Нелегкий день. Из первых уст об операции «морских котиков» по ликвидации Усамы бен Ладена Морер Кевин

Глава 17

Возвращение

Я то и дело поглядывал на красный огонек индикатора топлива на панели приборов.

Мне вспомнился один из инструктажей перед операцией, где говорилось, что время полета до промежуточного пункта заправки должно составлять не больше десяти минут по прямой. Но явно чувствовалось, что вертолет закладывает широкие круги. Мы крутились вокруг какого-то места. Пилоты склонили головы к боковым окнам кабины и внимательно осматривали местность внизу. Краем глаза я заметил, что индикатор уровня топлива мигает все чаще.

Напомню, в кабине было очень тесно. Том сидел вплотную ко мне, Уолт уселся прямо на мешок с телом бен Ладена, лежавший у моих ног.

Уже вскоре после взлета затекли ноги, и я усиленно шевелил пальцами, чтобы хоть как-то восстановить в них кровообращение. По большому счету, свою работу мы уже сделали, но я понимал, что расслабляться пока рано. Надо было еще дозаправиться и благополучно долететь до границы.

Я заставил себя выбросить из головы проблемы с горючим и уставился в темноту кабины. Все мы принадлежали к психологическому типу «А» – людям, которые предпочитают держать все под контролем. Примерно тридцать восемь минут назад мне хотелось только одного: выпустить десантный трос, спуститься по нему и начать штурм объекта. Сейчас, когда эта часть операции была выполнена, я снова сидел в вертолете и не имел возможности управлять событиями.

Что толку беспокоиться о нехватке топлива? Я ведь не пилот. Пусть лучше мигающий красный огонек напоминает мне о новогодней елке.

Вертолет заложил очередной широкий круг, а затем начал быстро снижаться. Командир экипажа открыл дверь кабины, и я наконец всего в каких-то пятидесяти метрах внизу увидел темный силуэт СН-47.

Несколько бойцов из соседнего эскадрона уже заняли позиции вокруг места посадки в высокой траве, которая доходила им до пояса. Когда мы коснулись земли, они опустились на колено, осматривая вокруг местность. Пока никаких признаков приближения пакистанских военных или полиции не наблюдалось.

Несколько армейских авиатехников в защитных очках уже тащили заправочные шланги к «Черному ястребу». Заправка производилась при работающих двигателях, лопасти вращались у них над головой.

– У нас лишний вес получается. Надо, чтобы четыре-пять человек из наших пересели в сорок седьмой, – сказал Том, пытаясь перекричать шум вертолета.

С полным топливным баком да еще и с телом бен Ладена на борту мы действительно стали значительно тяжелее. Пилоты решили перестраховаться. Я увидел, что несколько наших бойцов, включая и Чарли, выскочили из вертолета.

К тому времени взрывы в Абботтабаде наконец-то привлекли внимание пакистанских военных. Мы не знали, что к этому моменту они провели полный учет всех своих летательных аппаратов, находившихся в воздухе и на земле, и, убедившись, что кто-то посторонний находится в их воздушном пространстве, подняли в небо два истребителя F-16, вооруженных 30-миллиметровыми пушками и ракетами класса «воздух – воздух». Пакистанская армия постоянно находилась в состоянии повышенной готовности из-за напряженных отношений с Индией, поэтому основные силы противовоздушной обороны были размещены на востоке. Взлетевшие истребители направились в сторону Абботтабада.

Сидя в вертолете, я взглянул на часы. Не терпелось побыстрее добраться до Джелалабада. Я бы с удовольствием помог заправщикам, да и все остальные тоже были не против, но мы понимали, что у каждого своя работа. Если бы кто-то попытался встрять, это только замедлило бы процесс. В данный момент успех операции зависел от того, насколько быстро удастся заправить вертолеты и снова поднять их в воздух.

СН-47, принявший на борт людей из второй команды, уже давно улетел, когда истребители только подлетали к Абботтабаду.

Я увидел, что заправщики отсоединили шланги от нашего вертолета и потащили их ко второму СН-47. Пока они сворачивали и укладывали их, тот уже запустил двигатели. Боевое охранение снялось со своих позиций и поднялось на борт.

