Метро 2033: Третья сила Ермаков Дмитрий
– Какого хрена ты там делал, Лис?! – начал ругаться Эд, но мигом смолк, увидев оттопыренный средний палец Громова.
В эту секунду канонада, звучавшая со стороны дворца, усилилась. И вот на глазах друзей на набережную выбежали какие-то люди. Трое. Они вели огонь одновременно по наземным и воздушным целям. Из зарослей их атаковали косматые чудовища, напоминавшие медведей, а с неба шли в атаку окончательно проснувшиеся птеры.
– Надо помочь, – прошептал Иван, прицеливаясь.
– Ты идиот?! – накинулся на него товарищ. – Всем помогать будем – сами ляжем! Кто они нам?! Никто! Не смей стрелять, Лис.
Между тем судьба незнакомцев была предрешена.
Вот уже один из них оступился, упал на землю и лесные хищники в мгновение ока растерзали его тело в клочья. Дикие вопли огласили воздух, но почти сразу смолкли.
Хищников, пожирающих их товарища, сталкеры быстро перебили, но в атаку шли новые и новые твари. Едва ли оставшиеся в живых люди сумели бы отбиться. Ивана и его спутника, укрывшихся в густой тени за корпусом машины, хищники пока не видели и не чуяли.
– Повторяю: не смей стрелять! – надвинулся Эд на Громова, увидев, что тот опять поднимает «Винторез». Ствол снайперской винтовки начал опускаться. И в этот момент тоненький писклявый голосок, похожий на птичье щебетание, раздался в голове Ивана. Голос, который он уже однажды слышал. Именно здесь, на набережной Фонтанки, в самый жуткий час, в разгар кровавого побоища, когда жизнь его висела на волоске.
«Иван, стреляй! Ты просил помощи? Помощь будет! А сейчас стреляй! Стреляй, Иван!»
Больше Громов не сомневался. Он прицелился в крылатого монстра, готовящегося обрушиться в пике, и короткой очередью изрешетил крыло птерозавру. Мутант мгновенно потерял скорость, завалился на бок и, оглашая окрестности пронзительными криками, спланировал на землю. Следом потерял управление и спикировал в чащу второй птер. Иван Громов выжимал из своего прекрасного оружия максимум.
– Чертов придурок! – простонал Вовк, но ругаться было поздно. Он тоже открыл огонь, уложив на месте троих «медведей», зазевавшихся на середине проезжей части.
Получившие отпор оттуда, откуда не ждали, чудовища на короткое время прекратили атаку.
Неизвестные сталкеры, воспользовались передышкой, рванули туда, откуда пришла помощь. Один из них держал в руках АК74, второй – СВД.
– Ну, вы придурки, мать вашу! Весь город переполошили, – набросился на незнакомцев Эд. Однако времени на выяснение отношений у них сейчас не было.
Затишье длилось лишь краткий миг. Перегруппировавшись, мутанты возобновили атаку. Снова зашуршали в небе кожистые крылья и затрещали кусты, пропуская мохнатые тела лесных обитателей.
Винтовки и автоматы ударили дружно. Особенно хорошо работал снайпер с СВД. Патроны калибра 7,62 летели точно в цель, вырывая куски плоти из тел мохнатых мутантов, пробивая головы, дробя кости. Но и «Винторез» оправдывал баснословную цену на все сто. Иван спокойно, без суеты и паники, целился и нажимал на спуск, а в голове его все звучал тоненький голосок:
«Стреляй, Иван! Стреляй!»
Атака мутантов захлебнулась. Шквальный огонь вынудил медведей отступить обратно в чащу, затем разлетелись и птерозавры. Долго еще слышно было, как продираются сквозь бурелом испуганные хищники. Потом наступила тишина.
Все кончилось, поле боя осталось за людьми. Сталкеры опустили оружие.
– Спасибо, – произнес незнакомый сталкер, протягивая руку Ивану. – Если бы не вы…
Он хотел поблагодарить и Эдуарда, но тот уже не смог бы ответить на рукопожатие.
Вовк корчился на земле, мыча и хрипя от боли. Приступ разбил его буквально секунду назад.
– Ранен! – охнул незнакомец, хватаясь за перевязочный пакет, висевший на боку.
– Не. Спина у него… – Иван не стал рассказывать спасенным сталкерам, какая беда стряслась с его товарищем, вместо этого он сказал: – Мужики, помогите дотащить до Чернышевской. Один не справлюсь.
– Не вопрос! Мы туда же, – последовал ответ.
Минуту спустя отряд перешел через Пантелеймоновский мост. Автоматчик тащил на себе Вовка. Снайпер шел в арьергарде. Иван – в авангарде. На середине моста Громов на миг остановился, нашел взглядом крохотную фигурку птички, сиротливо виднеющуюся у самой воды, и шутливо отдал честь.
– Приказ выполнен, господин Чижик! – прошептал сталкер.
– Так как называется памятник? – спросила Лена, когда Громов закончил свой рассказ.
– А разве я не говорил?.. Чижик-Пыжик.
– Чижик-Пыжик, – повторила Лена спокойным голосом, потом произнесла нараспев: – Чи-ижик! Пы-ыжик! Забавное имя. Где-то я его слышала…
– Любой, кто живет в Питере, должен знать о Чижике! – Эдуард Вовк наставительно поднял вверх указательный палец. – Это ж наша культура.
