Ниро Вульф и умолкнувший оратор (сборник) Стаут Рекс
– Нет! – проскрипел Кэйтс.
– Кэйтс, а вы помалкивайте! – резко бросил О’Нил.
– Ну, знаете, мистер О’Нил, это же просто чудесно! – засмеялся Вульф. – Просто чудесно! Почти то же самое вы говорили ему в тот вечер, когда были у меня впервые. Помните? Не сказал бы, что вы поступили умно, – это прозвучало так, словно грубый начальник отдает приказание своему подчиненному, а, в сущности, так оно и есть. Тогда я заставил одного хорошего человека потратить целых три дня, чтобы попытаться установить связь между вами и Кэйтсом, но вы оказались очень осторожны. – Вульф быстро перевел взгляд на Кэйтса: – Я не зря спросил, не набросился ли Бун на вас с кулаками. Случись это – вы могли бы утверждать, что действовали в порядке самообороны, а опытный адвокат мог бы с выгодой для вас использовать этот аргумент, если бы… если бы не убийство мисс Гантер. Я очень сомневаюсь, что присяжные заседатели поверят, если вы станете уверять, будто она набросилась на вас с кулаками на моем крыльце… Между прочим, меня интересует одна деталь. Мисс Гантер сказала миссис Бун, что написала письмо убийце с требованием вернуть той свадебную фотографию. Я не верю в это. Сомневаюсь, чтобы мисс Гантер рискнула доверить нечто подобное бумаге. По-моему, она взяла у вас фотографию и водительские права и сама отправила миссис Бун, так?
И тут Кэйтс выкинул трюк, который удивил даже меня, хотя, казалось бы, я всего насмотрелся на своем веку. Дрожа от негодования, обращенного не против Вульфа, а против Кремера, он вскочил и пропищал:
– Полиция оказалась совершенно некомпетентной! Не пожалев нескольких лишних часов, она могла бы без труда узнать, откуда появился тот кусок водопроводной трубы. А взят он из кучи старья в подвале дома на Сорок первой улице, где размещается Национальная ассоциация промышленников!
– Нет, вы только послушайте! – прорычал Кремер. – И он еще имеет наглость возмущаться!
– Да он же болван! – с лицемерным негодованием воскликнул О’Нил. – Форменный кретин! Такого даже трудно заподозрить в убийстве. – Обращаясь к Кэйтсу, он добавил: – Вот уж не думал, что вы способны на это!
– Я тоже не думал, – пискнул Кэйтс, – пока это не случилось. А когда случилось, я стал лучше понимать себя. Во всяком случае, я оказался сообразительнее Фиби. Ей бы следовало знать, на что я способен, а она не захотела даже обещать, что никому ничего не скажет, а валик с записью уничтожит. Вы понимаете, даже обещать! – Он не сводил с О’Нила немигающих глаз. – Мне надо было в тот вечер убить и вас, и я мог это сделать. Вы тогда боялись меня, боитесь и сейчас! Ни Бун, ни Гантер, вообще никто никогда не боялся, а вы боитесь… Вот вы говорите, что даже не подозревали меня в убийстве. А ведь на самом деле вы все знали.
О’Нил хотел возразить, но Кремер знаком приказал ему молчать и спросил Кэйтса:
– Как же он узнал?
– Я сам ему рассказал. Он назначил мне встречу и…
– Ложь! – крикнул О’Нил.
– Не мешайте ему, он дает показания. – Кремер сердито взглянул на О’Нила и снова обратился к Кэйтсу: – Когда это произошло?
– В среду, во второй половине дня, во время нашей встречи.
– Где?
– На Второй авеню. Мы разговаривали прямо на улице. О’Нил дал мне денег и сказал, что, если что-нибудь произойдет, если меня арестуют, он обеспечит меня всем необходимым. Во время беседы я заметил, что он боится меня, внимательно наблюдает за мной, особенно за руками.
– Сколько вы пробыли вместе?
– Минут десять.
– В котором часу?
– Мы договорились встретиться в десять часов. Я пришел вовремя, а он опоздал минут на пятнадцать и объяснил, что должен был проверить, не следят ли за ним…
– Мистер Кремер, – вмешался Вульф, – не напрасно ли вы тратите время? Ведь в полиции вам все равно придется повторять допрос и оформлять показания в письменном виде. По-моему, Кэйтс готов признаться во всем.
– Вот именно, вот именно! – подхватил О’Нил. – Готов сесть на электрический стул, оклеветав предварительно ни в чем не повинных людей!..
