маленькие и неприметные Семипядный Сергей

16

Анна приняла Юрия по высшему разряду: стол выдвинут на середину комнаты, на столе – ваза с фруктами, ваза с цветами, три тарелки с салатами, бутылка шампанского и бутылка водки. Приди Юрий вовремя, то есть в шесть, как и договаривались, а не в половине седьмого, он застал бы бутылки со спиртным запотевшими, как бывает, когда их вынимают из морозильной камеры.

– А что у нас сегодня, праздник? – радостно удивился Юрий и сложил ладони у груди.

– Можно сказать, что да, – сдержанно улыбнулась Анюта. – А ты не хочешь меня поцеловать? Ты ведь забыл меня поцеловать, когда вошёл.

– Опять ты… – Юрий хотел сказать, что, мол, опять ты лезешь со своими поцелуйчиками, однако удержался и, потирая руки, сказал другое: – Анютка, лапа, да я тебя не один раз поцелую. Сейчас я разомнусь, родная, а потом и поцелую. Да ещё и не один раз.

Анюта надула губки:

– Потом… Потом – само собой. А когда только вошёл, ты должен был поцеловать меня. Или хотя бы чмокнуть в щёчку.

– Ладно, ладно, иди я тебя поцелую.

Покончив с навязанными ему формальностями, Юрий устремился к столу.

– Мать, давай нож, а цветы убери куда-нибудь.

– Цветы убрать? Но это же красиво, когда цветы!

– Красиво, конечно, красиво. Но красотой я уже насладился. И насытился. Анютка, не будь занудой.

– Но я хотела, чтобы действительно было красиво! Чтобы как у людей! – скисла окончательно Анюта.

И Юрий решил сдаться:

– Прекрасно, будь по-твоему. Я согласен на цветы и всё остальное. Я согласен даже на благовония и свечи, мать.

– Перестань! – неожиданно вспылила Анюта. – Я тебе вовсе не мать! Ты свою мать продал, а теперь меня матерью называешь! Если я и старше тебя, то это вовсе не значит, что я старуха!

Юрий посуровел:

– Ты это прекрати! Я не продавал мать и не собирался! Я свою долю квартиры продал, а мать свою продала. У нас договор с ними. И по договору они кормят её и ухаживают!

– Можешь это как угодно называть. Хоть договором, хоть по другому как. И куда хочешь себе вставлять. Сказала: продал, значит, продал! И не я одна так считаю, между прочим, любящий сыночек!

– И кто ещё так считает? – сцепив зубы, спросил Юрий.

– А все так считают! А деньги от квартиры ты пропил и теперь жратву у матери таскаешь! А они, между прочим, только её кормить обязались, а не тебя в придачу. И если она с голоду помрёт, то я не удивлюсь нисколько!

– Успокойся, не помрёт. Всё на контроле. И она сама меня угощает.

– Как тебя не угостишь? Тебя не угости – изо рта вырвешь вместе с остатками зубов. Много у неё зубов-то осталось?

– Вот это уж не твоё дело! Ты о своих зубах подумала бы!

– Ух ты! Да ты, смотрю, ещё и угрожать вздумал?! А ну, друг, выметайся-ка. Живо! – Анюта подступила к Юрию вплотную и принялась теснить его в направлении двери. – Выметайся, дармоед и христопродавец!

Юрий начал было зеленеть от ярости, но, наткнувшись взглядом на великолепие, находившееся позади Анны, мгновенно смягчился.

– Но зачем уж так-то? – проговорил Юрий, предпринимая попытку растянуть рот в улыбке. – Анютка, ты что? Анютка, ну погорячился я, каюсь.

– Погорячился он!

– Анютка, да милые бранятся – только тешатся. Не слыхала разве? Может, я и сказал чего…

– Ты мне зубы собирался повышибать! – перебила Анна. – Это шутки разве? Да за такие шуточки!.. Милые у него, вишь, тешатся.

– Анютка, а мы разве с тобой не милые? – силясь улыбнуться, сказал Юрий, который уже почти совершенно овладел собою. – Анютка, мы же с тобой как молодожёны. Дай я тебя поцелую и обойму со всею силой. У тебя, лапа, косточки захрустят от объятий. Ну? Давай, лапа, мириться.

Анюта повырывалась немного из рук Юрия да и сдалась – не одной же водку пить и шампанское. И не для себя же она старалась с этими салатами. А окорочка, которые сейчас в духовке доходят? Если бы у неё сегодня был рабочий день, то она запросто бы склеила себе другого мужика. Да, может, и не хуже того же Юрочки. Было у неё несколько способов, как это сделать. Один из них тот, что она использовала при знакомстве с Юрием.

Каждый вечер ей необходимо закрывать перед уходом домой киоск, для чего требуется опустить ставни, потом с наружной стороны воткнуть двадцатисантиметровые болты в отверстия, чтобы с внутренней стороны навернуть на них гайки. Со всем с этим Анна прекрасно справлялась и сама, без посторонней помощи, для чего выносила из киоска деревянный ящик, так как с земли до ставней, установленных на распорки, было высоко. К тому же, чтобы распорки – металлические штыри длиной около метра – выскочили из гнёзд, надо было ставни двинуть вверх. И частенько Анна просила о помощи припозднившихся покупателей мужского пола. Чтобы самой трижды не громоздиться на не очень надёжный ящик. Да и не только по этой причине, а ещё и ради новых знакомств.

В вечер знакомства с Юрием она выставила в окошко табличку со словом «закрыто» и принялась поджидать, не объявится ли кто подходящего вида. Ну, чтобы мужик был, во-первых, и интересный, во-вторых. Появился Юрий. Увидев табличку, всплеснул руками и сокрушённо помотал головой. Анюте Юрий сразу понравился. Возраст, правда, не совсем её, помладше будет. Анюта взяла болты и направилась на выход.

– А лавочка, красавчик, уже закрыта, – сообщила она, появляясь из-за киоска.

– Да вижу я, – скривился Юрий. – Пива хотел взять, а тут… Эх!

– А ты ставни не поможешь опустить? – спросила Анна.

– Ставни опустить? – отозвался Юрий и внимательнее взглянул на женщину. Теперь он сообразил наконец, что перед ним продавец из этого киоска. – А пиво? Пива дашь?

– Отпущу, – кивнула Анюта.

Юрий обрадовался:

– Отлично. Согласен. Сейчас сделаем. Всё сделаем в лучшем виде.

– Если пива отпущу, то согласен и опустить и воткнуть? – поинтересовалась Анюта.

Слово «воткнуть» было ключевым. Она вроде бы говорила о болтах, которые находились у неё в руке, но каждый, как известно, понимает в меру своей испорченности.

– Можно и опустить, и воткнуть можно, – заулыбался Юрий, непроизвольно пританцовывая.

– Я о болтах говорю, – пояснила Анюта. – Их надо отсюда вставить и подержать, чтобы я гайки могла завернуть.

– Прекрасно, воткнём и подержим.

– Ты на что намекаешь? Уж не собираешься ли ты поближе познакомиться?

– Почему бы и нет? – вопросом на вопрос ответил Юрий и принялся опускать ставни.

И они познакомились. Сидели часа два и пили пиво, потом взяли бутылку водки и пошли к ней домой.

А сегодня, кроме водки, у них было ещё и шампанское. И закуски более чем достаточно.

– Ну так за что пьём? – спросил Юрий, когда бокалы были наполнены шампанским.

– За нас! – провозгласила Анюта.

– Это я понял. А повод?

– Да деньжатами немного разжилась. Ну! Давай чокнемся с тобой.

– Расскажешь?

– Не знаю, – протянула Анюта. – И почему ты думаешь, что я обязана тебе всё рассказывать? Мои тайны – это не только мои тайны. Иногда, по крайней мере.

Однако позднее Анюта рассказала Юрию о том, каким образом она «разжилась деньжатами».

***

– Олег, ты не сильно спешишь? – обратился Дмитрий к Олегу, сосредоточенно распутывающему какой-то шнур грязно-серого цвета.

– Я, в общем-то, не спешу. А тебе что, не терпится? – Олег насмешливо посмотрел на Дмитрия и снова принялся возиться со шнуром.

– Слушай, Олег, я предлагаю тебе вообще завязывать с этим грязным и постыдным делом.

– Плевал я на твои предложения. А тебе, приятель, советую готовиться к острым ощущениям. Сейчас я тебе организую «ласточку» с отягощением. Чтобы не был таким весёленьким. А то, вишь, развеселился чего-то. Ничего, сейчас у тебя будет настоящее веселье, супервеселье. Концерт, прямо.