– Мне отец в детстве говорил, что Чижик-Пыжик этот не простой. Волшебный, – продолжал рассказывать Иван Громов. – Еще задолго до Катастрофы к нему люди ходили, из дальних городов и стран приезжали. Представляешь, Лен? Крохотная птичка, с первого раза не заметишь, а люди к нему со всего мира ехали. И деньги ему бросали. Я слышал, рядом с Чижиком пацаны в воду ныряли, монетки собирали. И неплохо, знаешь ли, зарабатывали. Не чудо ли?
– Чудо, – согласилась девушка. Она знала, что деньги в прежнем мире очень ценились, в ее голове не укладывалось, как можно эти деньги просто выбрасывать. Лена представила себе, что у реки, перегнувшись через перила, стоит их сосед дядя Вася, сапожник, и один за другим кидает в воду патроны, заработанные нелегким трудом. А рядом стоят его голодные дети и с тоской смотрят, как падает в воду их пропитание. Сцена была и смешная, и странная. Лена хмыкнула и тряхнула головой, прогоняя видение.
– Счастья люди хотели. Удачи, – завершил свою историю Иван Степанович. – Но только чтоб не самим трудиться, а чтоб все само получилось. Кто-то на Заячий остров для этого шел, в зайца монетками кидал. А кто-то – к Чижику. Верили люди, что сами они ничего не могут, а вот маленькая птичка все их проблемы решить способна.
– Ну, те-то дураки. А вот ты, Лис, чё, реально думаешь, что это он тебе приказал тех мужиков спасать? – произнес Денис Воеводин, скептически пожимая плечами. – И выручал тебя в передрягах тоже он? Памятник?
– Я… – Иван на мгновение смутился, а потом произнес с беззаботной улыбкой: – Я не знаю. Сложно все, согласен. Но, как и во всякой сказке, хотите – верьте, хотите – нет. Только знаете… С тех пор, как переселился на правый берег, об одном жалею – что не могу больше на Фонтанку сходить. Больше ни о чем не тоскую. А вот Чижик… Чижик – это особый случай. «Чижик-Пыжик, где ты был?» – начал напевать Иван Степанович.
И Эд радостно подхватил:
– На Фонтанке водку пил! Выпил рюмку, выпил две…
Последнюю строчку подпел еще и Денис Воеводин. Как оказалось, он тоже знал это короткое веселое четверостишье:
– Зашумело в голове!!!
Все дружно рассмеялись. Потом Лена вдруг скривилась, помассировала виски, отложила книжку.
– К вопросу о голове. Что-то, правда, зашумело.
– Это мы виноваты, – воскликнул Гриша, не на шутку разволновавшись. – Поём тут, кричим, ужасы всякие рассказываем. Пошли, ребят.
Но когда Денис и Эд уже вышли за дверь, Лена встрепенулась, села в кровати и спросила Ивана Степановича:
– А что это за монстры? Ну, с которыми я сражалась.
– Неизвестно. Как говорится, «ни мышонок, ни лягушка»… Сразу после нашей охоты полковник собрал ударный отряд, послал половину сталкеров. Мы прочесали все окрестности. Ничего. Но есть версия, – добавил Громов шепотом, прикрыв дверь и подойдя ближе к постели Лены, – что это работа Империи. Вывели в своих лабораториях чудовищ и к нам отправили, так, для пробы. Надо же на ком-то новое оружие опробовать.
– Но ведь река… – начал возражать Гриша.
– Да, версия не безупречная, много возникает вопросов. Но если это правда… Если это «зеленые» постарались… Значит, скоро нам будет весело.
Посетители давно ушли.
Отец, решив, что Лена уснула, выключил свет и прикрыл дверь.
Но девушка не спала. Она снова и снова повторяла слова Эда, сказанные за несколько минут до выхода на поверхность:
– Не отсидимся мы. Не отсидимся.
Из двух перегонов, соединявших Оккервиль с Империей Веган и остальным метро, действовал только один, условно называемый «правым». Второй туннель находился в аварийном состоянии, местами тюбинги обвалились, кое-где просачивалась вода. Тратить силы на поддержание обоих путей в рабочем состоянии не хотели ни веганцы, ни жители правобережных станций, в итоге «левый» туннель просто законсервировали. Шептались, впрочем, что веганцы специально отказались от ремонтных работ, чтобы при необходимости быстро изолировать соседей от остального мира. Так или иначе, левый туннель полностью забросили. Никто точно не знал, сколько там воды и как сильно просели несущие конструкции. Зато правый перегон, по которому постоянно сновали то офицеры Империи, то грузчики из Веселого поселка, содержался в идеальном порядке. С обеих сторон были устроены КПП из мешков с песком. Местами горели лампочки, правда, ночью их отключали. Воду откачивали. С путей убирали все, что могло мешать движению людей. Такая ситуация, однако, радовала не всех.
– Это не туннель, а гребаное шоссе! Начнется война – армия зеленожопых в пять минут до нас доберется, – цедил сквозь зубы полковник.
