Психология человеческих возможностей Успенский Петр

Третья лекция

Идея, что человек – это машина, не нова. В действительности, это единственно возможная научная точка зрения, то есть точка зрения, основанная на эксперименте и наблюдении. Хорошее определение механичности человека было дано в области так называемой психофизиологии во второй половине XIX века. Считалось, что человек не способен на какие-либо действия без влияния внешних впечатлений. Ученые того времени полагали, что, если бы можно было с самого рождения лишить человека всех внешних и внутренних впечатлений, сохранив при этом жизнь, он не способен бы был даже на малейшие движения.

Такой эксперимент, конечно, невозможен даже с животным, ибо процесс поддержания жизни – дыхание, принятие жизни и так далее – порождает всевозможные впечатления, которые вызывают различные рефлекторные движения, а затем пробуждают двигательный центр.

Однако эта идея интересна потому, что она отчетливо показывает, что работа машины зависит от внешних воздействий и начинается с реакций на эти воздействия.

Центры этой машины идеально приспособлены для получения соответствующих впечатлений и реагирования на них нужным образом. И когда центры работают правильно, можно рассчитать работу машины и предвидеть и предсказать многие события будущего и реакции машины, а также изучать их и даже управлять ими.

К сожалению, даже у так называемого здорового и нормального человека центры редко работают как положено.

Причина этого в том, что эти центры устроены таким образом, что, в некотором роде, они взаимозаменяемы. По изначальному замыслу природы цель этого, без сомнения, состояла в том, чтобы обеспечить согласованную работу центров и защиту от возможных перерывов в работе машины, потому что в некоторых случаях перерывы могут быть фатальными.

Но взаимозаменяемость центров в неподготовленной и неразвитой машине (а таковыми являются все наши машины) становится чрезмерной, в результате чего каждый центр лишь изредка делает свою собственную работу. Почти ежеминутно тому или иному центру приходится бросать свою работу, чтобы выполнить работу другого, который, в свою очередь, выполняет работу третьего.

Я сказал, что центры заменяют друг друга только до определенной степени, но не полностью, и в таких случаях они неизбежно работают гораздо менее эффективно. Например, двигательный центр до определенной степени способен имитировать работу интеллектуального, но при этом он порождает только туманные и бессвязные мысли, как, например, в сновидениях или грезах наяву. В свою очередь, интеллектуальный центр может работать за двигательный. Попробуйте писать, думая о том, как должна выглядеть каждая следующая буква. Вы можете проводить такого рода эксперименты, пытаясь использовать свой ум для выполнения того, что руки и ноги способны делать без его помощи: например, спускаться по лестнице, следя за каждым шагом, или делать некую привычную работу своими руками, проигрывая каждое движение в уме. Вы сразу же заметите, как затруднится работа, как медленно и неуклюже работает интеллектуальный центр по сравнению с двигательным. Вы можете заметить это и тогда, когда обучаетесь новым движениям (предположим, осваиваете работу на пишущей машинке). Какое-то время все ваши движения зависят от интеллектуального центра, и лишь через некоторое время они переходят к двигательному.

Всем известно облегчение, которое наступает, когда движения становятся привычными и автоматизированными. Пропадает необходимость все время раздумывать и рассчитывать каждое движение. Это означает, что контроль перешел к двигательному центру, который и должен этим заниматься.

Инстинктивный центр может выполнять функции эмоционального, а эмоциональный центр время от времени способен работать за все остальные. В некоторых случаях интеллектуальному центру приходится выполнять работу инстинктивного, хотя он способен выполнять лишь малую ее часть, ту, что связана с видимыми движениями – такими как движения грудной клетки во время дыхания. Очень опасно вмешиваться в нормальное функционирование инстинктивного центра, например, при неестественном дыхании, которое иногда называют дыханием йогов. Его ни в коем случае нельзя практиковать без помощи и наблюдения опытного учителя.

Возвращаясь к неправильной работе центров, я должен сказать, что она заполняет практически всю нашу жизнь. Смутные и неясные впечатления, их недостаток, наше понимание многих вещей, зачастую наши отождествление и мнительность, даже наша ложь – все это объясняется неправильной работой центров.

Идея неправильной работы центров не проникает в наше повседневное мышление и знание, и мы даже не представляем, как много вреда она нам несет, как много энергии мы напрасно на нее растрачиваем, сколько сложностей эта неправильная работа центров нам приносит.

Непонимание недостатков работы человеческой машины обычно связано с ложными представлениями о нашем единстве. Когда мы понимаем, насколько мы разделены, мы начинаем осознавать опасность, которая скрыта в том факте, что одна часть работает вместо другой без нашего ведома. На пути самопознания и самонаблюдения нужно изучать и наблюдать не только правильный, но и неправильный ход работы центров. Необходимо знать все виды неправильной работы центров и ее особенности, свойственные определенным людям. Невозможно знать себя, не зная своих дефектов и отрицательных особенностей. И, в дополнение к общим недостаткам, присущим всем людям, каждый из нас имеет собственные недостатки, принадлежащие только ему, и они также должны изучаться в соответствующее время.

Я указывал в начале, что идея, согласно которой человек представляет собой машину, движимую внешними воздействиями, подлинно научна.