Оба вертолета оторвались один за другим от земли и взяли курс на Джелалабад. Огонек на панели уже не мигал. Теперь нам нужно было только благополучно добраться до границы.

Я снова взглянул на часы. Заправка заняла двадцать минут. Я мысленно представлял себе, как за нами гонятся пакистанские истребители. Они не могли не знать, что мы здесь. Оставалось надеяться только на то, что у нас перед ними слишком большая фора по времени.

Впервые с момента поступления сигнала о десятиминутной готовности перед началом операции я снял шлем. Приглаживая рукой потные волосы, я старался выбросить из головы все мысли об истребителях и их ракетах. До Джелалабада нам оставалось еще около сорока пяти минут, и не хотелось все это время сидеть и нервничать. Я был очень благодарен Тому, когда он нашел для нас занятие:

– Давайте еще раз обыщем тело, чтобы убедиться, что ничего не пропустили.

Уолт слез с груди бен Ладена и надел резиновые перчатки. Я расстегнул молнию мешка, и мы раскрыли его. Уолт начал ощупывать тело сначала спереди, а потом по бокам и со спины.

Затем мы проверили карманы штанов, надеясь найти там какие-нибудь записки с номерами телефонов и другой информацией.

Пока Уолт занимался обыском, я заметил, что пилоты тоже пытаются взглянуть на тело. Делая вид, что смотрят в боковые окна по сторонам, они украдкой оборачивались и бросали взгляд назад. Чтобы им было лучше видно, я зажег красный фонарь и осветил лицо бен Ладена.

У ребят загорелись глаза, и они широко заулыбались. Я видел на их лицах гордость за то, что они тоже принимали участие в этой операции. Мы с первого дня тренировались вместе с ними в Северной Каролине. Без них наша миссия никогда не состоялась бы. Они умело обошли все средства пакистанской противовоздушной обороны, и теперь лишь несколько минут отделяли нас от границы. Глядя на их радость, я впервые осознал, что операция была куда масштабнее, чем я мог себе представить.

Уолт ничего не нашел. Он застегнул мешок и вновь уселся на него.

Я закрыл глаза и начал вспоминать все, что произошло. Всего лишь час с небольшим назад я думал, что мы все погибнем при крушении вертолета. Как ни странно, это отложилось в памяти куда ярче, чем то, что в меня стреляли через дверь. Да, я мог погибнуть в перестрелке, но на первом месте все равно было падение вертолета, потому что оно происходило медленнее, и у меня было время подумать. Вспоминая, как стремительно приближалась земля, я вновь ощутил холодок в груди.

В тот момент я не в состоянии был управлять событиями, и это пугало меня больше всего.

Где-то в глубине души появилось чувство, что мы сделали не все, на что были способны. Мы могли бы привезти намного больше разведывательной информации. Остались нетронутыми многие ящики столов и шкафов, осмотрены не все комнаты второго этажа. Обычно мы выполняли эту часть своей работы более тщательно, но в данном случае нам просто не хватило времени. Будучи перфекционистами, мы понимали, что если основная часть операции нам удалась, то сбор информации был далек от совершенства.

Своими самыми большими критиками были мы сами.

От мыслей меня отвлек голос Тома, прозвучавший в наушниках:

– Мы в воздушном пространстве Афганистана.

Позднее я узнал, мы имели такое преимущество во времени, что истребители просто не могли догнать нас.

Спустя пятнадцать минут внизу появилось кольцо огней Джелалабада. Эту картину я видел уже сотни раз, но в данный момент она воспринималась совершенно по-другому. Теперь уже все было позади. Через несколько минут мы благополучно окажемся на земле.

Вертолеты сели рядом с ангаром. Снова были включены прожекторы, создавая световую завесу. На летном поле нас ожидал белый пикап «Toyota Hilux».

Выбравшись из вертолета, я увидел трех армейских рейнджеров, которые должны были забрать у нас тело бен Ладена и доставить его в Баграм.

