маленькие и неприметные Семипядный Сергей

– На каком этаже?

– Я не знаю этаж. Я не запомнил.

– Значит, этаж вы не запомнили. Так. Мадам Уквасова, теряли ли ключи другие члены вашей семьи и где находятся ключи вашего мужа?

– Ключи мужа? Я не знаю. Они у него были.

– Они были возвращены вам?

– Нет, насколько я помню. Там ремень был, зажигалка, носовой платок, записная книжка, ещё что-то. Но ключей не было. И кулона на серебряной цепочке не было. Кулончик такой оригинальный. Чёртик с крестом. Я говорила ему, чтоб не богохульствовал. И у него ещё должны быть ключи от машины и от ракушки. А ключи дочь теряла. Но давно, в прошлом году где-то.

– Второй ключ вы не узнаёте?

Шура присмотрелась и сказала:

– Он похож на ключ от их офиса. Да, пожалуй. Это, видимо, от их офиса.

– Понятно. Ключи вашего покойного мужа – у данного конкретного гражданина. Занятно. – Егор Павлович теперь смотрел не только важно, но и строго. – В таком случае я вынужден задать следующий вопрос. Гражданин… Простите, как вас называть?

– Дмитрий.

– А фамилия и отчество?

– Дмитрий Иванович Подлесный.

– Господин Подлесный, где вы находились в ночь с семнадцатого на восемнадцатое сего месяца?

– Но, простите, я не понимаю…

– Что вы не понимаете?

– Почему вы задаёте такие вопросы?

– Уголовный розыск. Гольцов. – Егор Павлович сунул руку в нагрудный карман пиджака и продемонстрировал удостоверение. – Итак, я слушаю.

– Я был в одном месте. И у меня есть алиби, – ответил Дмитрий.

– Конкретно, где вы были и кто может подтвердить ваше алиби?

– Этого я не могу сказать, – показал головой Дмитрий.

– Будете молчать – мы не сможем проверить вас на наличие алиби, – резюмировал Гольцов.

– Он находился здесь, со мной, – с громким вздохом сообщила Шура.

– Даже так? – удивился Гольцов. – Так-так. Хм! Вот оно что! Да, это несколько меняет дело. Александра Георгиевна, я вас правильно понял? В ночь с семнадцатого на восемнадцатое мистер Подлесный находился с вами в вашей квартире? В качестве, простите, если я вас правильно понял…

– Да, именно в этом качестве, – нервно потирая руки, перебила Шура. Затем прошла к креслу и присела, полуотвернувшись от Гольцова.

– Так-так-так, – пробормотал Гольцов и почесал в затылке.

– Вы хотите сказать, что у нас у обоих нет алиби? – резко повернулась к нему Шура. – Вы это хотите сказать?

– А фамилия ваша, значит, Подлесный? – посмотрев на Дмитрия, спросил Гольцов. – Знакомая фамилия. По материалам дела. Если не ошибаюсь, это ведь вы и обнаружили тело убитого? Я прав?

– Да.

– И, кажется, вместе с…

– Да, вместе со мной, – раздражённо сказала Шура. – Но мы его, моего мужа, не убивали.

– Возможно-возможно, – согласился Гольцов. – Я ведь ничего и не утверждаю. Пока, по крайней мере. А вы, господин Подлесный, всегда ходите в резиновых перчатках?

Вопрос Гольцова привлёк внимание Уквасовой, и она взглянула сначала на руки Дмитрия, а потом ему в лицо. Она была удивлена.

– Я собирался помыть посуду, – заявил Дмитрий, припомнив, что у Шуры всегда имеется в раковине немытая посуда.

Шура Уквасова удивилась пуще прежнего. Гольцова ответ Подлесного, судя по всему, ничуть не удивил, а как бы даже что-то для него прояснил – Егор Павлович улыбнулся очень многозначительно.

– Что ж, похвально. Вы случайно нашли ключ от квартиры вашей возлюбленной, чем и воспользовались, дабы помыть ей посуду. Наверное, всякий поступил бы подобным образом.

Подлесный сделал вид, что не уловил подстрочного содержания того, что произнёс Гольцов, и молча пожал плечами.

– Ты и в самом деле собирался посуду мыть? – задала вопрос Дмитрию Шура.