Но науке неизвестно, что:

во-первых, человеческая машина работает не так, как это было задумано, в действительности она работает гораздо хуже, то есть не в полную силу, не всеми своими частями, и,

во-вторых, несмотря на многочисленные преграды, она способна развиваться и создавать различные стандарты восприятия и действия.

Теперь мы поговорим об условиях, нужных для развития, потому что необходимо помнить, что, хотя развитие возможно, оно в то же время – явление редкое, требующее значительного числа внешних и внутренних условий.

Что это за условия?

Первое состоит в том, что человек должен понимать свое положение, свои недостатки и свои возможности и либо иметь страстное желание выйти из нынешнего своего состояния, либо проявлять большой интерес к новому, незнакомому состоянию, которое должно наступить в результате изменений. В общем, он должен либо питать отвращение к своему нынешнему состоянию, либо стремиться к будущему, которое способен обрести.

Затем человек должен быть определенным образом подготовлен. Он должен быть в состоянии понять то, что ему говорят.

Также его должны окружать подходящие внешние условия: достаточно свободного времени для познания, способствующая обучению обстановка.

Невозможно перечислить все необходимые условия. Но среди прочих они включают в себя школу. А школа подразумевает такие социальные и политические условия в стране, при которых она может существовать, потому что любые условия ей не годятся; для ее существования необходимы более или менее упорядоченная жизнь и определенный уровень культуры и личной свободы. В этом отношении наше время оказывается очень непростым. Быстро исчезают школы на Востоке. Во многих странах они просто невозможны. Например, никакая школа не может существовать в России большевиков, Германии Гитлера, Италии Муссолини или Турции Кемаля.

Я привел несколько цитат из Законов Ману[1], связанных с этой темой, в «Новой модели Вселенной».

Из правил для снатака (домохозяина):

61. Не следует проживать в стране щудр, в обитаемой людьми нечестивыми, в завоеванной еретиками, в изобилующей людьми низкорожденными.

79. Не следует общаться с изгоями, чандалами, пулькасами, глупцами, надменными, низкорожденными, антьявасайинами (копателями могил).

Глава VIII

22. Та страна, которая населена главным образом щудрами, полная неверующими, лишенная дваждырожденных, – быстро гибнет, измученная голодом и болезнями.

Эти идеи Законов Ману очень интересны, потому что они дают нам основу, опираясь на которую, мы можем выносить заключения о различных политических и социальных условиях с точки зрения работы школы и понимать, какие условия действительно полезны, а какие приносят только разрушение настоящих ценностей, хотя их сторонники притворяются, что эти условия благоприятны, и даже ухитряются вводить в заблуждение многих не слишком умных людей.

Но внешние условия от нас не зависят. До определенного предела и преодолевая порой значительные трудности, мы можем избрать страну, в которой предпочитаем жить, но мы не вольны выбрать эпоху или век и должны пытаться найти желаемое в том периоде, в который нас поместила судьба.

Итак, необходимо понять, что даже начало подготовки к развитию требует очень редкого сочетания внешних и внутренних условий.

Но в то же время мы должны понять, что как минимум в отношении внутренних условий человек не совсем отдан на волю случая. Есть много маяков, оставленных для него, по которым он может найти свой путь, если того желает и если ему повезет. Его возможности так малы, что элемент удачи исключить нельзя.

Попробуем ответить на следующий вопрос: что заставляет человека желать обрести новые знания и изменять себя?

Человек проводит свою жизнь, испытывая на себе два вида воздействий. Необходимо это понимать и их различать.

Влияния первого рода складываются из интересов и влечений, создаваемых самой человеческой жизнью: заботы о здоровье, безопасности, богатстве, удовольствиях, развлечениях, делах, гордости, репутации и так далее.

Влияния второго рода складываются из интересов, пробужденных идеями, которые не были созданы жизнью, а пришли из школ. Эти влияния не обращаются к человеку напрямую. Они попадают в общий водоворот жизни, проходя через множество умов, и достигают человека через философию, науку, религию и искусство. Они всегда смешиваются с влияниями первого рода и очень мало напоминают то, что представляли собой изначально.

В большинстве случаев человек не замечает отличного происхождения влияний второго рода и часто считает, что они возникают так же, как и влияния первого рода.

Хотя человек не знает о существовании двух видов влияний, и те, и другие на него воздействуют, а он так или иначе на них реагирует.

Он может отождествлять себя в большей мере с одним или несколькими влияниями первого рода и не ощущать влияний второго рода. Или его могут привлекать и оказывать на него воздействие влияния второго рода. В каждом случае результат будет различным.

Назовем первый вид влияний – влияниями А, а второй – влияниями В.

Когда человек полностью находится во власти влияний А (или одного конкретного влияния А), будучи при этом совершенно равнодушен к влияниям В, с ним ничего не происходит, и возможность его развития с каждым годом становится все менее вероятной, а в определенном возрасте, иногда очень раннем, исчезает вовсе. Это значит, что человек умирает, физически продолжая жить, подобно зерну, не способному прорасти и превратиться в растение.

Но если человек не полностью захвачен влияниями А, если его привлекают влияния В, которые заставляют чувствовать и мыслить, результаты произведенных этими влияниями впечатлений объединяются, привлекают другие впечатления того же рода и растут, занимая более важное место в нем самом и его жизни.