Перекрыть проход на «Площадь Невского» и лишить общину средств к существованию он, конечно, тоже не мог. Дмитрий Александрович ограничился пока тем, что укрепил подступы к Новочеркасской настолько хорошо, насколько это было возможно, и приготовил взрывчатку для оперативного подрыва туннеля – на всякий случай.
На расстоянии трехсот метров от Новочеркасской располагался передовой пропускной пункт Оккервиля, оснащенный пулеметом «Печенег» и прожектором. Там постоянно несли вахту два бойца. Два-три часа в сутки там находился лейтенант Ларионов, командир обоих рубежей обороны. В ста метрах от станции был организован второй блокпост. Там по приказу Бодрова установили пулемет Калашникова и самодельный огнемет.
– Не остановит эта ерунда веганских штурмовиков, – сказал однажды Ларионов командиру, скептически оглядев своих ребят и их видавшие виды АК.
– «Кордом» желаешь обзавестись? А если, скажем, «Шмель» купим? Тогда нормально будет? – отвечал с усмешкой Бодров, и, получив утвердительный ответ, мрачно добавил: – Ты думаешь, веганцы нам это позволят? Думаешь, не пронюхают, что у нас тяжелая артиллерия завелась? Что тогда будет, догадываешься? Но не парься, Серег, мы подорвем туннель раньше.
Время от времени полковник наведывался и на передний рубеж обороны. Каждый раз неожиданно, без всякого предупреждения. Это держало лейтенанта и его бойцов в тонусе.
Так произошло и в этот раз. Солдаты, услышав позади себя гулкие, тяжелые шаги, едва успели спрятать карты, за которыми коротали часы дежурства, как в круге света возник массивный человеческий силуэт.
Полковник был человеком высокого роста, почти метр девяносто. Бодров носил камуфляжные брюки и куртку, высокие шнурованные «берцы» и фуражку. Тело его словно высекли из цельной глыбы гранита. Черты лица, начиная с бровей и кончая подбородком, крупные, массивные. Мастерица-природа, создавая эту монументальную скульптуру, не тратила времени на прорисовку мелких деталей – работала исключительно топором. Из-под густых седеющих бровей пристально, настороженно глядели глубоко посаженные глаза. Трудно было сохранить самообладание, встречаясь взглядом с полковником Бодровым.
Двадцать лет жизни под землей, казалось, никак не отразались на здоровье Дмитрия Александровича. Лишь близкие друзья знали, что он страдает от бессонницы. Да и старые раны, полученные сразу после Катастрофы во время кровавых переделов власти, все чаще и чаще напоминали о себе. Но эти проблемы полковник надежно скрывал от посторонних глаз – для всех он был олицетворением физической силы и непреклонной воли.
Лейтенант Ларионов, правая рука полковника, выглядел уменьшенной копией Дмитрия Александровича: такой же крепко сбитый, жилистый боец, прошедший огонь, воду и коллекторные трубы, только на полголовы ниже. Еще одно отличие заключалось в том, что Ларионов брился налысо, а полковник предпочитал оставлять на голове короткий ёжик.
Обычно появление командира на посту означало проверку боеготовности, но сегодня Дмитрий Александрович явился не для того, чтобы проверить, чем заняты бойцы на аванпостах.
Он жестом поманил к себе лейтенанта Ларионова, а дозорным приказал:
– Парни, оставьте нас. Ждите на втором посту. Вернетесь только по моему приказу.
Повторять распоряжение ему не пришлось – постовые мгновенно растворились во мраке. Полковник и лейтенант остались одни. Удостоверившись, что за бруствером КПП никто не скрывается, полковник знаком приказал Сергею Ларионову сесть на раскладной стульчик. Сам опустился рядом на ящик с пулеметными лентами.
Минуту Дмитрий Александрович молчал. Никогда еще лейтенант не видел командира таким мрачным и подавленным, хотя они служили вместе больше пяти лет.
«Что же могло его так встревожить?!» – терялся в догадках Ларионов. Но нарушать молчание первым не решался.
– У нас завелся «крот», Серега, – произнес, наконец, полковник.
– Кто-кто? – переспросил лейтенант. – Какой еще крот? Мы же недавно мышьяк раскладывали везде.
– Мля, Серег, извилинами шевели почаще! – взорвался полковник. – Да, блин, грызун завелся. Слепой, с лапками. Ползает по станции и сливает веганцам наши военные тайны.
– Не может быть! – выдохнул лейтенант.
– Еще как может, – отвечал Бодров с тяжелым вздохом. – Я только один рапорт сумел перехватить, и то случайно. Представляешь: иду по туннелю посты проверять, машинально камень ногой – бах! Ну, ты знаешь, есть у меня такая привычка. А под ним бумажка. Тайник, мать его. Не успели зеленожопые забрать послание.
– Бред какой-то. Зачем такие сложности? У нас агенты Империи пешком ходят, – осторожно напомнил полковнику Ларионов. – Куда ни плюнь – везде или тайный, или явный их шпион. От них и так ничего не скроешь!
– Э, нет. Нет, Сереж, – покачал головой полковник, становясь еще мрачнее, чем был. – Я, знаешь ли, тоже не мальчик. Знали бы они всё, меня бы давным-давно замочили, да и тебя тоже. Тут другое. Вот, почитай рапорт этой мрази. Тут и про тебя есть.
