Литература. 8 класс. Часть 2 Коллектив авторов

Действие четвертое

Вечер в доме Щелкановых. На день рождения Марьки собрались гости.

Домой возвращается Марья Сергеевна.

Марька. Здравствуй!.. Уж снег повалил? (Снимая пальцами.) И капельки на бровях… Ну вот, еще на год постарела твоя дочка.

Марья Сергеевна. Не огорчайся… Даже не подозреваешь, как хорошо на свете, Марька… несмотря ни на что. Даже этот непригожий снежок. (Вполголоса.) Тимошу привезла, куда-то за подарком тебе забежал… встреть. (Гостям.) Никак я к самому веселью подоспела. С кем еще я тут не видалась-то?

Приветливо кивая по сторонам, она направляется к факиру, который под наблюдением Кареева готовит к сеансу свою адскую снасть: достает из дареного чемодана мрачное покрывало с символами Зодиака, на восковой свечке стерилизует старинный артиллерийский тесак.

Извините, скучать вас заставила, Николай Степанович. Повестка накопилась ужасно длинная… буквально с разбитого корыта каждую мелочь приходится начинать. Такое в зале поднялось, как о вашем приезде сообщила. Обнадежились земляки-то, ведь вы у нас главный комендант при подземных кладовых!

Кареев. Об отъезде надо было, Марья Сергеевна… В следующий раз теперь, уж на отлете мы. Хозяйку поблагодарить осталось. <…>

Пока они пошучивают перед расставаньем, появляется и Тимоша. Марька спешит к нему навстречу и вот пугается протянутых к ней Тимошиных рук. Так они стоят на глазах у обступивших сверстников по войне или школе.

Тимоша (опуская руки). Простите мне опозданье, Марька. У водников вечеринка по случаю соревнованья. Ставят суда на зимний ремонт… (Начинает раздеваться.) Весь мокрый… снежная мгла и капель на улице.

Марька. Мы теперь вешалку туда перенесли, Тимоша.

Следует нетерпеливый, даже властный кивок Юлию, и тот с воодушевлением новой надежды приближается к Тимоше.

Юлий. Позвольте, я отнесу на место ваше пальто.

Он ловко принимает на руки Тимошину шинель, в порыве усердия стряхивает талую изморось с его оброненной шапки. Пожалуй, не столько его торопливое послушание бросается в глаза, как невозмутимое величие, с каким Тимоша принимает услугу от соперника.

Марька. Весь вечер… как мне вас не хватало, Тимоша. Но что же вы стоите, как чужой. Пойдемте, тут у меня все наши прежние, мальчики и подружки, собрались.

Тимоша. Давно не бывал у вас, Марька!.. и вот уж не могу уловить происшедших перемен.

Марька. Вам с непривычки кажется, Тимоша. С тех пор как вы меня по алгебре готовили… ну, ни чуточки не сдвинуто с тех пор, кроме вешалки.

Тимоша. Нет, это вы, Марька, по своей доброте превеличиваете мои несчастья. Самое главное я вижу острей, чем прежде. На вас голубое платье, например… верно?

Марька подает знак окружающим молчать о его ошибке: платье на ней розовое.

Вижу черную ленточку на горле. И с левой стороны локон на бровку упал.

Все аплодируют прозорливости слепого. Марька суеверно касается черной бархотки на шее, отводит назад прядку волос со лба.

Дашенька. Ладно, приступай к работе, гармонист… ребятам покружиться охота. А то скоро и свет выключат…

Тимоша. Погоди, тетя Даша. Долго думал, что вам подарить, но… к сожаленью, мало чего осталось достойного вас в нашем бедном городе. Только вот…

Шумит бумага, и затем из громадного свертка в Тимошиной руке показывается ослепительная на длинном черенке алая роза. Шелест восторженных восклицаний кругом: «Смотри, живая!» – «И даже роса на ней…» – «Мальчишки, ведь зима же, почти зима на дворе». – «Он, верно, душу черту заложил!» Старшие тоже подходят взглянуть на подношение слепого. Марька медлит, пятится, молчит.

Непряхин. Бери, не стесняйся, дочка… Нет ничего на свете щедрей солдата.

Дашенька. Забирай, девушка, должность ихняя такая, кавалерская. (Марье Сергеевне.) Мой-то, бывалошнее дело, всё лимоны подносил. Положит на стол и вздыхает, аромат на все общежитие. Знал, окаянный, чем сердце женщины покорить.

Тимоша (тихо и внятно, про розу). Не бойтесь ее, она скоро завянет… возьмите, Марька!

С погасшим лицом Марька принимает смутительный дар. Спеша на выручку дочери, Марья Сергеевна вскоре отберет его – подивиться, понюхать это не по сезону чудесное явление природы.

Вот я и готов к исполнению обязанностей. (В полушутку.) Теперь ведите, где он тут… мой железный стульчик?

Марья Сергеевна. Видать, придется нам, милый Тимоша, до следующего раза танцы отложить. Да и молодежь вон по домам собралась…

Дашенька. На последний автобус торопятся. Жалость такая: вроде и разрезание посмотреть не терпится, да и грязищу-то неохота мерить эку даль!

Часть молодежи схлынула в прихожую одеваться.

<…> Кареев. …Однако же примите от путешественников признательность за гостеприимство… и жаль, что у вас обеих такая, видимо, врожденная неприязнь к Памиру. (Взглянув на часы.) Вы готовы к отбытию, незаурядный сын мой?

Тот давно уже держит наготове отцовское пальто. Судя по тишине в прихожей, гости без прощанья побежали на последний автобус. Краем своего теплого платка прикрыв плечо прильнувшей сбоку дочки, Марья Сергеевна улыбкой прощается с молодостью… Свет предупредительно гаснет три раза.

И вот уж ночь стучится в жизнь.

Марья Сергеевна. Нет, еще целых пять минут нам осталось.

Кареев. Что же, величайшие события истории укладывались в пять минут. (Со значением, для Марьки.) При желании это целая груда времени…

Марья Сергеевна. …иногда, пожалуй, даже нестерпимая, если делить ее на дольки.

Юлий. Вот до самого отъезда я и буду вам напоминать звонком о каждой дольке… можно?

Церемонный поклон, и Кареевы уходят, провожаемые до порога. Пауза, и чуть позже, спохватившись при виде раскиданного факирского инвентаря, мать и дочь с запоздалым сожаленьем взирают друг на дружку.

Марья Сергеевна. Что же мы наделали-то, Марька?.. Можно было и Рахуму в пролетку к ним приладить. Марк Семенович, где вы там?

Они спешат на его голос, и тогда шевеленье в углу, за жардиньеркой, напоминает нам о Тимоше; забытый, он ждет там своего часа, откинувшись затылком к стене. Что-то, не только холод из распахнутой двери в прихожей, заставляет его выйти на опустелую сцену, где уже стоит Березкин с его шинелью на руке.

Тимоша (шепотом). Время, полковник?

Березкин. Одевайся, солдат… отдохнули на привале, и в дорогу. Ни зги кругом… ни плачущих, ни провожатых: хорошо. (Про рукав.) Теперь другой…

Правильно разгадав шарящее Тимошино движенье, он из-за спины, по праву тени, останавливает поиск слепого.

Кроме горсти пепла – ничего с собою. В дорогу к звездам надо отправляться налегке.

Тимоша. Проститься…

Березкин (сзади и в самую душу). Не мешай ей, солдат. Сейчас ее увезут в золотой карете… и до первых, скорых слез она не вспомнит о тебе ни разу. Не расплещи своего горя, солдат, оно поведет тебя в зенит… и до самой ночки своей она будет глядеть тебе вслед заплаканными глазами. <…>

Гости разошлись. Марья Сергеевна с дочерью остаются одни.

Марька. Посидим еще немножко… люблю глядеть на первый снежок, хорошо. (Вдруг.) Интересно, а на Памире большие бывают снега?.. Ведь это правильно, мамка, что я от поездки отказалась, правда?

Мать и дочь пережидают, пока кончится повторная серия настойчивых звонков.

Скажи мне хоть что-нибудь, мамка!

Марья Сергеевна. Ты сама должна решать, Марька. И я вовсе не отговариваю тебя, но… прикинь заранее, хватит ли твоих силенок на эту ношу.

Марька. Но ты же несешь свою, вот и я буду… Хотя все равно разлучаться нам с тобой. Правда, обсерватория Тимоше не нужна теперь, зато потребуются, наверно, трудные, главные книги. (Убежденно.) И знаешь, мы с ним будем двое самых трудолюбивых на свете. Уж во всем городе погаснут окна, а еще будет светиться наш чердак. И мы всего добьемся, потому что он сильный и ничего теперь не боится… ни тьмы, ни войны, ни смерти.

Опять звонки, заключительные.

Именно потому и глупо ему сердиться, если б я совсем ненадолечко вырвалась на мир посмотреть. Месяца мне за глаза хватит, даже меньше. Только разочек пройдусь по Памиру и – назад. Даже вещей брать не стану, а просто так, как есть… правда?

Марья Сергеевна. Ну, нельзя совсем без вещей, Марька. Как же ты обойдешься первое время? Кстати, мой большой чемодан свободен. Примерь хоть начерно.

Они достают со шкафа чемодан: сообщницы!

Марька. Конечно, сюда все поместится, даже теплые вещи. Любопытно, суровая ли там зима?.. А ты думаешь, мне еще не поздно?

Марья Сергеевна. Ах, в твои годы, Марька, ничего не поздно!

Мать легонько толкает Марьку в плечо, и теперь видно – все давно примерилось в их воображении: где и что лежит. Как бы вихрь проходит по комнате: отовсюду, из сундука и ящиков вещи как попало летят в раскрытый на полу чемодан, цветными пламенами вспыхивая на лету.

Мой новый костюм бери. Убавишь в плечах, будет как раз впору…

Марька (с колен). …а сама, сама?

Марья Сергеевна. С деньгами соберусь, другой сошью. Скорее, там погладить. (Высвобождаясь из ее объятий.) Ладно, ладно, у тебя же считанное время… сейчас позвонят в последний раз. На ключ запри и одевайся… ветрено, потеплей!

Укладка наконец завершена. Мать сама закутывает в шарф Марькину шею. Все готово. Обе долго и выжидательно смотрят на телефон, который молчит теперь.

Марька. Уехали…

Марья Сергеевна. Не может быть, им же по дороге.

Марька (с пылающими щеками). Значит, мимо проехали.

Медленное ночное время. В лихорадке нетерпенья как-то шелестяще неразборчиво звучит Марькина скороговорка.

Теперь уже, наверно, к вокзалу подъезжают… (Со слабеющей надеждой.) На всякий случай, если Палисаныч котенка принесет, обещал сибирского… скажи, что пока не надо. И Кате ничего не говори. Я же совсем ненадолго, ты даже пыли у меня на столе не вытирай. Вернусь – сама… (После паузы.) Нет. Уехали.

Напрасно они ждут звонка, и наконец – желанный шум в потемках прихожей, шевелится от низового ветерка брошенная на полу газета, – запыхавшийся Юлий предстает на пороге.

Юлий (беспощадно). Карета у подъезда и… ровно одна минута, Марька!

Он с ходу хватает приготовленный Марькин чемодан и с беглым жестом приветствия исчезает.

Марька. Прощай, мамка… ну, прощай же! Я тебе с дороги напишу. (Плача и ликуя.) Только ты скажи Тимоше, ради Бога, что я ни в чем, ни в чем не виновата…

Марья Сергеевна. Да, да… опоздаешь, ступай!

Марька исчезает, чтобы через мгновенье еще раз показаться с заключительной полуфразой: «И ты объясни ему…» – после чего вступает в свои права ночь. Марья Сергеевна берет чей-то нетронутый бокал с этажерки.

Так и не поздравила я тебя, милая ты моя. За твои горы высокие, Марька!

1. Как вы думаете, о чем эта пьеса? Какие вопросы поставил ее автор перед читателями и зрителями?

2. В чем заключается конфликт пьесы «Золотая карета», какие события способствуют его развитию?

3. Действие пьесы происходит в разрушенном послевоенном городе. Как повлияла война на судьбы и характеры героев пьесы? Какие проблемы заботят горожан и председателя горсовета Щелканову?

4. Что вы можете сказать о взаимоотношениях Марьки и Тимоши? Есть ли, по-вашему, у них общее будущее? Искренна ли Марька, когда говорит о том, что всего лишь ненадолго уедет на Памир с Кареевыми, а потом вернется к Тимоше?

5. Чем привлекают друг друга Юлий Кареев и Марька?

6. В чем видит Марья Сергеевна счастье дочери? Почему оказывается наготове чемодан, хотя предложение поехать с Кареевыми было сделано экспромтом?

7. Сопоставьте судьбы старших персонажей пьесы и только что намечающиеся пути в жизнь их детей. Не повторяет ли Марья Сергеевна ошибок своей молодости?

1. Как вы понимаете выражение «золотая карета»? Вспомните известные вам литературные сюжеты, связанные с этим образом. Почему Леонид Леонов так назвал свою пьесу?

2. Многие персонажи часто в своих диалогах обращаются к выражению «золотая карета» (или «карета»). Раскройте понимание каждым из них смысла этого понятия.

3. Есть ли «золотая карета» в жизни Марии Щелкановой? Почему Кареев-старший говорит, что именно ей обязан всеми своими успехами?

1. В прочитанных вами диалогах герои часто говорят о родине, в том числе о малой родине. Как понимают автор и действующие лица пьесы патриотизм? Как отражается это понимание в их поступках, в выборе жизненного пути?

2. Обратите внимание на план нового города, который показывает Марья Сергеевна академику Карееву. В чем смысл этого плана, какова его роль в пьесе? Что символизируют названия будущих переулков и проспектов, планируемые объекты и т. д.? Как раскрывается в этом эпизоде духовный облик Щелкановой?

3. Когда Кареев спрашивает о сроках претворения в жизнь плана города, Щелканова отвечает: «В данном случае это и не важно…» Как вы понимаете смысл этой фразы? Только ли в этом плане заключена мечта Марьи Сергеевны?

4. Какое значение в пьесе приобретает постоянное упоминание Памирских гор – это лишь информация о роде занятий Кареева или нечто большее? Вспомните, что в финале Щелканова обращается к дочери: «За горы твои высокие, Марька!»

5. Будущий академик Кареев после неудачного сватовства ночью уходит из города, чтобы добиться успеха; в темную ночь призывает Тимошу уйти вместе с ним Березкин, чтобы достичь высот; ночь вступает в свои права, когда с Кареевыми уезжает Марька. Это случайное совпадение или автор вкладывает определенный смысл в образ ночи?

6. Как вы думаете, чем объяснить сложные поиски Леонидом Леоновым финала пьесы? Попробуйте понять его нравственные и художественные сомнения.

Мотивы былого в лирике поэтов XX века