Если результаты, произведенные влияниями В, становятся достаточно прочными, они сливаются, образуя в человеке так называемый центр притяжения. Необходимо понимать, что слово «центр» в данном случае означает не то же самое, что «интеллектуальный» или «двигательный центр», которые располагаются в сущности человека. Центр притяжения находится в личности; это просто совокупность интересов, которые, окрепнув, служат, в определенной степени, направляющим и контролирующим фактором. Центр притяжения направляет интересы человека в определенную сторону и помогает удержать их там. В то же время сам по себе на многое он не способен. Школа необходима. Центр притяжения не заменит школу, но он может помочь осознать потребность в ней; может помочь начать поиски школы или, если человек уже нашел таковую, – узнать ее и, по возможности, не потерять. Потому что школу легко потерять. Нет ничего, что можно было бы потерять с такой легкостью, как школу.

Обладание центром притяжения – это первое, хоть и негласное требование школы. Если человек без центра притяжения, со слабым магнитным центром или с несколькими противоречащими друг другу магнитными центрами (то есть интересующийся многими несовместимыми вещами одновременно) встретит школу, он не заинтересуется ею, начнет ее критиковать прежде, чем поймет что-либо, или же его интерес исчезнет вскоре после того, как он столкнется с трудностями школьной работы. Это главная мера предосторожности школы. Без нее школы были бы полны не вполне соответствующими людьми, которые немедленно исказили бы учение. Правильный магнитный центр не только помогает найти школу, он помогает впитать учение школы, которое отличается и от влияния А, и от влияния В и может быть названо влиянием С.

Влияние С передается только из уст в уста, при помощи инструкций, объяснений и демонстраций.

Когда человек встречается с влиянием С и усваивает его, о нем говорят, что в одной своей части – то есть в своем центре притяжения – он освобождается от власти случайностей. К этому моменту магнитный центр уже сыграл свою роль. Он привел человека в школу и помог ему сделать там первые шаги. С этого времени идеи и учения школы сменяют магнитный центр и медленно начинают проникать в различные части личности человека, а со временем и в его сущность.

Много сведений о школе, о ее организации и деятельности можно почерпнуть с помощью чтения и изучения периодов истории, когда школы процветали и были доступнее. Но некоторые знания о школах можно получить только в них самих. И объяснение школьных принципов и правил занимает важное место в школьном обучении.

Один из самых важных принципов, которые человек усваивает таким образом, состоит в том, что настоящая школьная работа должна вестись одновременно в трех направлениях. Одно или два направления не могут называться «школьной работой».

Каковы же эти три направления?

В первой лекции я говорил, что данные лекции – не школа. Сейчас я объясню почему.

Как-то на лекции был задан вопрос: «Работают ли люди, изучающие эту систему, только для себя, или они работают и для других людей?» Сейчас я еще раз отвечу на этот вопрос.

Первое направление работы – это изучение себя, изучение системы или «языка». Это направление работы безусловно является работой на себя.

Второе направление представляет совместная работа с другими людьми в школе. Работая таким образом, человек работает не просто с другими, но и для других. Так, во втором направлении человек учится работать с людьми и для людей.

Именно поэтому второе направление представляет собой особенную трудность для некоторых людей.

Третье направление работы – это работа для школы. Чтобы работать для школы, ученик должен, прежде всего, понимать работу школы, видеть ее нужды и потребности. А это требует времени, если только человек не подготовлен по-настоящему хорошо, потому что некоторые люди могут начать с третьего направления.

Когда я сказал, что эти лекции не являются школой, я имел в виду, что они дают возможность только для одного направления работы, связанного с изучением системы и самого себя. Действительно, даже при совместном обучении люди осваивают также азы второго направления работы; по крайней мере, они учатся терпимо относиться друг к другу и, если они мыслят достаточно широко и схватывают быстро, они могут даже получить некоторое представление о втором и третьем направлениях работы. Но все же от лекций нельзя ожидать слишком многого.

Во втором направлении работы, происходящей в условиях школьной организации, люди должны не только говорить друг с другом, но и работать вместе; эта работа может быть самой разной, но во всех случаях она должна быть так или иначе полезной для школы. Таким образом, работая в первом направлении, люди изучают второе, а работая во втором – изучают третье. Позже вы узнаете, почему необходимы все три направления и почему только так можно успешно двигаться к определенной цели.

Даже на этом этапе вы способны понять главную причину важности всех трех направлений работы, если заметите, что человек спит и, за какую бы работу он ни взялся, он вскоре теряет к ней интерес и продолжает выполнять ее механично. Три направления работы необходимы, прежде всего, затем, чтобы одно из них будило человека, когда он заснет на другом. Если человек действительно работает в трех направлениях, он уже не заснет полностью; в любом случае, он уже не сумеет спать так сладко, как прежде; он всегда будет просыпаться для того, чтобы осознать, что работа остановилась.

Я могу также указать на еще одно характерное различие трех направлений работы.

В рамках первого направления человек в основном изучает систему или занимается самопознанием и самонаблюдением, проявляя при этом по отношению к себе определенную инициативу.