С этими словами Дмитрий Александрович бросил лейтенанту мятый листок бумаги, сплошь исписанный корявым почерком. Буквы то налезали одна на другую, то сливались в какие-то уродливые сочетания, так что не ясно было, «а» перед тобой, или «о». Местами автор текста переходил на печатные буквы. Потом снова возвращался к прописным. Создавалось впечатление, что это писал ребенок.
– Читай вслух, – приказал полковник.
– «Ларионов – дурак. Исполнитель хороший, но мозгов нет. Опасности не представляет», – прочитал лейтенант.
Руки его задрожали то ли от обиды на такую низкую оценку его способностей вражеским разведчиком, то ли от злости, то ли еще от чего. Полковник внимательно следил за реакцией Ларионова.
– Дальше, – потребовал Дмитрий Александрович.
– «Стасов – хитрая, двуличная мразь. Морочит головы нашим людям, делает вид, что лоялен, а на самом деле только и ждет, как бы напакостить Империи», – читал лейтенант, превозмогая отвращение. – Полковник, а про вас читать? Тут та-акие словечки.
– Не надо, – проговорил Бодров, забирая обратно донос неведомого осведомителя. – Согласен, на выражения не скупится, гад. Сразу видно: он нас ненавидит. Ты понимаешь, что это значит?
– Кто-то свой старается? – предположил Ларионов.
Полковник мрачно кивнул.
– В точку, Серег. Свой.
– Но кто? – подался вперед лейтенант.
– Знал бы я, кто это, – давно бы гаду башку открутил, – процедил сквозь зубы Дмитрий Александрович. – Помощь пока не нужна, сам постараюсь вычислить шпика. И глаза вырву, чтоб реально кротом стал. А ты тут смотри в оба, понял? Один тайник я нашел, но сколько их еще – хрен знает. Ну, бывай.
И Дмитрий Александрович растворился во мраке туннеля.
Лейтенант долго стоял посреди туннеля, растерянно переводя взгляд с ящика, на котором лежало забытое полковником «послание», на сырые кольца тюбингов, исчезающие в кромешной тьме.
«Может, догнать его, вернуть? – размышлял Сергей Ларионов. – Или потом отдать?»
В итоге любопытство взяло верх. Лейтенант осторожно взял рапорт и принялся читать.
Глава 4
Краснобай
Антон Казимирович Краснобай, купец со станции Спасская, слыл в Торговом городе большим чудаком.
Антон Казимирович перебрался в Торговый город три года назад с нищей станции Московские ворота, где перспективы пробиться в люди равнялись нулю, и почти сразу понял: новичкам тут места нет. Все рынки сбыта заняты, все поставщики поделены, все сферы влияния захвачены, и пускать даже к краю кормушки без драки никто не станет. Воевать с мощными торговыми кланами Краснобай возможности не имел. Но все это не стало для начинающего предпринимателя сюрпризом. Он сразу понял, что чем сражаться с другими купцами за старых клиентов, лучше идти своим путем, развивать новые направления. Риск был велик, зато и конкуренцией не пахло. И Краснобай взялся за дело. Нанял челноков, на остатки сбережений купил большую партию сушеных грибов и отправил караван к буддистам на Старую деревню.
Остальные торговцы пальцем у виска крутили, провожая взглядами «краснопузых» (так называли людей Краснобая). Все знали, что народ на Старой деревне живет странный, с ними вообще разговаривать сложно, не то что торговать, да и деньги там не водятся. Но Антону Казимировичу повезло. На Старой деревне за сутки до появления каравана случилась беда: прорыв грунтовых вод уничтожил половину запасов пищи. Буддисты стали ломать головы, откуда им взять продовольствие и на что его выменять, и тут – точно по мановению волшебной палочки – появился караван. Антон сразу понял, что патронами тут не разжиться, зато его взгляд упал на симпатичные растения в горшках, которые буддисты выращивали чисто для красоты.
– На Петроградской точно удастся сбыть, – решил Краснобай и погнал караван по технологическому туннелю, минуя таможни Альянса.
И снова угадал: дендрофилы, тоже слывшие большими чудаками, товар оценили по достоинству, а в обмен нагрузили носильщиков плодами растущих на станции кустов, которые Антон немедленно продал жителям Новой Венеции. А на вырученные деньги купил еще одну партию грибов…
Постепенно дела у Антона Казимировича пошли на лад. В деньгах он не купался, но на плаву держался прочно, а это, считал Краснобай, уже хорошо. Крупным торговым кланам он глаза не мозолил, мелких конкурентов запугал или аккуратно устранил, и зажил по меркам метро почти роскошно: в своей комнате с водопроводом и санузлом; встав на ноги, он смог пару раз в месяц посещать элитный бордель на Сенной.
Авантюры не всегда приносили прибыль. Несколько раз на челноков нападали бандиты, и молодой купец оказывался на грани разорения, но даже в самые черные дни Антон Казимирович не унывал. «Кто не рискует, тот не пьет грибную брагу», – так звучал девиз Краснобая. Именно он первым из купцов центральных станций принял решение освоить еще одно свободное направление: правобережные станции, известные как Оккервиль.
– Веганцы товар отберут, и всего делов, – посмеивались конкуренты.
– Веселыми грибками заняться решил, Краснотрёп? Приморцы за это голову с плеч снимут, – пугали другие.
