Свободные Миры. Змеиные сети Арсеньев Анатолий

«Вот взять к примеру Ракшаса – какое заклятие из его арсенала мне бы пригодилось?» – подумал я про себя.

– Кстати, брат, – не давая возможности задать ненужные вопросы, я взял инициативу в свои руки. – Что ты думаешь про Славомира?

Скрывать ауру, я думаю, он точно умеет. Стрелы эти свои пускает…

– А в чем дело? – спросил тот.

– Сегодня у меня была встреча, где мне сказали, что у него торгашеские замашки и повадки, – пояснил я. – И я не знаю даже, что и думать.

Если подумать, он должен знать много чего, ведь как ни крути, вояка он знатный. Но что спросить первым?

– Ха, бьюсь об заклад, говоривший считает себя «истинным» воином, – развеселился Ракшас. – Настоящий командир всегда такой. Умеет считать и думать. Военачальник, не умеющий считать деньги, обречен на поражение.

Как в бое со Стрилюдом, вот что он, например, сделал экстраординарного?

– Торговля – это ведь целое искусство. И нелегкое, – продолжал принц темных эльфов. – И тот, кто его освоит, обогатит свои знания еще одной гранью. Граней познания много, и всего не знает никто. А расширение границ своих знаний – это наипервейшая задача любого достойного разумного. Так что тех советчиков посылай куда подальше!

Выпустил он свою серебристую стрелу из невидимости, и тогд… Невидимость! Бинго! Вот над чем надо работать!

– Ты улыбаешься? – спросил Ракшас. – И правильно, сомнения в сторону.

А заодно можно узнать побольше и о лиграх…

– Конечно, спасибо, брат, – искренне сказал я. – Может, по бокалу вина? Я хотел тебя еще кое о чем расспросить, да все как-то забывал, да и времени не было.

– Пойдем, – сказал он, взглянув в последний раз на кромку леса. – Рив-Сярим подождет.

Я согласно кивнул.

Обстановка в палатке у принца было аскетичной: простой стол, несколько стульев, сделанных уже на месте, и два штандарта. Один – с Великим Змеем. Другой – со Священным Лигром. Один из его магов, скользнув в палатку невидимой тенью, принес нам несколько бутылок вина и немного мяса.

– Итак? – приглашающе сказал Ракшас, и мы чокнулись бокалами.

– Священные Лигры, – огласил я свой интерес. – Красавчик растет, а я не знаю, чего от него ожидать, и как воспитывать. Я помню, что Священные Лигры считаются старшими братьями темных эльфов, они помогали нашим предкам, даже лечить могли. Получается, они обладали собственным разумом, но непонятно, например, как общались. Да и наш питомец скорее орудие смерти, нежели целитель. И вот это все мне надо связать в одну целостную картину.

– Целостную картину! – громко сказал принц, и он словно стал закипать. – Нет картины! Есть лишь легенды и отрывочные сведения о том, что было до войны. Большинство всех записей было уничтожено. И уничтожено, к стыду и горечи, нами самими.

Он сделал паузу, и, желая успокоиться, без мысли об этикете, выпил открытую бутылку буквально в несколько глотков.

– Даже моя семья сохранила только предания, да несколько малополезных записей, – желчно сказал он, продолжая свой рассказ. – Да, они умели многое, но что именно – достоверно неизвестно. Они явно обладают телепатическими способностями, но неизвестно, на каком уровне. Помнишь мои слова о гранях?

– Помню, – кивнул я.

– Я изложу тебе свою теорию, – сказал он. – Собрав всю доступную информацию, я пришел к выводу, что они, первые создания Великого Змея, мыслят на другом уровне. Их разум – это другая грань, понимание которой – особое искусство. Некоторые из жрецов этим владели, но теперь навыки утрачены. Самих лигров нет, значит, и записи не нужны – так думали очень многие после войны.