Во втором направлении работы человек включается в определенным образом организованную работу: здесь он должен делать только то, что ему говорят. Инициатива не требуется и не признается, основной упор делается на дисциплину и точность исполнения указаний без привнесения собственных идей, даже если они кажутся лучше тех, что были даны.

В третьем направлении работы человек может проявлять больше инициативы, но он все время должен проверять себя и не позволять себе принимать решений, идущих вразрез с правилами и принципами или полученными указаниями.

Я уже говорил, что работа начинается с изучения языка. Будет весьма полезным, если сейчас вы попытаетесь отметить, что вам уже знакомы определенные слова этого нового языка, а также попробуете подсчитать новые для вас слова и все их записать. Но запишите их без каких-либо комментариев, то есть без интерпретации – комментарии, интерпретации и объяснения должны быть заключены в вашем понимании, на бумагу их не уместить. Если бы это было возможно, изучение психологического учения было бы крайне простым. Достаточно было бы издать своего рода словарь специальных терминов, и люди знали бы все, что им необходимо знать. Но, к счастью или к несчастью, это невозможно, и люди должны учиться и работать самостоятельно.

Нам следует снова обратиться к центрам и выяснить, почему мы не способны развиваться быстрее, не испытывая необходимости в длительной школьной работе.

Мы знаем, что, когда мы что-либо изучаем, новый материал накапливается у нас в памяти. Но что такое память? Для того чтобы понять это, нам необходимо считать каждый центр отдельной и независимой машиной, состоящей из чувствительного вещества, подобного тому составу, что находится на поверхности фонографического цилиндра. Все, что с нами случается, все, что мы видим, слышим, чувствуем, учим и так далее, фиксируется на этих цилиндрах. Иными словами, все внешние и внутренние события оставляют на них определенные впечатления. «Впечатления» – это очень верное слово, поскольку они действительно являются впечатлениями или отпечатками. Впечатления могут быть глубокими или поверхностными, или просто мимолетными, исчезающими без следа. Но какими бы глубокими или поверхностными они ни были, впечатления остаются впечатлениями. И эти впечатления, эти отпечатки на цилиндрах – это все, что у нас есть. Все, что мы знаем, все, что мы познали, все, что испытали, хранится на наших цилиндрах. Таким образом, все наши мыслительные процессы, подсчеты и рассуждения состоят всего лишь из операций с отпечатками на цилиндре, бесконечного их перечитывания, попыток понять их путем объединения и так далее. Мы не можем придумать ничего нового, чего-то такого, чего бы не было на нашем цилиндре. Мы не можем ни сказать, ни сделать ничего такого, что не соответствовало бы какому-либо отпечатку на цилиндрах. Мы не можем придумать новой мысли, подобно тому, как не способны придумать новое животное, потому что все наши представления о них создаются на основании наблюдений за существующими животными.

Отпечатки или впечатления, оставленные на цилиндрах, ассоциативно связаны. Ассоциации связывают впечатления, которые либо получены одновременно, либо в чем-то схожи.

В своей первой лекции я сказал, что память зависит от сознания и что мы в действительности помним только те моменты, в которые происходили вспышки сознания. Ясно, что различные, но одновременно полученные впечатления, объединенные вместе, сохранятся в памяти дольше, чем несвязанные. Во вспышке самосознания или вблизи нее все впечатления момента связываются друг с другом и остаются таковыми в памяти. То же относится и к впечатлениям, которые связывает сходство. Если человек сознателен в момент получения впечатлений, он связывает новые впечатления со сходными старыми, и они сохраняются в его памяти связанными. С другой стороны, если человек получает впечатления в состоянии отождествления, он просто их не замечает, и следы часто исчезают раньше, чем их можно заметить и связать с другими следами. В состоянии отождествления человек не видит и не слышит. Он всецело захвачен горем, или желанием, или погружен в свое воображение. Он не может отделить себя от мыслей, чувств или воспоминаний и отрезан от всего мира.

Четвертая лекция

Сегодня мы начнем с подробного рассмотрения центров. Ниже представлена диаграмма четырех центров.

Диаграмма изображает человека в профиль, развернувшегося влево, и схематично показывает относительное расположение центров.

В действительности любой центр занимает все тело, пронизывая весь организм. Но при этом каждый имеет так называемый центр тяжести: у интеллектуального центра он расположен в мозге, у эмоционального – в солнечном сплетении, у двигательного и инстинктивного – в спинном мозге.

Необходимо учитывать, что на современном уровне научного познания мы не имеем возможности проверить это утверждение: в первую очередь потому, что каждый центр обладает многими качествами, которые все еще неизвестны обычной науке и даже анатомии. Как бы странно это ни прозвучало, но анатомия человеческого тела еще далека от того, чтобы считаться завершенной наукой.

Поэтому изучение скрытых от нас центров должно начинаться с наблюдения их функций, которые вполне доступны для изучения.

Такой ход развития событий вполне обычен. В разных науках – физике, химии, астрономии и так далее – при недоступности фактов, объектов или явлений, которые мы желаем изучить, мы должны начинать с исследования произведенных ими эффектов. В данном случае мы имеем дело непосредственно с функциями центров, так что все, что мы установим относительно функций, может быть перенесено и на центры.

Центры имеют много общего, но в то же время каждый из них обладает собственными характеристиками, о которых необходимо помнить.