– Вы бы лучше о себе побеспокоились, – заметил Вульф. – Кэйтс негодяй, но он понимает, что у него нет выхода, и пытается быть откровенным. Вы же хотите выйти сухим из воды и всячески изворачиваетесь. Судя по сердитым взглядам, которые вы бросаете на мистера Уордера, вы до сих пор не сознаете серьезности своего положения. Между тем вам не мешало бы по-хорошему договориться с ним, упросить его взять на себя руководство фирмой на время вашего отсутствия.
– Мне не в чем признаваться, и отсутствовать я не собираюсь.
– Вот как? Но отсюда вы отправитесь прямехонько в тюрьму… – Вульф повернулся к Уордеру: – А вы что скажете, мистер Уордер? Может, вы намерены опровергнуть заявление покойного мистера Буна? Или придать вашей беседе с ним какой-нибудь иной смысл? А может, вы все же поймете бесполезность запирательства?
Уордер теперь уже не выглядел испуганным, его голос звучал твердо и решительно:
– Я намерен говорить только правду.
– Вы подтверждаете содержание вашего разговора с мистером Буном, как он записан на диктофоне и воспроизведен здесь?
– Подтверждаю полностью.
– Вот видите? – снова обратился Вульф к О’Нилу. – Подкуп государственных чиновников является уголовно наказуемым делом. Определение степени вашей виновности в соучастии в убийстве будет зависеть, к сожалению, от квалификации и ловкости адвоката. Теперь вами займутся полиция, прокуратура и адвокаты… Мистер Кремер, уведите их отсюда поскорее. Мне тошно видеть их… Арчи, заверни получше валик, мистер Кремер возьмет его с собой.
– Посмотрите за ними, Гудвин, пока я буду звонить, – попросил Кремер, направляясь к телефону.
Пока Кремер набирал нужный ему номер и разговаривал, я сидел лицом к отнюдь не уважаемой аудитории, не выпуская из рук пистолета на тот случай, если у кого-нибудь не выдержат нервы. Тем не менее я с интересом обнаружил, что Кремер позвонил не в свой бывший отдел уголовной полиции, которым теперь заправлял Эш, и даже не его начальнику; а самому Хомберту.
– Мистер Хомберт? Говорит инспектор Кремер… Нет, я звоню из кабинета Ниро Вульфа… Нет, нет, сэр, я вовсе не собираюсь навязывать себя кому бы то ни было, но если вы позволите мне… Слушаюсь, сэр… Я понимаю, это можно рассматривать как нарушение дисциплины, однако если вы уделите мне несколько минут… Нет, нет, я ни во что не вмешиваюсь, но я задержал преступника, располагаю необходимыми уликами и его признанием… Почему я не сказал сразу? Но именно это я и делаю сейчас… Нет, я не сошел с ума и не пьян. Пришлите сюда… одну минуточку…
Кремер наконец заметил, что Вульф подает ему какие-то знаки.
– Что? – спросил он, прикрыв ладонью трубку.
– Скажите, чтобы он не присылал своего проклятого доктора!
– Вы слушаете, мистер Хомберт? – снова заговорил Кремер. – Тут Вульф беспокоится о каком-то докторе. Вы хотели направить к нему врача?.. Не нужен ему врач и, по-моему, никогда не понадобится… Пришлите три машины и шесть полицейских… Да, да, сэр, дело полностью закончено, никаких сколько-нибудь серьезных неясностей не остается…
Он положил трубку.
Глава 34
Перехожу сразу к понедельнику, опустив некоторые второстепенные события, случившиеся в течение уик-энда. В понедельник утром позвонил Кремер и попросил его принять. Вульф спустился из оранжереи ровно в одиннадцать, когда Кремер уже сидел у него в кабинете в красном кожаном кресле. На полу рядом с ним лежал какой-то бесформенный предмет в зеленой бумаге, вроде той, которой пользуются продавцы в цветочных магазинах. Встретив Кремера, я хотел было взять у него эту вещь, но он не отдал.
После обмена приветствиями, подождав, пока Вульф поудобнее усядется на своем месте, Кремер заметил, что, как сообщается в газетах, Кэйтс сознался в обоих убийствах и дал подробные показания.
– Гнусная личность этот Кэйтс! – поморщился Вульф. – Кстати, одну деталь своих преступлений он придумал прямо-таки с дьявольской хитростью.
– Вот именно. И я бы сказал, даже не одну… Вы имеете в виду уловку с шарфом, который он сунул в карман своего пальто, вместо того чтобы подбросить кому-нибудь другому?
– Да, да. Трюк, заслуживающий внимания криминалистов.