Возглавлял эту команду сержант, с которым мне уже приходилось работать во время последней командировки. Я улетел домой месяц назад, а он все еще оставался в Афганистане. До операции мы несколько раз виделись с ним в столовой, но он тогда был не в курсе, куда мы направляемся.

Между нами сложились уважительные отношения, но, когда они подошли к вертолету, чтобы забрать тело, мы воспротивились. Это была наша миссия.

– Не трогайте, – остановил их Уолт. – Сами понесем.

Мы проделали долгий путь до Пакистана, чтобы заполучить бен Ладена, и теперь считали своим долгом довести дело до конца.

Взявшись за ручки мешка, мы донесли его до машины и погрузили в кузов. Я запрыгнул наверх и сел на скамейку. Из машины видел, как ребята выгружаются из СН-47, и почувствовал, что с моих плеч упал тяжелый груз. Все вернулись целыми и невредимыми.

Пикап тронулся. Я почувствовал, что сержант взял меня за плечо. Обернувшись, увидел, что он протягивает мне нашивку 75-го полка рейнджеров.

– Для моего сына ты всю жизнь будешь героем, – сказал он. – Поздравляю.

Я только кивнул в ответ. Меня переполняло счастье, что все вернулись живыми. О высоких материях говорить не хотелось.

Глава 18

Подтверждение

Внутри ангара я заметил адмирала Макрейвена.

Он стоял в сторонке у двери, засунув руки в карманы. Должно быть, он приехал сюда из штаба ОКССО, как только услышал по радио, что мы пересекли границу.

Пикап остановился у въезда в ангар. Адмирал подошел к нему сзади. Ему явно не терпелось увидеть тело.

– Дайте-ка я взгляну на него, – сказал он.

– Есть, сэр, – ответил я, спрыгивая с кузова.

Взявшись за мешок, я стащил его с машины. Он плюхнулся на землю, словно дохлая рыба. Я расстегнул молнию. Лицо покойника уже утратило все краски и было землисто-серого цвета. На дне мешка скопилась запекшаяся кровь.

– Вот он, – сказал я.

Макрейвен, одетый в камуфляжную форму бежевого цвета, встал около головы, а я повернул ее набок и откинул бороду, чтобы он мог посмотреть на него в профиль.

– Похоже, он покрасил бороду, – сказал я, – и поэтому выглядит моложе, чем можно было бы ожидать.

Поднявшись, я присоединился к остальным нашим ребятам, которые сгрудились возле тела. Многие из них летели на другом вертолете и еще не имели возможности увидеть бен Ладена. Через несколько минут вокруг собралась уже целая толпа. Макрейвен присел, чтобы было лучше видно.

– Написано, что его рост метр девяносто три, – сказал он, оглядывая нас, и вдруг указал на одного из наших. – У тебя какой рост?

– Метр девяносто три, – ответил тот.

– Может, ляжешь рядом с ним?

После секундного замешательства боец убедился, что Макрейвен не шутит, и растянулся на земле рядом с мешком. Макрейвен оценил на глаз:

– Похоже. Можешь встать.

Сравнение прошло удачно, но я все равно представлял себе бен Ладена немножко по-другому. Уверен, что и в голове Макрейвена бродили те же мысли, что и у меня в момент нахождения на третьем этаже виллы.

Немного поодаль я заметил Джен. Она выглядела бледной и уставшей, особенно в голубоватом освещении ангара. Люди продолжали подходить, и тут она заметила в дверях Али, улыбнулась ему и заплакала. Несколько наших бойцов обняли ее и подвели к нам, чтобы она тоже взглянула на бен Ладена. Это меня немного удивило.

Всего несколько дней назад в столовой Джен сказала, что не хочет видеть тело бен Ладена:

– Мне это неинтересно. В мои должностные обязанности не входит разглядывание трупов.

Я был уверен, что это всего лишь рисовка. Просто Джен привыкла к «чистой» работе и не хотела пачкать рук. Она носила дорогие туфли на высоких каблуках, и ей трудно было представить себе, что такое тащить труп к поджидающему вертолету. Она и так уже победила бен Ладена на интеллектуальном уровне.