Один из самых важных принципов, связанных с центрами, состоит в том, что их скорость, то есть скорость протекания их функций, весьма различна.

Самым медленным является интеллектуальный центр. Затем идут двигательный и инстинктивный, работающие примерно с одинаковой скоростью. А самым быстрым является эмоциональный, хотя в состоянии «сна наяву» он крайне редко работает со своей настоящей скоростью и обычно действует так же, как двигательный и инстинктивный.

Наблюдение может помочь нам заметить огромную разницу в скорости протекания функций, но точных данных мы таким образом не получим. На самом деле различие огромно, оно больше, чем можно себе представить. Как я сказал, при помощи обычных средств мы не в силах дать количественное определение различия в скорости центров, однако можем обнаружить много фактов, которые подтвердят существование огромного различия.

Прежде чем представить данные, я хочу обсудить повседневные наблюдения, которые могут быть сделаны в отсутствие какого-либо специального знания.

Попытайтесь, например, сравнить скорость протекания интеллектуальных процессов с двигательными функциями. Наблюдайте за собой в те моменты, когда вам необходимо совершать множество быстрых координированных движений, как, например, когда вы ведете машину по запруженной улице, на высокой скорости едете по плохой дороге или выполняете любую работу, требующую мгновенного принятия решения и моментальных действий. Вы сразу же заметите, что наблюдать все свои движения не выходит. Вы либо станете действовать медленнее, либо упустите многое из того, что собирались наблюдать, в противном случае вы рискуете попасть в аварию, что, весьма вероятно, и произойдет, если вы продолжите наблюдения. Подобным образом можно следить за всеми центрами (в частности, за эмоциональным, который работает еще быстрее). Все мы не раз наблюдали различия в скорости протекания своих функций, но мы редко осознаем ценность таких наблюдений и переживаний. Мы начинаем их понимать только тогда, когда познаем принцип.

В то же время необходимо отметить, что все данные, связанные с этими различиями в скорости, приняты и известны в школьных системах. Как вы узнаете чуть позже, различие в скорости работы центров выражено очень странным числом, которое имеет космический смысл, то есть включено во многие космические процессы (или, точнее, это число отделяет многие космические процессы один от другого). Это число – тридцать тысяч. Это означает, что двигательный и инстинктивный центры работают в тридцать тысяч раз быстрее, чем интеллектуальный. А эмоциональный центр, когда он работает как до «лжно, в тридцать тысяч раз быстрее, чем двигательный и инстинктивный.

Трудно поверить, что такие разнообразные скорости могут сосуществовать в одном организме. В действительности это означает, что центры находятся в различном времени. Время инстинктивного и двигательного центров в тридцать тысяч раз превышает время интеллектуального, а время эмоционального в тридцать тысяч раз превышает время двигательного и инстинктивного.

Хорошо ли вы понимаете, что подразумевает фраза «время превышает»? Это означает, что на каждого рода работу, которую должен выполнять центр, у него есть гораздо больше времени. Каким бы странным это ни показалось, факт различия скоростей функционирования центров объясняет много хорошо известных феноменов, которые обычная наука объяснить не в состоянии и оттого замалчивает или просто обходит в обсуждениях стороной.

Например, человек выпивает стакан бренди и немедленно, буквально через секунду, переживает множество новых чувств и эмоций – ощущение тепла, расслабления, облегчения, умиротворения, удовольствия, благополучия или же гнева, раздражения и так далее. Его чувства в каждом случае могут быть разными, но факт в том, что тело реагирует на спиртное очень быстро, почти мгновенно.

Можно взять даже и не бренди: если человек испытывает сильную жажду или голод, стакан воды или кусок хлеба окажут аналогичный эффект.

Подобные феномены, отражающие огромную скорость определенных процессов, могут быть замечены, например, при наблюдении снов. Некоторые из таких наблюдений я привел в книге «Новая модель Вселенной».

Различия опять наблюдаются между инстинктивным и интеллектуальным или двигательным и интеллектуальным центрами. Но мы настолько привыкли к этим феноменам, что редко задумываемся о том, какими странными и непостижимыми они являются.

Конечно, для человека, который никогда не испытывал никаких сомнений относительно себя и не пытался себя исследовать, в этом, как и во всем, нет ничего странного. Но в действительности, с точки зрения обычной психологии, эти феномены выглядят почти сверхъестественными.

Физиолог знает, сколько сложных процессов должно начаться и завершиться между глотком бренди или воды и возникновением эффекта. Каждое вещество, проникающее в тело через рот, должно быть проанализировано, распробовано и лишь после этого принято или отвергнуто. И все это происходит менее чем за секунду. С одной стороны – это поразительно, а с другой – здесь нет ничего удивительного. Если мы знаем о различии в скорости функционирования центров и помним, что инстинктивный центр, который выполняет эту работу, имеет в своем распоряжении в тридцать тысяч раз больше времени, чем интеллектуальный, при помощи которого мы измеряем время, то мы можем понять, как это происходит. Это означает, что инстинктивный центр имеет не одну секунду, а около восьми часов времени для такой работы, и за это время данная работа безо всякой спешки может быть выполнена в обычной лаборатории. Поэтому наши представления об удивительной скорости выполнения подобной работы представляют собой чистую иллюзию, которая существует потому, что мы считаем свое обычное время или время интеллектуального центра единственным существующим.