– Непрактичный ты человек, Олег, скажу я тебе. Вместо того чтобы зверствовать без особых на то оснований, ты бы лучше подумал, как тебе выгоду лично для себя извлечь. А так – что? Ну, замучаешь меня до смерти, убедившись при этом, что я говорю правду, возьмёшь грех на душу, а дальше что? Много тебе заплатит этот бандит-буржуин? Тебя озолотит этот бандит, на которого ты горбатишься? А поймают вас, то сидеть будешь ты, а не он. Его под залог выпустят, он адвокатов себе штук трёх наймёт и вообще… Да он, думаю, просто заявит, что ни сном ни духом, что не того человека к себе взял, мол, кадровая ошибочка вышла. Скажет, что садист ему попался законспирированный.

– Наговорился? – Олег теперь стоял со шнуром в руках и улыбался. Улыбка его была насмешливой, однако, как показалось Дмитрию, не без грустинки.

– Олег, я мог бы тебе сообщить адрес квартиры, где деньги лежат.

– На хлеб и ведро картошки?

Задаёт уточняющие вопросы – это уже хорошо.

– На несколько вагонов картошки.

– А ты можешь дать мне ключик от той квартиры?

– Ключика у меня нет.

– Ха-ха тебе в рожу. Ты за кого меня держишь? Ты за квартирного вора меня принял?

– Если сам не способен, то мог бы найти кого-нибудь, – заметил Дмитрий.

– Отдал бы ему половину, и осталось бы мне на пиво и сигареты.

– Не только. Сумма-то приличная.

– Сколько?

– Четыре тыщи, – начал торг Дмитрий.

– Деревянных? – скривил рот Олег.

– Зелёных.

– Ты рехнулся, приятель. За такие гроши ты попросишь организовать побег тебе?

– А если в два раза больше? – продолжил торг Дмитрий. – Торг, надеюсь, уместен?

– Парень, я хочу жить. А если я тебя отпущу, то, как ты сам понимаешь, жизнь моя будет под вопросом. Ты каким-то образом вляпался в жуткое дерьмо, влез куда-то туда, куда влазить не следовало. Тебе лучше сказать всю правду, не темнить. Скажи, как всё было, и гуляй.

– Да было бы что говорить, – с демонстративным вздохом сказал Дмитрий. – Нечего мне сказать. Вот в чём проблема заключается.

– Хозяин тебе не верит, значит, не всё ты сказал. Он человек опытный. Его, друг, не проведёшь. Так что решай. А на интересующие вопросы ответить всё равно придётся. Так лучше уж сразу, я думаю.

– Пытать человека – это подсудное дело.

– Что ж, жизнь такая, – развёл руками Олег и улыбнулся, словно бы извиняясь. – А волков бояться – в лес не ходить.

– Да, и ещё: кто не рискует, тот не пьёт шампанского.

– Вот именно, – согласился Олег.

– Пытать можно тоже по-разному: можно зверствовать, а можно только вид делать.

– Ты предлагаешь мне только вид делать? – прищурился Олег.

– Я просил бы тебя, Олег. Ты, я знаю, можешь быть человеком. Будь здравомыслящим человеком, Олег. Четыре тыщи баксов – значительная, по-моему, сумма.

– Так четыре или восемь?

– Восемь. Я разве сказал четыре?

– Это в той квартире столько? – спросил Олег.

– Там даже больше.

– На сколько больше?

– А за какую сумму ты согласен не мучить меня?

– Сколько там денег? – продолжал настаивать на получении ответа Олег.

– Порядка восемнадцати тысяч, – ответил Дмитрий и замер в ожидании реакции собеседника на названную сумму.

– А чтобы взять их, нужна, видимо, рота автоматчиков, бэтээр и несколько гранатомётов?

– Да ничего там не надо. Плёвое, между прочим, дело. Там не дверь, а труха гнилая.

– Народу сколько?

– Да старуха одна.

– Что ж ты сам их не взял?

– Не успел. Замели.

– Как замели?

– Да вы, придурки, замели.

– Так ты там из-за того дела тусовался?

– Да почти что, – решил соврать Дмитрий. – Связано с этим.

Олег минуты две раздумывал, изредка испытующе поглядывая на Дмитрия, потом сказал:

– Ладно, давай адрес.

– Мне нужны гарантии, что не обманешь, – покачал головой Дмитрий.

– Какие тебе гарантии? Я никаких тебе гарантий дать не могу.

– Сегодня и завтра ты делаешь вид, что пытаешь, а послезавтра я говорю адрес.

Олег снова задумался. На этот раз он думал очень долго. Дмитрий даже начал беспокоиться – не откажет ли.

– А если там нет денег? – разомкнул наконец уста Олег и хмуро уставился на Подлесного.

– Есть, они переданы туда на хранение. Но остальные – мои.

17

Олег сделал круг и приблизился к двери первого подъезда. Здесь он остановился, чтобы унять неожиданно охватившее его волнение. Разбитая, перекосившаяся широкая створка двери показалась похожей на галантного кавалера, изогнувшегося в приглашающей позе. Олег, если уж он сюда пришёл, конечно, обязательно войдёт внутрь. И он решительно передёрнул плечами и ринулся в дверной проём, мимо никогда, судя по всему, не закрывающейся двери.

Морщась от переполняющей подъезд вони, Олег поднялся на пятый этаж, осмотрел двери квартир и убедился, что квартира с номером семнадцать имеет самую неприглядную из всех четырёх. Деревянная, вся в незаживающих язвах, которые оставались после каждого из сменявших друг друга в течение её жизни замков, она выглядит более чем хлипко. А щель справа просто огромна – толстенный лом просунуть можно.

Действительно, такую толкни пальцем тихонько – и откроется. И Олег для чего-то указательным пальцем левой руки толкнул дверь. И вытаращил глаза от удивления, потому как она, негромко пискнув, приоткрылась наполовину. Олег выждал несколько секунд, напряжённо вслушиваясь, а затем осторожно вошёл. Вновь прислушавшись, он определил, что в квартире кто-то есть. Не то чтобы он разобрал какие-либо отчётливые звуки, но, однако, теперь почему-то был на сто процентов уверен: в квартире он не один.

Получается, хозяйка дома. И надо убираться, пока она не выползла в коридор. А светиться ни к чему. Необходимо быстренько переместиться на лестничную площадку, чтобы не пришлось вступать в противоборство со старухой, ибо он не Раскольников, во-первых, и топора у него нет, во-вторых.

Времени на то, чтобы покинуть чужую квартиру, отпущено было уже более чем достаточно, однако Олег словно прирос к полу. Стоял и стоял, напрягая слух, а ноги его не слышали доводов разума. Деньги были близко – потому, видно.

И вдруг он услышал, как кто-то осторожно сделал в комнате несколько шагов. Именно осторожно, а не старчески шаркая подошвами домашних тапочек. Осторожные, быстрые и молодые шаги. Олег обернулся на дверь. Вот оно что, мгновенно понял он всё, дверь вскрыта фомкой, раскурочившей косяк. В квартире – вор. И вор этот пришёл за деньгами, которые Олег уже считал практически своими. Кровь бросилась в голову Олегу, и он в приступе дикой ярости до боли сжал кисти рук в кулаки. Чуть успокоившись, он расстегнул сумку, сунул в неё руку и нащупал нунчаки, после чего двинулся в комнату. Запоздало мелькнула мысль, что воров может оказаться двое, а то и трое.

Олег увидел темноволосого человека, который, присев на корточки, рылся в шкафу. Телосложения человек был хрупкого, и был он один.

– К стене! – рявкнул Олег. – Руки кверху! Ноги на ширину плеч!

Вор испуганно дёрнулся и оглянулся, в глазах его стоял ужас.

– Я… Я тут… – начал лепетать он.

– К стене! – повторил Олег, затем приблизился к перепуганному брюнету, ухватил за шкирку, поставил на ноги и отшвырнул к стене, в промежуток между кроватью и шкафом.

– Вышло недоразумение… Э-э, я объясню…

– Стоять и не дёргаться!

Олег обыскал вора, но денег не нашёл. Если не считать двух монеток по рублю и одной двухрублёвой.

– Не двигаться, не оборачиваться! – отдал приказание Олег и приступил к поискам денег, стараясь не выпускать задержанного из поля своего зрения.

– А… вы кто? Что вы, извините, ищете? – спустя минуту задал вопрос подпирающий стену субъект.

– Молчать и не вякать! – бросил через плечо Олег. – Вякнешь ещё раз – поломаю рёбра и затолкаю в унитаз ногами кверху.

– Значит, вы не из милиции? – нарушил запрет Олега оправившийся от испуга квартирный вор.

– Что? Ты ещё вопросы задавать будешь? – Олег разогнулся и уставился зло на брюнета, который, хотя и стоял по-прежнему у стены, разглядывал теперь не рисунок обоев, а смотрел через плечо на него. Смотрел оценивающе.

– Что ж, русского языка ты, видно, не понимаешь! – Олег отшвырнул в сторону полуистлевшую сумочку с бумажным хламом.

– Ты Дима! – радостно воскликнул вор. – Я догадался! Ты – хахаль Шуры!

– Что? – Олег замер в двух шагах от «догадливого».

– Теперь я понял, что это ты. Будем знакомы. Меня зовут Юрием. Я друг твоей подружки, точнее, подружки твоей подружки. Анюты. Помнишь такую? – Юрий улыбался и протягивал руку.

– Ты ошибся, парень, – сказал Олег.

– Да перестань, Дима. Мы договоримся. Я вовсе не претендую на все деньги. Ведь с Анютой вы же договорились. Это, между прочим, она мне рассказала про них.

– Приятель, деньги мои, и только мои, – веско произнёс Олег.

– Дима, ну не наглей, любезный, – развёл руки в стороны Юрий. – Кто тебе сообщил, где они находятся? Ведь Анюта же тебе сообщила. А если бы не она…

– Заглохни! – рыкнул Олег. – Никакой я тебе не Дима! И убери ручонку! Такому ещё фуфлу я руки не жал!

Юрий опешил:

– Подожди! Как?! Ты в самом деле не Дима?

– Давай в ванную! – распорядился Олег и ухватил Юрия за рукав. – Посидишь пока там. Будешь хорошо себя вести – отпущу с миром.

– Подожди, Дима, или как там тебя…

– Вперёд! – оборвал его Олег и поволок из комнаты.

– Но если ты не Дима, то какое ты право…

– Закрой рот! – Олег втолкнул Юрия в ванную.

Этого субъекта необходимо связать, чтобы исключить какие-либо неприятные неожиданности. Олег поднял руку, намереваясь оборвать протянутый над ванной шнур. И получил удар по глазам. Это Юрий нанёс удар рукою с растопыренными пальцами ему в лицо. Олег прижал ладони к глазам и зарычал:

– Ах ты, гнида!

Но тут последовал второй удар, двойной, – противник одновременно двумя ладонями хлопнул его по ушам. Оглушённый, Олег упал, придавив Юрию правую ногу.

– А пошёл ты! – Юрий отшвырнул тело постанывающего Олега и огляделся. – Щас я тебя добью, сучара!

Он вытряхнул из алюминиевого таза грязное бельё прямо на голову Олега, а затем с размаху опустил всё на ту же голову и сам таз, днищем – по макушке. Постоял, подумал: связывать или нет. Решил на всякий случай связать руки. Шнур показался не очень прочным, ну да ладно – нескоро он очухается. Если вообще очухается.

Выйдя из ванной, Юрий обнаружил, что входная дверь едва ли не настежь.

– Вот козёл! – выругался он и прикрыл дверь.

Надо как можно быстрее найти деньги, если, конечно, они тут имеются, и рвать когти отсюда. Выходит, об этих деньгах знает не только Дима, но и откуда-то выпавший этот мордоворот. И Юрий принялся выгребать из шкафа всё прямо на пол. Справившись с данной задачей, он опустился на колени и стал торопливо рыться в вонючем старушечьем шмотье. А вот и оно, кажется, то что надо! Юрий схватил небольшой свёрточек – что-то завёрнутое в носовой платок и перетянутое чёрной резинкой – и поспешно распотрошил. Зелёненькие! Здесь и в самом деле не меньше, пожалуй, чем семнадцать с половиной тысяч. Юрий облегчённо опустил руки и закрыл глаза, по лицу его гуляла улыбка, а в уши лилась божественная музыка.

В ушах Юрия звучала музыка, вследствие чего он и не слышал, как позади него появился Олег. Олег, очнувшись, достаточно легко справился с прогнившим шнуром, которым Юрий спеленал ему руки, снял туфли и в носках отправился в комнату, где воевал со старухиными тряпками его враг. Дойдя до своей сумки, Олег, не отрывая взгляда от затылка стоящего на коленях и раскачивающегося из стороны в сторону Юрия, запустил в неё руки и вынул нунчаки. Через три секунды Юрий рухнул лицом вниз, и тряпки старухи стала быстро заливать горячая кровь.

Олег сбежал по лестнице и выскочил во двор, огляделся, однако почти ничего не увидел – сознание лишь отметило, что непосредственной опасности нет. То есть не мчится, завывая, милицейская машина и никто не собирается палить в него из автомата или пистолета. Олег быстрым шагом отправился к оставленному возле соседнего дома автомобилю. Голова гудит. И – шишка. Внушительная. Плюхнувшись на сиденье, он вновь огляделся. Надо успокоиться и окончательно прийти в себя. Никто его не преследует, никто не гонится за ним, и он может преспокойно завести двигатель и уехать отсюда подальше.

Но, может быть, сейчас нужно не драпать сломя голову, а подумать, не оставил ли он следов, не сморозил ли какой-нибудь глупости. Если этот тип подохнет… Да если даже и не подохнет, то всё равно это уже не просто квартирная кража, а нечто гораздо более серьёзное. Конечно, этот козёл не является хозяином квартиры или кем-то в том же роде, но тем не менее… Да, накладочка вышла. В прямом смысле этого слова накладочка. Вот и цена всем гарантиям, которые дал Дима. Отправил его на грабёж с убийством. И самого чуть не укокошили – чудом жив остался. Тварь! Ну погоди, Дима!

Интересно, скоро ли обнаружат труп? Закрыл он дверь, когда выходил, или нет? И что для него лучше? Чтобы умер этот козлина? Или, напротив, чтобы жив остался? Олег вынул из кармана деньги и пересчитал. Семнадцать четыреста. Совсем неплохо. За такие деньги горбатиться и горбатиться. Правильнее сказать, за такие деньги ему прогибаться и прогибаться. Перед такими козлами, как Гена. Тварь ещё та.

Ехать надо. Спустя две минуты навстречу ему попалась машина «скорой помощи» с включённой сиреной. Олег развернулся на ближайшем перекрёстке и поехал в обратном направлении. Оставив машину в квартале от дома с трупом в квартире под номером семнадцать, он пошёл дальше пешком. Возле подъезда «неотложки» не было. Тьфу! Олег хотел повернуться и уйти, на этот раз навсегда, как вновь услышал завывания сирены. А вот и она, «скорая». И спешит она как раз к тому воришке, который сначала тыкал пальцами в глаза Олегу, а потом сам схлопотал по кумполу. Крепко схлопотал: Олег до сих пор, кажется, слышал треск проламываемого черепа.

Минут через пять подъехала милицейская машина – «уазик», затем ещё одна – «пятёрка» с проблесковым спецмаячком на крыше. Пострадавшего вынесли на носилках и погрузили в «скорую помощь». Около подъезда собрался народ, человек десять или больше. «Скорая» уехала, а люди не расходились. Олег приблизился к ним, чтобы послушать, что говорят.

– Если называет фамилию, значит, его знакомый, – говорил мужчина в майке и бейсболке козырьком назад.

– Да подельник его, поди, – отозвалась женщина пожилых лет с двухлетней девочкой на руках. – Не поделили, наверно, старухины трусы.

– А какая фамилия? – спросил кто-то.

– Да не говорят они, – ответила женщина с девочкой.

– Найдут. Если фамилию назвал – найдут, – заверил мужчина в бейсболке.

***

Толян опоздал на встречу. Опоздал на целых три часа, однако, не обнаружив возле метро Юрца, был просто взбешён. Значит, Юрец не дождался его и ушёл на дело один. Значит, он один возьмёт квартиру и все деньги заберёт себе. А потом будет угощать его, Толяна, будет как барин отстёгивать на пропой и смотреть из-под полуопущенных ресниц.

Дом и улица ему известны, а вот номер квартиры – нет. Но всё равно надо ехать, возможно, они встретятся возле дома того. Может быть, Юрец ещё не совался вквартиру и ходит кругами, так как тип он осторожный и трусоватый.

И Толян устремился в Марьино. Его трясло от нетерпения и мучили дурные предчувствия, а население метрополитеновское бесило его тупой своей медлительностью и неповоротливостью. От станции метро он побежал пешком, ибо ждать автобуса сил не было.

Толян три раза обежал дом кругом, и Юрца нигде не обнаружил. Следовательно, он или в квартире сейчас, или же сделал дело и уже отоваривается где-нибудь поблизости. Вот скотина-то! А может, уже и нажрался, сволота. Надо же было так проспать! А всё из-за этой костлявой шалавы. Притащила какую-то водярищу политурного типа, которую потом пили всю ночь и от которой утром стало жутко тошнить. Надо было, конечно, прорыгаться, но Толян совершил ошибку, переборов тошноту и бухнувшись спать с этой гремучей смесью в желудке. Пожалел он веркину отраву – бухло всё-таки – в унитаз срыгивать. Пожалел – вот и поплатился.

Из первого подъезда быстро вышел, почти выбежал, здоровый парень взмыленного вида и огляделся по сторонам. Одной рукой он придерживал чёрную сумку, висевшую у него через плечо, а второй ощупывал голову, то и дело поглядывая на свою ладонь. Когда парень ушёл, Толян поймал себя на том, что гораздо больше внимания он стал уделять именно первому подъезду. Сидел на скамейке у дома напротив и следил за первым подъездом, посматривая периодически и на остальные.

Появление машины «скорой помощи» не на шутку взволновало Толяна. А когда и милиция объявилась всё у того же первого подъезда, то он уже был уверен вполне, что именно в этом подъезде дома номер двадцать три находится квартира старушки, которой знакомая Анюты передала деньги на хранение.

А вот и носилки понесли в дом. Кого же вынесут на них? Старушку? Или, может, Юрца? Толян приблизился к машине и вскоре стал свидетелем того, как окровавленного Юрца выносят из подъезда и вместе с носилками заталкивают в «скорую». Из разговоров соорганизовавшихся в кучку единомышленников местных ротозеев Толян узнал, что Юрцу в квартире пожилой одинокой женщины, которой в данное время нет дома, кто-то проломил голову. И что сделал это, скорее всего, кто-то из его знакомых, потому как раненый называл не то имя чьё-то, не то фамилию. Кого же он мог позвать с собой? – задумался Толян.

Тут он снова увидел того парня, что не так давно выбежал из этого подъезда, и внимательно осмотрел его. Нет, среди знакомых Юрца такового, кажется, не числилось. Наверное, этот парень из тех, кто обнаружил пострадавшего. Наверное, «неотложку» бегал вызывать. Но зачем куда-то бежать, если можно и из чьей-то квартиры её вызвать? А куда он сумку дел? При нём давеча сумка была, а теперь он без неё. Глаза у парня неестественно красные и вид какой-то взъерошенный.

Толян шёл следом за атлетически сложенным парнем с налитыми кровью глазами и думал о том, что было бы нелишним задать ему несколько вопросов. Приставить к горлышку пёрышко и кое о чём порасспросить. Атлет сел в «девятку», и Толян постарался запомнить номер, раз десять повторив его и мысленно, и вслух.

18

– С сегодняшнего дня все удовольствия будешь получать в полном объёме, – с порога сообщил Олег.

Встревоженный Подлесный вскочил на ноги:

– Что случилось? Почему?

– По кочану!

– Объясни толком. Что случилось-то?

– Что да что! – Олег расхаживал мимо Дмитрия, то сжимая, то разжимая кулаки. Дмитрий, запрокинув голову, следил за ним. – Потому что нет там денег!

– Как нет? Да что ты такое говоришь? – растерялся Дмитрий.

– А вот так! Квартира ограблена, в квартире – труп.

– Чей труп? Хозяйки?

– Да нет. Как я слышал, какого-то мужика.

– Но там не должно быть никакого мужика! – сказал Дмитрий. – Она же одна живёт!

– Возможно. Тем более что там нашли мужика, который к той квартире не имеет никакого отношения.

– Один из?..

– Да, вероятно, один из грабителей. – Олег перестал расхаживать перед растерянным Подлесным. – Так что извини, приятель, с сегодняшнего дня – по полной программе и в соотвествии с поставленными руководством задачами.

– Может, деньги там остались? Может, их не нашли? – с надеждой выговорил Дмитрий.

– Насчёт денег можешь уже не волноваться – там их нет, – ответил Олег со всей возможной уверенностью в голосе.

– Откуда ты знаешь? – полюбопытствовал всё-таки Дмитрий.