомненно, нравится его удобная, комфортабельная квартира, но… Сомнение холодным червячком закралось в ее душу. Сможет ли она порвать с Питером, с привычным кругом друзей, с работой, со всем тем, чем была до сих пор наполнена ее жизнь? Как она приживется на новой почве? Как будут складываться ее отношения с новоиспеченным супругом? Что сулит ей этот брак? Чем все это кончится? Все эти вопросы вихрем пронеслись в ее голове, но ответа на них она пока не могла дать.

Наконец, в пять минут двенадцатого Юрия Борисовича и Марину пригласили в зал, где проходила процедура регистрации. Дама, ведущая церемонию, произнесла приличествующие случаю добрые напутствия, фотограф нащелкал несколько снимков, молодожены, как положено, расписались в регистрационной книге.

Когда брак Юрия Борисовича Павловского и Марины Владимировны Петровой был, наконец, должным образом оформлен, молодожены, получив документы, оделись и вышли на улицу. Там их ждал сюрприз. У входа в ЗАГС стоял Валерий с большим, эффектно завернутым букетом цветов. Он вручил цветы отцу и, поцеловав его, поздравил с законным браком. Юрий Борисович познакомил свою молодую жену с сыном. Когда Юрий Борисович представлял их друг другу, те довольно прохладно, но, вместе с тем, с обоюдным интересом посмотрели друг на друга испытующими взглядами. Затем сын попрощался, сел в машину и уехал.

Марина и Юрий Борисович тоже сели в машину и поехали в ресторан.

В десять часов утра Марина сидела на кухне, положив ногу на ногу, и заканчивала свой завтрак. Она торопливо пила обжигающе горячий черный кофе. Через пару секунд из включенного тостера выскочил ломтик подрумянившегося белого хлеба, и Марина, положив на него тонкий кусок сыра, стала с удовольствием есть получившийся бутерброд. Ее коротенький халатик из сиреневого атласа внизу распахнулся, и ее гладкие стройные ноги были почти полностью видны. От нетерпения Марина слегка покачивала ногой, на которой была надета домашняя туфелька с пушистым помпоном.

Сегодня она собиралась ехать в центр, где недавно открылась большая выставка декоративных украшений для современного интерьера. Марина хотела немного обновить кухню в квартире мужа, внести в нее кое-какие элементы, отражающие ее личный вкус, благодаря чему она смогла бы почувствовать себя здесь полноправной хозяйкой. Поэтому она решила, что посещение выставки было бы для нее совсем нелишним, поскольку там она смогла бы узнать новые веяния и почерпнуть кое-какие идеи для оформления кухонного интерьера.

Ну, а если говорить честно, то в первую очередь Марине хотелось съездить в центр города, чтобы походить, погулять там, окунуться в круговорот московской суеты, насмотреться на шикарные витрины. Сидеть целыми днями дома, пусть даже в удобной, просторной, комфортабельной квартире, ей совсем не хотелось. Район, где она жила с мужем, располагался довольно далеко от центра, и делать в нем было, в общем-то, нечего. Разве сравнишь прогулку по тихим и спокойным близлежащим улицам с прогулкой в центре города, где на каждом шагу чувствуется биение бешеного, пульсирующего энергией ритма столичной жизни. А прогулка в их районе подходит лишь для пенсионеров, да для мамаш с маленькими детьми.

Марина взяла чашку с недопитым кофе и пошла в спальню. Там она подошла к зеркалу с тем, чтобы привести себя в порядок, подкраситься и одеться. Тщательно расчесав волосы, она нанесла на лицо легкий крем, и затем, когда он впитался, приступила к макияжу.

Из другой комнаты вышел муж. Сегодня с утра он был дома, работал у себя в кабинете, сидел за письменным столом и занимался с документами.

– Ты куда-то собираешься? – спросил он.

– Да, – ответила Марина. – В центре, на Тверской, сейчас выставка проходит, называется «Декоративные элементы современного интерьера». Хочу съездить, посмотреть.

– Жаль, – произнес Юрий Борисович. – Я сегодня в первой половине дня дома, думал, ты побудешь со мной.

– Юр, ну мне так хочется туда съездить! – просительным тоном произнесла Марина. – И потом, сегодня погода хорошая, хочу прогуляться по улице. Был бы дождь или снег, я бы не поехала. Так что ты уж на меня не сердись, – чмокнула мужа в щеку Марина. – Отдохнешь тут от меня, продуктивно поработаешь, – пошутила она.