Позднее мы вернемся к изучению различий в скорости центров.

Теперь мы рассмотрим другую характеристику центров, которая позже предоставит нам прекрасный материал для самонаблюдения и работы над собой.

Предполагается, что каждый центр разделен на две части, положительную и отрицательную.

Это разделение особенно ясно просматривается в интеллектуальном и инстинктивном центрах.

Вся работа интеллектуального центра разделяется на две части: утверждение и отрицание, да и нет. В каждое мгновение мышления либо одна из них берет над другой верх, либо они приходят в состояние равновесия. Отрицательная часть интеллектуального центра так же полезна, как и положительная, и любое ослабление одной из них по отношению к другой неизбежно приводит к психическому расстройству.

В работе инстинктивного центра такое разделение также достаточно ясно выражено, и обе части, положительная и отрицательная (или приятная и неприятная), в равной степени необходимы для правильной ориентации в жизни.

Приятные вкус, запах, прикосновение, тепло, прохлада, свежесть отражают благоприятные для жизни условия, а неприятные свидетельствуют об условиях, которые могут быть опасны.

Можно с уверенностью сказать, что никакая ориентация в жизни невозможна без приятных и неприятных ощущений. Они направляют все живое на земле, и любое нарушение в этой области приводит к возникновению опасности болезни и смерти. Представьте себе, как быстро человек отравился бы, утратив ощущение вкуса и обоняния или (каким-либо неестественным образом) подавив в себе естественное чувство отвращения, вызываемое неприятными ощущениями.

В двигательном центре разделение на положительную и отрицательную части имеет исключительно логическое значение, то есть движение здесь противопоставляется покою. Для наблюдения интереса оно не представляет.

В эмоциональном центре разделение, на первый взгляд, является достаточно простым и очевидным. Если мы отнесем приятные эмоции, такие как радость, симпатия, привязанность, уверенность в себе к положительной части, а неприятные эмоции вроде скуки, раздражительности, зависти, ревности, страха – к отрицательной, то картина покажется довольно простой. В действительности же все обстоит гораздо сложнее.

Начнем с того, что в эмоциональном центре нет естественной отрицательной части. В основном отрицательные эмоции искусственны. Они не относятся к эмоциональному центру и основываются на инстинктивных эмоциях, которые, не будучи с ними связаны, оказываются видоизмененными под влиянием воображения и отождествления. Таков истинный смысл теории Джеймса – Ланге, которая в определенный период времени была хорошо известна. Они настаивали на том, что все эмоции представляют собой в действительности ощущения изменений во внутренних органах и тканях, изменений, которые произошли до ощущений и стали их причиной. В действительности это означало, что внешние события и внутреннее понимание не вызывают эмоций. Они запускают внутренние рефлексы, которые, в свою очередь, порождают ощущения, а те уже интерпретируются как эмоции.

Положительные эмоции – это те эмоции, которые не могут стать отрицательными. Но все наши приятные эмоции, такие как радость, симпатия, привязанность и уважение к себе в любой момент способны превратиться в скуку, раздражение, страх и так далее. Любовь может стать ревностью и страхом потерять то, что любишь, или ненавистью и гневом; надежда способна превратиться в мечты наяву и ожидание невозможного; а вера – в суеверие и малодушное принятие утешающей бессмыслицы.

Даже такая чистая интеллектуальная эмоция, как жажда познания, или эстетическая эмоция – чувство прекрасного, при смешении с отождествлением немедленно обрастают отрицательными эмоциями (гордыней, тщеславием, эгоизмом и прочими).

Поэтому можно с уверенностью сказать, что у нас нет положительных эмоций. В то же время в действительности у нас нет и отрицательных, которые существовали бы вне воображения и отождествления. Конечно, кроме разнообразных видов физического страдания, которое относится к инстинктивному центру, человек испытывает и различные формы страдания психического, присущего собственно эмоциональному центру. Человек испытывает немало горя, печали, страха и опасений, которых в жизни нельзя избежать, как не выйдет избежать болезней, старости и смерти. Но эти действительные психические страдания весьма отличаются от отрицательных эмоций, основанных на воображении и отождествлении.

Эти эмоции ужасны. Они занимают в нашей жизни огромное место. О многих людях можно сказать, что всей их жизнью управляют отрицательные эмоции, которые в итоге ее разрушают. При этом никакой полезной роли в жизни такие эмоции не играют. Они не помогают нам ориентироваться, не дают никакого знания, никоим образом не направляют нас ни в каком разумном смысле. Напротив, они отравляют все радости, отягощают жизнь и лишают возможности развиваться, потому что нет ничего более механистичного в нашей жизни, чем отрицательные эмоции.