– А что? – снова пожал плечами Подлесный. – Я люблю мыть посуду. Вода журчит, а ты моешь и моешь потихоньку её… Пока не перемоешь всю. Это совсем не то, что, скажем, пол мыть.

– Или квартиру грабить, – добавил Гольцов с усмешкой.

Дмитрий возмутился:

– Что вы хотите этим сказать? Вы на меня намекаете? Я, по-вашему, квартиру решил ограбить?

Гольцов неспешно прошёл к креслу, уселся и уже потом не без высокомерия во взоре – посмотрел на Дмитрия.

– Я только хотел сказать, что ситуация, на мой взгляд, довольно-таки двусмысленная. И если бы Александра Георгиевна сейчас решила проверить, не пропало ли чего из её квартиры, то, я думаю, это не выглядело бы…

– Да что вы! – воскликнула Шура Уквасова, взмахнув рукой.

– А вот я, напротив, не возражал бы. И даже настаивал бы, раз такое дело! – сделал заявление Подлесный. – И можете меня обыскать!

– Да перестаньте! – потребовала хозяйка квартиры. – И давайте не будем больше об этом. Егор Палыч, я обещала вам кофе. Я сейчас приготовлю.

Шура поднялась и ушла на кухню. Гольцов и Подлесный сидели молча. Дмитрию хотелось откланяться и уйти, однако что-то подсказывало ему, что делать этого отнюдь не следует. Он попался практически на месте преступления. Какое, однако, счастье, что он успел вернуть деньги на прежнее место. А вдруг бы его обыскали да и нашли при нём именно столько денег, сколько имелось у Шуры? В этом случае он загремел бы за решётку. За свои кровные, к тому же. Кровавые, точнее.

Подлесный с облегчением вздохнул, и в ту же секунду оглушительная мысль нанесла парализующий удар по всему организму. Опа! А ведь он деньги-то положил не туда, откуда их взял, когда нашёл! В спешке он затолкал их в какой-то кувшинчик на нижней полке! А были-то они на средней полке, в коричневой глиняной вазе! Это что же получается? А получается, что деньги он перепрятал.

Следовательно, не сегодня-завтра Шура обнаружит их отсутствие и, конечно же, подумает на него. Да, именно так, именно на него и падёт подозрение. И у неё есть свидетель. Да ещё какой! Из уголовного розыска! Значит, ему просто необходимо добиться, чтобы его обыскали – только так он может отвести подозрения, которые неминуемо последуют. Дмитрий вскочил на ноги и почти закричал:

– Я требую, чтобы меня обыскали! С ног до головы или наоборот, но – досконально.

– Успокойтесь, – поднял руку Гольцов. – Александра Георгиевна ни в чём вас не подозревает. И прекрасно. Не стоит волноваться.

– Нет, я требую, чтобы меня досконально обыскали. Чтобы никаких недомолвок… Я хочу жить спокойно и не бояться, что кто-то придёт вдруг и заявит, что я его деньги украл.

– Или драгоценности.

– Что?.. Да, или драгоценности.

И Подлесный принялся выворачивать карманы рубашки, демонстрируя их содержимое:

– Вот записная книжка с авторучкой, деньги… Совсем немного, не больше сотни. Смотрим дальше. Что у нас в брюках?

– Что у нас в брюках? – улыбнулся Гольцов.

– А ничего особенного. Носовой платок – пожалуйста. Можете пощупать его – ничего нет. Кстати, могу развернуть его. – Дмитрий ухватил платочек за кончик и встряхнул. – Видите? Ничего нет… Следующий карман… Ключи, мелочь, жетоны…

Когда Дмитрий добрался до носков, в комнату вошла Шура. Вид она имела растерянный.

– А ведь у меня деньги пропали, – сообщила она, переводя взгляд с Гольцова на Подлесного и обратно.

– Ну вот, пожалуйста! – взмахнул руками Дмитрий.

– Много? – встрепенулся Гольцов.

– Восемнадцать тысяч. Долларов.

– Много, – повторил Гольцов, но уже без вопросительной интонации в голосе. И посмотрел на Подлесного.

– Ну вот, я так и знал! Все подозрения на меня! – возмутился подозреваемый. – Но у меня ничего нет, в чём вы имели возможность убедиться. Шура, я предъявил человеку все свои карманы. Я не брал.

– Но где же деньги?

– Не знаю. Я не брал. При мне нет таких денег. Мелочь одна только.

Уквасова и Гольцов молчали. Нехорошо молчали. Так, по крайней мере, казалось Подлесному. И не оставалось ничего иного, как только взять этих двоих за шиворот да и ткнуть их носами в якобы украденные деньги.

– Покажи, где у тебя лежали деньги! – обратился Дмитрий к Шуре.

– Они были в кухне, в шкафчике, – ответила та.

– Идём!

– Руками попрошу ничего не трогать, – распорядился Гольцов, направляясь следом за Уквасовой и Подлесным.

Вскоре деньги были найдены.

– Но они лежали вот в этой вазе! – воскликнула Шура.

– Ты уверена? – не без усмешки спросил Дмитрий.

– Но я же сама их положила… В эту вазу… – несколько растерянная Шура задумалась, приподняв брови и выпятив губы.

– Остальное всё на месте? – счёл необходимым поинтересоваться Гольцов.

– Да… Я думаю, что да.

– Ну что ж, ладно, в таком случае я пойду, – сказал Гольцов.

– Да ведь кофе готов, – всполошилась Уквасова.

– Нет, спасибо, мне пора. Меня ждут. В следующий раз как-нибудь.

Гольцов ушёл. Прощальный взгляд его Подлесному не понравился. Пристальный, запоминающий и… чёрт его знает ещё какой.

Проводив Гольцова, Шура на кухню не вернулась, а прошла в гостиную. Когда Дмитрий вошёл туда, Шура сидела в кресле. Стопки долларов в её руках уже не было. Значит, спрятала. Скорее всего, где-то здесь.

– Ты собиралась угостить меня кофе, – напомнил Дмитрий.

– Да-да, конечно. Я и забыла, – откликнулась Шура, однако с места не двинулась. По виду её Подлесный понял, что женщина о чём-то мучительно размышляет.

Дмитрий решил, что медлить ни к чему, и ринулся в атаку:

– Шура, тебе не кажется, что я должен сейчас кое-что получить?

– Ты опять о кофе? – фальшивым голосом произнесла Шура.

– Я о деньгах.

– О каких деньгах?

– О моих.

– Я тебя не понимаю.

– Ты прекрасно меня поняла.

– Нет, не поняла. Ты бы всё-таки пояснил. – Шура говорила с раздражением, на него почти не смотрела.

– Ты хочешь сказать, что эти деньги, которые ты сначала потеряла, а потом нашла, – не мои?

– С чего ты взял, что они твои? – перешла в контратаку Уквасова. – В моей квартире – твои деньги? Ты опасно заблуждаешься, мой друг. Это мои сбережения, да будет тебе известно.

– А ты расскажи, каким образом ты их сберегла! Уж не в результате ли того, что обобрала пьяного мужика?

– О каком пьяном мужике речь?

– Я о себе говорю! Когда я был пьяный вдрызг в тот раз! Ты сказала, что денег при мне не было, а на самом деле – вот они, на твоей кухоньке! Точнее, теперь уже не в кухоньке, а уже в другом, как я понял, местечке.

Уквасова и не думала сдаваться:

– Я тебе уже говорила, что ты был пустой, почти без гроша в кармане!

– Ты проверяла мои карманы? Вот и созналась, голубушка! – саркастически ухмыльнулся Подлесный.

– Ни в чём я не созналась! И карманы не проверяла. А денег у тебя не было. И отстань от меня!

– Получу свои кровные и отстану. Даже купюры совпадают.

– Да ты что? – издевательски сказала Шура. – Номера купюр совпадают? Они у тебя переписаны? Ну-ну, предъяви доказательства.

– Не нужны никакие доказательства! И так всё тут предельно ясно и понятно!

– Тебе ясно, а мне нет! – отрезала Шура. – И вообще, не пора ли тебе выметаться отсюда?

– Верни мои деньги! Я не миллионер, чтобы такие подарки делать!

– А почему ты раньше молчал? – вдруг сменила тон Шура. – Когда здесь Егор Палыч находился, а? Воды в рот набрал? А теперь они вдруг твои стали?

Подлесный на секунду задумался, а потом заявил:

– Почему я должен впутывать сюда посторонних? Мы сами разберёмся.