– Если мы его привезем, вам все равно придется посмотреть, – сказал я тогда за столом.

Джен остановилась с самого края, не подходя близко, но по ее реакции было заметно, что она видит тело, лежащее на земле. По ее щекам катились слезы. Я был уверен, что она отдала очень много сил, чтобы это свершилось. Пять лет она выслеживала этого человека, и вот теперь он лежал у ее ног.

В этом отношении нам было намного легче.

Трупы нам приходилось видеть часто. Это часть нашей работы, и мы не забивали себе голову подобными вещами, когда работа была окончена. Мы не кровожадные монстры, просто все это было для нас уже привычным делом.

А вот коллегам Джен никогда не приходилось сталкиваться с кровью. И теперь, увидев наконец бен Ладена у своих ног, она испытывала нервное потрясение.

Все начали расходиться. Подойдя к пикапу, я прислонил винтовку к кузову и засунул перчатки в карман. Ребята, выходя из ангара, улыбались.

Тедди зашел в ангар одним из последних. По его лицу было видно, что он все еще потрясен крушением вертолета и чувствует себя неловко. Я перехватил его у ворот и крепко обнял.

– Тедди, – сказал я, – ты самый лучший.

Он смущенно улыбнулся и попытался высвободиться из моих объятий.

– Я серьезно, – произнес я.

Я и сейчас уверен, что он спас операцию, сумев хоть как-то посадить вертолет. До сих пор все стараются выяснить, кто именно произвел решающий выстрел, но посадить во дворе неуправляемый вертолет и избежать при этом катастрофических последствий было куда труднее. Тедди спас нам жизнь.

– Хорошо поработали, – сказал подошедший Уолт и протянул мне руку. Мы крепко обнялись.

Следующие несколько минут ребята обнимались и поздравляли друг друга. В ангар заходили все новые люди. Я не помню, с кем и о чем говорил. У меня в голове была только одна мысль: все вернулись живыми.

Несмотря на всю торжественность момента, вскоре послышались первые шуточки.

– Ты что, действительно хотел подорвать дом? – со смехом допытывался Чарли у нашего сапера.

Затем мы собрались, чтобы сделать общую фотографию на память. Все были одной большой командой. Когда фотографирование закончилось, мы вновь включились в работу. Надо было собираться в Баграм, чтобы сдать добытые разведывательные материалы.

Рейнджеры уже упаковали тело и отправились в Баграм. Нам предстояло лететь на следующем самолете. Поднявшись на борт С-130, мы закрепили ремнями громоздкое оборудование. До сих пор все были в полном снаряжении и с оружием. Сидений не хватало, поэтому я прошел в нос самолета, нашел себе местечко на полу и сел.

Неподалеку я заметил Джен. Она тоже сидела на полу, подтянув колени к груди и все еще хлюпала носом. В приглушенном красноватом освещении было заметно, как блестят ее глаза. Они опухли от слез и неподвижно смотрели куда-то вдаль. Я подошел и тронул ее за плечо.

– Насчет ста процентов вы не ошиблись, – сказал я, наклонившись к ней, чтобы перекричать шум моторов.

Она недоверчиво посмотрела на меня.

– Я не шучу. Действительно стопроцентное попадание. Она кивнула и снова заплакала. Я вернулся на свое место.

Экипаж выключил свет в салоне, и спустя пару минут мы взлетели. Все сорок пять минут полета я дремал. Спать на самом деле не хотелось, я просто отдыхал, так как знал, что нам предстоят еще долгие часы работы.

Самолет С-130 подрулил к одному из ангаров, стоявших у взлетной полосы. Внутри нас встречала небольшая группа сотрудников ФБР и ЦРУ, которым предстояло разобраться со всеми документами, флэшками и компьютерами, захваченными на вилле. Когда мы вошли в ангар, я заметил, что каждый аналитик стоит за отдельным столом, заложив руки за спину, словно на параде.

В углу стояло несколько столиков, накрытых зелеными пластиковыми скатертями. На них в контейнерах лежали куски жареной курицы и картофель-фри. Большой кофейный автомат наливал одну громадную кружку за другой. Прошло уже семь часов с тех пор, как мы последний раз позавтракали, но к еде так никто и не прикоснулся. Нам предстояла работа.