Мы не можем ими управлять. Люди, которые считают, что способны контролировать свои отрицательные эмоции и проявлять их по собственному желанию, просто обманывают себя. Отрицательные эмоции обусловлены отождествлением; если отождествление в каком-то случае исчезает, исчезают и они. Поражает то, что люди в действительности поклоняются отрицательным эмоциям. Я полагаю, обычному механично живущему человеку сложнее всего понять тот факт, что его собственные отрицательные эмоции, как и отрицательные эмоции других людей, не имеют никакой ценности и не содержат в себе ничего благородного, прекрасного и сильного. В действительности в отрицательных эмоциях нет ничего, кроме слабости, а нередко и зачатков истерии, безумия или преступления. В них хорошо только то, что, будучи бесполезными искусственными образованиями, созданными воображением и отождествлением, они могут быть удалены безо всякого ущерба. И в этом единственный шанс человека на спасение.

Если бы отрицательные эмоции были полезны или необходимы хотя бы для самой незначительной цели, если бы они были функцией реально существующей части эмоционального центра, у человека не было бы шанса, потому что никакое внутреннее развитие невозможно до тех пор, пока человек испытывает отрицательные эмоции.

В языке школы существует выражение, связанное с темой борьбы с отрицательными эмоциями:

«Человек должен пожертвовать своим страданием».

«Что может быть легче, чем пожертвовать страданием?» – спросит любой. Но в действительности люди готовы пожертвовать чем угодно, только не своими отрицательными эмоциями. Нет такой радости или такого удовольствия, которыми бы человек не пожертвовал по достаточно незначительному поводу, но он никогда не жертвует своим страданием. И на то в некотором смысле есть определенная причина.

Человек иррационально ожидает, что обретет что-то, пожертвовав своими удовольствиями, но он не может чего-то ждать от принесения в жертву своих страданий. Его представления о страдании неверны, он все еще полагает, что страдание ниспослано ему Богом или богами для наказания или обучения, и будет даже напуган возможностью столь легкого избавления от своих страданий. Проблема осложняется еще и существованием множества страданий, от которых человек действительно не может избавиться, а также других, которые существуют только в воображении человека, не способного и не желающего от них избавляться (примером может служить идея несправедливости и вера в возможность ее искоренения).

Кроме того, у многих людей нет ничего, кроме отрицательных эмоций. Все их «Я» отрицательны. Если вы отнимете у них таковые эмоции, они попросту растворятся, ничего после себя не оставив.

А что произойдет со всей нашей жизнью без отрицательных эмоций? Что произойдет с тем, что мы называем искусством, театром и большей частью литературы?

К сожалению, шансов на то, что отрицательные эмоции исчезнут, нет. Они могут быть побеждены лишь с помощью знаний и методов, даваемых школой. Борьба с отрицательными эмоциями является одной из составляющих школьного обучения и тесно связана со всей школьной работой.

Если отрицательные эмоции искусственны, неестественны и бесполезны, то как они появились? Поскольку мы не знаем, как появился человек, мы можем обсуждать отрицательные эмоции и их происхождение только в пределах собственной жизни. Например, наблюдая за детьми, мы видим, как их обучают отрицательным эмоциям и как они сами осваивают их, подражая взрослым и детям постарше.

Если бы ребенок с первых дней жизни находился среди людей, не испытывающих отрицательных эмоций, то и у него, вероятно, таких эмоций не возникло бы (а если бы и возникли, то были бы легко устранимы правильным воспитанием). Но в действительности все обстоит иначе, и благодаря примерам, которые он может видеть и слышать, благодаря книгам, фильмам и прочему, ребенок к десяти годам уже знаком со всем комплексом отрицательных эмоций и может воображать их, воспроизводить и отождествлять себя с ними так же, как и любой взрослый человек.

У взрослых людей отрицательные эмоции подкрепляются постоянным оправданием и восхвалением в литературе и искусстве, а также благодаря оправданиям и потаканию себе. Даже если мы устаем от них, мы не верим, что когда-нибудь сумеем полностью от них избавиться.

В действительности же мы обладаем гораздо большей властью над отрицательными эмоциями, чем нам кажется. Особенно если знаем, как они опасны, и насколько необходима с ними борьба. Но мы находим для них оправдания и погрязаем в жалости к себе или эгоизме, виня кого угодно, но только не себя.

Все сказанное показывает, что мы находимся в очень странном положении относительно своего эмоционального центра. У него нет ни положительной, ни отрицательной частей. Бо «льшая часть его отрицательных функций изобретена нами; есть люди, которые за всю свою жизнь ни разу не испытали ни одной настоящей эмоции, настолько вся их жизнь была заполнена воображаемыми.

Таким образом, нельзя сказать, что наш эмоциональный центр делится на две части – отрицательную и положительную. Мы можем сказать лишь, что испытываем приятные и неприятные эмоции, и все положительные на данный момент эмоции в следующий момент при малейшей провокации или даже вовсе без оной могут превратиться в отрицательные.

Такова истинная картина нашей эмоциональной жизни, и если мы честно взглянем на себя, нам придется признать, что до тех пор, пока мы культивируем в себе эти опасные эмоции и восхищаемся ими, мы не можем надеяться на появление в себе внутреннего единства, сознания и воли. Если бы это было возможно, то все эти отрицательные эмоции, войдя в наше новое существо, остались бы там навсегда. Это означало бы, что мы никогда не сможем избавиться от них. К счастью для нас, ничего подобного произойти не может.

Единственное, что хорошо в нашем нынешнем состоянии, так это то, что в нас нет ничего постоянного. Если же что-то становится постоянным, то это означает безумие. Только у сумасшедших есть постоянное «Я».

Этот факт раскрывает другое ложное название, которое перебралось в словарь современной психологии из психоанализа, – я говорю о слове «комплекс».

В нашем психологическом облике нет ничего, что соответствовало бы идее «комплекса». В психиатрии XIX века то, что сейчас называется «комплексом», носило название «навязчивой идеи», и таковые идеи считались признаками безумия. И это абсолютно верно.

У нормального человека не может быть «навязчивых идей», «комплексов» и «маний». Полезно помнить об этом на случай, если кто-либо попытается найти комплексы у вас. У человека и так полно отрицательных черт, и шансы малы даже в отсутствие комплексов.

Возвращаясь к вопросу о работе над собой, стоит спросить себя, каковы наши шансы. Мы должны обнаружить в себе функции и проявления, которые хотя бы до определенного предела способны контролировать, а затем следует упражняться в таковом контроле, пытаясь, насколько возможно, его увеличить. Например, мы имеем определенный контроль над своими движениями, и во многих школах, особенно на Востоке, работа над собой начинается с обретения полного контроля над всеми возможными движениями. Но для этого требуется особое обучение, много времени и освоение очень сложных упражнений. В условиях современной жизни мы в большей степени контролируем свои мысли, а кроме того, существует также специальный метод, который позволяет нам работать над развитием сознания с помощью инструмента, наиболее подвластного нашей воле, то есть нашего разума или интеллектуального центра.

Чтобы лучше понять то, что я собираюсь сказать, вы должны запомнить, что мы не способны контролировать свое сознание. Когда я сказал, что мы можем стать более сознательными или что человека можно сделать на мгновение сознательным, спросив у него, сознателен ли он, я употреблял слово «сознание» в относительном смысле. Существует много уровней сознания, и каждый более высокий уровень выступает как «сознание» по отношению к предыдущему. Но если у нас нет контроля над самим сознанием, то мы можем построить свое мышление таким образом, что оно приблизит нас к сознательности. Я имею в виду, что, придавая своим мыслям направление, которое они приобретают в момент сознания, мы способны вызвать сознание.

Теперь мы попытаемся сформулировать то, что вы заметили, когда пытались наблюдать за собой.

Вы заметили три вещи. Первая такова: вы не помните себя, то есть не осознаете, когда пытаетесь за собой наблюдать. Вторая: наблюдение затрудняется непрерывным потоком мыслей, образов, отголосков разговоров, фрагментов эмоций, существующих в вашем разуме и часто отвлекающих от наблюдения. И третья: в тот момент, когда вы начинаете наблюдение, начинает работать воображение, поэтому наблюдение за собой, если вы серьезно относитесь к этому делу, представляет собой постоянную борьбу с воображением.

Мы подошли к центральному пункту работы над собой. Если человек осознает, что все сложности таковой работы проистекают от того, что он не помнит себя, то сразу становится понятно, что делать.

Человек должен пытаться помнить себя.

Для того чтобы сделать это, человек должен бороться с механическими мыслями и воображением.

Если человек делает это добросовестно и настойчиво, вскоре он получит результат. Но не стоит думать, что это легко или что такую практику можно освоить мгновенно.

На практике научиться помнить себя очень сложно. Не стоит ожидать результатов, в противном случае возможно отождествление с собственными усилиями. Опираться необходимо на осознание факта, что мы не помним себя, но способны на это, если будем стараться и прикладывать соответствующие усилия.

Мы не станем сознательными произвольно, едва пожелав этого, потому что мы не властны над состояниями своего сознания. Но мы можем на краткие периоды времени вспоминать себя, поскольку обладаем определенной властью над своими мыслями. И если мы начнем вспоминать себя при помощи специальной мысленной конструкции, а именно осознания того, что мы не помним себя, что никто не помнит себя и того, что это значит, это приведет нас к сознанию.

Помните, что мы нашли слабое место в стенах собственной механичности. Это знание того, что мы не помним себя, и понимание того, что в наших силах пытаться вспоминать себя. До настоящего времени в нашу задачу входило только самопознание. Теперь, когда мы поняли необходимость настоящего изменения себя, начинается работа.

Позднее вы узнаете, что практика вспоминания себя, дополненная самонаблюдением и борьбой с воображением, имеет не только психологическое значение. Она тонко изменяет метаболизм и порождает заметные химические или, лучше сказать, алхимические эффекты в теле. Поэтому сегодня от психологии мы перешли к алхимии, то есть к идее трансформации грубых элементов в более совершенные.

Пятая лекция

Относительно изучения возможностей развития человека я должен указать на один очень важный момент.

У человека есть две стороны, которые должны развиваться; иными словами, развитие должно осуществляться одновременно в двух направлениях.

Эти две стороны – знание и бытие.

Я уже не раз говорил о необходимости развития знания, и особенно знания о себе, поскольку одной из наиболее характерных черт нынешнего положения человека является то, что он себя не знает.

Обычно люди понимают идею различных уровней знания, его относительности и необходимости стремиться к новому знанию.

Чего люди в большинстве случаев не понимают, так это того, что их собственное бытие отделено от их знания, что оно относительно, что возможны различные уровни бытия, и развивать его нужно независимо от развития познания.