– И сам он давным-давно заслуживал внимания… Знаете, есть нечто такое, о чем он не хочет ни говорить, ни давать письменное показание. Может, вы думаете, это «нечто» усугубляет его вину? Вовсе нет! Мы никак не добьемся от него, зачем ему нужны были деньги. Жене, спрашиваем, на расходы? На ее поездки во Флориду?.. Смотрит на нас, как на пустое место, трясет упрямо подбородком или кричит: «Оставьте мою жену в покое! Не смейте даже упоминать о моей жене!» Между прочим, вчера она вернулась в Нью-Йорк, но он отказался встретиться с ней. По-моему, он готов молиться на нее и не хочет впутывать в эту историю.
– Да?!
– Вот вам и «да». Зато обо всем остальном рассказывает охотно. Например, о том, как покончил с Буном. Когда он вошел в комнату, где находился Бун, тот сразу заявил, что знает о его темных делишках, велел ему убираться с глаз долой и повернулся к нему спиной. Кэйтс схватил разводной ключ и ударил Буна. Он подробно пересказал свой разговор с ним, потом долго читал и перечитывал свои показания – не вкралось ли, мол, какой ошибки… Убийство Фиби Гантер у вас на крыльце описал со всеми деталями. Утверждает, что не договаривался о встрече, когда она ему позвонила, а просто ждал в доме напротив, в подъезде. Увидел, подошел, и они вместе поднялись на крыльцо. Отрезок трубы был спрятан у него в рукаве и обернут шарфом. Шарф он вытащил из кармана пальто Уинтергофа, когда они были здесь в первый раз; тогда Кэйтс еще не представлял, для чего ему этот шарф, но полагал, что рано или поздно представится случай подбросить его, где нужно, и скомпрометировать Уинтергофа – сотрудника Национальной ассоциации промышленников.
– Понятно, понятно, – процедил Вульф; он поддерживал разговор только из вежливости. – Все для того, чтобы отвлечь от себя внимание! А я тем временем не спускал с него глаз.
Кремер недоверчиво усмехнулся:
– Это на каком же основании?
– Главным образом на основании двух фактов. Во-первых, из-за тона, каким О’Нил прикрикнул на Кэйтса тут вечером в пятницу. Таким тоном отдают распоряжение человеку, от которого ожидают безоговорочного повиновения. Во-вторых, – и это значительно важнее, – история с отправкой по почте свадебной фотографии миссис Бун. Можно найти много мужчин, способных на подобный жест, но ни один из известных мне пяти руководителей Национальной ассоциации промышленников к ним не относится. Мисс Гардинг тоже слишком черства. Алиби Декстера проверялось и не вызывает сомнений. Миссис и мисс Бун вне подозрений – по крайней мере для меня. Оставались Кэйтс и мисс Гантер. Теоретически мисс Гантер могла убить Буна, но никак не могла покончить с собой с помощью отрезка трубы. Кроме того, из всех, кого я перечислил, только она была способна в той обстановке вспомнить о фотоснимке и отослать его миссис Бун. Но если это так, где она могла взять снимок? Конечно, у убийцы. Кто же он? Все обстоятельства дела указывали: Кэйтс!
Вульф помолчал, потом развел руками и продолжал:
– Но все это до поры до времени относилось к области чистых догадок. Нужны были неоспоримые доказательства… И все это время они лежали здесь, у меня, на книжной полке! Горькая пилюля… Пива хотите?
– Нет, спасибо. – Кремер не то нервничал, не то куда-то торопился. Он взглянул на часы и соскользнул на краешек кресла.
– Ну, мне надо бежать. Я ведь на минутку. – Он поднялся и одернул брюки. – Дел по горло. Вы, наверно, уже слышали? Меня вернули на прежнее место. Инспектор Эш переведен в Ричмонд, на остров Статен.
– Вот как? Поздравляю!
– Благодарю. Ну, а раз так, вам придется вести себя осторожно. Имейте в виду, я не дам вам спуску, если вы попытаетесь выкинуть какой-нибудь трюк.
– Что вы, что вы! Какой там трюк! И не подумаю…
– Вот и отлично. Будем считать, что договорились.
Кремер направился к двери, но я остановил его:
– Послушайте, вы забыли свой сверток.
– Ах да, ну и память! – пробормотал Кремер, полуобернувшись и замедляя шаги. – Это для вас, мистер Вульф. Надеюсь, вам понравится.
Он выскочил на крыльцо и хлопнул дверью. В свертке оказался керамический горшочек ядовито-зеленого цвета и растение с двумя распустившимися цветками. От изумления у меня на некоторое время отнялся язык.
– Боже мой! – наконец воскликнул я. – Да он притащил вам в подарок орхидею!
– И называется она «брассокаттлея торнтони», – промурлыкал Вульф. – Очень мило!