Мы свалили сумки с трофеями прямо у дверей. Снимая жилет, я почувствовал боль в плече. Она была не резкой, а скорее тупой и ноющей. Я выдвинул плечо вперед, чтобы посмотреть, что с ним. Крови не было заметно.

– Эй, Уолт, глянь-ка, что у меня с плечом, – попросил я. Он в это время тоже снимал свой жилет.

– Похоже, ничего серьезного, – сказал он. – Видимо, какой-то осколок залетел. Швы, во всяком случае, накладывать не придется.

Осматривая жилет, я схватился рукой за рукоятки кусачек, которые находились у меня за плечами, и почувствовал под пальцем что-то острое. Я вытащил кусачки и присмотрелся. В рукоятке торчал приличный по размеру осколок.

«Кусок пули», – определил я.

Когда аль-Кувейти открыл огонь, одна из пуль, должно быть, разлетелась на части и ее осколок угодил в рукоятку, которая находилась всего в нескольких сантиметрах от моей головы. Повезло еще, что не в шею.

После краткого доклада о ходе операции мы начали распаковывать трофеи, добытые на вилле. По заведенному порядку, привитому нам еще на начальной подготовке, сначала рассматривали материалы, собранные руководителями команд, потом командирами групп и только после этого остальными участниками операции.

Каждому помещению виллы соответствовал отдельный стол. Я подтащил свои сумки к столу, за которым собирали информацию, полученную на третьем этаже главного здания, и выгрузил свои трофеи, извлеченные из шкафов, а также пистолет и автомат бен Ладена.

На белой доске мы нарисовали план участка и отдельно схемы расположения помещений в главном здании и гостевом доме. Я достал свою фотокамеру и понес к столу, где аналитик из ЦРУ с помощью одного нашего парня перегружал все фотографии из наших камер в компьютер.

– Как качество снимков? – спросил я, протягивая ему камеру.

– Пока все в порядке, – ответил он.

Увидев на мониторе фотографии мертвого бен Ладена, я облегченно вздохнул. Конечно, в нашем распоряжении находилось само тело и мои снимки не имели особого значения, но можно представить себе, как бы поиздевались надо мной Чарли и Уолт, если бы я запорол их.

– Все нормально? – еще раз уточнил я.

– Как раз то, что надо, – ответил он.

Я не знал, будут ли когда-нибудь опубликованы эти снимки, да меня это, честно говоря, и не слишком волновало. Решение все равно принимать не мне, и повлиять на него я никак не могу. От соседних столиков доносились переговоры наших ребят с аналитиками ЦРУ.

– Ты уж извини, – оправдывался один из парней, работавших на втором этаже. – Там еще столько всего осталось. У нас просто времени не было. Могли бы и лучше сработать.

Его собеседник чуть не рассмеялся в ответ:

– Да все в порядке, не беспокойся. Ты только взгляни: нам же несколько месяцев понадобится, чтобы всю эту кучу разобрать. За один день мы получили больше, чем за все последние десять лет.

Вся процедура длилась более двух часов. Я видел, что у входа в ангар, примерно в десяти метрах от столов, группа специалистов из ФБР брала образцы ДНК с тела бен Ладена. Как только они закончили, рейнджеры забрали труп, чтобы доставить его на авианосец «Карл Винсон» для захоронения.

Покончив с разведывательной частью операции, я занялся своим снаряжением: разрядил и проверил оружие, снял и положил в футляр оптический прицел. Затем выложил неиспользованную гранату и взрывчатку. Везти их домой не имело никакого смысла.

Я уже заканчивал, когда ко мне подошли Джен и Али. Через несколько минут им надо было улетать в США. Командование ВВС выделило для этого свободный С-17.

Джен обняла меня.

– Не знаю, когда мы снова увидимся, – сказал она. – Берегите себя.

Ей еще предстояло на протяжении многих месяцев просеивать данные, собранные нами во время операции. Я представлял себе, как ей будет трудно, но это, в конце концов, ее работа. Когда Джен выходила из ангара, было видно, что она испытывает облегчение и в то же время огромную усталость. Дело, которому она посвятила почти десять лет, было закончено, но я был уверен, что забыть о нем ей вряд ли удастся.

Собрав все вещи, парни накинулись на уже остывшую еду, устроившись у большого телевизора, установленного в дальнем конце ангара. Ожидалось выступление президента Обамы. Все подтянулись поближе.

Ходили слухи, что ОКССО предварительно проверило содержание выступления, чтобы убрать из него любые подробности операции, но никто не сомневался, что утечка информации все равно произойдет – если не сейчас, то позже. Мы только надеялись, что президент хотя бы на короткое время сумеет сохранить все в тайне.

– Думаю, не пройдет и недели, прежде чем в печати появятся сообщения о том, что в операции участвовали «морские котики», – сказал я Уолту.

– Да я и одного дня не дам, – ответил он.

Примерно в 21.45 по вашингтонскому времени Белый дом объявил, что Обама собирается обратиться к нации, а уже в 22.30 поползли первые слухи о бен Ладене. Говорят, что первой разместила эту новость в Твиттере сотрудница разведки ВМС Кейт Урбан. Вскоре уже все крупные газеты и телеканалы сообщали, что бен Ладен, возможно, убит.

В 23.35 на экранах появился Обама. Он прошел по длинному коридору и занял место за трибуной. Глядя прямо в камеру, президент объявил всему миру о том, что мы сделали.

«Добрый вечер. Сегодня я могу сообщить американскому народу и миру, что Соединенные Штаты провели операцию, в ходе которой был убит лидер Аль-Каиды Усама бен Ладен – террорист, ответственный за смерть тысяч невинных мужчин, женщин и детей».

Мы молча слушали.

Обама поблагодарил вооруженные силы за то, что они сражаются с Аль-Каидой и защищают американских граждан.

«Мы пресекаем террористические атаки и усиливаем оборону страны. В Афганистане мы отстранили от власти правительство талибов, которое давало бен Ладену и Аль-Каиде убежище и поддержку. Вместе с друзьями и союзниками во всем мире мы все это время предпринимали усилия по захвату и ликвидации террористов Аль-Каиды, в том числе и тех, кто участвовал в заговоре 11 сентября».

Президент подчеркнул, что сразу же после своего избрания он поставил перед Леоном Панеттой приоритетную задачу по ликвидации или аресту бен Ладена, и в общих чертах описал, как его удалось найти. Эта часть выступления была составлена весьма искусно и не содержала никаких секретных подробностей.

«Сегодня по моему указанию Соединенные Штаты провели операцию на вилле в пакистанском городе Абботтабаде, в ходе которой небольшая группа американских граждан проявила исключительное мужество и умение. Ни один из американцев не пострадал. Они предприняли все усилия, чтобы избежать жертв среди мирного населения. В ходе перестрелки они убили Усаму бен Ладена и захватили его тело».

Ни один из нас не был ярым приверженцем Обамы, но мы уважали его как верховного главнокомандующего вооруженными силами и были благодарны за то, что он дал зеленый свет этой операции.

– А знаете, ведь мы только что повесили адмиральские звезды на погоны Джея и переизбрали этого парня на второй срок, – заметил Уолт во время выступления.

– Какая разница? Мы ведь все равно сделали бы это, разве не так? – ответил я.

Ситуация всем была понятна.

Мы были всего лишь инструментами в их руках. Если миссия заканчивается успешно, они выступают на первый план и преувеличивают свою роль в событии. Но выполнять-то ее приходится нам, и для нас важен только конкретный результат независимо от того, какие цели ставят перед собой политики.

– Не пройдет и года, как Макрейвен возглавит ОКССО, а когда-нибудь, возможно, станет и командующим флотом, – сказал я.

Обама назвал нашу миссию «самым значительным достижением среди всех усилий по борьбе с Аль-Каидой» и поблагодарил нас за самопожертвование.

«Американский народ не видит их работы и не знает их имен», – сказал он.