– Да Империя скоро раздавит этих ребят, как клопов, не связывайся, – советовали третьи.
Антон Казимирович ничего не отвечал. Однако про себя решил, что сразу вести караван и в самом деле слишком рискованно, и решил разведать обстановку лично. Взяв с собой единственного помощника и по совместительству начальника охраны, Николая Зубова, и захватив мешочек патронов на взятки пограничникам, Краснобай в тот же день отправился в путь.
Проблемы начались еще на Площади Александра Невского.
Краснобая и Зубова досматривали битый час. Первым делом их заставили раздеться до исподнего. Потом вытряхнули на столик все вещи, какие оказались при себе у Антона и Николая.
– Может, они еще в кишках наших покопаются? – шепнул Зубов шефу. Антон Казимирович не улыбнулся. Первое же столкновение с таможней Империи заставило его всерьез задуматься, а стоит ли игра свеч.
Документы Зубова и Краснобая забрали на экспертизу. Потом их отвели в маленькую комнатку, где из мебели имелись только стол, стул и два табурета, и желчный, въедливый офицер, судя по всему, особист, начал допытываться, не связан ли купец с Приморским Альянсом, и с какой целью собирается посетить правобережные станции. Коммерсант начинал понимать, что если экзекуция продлится еще час, он не выдержит и сбежит обратно на Спасскую. С огромным трудом молодому бизнесмену удалось взять себя в руки.
В конце концов, их отпустили, но перед этим предупредили:
– Оккеры в последнее время режим ужесточили, посторонних не пускают. Зря время теряете.
Очень скоро Краснобай убедился, что особисты Империи его не обманывали.
В кромешной тьме, которую едва рассеивали ручные фонари, спотыкаясь на каждом шагу, Краснобай и Зубов с грехом пополам преодолели где-то километр туннеля. На стенах тут и там висели лампочки, вроде бы, исправные, но они почему-то не горели. Ничто не намекало на присутствие людей. Царила полная тишина, нарушаемая лишь едва слышным шелестом туннельного сквозняка да звуком падающих капель. И вдруг точно гроза разразилась над головами путников. Вспыхнул нестерпимо яркий свет, бивший прямо в глаза, а следом раздался громоподобный голос:
– Владения Оккервиля, проход закрыт!
С огромным трудом, прикрывая глаза ладонью, Антон рассмотрел впереди сооружение высотой почти в полметра. Блокпост. Судя по всему, мегафон держал в руках молодой солдат: голос его периодически совсем не к месту «давал петуха». Это немного успокоило Краснобая.
– У них пулемет, шеф. Серьезные ребята, – шепнул Зубов. – Может, лучше свалим?
– Заткнись, – шикнул купец на помощника. Он сделал шаг вперед и крикнул как можно громче:
– Я купец со Спасской!
Ответ дозорных Оккервиля заставил Антона похолодеть от ужаса.
– Проход закрыт. Считаю до десяти, потом огонь на поражение. Раз, два…
– Шеф, назад, они стрелять будут! – воскликнул Зуб, поднимая «Кедр» и заслоняя собой хозяина. Поспешно отступая во тьму, Антон Казимирович уже попрощался и со сделкой, и с жизнью… Но в этот момент случилось долгожданное чудо.
– Ляхов, обожди, – услышал Краснобай пререкания постовых, – дай сюда матюгальник.
Затем раздался другой голос, принадлежавший уже не зеленому юнцу, а человеку зрелому, опытному. На этот раз им уже не угрожали.
– Остановитесь. Из какого вы клана?
– Торговый дом Макарова! – отвечал Антон Казимирович как мог громко и отчетливо. Затем последовало несколько томительных минут, во время которых солдаты на блокпосте спорили, решая, как быть.
– Положите документы на бруствер! – потребовал командир укрепления, и спустя минуту Краснобай и Зубов оказались по ту сторону баррикады.
На передовом посту Оккервиля увидел Антон Казимирович пулемет «Печенег». Охраняли блокпост крепкие, вымуштрованные бойцы. И это был второй добрый знак: будь Оккервиль нищей окраиной типа Московских ворот, не тратили бы они силы на оборону. И взяток тут давать не пришлось.
Правда, имелся и минус: «Кедр» Зубову пришлось сдать. Из-за этого помощник чувствовал себя не в своей тарелке и то и дело поглядывал назад.
На следующем КПП проблем не возникло: очевидно, с аванпоста уже передали, что явились гости. Здесь им дали сопровождающего: молодую женщину по имени Лена. Когда Краснобай и Зубов перелезали через бруствер, она сидела в сторонке и болтала с одним из караульных. Увидев гостей, девушка встала в полный рост. И Антон Казимирович невольно залюбовался.
Тельняшка облегала стройную фигуру, подчеркивая природную красоту молодой женщины. Мешковатые армейские брюки очень ей шли. Рыжие волосы ниспадали по плечам. Черты лица не лишены изящества, во взгляде и жестах чувствовалась уверенность в своих силах.
«Восемнадцать лет или около того. Симпатичная девка, складная, спортивная», – отметил про себя Антон, окидывая цепким взглядом жительницу Оккервиля.
– Приятно познакомиться, Елена. А это, позвольте узнать, как вышло? – поинтересовался Антон Казимирович, указывая на гипс, скрывающий правую руку девушки.