Шура загадочно улыбнулась:

– Не потому ли ты не хотел впутывать Егора Палыча, что он в уголовном розыске работает?

– В уголовном розыске – и что? На что ты намекаешь? – осторожно проговорил Дмитрий, спина которого мгновенно покрылась холодным потом, а от шеи к макушке головы побежали мурашки.

– Я ни на что не намекаю… – женщина выдержала паузу. – Но, согласись, странно… Как-то это странно смотрится, чтобы не сказать больше.

– Что же странного? – выдавил из себя Дмитрий.

Хозяйка поднялась на ноги и сказала:

– Я пойду кофе приготовлю.

– Подожди! – он последовал за нею. – Что ты находишь странного? Зачем нам вмешивать в наши дела посторонних? Для чего?

Шура остановилась и, не оборачиваясь, бросила:

– Наверное, тебе трудно было бы объяснить, откуда у тебя эти деньги. – И вышла из комнаты.

Дмитрий пошёл следом. И сыпал вопросами:

– Почему – трудно? У меня не может быть таких денег? Это такая огромная сумма, по-твоему? Я не безработный, между прочим.

Возле тумбочки с телефонным аппаратом Шура Уквасова остановилась и принялась набирать номер.

– Таня, привет. Это я, – сказала она в трубку. – Ты не можешь сейчас ко мне забежать?.. Да надо… Потом объясню… Да нет, долго не задержу… Но если хочешь, посидим и сколько надо будет. Если ты не спешишь… В общем, я жду. – Шура положила трубку и, улыбающаяся, повернулась к Дмитрию. – Сейчас одна моя старая знакомая придёт. Живём в одном доме, а видимся от случая к случаю. Нет времени на простую человеческую дружбу.

– Да это так, – покивал Дмитрий, стараясь сохранять самообладание. Подобной предусмотрительности, причём фактически демонстративной, он от неё никак не ожидал. – У тебя к ней, к твоей знакомой, какие-то дела?

– Да надо кое-что с ней обсудить, – честно глядя в глаза Подлесному, ответила Уквасова. – Платье я тут хотела одной женщине заказать – посоветоваться надо. Я хочу сшить платье с завышенной талией, с оборочками на груди. Силуэт такой будет, знаешь, в стиле ампир. И нужно мне ещё куртку такую, которая с эффектом «крэш».

– С каким эффектом? – спросил Дмитрий, имитируя подобие заинтересованности.

– Это такие жатые ткани, как бы мятые. Их гладить вообще не требуется, – охотно пояснила Шура. – Можно снять куртку и бросить куда-нибудь. Хоть на пол даже. А потом надел и пошёл, куда хочешь.

– А пальто из страусиной кожи тебе не хочется?

– Из страусиной кожи? А разве такие бывают? – округлила глаза Шура.

– Бывают, – подтвердил Дмитрий. – Пальто из страусиной кожи на голое тело. И платье не надо.

– А бельё?

– И бельё. Я же говорю – на голое тело. Но это на порядок дороже, чем какой-нибудь там крэш. Впрочем, кажется, деньжат на это пальто ты раздобыла, – усмехнулся он.

– Из страусиной кожи – это чересчур. Деньгам найдётся и другое применение. – Шура была невозмутима.

– Но если халявные, то можно и страусиное. Тем более – свободная женщина теперь.

– Деньги халявные? Да нет, трудовые они, – не согласилась Шура.

– Следовательно, это твоё последнее слово? – с напряжением произнёс Дмитрий. Уквасова ответила непонимающим взглядом. Прекрасно поняла, о чём он спрашивает, однако говорить что-либо не спешила. Подлесный тоже некоторое время молчал, потом шумно выдохнул, посмотрел на Шуру не предвещающим ничего хорошего взглядом и сообщил: – Ладно, я пошёл. Но ты всё-таки подумай. Я думаю, что ты не права. Как говорится, не рой другому яму…

– А кофе ты уже не хочешь?

– Нет, спасибо.

– Ну что ж, не смею задерживать. – Уквасова отступила в сторону, предоставляя ему возможность пройти к двери.

Но в эту минуту в дверь позвонили, и хозяйка отправилась открывать. Пришла та самая Таня, которой несколько минут тому назад звонила по телефону Уквасова.

– Как ты быстро, однако, – поразилась Шура.

– Я же одетая уже была, я же в магазин собиралась.

Таня оказалась довольно живой женщиной такого же возраста, по-видимому, что и хозяйка. Она сразу же потребовала, чтобы Уквасова познакомила её с Подлесным, а узнав, что он собрался уходить, настояла, чтобы он хотя бы немного посидел с одинокими женщинами.

– Прихожу – мужчина! Я только в душе «ах» сказала, а он уже драпать намылился. Не допущу! Пять-то минуток можно посидеть? Шурка, давай чай, кофе и остальное. Быстро!

Подлесный был задержан и препровождён за стол. У Тани было крупное тело и маленькая птичья головка с быстрыми глазками и острым клювиком. И трещала она сорокой, радуясь, как она не однажды повторила, встрече с подругой и знакомству с интересным мужчиной. Дмитрий уж не слушал, а просто молча сидел, терзаемый мрачными мыслями. И чего он ждёт? Убираться надо отсюда. И башкой думать. Может быть, что-то ещё можно сделать. Близок локоть, а не укусишь. А надо бы укусить. По телевизору показывали, кстати, как один мужик локоть себе кусал – получилось у него.

Но у него не получится. Никогда он не был везунчиком. А если и подфартит когда, то по мелочи, как правило, да и ненадолго. Он даже денег больше десяти рублей ни разу не находил. А в лотерею и вообще никогда не выигрывал.

– Шурка, а о чём это задумался наш кавалер? – лукавым голосом проговорила Таня, ткнув при этом «кавалера» в плечо.

– Да деньги он потерял.

– И много ли?

– Немало. Восемнадцать тысяч американских рублей.

– Ох ты! Вот так да! Да как же это? – скорчила сочувственную рожицу Таня.

– Спроси у него, – махнула рукой Шура.

– Или у неё, – Дмитрий движением подбородка указал на Шуру.

– Дак у кого и спрашивать – не поняла ведь я, – подрастерялась Таня. Дмитрий и Шура не ответили. Только переглядывались непонятно, с какой-то даже многозначительностью странной. – Какая тут кошка между вами пробежала? Выкладывайте! А я рассужу.

Дмитрий на помощь Татьяны не рассчитывал, поэтому продолжил молчание. Шура, видимо, напротив, полагала, что может надеяться на поддержку подруги.

– Таня, ты не поверишь, но Дима обвиняет меня в краже денег, – призналась она и поджала губы.

– Ну-у, старушка, не может быть, – сказала Таня.

– Чего не может быть? – подхватил Дмитрий. – Что я обвиняю или что она украла?

– Да ни того, ни другого!

– У неё сейчас в тайничке лежит именно столько денег, сколько у меня пропало, – с невесёлой усмешкой пояснил Дмитрий.

– Восемь тыщ?

– Именно.

– Совпадения, ты полагаешь, не может быть? Ты исключаешь подобную возможность? – принялась пожимать плечами Таня. – Да жизнь полна случайных совпадений. Да она только из случайностей и состоит, если хочешь знать!

– А если и купюры совпадают?

– Пятидолларовые? – с лукавой улыбкой уточнила Таня.

– Стодолларовые, – ответил Дмитрий.

– Ну-у, стодолларовые. Да все в таких, в стодолларовых, деньги хранят. Вот если бы в пятидолларовых или десятидолларовых, к примеру…

– Ладно, прекратим этот бесполезный трёп! – отмахнулся Дмитрий.

Он отодвинул чашку с недопитым кофе и закурил сигарету, забыв как разрешения у дам попросить, так и им предложить по сигарете. Докурить, пожалуй, да и топать отсюда. Женщины, занятые разговором, не обращали внимания на экран включённого телевизора, поэтому не заметили даже, что транслируется футбольный матч. Дмитрий же невольно зацепился взглядом за чёрно-белый мяч. Куда ему спешить? Хоть и здесь делать, конечно, нечего, но и идти, опять же, ему некуда. А где-то тут, в нескольких шагах от него, находятся лично его, он в этом ничуть не сомневался, денежки. И голова просто трещит под ударами бьющихся в ней мыслей. Что делать и как нам реорганизовать рабкрин? И кто виноват? Впрочем, кто виноват, прекрасно известно. Он сам, алкаш, и виноват.

Вскоре объявилась Анюта, приветствовавшая Подлесного как старого доброго знакомого. Анюта тотчас же заинтересовалась причинами мрачного настроения у единственного в компании мужчины, и Таня поспешила посвятить её в коллизии недавно отшумевшего спора. Введённая в курс дела, Анюта, естественно, выступила в поддержку Шуры, что Дмитрия нисколько не удивило и даже не огорчило. Как было настроение таким, что хуже не некуда, так на этом же уровне и осталось.

Спустя некоторое время Дмитрий вдруг обратил внимание на то, что за столом, кроме него и Татьяны, никого нет. Шура и Анюта находились на кухне и о чём-то оживлённо говорили. Он пробовал прислушиваться, но скоро понял, что ничего не разобрать, если только слова отдельные. Расстояние плюс включённый телевизор – весомые факторы.

А разговор на кухне шёл серьёзный, ибо Анюта, пригласив Шуру уединиться с нею, без обиняков заявила:

– С тебя, подруга любезная, вознаграждение.

– Какое вознаграждение? – удивилась Шура.

– Обыкновенное. В процентах от всей, так сказать, суммы прибыли.

– О какой прибыли ты говоришь?

– Об этой самой. О той же, что и этот твой друг.

Шура Уквасова была растеряна. Побледнев, она так и застыла с кофейником в руках. Чуть овладев собою, она с трудом выговорила:

– Это же не прибыль никакая, это мои, наши с мужем…

– Минуту, – остановила её Анюта, – давай разберёмся. Я, конечно, тебе соболезную очень: ты только что мужа похоронила. Но я ведь знаю о твоих заработках. И Уквасов твой покойный не густо зарабатывал, согласись. А теперь – это самое главное – ответь-ка мне, почему ты в тот раз просила меня врать, что у него ничего не было?

– Это ничего не значит, – пыталась возражать Шура.

– Я так не думаю. Ты позвонила мне и попросила в случае чего подтвердить, что денег при нём не было. Помнишь? Ты хотела, чтобы я, если потребуется, сказала, будто он при мне жаловался на то, потерял крупную сумму денег. Будто бы я это слышала собственными ушами. Я ещё спросила тебя: сколько, мол, денег у него было, а ты сказала, что толком не знаешь.

– Но ты же обещала мне!

– А я же тогда не знала, что ты тут замешана! Я думала, что ты действительно здесь ни при чём!

– Ну а теперь решила, что я?..

Анюта только улыбнулась в ответ.

– А если и в самом деле… – начала было Шура.

Но Анюта решительным жестом остановила её:

– Минутку! А если я тебя попрошу припомнить, как я у тебя спросила об этом деле позднее? Помнишь? Я интересовалась у тебя, как, мол, там это дело с пропажей денег. А ты усиленно делала вид, что толком и припомнить-то об этом вашем инциденте не можешь. У мужика восемь тысчонок пропало, а ты через два дня и не помнишь уже об этом. Не странно ли?

– Я просто хотела подстраховаться! И я к тебе, как к подруге!..

– Давай не будем ля-ля! Вот расскажи я кому угодно о том твоём звонке, и любой, согласись, поймёт, что рыльце-то у тебя, подруга любезная, в пушку! Не так разве?

Шура Уквасова не один раз до сего дня корила себя за то, что, разволновавшись, позвонила в то утро Аньке. Дмитрий обнаружил пропажу денег и выскочил, словно угорелый, из её квартиры. А она позвонила Аньке. И сразу же пожалела об этом. А пожалев, решила воздержаться от привлечения Аньки в качестве свидетеля защиты. Точнее, в качестве лжесвидетеля. И вот сегодня, так некстати, притащили её черти. Да не надо было в квартиру её пускать, наврать надо было что-нибудь, но не пустить Аньку в квартиру, пока здесь этот Дима.

Шура и Анюта возвратились к столу. Анюта сияла – Шура выглядела прямой её противоположностью.

***

Зазвонивший телефон поторопил Подлесного. Он быстро разулся и прошёл в комнату. Оказалось, звонила Шура Уквасова.

– Привет, Дима, – сказала Шура, и в голосе её Дмитрию почудилась насмешка.

– Да виделись уже, – ответил он и присел на стул, так как понял, что ожидать приятных сообщений не приходится.