Тут он едва сдержался, чтобы не бросить свой бокал куда подальше, его одолевало бешенство.

– А теперь мы, имея возможность выйти из многотысячелетнего тупика, не знаем куда идти, и поддержки нет. Покарай их всех Великий Змей!!!

– То есть они общались мысленно? Подобие мыслеречи? Или передача образов? – уточнил я.

– Все возможно, – тут его глаза расширились. – Он умеет???

Мне было понятно, что темный эльф имеет в виду.

– Не могу сказать ничего определенного, – разочаровал его я. – Что-то смутное, скорее эмпатическая связь. Я даже затрудняюсь сказать. Но для простого зверя он слишком умен.

– И все равно, – бешенство сменилось активностью, он стал мерить палатку шагами. – Почему ты мне не сказал раньше?

Я лишь пожал плечами.

– У меня нет уверенности в этом. А ложная надежда, она такая…

– В этом есть зерно истины, – остановившись, сказал он. – Эта новость выбила меня из колеи.

Да, я его никогда считай и не видел таким возбужденным.

– Спасибо, Змей! – сказал он. – Что-нибудь еще?

– Да вроде нет, спасибо на этом, – ответил я.

– Мне надо пойти пострелять в лича, – сказал он. – А то я с ума сойду. Пусть я его и вижу своими глазами, но тут все сложно.

Тут он умолк.

– Это трудно понять герою, из-за тех же граней, – наконец совладав с эмоциями, сказал он. – Даже призрак того, что ты мне сказал, это уже чудо. Это делает его, как ты и сам сказал, не просто зверем, а ожившей сказкой. Такой, какие читают детям на ночь. Такой, где отважные темные эльфы противостоят своим врагам, и стоят спина к спине со своими братьями. Всепонимающими, близкими, родными. Наравне с боевыми Райя, они не дают врагам пройти.

– Понимаю, – сказал я тихо. Надо запомнить «боевых Райя», это что-то новенькое. Но еще интереснее, что Красавчик «общается» только со мной, игнорируя других темных эльфов.

Воцарилось молчание. Ракшас открыл вторую бутылку, и, налив себе вина, наконец сказал:

– Змей, отдохни, – тщательно подбирая слова, сказал он. – И попробуй позаниматься с Красавчиком побольше. Ты и так занят, но я обещаю, что взамен я и мои маги не пожалеем сил, чтобы дать тебе все, что знаем мы сами. Я мог бы это сделать и сейчас, но боюсь, что на нормальное обучение времени нет, придется крутиться на ходу. А искусство требует терпения, а не жертв.

Принимая его слова, я налил себе вина, и мы, чокнувшись, выпили.

– Я пойду, – решил я закруглить вечер. На сегодня точно хватит.

Ракшас только кивнул, бесцеемонно влив в себя вторую бутылку.

– Себя не подстрели, – пошутил я, чем вызвал его смех.

– Обещаю, – сказал он.

Мы вышли на свежий воздух, и Ракшас, прихватив свой лук, проводил меня до фургона.

Было, по моим прикидкам, еще не слишком поздно, но нужно нормально отдохнуть перед завтрашним днем. Так что, проверив логи и убедившись, что Красавчик где-то неподалеку, раз сегодня он лишь немного поохотился, я залез в свой фургон для «сна». И, устроившись поудобнее, скомандовал: «Система, выход!»

Выбравшись из капсулы, я немного размялся, после чего, на всякий случай поставив будильник, перекусил и поплелся в ванную. Валяясь в теплой воде, я отгонял все мысли куда подальше, необходимость просто отдохнуть была совершенно очевидна. Спустя минут десять-пятнадцать горячая ванна сделала свое дело, мысли потекли лениво, неторопливо. Мне нужно было обдумать, как завтра себя вести с Катей. Девушка она неглупая, да и обманывать все-таки не совсем хорошо. Но притворяться еще хуже, надо сослаться на что-то – например, проблемы на работе или в бизнесе, более ничего путного мне не придумать, наверное. Друзей у меня нет, эту тему мы довольно ловко обошли, семьи тоже, остается только это. Надо только придумать что-то похожее на правду.