«В душе упала, наверное», – подумал он.
– С мутантами билась, – сухо отвечала красавица.
– Не может быть! И скольких завалила? – Краснобай решил, что это просто шутка, и расплылся в улыбке. Но никто вокруг не улыбался.
– Одному из ружья череп снесла, второго ножом исполосовала, – ответил за девушку солдат по фамилии Вовк. – Я тоже в той схватке участвовал. Жаркая выдалась драка.
Антон понял, что это не шутки. Он сглотнул и посмотрел на красавицу еще раз, стараясь отогнать подальше смелые фантазии, возникшие при виде пышной груди девушки.
«Вот это да… – размышлял Антон. – Если тут такие секс-бомбы мутантов рубят, то что о мужиках говорить. Ну и место. Просто Спарта какая-то».
Они двинулись дальше. Лена шла впереди, Зубов замыкал шествие. Скоро туннель закончился – гости вступили на первую из трех станций союза.
Новочеркасская выглядела уныло.
Свет горел тускло, было прохладно. На парадной станции Империи, «Плане», Антон расстегнул куртку. Тут же ему пришлось повязать на шею шарф, чтобы не простудиться. Со сводов станции, мрачных, закопченных, давно нуждавшихся в побелке, свисали какие-то странные мешки. Только минут через пять Антон догадался, что это люстры, на которые накинули чехлы. Сразу стало ясно, что люди тут живут хоть и бедные, но не опустившиеся. На обычных жилых станциях люстры либо висели пыльные и разбитые, либо валялись на полу. На богатых станциях за люстрами, конечно, следили, старались менять лампочки, не допускали, чтобы светильники под потолком гасли. Но эту практику Антон тоже не очень одобрял, считал пустой тратой ресурсов.
Как и везде, имелись самодельные домики, сколоченные из подручных материалов. Палаток Антон не заметил, и это тоже был хороший знак: в палатках, ветхих, грязных, латаных-перелатанных, обычно ютились голодные оборванцы. Все жители метро, кто имел хоть какие-то средства, старались смастерить себе жилье понадежнее. Здесь, как и везде, пахло копченым мясом, смазкой, мокрыми тряпками, но хотя бы не воняло тухлятиной. Не заметно подтеков на стенах и грязи на полу. И отсутствовало еще кое-что неуловимое, что Антон не смог бы объяснить словами даже самому себе. Наверное, гнетущая атмосфера, от которой становилось тяжко на душе и начинало тошнить: почти везде в метро она была, а тут – нет. И это весьма радовало Антона Казимировича.
И люди, сновавшие туда-сюда по своим делам, Антону понравились. Они были тут здоровее и крепче, чем где-либо в метро. Да, такие же бледные, как и везде, и такие же худые на вид – жизнь без солнца в царстве сырости и холода никому не шла на пользу. Зато все при деле, никто не шатался праздно, не валялся посреди платформы. Никто не откашливал мокроту. Все это успел за считаные секунды увидеть и почувствовать Краснобай. Как оказалось, не он один.
– Тут есть хозяин, шеф, – шепнул Зубов на ухо начальнику. – Кто-то, кто за порядком следит. Вы чувствуете? Это везде видно, в каждой мелочи.
Гостей окружила местная охрана – пятеро крепких парней, одетых в поношенный камуфляж, вооруженных видавшими виды автоматами. Не чета солдатам Приморского Альянса, те и одевались лучше и вооружены были круче. Пришельцев еще раз тщательно досмотрели и проверили документы. Пока шел досмотр, Антон краем глаза уловил движение среди жилых домиков, в полусотне метров от них. Там с местным начальником, судя по знакам отличия, полковником, спорили имперские офицеры. Двое. Веганцы старались говорить тихо, но жестикулировали активно, а Антон обладал отличным слухом, и потому легко понял, что речь идет именно о них. О нем и Зубове.
– Мы запрещаем вам принимать этих людей, полковник! – наседал веганец. – Выставите их вон немедленно, или у вас будут проблемы!
– Прогнать человека, который пришел по просьбе Макарова? Самого Макарова? С какой стати? – возражал полковник. – И вообще, это наше внутреннее дело!
– Ошибаетесь. Ошибаетесь, – зашипел в ответ имперский офицер. – Это наше дело. Все, что творится у вас тут, наше дело! Много себе позволяете, полковник. Охоту разрешили без нашей санкции, так? Плату с «грибников» за транзит повысили, так? Знайте, у господина Сатура терпение не резиновое. Не играйте с огнем, полковник…
Веганцы ушли в тот же туннель, из которого только что вывели Краснобая и Зубова.
«Фух. Пронесло, – подумал Антон Казимирович, – значит, сделка состоится. Значит, не зря топал в такую даль. Интересно, чем им так угодил Коля Макаров, раз они готовы пойти на конфликт с Сатуром? Интересненько».
Полковник, споривший с веганцами, больше не показывался. Вместо него появился запыхавшийся мужчина богатырского телосложения с лейтенантскими погонами. Антон отметил про себя, что полковник был еще выше ростом и шире в плечах, чем лейтенант. Казалось невероятным, как небогатая община умудряется прокормить таких гигантов.