– Я от тебя не устал, совсем даже наоборот! – сказал он и протянул руки, чтобы заключить ее в объятья. Но Марина довольно ловко увернулась от него и, рассмеявшись, сказала:

– Юр, не мешай, я крашусь, иди работай, – и она легонько подтолкнула его по направлению к кабинету.

Но Юрий Борисович никуда не пошел. Стоя в дверях спальни, опершись о дверной проем, он с явным удовольствием наблюдал, как жена наводит красоту. Марина тем временем попудрилась, затем, коснувшись щек большой пушистой кистью, положила на них чуточку румян. Потом она накрасила ресницы и подвела губы помадой. При этом она негромко напевала, как это обычно делают женщины, когда они довольны своим отражением в зеркале. Уложив волосы щеткой, она, поворачивая голову в разные стороны, слегка опрыскала их лаком.

Затем она сбросила халатик, надела нарядный кружевной бюстгальтер, натянула колготки. Юрий Борисович, не отрывая взгляда, следил за всеми ее движениями.

– Юр, ну, что ты смотришь на меня, как кот на воробья! – рассмеявшись, сказала Марина. – Дай мне, в конце концов, спокойно одеться!

– Мне нравится наблюдать, когда ты куда-нибудь собираешься, – пояснил Юрий Борисович. – И вообще, интересно смотреть, как женщины прихорашиваются, например, в гардеробе ресторана или театра. Это похоже на какое-то священнодействие. В этот момент они как будто входят в образ.

– Точно, – усмехнулась Марина, удивившись интересному сравнению.

Она надела симпатичный светло-бежевый костюм, который хорошо подчеркивал ее ладную, аппетитную фигуру, и теперь подбирала к нему подходящие украшения.

Вскоре после того, как они поженились, Юрий Борисович отдал ей шкатулку с драгоценностями покойной жены со словами: «На вот, носи то, что тебе понравится». Правда, большая часть украшений его покойной супруги была, на Маринин вкус, несколько старомодна. Кольцо и сережки с рубином, выполненные в ювелирных традициях советского периода, перстень с малахитом и все в таком же духе. Но некоторые из украшений были очень даже ничего, например, прямоугольный кулон с аметистом или вот эта итальянская плоская цепочка строгого плетения и подходящий к ней браслет. Остановив свой выбор на полюбившейся ей цепочке с браслетом, Марина надела и застегнула их. Теперь оставалось еще слегка подушиться. Она взяла флакон с туалетной водой «J’adore» и попрыскала ее себе на шею и за ушами.

– Ну, вот, теперь я почти готова, – довольным голосом сказала она. – Можно одеваться, и – вперед!

Втянув ноздрями воздух, Юрий Борисович ощутил знакомый запах, аромат любимой женщины. Он подошел к Марине и крепко обнял ее.

– Пожалуй, я тебя никуда не отпущу, а совсем даже наоборот! – сказал он, и по тому, как у него загорелись глаза, как он стал целовать ее шею и плечи, она поняла, что он отнюдь не шутит.

– Юра, перестань! – воскликнула она и стала полушутя полусерьезно отбиваться от него. – Ты мне помаду испортишь! Слушай, сколько можно? Сегодня опять почти полночи не спали, неужели тебе еще мало? Поберег бы лучше здоровье, сам говорил, не мальчик уже. И откуда у тебя только силы берутся??

– Силу буду накачивать, я вчера гантели и эспандер купил. Буду с ними зарядку делать.

– Ну, ты даешь! Разве тебе мало утренних пробежек? – Марина, всплеснув руками, посмотрела на мужа.

– К пробежкам я уже привык. И потом, я же не виноват, что ты у меня такая лакомая, – с усмешкой пробормотал Юрий Борисович, все-таки вняв просьбе жены и нехотя отстранившись от нее.

– Да я-то нормальная, это у тебя, действительно, бес в ребро! – воскликнула Марина с едва уловимым оттенком раздражения в голосе.

Она вышла в прихожую, чтобы одеться.

– Подожди, Мариша, – сказал Юрий Борисович, – я, кстати, сейчас на пробежку схожу на полчасика, только оденусь. Так что вместе выйдем.

Марина натянула на ноги плотно облегающие сапожки на высоких каблуках, затем надела светло-бежевое, в цвет костюма, пальто из тонкой мягкой кожи, отделанное роскошным большим воротником из меха рыжей лисы и такими же манжетами. Все эти вещи – пальто, сапожки, несколько костюмов, эффектное дорогое белье и еще кое-что из гардероба – ей недавно купил муж.

– Юра, ты долго еще? – крикнула Марина.

– Уже иду, – ответил Юрий Борисович и вышел в прихожую. На нем был надет спортивный костюм черного цвета со светло-серой отделкой и белые кроссовки. В руках он держал шерстяную шапочку.

Они вышли из квартиры и поехали вниз на лифте.

– А тебе идет этот костюм, – окинув мужа взглядом, сказала Марина. – Только не перестарайся с этими пробежками, а то сердце сорвешь.

– Я хочу быть в форме, чтобы нравиться своей молодой жене, – с улыбкой ответил Юрий Борисович.

– Ты мне и так нравишься, – Марина примирительно чмокнула мужа в щеку. – Слушай, я где-то читала, что темп бега трусцой должен быть таким, чтобы во время него можно было спокойно, без всякой одышки разговаривать. Тогда темп считается правильным. О! Вспомнила, – добавила она, – я читала это в книге Гилмора «Бег ради жизни».

– Хорошо! Будем следовать этому совету, – шутливо отозвался супруг.

Наконец, лифт доехал до первого этажа и остановился. Марина и Юрий Борисович вышли на улицу.

– Ну, я пошла, – сказала Марина, – вернусь часика через четыре. Тебя, наверное, уже не будет, поедешь по делам?

– Нет, я уйду из дома позже, так что ты меня еще застанешь. Ты только слишком долго на этой выставке не задерживайся, ладно? – и муж, надев на голову шерстяную шапочку, помахал ей рукой. – Да, кстати, – он остановился и обернулся. – Тут у Ксюши день рождения скоро будет, так ты присмотри для нее что-нибудь симпатичное. В этом возрасте девочки уже начинают интересоваться одеждой, косметикой. В общем, ты женщина, ты в этом разбираешься, так что выбери ей красивую вещь на свой вкус, договорились?

– Хорошо, – кивнула Марина. – Конечно, сделаю.

Оба они направились в разные стороны. Марина пошла направо, к перекрестку, там часто проезжали маршрутные такси и легковые автомобили, и можно было легко остановить одну из машин. А Юрий Борисович отправился налево, к большому скверу, пристанищу молодых мамаш с колясками, гуляющих пенсионеров и одиноких любителей бега.

Марина и Рита сидели в кафе на Тверской. Их столик стоял у окна. Через оконное стекло была видна центральная улица столицы, с потоком людей, который целыми днями, с утра и до вечера, ни на минуту не останавливаясь, в обе стороны тек по ней. Сегодня с утра шел мелкий колючий снежок, но под ногами людей он моментально таял, превращаясь в неприятную, довольно скользкую жижу.

Перед женщинами на столике стояли чашки с кофе, а также тарелки, на которых лежали бутерброды с красной и черной икрой и, кроме того, пирожные, пропитанные ромом и прослоенные нежным кремом и толчеными орешками.

Месяц назад Юрий Борисович через одного из своих знакомых устроил Марину секретарем в одну небольшую фирму. Ну, что ж, секретарь с высшим образованием – это нынче, пожалуй, в порядке вещей, скорее, правило, чем исключение. Перед этим Марина постоянно просила мужа, чтобы он помог ей устроиться на какую-нибудь работу. Она объясняла свое желание тем, что ей скучно сидеть дома, потому что она не привыкла выступать только в роли домохозяйки. «Я не принадлежу к тем женщинам, которые могут ограничить свое времяпрепровождение лишь постоянным подпиливанием ногтей», – объясняла она мужу. – «Юра, пойми, мне нужно бывать на людях, а то я совсем тут одичаю», – пыталась убедить она его.

Юрий Борисович внял настойчивым просьбам супруги. Правда, он не пообещал ей сразу же устроить ее по специальности, но на это она, в общем-то, на первых порах и не рассчитывала. Наконец, Юрий Борисович сказал ей, что есть место секретаря в одной фирме. Зарплата небольшая, но место работы расположено в центре, офис недавно отремонтирован, так что условия там хорошие. Да и коллектив, как ему сказали, весьма приличный, сплошь интеллигентные, культурные люди. «Ну, это потом видно будет, на месте», – усмехнулась про себя Марина, однако к предложению отнеслась с интересом.

– Мариша, – сказал Юрий Борисович, – ты не переживай, что тебе какое-то время придется поработать секретарем. Сейчас для тебя главное – освоиться в новых условиях, вписаться в московскую жизнь, обзавестись здесь коллегами и знакомыми. А там глядишь, что-нибудь и получше подвернется. Кто-нибудь что-нибудь предложит. Да и я тоже без дела сидеть не буду, буду интересоваться у своих знакомых. Связи – великая вещь.

– Да, ты абсолютно прав, я с тобой полностью согласна, – кивала Марина, обдумывая слова мужа. – Пожалуй, надо соглашаться.

– И потом, Мариш, – продолжал он, – работа несложная, сама понимаешь. Занятость там пока небольшая, поскольку фирма организовалась недавно и находится в процессе становления. В основном, они сейчас занимаются созданием клиентской базы. Так что работы там пока не так уж много, но и зарплата, соответственно, тоже небольшая. Но пусть тебя это не волнует!

– Да, да, понимаю, – снова кивнула Марина, с интересом слушая рассказ мужа. – Пожалуй, это то, что надо. На данном этапе, конечно.

– В основном, тебе там придется отвечать на телефонные звонки, наводить справки, заказывать билеты на самолет и все такое. Ну, и кофе шефу иногда в кабинет подавать, когда он принимает кого-нибудь из партнеров, не без этого. А что касается твоего внешнего вида, – добавил муж с довольной улыбкой, – то тебе привлекательности не занимать, да и интеллигентность питерская в тебе есть. Так что лицом фирмы ты быть можешь, в этом я не сомневаюсь!

Вот так Марина и оказалась сотрудницей одной московской фирмы.

Довольно быстро она сблизилась с одной коллегой, молодой женщиной, почти ее ровесницей, которая работала в этой же фирме маркетологом. Рита рассказала, что вообще-то она по образованию киноинженер, но уже к концу обучения она поняла, что абсолютно разочарована в своей технической специальности, и работать по ней не собирается. Однако диплом она все-таки защитила, корочки о высшем образовании никому не помешают. Затем, поразмыслив немного, прикинув, что да как, и сориентировавшись в окружающей действительности, она окончила трехмесячные курсы, и стала маркетологом. И она об этом нисколько не жалеет, поскольку устроиться на работу по этой специальности сейчас можно без особого труда.

– Представляешь, курсы, которые я окончила, громко назывались «Академия менеджмента и бизнеса», – рассказывала новая приятельница. – Сейчас ведь кругом одни «университеты» да «академии», прямо косяком пошли! А на деле-то все равно курсы, – иронически хмыкнула она. – Правда, ничего не скажу, преподаватели там были знающие, владеющие методиками ускоренного, интенсивного обучения. Кандидаты и доктора наук, из тех, что побойчее, пооборотистее, которые умеют денежку заработать. Вот они и крутятся, бегают, преподают по разным курсам, не ждут, пока государство окатит их сверху золотым дождем.

– Да, да, понимаю, – отвечала Марина, слушая рассказы практичной Риты и кивая головой в такт ее словам.

Рита была не замужем. Правда, какие-то романы у нее были, и, судя по всему, немало. Но найти человека, подходящего для семейной жизни, пока как-то не получалось.

Рита после работы почти каждый день зазывала Марину то пройтись по центру, то по магазинам, то в кафе посидеть, то еще куда-нибудь. Незамужняя приятельница домой явно не торопилась, и поэтому симпатичная подруга такого же возраста, с которой можно было бы интересно скоротать время, поболтать и пообщаться, была для нее как нельзя кстати.

Если бы Рита видела, что Марина после работы спешит-торопится домой, если бы она чувствовала, что та всецело сосредоточена на своем семейном мирке и поглощена сугубо домашними интересами, то общение с нею вряд ли было бы для Риты интересным. Однако она своей женской интуицией ощущала, что подруга не очень-то торопится домой, поближе к семейному очагу и к любимому мужу. И поэтому она уже знала, что предложение заскочить куда-нибудь после работы почти всегда находит у Марины отклик.

– Ну, а ты вообще-то, как поживаешь? – с ленивым любопытством спрашивала Рита, потягивая кофе. – Как супруг? Все в порядке?

– Ой, – вздохнула Марина, – если честно, то ехать домой неохота. Чувствую себя там, как в клетке.

– Да ты что? – Ритины глаза округлились, лицо ее приняло внимательное выражение. Держа в худых пальцах тонкую дамскую сигарету «Parliament», она щелкнула зажигалкой и закурила.

– Ну, ты представь себе, ведь это же далеко. Даже если на машине ехать, и то минут тридцать пять-сорок уходит. Это в лучшем случае, если в пробку не попадешь. Сама знаешь, какие концы в Москве. – Марина снова умолкла. – Как туда приедешь, заберешься в свою квартиру, поешь, сядешь перед телевизором, так уже никуда и выбираться не хочется. Как только подумаешь, что надо куда-то ехать, тащиться, так желание пропадает.

– Ну, и что? А как люди-то живут? – удивилась Рита. – Не-ет, Маринка, ты что-то темнишь, – сказала она, с наслаждением выпуская сигаретный дым, – тут дело явно не в этом.

– Ты права, дело, скорее всего, действительно, не в этом. – Чувствовалось, что Марине не очень-то хочется говорить на эту тему со своей новой приятельницей, раскрывать перед ней душу. Но, тем не менее, у нее давно было желание поделиться с кем-то своими мыслями. – Ты представляешь, выяснилось, что у нас с ним абсолютно разная ментальность. Мы с ним принадлежим к разным поколениям.

– Интересно, а что ж ты хотела? – Ритины глаза снова округлились. – Разве ты до свадьбы не знала о том, что он тебе в отцы годится?

– Знать-то знала, но как-то это все скрадывалось, по крайней мере, было не так заметно. А теперь это чувствуется все больше и больше. – Опустив взгляд, Марина пальцем что-то чертила на столе. – И потом, мы практически никуда не можем пойти вместе, – добавила она, – разве только к родственникам в гости. Мне, например, неинтересно с его знакомыми и друзьями, ведь все они его ровесники. А ему наверняка было бы неинтересно с людьми моего возраста.

– Да-а, что тут скажешь, – протянула Рита, выпуская дым.

– Юра все это чувствует, он ведь не дурак. Поэтому он и стал меня ревновать, наверное, думает, что у меня кто-то завелся. Хочет, чтобы я после работы сразу же домой ехала. Звонит по несколько раз в день, как бы желая пообщаться с любимой женой, но я-то чувствую, что он пытается проверять, где я, что я.

Вот и сейчас, как нарочно, в сумочке у Марины зазвонил телефон.

– Привет! – взяв телефон, сказала она. – Да нет, я скоро приеду, зашла тут в кафе с приятельницей ненадолго. Что? Да. Нет. Конечно! Целую, – и она разъединилась со звонившим ей мужем.

– Вот видишь, это он сейчас звонил.

– Я поняла, – кивнула подруга. Опершись локтями на стол и положив на них подбородок, она, кивая, слушала Маринины излияния.

– Ты понимаешь, – продолжала Марина, – если бы у нас были дети, тогда было бы совсем другое дело. Но детей-то у нас нет. У меня в предыдущем браке тоже их не было. Что-то не получается, – слегка изменившись в лице, добавила она. Видно было, что тему детей она развивать дальше не желает.

Женщины взяли себе еще по чашечке кофе. Какое-то время они молчали, целиком сосредоточившись на кофе и пирожных.

– Думаешь, мне приятно тебе все это рассказывать? – спросила Марина, когда с пирожными было покончено. – Но ты, Ритуля, для меня в Москве единственная отдушина. Поговорить-то больше не с кем, ведь я ж еще почти никого не знаю. Мои подруги все в Питере, а по телефону много ли расскажешь? Нереально.

– Не переживай! – легонько толкнула Марину в бок подруга. – Извини, но ты, моя милая, с жиру бесишься. Тебе ведь о куске хлеба думать не приходится, не то, что мне. У тебя, если посмотреть, вообще все о-кей. Есть муж, причем, с шикарной квартирой, да еще и с денежкой! – и она, завистливо блестя глазами, покачала головой. – Мне бы так!

– Не завидуй. Нечему, – Марина горько улыбнулась.

– Слушай, а как он вообще-то в этом деле, а? – снова, слегка подтолкнув подругу в бок локтем, спросила Рита. – Ничего?

– Да тут-то все в порядке, – усмехнулась Марина. – Даже чересчур. Помнишь, как говорилось в фильме «Интердевочка»: «Затрахали, замучили, как Пол Пот Кампучию».

– Ну, ты даешь! – расхохоталась Рита. – Мне бы в постели такого Пол Пота! – покатывалась от смеха она.

– Тебе смешно, а у меня уже сил никаких нет. Почти каждую ночь супружеские обязанности выполнять приходится, – шутливо вздохнув, заметила Марина. – Если кому рассказать, никто не поверит.

– Ха-ха-ха! – от смеха у Риты на глазах даже появились слезы, и она кончиками пальцев осторожно вытирала их, опасаясь, как бы не потекла тушь. – Ладно, хватит жаловаться, подруга, – успокоившись, резюмировала разговор она. – Ты, главное, не спеши. Не гони картину! – она хитро подмигнула Марине. – Зацепилась в Москве, живешь здесь в шикарной квартире, что еще надо! А нового мужа, помоложе, мы тебе найдем. С подходящей ментальностью! – снова рассмеялась она.

Женщины встали. Затем они вышли из кафе. Марина накинула на голову капюшон своей расклешенной, длиною до колен, каракулевой шубки шоколадного цвета. Держа друг друга под руку и продолжая разговор, женщины прошли немного вниз по улице, до оживленного угла. Дальше им нужно было идти в разных направлениях. Сказав: «Ну, пока, до завтра!», они чмокнули друг друга в щеку и, помахав рукой, разошлись.

Марина, тихонько напевая, вышла из лифта и подошла к двери квартиры. Настроение у нее было отличное. Сегодня у шефа был день рождения, и после работы он пригласил весь их небольшой, состоящий всего из восьми человек коллектив в кафе рядом с их работой. Члены коллектива, кстати, тоже загодя готовились поздравить своего начальника. Скинувшись, как это водится, они купили ему дорогой подарочный набор виски. Этот эффектно оформленный комплект включал в себя фляжку, а также стилизованную под керамический графинчик бутылку. Обе емкости были, само собой, наполнены крепким напитком. Подарок, разумеется, был дополнен нарядным букетом цветов.

Марина открыла ключом дверь, вошла в прихожую, бросила сумку на тумбочку и стала раздеваться, снимать сапожки.

– Юра, привет! – позвала она. – Ты дома?

Из кухни вышел муж. Выражение его лица не предвещало ничего хорошего.

– Ты знаешь, сколько сейчас времени? – без тени улыбки спросил он.

– Конечно, знаю, – ответила Марина. – Всего четверть десятого! И потом, ты же прекрасно знаешь, где я была. Мы шефа чествовали, я же тебе говорила. Посидели в кафе два с половиной часа. Пока меня до дома довезли, то да се, – пыталась оправдываться она.

– Кто это тебя до дома довез?

– Да, господи, Леонид Игнатьевич, заместитель шефа! Он живет не очень далеко отсюда, вот и предложил довезти. Он еще и Алену по дороге подбросил. Мы втроем ехали.

– От тебя, между прочим, спиртным несет, – с недовольным выражением лица продолжал Юрий Борисович.

– Юра, побойся бога! Естественно, мы ведь пили шампанское, как же без этого? День рождения отмечали все-таки, – объясняла Марина.

Она, действительно, чувствовала, что шампанское до сих пор еще не выветрилось из нее. Видимо, именно поэтому настроение и было таким радужным, приподнятым. И вот теперь муж, судя по всему, собирается его испортить.

Юрий Борисович явно не желал удовлетворяться ответами жены. Видимо, он был намерен высказать все, что накипело.

– До каких пор это будет продолжаться? – раздраженным, сердитым тоном спросил он Марину. – Я вижу, что ты вовсе не торопишься ехать домой после работы. Чуть ли не каждый день придумываешь какие-то причины, чтобы задержаться в центре или не знаю, где там еще. – Он бросил на нее колючий взгляд. – Вот и сейчас вся сияешь, как блин, смазанный маслом, – зло усмехнулся он.

– А тебя что, раздражает, что у жены хорошее настроение?

– Не говори глупостей! Разве об этом речь? – спросил он саркастическим тоном. – Я не для того женился, чтобы по вечерам находиться дома одному.

– А для чего ты женился, интересно знать? – подхватила его иронический тон Марина.

– Для того чтобы у меня появился близкий, родной человек, с которым я бы вместе проводил время, благодаря которому я бы не чувствовал себя одиноким. Который бы, так же, как и я, стремился домой, к семейному очагу. – Он помолчал. – А-а, что там говорить, разве ты поймешь? – процедил он.

– Да брось ты, Юра! – в свою очередь ответила жена. – Я тебе не для этого нужна!

– А для чего же??

– Чтобы меня день и ночь трахать, вот зачем!! – уже зло выкрикнула она. – Я тебе уже сто раз говорила: седина в голову, бес  ребро, это именно про тебя сказано!

– С чего это ты взяла? – ошарашенно спросил Юрий Борисович. Он явно не ожидал такого поворота разговора.

– С того! Похоже, что тебя интересует только мое тело, а что у меня в душе творится, это тебя совершенно не волнует! Ты хочешь иметь рядом с собой молодую женщину, чтобы наслаждаться ею, ее обществом. В личное пользование, так сказать! – Марину уже понесло, она тоже жаждала высказать все, что накипело за эти месяцы. – Ты думаешь, я всю жизнь мечтала сидеть здесь, как в клетке, никуда не вылезая? Ты что, хотел, чтобы я была только мужней женой, да? Домохозяйкой?

Юрий Борисович молчал. Он с удивлением прислушивался к словам жены, к ее раздраженному, сердитому тону. Раньше она никогда так с ним не разговаривала.

– Юра, пойми, когда ты требуешь, чтобы я все время была при тебе, когда ты не даешь мне ни шагу ступить, когда ты злишься, если я где-нибудь задерживаюсь, то я чувствую себя, как птица в клетке. А ведь я тоже человек! – выкрикивала Марина. – Мне хочется находиться среди людей, бывать в интересных местах, чувствовать пульс жизни. Я ведь еще молодая, Юра, неужели ты этого не понимаешь?

Юрий Борисович стоял, опустив голову и задумавшись. Нельзя сказать, что все это было для него полной неожиданностью. Конечно, в глубине души он понимал причину разногласий, постепенно нарастающих между ним и его молодой супругой. Но он не думал, что жена, судя по всему, уже давно и четко все для себя сформулировала.

– А ты что, разве не знала о нашей разнице в возрасте, когда выходила за меня замуж? – продолжал нападать на нее муж. – Выходит, в тот момент тебя это не волновало, да? Понятно, почему!

– То есть, как это? Что ты имеешь в виду? – удивленно спросила Марина.

– А то, что, тебя, как теперь выясняется, интересовал не я, а лишь эта квартира, – он выразительно обвел рукой все вокруг, – плюс машина, дача и все остальное. Выходит, после твоей питерской семейной коммуналки захотелось пожить в хороших условиях, да? – зло сверкнув глазами, процедил он.

Марина стояла молча, с округлившимися от недоумения и одновременно испуга глазами. Так сильно они еще никогда не ссорились. То есть, между ними бывали, конечно, мелкие размолвки из-за какой-нибудь ерунды, вполне естественные для каждой супружеской пары, но такого не было никогда.

Самое ужасное заключалось в том, что все, о чем они сейчас в пылу ссоры говорили, точнее, выкрикивали друг другу, было правдой. Пусть не столь резкой и грубой, а более завуалированной и психологически вполне объяснимой с точки зрения каждого из них, но, тем не менее, правдой.

– Между прочим, меня предупреждали, – запальчиво продолжал Юрий Борисович, – а я, старый дурак, не послушался. Мне еще до нашей свадьбы говорили, что, мол, ей, то есть, тебе, нужна только квартира и все прочее, а тебя она, дескать, не любит.

– Это кто еще тебя предупреждал? – возмущенно спросила Марина.

– Да все, – он запнулся, ему не хотелось переходить на личности. – Родственники, неважно кто. – Он замолчал, как будто что-то вспоминая. – Кстати, даже в ЗАГСе, когда мы документы подавали, инспекторша доверительно меня спросила, когда ты отошла к зеркалу: мол, не боитесь ли, что невеста, желая вступить в брак при такой разнице в возрасте, руководствуется посторонними соображениями? Я тогда уже почти готов был сказать ей пару ласковых слов, но сдержался, не хотел портить себе настроение. А надо было мне, старому дураку, прислушаться к опытному человеку.

– Ах, вот как, – не нашлась, что сразу ответить Марина. – Значит, как выяснилось, ты уже давно меня подозреваешь во всех смертных грехах?