Несколько раз я нырнул, задержав дыхание, и мне пришла в голову любопытная мысль – что если сказать, что партнер, взяв денег, улетел куда-то? И бизнес теперь только на мне? Это даст возможность мне прийти в себя, если нужно будет больше времени для себя самого, или на игру – должны же мы когда-то приехать на место, зима и петляющая дорога меня уже достали.

Конечно, в этом были и свои преимущества. У меня мелькнула мысль, что, может быть, от гномов можно попытаться оторваться. Например, уплыть на остров и захватить себе там жизненное пространство. Либо быть там гостем или типа того. Подобная мысль мне раньше не приходила в голову, подсознательно я был настроен на драку до конца. Вариант с отступлением, видимо, только теперь был рассмотрен как альтернатива. Об этом я размышлял, уже выходя из ванной. Я поднял голову, надо на себя посмотреть. Протерев запотевшее зеркало, увидел раскрасневшееся, но какое-то землисто-бледное, поросшее щетиной лицо. Волосы только выглядели гуще и блестели. Потратив немало времени на нормальное бритье, я, почистив зубы и попив воды, с пребольшим удовольствием завалился на мягкую постель. И пусть все катится к чертям, спать!

Утро выдалось не самым приятным. Я спал слишком сладко, чтобы разрывающий звук будильника не принес мне моральных страданий. Организм, наверное, получил долгожданный отдых после стресса, и вставать совершенно не хотелось.

Но, как обычно, спустя минуту, мне пришлось сдаться – жуткое кукареканье, которое я поставил себе мелодией и которое многократно спасало меня, и на этот раз сделало свое дело.

Покряхтывая, поднялся, выключил орущий мобильник, и пошел умываться. Несколько пригоршней ледяной воды почти привели меня в чувство, но глаза все равно слипались.

Закончив с утренними процедурами, я сделал зарядку, после чего написал Катьке:

«Сегодня все в силе?», на что получил ответ: «Конечно.:) Только здоровайся, даже когда пишешь смс.:))».

Извинившись, я, с улыбкой на лице, пошел позавтракать.

Поев, я выбрал маршрут, как быстрее всего добраться, после чего, порадовавшись тому, что сегодня терпимая погода, поехал к месту встречи.

Заплатив кучу денег за парковку, и испытывая при этом смешанные чувства, я сообразил, что Катерина не сказала, в каком именно месте мы встречаемся. Пораскинув мозгами, подошел к Мавзолею и написал ей эсэмэску: «Я на месте, стою возле Мавзолея».

Прочитав ее ответ (она написала, что будет минут через десять), я принялся ждать, разглядывая галдящих туристов и просто тех, кто пришел сегодня погулять. Смех, шутки.

Я убил их. Я убил их всех, и теперь…

«И теперь мне надо заткнуться», – сказал я сам себе, загнав эти мысли куда-то подальше, на задворки сознания. «Москва большая, – успокаивал я сам себя, – ищи-свищи ветра в поле». Тут я даже приободрился.

– Надеюсь, твоя улыбка предназначена мне! – звонкий Катин голос привел меня в чувство. – И твои мечты тоже! А то я как дурочка тебе махала, а ты смотришь вперед, ничего не замечая.

– Прости, – сфокусировав взгляд на девушке, ответил я. – Конечно же, о тебе.

Небольшая ложь не повредит, тем более, я действительно рад ее видеть.

Улыбаясь и смотря на меня прищуренными глазами, она в конце концов сказала:

– Угостишь меня чем-нибудь горячим, и я тебя прощу!

– Заметано! – быстро сказал я.

– Блин! Продешевила, – смеясь, сказала она, подходя ко мне. – Обманщик.