– Лейтенант Ларионов, – представился великан. – Уполномочен вести с вами переговоры. А вы, стало быть, работаете на господина Макарова?
– Совершенно верно, – отвечал Краснобай, слегка наклонив голову.
– Надо же. Столько лет прошло… Что ж, добро пожаловать.
Суровое лицо лейтенанта дружелюбия не выражало, но и угрозы с его стороны Антон Казимирович не ощущал. Скорее просто настороженность, вполне естественную и понятную. Купец думал, что их проводят в помещение или хотя бы предложат сесть, но этого не произошло.
– Товар тащите! – распорядился лейтенант.
Тут же появились вышколенные молодые люди, девушки и юноши, все как один в камуфляже. На полу вокруг Краснобая они в считаные секунды постелили клеенки и разложили на них какие-то вещи – видимо, товар Альянса: несколько вязаных шапочек, варежки, мешочки с сушеными грибами и еще кое-что. Затем рядовой состав испарился, оставив гостей наедине с командиром.
– Вы с кем-нибудь торгуете? – поинтересовался Антон Казимирович, с виду небрежно, но очень внимательно рассматривая нехитрый товар.
– Да можно сказать, что нет, – пожевав губами, отвечал лейтенант, – соседи наши, грибники, все время шныряют в Большое метро. Мы им транзит обеспечиваем. Веганцы тоже свой навар с наркотрафика имеют… И конкурентов они, сами понимаете, не потерпят.
– Понимаю, – кивнул Краснобай. Про себя же подумал: «И меня они воспринимают как конкурента. В голове не укладывается, почему тогда нас пропустили. Тем более, после такого недвусмысленного намека, что нечего тут делать залетному барыге. Что-то тут не так, что-то не так…»
– Один только раз к нам караван приходил, три года назад. Он принадлежал вашему хозяину.
– Да, я слышал, что босс имел дела с вами, – кивнул Краснобай, мигом поняв, какой ответ требуется.
Ситуация начинала проясняться. У Антона Казимировича в документе, в самом деле, стоял штамп: «Макаров Н.Б, торговый дом». Штамп этот ничего не значил, с Николаем Борисовичем Макаровым молодой купец никогда не работал. Просто когда Краснобай только начинал свое дело, ему требовалось официально числиться в каком-нибудь клане, иначе никто бы даже переговоры вести не стал. Вот Антон и договорился с одним мужиком, который занимался торговлей медикаментами, чтобы тот поставил ему в паспорте свою печать.
– Имел дела – сильно сказано, – отвечал лейтенант. – Но тот караван нас просто спас, по-другому не скажешь.
– Теперь ясно, почему хозяин снова решил с вами дела наладить и меня послал. Что же случилось? Честное слово, босс ничего не рассказывал, – поинтересовался Краснобай, не на шутку заинтригованный ситуацией. В данном случае он почти не врал.
– Болезнь на станциях гуляла. Откуда взялся этот вирус – так и не выяснили. Может, «зеленые» каким-то образом запустили. Медикаменты кончались, первые гробы стали заколачивать. Хотели послать ходоков в метро, так веганцы, суки, не пропустили, – лицо Ларионова потемнело, глаза налились кровью, кулаки сжались. – И тут, точно посланник самого Господа Бога, появляется этот мужик с тремя носильщиками. А в мешках у них антибиотики всякие, пенициллин там, амоксициллин. Спас нас Николай Борисович. Просто спас. И красиво-то как вышло – спаситель со Спасской.
– Да. Сочетание интересное, – согласился Антон.
– Просто чудо. Совпадений не бывает, чушь это все. Чудеса – бывают, – Ларионов умолк, а потом добавил тихо, с теплотой и нежностью, которые абсолютно не вязались с его обликом: – Интересно, как там наш спаситель?
– Все хорошо у хозяина, – улыбнулся Антон Казимирович.
О том, что он лично присутствовал на похоронах Макарова, зарезанного во сне безвестным киллером, Краснобай решил не говорить.
– Хороший мужик был Коля Макаров. Порядочный. Такие люди в метро не выживают, – заметил тогда Зубов.
«Пусть для жителей Оккервиля их благодетель останется живым, – решил купец, – мне это будет только на руку».
– А так чем торговать-то, ничего особенного не делаем. Что выращиваем или производим, то сами потребляем. Вот, сами можете посмотреть, какой у нас товар, – продолжал рассказывать лейтенант. – Кстати, не мое дело, конечно. Но почему…
– Почему босс снова вспомнил про ваш медвежий угол? – договорил Антон, заранее предусмотревший подобные вопросы. – Все просто, лейтенант: хозяин ищет новых партнеров. Хоть и невелико у нас метро, хоть каждая третья станция заброшена, а все равно конкуренция жуткая. И не волнуйтесь, наркотики, конечно, товар ходовой, но чтоб не создавать вам проблем, обойдусь без них. Обидно, конечно, но с Империей не поспоришь.
Лейтенант, услышав это, сдержанно улыбнулся. Они обсудили еще некоторые аспекты будущей сделки, поговорили о жизни в Большом метро, после чего Антон Казимирович стал прощаться с лейтенантом.
– Пора в путь-дорогу. Вы уж простите, но спешить нам надо. Прощайте, лейтенант, ждите караван в ближайшее время. До встречи, Елена, – бизнесмен слегка поклонился девушке, которая снова появилась рядом. Ответом ему была сдержанная улыбка.