– Что ж тут милого? – рассердился я. – У вас их тысячи, и все лучше этой. Разрешите выбросить?
– Ты с ума сошел! Отнеси сейчас же Теодору. – Вульф погрозил мне пальцем. – Один из самых крупных твоих недостатков, Арчи, – полное отсутствие сентиментальности.
Глава 35
Нет, что ни говори, но рано или поздно я должен был доказать Вульфу, что не такой уж я остолоп, как считают некоторые. Я ждал лишь подходящего случая, и он наступил во второй половине того же понедельника, примерно через час после ленча, вскоре после телефонного звонка Фрэнка Томаса Эрскина. Вульф разрешил соединить его с ним, а мне велел слушать по отводной трубке.
Суть разговора сводилась к тому, что чек на сто тысяч долларов будет переслан Вульфу сегодня же. По-моему, на том и можно было бы закончить беседу, но Эрскин начал молоть всякую банальную чепуху – дескать, Национальная ассоциация промышленников весьма признательна Вульфу за все, что он сделал для нее, но совершенно отказывается понять, почему он вернул уже полученные деньги, и так далее. В общем, разговор носил весьма любезный характер.
– Вот это я понимаю, это по-деловому – выплатить такую сумму без всяких бюрократических проволочек! – самодовольно ухмыльнулся Вульф, распрощавшись с Эрскином.
– Да? – засмеялся я. – Если бы только Эрскин знал!
– А что такое? Что он должен знать?
Я небрежно перекинул ногу на ногу и поудобнее уселся в кресле. Момент, которого я ждал, наступил.
– Видите ли, – начал я, – все это можно объяснить по-разному. Один способ заключается в том, чтобы сделать вам несколько прозрачных намеков – ну, вроде как бы положить вам в рот кусочек масла и подождать, пока он сам растает. Мне такой способ не по душе, я предпочитаю сказать прямо, точнее – спросить и самому же ответить.
– Что ты плетешь?
– Минуточку, минуточку! Вопросы задаю я. Первое: когда вы в действительности нашли валик? Днем в субботу, когда ввалились сюда в пижаме и разразились длинной тирадой о своем скудоумии? Вздор! Вы знали, где спрятан валик дня за три-четыре до этого. Вы нашли его или утром во вторник, пока меня терзали у Кремера, или в среду, когда я завтракал с Ниной Бун. Скорее всего, во вторник, но не буду удивлен, если выяснится, что в среду.
– Никогда не следует оставаться в неведении! – пробормотал Вульф.
– Пожалуйста, не прерывайте. Второе: почему вы так настойчиво расспрашивали миссис Бун, где находится валик, если уже знали это? Ответ: хотели убедиться, что ей действительно ничего не известно. Если бы ей было известно, она бы сообщила об этом в полицию еще до того, как вы «нашли» валик, и вознаграждение получила бы она, а уж во всяком случае не вы. Фиби Гантер многое ей рассказала – могла рассказать и о валике. Кроме того, обращаясь к миссис Бун с настойчивыми расспросами относительно валика, вы стремились создать впечатление, что не знаете, где он, и готовы отдать все что угодно, чтобы узнать.
– Такое впечатление действительно удалось создать.
– Еще бы! В подтверждение могу привести еще кучу мелочей, – скажем, тот факт, что именно в среду утром вы заказали диктофон. Это и навело меня на мысль, что валик вы нашли во вторник. Однако давайте перейдем к третьему вопросу: зачем вам все это понадобилось? Почему вы сразу не сказали, что нашли валик? Вы хотите, чтобы я ответил сам? Пожалуйста. Пойти на такое нарушение профессиональной этики вас заставила ваша крайняя неприязнь к Национальной ассоциации промышленников. Ваше отношение к ней разделяет подавляющее большинство людей, в том числе и я. Так вот, зная об этом, вы решили помалкивать о находке валика, затянуть расследование и тем самым позволить еще больше разрастись отрицательному отношению общественности к этому скопищу гангстеров. Во имя этой цели вы также позволили закрыть себя на целых трое суток в спальне, хотя свою роль сыграла тут и ваша любовь к театральности – вы всегда готовы участвовать в любом спектакле при условии, что премьером будете вы.
– У тебя все?
– Заканчиваю. Ответить на вопрос, почему вы отказались от клиента и вернули деньги, проще простого. Допустим, вы не хотели работать на Национальную ассоциацию промышленников потому, что как раз пытались доказать вину этой банды дельцов и гангстеров. Тут я позволю себе некоторую критику в ваш адрес. А что, если бы ассоциация не объявила для всеобщего сведения, что назначает вознаграждение тому, кто поможет обнаружить преступника? Вы бы и тогда стали разыгрывать всю эту комедию? Я мог бы и сам ответить на этот вопрос, но воздержусь. Кстати, сейчас же возникает еще одно соображение об этике, а именно: какая, собственно, разница между получением гонорара от клиента и получением премии или вознаграждения?
– Оставь! О выдаче премии или вознаграждения было объявлено всему населению Соединенных Штатов. Я выполнил поставленные условия и потому имею полное право получить вознаграждение, как и любой другой на моем месте.
– Хорошо, хорошо, я ведь упомянул об этом между прочим. Можете сколько угодно изображать из себя святого, но не думайте, что у вас такой уж устойчивый нимб. Вот, например, полицейские с пристрастием допросят Сола Пензера и поинтересуются, чем он занимался со среды до субботы. Не спускал глаз с Генри Уордера, ответит он, чтобы, в соответствии с указаниями мистера Вульфа, немедленно доставить этого человека к нему, как только понадобится. Не думаете ли вы, что вам нелегко будет сразу найти ответ, если полицейские спросят: а зачем вам мог понадобиться Уордер? Правда, я хорошо знаю Сола и убежден, что подобной ситуации не возникнет, но все же…
Некоторое время в кабинете царило молчание. Но вот Вульф приоткрыл глаза и пробормотал:
– Ты упустил одно обстоятельство…
– Какое же?
– Основной мотив. Если условно, только в виде рабочей гипотезы, принять все то, что ты тут наговорил, следует обязательно задать вопрос: что могло довлеть над моим мышлением в прошлый вторник, шесть дней назад, когда я, предположим, и в самом деле нашел валик?
– Именно это я и пытался объяснить. Кроме того, не могло довлеть, а довлело.
– И все же ты не учел одного – мисс Гантер.
– То есть?
– Она поставила перед собой задачу показать подлинный характер и лицо Национальной ассоциации промышленников, как можно сильнее ее скомпрометировать, используя убийство Буна. Она проявила замечательное упорство, смелость и изобретательность, но была убита. Рассуждая по-прежнему гипотетически, и этот факт, факт ее убийства, следовало обязательно использовать для достижения той благородной цели, которую мисс Гантер ставила перед собой. Получилось так, что я оказался в идеальном положении, чтобы помочь ей, мертвой, в том, чего она с такой настойчивостью добивалась, будучи живой. Именно этого обстоятельства ты не учел в своих рассуждениях.
Я долго смотрел на Вульфа, потом сказал:
– Если это действительно было основным мотивом, тогда ко всем чертям профессиональную этику!
Прежде чем я умру
Глава 1
В тот октябрьский день домашняя атмосфера стала для меня совершенно невыносимой. Под домом я подразумеваю контору Ниро Вульфа, где я работаю, расположенную на первом этаже его собственного дома на Западной Тридцать пятой улице. Вскоре должна была наступить передышка, так как Вульф ежедневно проводил два часа – с четырех до шести – наверху в теплице со своими орхидеями. Однако до четырех оставалось еще полчаса, а я уже был сыт им по горло.
Впрочем, я особенно не виню его. События разворачивались в условиях нехватки мяса, а для Ниро Вульфа стол без мяса равносилен личному оскорблению… У него было такое отвратительное лицо, что я предложил ему съесть меня. Это, по крайней мере, избавило бы меня от его нападок.
В понедельник он был в таком отчаянном состоянии, что отважился на дальние прогулки: например, от кресла до книжных полок и обратно и даже через дверь в переднюю комнату, выходящую окнами на Тридцать пятую улицу.
Итак, в три тридцать я сказал Ниро Вульфу, что хочу отлучиться из дому. Он так глубоко ушел в свои страдания, что даже не спросил меня, по какому делу.
Только я снял с вешалки шляпу, как в дверь позвонили. Я открыл. То, что я увидел, заставило меня мысленно юркнуть обратно в комнату, под защиту Ниро Вульфа.
Личность стоявшего передо мной человека была ясна как дважды два. Несмотря на солнечный день, на нем была черная фетровая шляпа и наглухо застегнутый дождевик. Не верилось, что он видит что-нибудь своими светло-серыми глазами. Лицо посетителя выглядело так, как будто его владелец уже испустил последний вздох и был набальзамирован.
– Тебя зовут Гудвин, – грубо сказал он, не двинув ни одним лицевым мускулом.
– Спасибо, – поблагодарил я его за это сообщение. – А вы не скажете, сколько я вешу?
Но это оказался серьезный парень.
– Выйди-ка. – Он указал большим пальцем за спину, – с тобой хотят поговорить.
За свою долгую карьеру частного детектива Ниро Вульфу приходилось сталкиваться с разными людьми, и наверняка у некоторых из них он вызывал чувства, далекие от дружелюбия. Поскольку я работал с ним больше десяти лет, мое имя, конечно, стояло в каких-то списках рядом с его. Поэтому я велел набальзамированному типу подождать, захлопнул дверь и вернулся в контору. Достав из письменного стола револьвер, я сунул его в карман. Когда я возвращался в прихожую, Вульф раздраженно спросил меня:
– Что там такое? Мышь?
– Нет, сэр, – холодно ответил я. – Меня попросили спуститься на тротуар и подойти к машине Дейзи Перрита. Вы, наверное, слышали о нем, поскольку он один из именитых граждан. Его последний титул – король черного рынка. Возможно, что в отличие от вас у него сложилось убеждение, что в жареном виде я буду не так уж плох.
Я вышел на крыльцо, показал набальзамированному типу револьвер, потом положил его в карман и, спустившись по ступенькам, подошел к машине – большому черному седану. Сидевший в нем мужчина опустил боковое стекло. Из-за моего плеча послышался голос:
– У него в кармане револьвер.
– Значит, он чертовски глуп, – сказал мужчина в машине. – Встань позади него.
– Мистер Вульф знает, что я здесь, – сказал я. – Что вы хотите?
– Я хочу видеть Вульфа.
Я покачал головой.
Мне никогда не приходилось видеть Дейзи Перрита так близко. Большинство людей назвали бы его толстяком. Но мне, знакомому с размерами Ниро Вульфа, он показался всего лишь округлым. У него было розовое лицо, гладко выбритое, самой главной деталью которого были глаза. В них отражалось все, на что он был способен.
– Нет, – повторил я. – Сегодня я сказал вам по телефону, что Ниро Вульф слишком занят, чтобы увидеться с вами.
– И все-таки я настаиваю на разговоре с ним. Пойдите и передайте ему это.
– Послушайте, мистер! – Я уперся локтем о стекло машины и наклонился к нему. – Не думайте, что я шучу с вами. Человек, которому придет в голову такая мысль, может заказывать свои похороны. Но какое бы дело у вас ни было, мистер Вульф не хочет иметь с вами ничего общего!
– Арчи!
Этот рев раздался откуда-то сзади. Я повернулся и увидел фигуру Вульфа в открытом окне. Он снова проревел:
– Чего хочет мистер Перрит?
– Ничего, – ответил я. – Он просто остановился спросить дорогу.
– Он хочет видеть вас, – вмешался набальзамированный.
– Черт возьми, Арчи, приведи его сюда!
– Но я…
– Приведи его!
Окно захлопнулось, и Вульф исчез.
Набальзамированный внимательно оглядел улицу, открыл дверцу, и Дейзи Перрит вышел.
Глава 2
Выяснилось, что я плохо разбираюсь в этике преступного мира. По моим понятиям, телохранитель обязан всюду сопровождать босса, но Дейзи Перрит приказал ему оставаться у машины, а сам последовал за мной в дом.
Войдя в контору, он быстро огляделся, вероятно просто в силу привычки, как играющий в гольф генерал машинально выбирает на поле удобные позиции для дотов. Я пошел вслед за ним и уселся за свой письменный стол, злясь на вмешательство Вульфа в наш разговор.
– Прошу вас сесть, сэр, – пригласил Вульф.
Перрит раздраженно сказал:
– Мне не нравится здесь. Я хочу поговорить лично с вами. Выйдите и сядьте в машину.
Я насторожился, боясь, что Вульф нагрубит ему в ответ, а грубить Дейзи Перриту было опасно. Но Вульф сказал, дружески усмехнувшись:
– Дорогой сэр, я редко выхожу из дому. Мне здесь нравится. Глупо покидать такое удобное место.
– Ладно, ладно, – нетерпеливо сказал Перрит и остановил свой взгляд на мне. – Вы выйдите и сядьте в машину.
– Нет, сэр, – твердо сказал Вульф. – Я ничего не делаю без мистера Гудвина. Что бы вы ни доверили мне, я расскажу ему, как только вы уйдете.
– Для меня вы можете сделать исключение.
– Нет, сэр, – Вульф говорил вежливо, но по-прежнему твердо. – Если вы даже не решитесь доверить мне и мистеру Гудвину свои тайны, то все равно есть небольшое дельце, которое мне хотелось бы обсудить с вами.
– Что вы хотите обсудить?
– Итак, – Вульф полузакрыл глаза, – в своей области я эксперт. Я знаю свое дело и могу давать советы. Я не знаком близко с вашей деятельностью, но, насколько я понимаю, в своей области вы тоже являетесь экспертом. Следовательно, вам известно, как там обстоят дела. В целом я вполне респектабельный и добропорядочный господин, но, как и у каждого человека, у меня есть свои слабости. Так вот, я спрашиваю: куда девалось мясо?
– Так вот в чем дело, – холодно сказал Перрит. – Не знаю, правильно ли я вас понял. Вас интересует мясной рэкет?
– Нет, меня интересует говядина. Мне нужно мясо для еды.
Так вот в чем дело… Я с отвращением смотрел на своего босса. Он совершенно утратил чувство меры. Ради куска ростбифа он зазвал к себе одного из самых опасных типов в Нью-Йорке.
– О, – сказал Перрит помягче. – Так вы голодны?
– Да, голоден.
– Печально. Я не мясник и не торговец. По правде говоря, я вообще не имею никакого отношения к мясу. Но я посмотрю…
Он замолчал и взглянул на меня, как будто имел дело с дворецким.
– Завтра утром, между семью и десятью часами, позвоните по телефону: Линкольн 63–232. Позовите Тома и скажите, что говорите от моего имени.
– Благодарю вас, сэр, – голос Вульфа был сладким, как патока. – Уверяю вас, что я оценил это. Теперь перейдем к нашему делу. Сегодня утром мистер Гудвин мне сказал, что ответил вам по телефону, что я слишком занят, чтобы повидаться с вами. Конечно, это была только отговорка. На самом деле он имел в виду вот что. В работе детектива профессиональный риск сравнительно высок, в вашей он еще выше, так что было бы неразумно объединять их. К сожалению, я вполне согласен с мистером Гудвином. Не стоит доверять мне ваши тайны, раз я не смогу взяться за ваше дело. Так что извините меня.
– Мне нужна помощь, – сказал Перрит.
– Не сомневаюсь. Иначе вы не пришли бы.
– Я нечасто нуждаюсь в помощи. Но когда это бывает, я получаю лучшую помощь из всех возможных. Я люблю иметь все лучшее. Сейчас мне нужны вы, и я заплачу вам. – Перрит достал из кармана тугую пачку и перебросил ее Вульфу. – Здесь пять грандов[1]. Это только для начала. Меня шантажируют, и вашей задачей будет прекратить шантаж.
Я вытаращил на него глаза. Мне и в голову не могло прийти, что найдется человек, способный шантажировать Дейзи Перрита.
– Но ведь я уже сказал вам, мистер Перрит.
– Меня шантажирует дочь. Об этом не знает ни одна душа, кроме меня, а теперь и вас с вашим помощником. Есть одно щепетильное обстоятельство. Я не рассказал бы о нем даже матери, если бы она была еще жива. Но теперь мне нужна помощь. Моя дочь…
– Подождите!
Остановить Дейзи Перрита нелегко, но мне это удалось. Я вскочил с кресла и стал перед ним.
– Я хочу предупредить вас, – сказал я ему, – что мистер Вульф так же упрям, как и вы. Он же сказал, что не хочет слушать вас. – Я повернулся к Вульфу: – Скажите, что плохого, в конце концов, в макаронах с сыром!
Я взял пачку денег и сунул ее Перриту. Он не обратил на меня никакого внимания и продолжал говорить Вульфу:
– Особенно важно то, что дочь – это не моя настоящая дочь. Та, что шантажирует меня, я имею в виду. Она знает, что у меня действительно есть дочь, которой сейчас двадцать один год. В связи с настоящей дочерью я вам тоже дам поручение… Что случилось?
– Прошу извинить меня, мистер Перрит… – Вульф взглянул на стенные часы, отодвинул кресло от стола и поднялся.
Дейзи Перрит тоже вскочил и преградил ему дорогу.
– Куда вы собрались? – угрожающим тоном спросил Перрит.
Я тоже встал, держа руку в кармане на револьвере. Я хорошо знал, что серьезный спор с Дейзи Перритом решается только с помощью оружия. Я понимал, что создавшееся положение не сулило нам ничего хорошего, но твердо решил, что, если Перрит хоть пальцем тронет Вульфа, я его пристрелю. Однако Вульф невозмутимо ответил Перриту:
– С четырех до шести часов я всегда нахожусь в оранжерее. Всегда. Если вы еще не отказались от мысли доверить мне свои тайны, то расскажите о них мистеру Гудвину. А я позвоню вам или сегодня, или завтра утром.
Вульф и Перрит смотрели друг на друга. В этой безмолвной дуэли победил Вульф. Перрит отступил и пропустил его. Детектив вышел из комнаты, и через секунду послышался стук двери его личного лифта.