Она сделала еще один шажок, входя в мою «личную зону». Я застыл, ведь даже дурак бы догадался, чего она хочет. Твою же мать, но я же не полная свинья?! С одной совсем недавно кувыркался, а тут…

– И чего же ты ждешь? Ты вроде бы был более старомоден, неужто я должна проявлять инициативу? – тут в ее голосе зазвенела обида, и мне не оставалось ничего, кроме как, обняв ее, поцеловать в губы. «Мммм, иногда быть свиньей не так плохо», – скрепя сердце, сказал я сам себе. Целовать Катю… Было очень приятно.

– Пока хватит, – оторвавшись от меня спустя несколько секунд, сказала она. – И так обслюнявил.

А мне… Было и стыдно, но и хорошо, в чем мне тоже было не слишком приятно сознаваться. У нее мягкие, приятные губы, и сама она классная. А я уже записал ее в «малолетки», прыгнув в постель к Насте.

Я убил их…

И теперь мне на них наплевать!

– И еще обслюнявлю, это рефлекс твоей личной собачки Павлова, – сострил я.

Она критически на меня посмотрела.

– Хвостика не вижу! – сообщила она.

– Купирован!

– Ничего не выпирает сзади!

– Зато выпирает спереди!

– Пошляк!

– Муахаха!

Проиграв словесную дуэль, она взяла меня под руку.

– Пойдем, осмотримся, я давно здесь не была, – сказала она.

– Я, к своему стыду, тоже, – ответил я.

За этот день мы успели многое – зашли в Кремль, осмотрелись, комментируя увиденное и попутно болтая о разных пустяках, как, например, о планах продолжения виденных нами «Детективов», и еще парочки новых фильмов, о которых я не имел ни малейшего понятия. Катерина нашла благодарного слушателя. Возле могилы неизвестного солдата она, правда, погрустнела.

– В чем дело? – спросил я.

– Оба моих деда очень сильно разругались несколько лет назад, когда отмечали столетие окончания Великой Отечественной, – стала рассказывать она. – Отец отца сказал, что это была Великая Победа, и нужно об этом постоянно помнить, намекая на то, что в семье мамы этому придается меньшее значение.

Я внимательно слушал.

– Дед Игорь, отец мамы, тогда сказал, что память – это, конечно, хорошо, но важно двигаться вперед и создавать новое. Такое, чтобы позже вошло в историю, как эпохальное открытие, чтобы у страны была не только память о войне, но и память о мире, – сказала она.

– Ну, вроде оба правы, – встрял я.

– Вроде как да. Они так и не договорились. А несколько лет назад дед Игорь сказал, что после распада Советского Союза мы пользовались только прошлыми достижениями, и ничего эпохального не совершили, – тут она сделала паузу.

– Нет, – помолчав, сказала она. – После этого они ругались по поводу того, что «нам не дают», «гнобят», «кругом враги». Родители потом долго ходили подавленные, да и мы с братом чувствовали, что что-то пошло не так, – тяжело вздохнула она. – До сих пор общение… Натянутое.

Я же молчал, ожидая, что она скажет дальше.

– А ты что думаешь, Святослав? – спросила она.

– Правда где-то посередине, – сказал я. – Так чаще всего и бывает, но в данном случае у обоих твоих дедушек есть определенная правда. Я когда изучал историю нашей Родины и мировую историю, то у меня сложилось именно такое мнение. Есть, конечно, разные теории заговора и прочее, но, на мой взгляд, о той войне помнить надо больше, чем о других войнах, ведь тогда наш народ, да и многие другие, были на грани уничтожения нацистами. Другая сторона медали – это сам Советский Союз, его политика и отношения с другими странами, в частности, с Восточной Европой и то, что последовало за его распадом. Порвались многие промышленные цепочки, межнациональные связи, наука пришла в упадок. А потом были «проклятые девяностые», как их называют. Я уже молчу о поисках новых моральных ценностей и ориентиров. А восстановление идет медленно, как мне кажется, мы до сих пор много в чем отстаем от других стран. Это, конечно, уже не критично, многие отрасли, бывшие ключевыми, были сохранены и теперь процветают. Но и конкуренты не дремлют.

– И вообще, – решил я завершить этот разговор. – Политика ссорит многих людей там, где это совершенно не нужно. Промывка мозгов работает очень хорошо.

– Политика – это очень сложное дело, теперь мне это кажется гораздо более понятным после «взгляда со стороны», – сказала она. – Пойдем в Китай-Город!

– Идем, – согласился я. – А в школе что?

– Значение войны, как говорил мой дед, принижено, – сказала она. – А одноклассникам плевать. У них другие интересы. Кому-то за юбками бегать, кому-то игры, кто-то открыл для себя «чудесный мир алкоголя»!

Последнюю фразу она сказала с едва сдерживаемым отвращением.

– У пары богатеньких свои тусовки, я к ним не лезу. Они не лезут ко мне, и то хорошо, – закончила она. – А что у тебя было?

– Ничего хорошего, ты уж поверь, сам учился все время, – усмехнулся я. – Были хорошие учителя, но мало.

А, так сказать, одноклассники, ходили на уроки тупо поржать. У нас за прогулы урезали еду, но толку никакого.

– Извини, – тихо проговорила она, и чмокнула меня в щеку.

– Все в порядке, – отозвался я. – Не надо делать из этого фетиш. Тяжело пришлось, но вечная жалость надоедает. У многих других людей свои проблемы, куда похуже.

– Меня всегда учили стараться, трудиться, но держать глаза открытыми, и, самое главное, беречь здоровье, – сказала Катя. – Отец нас ограждал много от чего, но иногда я слышала, как они с мамой говорили, что несколько их знакомых, да и родители других знакомых, заболевали раком и умирали. Вот это был ужас. «Был человек – и нет человека», – как иногда повторял папа. И никакие деньги не помогают.

Я кивнул, принимая подобное к сведению.

На этом неприятная часть была закончена, и уже в Китай-Городе, нагулявшись и решив, что нашей стране определенно есть чем гордиться, мы зашли в небольшую уютную пиццерию. К нашему удивлению, официанткой была итальянка по имени Франческа. Она, смеясь, коротко рассказала, что они с мужем решили поехать пожить в «населенной медведями России», да так тут и осели, сделав эту пиццерию семейным бизнесом, и, отказываясь расширяться, жили в свое удовольствие.

Цены, конечно, тут кусались, но оно того стоило. Пиццу нам принесли без кетчупа, и на мой вопрос «а кетчуп?», хозяйка мне тихонько сказала, что это неуважение к повару. Удивившись столь необычному ответу, мы с Катей приступили к еде. И минут десять только сопели, пицца была просто о-бал-ден-ной. Мягкая, в меру острая, с кучей ингредиентов, она стоила своих денег. Утолив голод и наслаждаясь отдыхом (в «У Марио» предусмотрительно были поставлены пуфики для усталых ног туристов), Катя подсела ко мне, прижавшись головой к моему плечу.

Плюнув на все глупые мысли, погладил ее по волосам, и, дождавшись, пока она поднимет на меня взгляд, нежно поцеловал несколько раз.

– На следующих выходных ты свободен? – спросила она.

– Да, конечно, – ответил я расслабленно. – А что? Хочешь пригласить меня на свидание? Это вообще-то я должен приглашать!

Улыбнувшись, она ответила:

– Мои родители хотели бы с тобой познакомиться.

И тут же на ее лице промелькнула печаль.

– Почему хмуришься? – задал я логичный в этой ситуации вопрос.