Обычно Антон Казимирович, не увидев интереса к своей персоне со стороны женщин, расстраивался. Но сегодня голову купца занимали другие мысли. Он вычислял, какую прибыль сможет получить от торговли. Эти цифры с каждой минутой радовали его все больше.
Краснобай ликовал. В первый раз за последний год, не слишком удачный для его бизнеса, ситуация казалась выгодной, с какой стороны ни посмотри.
– Эти оккеры, наверное, единственные жители метро, которых не назовешь сволочами, – сказал Антон Зубову, когда они вернулись на Спасскую. – Они не кинут, не подставят.
– Мы видели только одну станцию, – осторожно возразил боссу помощник.
– А! – отмахнулся Антон. – Остальные такие же, зуб даю. Спасибо изоляции. И Кольке Макарову.
Он замолчал, воскрешая в памяти все детали беседы с лейтенантом Ларионовым.
– Ничего особенного у нас нет, как видите, самые обычные вещички, – говорил тот, словно бы извиняясь. Антон с Ларионовым не спорил.
«Пусть думают, что их товары – никому не нужная фигня, мне это только на руку», – размышлял Антон Казимирович, с равнодушным видом разглядывая вязаные носки и шапочки, банки с тушенкой, мешочки с сушеными грибами и прочий нехитрый скарб, разложенный на платформе расторопными солдатами общины. Он прекрасно понимал, что именно «обычные вещички» в метро – самый ходовой товар, и прибыль приносит гарантированную, а Краснобай рисковать не имел права. По крайней мере, сейчас. Конечно, товары редкие и дорогие можно было продать в десятки раз дороже, но поди еще найди покупателя. Да и через таможню без хорошей взятки не пронесешь. А носки шерстяные – они всегда всем нужны.
– Короче, хватит болтать, – Антон стукнул кулаком по столу, – готовь товар. И Ленке этой, красотке со сломанной рукой, подарочек какой-нибудь передай. Так, на всякий случай. Все понял? Давай.
Зубов помчался выполнять распоряжение.
Краснобай лично все проверил и перепроверил; проследил, как челноки укладывают в мешки медикаменты. Наконец, уже у блокпоста Спасской, Антон Казимирович вручил Зубову патроны на взятки, и в первый раз за последние дни позволил себе расслабиться – после долгого перерыва вызвал Эмилию, девушку из элитного борделя на Сенной…
На самом деле красотку звали Женя, но она категорически запрещала большинству клиентов называть себя настоящим именем, посетители борделя знали ее только как Эмилию. Антон Казимирович был одним из немногих, для кого Женя делала исключение. За два года, что Антон и Женя были знакомы, они отлично поладили; изучили вкусы и пристрастия друг друга.
Иногда Антону Казимировичу казалось, что Женя начинает воспринимать их отношения как некий род дружбы. В душе он посмеивался над ее наивностью, но молчал. А потом стал подпитывать эту уверенность, видя, какую радость приносят партнерше спокойные, неторопливые беседы, обязательный и едва ли не самый важный элемент их встреч. Именно ум девушки, а вовсе не ее внешность, поразил его три года назад, когда они увидели друг друга в первый раз.
Эмилия, конечно, была хороша собой. Густые, вьющиеся волосы, черные как смоль, ниспадали по плечам. Слегка раскосые глаза, аккуратно подведенные дефицитной тушью, могли свести с ума любого. Ухоженное, гибкое, тренированное тело Эмилии влекло и манило к себе. Легкая бледность, обычная для всех жителей метро, не портила впечатления. Качество услуг и вовсе оказалось выше всяческих похвал. Но все это не стало для купца сюрпризом – он знал, что заведение не зря слывет элитным. А вот чем действительно удивила его Евгения и чем в итоге так прочно к себе привязала, – так это умением поддержать почти любую беседу и при этом вовремя замолчать. Он рассуждал о поэзии и музыке чисто от скуки или в шутку, и слышал в ответ весьма разумные слова.
– Тебя тут один хмырь «гейшей» обозвал, – обронил как-то между делом Антон Казимирович. – Это что за слово такое?
– О-о! Это очень интересное понятие. Я в двух словах, – отвечала Женя. За этим последовала весьма познавательная лекция о японских женщинах, которые развлекали искушенных клиентов стихами, музыкой, танцами и прочим.
– Хм. А что, правильно, – произнес задумчиво Краснобай, дослушав до конца. – Хочешь быть востребованной – развивайся.
– Именно, – расплылась в улыбке Эмилия. – Восток – вообще штука интересная. Взять хотя бы хокку. В трех строчках столько смысла. Как тебе, например, такое?
Она на миг закрыла глаза, улавливая нужную интонацию, после чего произнесла тихо, нараспев:
Ива склонилась и спит
Кажется мне, соловей на ветке –
Это её душа…[10]
– Да-а. Образно, – кивнул Антон Казимирович. – И откуда ты все это знаешь? За стеной сидит твой помощник и подсказывает в окошко?
– Нет, – звонко рассмеялась красавица, – зачем такие сложности? Это я сама. На Площади Восстания, где я раньше жила…
Читать бесплатно другие книги:
