Брачная ловушка Пробст Дженнифер

— Нравится? — прошептал он.

Она моргнула.

Взгляд Майкла зачаровывал ее. Жесткая щетина, пробивавшаяся на его щеках и подбородке, дополняла превращение цивилизованного человека в хищного дикаря. Обоняние Мэгги дразнил пьянящий запах мускуса и мыла.

— А… да.

Ладони Майкла скользнули по ее плечам, дразняще очерчивая их сквозь взбитую пену и оставляя на коже зябкий след.

— Чем от тебя пахнет?

— Ммм? — Господи, она лишилась дара речи. Мэгги собрала все силы, пытаясь отстраниться от почти физической муки, которую причиняло прикосновение его рук над самой грудью. — Сандалом.

— Этот запах сводит меня с ума. Когда я наконец узнаю, какова ты на вкус, это будет так же пряно и мучительно сладко?

И лишь сейчас Мэгги поняла, что Майкл — настоящий знаток своего дела. Он притворялся, будто с самого начала все зависело от нее. Неудивительно, что она его так забавляла! Руки и ноги не подчинялись ей, низ живота мучительно ныл, кожа горела даже под водой. Этот тип дождался благоприятного случая и застиг ее именно тогда, когда она была наиболее уязвима. С чего это он вдруг захотел изменить правила игры? Думай, думай же, подгоняла Мэгги свой разум, одурманенный дымкой чувственности.

— Зачем ты это делаешь? — Она ухватилась за вспыхнувшее раздражение, как за спасательный круг, отчетливо понимая, что если даст слабину, то сама бросится в объятия Майкла и будет умолять, чтобы он овладел ею. — Какую еще гнусную игру ты затеял?

На лице Майкла застыла решимость.

— Это ты, la mia tigrotta, любительница затевать игры, — проворчал он. — Я хотел тебя с самого начала и никогда этого не отрицал. Мне осточертело ссориться с тобой, когда можно найти другое занятие. Занятие, куда более приятное… для нас обоих.

То, что Майклу в голову пришла та же самая идея, что и Мэгги, ее взбесило. Это она должна была сделать такое предложение ему, а не наоборот! Майкл просто спятил, если полагает, что она покорно отступит, позволит ему соблазнить себя и взять верх. В конце концов, это была ее идея — переспать с Майклом, чтобы выбросить его из головы. Будь она проклята, если даст ему выиграть этот раунд!

— Мне нужно подумать. — (Он поднялся и учтиво кивнул.) — Дай, пожалуйста, полотенце.

Майкл оглянулся на Мэгги. На лице его отразилась внутренняя борьба — настаивать дальше на своем или уступить, — и наконец он принял решение. Мэгги поняла, что между ними возникло хрупкое доверие, и поскольку она знала, что, как бы Майкл ни был взбешен, он всегда держал себя в руках, это знание смягчило глубинный страх, который так долго жил внутри ее. Он сдернул с крючка махровое розовое полотенце, сунул его Мэгги и благопристойно отвернулся.

Мэгги торжествующе усмехнулась. Неспешно поднявшись, она выбралась из ванны, отжала мокрые кончики волос и вытерла б ольшую часть мыльной пены. Затем она уронила полотенце на пол.

— Что ж, я готова.

Майкл повернулся.

Мэгги была голая.

Восхитительно, блистательно, абсолютно голая.

Смутно припомнилось, как он впервые увидел обнаженную женскую грудь. Майкл был тогда незрелым юнцом, и ему казалось, что в его жизни уже не случится ничего более потрясающего.

Он ошибался.

Она стояла, выпрямившись во весь рост, вскинув голову, полотенце, соскользнувшее на пол, свернулось у ее ног. Вселенная золотистой гладкой кожи предстала перед ним, влажная после купания, блистающая кое-где пузырьками пены. Груди Мэгги, высокие и полные, были увенчаны вишнево-алыми сосками, и Майклу нестерпимо захотелось впиться в них губами, отведать вкус этих спелых ягод. Невероятно длинные ноги были стройны и мускулисты, и ровный треугольник каштаново-рыжих волос, золотившийся между ними, таил под собой самое сокровенное. Верней будет сказать — почти не таил. Обоняние подсказало Майклу, что она возбуждена, и зов ее плоти манил и будоражил его.

Однако он стоял как вкопанный, не в силах сделать и шага по керамическим плиткам пола.

Весь день Мэгги изводила его. Волной волос, небрежно опадавшей на плечи, саркастическим юмором, бурлящей энергией, которая искрилась, даже когда она замирала неподвижно. Майкл не забыл, как минувшим вечером лишь несколько дюймов отделяли его от блаженства. Если бы его рука опустилась тогда хоть чуточку ниже, он познал бы жар ее сокровенной плоти.

Эта женщина занозой засела в нем, и избавиться от нее можно было только одним способом. Переспать с ней. Избавиться от наваждения, и к утру, вполне вероятно, они оба придут в себя. Черт возьми, да они совершенно не подходят друг другу! У них разные желания, разные представления о жизни. Майкл мечтал о большой семье и налаженном быте без драм и душевных бурь. Ему нужна была совсем другая женщина — ласковая, безупречно покорная, но притом достаточно бойкая, чтобы ему не стало скучно.

Добротный секс все исправит. Майкл был в этом уверен.

Отказ Мэгги болезненно уязвил его, но он не стал настаивать на своем. Глубокое разочарование оттого, что она неспособна быть с ним искренней, лишь вернее доказывало, что они не созданы друг для друга. Майкл считал искренность одним из важнейших условий в отношениях с женщиной, но какие бы тайны ни хранила Мэгги, он мог побиться об заклад, что она этих тайн никогда не откроет. Ни ему, ни кому-то другому.

И все-таки Мэгги опять удивила его. На свой лад, черт бы ее побрал.

Ей хватило нахальства пожать плечами и глянуть на Майкла свысока, словно на ней были королевская мантия и корона.

— Я согласна с твоим предложением насчет секса… но поскольку сейчас ты даже слова сказать не можешь, я, пожалуй, оденусь, и мы вернемся к этой теме позже. Когда ты будешь более… — взгляд ее скользнул по откровенно натянувшимся между ног джинсам, и она со смешком заключила: — Дееспособен.

С этими словами Мэгги направилась к двери.

В два шага Майкл нагнал ее. Повернул ручку, запирая дверь. И рывком развернул Мэгги к себе.

Глаза ее расширились. Рассчитанным движением Майкл толкнул ее к двери. Ухватил за подбородок. И уверенно раздвинул коленом ее бедра. Мэгги затаила дыхание, когда он приблизил губы к ее губам.

— Я готов, cara, — прошептал он. — А ты?

Не дожидаясь ответа, Майкл накрыл поцелуем ее рот.

Ему нравилось соблазнять. Нравилось, как его язык медленно проскальзывает между губами женщины, как у той перехватывает дыхание, нравилось ощущать, как неуклонно нарастает желание, с каждым шажком приближаясь к восхитительному финалу. Майкл считал себя мастером в искусстве медленных ласк, но сейчас, едва его язык раздвинул губы Мэгги, он тотчас потерял всякое самообладание.

Она прильнула к нему всем телом, влажным, как сокровенный жар между ее бедрами, и обжигающим, точно пламя. Нелегкий, вкрадчивый, возбуждающий поцелуй, а беспощадная схватка, в которой нет победителей. И Майкл упивался каждым мгновением своей безоговорочной капитуляции.

Его язык погрузился во влажную глубину ее рта. Мэгги застонала и подалась к нему бедрами, запустила пальцы в его волосы, с силой притянув его к себе и властно требуя не останавливаться. Руки Майкла заскользили по ее телу, наслаждаясь прикосновениями к этой восхитительной плоти. Накрыв ладонями груди, он придавил большими пальцами соски и заглушил поцелуем вырвавшийся у нее стон. Вслушиваясь в ее прерывистое дыхание, Майкл шире раздвинул ее бедра и забросил одну ногу себе на талию, чтобы легче было удерживать ее. Оторвавшись от губ Мэгги, он заглянул в ее зеленые, затуманенные страстью глаза.

Рука его соскользнула с ее груди и, опустившись ниже, остановилась на упругой округлости живота.

— Как давно я мечтаю запустить пальцы в твои складочки, — прошептал он. — Ты готова принять меня?

Ответный шепот Мэгги прозвучал как чувственный вздох.

— Граф, ты слишком много болтаешь.

Майкл улыбнулся и погрузил пальцы в набухшие складки ее сокровенной плоти.

Мэгги вскрикнула и откинула голову, прижавшись затылком к двери. Пульсирующий, шелковистый на ощупь желобок туго сомкнулся вокруг его пальцев. Он пробормотал крепкое словцо, потрясенный ее откликом, силой ее желания, которое так наглядно выдавал поток влаги, хлынувшей на его пальцы. Dios, он не знал женщины прекрасней, женщины, настолько открытой ласкам. Изгибая пальцы, он гладил ее тугую горячую плоть, нажимал на заветный чувствительный холмик. Бедра ее размеренно двигались, и с каждым мгновением она становилась все ближе к умопомрачительному финалу.

Возбуждение Майкла усилилось так, что стало почти невыносимым, но лицо Мэгги сияло сейчас такой эротической красотой, что он не мог упустить ни единой подробности этого зрелища. Закусив припухшую нижнюю губу, полуприкрыв глаза, она отчаянно боролась с нарастающей жаждой сладостного взрыва. Всем телом она страстно приникла к Майклу, но руки ее, сжатые в кулаки, упрямо упирались в его грудь. Это безграничное стремление управлять всем, что бы ни происходило, подначивало Майкла добиться от нее безоговорочной покорности. Ему… и тому, что сейчас происходит.

Он надавил пальцем на тугой пульсирующий холмик — раз, другой… и, опустив голову, обхватил губами ее сосок.

— Майкл…

— Cara, ты слишком много болтаешь.

Майкл легонько покусывал набухший сосок, а пальцы его между тем продолжали безжалостную игру. Бедра Мэгги дрожали, стук ее сердца громом отзывался в его ушах. Обоняние Майкла уловило восхитительный пряный запах, и он понял, что Мэгги вот-вот взорвется. Впервые за все время она жила настоящим, безоглядно отдаваясь во власть своего тела, безоговорочно принимая все, что он ей дарил. Майкл возбудился так, что едва мог сдерживаться, кровь бурлила в жилах и гудела в висках.

— Майкл! Перестань, я хочу…

— А я хочу, чтобы ты кончила. Ну же, Мэгги. Ну!

Он сжал зубами ее сосок и в тот же миг глубоко вонзил в нее пальцы.

Мэгги закричала, и тугая горячая плоть судорожно сдавила пальцы Майкла. Громко крича, она содрогалась и выгибалась в его руках, а он удерживал ее, продлевая наслаждение, и крепко прижимал к себе.

Наконец Мэгги обмякла. Нашептывая ей на ухо ласковые слова, Майкл коснулся губами ее виска и медленно убрал пальцы. Он не ошибся. Влечение между ними существовало, но Майкл не ожидал такого прилива эмоций, такого тесного слияния, что у него перехватило дух. Ему хотелось уложить ее на постель и довершить начатое. Неистовствовать часами, лаская ее на смятых простынях, пока она не позабудет все свои язвительные реплики и будет в состоянии только шептать его имя. Откуда только взялась такая нежность?

Мэгги замерла в его объятиях, ее дыхание постепенно выравнивалось. Майкл потерся носом о ее щеку, решив, что сейчас унесет ее в спальню, и там они смогут поговорить и заняться любовью, и…

— Ух, слава богу. Мне этого не хватало.

Трезвый и прагматичный тон Мэгги совершенно не вязался со слабой дрожью, которая до сих пор пробегала по ее телу, но прежде чем Майкл попытался ее успокоить, она оттолкнула его руки и, подняв с пола полотенце, сноровисто им обернулась. Затем тряхнула головой и испустила долгий удовлетворенный вздох.

— Спасибо. Хочешь, чтобы я занялась тобой?

Ее легковесный тон глубоко ранил Майкла. Он отступил на шаг, гадая, не свалял ли дурака. Почему Мэгги так упорно изображает легкомысленное равнодушие, если только минуту назад выкрикивала его имя и льнула к нему со страстью, какой он прежде не встречал ни у одной женщины? Он одарил Мэгги пронизывающим взглядом, но она и бровью не повела. И от нее все так же веяло отчуждением.

— А ты хочешь мной заняться? — холодно спросил Майкл.

Мэгги пожала плечами:

— Если пожелаешь. Как говорится, долг платежом красен. Правда, времени на долгие скачки у нас нет. Я обещала твоей маме, что помогу готовить ужин, так что мне нужно будет одеться. Ну что?

Она вскинула бровь, ожидая ответа. Нехорошее предчувствие намекало Майклу, что он угодил в переделку. Ненадолго — всего лишь несколько мгновений — Мэгги принадлежала ему безраздельно, душой и телом. Вот только она не в состоянии надолго удержать возникшую близость, не важно какую и с кем. Почему же ему не дает покоя эта ее неспособность к сближению? Какое ему до этого дело?

— Зачем ты так поступаешь, cara? — негромко спросил он.

Мэгги отшатнулась, как от удара, и чуть ли не оскалилась:

— Извини, Граф, что мне неохота сюсюкать после оргазма. Я думала, мы из такого уже выросли.

Тишина, воцарившаяся в ванной, бурлила невысказанными словами и чувствами. Наконец Майкл кивнул и мысленно скомкал свою нежность, словно сорванный со стебля хрупкий цветок.

— Ты права, Мэгги. Я тоже думал, что мы из такого уже выросли. — Ухватившись за ручку, он рывком распахнул дверь. — После ужина мы будем сидеть с детьми. Поскольку именно ты подначила Карину нарушить обещание, данное Брайану, нам с тобой предстоит ее заменить.

У Мэгги отвисла челюсть:

— У Брайана четверо мальчишек! Я совершенно измотана. Ни о каком сидении с детьми не может быть и речи.

Майкл с угрожающим видом подался к ней и властно отчеканил:

— Ты сегодня будешь сидеть с детьми. Мы отправимся туда сразу после ужина. Одевайся и спускайся вниз.

Не слушая громких возражений Мэгги, он захлопнул за собой дверь и зашагал прочь, неудовлетворенный и взбешенный.

Ну и влипла же она.

Из-под опущенных ресниц Мэгги наблюдала за тем, как ее поддельный муж сражается с орущим племянником, который нипочем не желал укладываться в кроватку. Майкл закатал рукава выглаженной до хруста белой рубашки, и его мускулистые руки напрягались, удерживая младенца, который все неистовей брыкался и плевался. Не будь Мэгги так измучена, похихикала бы над этой сценой. Майкл, всегда хладнокровный и сдержанный, превратился в растрепанного и измотанного отца семейства, который мечтает лишь об одном: рухнуть на диван и отключиться. А ведь сейчас только половина девятого.

По спальне словно прошелся смерч. Жизнерадостные желто-голубые рисунки с яркими фигурками морской живности, развешанные по стенам, наводили на мысль о неудачной вылазке отряда водолазов. Стены были исчерчены цветными мелками, повсюду в беспорядке валялись книги, а из синего плюшевого мишки безрадостно торчала набивка — ему распороли живот в ходе какого-то жуткого эксперимента.

— Он еще голоден? — спросила Мэгги, делая шаг вперед. Под ногой захрустели остатки воздушных хлопьев.

— Нет. Лиззи сказала, что одной бутылочки достаточно, чтобы он заснул.

Малыш заерзал в колыбельке, обильно пустив изо рта слюну и намочив третий за вечер слюнявчик. Потом он опять ударился в крик, и игривые уточки на его ползунках явно потешались над неспособностью Майкла и Мэгги ублажить младенца.

— Может, ему нужно еще разок срыгнуть? — озабоченно хмурясь, спросил Майкл. — Как думаешь?

— Не знаю, — растерянно моргнула Мэгги. — Когда Лили слишком долго не унимается, я просто отдаю ее Алексе.

Майкл выразительно вздохнул:

— Где Роберт и Люк?

Мэгги переступила с ноги на ногу. Она подозревала, что Майклу не придется по вкусу ее ответ.

— Играют.

— Я думал, ты отправила их в постель.

— Я и отправила… но они не хотели спать, и поэтому я разрешила им поиграть.

Майкл что-то пробормотал себе под нос и вытер обслюнявленный ротик малыша Томаса.

— Мэгги, дети никогда не хотят спать, но мы же взрослые. Прикажи им идти спать — и все тут.

— Я приказала. Трижды. Но Роберт начал плакать, потому что соскучился по маме, а потом заплакал и Люк, и я сказала, что они могут поиграть еще пять минут.

Мэгги нипочем не призналась бы, что не в силах была смотреть на эти потоки слез и разрешила бы детям все, о чем бы им вздумалось попросить.

— Тебя знатно одурачили, — шумно выдохнул Майкл. — Ладно, запомни этот урок. Ничего страшного.

Мэгги удивилась, отчего ей вдруг стало боязно рассказывать Майклу про пластилин. Разве это не самое подходящее развлечение для детей? Его и по телевизору всегда рекламируют. Роберт сказал, что мама всегда, когда им не спится, разрешает играть с пластилином…

И вдруг она осознала, что Майкл прав. Ее действительно одурачили. Знатно. Неудивительно, что оба сорванца пришли в такой восторг, когда она достала с верхней полки шкафа коробку с пластилином! Мэгги прикусила нижнюю губу, решив, что украдкой вернется в спальню мальчиков и отберет у них пластилин, прежде чем Майкл обнаружит ужасную правду. Его указания уже донимали ее не хуже разозленных пчел.

— Как там Райан? Спит?

Мэгги моргнула:

— Он никак не мог угомониться, потому что хотел пить. Я дала ему воды в этой… как она называется… кружке-непроливайке.

Майкл сунул в ротик младенца пустышку и выразительно закатил глаза:

— Мэгги, лучше молчи. Райан по ночам писается в кровать, и после семи вечера ему не дают пить.

— Ты мне об этом не говорил. — Мэгги обожгла его сердитым взглядом. — Он хватался за живот и жаловался, что ему так хочется пить, что болит животик. Ты проторчал здесь больше часа, а меня бросил одну с этими чертенятами. Давай поменяемся. Я уложу спать малыша, а ты возьмешь на себя шайку «Аутсайдеров». [28]

— Шайку — кого?

— А, не важно. Ну-ка…

Она выхватила Томаса из кроватки, пристроила его под мышку, как футбольный мяч, придержав одной рукой, и сунула ему в рот свой палец. Плач тотчас прекратился, и младенец принялся сосать добычу с таким видом, словно нашел землю обетованную. Глазки его прижмурились в блаженном восторге.

— Видишь? У него режутся зубки.

Майкл, не веря своим глазам, смотрел на совершенно счастливого младенца. В комнате воцарилась блаженная тишина… до тех пор, пока из другого конца коридора не донесся жуткий приглушенный вопль.

— Оставайся здесь, — приказал Майкл. — Надо разбудить Райана и еще раз высадить его на горшок.

Мэгги наблюдала за тем, как малыш оголтело сосет ее палец. Она всегда знала, что из нее получится ужасная мать, и теперь получила тому веское подтверждение. И как только Лиззи ухитряется справляться с этим бедламом? После того, что произошло с ней в ванной, остаток вечера уверенно превращался в настоящую катастрофу. Что там говорилось в Библии? «Как пали сильные…» [29]Она расхаживала по комнате, погруженная в мрачные раздумья. Что же с ней не так? Может, пора лечиться? Мужчина доставил ей неимоверное наслаждение, одарил нежностью и душевным теплом. И что же она сделала? Послала его к чертям и притворилась, будто ей все это даром не нужно.

Потому что дело было не только в том, что она испытала оргазм.

Главное заключалось в том, что произошло с ней в объятиях Майкла.

Впервые в жизни Мэгги потеряла контроль над происходящим. Оказалась в непривычной для себя ситуации. И совершенно искренне не знала, как с этим справиться. Вся ее жизнь основывалась на том, что она подчиняла отношения с мужчинами рассудку, но при этом надеялась отыскать того, кто утолит жажду ее души и сердца. Она считала, что, найдя суженого, сумеет без труда разрушить защитную стену отчуждения… но теперь Мэгги начинала сознавать, что обратного пути для нее уже нет.

Она не знала, что такое нормальная, настоящая близость, когда отрекаешься от части себя и отдаешь ее другому человеку. Быть может, для нее и научиться этому слишком поздно. Ведь пробный ломтик того, что мог предложить Майкл Конте, всколыхнул весь мир Мэгги до самого основания, на котором она когда-то заново создала саму себя. Именно поэтому она повела себя как последняя стерва и намеренно причинила Майклу боль. Мэгги до сих пор внутренне сжималась, вспоминая, какое было у него лицо. Какое бесконечное разочарование было в его глазах, когда он смотрел на нее в упор, словно бросая вызов самой сути ее натуры.

Надо бежать отсюда. Бежать, прервав поездку раньше времени. Сделать все мыслимое, чтобы предотвратить катастрофу, которая несется на нее, словно обезумевший поезд навстречу крушению. Но что, если бы она поутру проснулась и обнаружила, что Майкл и есть тот самый единственный и неповторимый?

Мужчина, которого она могла бы полюбить. Мужчина, который влюблен в ее лучшую подругу и для которого она всегда будет на втором месте.

— Мэгги!

Она вздрогнула, услышав пронзительный крик Майкла. Неужели дело в пластилине? Или в чем-то похуже? У нее уже раскалывалась голова от обилия полученных инструкций и от страха сделать что-то не так.

— Что случилось?

— Ты давала Люку пакет сока?

Черт, который из мальчишек Люк? Все они одинаковы: копна каштановых кудрей, черные глаза и проказливая ухмылка. Точь-в-точь комедийная троица лоботрясов из знаменитого сериала.

— Да! — крикнула Мэгги в ответ. — Он увидел, что Райану дали попить, и раскричался, так что я дала ему пакет сока — один из тех, что были в кухне.

— Не могла бы ты прийти сюда?

Перекрикиваться и дальше во все горло было нелепо. Мэгги подсадила повыше на бедро Томаса, который все так же увлеченно сосал ее палец, и, осторожно обходя разбросанные игрушки, направилась в коридор.

— Будь добр говорить со мной по-человечески, — пробормотала она, дивясь тому, что заговорила вдруг как настоящая мать. Остановившись как вкопанная, она воззрилась на некогда чистую кухню. На полу валялись пять пакетов с соком. Кухонные столы, холодильник, даже стены — все было густо заляпано причудливыми пятнами сока. Люк с виноватым видом переминался с ноги на ногу.

— Господи, что случилось?

Майкл скрестил руки на груди и одарил племянника убийственным взглядом.

— Ну что, Люк, может быть, расскажешь тете Мэгги, что здесь произошло?

Люк склонил голову к плечу — в манере, которая ему самому казалась чрезвычайно привлекательной. Мэгги не хотелось этого признавать, но он был прав.

— Я играл в ракетный бластер, — гордо сообщил он. — Показать?

— Нет! — хором возопили Мэгги и Майкл.

Поздно. Люк топнул ногой по последнему пакету. Жидкость ударила фонтаном, заливая все вокруг, в том числе и их обоих.

Майкл сгреб мальчишку и рывком оторвал от пола.

— Парень, ты влип! Погоди, вот ваша мать вернется домой и узнает, что ты натворил!

Мэгги сдавленно хихикнула, не выдержав всей нелепости ситуации. Лжесупруг потрясенно уставился на нее:

— По-твоему, это смешно?

— Ну, в общем, да. — Она прикусила губу. — Я хотела сказать, это так ужасно, что я чувствую себя, словно угодила на «Подставу». [30]

— Приберешься здесь, пока я вымою Люка?

Мэгги окинула взглядом заляпанную соком кухню.

— А как же малыш? Он успокоился, и я нипочем не отниму у него свой палец — разве что сам отвалится.

Майкл запнулся, явно пытаясь решить, которое из двух зол меньшее.

— Dios, ладно. Пойдем, поможешь мне вымыть Люка.

Мэгги покорно поплелась за ним. Майкл заглянул к двоим другим мальчишкам:

— Будьте здесь и никуда не уходите. Поиграйте, пока Люк не вернется из ванной, а потом — всем спать. Capisce?

— Да, дядя Майкл, — торжественно ответил Роберт.

Мэгги покосилась на него с подозрением. Шоколадно-карие глаза мальчишки как-то странно поблескивали, словно на уме у него уже был другой капитальный план. Мэгги отогнала недобрые предчувствия и, устроившись на крышке унитаза, стала смотреть, как Майкл полощет Люка в ванне.

— Говоришь, твои родственники развлекаются таким образом каждый вечер?

Майкл налил в воду пену для купания и покачал головой:

— Что-то мне подсказывает, что они действуют организованнее нас. Впрочем, да, я уверен, что их вечера по большей части похожи на этот.

Укачивая Томаса, Мэгги постаралась не выдать голосом своего любопытства.

— А как насчет тебя? Это и есть то, чего ты хочешь?

Майкл секунду помедлил, обдумывая ответ, затем кивнул:

— Si.

— В самом деле? Всех этих прелестей семейной жизни? — выразительно вскинула бровь Мэгги. — А ты понимаешь, что не будет ни изысканных ужинов, ни работы допоздна, чтобы провести сделку, ни возможности в любую минуту умчаться на какой-нибудь тропический остров? Ты готов добровольно распроститься со своей свободой?

Майкл поглядел на мальчишку, нагишом плескавшегося в ванне, по лицу его промелькнула затаенная нежность. Он потрепал вихры племянника и прямо взглянул в глаза Мэгги:

— Да.

Этот краткий ответ всколыхнул ее и пробудил сокровенные желания. Можно ли представить себе мужчину, который захочет каждый вечер возвращаться в такой вот домашний хаос? Мужчину, который по собственной воле предпочтет стать частью этой кутерьмы и наслаждаться каждым ее безумным мгновением?

— Эй, дядя Майкл!

Они разом обернулись. На пороге ванной маячил, широко ухмыляясь, четырехлетний призрак. Мэгги ошеломленно моргнула и вгляделась пристальней. Более или менее различить можно было лишь глаза, каштановый отлив волос да ярко-красные губы. Во всем прочем сорванец был вылитый Джокер в детстве. И почему он голый?

Она приготовилась к тому, что Майкл сейчас взорвется, но тот остался спокоен.

— Роберт, что ты сделал?

— Я нашел эту бутылочку в сумке тети Мэгги! — с гордостью сообщил Роберт. — Лосьон!

Мэгги обреченно закрыла глаза.

Майкл пригвоздил ее к месту уничтожающим взглядом.

— Хм… Кажется, я говорил тебе убрать сумочку на холодильник, подальше от соблазна.

— Я спрятала ее за диваном, потому что больше ничего не успела сделать! — возмущенно фыркнула Мэгги. — Едва я шагнула на порог, Лиззи и Брайан вылетели из дома так, точно им задницы припекло! И теперь я понимаю почему. Неужели им одного Роберта не хватило?

— Задница! — ликующе закудахтал маленький Джокер. — Тетя Мэгги сказала «задница»! Задница — это попа! Задница-задница, попа-попа-попа! — завел он нараспев, и Мэгги содрогнулась.

— Еще раз скажешь это слово, и я тебе рот с мылом вымою, — пригрозил Майкл. — А теперь марш в ванную!

— Э-э… Майкл?

— Что такое?

— Боюсь, что все не так просто. Лосьон водоотталкивающий. Держится по многу часов.

Майкл сгреб в охапку своего второго племянника и сунул его в ванну. И уперся ладонями в бедра, словно предвкушая солидную сделку. Черт, почему он так потрясающе смотрится сейчас — встрепанный, промокший и пахнущий яблочным соком?

— Мы с этим справимся. — Майкл потер руки, опустился на колени рядом с ванной и схватил мочалку. — Ты не могла бы глянуть, как там Райан?

Мэгги переместила малыша на другое бедро, и ее палец высвободился с влажным чмокающим звуком. Томас уставился на нее широко открытыми глазами, улыбаясь и пуская слюнки, и сердце Мэгги дрогнуло. Доверчивая бесхитростность этого взгляда пробудила в ней горячее желание быть достойной такого доверия. Что это с ней происходит?

Она вошла в мальчишескую спальню.

— Райан, ты где?

— Тут!

Он выполз из шкафа в задранной над животом футболке с изображением Паровозика Томаса и с горделивым видом растопырил руки.

— Я замесил тесто!

Точно. Уж замесил так замесил. Мэгги окинула взглядом красно-зеленый слой пластилина, густо покрывший лицо и тело Райана. Томас восторженно взвизгнул и обеими ручками вцепился в ее волосы. Смех закипал в Мэгги, грозя вырваться наружу, но не понять было, то ли она, подобно Джокеру, потихоньку сходит с ума, то ли таким образом пытается совладать с безумием.

— Ты просто молодец, дружок. А теперь пошли купаться.

— Купаться!

Райан пулей вылетел из комнаты и помчался в ванную, а Мэгги последовала за ним. С решительным щелчком она захлопнула за собой дверь, отрезав всю компанию от остального мира. Клубы пара заполняли крохотную ванную, затуманивая зеркала.

— Ты что, дала им пластилин?

— Угу, — кивнула Мэгги. — В оправдание скажу только, что считала его подходящим развлечением для детей. Век живи, век учись. Я решила, что, если мы все соберемся здесь, больше ничего страшного не случится. — Она метнула на Майкла обеспокоенный взгляд. — Верно ведь?

— Дай бог, чтобы так. — Сноровисто раздев Райана, Майкл отправил его в ванну, к братьям. — Мне бы не помешала помощь. Одну мочалку я уже извел начисто, а лосьон отмылся только наполовину. Ты могла бы потереть Райана?

— А как же малыш?

Томас радостно заагукал и, отправив в рот горсть ее волос, блаженно зачмокал.

— А, черт! — простонала Мэгги, пытаясь высвободиться. — Как думаешь, можно положить его на пол?

— Конечно. Только прежде убедись, что он там ни до чего не дотянется.

Мэгги добросовестно провела разведку и не обнаружила ничего опасного — разве что сырой, забрызганный мыльной пеной пол. Сдернув с вешалки пару полотенец, она расстелила их на полу, а посередине положила Томаса. Тот опять вцепился мертвой хваткой в ее волосы и завопил, нипочем не желая выпускать добычу.

— Ой-ой-ой! Майкл, помоги!

Сильные мужские руки уверенно выпутали ее злосчастные локоны из цепких младенческих пальчиков. Нижняя губа Майкла подозрительно дрожала. Вопли Томаса гулко разносились по тесной ванной, и истерзанные нервы Мэгги натянулись до предела. Правду говорят, что младенческий крик может свести человека с ума. Она уже готова на что угодно, лишь бы Томас замолчал.

— Господи, опять он плачет! Дай-ка мне вон ту уточку.

Майкл проворно подал мягкую резиновую игрушку, и Мэгги сунула ее в ручки Томаса. Малыш тотчас затолкал уточку в рот и принялся неистово глодать ее беззубыми деснами.

— Ловкий ход, — заметил Майкл.

Мэгги горделиво улыбнулась, пробралась к ванне и решительно взялась за мочалку. Они трудились в усердном молчании до тех пор, пока вода не посветлела, а из-под пластилина не проступила смуглая детская кожа. Мальчики непрерывно болтали, с легкостью переходя с итальянского на английский и обратно, и этот мелодичный щебет благотворно воздействовал на слух.

— Дядя Майкл, а кто самый-самый супергеройский супергерой? Я думаю, Супермен.

Майкл наморщил лоб, изображая глубокие раздумья:

— Супермен, конечно, потрясающий парень, он умеет летать и гнет голыми руками сталь… но мне нравится Бэтмен.

— И мне, и мне! — восторженно выдохнул Люк. — Бэтмен лупит плохих парней!

— Зато он не может летать, — заметил Роберт.