– Смешно и грустно, они считают тебя бандитом. Каким-то мутным, слишком уж ты молод для такой машины, да еще и сирота, который имеет собственный бизнес, и, кроме того, свободен и прост в общении, – я наблюдал за ее личиком, на котором отражался целый спектр эмоций.

– Охх, – только и сказал я. На самом деле, я хотел сказать много других слов, но это было бы верхом неприличия.

– Вот тебе и «ох», – вздохнула она. – Я не испортила тебе настроение?

– Нет, пускай устроят смотрины, – усмехнулся я.

– Я договорюсь на субботу? – спросила она.

– Давай, – согласился я.

– А в воскресенье мы побудем вместе, и я останусь у тебя на ночь, – сказала она решительным голосом.

Вот блин… И теперь мне придется отказать девушке, хотя буквально несколько месяцев назад ситуация была настолько другой, что и страшно предположить.

– Месть родителям – не самое умное решение, – как можно более дипломатично сказал я. – Если только, конечно, ты раньше не уходила ночевать к парням.

– Я. Тебя. Убью! – страшным голосом сказала она, отодвигаясь.

У меня сердце ушло в пятки, а Екатерина сверлила меня взглядом. Мне стало стыдно.

– Оба хороши, – сказала она, обратно прислоняясь ко мне. – Никого у меня не было никогда. А тут появился, и родители сразу засуетились. Как работать, так вперед, а как пошла на встречу с парнем, так «наша маленькая девочка»!!!

В ее голосе была нешуточная обида.

– А что брат? – мне было очень любопытно.

– Ему ты должен будешь сказать отдельное спасибо, – сказала она. – Горой за меня постоял. Это, конечно же, не оправдывает его обычного раздолбайства, но тут он молодец.

– Спасибом сыт не будешь, оно должно булькать, – в тон ей сказал я, и девушка улыбнулась.

– Он обрадуется, алконафт, – фыркнула она.

– Теперь я должен его защищать! – шутливо выкрикнул я.

Посмеявшись, мы некоторое время просто наслаждались тишиной и обществом друг друга. Нам не мешали, за что я был крайне благодарен хозяйке пиццерии.

Посидев еще некоторое время, мы попросили счет, и, оставив щедрые чаевые, двинулись к машине. Вечерняя Москва, несмотря на мартовский ветер и прохладную погоду, кипела жизнью, а мы с Катей будто наблюдали за ней со стороны.

Пока мы, не торопясь, ехали в направлении Катиного дома, ее рука, покоившаяся на моей, отгоняла все плохие мысли, внося в душу успокоение и покой. Все так, как и должно быть.

– До скорой встречи, – жадный, прощальный поцелуй Кати мне запомнился надолго. «Может не стоило отказываться от воскресенья?» – с долей сожаления подумал я.

– Спасибо за сегодня, – сказал я. – Постараюсь, чтобы неделя пролетела поскорее, погружусь в работу.

– Да ты и так там, – засмеялась она.

Проводив ее, я сел обратно в машину и откинул голову, прикрыв глаза. Это был хороший вечер. Решив никуда не заезжать, завел двигатель и поехал домой.

Приткнувшись на свое обычное место во дворе, я собрался идти домой, когда увидел, что возле входа, подъезд стоит какой-то мужик. Я медленно пошел в его направлении.

– Святослав? Святослав Светлов? – услышал я немного усталый голос, когда почти сравнялся с ним.

– Это я, – ровно ответил я, разглядывая мужика лет сорока с кругами под глазами и стараясь не выдать своего волнения. Кому я понадобился. Неужели?..

– Степан Добрый, – представился он. – Отец Лены.

– Приятно познакомиться, – выдавил я из себя. Что ему надо-то?

– Вы с Леной ведь поссорились, не так ли? – спросил он. Было видно, что он немного не в своей тарелке, вдобавок, от него пахло алкоголем.

– Эээ… – я даже и не знал, что сказать. – Одним утром, вы уж меня простите, она увидела в моей комнате игровую капсулу, психанула, и убежала. И с тех пор – ни ответа, ни привета.

– Она постоянно плачет, и находится в жуткой депрессии из-за вашего расставания, – пожаловался он, доставая руки из карманов. Они тряслись. – Мне стыдно, я воспитан по-другому, но… Может, ты с ней поговоришь? Или вы помиритесь, сделаешь первый шаг?

А меня будто обухом по голове ударили, и я не знал, что и сказать.

– Ее истерика была на ровном месте, – вздохнул я. – У меня нет желания писать ей. Точнее, я пытался, но…

– Пожалуйста, я очень тебя прошу, – настойчиво попросил он.

– Извините, но это исключено, – сказал я. – Я ведь все равно не смогу быть с ней после подобного инцидента. А вот отец ей нужен…

– Что ты имеешь в виду? – спросил он немножко резко.

На мой взгляд, причин для этого у него не было.

– Она говорила, что потеряла отца из-за работы, а теперь еще из-за его онлайн-игры, – вежливо сказал я. – Перестаньте играть, уделите ей внимание, станьте таким отцом, каким она хочет видеть вас.

– Ты меня еще будешь учить жизни? – довольно зло сказал он.

– Я просто даю совет, – пожал я плечами. – Вы полицейский, а я с уважением отношусь к представителям правоохранительных органов. Честно.

– Сейчас с ней ее брат, а я поехал сюда, жду тебя здесь весь день, а ты отказываешься? – собеседник и не думал сбавлять обороты. – Я боюсь, что она наложит на себя руки. Тебе наплевать на нее, да?

«Все так плохо? – подумалось мне. – Ну, давай, съезжу, раз так».

– Ты думаешь, раз у тебя крутая машина, то наплевать на ее чувства, другую себе найдешь? – заводясь, говорил Ленин отец. – Родители купили тачку, а ты ездишь, да? Думаешь найдешь себе другую дуру, или они сами прыгают к тебе в машину?

– Я сирота! – взбесился я. Как же меня достали эти все любители учить жизни и остальные, лезущие куда не надо. – Едем к Лене, я с ней поговорю, без проблем.

Пойдем.

– Ах, уже пойдем, сделаешь мне одолжение, да? – он все не мог успокоиться.

– Вы пьяны, – жестко припечатал я. – Давайте я отвезу вас домой, а Лене позвоню. Она не виновата, что у нее такой никудышный папаша.

Последние слова сами сорвались с моих губ, о чем я сильно пожалел, но было поздно.

– Урррою! – он наверное собирался ударить меня, двигаясь вперед, но был слишком пьян. Я оттолкнул его, чувствуя себя идиотом. Уйти домой? Оставить его тут? Испортит машину, или будет звонить в дверь.

Блин, надо вызывать полицию. А мне надо ее внимание?

– Мы еще не закончили – услышал я голос Лениного отца. Он вытирал лицо снегом. – Я еще вернусь.

Настроение было испорчено. Я увидел, как он вышел из моего двора, а потом я зашел домой. «Твою же ж мать! Это ж надо, так испоганить такой хороший день!»

Я покачал головой, и, раздевшись, пошел на кухню. Налив себе вина, я написал Лене:

Лена,

Если хочешь поговорить, напиши мне или позвони. Поговорим, не надо так убиваться, звони в любое время!

Святослав

Спустя примерно десять минут, за которые я успел допить вино и пожевать сыра, пришел ответ:

Мы будем опять вместе, как были до этого?

Вот блин, а что мне ей сказать? Да, решать надо побыстрее…

Лена,

Я ведь тебе ничего не обещал. Да, нам было хорошо вместе, но твоя истерика просто убила зарождающиеся чувства. Мы можем быть друзьями, я не против.

Наверное, это был не идеальный текст, но хоть так.

Друзьями, да? То есть, поимел меня, как хотел, а теперь все???

Блин, ну что за бред… Я отключил звук в телефоне. Вообще бред, даже слов нет.

Плюнув, решил, что перед сном залезу в игру, надо почитать сообщения и решить, на когда назначать встречу. И, самое важное, где. Врубив комп, поразмыслил, где может быть подходящее место. Хм, я же не могу забронировать столик на свое реальное имя, и потом сообщить его им. Вечное инкогнито невозможно, но вдруг мы не сработаемся, люди-то разные бывают, в этом я убедился совсем недавно. А звонить в кафешку и называть никнейм – это вообще бред. СТОП! Надо заказать столик онлайн, заплатить, а там уже по фиг какое имя впишу, деньги не пахнут.

Потратив несколько минут и найдя множество подобных предложений, я остановился на ресторане «Броня» в нескольких сотнях метров от Красной Площади. Тихо, уютно, и в такой не стыдно пригласить кого-либо. Цены, правда, кусались – даже очень. Потратив несколько минут и внеся залог, который потом можно потратить на еду, я решил, что дело сделано. Пока готовился залезть в капсулу перед сном, мне на телефон пришло подтверждение регистрации, так что я мог вздохнуть совершенно спокойно.

Ну что же, теперь можно лезть в капсулу.

Очнувшись в игре, увидел, что питомца нет рядом. Проверив игровые логи, сделал вывод, что сегодня он неплохо поохотился. Опыт рос медленно, но хотя бы так. Первым делом я удалил сообщения с оскорблениями. За все это время, что я не проверял письма, накапал миллион золотых. Вроде как огромная сумма, но поток этих денег стал иссякать: «загадка Змея», если можно так выразиться, похоже, уже сыграла свою роль. Однако мне грех жаловаться. Далее, Алексей и Люба ответили коротким письмом, что все поняли и сами скучают по Красавчику.

А теперь долгожданный десерт – письмо от Креза с пометкой «Список кандидатов для встречи в Москве».

Дорогой Змей,

Высылаю тебе список реальных имен моих игроков (и их ники), и дополнительную информацию о людях, которые могли бы добраться до Москвы для личной встречи. Мое имя тоже там есть.:)

Смотри список ниже. Атака на Седого в этот понедельник, ранним утром по времени Беранеса.

Я не совсем понял, зачем мне реальные имена, вместе с паспортными данными. Он что, все-таки решил проверить версию, что я связан с администрацией, и ради перестраховки решил послать больше данных? Вдруг и работу предложат? У меня было лишь это объяснение, когда я видел первое имя в списке: Геннадий Александрович Смородин, Крез. И рядом номер паспорта.

Ух ты, он и сам прилетит, если надо, это круто. А кто другие люди в списке? Всего шесть человек… и тут я опустил глаза вниз.

Что за…??? Некоторое время я тупо пялился на одно из имен, оно было предпоследним в списке, и я все никак не решался произнести его про себя. Это просто невозможно. Этого не может быть, потому что не может быть никогда.

На некоторое время я даже закрыл консоль, глаза слезились. Я вытер нахлынувшие слезы, и открыл письмо Креза опять.

Вячеслав Сергеевич Светлов.

Я смотрел на дату рождения, думая о том, какова вероятность того, что он может быть просто однофамильцем, с такой же датой рождения. Сердце билось, как бешеное. Мой двоюродный брат, который мне был почти как родной. Я помнил его мелким крохой – последний раз видел еще перед смертью родителей, они очень хотели, чтобы мы были дружны.

В голове непрошеными всплыли воспоминания детства, отогнать которые мне стоило очень многих усилий. Сегодня явно очень странный день. Может, жизнь не так уж плоха, несмотря ни на что?

Подавив эмоции, я пролистал весь список. Больше ничего интересного. Заучил наизусть номер паспорта Вячеслава, запомнил его ник – Архангел. Очень крутой ник, кстати. Темный эльф и, наверное, человек – два брата.