Санкция на жизнь Палий Сергей

Тот даже пикнуть не успел – завалился на спину, хлобыстая кровью. Поребрик матюгнулся, с ненавистью шарахнул по размозженному черепу еще пару раз и страшно просипел:

— Зря каску не нацепил, сучонок! И обзывался зря…

— Братва! На «перваке» бунт! — донеслось из подсвеченного облака пыли, медленно оседающей в условиях малой силы тяжести Харона. — Мочи вертухаев, пока воздух не отрубили!

Стас еле успел отползти в сторону. Автоматная очередь дзенькнула по стылой глыбе вскользь. Несколько пуль застряло в камнях, остальные срикошетили по хаотичным траекториям. Ганс-инвалид взвыл и виртуозно заматерился на дикой смеси русского и неонемецкого – видать, его зацепило.

Лева Чокнутый подобрался к убитому Поребриком охраннику и, пачкаясь в крови, вытащил у того из кобуры пистолет. Щелкнул затвором и принялся без разбора палить в мглу прохода. О том, чтобы найти упор, он не позаботился, поэтому отдачей его отнесло назад и завалило на спину. Чокнутый зачертыхался.

Приблизительно зная расположение соседних тоннелей, Стас прикинул, как проще всего добраться до забоя, где работали антисоцы из первой палаты, и найти Уиндела. Он понимал: минуты через три, максимум пять, секьюрити с центрального поста отключат подачу воздуха в штольни, и бунтовщики задохнутся, не пожелав сложить оружие и сдаться. Если он не успеет до этого время прихватить ученого и смыться по обесточенной конвейерной ленте в сторону перерабатывающего комбината – второго шанса сбежать из этой живодерни не представится.

План был рискованный. Но за последние месяцы Нужный настолько привык к прогулкам по кромке бритвы, что теперь это уже мало его волновало. Хотелось жить! А еще больше хотелось на свободу! Уиндел же ему был нужен в качестве специалиста по навигационному оборудованию, с которым как астроном-орбитальщик был знаком.

Стас прикинул, что может, при удачном стечении обстоятельств, добраться до космодрома и захватить один из грузовых челноков. Если повезет – вывести его на орбиту. Но дальше – одному ему не справиться: бортовые системы ориентации и расчета курса на местных кораблях сильно отличались от привычных «пеликанских». А Уиндел хоть и обладал набором странностей, но был мужиком башковитым. К тому же именно он первым предсказал столкновение двух Солнечных, и Стасу не хотелось оставлять непризнанного гения на растерзание вертухаям да взбесившимся антисоцам…

Нужный, продолжая сжимать кирку в руке, пополз к лифтам. Возле заваленного породой основного терминала охраны его нагнал Поребрик и рывком развернул к себе. Стаса крутануло и чуть было не унесло к противоположной стене – все-таки сила тяжести здесь значительно уступала земной, — но мускулистый здоровяк придержал его за рукав робы и забормотал в лицо, обдавая зловонным дыханием:

— Куда помчался, Стрекоза? Решил один слинять? Не выйдет…

Стас попытался высвободиться, но получил короткий удар в печень и ойкнул от боли. Окровавленная морда Поребрика вновь оказалась прямо перед ним.

— Я знаю, куда ты намылился… Ты улететь отсюда хочешь, Стрекоза! Ты давно слинять задумал, да только мазы не было… Так усекай, масть… Я пойду с тобой. Ты возьмешь меня или сдохнешь. Прямо тут и прямо сейчас! Втюхал?

Нужный вновь дернулся и прошипел:

— Если собрался со мной линять, придется тебе выполнять все, что говорю.

— Согласен.

— Для начала убери свои мерзкие лапы!

Поребрик гнусно ощерился, но руки разжал. Стас отряхнул робу и со всей дури врезал ему по скуле.

— Ты чего, Стрекоза?! Совсем попутался? — заорал Поребрик, медленно, словно при рапидной съемке, отлетая назад.

— Я тебе сто раз повторял: не называй меня Стрекозой! И перестань звенеть, как баба на подстилке, если не хочешь схлопотать пулю в безмозглую башку!

Словно в подтверждение этих слов, раздался стрекот автомата. Очередью скосило пучок искрящих силовых кабелей и разметало ледяные пласты в мелкое крошево.

Поребрик наконец опустился на землю, заерзал и потер скулу.

— Через конвейер пойдем? — серьезно спросил он.

— Да. — Нужный, пригибаясь, побежал вдоль стены. — Только захватим еще одного человека из первой…

— Ты в своем уме? Там же сейчас – самая резня!

— Без него нам не уйти с орбиты!

— Дружок твой яйцеголовый, что ль?…

Стас резко остановился, сделав Поребрику предупредительный знак ладонью. Тот замер и пригнулся, вглядываясь в полумрак штольни.

Возле шахт несколько охранников в скафандрах возились с контрольным пультом управления лифтами. Их прикрывали двое спецназовцев в тяжелой броне и с автоматическими карабинами наперевес.

— Сейчас дыхалово отключат, — тихонько бросил Стас через плечо. — А кроме как через шахты, нам к «первакам» никак не попасть… Твою мать! Не успели…

— Донт ссать, мурзик! — обнадеживающе хлопнул его по спине Поребрик и дюже стремительно для своих габаритов скользнул вперед.

Не успел Нужный помолиться за тупоголового напарника, как тот оказался возле спецназовцев и приложил одного из них здоровенным булыжником по шлему. Вреда от этого идиотского пассажа было чуть, но должный эффект был достигнут: второй боец рефлекторно пальнул в Поребрика. И… совершил главную ошибку в своей жизни: недооценил скорость неуклюжего на вид антисоца…

Поребрик молниеносно ушел с линии атаки, умудрившись швырнуть под пули слегка оглушенного первого спецназовца. Бедолагу снесло очередью, словно былинку, и так приложило о несущие металлоконструкции одного из лифтов, что никакая броня не смогла спасти его от мгновенной потери сознания.

Тем временем Поребрик уже вышиб карабин из рук второго бойца, обалдевшего от подобной наглости, и отправил его в медленный, но не обещающий ничего хорошего полет в открытый зев соседней шахты.

Стас, видя, что теперь перевес на их стороне, рванул на помощь. Он, стараясь не взлетать слишком высоко, проскакал полтора десятка метров и с ходу врезался неуправляемым болидом в кучу охранников, колдовавших возле контрольного пульта. Двое из них отлетели к громоздкому генератору, а третий увернулся и завозился с застежкой кобуры на ремне скафандра.

— Иногда на морозе меч примерзает к ножнам, шкварка! — сумничал Поребрик, отправляя нерадивого молодчика в глубочайший нокаут.

— Лифт пошел! — крикнул Стас, наставляя ствол подхваченного карабина на охранников. — Живо стягивайте скафы, фраерки! Поребрик, этого тоже раздень – нам для Уиндела запасная раковина нужна!

Два раза повторять не потребовалось. Громила содрал с поверженного противника скафандр чуть ли не вместе с кожей и оглянулся на Нужного.

— Чего таращишься, груда мозга? Надевай скорей!

— Да это ж не мой фасончик! — оскалился тот, скидывая громоздкие магнитные ботинки и натягивая нижнюю часть скафа на ляжки. — И размер неподходящий – мне даже на член не налезет!

Стас обломал штырек микрофона, чтобы никто посторонний не слушал их разговоров, и захлопнул шлем. Прокричал через стекло:

— Поребрик, ты где так прыгать резво научился?

— С питерской братвой знавался! — проорал тот в ответ. — Санкциров-копов местных травили по заказу! Или ты думал, я сюда за чужую жинку-внеочередницу залетел?

Стас хмыкнул и повернулся к раздетым охранникам. Повертел пальцем у виска. В шлеме этот жест выглядел довольно комично… Те непонимающе уставились на него.

— Хрен ли моргалы вылупили? Канайте отсюда, сейчас воздух отрубят!

— Хватит с этими курвами возиться! — Поребрик заглянул в кабину подошедшего лифта и удовлетворенно кивнул. — Погнали! Оп! Оп!

Генератор взвыл с новой силой…

На нижнем ярусе, где бунтовщики из первой палаты начали мятеж, царил разгром. Здесь повсюду валялись части мертвых вертухаев вперемешку с обугленными телами антисоцов. Лишь редкие уцелевшие галогенки подсвечивали страшную картину.

Видимо, газовый карман, ставший причиной взрыва, образовался именно в этом месте.

— Ни фига себе! — мотнул головой Поребрик, осматривая бойню. — А я думал – это нам не повезло…

— Хватит звенеть! Ищи ученого, и смываемся отсюда!

— Как он выглядит-то… ученый твой?

— Долго объяснять… Если увидишь кого живого – зови меня.

— Да тут мертвыми в пятнашки можно играть… а уж живых…

— Хорош тоску нагонять – без тебя тошно! Не приведи вакуум с тобой на острове необитаемом оказаться… С ума ведь сведешь за полчаса своим беззаботным пессимизмом!

Стас извлек из груды мерзлой породы забрызганный кровью фонарик и пощелкал выключателем.

— Черт, не работает… Ладно, будем так шарить. Будь ты проклят, «Харон-зеро»…

— Чего бормочешь? — вскинулся Поребрик, брезгливо отпихивая ботинком чью-то оторванную конечность.

Нужный глянул в его шальные глаза через анизотропное стекло шлема и лишь отрицательно помотал головой.

«Вот ведь увязался чертяка мышценосный…» – подумал он, принимаясь расшвыривать киркой искореженные пластиковые переборки, каменные обломки и битый лед, чтобы пробраться в штольню, где работала первая палата.

Вдох, удар на выдохе. Вдох – удар! И еще раз! И еще…

Осколки летели в стороны и за спину. Они были похожи на крошево прошлой жизни. Жизни – разбитой вдребезги одним неудачным рейсом сквозь горизонт.

«Отпусти меня, Харон… Отпусти, отпусти, отпусти же, сволочь! Не тащи в Аид! Дай санкцию на будущее…»

* * *

Человек – самое живучее создание из всех божьих тварей. Даже бактерии и вирусы не чета нашему брату. Даже крысы и тараканы… Венец эволюции чрезвычайно строптив, когда дело касается его собственной шкуры – слишком дешево она стоила раньше, когда холод, голод и пещерный медведь являлись самыми опасными врагами. Теперь же человек торгует своей жизнью по баснословным, астрономическим ценам.

Жаквин Уиндел около десяти минут провалялся возле остановленной конвейерной ленты после взрыва в забое. Концентрация метана в воздухе увеличивалась с каждым мигом. Он дышал мелко и порывисто, в голове помутилось, одна мысль тревожно колотила по вискам: «Лишь бы снова не рвануло от искры, пока не подоспеет помощь…»

Ученый искренне надеялся, что она подоспеет. Даже долгие месяцы, проведенные в лагере, до конца не убили в нем веру в гуманизм.

А напрасно.

Помощи взяться было неоткуда. И все чхать хотели на еще одну никчемную душонку…

Несколько раз Жаквин тщетно пытался дотянуться до кирки, валяющейся в метре от него. Он хотел воспользоваться ею как рычагом, чтобы приподнять тяжелую плиту, придавившую правую ногу. Конечность практически не пострадала, и кости вроде бы остались целы, но вытащить или расстегнуть башмак оказалось невозможно.

Он тянулся рукой с упорством попавшего в капкан зверя, но коченеющие пальцы скребли стылый грунт в каких-то десяти сантиметрах от рукоятки кирки.

Уиндел кричал и звал на помощь до тех пор, пока голосовые связки не отказались подчиняться ему в насыщенной метаном атмосфере штольни. Отчаяние все сильнее стискивало ученого своими невидимыми, но жуткими клещами. Он наконец осознал, что остался совершенно один в этом каменном склепе. Остальные – либо погибли во время взрыва, либо перестреляли друг друга минутой позже. В ушах до сих пор звенели звуки смерти…

— Нелепо-то как… — прошептал Уиндел, рефлекторно дергая намертво застрявшую ногу. Он рассмеялся, чувствуя соленый привкус на губах – то ли слезы текли по лицу, то ли кровь… Вдохнул сладковатый воздух, чувствуя, как сознание мутится, и заорал из последних сил: – Как же все это нелепо! Я ненавижу тебя, Стас Нужный! Господи, холодно-то как… Ты виноват во всем! Слышишь?! Не-на-ви-жу тебя! Слышишь?… Ненавижу…

Рядом загрохотало: обвалилась перегородка, и сквозь облако пыли пробились лучи света, похожие на цветок с тонкими бледными лепестками.

Темный силуэт мелькнул на фоне груды мусора – кто-то расшвыривал пинками труху.

Жаквин, борясь с подступающей тошнотой и ознобом, напряг слух и зрение, как мог…

Глухой басовитый голос донесся из сферы шлема скафандра:

— Слышь, Стреко… тьфу ты! Стас, слышь? Тебя тут проклинает кто-то. Задушевно так, самозабвенно.

Второй силуэт показался из-за подсвеченной кромки завала.

— Уиндел! Вы слышите меня? — Голос Нужного тоже звучал приглушенно. — Жаквин, отзовитесь! Вы где?

— Я ненавижу тебя, Нужный… — прошептал ученый, глядя затухающим взором на свое запястье. На «смертельном обруче» замерцал огонек активации. — Зачем ты пришел?… Я не хочу, чтобы ты спасал меня… Не хочу видеть… видеть…

Уиндел почувствовал, как ноге вдруг стало легче. Сил на то, чтобы открыть глаза, уже не оставалось… Кто-то подхватил его под руки и сунул в нос трубку с противным запахом… Кислород обжег глотку и бронхи живительной морозной струей…

Его принялись облачать в скафандр, который был явно больше на пару размеров.

Хлопок по щеке.

Неприятно…

Хочется заснуть…

Снова мерзкая ладонь бьет по лицу…

На уши давит надтреснутая тишина. Становится легче. Разум на миг проясняется, и будущее мелькает перед ним феерией счастливых лиц и россыпью огней…

Вновь удар по щеке. Сильный и обидный…

На грани слышимости раздается голос:

— Уиндел, не молчите! Говорите со мной! Не молчите!.. Поребрик, глянь, поводки включились! Нужно скорее уходить… По конвейеру… Уиндел, черт тебя дери, да скажи ты хоть что-нибудь, гадина!

— Нужный, подари мне смерть… — одними губами пролепетал Жаквин. — Я не хочу видеть… Сближение уже началось… Ты же можешь, Нужный… Сжалься…

— Как бы не так. — Шепот Стаса ударил в ухо раскатистым набатом. Проник в мозг. Уколол в самое сердце. — Мне необходимо вернуться и понять, Уиндел… Там – на Земле Игрек – осталась частичка моей души…

Холод сдавил горло.

Глубокий и неизбежный холод катастрофы.

Жаквин Уиндел с усилием открыл глаза и уперся тлеющим взглядом в стекло шлема, за которым разверзлась жуткая пропасть человеческой глупости…

— Дурак. Ты еще не понимаешь, что ждет впереди.

— А я хочу понять.

— Уверен?

— Да.

— Не боишься?

— Боюсь.

— Один раз ты уже не послушал меня… Видишь, к чему это привело?

— Вижу. К шансу разобраться в самих себе.

— Клинический идиот…

— Возможно…

Уиндел помолчал. Опустил веки, чтобы больше не видеть пропасти по ту сторону бликующего стекла.

И еле слышно проговорил:

— Я ненавижу тебя, ренегат.

— Знаю…

Глава 2

Проводницы упавшей души

Солнечная система Y. Земля. Россия

— Гриша, не суеверничай – ты же человек науки. — Дима пробежался пальцами по клавиатуре ноута и глянул на дисплей. Выпустил облачко пара в студеную ночь. — Параллакс не мог измениться. Проксима – переменная звезда 11-й величины. Наша труба такую погрешность по ней выдать может, что…

— Что «что»? — скрипнув снегом под ботинком, нахмурился второй подросток.

— Недопустимые значения…

— Набери Владика из Крымской.

— У них давным-давно «военку» ввели. Он сказал, звонить только в экстренном случае.

Гриша развернул приятеля к себе и посмотрел в его слезящиеся на морозе глаза. На роговице плясали синеватые отражения дисплея.

— Дим, ты считаешь, что резкое угловое смещение ближайшей звезды относительно Солнца – это недостаточный повод для экстренного звонка в обсерваторию?

— Пусти ты… Коперник недобитый… Хорошо, я наберу Владика. Но если он пошлет меня подальше и ФСБ снова будет донимать родичей, то я тебе в челюсть дам.

— Договорились.

— Ну и отлично. По рукам.

Дима достал мобильник и нашел в адресной книге телефон троюродного брата, работающего старшим научным сотрудником в Институте Неба при Крымской обсерватории.

— Владик, это я… Не разбудил? У нас тут…

Дима осекся, и Гриша услышал, как из трубки доносится быстрое бормотание.

— Что там? — шепотом спросил он у друга. — Что он говорит?

Дима оттолкнул его: мол, не мешай слушать. Через десять секунд он отнял трубку от уха и недоуменно уставился на экранчик. «Соединение завершено» – гласила появившееся надпись.

— Связь прервалась…

— Что он сказал, Диман?

— Наверх посмотреть…

— Чего? Куда посмотреть?

— Наверх. И радио врубить, если еще не все станции накрылись…

— Ты меня пугаешь. — Гриша поежился и машинально задрал голову, всматриваясь в ясное небо.

Дима бросился к ноуту.

— Сетку не видит… — удивленно произнес он через минуту.

— Попробуй напрямую через спутник.

— Бесполезно. Все каналы упали…

— Быть не может! Посмотри, какая идеальная погода… Ой, что это?

Подростки одновременно уставились на ветвистую телеантенну, торчащую над лифтовой будкой. На кончиках металлических прутьев мерцали зеленоватые искорки, придавая заснеженному профилю крыши сказочный колорит.

— Огни святого Эльма… — пробормотал Дима, сглотнув. — Бред какой-то… Грозы же нет… И вообще – зима… вроде как…

В этот момент порыв не по-зимнему теплого ветра взметнул снег с рубероида. Голые верхушки деревьев заметно качнулись, возле бортика крыши завертелись маленькие белесые смерчи. По лицам подростков чиркнули капли воды.

— Что происходит? — вскрикнул Гриша, выдергивая кабель из порта ноута и хватая телескоп вместе со штативом в охапку.

— Смотри, — осоловело глядя вверх, заорал Дима. — Звезд нет!

— Тучи?! Но откуда они взялись… Только же сейчас…

Следующий порыв ветра оказался таким мощным, что чуть было не сбросил обоих астрономов-любителей вниз с высоты девятого этажа. Гриша пригнулся, не выпустив, однако, телескоп, а Дима, прищурившись, проследил взглядом за ноутом, который бабочкой порхнул в темноту.

— Ни черта себе – ветерок! — двигаясь в сторону лифтовой будки, просипел он. — Пойдем вниз – комп искать… А дождь-то откуда посередь зимы?

— Григорий, ты здесь? — раздался крик из дверного проема. Это отец Гриши выбежал встретить пацанов.

— Тут мы, бать! — отозвался подросток, ошалело глядя, как молния прорезала чернильное чрево небес. Почти сразу громыхнуло так, что задрожали стекла, и несколько машин во дворе залились воем сигнализации.

Ураганный ветер с треском сорвал с соседней крыши лист жести, и тот страшным неуправляемым снарядом понесся прямо на пацанов. Дима еле успел толкнуть приятеля и сбить его с ног, прежде чем вертящийся стальной кусок со свистом рассек воздух аккурат над ними.

— Етишкин дух… — волоча за собой треснувшую трубу телескопа, выдохнул Гриша. — Могло бы располосовать…

— Ну-ка, живо! — Мужчина схватил пареньков и втянул их внутрь будки. Шарахнул дверью, отсекая хлынувшие потоки ливня. — Говорил я, не доведут до добра ваши полуночные глазения на Луну! Григорий, теперь я тебя точно выпорю…

Гриша не обратил на угрозы отца ровно никакого внимания.

— Знаешь, что происходит? — вперившись бешеным взглядом в грязное лицо Димы, прохрипел он. — Ты понимаешь, что происходит, дуралей?!

— Понимаю, — буркнул тот, медленно выходя из ступора, — все я понимаю… Просто-напросто посреди безоблачной зимней ночи в средней полосе России вдруг разразилась гроза… Обычное дело…

— Да ты что! До сих пор не просек?! Это не Проксима сместилась! Это Солнечную сорвало с галактической орбиты! Мы начали двигаться, понимаешь, болван! Кратковременные климатические катаклизмы – неизбежный постэффект таких резких по астрономическим масштабам перемен вектора движения! Наверняка сейчас на Солнце и на остальных планетах творится полный абзац! А если верить нашим данным, то мы уже около суток движемся… Причем с постоянным ускорением… Помнишь, как вчера вечером в новостях передали, что резко возросла активность излучения Солнца? А эта гроза напрямую связана со скачком…

— Гриша, не суеверничай… — перебил Дима. Он вдруг разом ощутил, что пуховик промок насквозь и влажный свитер холодными комками прилип к телу. Его передернуло от озноба, пробежавшего от затылка до копчика. — Мы же люди науки…

— Ты представляешь, какого уровня это открытие? — все с таким же нездоровым блеском в глазах пролепетал Гриша.

— Кажется, последнее наше гениальное открытие привело к межпланетному конфликту схожих цивилизаций…

— Послушайте, люди науки, — подал голос суровый Гришин батя. — Быстро в дом! Сушиться и чай горячий пить! А то обоих выпорю, чесслово!

Он пошлепал вниз по лестнице. И его бурчание еще добрую минуту разносилось в подъезде, прерываемое свистом ветра в щелях старой лифтовой будки.

— Понавертели черт знает что в небесах со своими окулярами, умники… Доигрались! Посреди зимы дождик устроили… Землю еще куда-то запустили… Точно – выпорю…

Дима встал и стряхнул капли с обвисшего пуховика. Серьезно сказал:

— Гриш, это невозможно… Ты хотя бы можешь себе вообразить, какого порядка нужна энергия, чтобы сдвинуть с места звездную систему?

— Видимо, приблизительно того же, что потребовалась для образования Точек.

Ребята испуганно поглядели друг на друга и практически синхронно выпалили:

— И куда же нас понесло?…

* * *

Солнечная система Y. Низкая орбита Марса

  • Кто-то ждет меня преданно в двух городах,
  • И секундная стрелка спешит.
  • Бляди совести мчатся во всех поездах —
  • Проводницы упавшей души!
  • Их щенячий восторг полосует сплеча
  • По улыбке беспомощных губ,
  • Чтоб живой эскулап то кричал, то молчал,
  • Ковыряя ланцетом труп…
  • Мне сорвали с аорты сердце петлей
  • Из железнодорожных рельс,
  • Вот Таганка, вот «дно», вот метро под землей,
  • Безымянка, Смоленка – всё здесь!
  • Как Арбат вдруг уперся в Волги изгиб?
  • Шпиль Останкина рвет Жигули?
  • Над Садовым кольцом внезапно возник
  • Призрак провинциальной земли!
  • Дайте список конечных станций пути
  • И внесите в больничный листок!
  • И поставьте диагноз, и швырните рецепт
  • На северо-юго-восток!
  • Возбуждение падает ниже груди,
  • Упираясь иглою в пах…
  • Я кричу! Я не вижу ни зги впереди!
  • Выдираю из ребер страх!
  • Как же быть, если ждут меня в двух городах?
  • А секундная стрелка спешит…
  • Бляди совести мчатся во всех поездах —
  • Проводницы упавшей души!
  • Их щенячий восторг – звон стекла о стекло!
  • Топография памяти – вдрызг!
  • Я сдираю белье с них! Мне повезло!
  • Я прострелен слезами брызг!
  • Кто-то ждет тебя преданно в двух городах,
  • Щелкнуть стрелкой путей не спеши…
  • Бляди совести спят в скоростных поездах —
  • Проводницы упавшей души…

Сработала автоматика, и воспроизведение звукового файла остановилось. Песня в исполнении малоизвестной группы, популярной лишь в узких кругах, прервалась.

— Лабуда какая-то, — проворчал Егор Лабур, настраивая радио на прием марсианского новостного канала.

«…уже на протяжении получаса. А теперь предлагаем вам послушать последние известия с Земли… — Приятный голосок дикторши смолк. Через несколько секунд в эфире зазвучал хриплый дискант корреспондента с первого общесолярного канала. — Здравствуйте, уважаемые дамы и господа! С вами вновь Лексей Комелев и лучшая станция Солнечной – „Третья планета“. Буквально несколько часов назад Землю захлестнула небывалая волна климатических катаклизмов! По сообщениям метеорологов из разных стран, семнадцать мощнейших циклонов образовались над всеми материками нашей планеты практически одновременно! Грозы и ураганы разбушевались над Европой, Северной Америкой, Юго-Восточной Азией и Центральной Африкой. Потеряна связь с десятками судов в Тихом и Атлантическом океанах, парализованы сотни аэропортов, с космодромов отменены старты гражданских и грузовых челноков, населению крупных городов, попавших в приоритетную зону опасности, было рекомендовано не покидать жилые и рабочие помещения, спасатели и внутренние войска многих стран работают в авральном режиме! В центральном регионе России отмечено резкое повышение температуры – на снежные сугробы пролился настоящий летний ливень! Штормовое предупреждение объявлено в Москве и окрестностях. Над территорией Мексики и Эквадора зафиксированы магнитные бури, наблюдаются перебои с мобильной связью и радиоблокады естественного характера… Пресс-служба российской СКВП пока не дает никаких комментариев журналистам, собравшимся в здании центра общественных связей. Однако нашим коллегам из Вашингтона стало известно, что погодные катаклизмы, охватившие планету, могут быть связаны с пиковой активностью на Солнце и уже имевшему место около полугода назад смещению так называемых солярно-динамических характеристик системы. Независимые эксперты подчеркивают, что нельзя недооценивать влияние Точки перехода в Солнечную Икс на происходящие события… Внимание! Только что к нам поступило сообщение с Венеры! Вследствие сильных атмосферных возмущений полностью разрушена одна из французских уранодобывающих баз! С остальных разработок персонал и военные поспешно эвакуируются! Кажется, это снова связано с изменениями эксцентриситета орбиты соседней планеты… И вот наконец первый комментарий! Заместитель главы СКВП России Сергей Стегунин… — На фоне гомона и шуршания микрофонов зазвучал уверенный мужской голос. — Совершенно напрасно некоторые СМИ раздувают панику на пустом месте. Резкие изменения погодных условий – не такая уж редкость на планетах земного типа и сходных с ними. Не буду отрицать, что нынешние катаклизмы некоторым образом связаны со смещением солярно-динамических кривых Солнечной системы в допустимых коридорах инерциальных констант. Иными словами, Солнце вместе с планетами действительно отклонилось от вектора движения вокруг галактического ядра. Но такие возмущения довольно часто происходят как с нашей звездой, так и со всеми остальными. Только представьте на секунду, сколько сил одновременно воздействует на столь массивные астрономические объекты, как Солнце…»

Из динамиков раздался хрип, треск, шипение, а через секунду кабина истребителя наполнилась гудением зуммера ближней связи.

Лабур вполголоса выматерился и долбанул рукой по выпуклой синей кнопке синхронизации частоты.

Динамики вновь заклекотали помехами

— Твою мать… Старье понаклепали…

«Ведомый один, приказываю прекратить засорять эфир», — прозвучал в кабине голос командира звена старлея Баюсова.

— Есть, — огрызнулся Лабур.

«А если еще раз будешь радио или песенки слушать во время боевого вылета, я на тебя такой рапорт накатаю, что сортиры драить пойдешь. Понятно?»

— Так точно…

Уязвленное честолюбие заворочалось мерзопакостным комком в районе солнечного сплетения… Егор каждый раз стискивал зубы, когда приходилось выполнять приказы этого подтянутого офицера, знающего устав как свои пять пальцев и умеющего неплохо руководить.

После того, как Лабура судил военный трибунал эскадры, он потерял почти все. Звание, должность, четыре пятых денежного содержания, а заодно – честь и лицо. Его обвинили в халатности на руководящем посту во время боевого дежурства, приведшей к гибели людей, дезорганизации личного состава и гигантскому материальному ущербу. Также присовокупились: употребление спиртных напитков в служебное время, неоднократное нарушение субординации, превышение должностных полномочий и несоответствие занимаемой должности. За такой «послужной наборчик» в условиях военного времени можно было запросто встать к стенке или загреметь на «Красную шапочку» – марсианскую тюрьму для бывших сотрудников силовых структур, — где судьбу военных преступников решал уже не начальник лагеря, а воровской суд чести… Поэтому, можно было сказать, что Лабуру неимоверно повезло. Он отделался разжалованием с кавторанга до младшего лейтенанта, снятием с должности командира боевого расчета и лишением всех офицерских привилегий, включая жилищные льготы и талоны на питание. Контр-адмирал Рух был так зол на бывшего подчиненного, что пытался даже апеллировать решение трибунала. Он хотел отправить Лабура «на каменоломни Харона, и ни световой секундой ближе». Но в связи с учащением вторжения кораблей с территории Солнечной X флоту требовались пилоты, имеющие хоть какой-то опыт полетов в вакууме. Посему Егора посадили на допотопный «Сухарь» – истребитель ближнего радиуса на смешанной гравитонно-реактивной тяге – и отправили в патруль на нижние марсианские орбиты, которые являлись теперь участками повышенной опасности в свете последних тактических маневров противника. И вот уже на протяжении трех недель он по два раза в сутки заступал на четырехчасовые дежурства в составе звена под командованием старшего лейтенанта Баюсова. А остальное время проводил под домашним арестом на борту ударного авианосца «Ярослав Левенец».

Накануне их звено и дряхлый «Стервятник» эскортировали в район Точки яхту какого-то высокопоставленного ублюдка из новоиспеченного Высшего Декларационного Совета Миров. Прямо возле границы сферы нейтралитета на них неожиданно напал неопознанный корабль Иксов. Машина Лабура почти не пострадала, а вот второго ведомого – Лешку Киреева – срезали моментально, оставив от его «Сухаря» лишь горстку фотонов и теплового излучения. Причем наглый агрессор струхнул и практически сразу ушел в «инвизибл», не дав возможности корвету садануть по нему из главного калибра.

После этого случая нервы у Лабура были на пределе. Ведь вражеский кораблик мог запросто порешить рентгеновскими лазерами его, а не другого ведомого…

«Меняем курс, — скомандовал Баюсов. — Подтвердить получение новых данных».

Егор глянул на дисплей. Повозил пальцем по тачпэду, дважды вдавил «ввод», забивая данные в базовый навигационный модуль, и сухо ответил:

— Лабур на связи. Получение подтверждаю.

«Веренберг на связи. Получение подтверждаю», — прозвучал голос второго ведомого, который вышел в патруль в составе их звена после гибели весельчака Киреева.

Егор натянул перчатки скафандра, защелкнул фиксаторы, проверил герметичность стыка. Затем надел шлем и переключил связь с динамиков на внутренние наушники.

Скаф, конечно же, не спасет, если машину разнесет в клочья при серьезном попадании, но при разгерметизации кабины или вынужденном катапультировании – даст хотя бы мизерный шанс на выживание.

«Поступила новая вводная для всех патрулей нашего сектора, — раздался в наушниках голос Баюсова. — Покинуть низкую орбиту и сблизиться с группой дипломатических кораблей России, идущих в заданном коридоре. Сопровождать их до границы сферы нейтралитета».

— Разрешите вопрос?

«Разрешаю, Лабур».

То ли Егору показалось, то ли в голосе ведущего и впрямь проскользнуло некое облегчение, когда бывший кавторанг захотел вступить в диалог… Все-таки этот бодрый старлей тоже боится. Это правильно. Храбрецы в космосе долго не живут.

— Что это за миссия? Штатная дипломатическая встреча или нечто более серьезное? Ведь, если я правильно понял, для сопровождения этих «пиджаков» стягивают львиную часть сил барража с марсианских орбит…

«Ты правильно все понял, ведомый, — чуть помедлив, ответил Баюсов. — Там намечается какой-то саммит. К нейтральной зоне идут не только наши корабли…»

— Американцы? — быстро спросил Егор, глядя на далекую светлую точку в космосе, неторопливо смещающуюся относительно неподвижного рисунка звезд. Это был истребитель Баюсова, несущийся в пятистах километрах параллельным курсом.

«Не только. Все космические силы Земли собирают. Дипломатические корпуса Франции, Японии, Англии, Индии и Казахстана уже в расчетной точке. Даже канадцы и бельгийцы выдвинули какую-то рухлядь с Фобоса… Семь линкоров Китая на подходе во главе с флагманским „Мао“ и целой армадой истребителей.

— Ни хрена себе, — вырвалось у Лабура.

«Не засоряй эфир… — Баюсов посопел в наушниках. Потом вздохнул и произнес: – Вот именно, Лабур. Ни хрена себе».

— А что Иксы? Тоже… все, что летает, пригнали?

«Без понятия. Самое смешное, что этот саммит будет проходить на борту нашего „Левенца“…»

Егор решил, что ослышался.

Страницы: «« ... 678910111213 ... »»

Читать бесплатно другие книги:

Эта книга рассказывает о крупнейших мировых аферах и аферистах.Тюльпановая лихорадка в Голландии, Ко...
Final Melody – рок-группа родом из СССР. Ее гитарист был учителем Ричи Блэкмора и завсегдатаем Кащен...
Знаете, какая бывает любовь? Такая, что сметает все на своем пути, выжигает планеты и гасит звезды. ...
После кровавого Апокалипсиса, грянувшего на Земле неожиданно, прошло восемь тысячелетий. Люди и разу...
Майор ВДВ Андрей Лавров по прозвищу Батяня отправляется в командировку в Венесуэлу, где на празднике...