Перрит сел и сказал мне:
– Вы оба помешанные. Что вы там держите в кармане? Совершенно помешанные!
Я положил револьвер на стол и облегченно вздохнул.
– Ладно, расскажите мне о вашем деле.
Глава 3
В какой-то момент мне показалось, что Дейзи Перрит потеряет самообладание и разрыдается. Это было тогда, когда он рассказывал мне, что его дочь, настоящая дочь, была первой ученицей в своем классе в Колумбии. Очевидно, это было его величайшей гордостью.
В целом его история была довольно простой. Когда-то в молодости в Сент-Луисе Перрит женился, и у него родилась дочь. Потом в одну неделю случилось три события: дочери исполнилось два года, умерла ее мать, и Перрит сел на три года в каталажку за ограбление. Об остальных событиях своей жизни вплоть до тысяча девятьсот сорок пятого года Перрит ничего не сообщил мне. Он только сказал, что, начав процветать, стал искать дочь и раскопал ее где-то в Миссури. Она не подозревает, что он ее отец, она думает, что он просто представляет ее отца, который очень богат, но не имеет возможности объявить о себе, так как собирается баллотироваться в президенты США или что-то в этом роде.
– Она приняла это как должное, – угрюмо сказал Перрит. – Я виделся с ней каждые три месяца и давал ей деньги. Много денег. Но для меня было настоящим ударом, когда она выбрала для учебы в колледже этот город. Именно тогда на ее след напал Микер Большие Пальцы. Он послал ко мне своего парня с сообщением, что готов оказать моей дочери любую услугу.
Участие Микера в этом деле, с моей точки зрения, делало его еще неприятнее. Свое прозвище он заслужил из-за своего любимого способа выкачивать информацию из упрямых клиентов при помощи больших пальцев. Микер был конкурентом Перрита. Если иметь дело с Перритом было малоприятно, то встревать в его раздоры с Микером Большие Пальцы было просто опасно.
Я продолжал слушать Дейзи Перрита, потому что у меня не было другого выхода. Можно было только пристрелить его, но психологический момент для этого был упущен.
Дальнейший ход событий, по словам Перрита, доказывал, что Микер не нашел его дочь, а просто узнал о ее существовании. Перрит больше всего боялся, что кто-то найдет его дочь и расскажет ей правду. Это разрушит его жизнь, его отношения с дочерью.
– Это мешает моим делам, – сказал он. – Там, где вопрос касается дочери, я перестаю здраво рассуждать и нормально действовать. Вы слышали, что я жестокий человек?
– Да, я слышал.
– Так оно и есть, но таких людей немало. Суть в том, что у меня есть голова на плечах. Причем получше, чем у всех других людей, которые мне до сих пор попадались. Но там, где вопрос касается дочери, моя голова отказывается работать. Это доказывает мой приезд сюда и разговор с вами. И еще более убедительно это доказывает то, что я сделал год назад. Я снял квартиру на Пятой авеню и поселил там одну девушку в качестве моей дочери. Я понимал, что делаю величайшую глупость, но все-таки пошел на это.
Перрит объяснил, что это было сделано с целью отвлечь внимание Микера и всех прочих, интересующихся его настоящей дочерью. Раз он сам живет в этой квартире вместе с дочерью, то никому и в голову не придет искать ее в других местах, особенно в колледжах. Это был хитроумный план.
Казалось, его тайна надежно скрыта.
– Затем, – сказал Перрит другим тоном, и в его глазах сверкнул опасный огонек, – эта тварь начала шантажировать меня.
Вымогательства начались за неделю до Рождества. Они начались с требования тысячи долларов наличными сверх еженедельного жалованья в сто долларов. За последние полгода подставная дочь Перрита потребовала и получила:
в конце января – 1500 долларов;
в середине февраля – 1000 долларов;
в конце апреля – 5000 долларов;
в конце июня – 3000 долларов;
в конце июля – 5000 долларов;
в конце августа – 8000 долларов.
– Любопытно, – сказал я, – что сумма то возрастает, то уменьшается, то опять возрастает. Любопытно с психологической точки зрения.
– Это кажется вам забавным, не так ли?
– Я сказал не «забавно», а «любопытно». Кстати, найдутся люди – я не говорю, что принадлежу к их числу, – но найдутся люди, которые не поверят вам. Эта девушка выудила у вас почти двадцать пять грандов. Почему же с ней не произошло никакого несчастного случая? Почему она жива?
– Вы верите слухам, которые распускают обо мне, – кисло сказал Перрит.
Я усмехнулся:
– Это останется между нами. Почему вы не расправились с ней?
Читать бесплатно другие книги:
