Санкция на жизнь Палий Сергей

— Отдыхать, — пожал плечами Марек. Чех вполне сносно говорил по-русски.

— Как отдыхать? Санкции на очередную жену никто не даст. Да и нет здесь баб нормальных. Мне взаимный допуск 4-А нужен…

— Тебе обязательно жена для отдыха нужна? — почесывая бакенбарды, спросил Марек.

— Почему же. Не обязательно. Можно поспать еще вволю. Или выпить.

— А говорить?

— С кем? — Геннадий непонимающе уставился на чеха. — Я ж не восточный, чтобы лясы точить про американские демократические санкции. Я из Харькова. У нас же теперь страна какая – на западе росукраинцы, на востоке евроатлантики.

— А я вообще не с Земли. Родился на орбитальной станции…

— Молодец. — Геннадий внезапно потерял к Мареку интерес и толкнул в плечо Стаса. — А ты?

— Из Москвы, — неохотно ответил Нужный, направляясь к микроволновке.

— У-у… Москаль. Чего ж тебя в космос занесло?

— «Трансвакуум». Среднетоннажники пилотировал.

— «Пеликаны», — кивнул Геннадий, заглядывая в один из холодильников. — Хорошая работа. Непыльная. Да и «Трансвакуум» – контора знатная. А вот вишь ты, как все обернулось-то. Неказисто.

Стас не отреагировал. Хоть Геннадий и признавал себя западником, но определенная враждебность к русским все равно в нем ощущалась. Правильно: ассимилировать их ассимилировали, а за кордон к зажиточным москалям не пустили.

Ни в холодильниках, ни в микроволновке, ни в духовке продуктов обнаружить не удалось. А санкции на жратву в столовой Тюльпин так и не соизволил дать.

В креслах под экранами сидела троица офицеров с нашивками охранения российского дипкорпуса. Парни были все как на подбор: рослые, подтянутые, чисто выбритые. Они с нескрываемым презрением посматривали на измочаленных мазутов, у которых от переутомления синяки под глазами напоминали самые настоящие фингалы.

Геннадий перехватил один из таких ханжеских взглядов в свою сторону и мгновенно завелся.

— Слышь, ты, — обратился он к коротко стриженному капитан-лейтенанту, — глаза не сломаешь?

Офицер нахмурился, хотел было парировать грубость, но один из его приятелей махнул рукой, мол, «пущай бесятся, гражданские свиньи».

Но широкоплечий Геннадий уже почувствовал безнаказанность собственного хамства. А зря, ох зря…

— Эй, братан, — обратился он к капитан-лейтенанту, подходя ближе, — поделись пайкой. А то нас командир погонял, а санкции на жратву так и не дал.

— Знаешь, что такое аннулингус? — поинтересовался капитан-лейтенант у украинца, не вставая со своего кресла и продолжая тянуть через трубочку фруктовый сок.

Стас аж приствистнул – на «Хароне-зеро» за такие слова убили бы на месте. Марек устало вздохнул и отошел в сторону, разумно решив пока не вмешиваться в склоку.

Геннадий же остановился как вкопанный.

— Как ты сказал? Не расслышал, извини… — тихонько уточнил он.

— Аннулингус, — четко повторил каплейт с холеным мурлом.

— А-а… — поигрывая желваками, оскалился Геннадий. — Понял. Конечно, знаю. Это если ты мне побреешь зад своим острым языком, когда я сделаю вот так!

Он ловко вжикнул молнией на форменных брюках, стянул их до колен вместе с трусами и развернулся голым гузном к обомлевшему капитан-лейтенанту.

Нужный не ожидал такой прыти от неуклюжего на вид украинца.

Некоторые посетители офицерской заржали, привлеченные веселым спектаклем с мужской обнаженкой и явным заделом на хорошую драку.

— Полужопия раздвинуть, чтоб удобней было? — уточнил Геннадий через плечо.

Фраза послужила последней каплей в чаше напряженной обстановки.

Она одновременно вывела замерших спецназовцев дипкорпуса из ступора и ввергла их в крайнюю степень бешенства.

Каплейт вскочил и попытался с размаху зарядить ботинком по бледной заднице Геннадия, промахнулся и пролетел мимо. Но резко развернулся и с разгону всадил тому зверский апперкот в печень. Украинец ойкнул, но не потерялся. Он проворно натянул штаны и мощно двинул противнику локтем по носу, ломая хрящи и отправляя каплейта в глубокий нокдаун.

Двое других спецназовцев тут же профессионально скрутили Геннадия и нагрузили его серией болезненных ударов по брюху и почкам. Марек приблизился было к ним, чтобы хоть как-то помочь сослуживцу, но усталость взяла свое: он споткнулся о кабель на полу и щучкой полетел между креслами, с грохотом увлекая за собой одну из микроволновок.

Стас с разбегу врезался в одного из спецназовцев, чем заставил того отвлечься и слегка ослабить хватку. Геннадию такой ошибки оказалось достаточно. Он высвободил руку, и громила получил такой страшный удар снизу в челюсть, что даже немного подпрыгнул на месте, прежде чем завалиться навзничь без сознания…

С противоположного конца офицерской наконец подоспели еще несколько человек и, основательно оттоптав валяющемуся Мареку конечности, включились в потасовку, не особенно разбираясь – где свои, а где чужие.

Двое патрульных из службы внутренней безопасности авианосца уже спешили к общей куче, держа наготове шокеры, но на их пути неожиданно возник рослый парень с выдранным из пола амортизационным креслом. Еще бы чуть-чуть, и ребятам бы раскроило черепа жесткой спинкой с анатомическими ребрами прочности, но они успели затормозить и отпрянуть. Кресло полетело в сторону, рослый парень тоже не удержался на ногах и ушел по глиссаде точно в посудомоечную машину.

Стас подхватил пустую топливную бочку – оружие не смертельное, но довольно тяжелое и эффективное в борьбе с несколькими противниками. Размахнувшись, он обрушил ее на голову одного из офицеров, подоспевших на выручку спецназовской троице. Тот картинно развернулся к Стасу лицом, будто репетировал сцену из дешевого фильма про ковбоев, и лишь после этого рухнул ничком, заставив Нужного попятиться.

Окровавленная физиономия поверженного супостата показалась ему смутно знакомой, но проверять времени не было…

Очухался каплейт.

Он длинным прыжком сбил с ног Геннадия, ударив украинца под колени, и оба покатились по полу, сцепившись в невообразимый человеческий комок. По пути к стене они сшибли несколько человек и опрокинули системный блок, путаясь в проводах.

Проклятия и угрозы сыпались во все стороны. Грамотный, виртуозный мат поражал своей уместностью. Из динамиков слышался очередной рекламный слоган какой-то грузовой компании Игреков: «Торговое эмбарго – не для нашего флэш-карго!»

— Да мы ваще – лучшие пилоты системы, педрилка картонная! — взревел тем временем Геннадий, подминая под себя капитан-лейтенанта. — Тебе за каждый синяк на моей ценной тушке командование по звезде свинтит… Ой, ёпть, больно ж…

Нужный рванулся на помощь Геннадию, которого каплейт все же умудрился скинуть с себя и теперь самозабвенно дубасил ногами. Но на полпути Стас услышал громкий хлопок и ощутил чудовищный удар в филейную часть, который не просто сбил его с ног, а в буквальном смысле швырнул на спецназовца, выгнув членом вперед. Второй удар пришелся в правое плечо и оказался еще более болезненным. Рядом завопил сложившийся пополам Марек, сыпанул исками пробитый насквозь растровый экран…

К тому времени, когда Стас приземлился на пол, он почти потерял сознание от болевого шока. Перед глазами пылала лиловая муть, уши заложило от нарастающего грохота, в голове шумела единственная мысль: «Неужто какой-то кретин открыл стрельбу?…»

Третий раз Стаса ударило в грудь. И он благополучно вырубился.

* * *

— Вы что, упырятина гражданская, совсем офонарели? — спросил Тюльпин, входя в разгромленную офицерскую. — Вконец тягу потеряли, штафирки рваные! Сальники дырявые! Через шлюз пропущу собак чахлых! Гравитонником по гениталиям отпрессую…

Капитан третьего ранга еще с минуту яростно размахивал зажатой в руке курительной трубочкой и сыпал узкопрофильными ругательствами. После чего вдруг заткнулся и, привычно потрогав языком верхние клыки, обвел оценивающим взглядом всех виновников масштабного побоища.

А поглядеть было на что.

Троица из охранения дипкорпуса теперь смотрелась не манерно и угрожающе, а, в лучшем случае, незаслуженно униженно. Капитан-лейтенант прикладывал платок к разбитому носу, отмахиваясь от назойливого санкцира-медика, который порывался осмотреть его. Двое других спецназовцев вообще еле держались на ногах после знакомства с увесистыми украинскими кулаками. Сам Геннадий, впрочем, тоже являл собой удручающее зрелище: пара серьезных ссадин на лице, не считая заплывшего глаза, разодранный до пупа китель и заляпанные кровью брюки. Марек пострадал меньше, но и у него вид был изрядно помятый, а отдавленную правую ногу чеху приходилось держать практически на весу. Нужный в драке почти не получил увечий, зато ему досталось аж три пули из травматика: в грудь, плечо и задницу. Места, куда угодили заряды, уже отходили от онемения и начинали дико болеть. Синячищи формировались знатные: бордово-фиолетовые, диаметром сантиметров по десять. Хорошо, хоть кости целы остались…

Также в офицерской присутствовали и остальные участники потасовки, невольно попавшие под раздачу. Несколько сотрудников СБ, рослый парень из инженерного батальона, двое штурманов и… Илья Шато.

Вот уж кого Стас не помышлял встретить здесь, вдали от Земли и тульского космодрома «Стратосфера», с которого полгода назад стартовал его «Ренегат» и ушел в свой злополучный рейс номер 816. Как обычный руководитель дежурной смены контроля «Трансвакуума» попал на авианосец, готовящийся принять участие в дипломатическом рейде в Солнечную Игреков, Нужный ума не мог приложить.

Неожиданная встреча отягощалась еще и тем обстоятельством, что именно Илюху Стас в горячке схватки шарахнул топливной бочкой по голове. Не зря в тот миг лицо поверженного показалось ему смутно знакомым…

— М-да. Торжество интеллекта, блин, — заключил Тюльпин. — Просто гении космоса какие-то.

Он не выдержал и улыбнулся. По-человечески – просто и открыто.

Спецназовцы угрюмо молчали и осторожно трогали синяки да царапины. Остальные тоже не спешили высказывать какие-либо мнения по поводу произошедшего.

В офицерской повисла тишина, нарушаемая лишь сиплым писком поврежденного динамика и урчанием холодильников.

— Это залет, бойцы. На «губу» бы вас отправить. Суток на трое… — мечтательно вздохнул Тюльпин, пыхая трубочкой. — Жаль, времени нет. Ладно, вроде все целы, и тяжких телесных удалось избежать. Стало быть, тяга такая: доблестные спецназовцы-дипломатчики и остальные вовлеченные в конфликт отправляются по своим делам. Командирам о случившемся сами доложите или мне помочь?

— Сами, товарищ капитан третьего ранга, — мрачно зыркнув на украинца здоровым глазом, ответил каплейт.

— Чудненько. Что касается моих архаровцев… — Тюльпин обвел взглядом Марека, Геннадия и Стаса. — Бегом в медкомплекс. Заштукатурьтесь. И пусть вам стимуляторов каких-нибудь вжарят. А через пятнадцать минут приказываю прибыть в УЦ для дальнейших тренировок. И на будущее… Ребят, если вам позволили отдохнуть, то это не значит, что нужно сразу крушить имущество и бить друг другу морды. На такие случаи у вас еще будут санкции. Все свободны.

Стас осторожно потрогал зад. Зашипел от боли: чувствительность окончательно вернулась, и вся правая ягодица превратилась в один упругий очаг боли. Грудь и плечо тоже саднили. Нужно будет попросить медиков вколоть обезболивающего…

— Вот так, значит? Сразу бочкой по балде?

Нужный не заметил, как к нему подошел Шато.

— Илюха, привет. Извини, не признал в суете. Цела думалка?

— Да цела вроде. А я тебя сразу узнал, хотел окрикнуть, да замешкался…

— Не зевай больше, — назидательно сказал Стас.

Они приветственно пожали друг другу руки. Почти хором спросили:

— Как ты?

Улыбнулись. Чиркнули взглядами.

Вообще в таких случаях между знакомыми людьми часто возникает неловкость. Давно не виделись, каждый шел своим путем, переживал какие-то события, с каждым что-то случалось – плохое и хорошее, — а потом: бац и встретились там, где вовсе не чаяли.

— У тебя статус дружбы активен? — вдруг поднял глаза Шато.

— Столько всего произошло с того момента, как ты меня в рейс выпустил… Лучше б не дал ты тогда санкцию на старт моему «Ренегату».

— Наслышан о твоем демарше. — Шато улыбнулся. — Надо же… первым вошел в Точку. Можно сказать, открыл нам врата в зеркальную систему.

Стас вздрогнул. Он вспомнил слова Уиндела о том, что Солнечные несутся в пространстве, постоянно набирая скорость. Несутся к точке начала каких-то безумных координат, чтобы столкнуться и превратиться в облако раскаленной плазмы. Вместе с уймой бедных злых людишек.

— А ты как здесь оказался? — уходя от темы, поинтересовался Нужный.

— Операция «Рекрут». Пригласили, — уклончиво ответил Илья. — Я же еще на Земле в диспетчеры перевелся. На «Стратосферу». Надоело в офисе тухнуть, смотреть на вас, пилотов, каждый день и завидовать. Хотелось поближе к небу быть. Хотя бы чуть-чуть. В пилоты не прошел, санкцию должную не получил… Вот и решил: пусть хоть диспом возьмут.

— Ты молодец. — Стас задумчиво потрогал подбородок. — Знаешь, я когда с Земли в тот раз стартовал, почему-то мысль такая все время в голове крутилась: не вернусь.

— Ну, это ты загнул, — рассмеялся Шато, хлопнув Стаса по травмированному плечу и заставив грязно выматериться от боли. — Ой, извини… Вот слетаем к Игрекам, донесем до них, что вовсе не хотим войны, предложим схемы внедрения усовершенствованных социальных моделей… И вернемся. Я попробую еще раз на пилота тесты пройти. Вдруг получится?

Стас удивленно поднял брови. Неужто Илья и впрямь верит во все, что только что озвучил?

Их взгляды встретились.

И Нужный понял: нет. Ни черта Шато не верит в благополучный исход операции колоссального масштаба, которую затеяли власти космических держав под патронажем СКО. Не верит он и в то, что вся хваленая система санкций окажется эффективна в мире Игреков – в мире похожем, как зеркальное отражение, но таком же перевернутом. И в то, что широкомасштабной войны удастся избежать, бывший руководитель дежурной смены контроля тоже не верил.

Ни на йоту.

Как, впрочем, и сам Стас.

Они оба уже переросли санкционированную планку, за которую не дозволялось смотреть рядовым гражданам их правильной и благоустроенной Солнечной. Переросли каждый по-своему: Илья в стремлении достичь звезд, а Стас – убегая от их вечного холодного однообразия.

— Знаешь, я ведь тогда будто чувствовал, что твой рейс окажется… нестандартным, — проговорил Шато. — Астроном звонил этот, как бишь его фамилия…

— Уиндел.

— О как. И тебя, стало быть, он предупреждал. — Шато удивленно выпятил нижнюю губу. Подвигал носом. — Неспокойно было, я чуял. «Эфа» на ушах стояла в тот день, много рейсов отменили. Думается, кто-то уже знал об электромагнитной аномалии за плоскостью эклиптики, в которую ты угодил и породил Точку… Не нужно было мне санкционировать тот старт.

— Не я, так другая скрепочка нашлась бы… — пробормотал Стас.

Шато не услышал его. Или счел нужным не услышать. Или сделал вид.

Не важно.

— Ты так и не ответил: у тебя статус дружбы активен?

Стас встряхнул головой, помассировал глаза.

— Нет, Илья. Не активен. Только я не смогу стать твоим другом в ближайшее время.

— Почему? — с какой-то детской обидой в голосе спросил Шато.

Стас не ответил. Он панибратски толкнул кулаком Илью в карман кителя и, прихрамывая, двинулся к коридору, ведущему в медкомплекс.

— Постой…

— Мне тренироваться надо. Извини.

— Я проверял! — крикнул ему в спину Шато. — Мы подходим по френд-допуску взаимосоответствия! Могли бы на ближайший цикл стать…

— Я тоже проверял. У нас с тобой – абсолютное расхождение. Кому ты врешь, Илья? Мне? Себе?…

— Допуски, санкции, ленточки с красными флажками… — Голос Шато дрогнул, и диспетчер замолчал. То ли не захотел показаться слабым, то ли просто испугался закончить фразу.

Стас остановился. Поморщился от подступившей изжоги и с усилием сглотнул волглую слюну.

— Нет в этой Солнечной такого допуска, которому бы я соответствовал, — не оборачиваясь, сказал он. — И никогда не было.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Гипотезы о людях

Глава 1

Парад звезд

Солнечная система X. Сфера нейтралитета. Радиус 1 от Точки перехода

Пальцы рук мерзли. Сенсорные перчатки полагалось надевать вместе с внешним каркасом скафандра непосредственно перед проходом в стартовую ячейку к машине. А здесь, в помещении внутреннего шлюза, уже вторые сутки немного сбоила система кондеров и температура держалась на пяток градусов ниже нормы.

До смены дежурных пилотов барража оставалось больше получаса, но доступ в жилые отсеки корабля для космонавтов закрывался за шестьдесят минут до вылета, а переборки к площадкам открывались тогда, когда решал начальник инженерной бригады. Что ж, таковы правила…

Цепочка с ключом слегка согревала кожу.

Двадцать граммов металла, позволяющие привести в действие сложнейшую систему зажигания истребителя, висели на шее у Стаса под промежуточным комбинезоном и напоминали о многочисленных стартах с Земли, других планет Солнечной, спутников, орбитальных пакгаузов и станций. Все как в старые добрые времена. Когда он еще работал на среднетоннажном «пеликане».

Только здесь не было тягомотины с командировочным удостоверением, зоны нудного «последнего карантина», предполетных досмотров и прочих гражданских проволочек. Пилот-истребитель получал медицинскую санкцию, после чего полностью подчинялся приказам командира эскадрильи и ведущего диспетчера из комплекса управления полетами малых единиц авианосца «Данихнов».

Неделя ураганных тренировок и учебных миссий была позади. Несколько пилотов не выдержали нагрузок и отсеялись. После того как Тюльпин с треском выставил их из учебки, неудачников никто больше не видел. Кстати, пострадавшего от командирского ботинка Руграно среди них не оказалось. После воспитательного генитального массажа он серьезно преобразился и зарекомендовал себя как дисциплинированный и толковый офицер. Видно, и вправду велика дидактическая сила удара по яйцам.

В течение трех последних дней Стас, Марек, Геннадий, Руграно и другие пилоты эскадрильи совершали боевые вылеты. Правда, задача для мазутов, как правило, ставилась элементарная: сопровождать барражирующие неподалеку от основных сил флота фрегаты и малые исследовательские станции. Лишь единожды их отправили вместе с линкором к ближнему радиусу Точки, и Нужному посчастливилось издалека наблюдать реальную стычку. Хотя: «наблюдать» – сказано громко. Их звено просто в течение минуты принимало обрывки брани в эфире на открытой дипломатической частоте и таращилось на показания радаров средней дальности локации. Корвет Игреков выскочил из перехода и, не дождавшись опознавания «свой – чужой», пальнул по автоматическому зонду Иксов. За что тут же получил перекрестный укол рентгеновскими лазерами от патрульных «Соларов» и закрыл бойницы. Обычное недоразумение.

Вообще, судя по официальным сводкам, в последнее время боевых столкновений между космическими силами двух Солнечных практически не случалось. Зато психологическое напряжение нарастало с каждой минутой. Обе стороны прекрасно понимали, что высшее командование космических держав, а также СКО и СКВП, затевают нечто масштабное.

Дипломатическую миссию со стороны Иксов? Контроль со стороны Игреков? Да. Пожалуй. Только за каким хреном тогда на границах сферы нейтралитета висят почти все боевые соединения?

А информация насчет того, что с динамикой Солнечных систем не все в порядке, постепенно продолжала расползаться от одного обитаемого кусочка пространства к другому. И хоть все СМИ на тот момент были на жестком поводке у силовиков, финансово-промышленных групп и правительств – слухи неумолимо ползли. До всеобщей паники было, бесспорно, далеко, но люди на планетах потихоньку начинали копошиться и делать то, что обычно делают, как только в воздухе повисает незримая пленочка абстрактного страха: запасать продукты, проверять надежность жилищ и средств передвижения…

— Тебе там понравилось? — неожиданно спросил Марек, не глядя на Стаса.

— Где?

— Там, у Игреков. На Земле, в Москве… Не знаю, где ты еще побывал.

Нужный покосился на чеха и нахмурился. Он привык, что пилоты втихую судачат о нем за спиной. Бессмысленно было скрывать, что он и есть тот Стас Нужный, который первым попал в чужое пространство.

— Двоякое ощущение, — честно признался он. — С одной стороны, их мир очень похож на наш: почти те же названия городов и улиц, имена людей. В общем – полным-полно очевидных совпадений. С другой… много вещей, которые совсем не похожи на привычные для нас: деньги, отсутствие санкций, иное отношение к жизни. Люди женятся и дружат просто потому, что им хочется. И столько, сколько хочется.

— Это же… — Марек поискал подходящее слово. — Неуютно.

Стас кивнул.

— Ты прав. Это неуютно.

— Тогда – зачем?

— Может быть… оно лишь для нас неуютно.

— Я не понимаю. Вот скажи, ты сумел бы полюбить женщину и жить с ней постоянно?

Нужный поежился. Стал быстро сжимать и разжимать кулаки: пальцы рук совсем задубели.

— Не знаю. Никогда не думал о таком, — соврал он. Соврал наполовину: думать-то он думал, а вот знать – действительно не знал.

— А дружить с одним и тем же человеком из года в год? — не унимался чех. — Ведь скучно же.

Стас промолчал. Слишком трудно теоретически рассуждать о том, что практически не случалось в его родном мире. Генетическая связь поколений, воспитание, социальные нормы – все это мешало думать о жизни Игреков непредвзято. Как только мысль перескакивала невидимый рубеж – автоматически включались некие защитные механизмы памяти. Они давили эту мятежную мысль с чудовищной силой.

— Так понравилось или нет? — повторил вопрос Марек, задумчиво почесывая бакенбард.

— А ты случаем не засланный курва-казачок? — усмехнулся Нужный. И осекся. Пристально посмотрел на чеха. Но тот, кажется, не уловил сути русской идиомы.

— Впрочем, ты можешь не отвечать, — сказал Марек. — Мне просто интересно, как…

— Упырятина, пообщаться захотелось?

Тюльпин умел входить тихо, но говорить при этом громко.

— Никак нет! — гавкнули пилоты разом.

— Тяга следующая, — на порядок тише проговорил каптри, застегивая промежуточный комбез под горло. — Штатное боевое патрулирование отменяется.

Он окинул взглядом личный состав на предмет обнаружения несанкционированной радости в глазах. Удостоверившись, что оной в наличии не имеется, продолжил:

— Командование приказало вскрыть красный конверт. Мы с вами, любезные касатики, идем в рейд к Игрекам. Десять минут назад официально началась военно-дипломатическая операция «Санкционер». Объединенный флот с нынешнего момента на военном положении. А посему для вас как для офицеров СКО начинают целиком и полностью действовать законы военного времени. Трибуналы и прочая бодяга, которая отражена в уставе. Вот такая вот тяга, господа мазутики.

Никто из пилотов не произнес ни единого звука. Лишь желваки заиграли на скулах.

Стас почувствовал, как зубы сами собой сжались, а внутренности похолодели и дрогнули, будто их пронзила харонская метель.

Сообщение Тюльпина оказалось жутким потому, что каптри произнес его слишком равнодушным тоном.

Слишком.

Так говорят не о дипломатии. Так говорят о войне.

Лязгнуло. На миг заложило уши от легкого перепада давления. Зашипели, открываясь, переборки внутренних шлюзов стартовых ячеек…

— Подойти к персоналу площадок, — скомандовал Тюльпин. — Надеть внешние каркасы скафов. Обозначить коннект с диспами. И по машинам, эскадрилья! Живо, живо, ненаглядные упырята! Не на учебке сопли жуете!

* * *

Их эскадрилья состояла из дюжины боевых единиц. Тюльпин разделил группу на четыре звена. Соответственно, по три пилота в каждом. Назначил ведущими Марека, Геннадия, Руграно и себя. Приказал во время рейда соблюдать клиновидное построение. И напоследок знатно обматерил всех подопечных – просто так, чтобы не расслаблялись…

Двенадцать стартовых ячеек в одном из множества боковых утолщений авианосца.

Двенадцать автоматических контрольно-тестовых комплексов, управляемых инженерами.

Двенадцать малых тактико-штурмовых истребителей «Янус».

Уже облаченный в скафандр, Стас взобрался по трапу к внешнему шлюзу своей машины. Он оглянулся на инженеров, копошащихся возле стойки шасси, и провел перчаткой по заиндевевшему шлангу подачи топлива. Иней покрывал не только патрубок, соединявший шланг перекачки с запорной муфтой, но и обшивку в радиусе полуметра – видимо, герметичность системы была слегка нарушена. Нужный чиркнул пальцем по замороженному сегменту, белесая пыль посыпалась вниз – температура тут явно была ниже минус сотни по Цельсию. Он воровато огляделся и торопливо накарябал на инее семь букв, которые давным-давно не видел на борту своего корабля.

— Здравствуй, Ренегат… — прошептал Стас. — Знаю, тебя так еще не называли. Впрочем, все это глупо, наверное…

«Стас, ты чего там бормочешь?» – раздался в наушниках голос Ильи Шато.

— Ничего. Все в порядке.

«Тогда забирайся и начинай тестировать системы. У тебя старт через десять минут. Я сегодня тебя поведу».

— Это хорошо, диспетчер.

Стас посмотрел на быстро исчезающую надпись. Буквы «р», «е» и «т» пропали, и теперь на обшивке осталось лишь «нега».

— Да уж, смешно, — одними губами проговорил Нужный.

Раздалось шипение, громкий щелчок, и топливный шланг отсоединился от корпуса, уползая в сторону. Стас проводил взглядом его круглый конец, похожий на раззявленную металлокерамическую пасть, и встряхнулся. Все, никаких больше сантиментов. Собранность, реакция, четкий расчет. Впереди – пилотирование одного из самых современных истребителей, поступивших на вооружение российского флота и отданных в распоряжение отдельного гвардейского авиакрыла, прикрепленного к «Данихнову».

Вообще-то Стас не совсем понимал штабистов, которые окрестили «Янус» малым истребителем. Машинка, конечно, уступала по размерам, скажем, стандартному «пеликану», но маленьким этот двадцатиметровый агрегат назвать мог только закомплексованный подросток. И то – исключительно из зависти.

Внутреннее пространство «Януса», как и у большинства кораблей подобного класса, условно делилось на два отсека: силовой и пилотный. Только здесь эти отсеки располагались не совсем обычно: пилотный – сзади, а силовой спереди. Кокпит, соответственно, находился практически в корме, но значительно выступал над воображаемой продольной осью. Фюзеляж по форме походил на тупоносый ботинок.

С первых дней эксплуатации за новой машиной укрепилось четкое прозвище: «дерьмовоз». И дело тут было не только в созвучиях и ассоциациях с официальным названием «Янус». Просто на борту у этой штуковины стояло столько орудий, что с ушами бы хватило для разгрома небольшого фрегата вместе с патрульным эскортом. Кто-то из офицеров, ознакомившись с ТТХ «Януса», ляпнул: «Да это ж целый ассенизаторский набор! Если сразу все вывалить – линкор можно по рубку говном завалить! Дерьмовоз какой-то, а не истребитель…» Вот и прилепилось прозвище.

А набор был и впрямь что надо.

Кроме пары обычных рентгеновских лазеров, на борту «Януса» были установлены подвесные рэки с восьмью увесистыми ракетами класса анти-М, боеголовки которых были начинены сверхплотным антивеществом – позитронами с исправленным, спараллеленным спином, — удерживаемым мощными электромагнитными полями. При попадании такого «сюрприза» в корабль происходила трехфотонная аннигиляция позитронов с ближайшими электронами, и любая цель превращалась в искореженный огрызок, фонящий гамма-квантами, словно эпицентр миниатюрного ядерного взрыва. Оружие страшное, но запрещенное всемирной конвенцией к применению на низких планетарных орбитах и возле массивных космических объектов по причине нестабильности процесса чистой трехфотонной аннигиляции – бахни такую штуковину в атмосфере, и не исключено, что начнется мощная цепная реакция. На всех ракетах класса анти-М стояли системы самоликвидации, которые срабатывали при пуске в любой среде, кроме глубокого вакуума. Антивещество в этом случае «сжигалось» направленным в центр заряда гравитонным потоком. Опасность состояла в том, что при выходе истребителя из строя удерживающие поля могли исчезнуть, и позитронный заряд детонировал прямо под задницей у пилота, превращая его вместе с машиной в кучку свободных g-квантов. Посему корабли с установленными на них ракетами класса анти-М автоматически превращались в летающие гробы. Зато крупные суда их боялись, как прокаженных. Ведь протарань такой камикадзе борт крейсера, и гигантская летающая крепость с пятидесятипроцентной вероятностью исчезнет в яркой вспышке раньше, чем командир поймет, что произошло. Чистая трехфотонная аннигиляция – это не игрушечки.

Но на этом не заканчивался перечень смертоносных побрякушек, установленных на «Янусах». В носовой части истребителей находился аппарат, генерирующий мощнейший направленный ЭМ-импульс, которым можно было при точном попадании на сравнительно небольшом расстоянии выводить из строя электронику малых машин противника. Какие неудобства может доставить электромагнитный импульс, Стас уже познал на себе во время судьбоносного «рождения» Точки. И мог утверждать со всей ответственностью: приятного в этом крайне мало.

А еще под небольшими треугольными крыльями висели две пушки необычной формы, расширенные концы которых направлены были почему-то не строго вперед, а под небольшим углом к носу корабля. Об их назначении никто из пилотов не знал. В технической инструкции и всех паспортных данных на «Янусы» неизвестные орудия обозначались как «калибрующие излучатели для пространственной ориентации истребителя». Сам Тюльпин не понимал, каково истинное назначение странных штуковин, потому как даже любому курсанту-первокурснику при взгляде на диковинные тубусы становилось ясно, что никакие это не элементы навигационной системы, а самые настоящие высокоэнергетические устройства или генераторы. А вот что они генерировали – оставалось для всего личного состава эскадрильи открытым вопросом. Все многочисленные схемы электрической и силовой проводки «Януса» на этих местах белели пустыми местами. А инженеры лишь разводили руками: мол, что делать – подписывали санкции о неразглашении информации.

Также «дерьмовозы» комплектовались различными системами защиты.

Тут были и целые ряды кассет с физическими и энергетическими ложными целями, и тепловые пушки для создания мнимых пройденных траекторий, и установщики помех на разных волновых диапазонах, и комплексы упреждения лазерных ударов, и нехилый арсенал отвлекающих световых ракет.

Но самым удивительным и… нерациональным во всем боевом оснащении «дерьмовозов» оказалось даже не это.

В бомболюках на каждой машине были установлены атмосферные вакуумные мины. Если что-то ненужное и могло иметься на борту пространственных истребителей – так это оружие для ведения боевых действий в плотной атмосфере. Дело в том, что, как и любая серьезная военная техника, «Янусы» хоть и считались самыми маневренными единицами российского флота, но все равно оставались узкопрофильными машинами, пригодными лишь для выполнения строго обозначенного ряда задач: орбитальный барраж, сопровождение крупных крейсеров и фрегатов, эскортирование особо важных дипломатических кораблей и защита авианесущего крейсера от истребительных соединений противника. Но уж никак они не были рассчитаны на атмосферные полеты. И посему – оставалось загадкой: на кой хрен в бомболюках навинтили вакуумные мины, которые использовались для поражения наземных целей… Может, командование разработало новую тактику: подобраться к вражескому флагману поближе, влететь в открытый шлюз и забросать экипаж взрывчаткой?…

Стас улыбнулся собственным домыслам, повернул ключ и вдавил красный рычаг разблокировки входного кессона. Заработали сервомеханизмы, пшикнула под ногами струя холодного пара, замерцал зеленый огонек стабилизации давления, и люк отошел в сторону.

За ним виднелась полупрозрачная перламутровая пелена.

В первый момент Нужный решил, что это обман зрения. Ибо не могло здесь быть никакой пелены! Он неоднократно забирался внутрь «Януса» на учебных миссиях и прекрасно знал, что должен увидеть за внешним люком: обмотки силовых кабелей по краям, запорные механизмы, толстый шланг, выходящий из гидравлического контроллера герметичности, сенсорную панель и наглухо задраенный внутренний шлюз.

Но никакой зыбкой пелены здесь быть просто-напросто не могло! Глюки, что ль? Не приведи вакуум, если у него так проявляются симптомы нервного истощения…

Стас крепко зажмурился и дождался, пока перед глазами не поплывут радужные пятна.

Спокойно. Все нормально. Просто организм переутомился за минувшую неделю, а мозг слишком много инфы через нейроны пропустил. Сейчас он разожмет веки и увидит самый обыкновенный шлюз, вделанный во внутреннюю обшивку.

Нужный открыл глаза и невольно отшатнулся.

Перламутровая пелена продолжала бессовестно дрожать в полуметре от него.

— Йопть, — не выдержал Стас через пять секунд. — Это что за…

— Силовое поле, — отозвался в наушниках невидимый Тюльпин, будто только и ждал, когда же мазут ругнется в эфир. — Истребители класса «Янус» имеют высокоэнергетический протекционный щит.

— Но… — Стас нахмурился. — Но почему нам ничего не сказали раньше? Ведь это совершенно новая технология, и пилоты обязаны быть в курсе, какое воздействие на…

— Заткнись, — оборвал его каптри. — Вот я тебе сейчас сказал. Теперь ты счастлив?

— Пока не знаю, — пробурчал Нужный. Он осторожно поднес руку в перчатке скафа к подрагивающей пелене. Мгновенно почувствовал, как кончики пальцев закололо, а суставы заболели, будто вместо суставной жидкости в них засыпали песка. Резко отдернул руку. — И как мне попасть внутрь? Эта фигня ведь как-то отключается, правда?

— Все вопросы к диспам, — отрезал Тюльпин.

— Шато, слышишь меня?

«Да, Стас. — В голосе у Ильи присутствовали легкие нотки растерянности, словно он сам только что узнал о поле. — Отключить протекционный щит снаружи… э-э… невозможно».

Нужный промолчал, не одарив диспетчера такой роскошью, как вопрос. В наушниках раздалось невнятное бормотание, потом Шато резко прикрикнул на кого-то и прокашлялся.

«Просто проникай внутрь фюзеляжа…» – сказал он наконец.

— Слушай, почему-то мне кажется, что слово «просто» здесь лишнее.

«Крестись, когда кажется… Протекционное поле управляется только изнутри корабля, — сердито ответил Шато. — Оно настраивается единожды на ДНК конкретного пилота и, по умолчанию, функционирует до тех пор, пока этот пилот управляет истребителем. После окончания рейса, когда космонавт покидает борт, генератор поля самоуничтожается. Система дурацкая и материально затратная, но исключает возможность доступа посторонних лиц во внутренний объем „Януса“ во время выполнения боевого задания».

— Не понял, — продолжая наблюдать за перламутровыми разводами, нахмурился Стас. — Посторонние лица прямо из космоса могут пожаловать? В обшивку постучать, что ль? Или на абордаж меня взять, подтянув крюками?

В наушниках кто-то фыркнул. Кажется, это был Геннадий.

«Ты не ерничай, пилот», — сухо сказал Илья.

— Держи масть, дисп, — тут же огрызнулся Нужный. — Будь здоров, не кашляй!

«Процесс пересечения границы протекционного щита болезненный даже для того человека, на ДНК которого он настроен. Съел?»

— Отставить неуставные разговоры, мазутня! — вмешался Тюльпин. — Забирайся в машину, ведомый один.

— И насколько этот процесс… болезненный? — с нехорошим предчувствием спросил Нужный, обращаясь к Шато.

«Я точно не знаю, но, видимо, будет очень больно, — ответил тот. — Синаптические связи нарушаются на короткое время, давление жидкости в суставных сумках и во внутренних органах слегка измениться может, капилляры кое-где полопаются…»

Страницы: «« ... 1112131415161718 »»

Читать бесплатно другие книги:

Эта книга рассказывает о крупнейших мировых аферах и аферистах.Тюльпановая лихорадка в Голландии, Ко...
Final Melody – рок-группа родом из СССР. Ее гитарист был учителем Ричи Блэкмора и завсегдатаем Кащен...
Знаете, какая бывает любовь? Такая, что сметает все на своем пути, выжигает планеты и гасит звезды. ...
После кровавого Апокалипсиса, грянувшего на Земле неожиданно, прошло восемь тысячелетий. Люди и разу...
Майор ВДВ Андрей Лавров по прозвищу Батяня отправляется в командировку в Венесуэлу, где на празднике...