Возвращение в будущее Цейтлин Мария

Глава 22

Вместе с восходящим солнцем, на следующий день Алексей ворвался в кабинет Преподобного Просвита. Тот сидел за своим столом, и создавалось впечатление, что он и не ложился спать.

— Ну что ещё за такая спешка, что ты врываешься без стука, без предупреждения, да ещё и в такую рань. Что там случилось, потоп что ли?

— Ты, Твоё Преподобие не шути. Потопа, конечно, никакого нет, но вот послушай, что я тебе расскажу. — И Алексей начал было рассказывать о вчерашнем визите.

— Погоди, — прервал его волшебник, — пошли сначала позавтракаем, я уверен, ты тоже ещё ничего не ел. Позавтракаем, выпьем по чашке кофе, а потом без спешки всё обсудим. Не перебивай меня, — предупредил он попытку ученика настоять на своём. — Я обещаю тебе, что очень внимательно выслушаю, а потом мы разберём всё по полочкам, расставим всё по своим местам в твоей голове. Пора там уже порядок наводить. Всё пошли на кухню, что там твой друг Василий нам сегодня к завтраку передал?

— Да он ещё не успел ничего, у нас завтрак-то по распорядку позже.

— Ну, тогда я сам тебя накормлю, у нас продукты хоть какие-нибудь есть, или ты уже совсем забыл, что пищу и дома можно готовить?

— Есть, конечно, Твоё Волшебство. Хлеб есть, яйца есть, овощи, фрукты, мясо вяленое. Всё есть.

— Вот и замечательно, будет у нас с тобой сегодня на завтрак самая простая яичница, да гренки из чёрного хлеба. Всё решено, идём завтракать.

На удивление Алексея, Преподобный оказался не только гурманом, а и великолепным поваром. Из простейших продуктов он приготовил поистине королевский завтрак. Яйца, поджаренные в кипящем подсолнечном масле, до такой степени, когда совершенно жидкий желток обволакивает твёрдый, покрытый золотистой корочкой белок. На слегка обжаренные в сливочном масле тонкие ломти чёрного хлеба легли тонкие, прозрачные кусочки копчёной грудинки. Всё это великолепие было дополнено жаренными на углях болгарским перцем и помидорами и украшено свежей зеленью. Большая чашка, крепко заваренного кофе дополняла это великолепие.

— Твоё волшебное Преподобие, я даже не мог подумать, что ты на такое способен.

— А ты думаешь, я всегда был старым волшебником? Нет, друг мой. Когда-то и я был маленьким мальчиком, а ещё я был когда-то учеником. В те далёкие времена на мне держалось всё хозяйство. Я и готовил, и убирал, и выполнял ещё массу поручений, не то, что вы теперь. Моим учителем был старый, доживавший свои годы волшебник. Когда-то он мог позволить себе держать много учеников, и все заботы, по хозяйству, равномерно ложились на их плечи, но к тому времени как я подрос и поступил к нему в обучение, кроме меня в доме не осталось больше никого. Вот и пришлось мне взвалить всю заботу о старике на свои плечи. Но я и выиграл от этого.

— В чем же?

— Мне досталась вся его забота, все его знания, без остатка. Ему не надо было распылять своё внимание на несколько человек, я был один.

— А что потом сталось с тем волшебником?

— Он умер, умер в тот день, когда закончил моё обучение, и я успешно сдал экзамен на звание мага. Это была двойная трагедия.

— Почему двойная?

— Вместе с волшебником умер и Великий Князь, прадед Святослава. Государство осталось без присмотра. Ушли сразу двое. И заступив на престол, дед нынешнего Князя призвал меня. Вот с тех пор я и служу княжескому престолу.

— Так это получается, ты уже третьему поколению князей служишь? Неужели они так мало жили?

— Нет, мой мальчик, жили они долго, вот только век волшебника измеряется не годами, а свершёнными им делами. Пока волшебник нужен, полезен, пока про него помнят, пока он и живёт. Как только забудут, умрёт.

— Тогда, получается, про твоего учителя забыли?

— Тоже нет. Есть ещё одна особенность. Волшебник сам чувствует свою силу. И если он понимает, что сила эта покидает его, он сам назначает себе день кончины, это как артист. Хороший артист всегда уходит с подмостков на пике своей славы, что бы его помнили, а плохой, будет долго ещё тянуться в надежде на раскрытие таланта, не понимая, что таланта-то и нет. И так и умрёт на подмостках, думая, что он востребован. А итог всё равно один его просто все жалеют, но ни кто не вспоминает. А того, что ушёл, помнят все и его роли ещё долго живут в памяти людей, в сердцах учеников.

— Да, действительно, а я и ни когда не задумывался над этим. Странно, но в моём старом мире хорошие, действительно талантливые артисты, певцы, поэты рано покидали сей бренный мир, а неудачники и бездарности жили долго и не менее долго пытались поучать народ смыслу жизни. Почему так, я даже не задумывался.

— Потому, что поистине талантливый человек, нужен всем, он востребован во многих мирах и не может вселенная вот так ими разбрасываться. Она даёт возможность каждому миру почерпнуть что-то доброе, вечное от таланта, а потом просто забирает его и отправляет служить другому миру, в котором он может, более востребован. Это законы и они непоколебимы.

— А как тога все эти бездари. Ведь они просто уничтожают всё то, что было создано этими талантами.

— Нет, их наследие невозможно уничтожить. Оно всё равно прорастёт, и даст свои всходы. Да можно на время убить, но не навсегда. Вот представь себе поле, на котором крестьянин сеет пшеницу. Зёрнышки падают ровно одно возле другого, потом крестьянин проходит бороной, и вот от этой бороны на зерно падает камень. Ему тяжело пробиться, все его собратья уже давно вытянулись, поднялись над землёй. А этому ещё надо камень обойти. И пока росток этот камень обходит, на всходы вдруг упадёт заморозок, убив часть ростков, следом гроза с ливневым дождём вымоет часть, лежащих сверху. А наше зерно всё прорастает, да под камнем, да в неудачных условиях, но зато над землёй оно поднимется именно тогда, когда погода будет самая благодатная. Ласковое солнышко, в меру идущий неспешный дождик. И нальётся росток зерном и выдаст невиданный урожай. Вот так и талант. Настанет время, и откроют люди книгу, прочитают и помянут добрым словом того, кот это написал, да задумаются над строками, вспомнят того, кто играл эти строки так, как будто прожил. И тогда уже ни кто не способен будет придать эти таланты забвению.

Слушая учителя, Алексей начал вспоминать те великие имена из своего мира, творчество которых оставило в его сердце глубокий след. Потом он представил себя маленьким зёрнышком. Вот пробился росток и потянулся вверх, но огромный булыжник преградил путь. Он пытался сдвинуть его, поднять, но ничего не получалось и тогда росток пошёл в обход. Где-то над землёй бушевали гроза, ливневые дожди смывали вместе с благодатной почвой его братьев, которые легли сверху земли и уже успели прорости, а он всё пробивался, обходя стороной этот огромный камень. Алексей уже не просто представлял себя ростком, он им был, уже не хватало воздуха и сил на то, что бы пробиться до конца, он стал задыхаться, но вдруг, совсем неожиданно поборов последний комочек земли, пробив прибитую дождями, и высушенную солнцем верхнюю корочку он вылез наружу. Яркий солнечный луч ослепил и одновременно согрел. Свежий, утренний воздух ворвался в лёгкие, и казалось, они сейчас не выдержат и лопнут. Он глубоко вдохнул аромат весны и открыл глаза. Перед ним на стуле замерев, сидел старый волшебник, сжимая в ладонях большую чашку с уже давно остывшим кофе. Он заворожено смотрел на Алексея и не знал что сказать.

— Что с тобой Преподобный? Что случилось?

Старик не отвечал. Алексей помахал у него перед глазами рукой, никакой реакции. Тогда он, долго не раздумывая, с размаху хлопнул старика по плечу. Тот встрепенулся и во все глаза уставился на Алексея.

— Что случилось, твоё преподобное волшебство?

— Ты где был? — Вопросом на вопрос ответил старик.

— Как это где. Тут сидел, твои рассказы слушал.

— Да нет, милый мой, не было тебя здесь. Сам можешь убедиться, — и волшебник указал ученику на крошки земли, рассыпанной вокруг его табурета, и на его плечах. — Ты братец исчез куда-то, а потом вдруг явился усыпанный весь вот этим чернозёмом. Складывается у меня впечатление, что ты просто меня обманываешь, рассказывая о том, что ничего не умеешь и не знаешь. Только вот не пойму я зачем тебе это нужно. По всей видимости, ты знаешь и умеешь значительно больше, чем я могу тебе дать.

— Нет Преподобный, не обвиняй меня во лжи. Может быть, потенциально во мне и есть те знания и у меня, но я совершенно не умею всем этим пользоваться, и уверен, что самостоятельно никогда не научусь. Ты не дал мне с утра досказать, а ведь я тебе хотел рассказать очень много. Прошлым вечером к нам домой приходил Даниил.

— Ваш сын, — встрепенулся учитель.

— Да наш сын. Он вот что мне показал и рассказал. — И Алексей в подробностях передал Наставнику все события прошлого вечера.

— Действительно интересно, — заключил повествование волшебник. — Всё это так и есть, это никоим образом не предвиделось тебе, и коль уж твой малолетний сын на такое способен, то я даже боюсь подумать, на что способен ты.

— Преподобный, я тебе уже говорил не раз, и ещё повторюсь, мне не нужны все эти способности, помоги мне научится ходить между мирами, я спасу своего сына из плена и всё, мне больше ничего не нужно.

— Хорошо, я понял тебя, с завтрашнего дня я вплотную займусь тобой. Я постараюсь разрушить тот кокон, в который ты себя замкнул. Но предупреждаю сразу. Это тебе может не понравиться.

— Почему?

— Знания, влекут за собой ответственность. Чем больше знаний, тем выше уровень ответственности. Тебе придётся отвечать не только за себя, не только за семью, вверенный Корпус, за Княжество, в конце концов, а за весь мир, а может и за несколько. Ты готов к этому?

— Я, Твоё преподобие, всю жизнь за кого-то или за что-то отвечаю, так, что ответственностью больше, ответственностью меньше, какая уже разница.

— Но смотри, я тебя предупредил.

— Я обязательно учту это.

Две недели. От зари до зари бился старый волшебник, стараясь разрушить устои материализма в подсознании своего ученика, но ничего у него не получалось. Алексей всё понимал, мог себе представить, то о чём рассказывал Преподобный, но не более этого.

— Нет, этого просто не может быть, — горевал волшебник, — я ведь своими глазами выдел, как ты пропал, превратился в росток, пробивающийся к поверхности земли, к свету и воздуху, а потом вновь вернулся на прежнее место. Ведь было это? Было, я тебя спрашиваю?

— Было, Твоё Преподобие.

— Ты сам чувствовал себя в этом ростке?

— Чувствовал, я даже явно чувствовал, как задыхаюсь перед самым выходом наверх.

— Так почему теперь у тебя ничего не получается?

— Наверное, потому, что тогда было всё неосознанно, а теперь, я стараюсь понять принцип, и ни чего не получается.

— Всё, хватит. Сделаем перерыв. Но не для тебя, для меня. Мне нужен отдых, ведь я уже старый человек. А ты занимайся. Ни каких походов домой, ни каких выходов в город. Сидишь в своей комнате, и покидаешь её только в столовую, поесть. До тех пор, пока не сможешь выйти из неё не через двери. Всё понял? Может, таким образом, получится.

— Слушаюсь, Твоё волшебство.

— И хватит всяко разно обзывать меня, — пробурчал в ответ старик, выходя из комнаты. — Я не закрываю комнату на ключ, надеюсь на твою сознательность.

Прошло ещё две недели, под окнами расцвели абрикосы, густо укрывшись белым с лёгкой розовинкой, цветом. На газонах пробилась свежая, нежно-зелёная трава, в такую же зелень оделись кусты сирени. А у Алексея всё никак ни чего не получалось. Он сидел тёплым весенним вечером у открытого окна, за окном ярко светила луна, соловей в саду завёл свою трель. Тишина, ни единое дуновение ветерка не шелохнуло воздух. «Интересно, — подумал Алексей, — как там сейчас Аня с Пашкой. Давно их к себе не приглашали. В последний раз Аня была на восьмом месяце. А потом у меня здесь дела закрутились, и совсем не было времени пообщаться с друзьями. Интересно кто у них родился. Аня говорила, что должна быть девочка. УЗИ показало, а Пашка, помниться, сопротивлялся. Всё донимал Никадима, просил подтвердить, что родится пацан. Вот выйду из заточения. Надо будет сходить к ним в гости». Он сидел у распахнутого окна и размышлял, когда какой-то посторонний звук привлёк его внимание, он обернулся в сторону звука и замер. Стены комнаты не было. Вместо неё Алексей увидел детскую кроватку и склонившуюся над ней женщину. В хорошо знакомой фигуре, немного скрытой тонким пеньюаром, Алексей безошибочно угадал Анну. Девушка поправляло одеяло, укрывала поплотнее спящего ребёнка, вдруг её спина напряглась, видимо почувствовав постороннее присутствие. Алексей улыбнулся, и она успокоилась, расслабилась. Поцеловала в лобик спящую девчушку и вышла из комнаты, плотно прикрыв двери. Это была его квартира, которую он оставил друзьям. Когда-то и он планировал именно в этой комнате сделать детскую. Она выходила окнами в тенистый тихий дворик, и ребёнку должно было быть там покойно, в шумном городе. Не успел Алексей удивиться увиденному, как за окном, ночную тишину разорвал рёв мотоцикла. Он выглянул и вместо привычного тихого сада увидел ровное шоссе, по которому нёсся одинокий мотоциклист, он узнал это шоссе, и конечно узнал мотоциклиста. Павел летел в сторону города из Борисполя, скорее всего, был в командировке и вот теперь спешил с самолёта домой в тепло и уют. Он тоже почувствовал его взгляд, сбросил скорость, оглянулся, ничего не увидел и вновь накрутил ручку газа до предела. Мотоцикл рванулся в сторону города, в сторону дома. И сразу навалилось всё вместе, пропал потолок и Алексей увидел силовые поля. Энергетические нити, некогда показанные ему сыном, он увидел спящую дочь и Катерину. Она сидела в его кабинете и перебирала какие-то бумаги, а вон Владмир, как всегда у Василия в кабаке. Интересно. Что он сегодня празднует, ага, и Никадим здесь. Что-то бутылок не видно, спорят, наверное, какие-то проблемы возникли на предприятии. Но кабак, это не место для обсуждения таких вопросов. Надо будет им сказать. Никадим повернул голову.

— Господин Алексий, у тебя получилось, присоединяйся к нам. Здесь сор зашёл серьёзный.

— По какому вопросу «Малыш»? — не двигаясь с места, спросил Алексей.

— По объёмам производства. Я считаю, что необходимо разбить на несколько очередей, и строить по мере увеличения спроса, а вот господин Владмир считает, что надо сразу всё построить.

— Друзья мои, вот, что я вам скажу. Во-первых, вы выбрали для этого спора не самое удачное место. Нельзя обсуждать дела в людных местах. Если вам не хватает для этого рабочего времени, и кабинетов. То хоть спрячьтесь на заднем дворе. А во-вторых, я надеюсь, что завтра, максимум послезавтра, Преподобный выпустит меня из заключения, и мы всё спокойно обсудим, а пока поужинайте, выпейте и расходитесь по домам.

— Вот слышал, что господин Алексий сказал? — Спросил Никадим у совершенно опешившего гвардейца.

Тот ничего не ответил. Только помотал головой, и жестом подозвав официанта, приказал принести им большой штоф медовухи и конечно немного закусить. В это время в зал вошла Ольга, Владмир поднялся и ничего не говоря, вышел, уводя за собой жену. Молодой маг остался в одиночестве, точнее в компании большого штофа. Такая компания ему не особо понравилась и он налив себе одну рюмку, для аппетита, отослал штоф друзьям за соседний столик.

— Жена, да пойми, не пили мы, только о делах говорили, — убеждал гвардеец девушку.

— Я видела, конечно, не пили, что для вас большой штоф. Разве это пить. Вот кабы ящик, это да.

— Да только ведь заказали и дольше заказывать не собирались.

— Вы всегда не собираетесь, только вот почему-то домой не приходите, а приползаете.

— Нет, женщина, ты ко мне совсем не объективна. Когда это мы в последний раз напивались?

— Как когда? Я помню, кажется, вы своё новое предприятие обмывали.

— Так это когда было? Два месяца назад? Когда Алексий на учёбу уходил?

— Да? Точно, а я думала совсем недавно. Извини, ошиблась. И вообще я совершенно случайно зашла. Вот с дежурства ехала, думаю, дай зайду, может муженёк тут. Поужинаем вместе да домой поедем, а он возьми да сорвись с места.

— Вот это ты женщина даёшь. Сначала выговорила меня, а теперь оказывается, что и сама ужинать заезжала. Так что вернёмся?

— Да ладно уж, не будем, дома поужинаем. А что от Алексия никаких не слышно новостей?

— Да вроде, как только что Никадим с ним разговаривал. Похоже, выучился наш ученичёк. Значит, скоро появится.

— Хорошо бы, а то я уже совсем замучалась разрываться между Корпусом и Княгининой стражей.

Интересно, подумал Алексей, а что делает сейчас Преподобный. Он сделал шаг и вышел в кабинете волшебника, правда, вышел несколько неудачно, появившись из книжного шкафа. Тот оторвался от очередного фолианта, поднял голову и посмотрел на ученика.

— Ага, значит понял? Тогда будь добр вернись в свою комнату и приди нормальным способом, как положено, спустись по лестнице. Постучи в двери, а потом войди. Договорились?

Алексей кивнул, и шагнул назад в шкаф. У него получилось, он бежал по крутой лестнице, и только изобразив стук, влетел в кабинет Наставника.

— Вот так уже лучше. Вот теперь рассказывай.

— Твоё Преподобие, у меня получилось, я сегодня всех видел. Кое с кем разговаривал, а к тебе даже в гости зашёл.

— Хорошо, и кого ты видел?

— Я побывал в своей квартире, в Киеве. Только вот шагнуть туда не решился, но видел Аню, она дочку укладывала спать, почувствовала мой взгляд. И Павел почувствовал, он ехал по трассе на мотоцикле. А Никадим, тот даже увидел меня, поздравил, и я с ним поговорил. Потом я Ольгу с Владмиром видел, они ехали домой и мило беседовали. Своих дома видел.

— Значит, у тебя таки получилось. А я, честно говоря, и надежду уже потерял. Поздравляю, искренне поздравляю. Что же домашний арест с тебя снимается. Завтра можешь быть свободен. Можешь взять пару выходных дней. Дел, пожалуй, скопилось дома да в Корпусе. Так что даю тебе ровно пять дней. В эти дни не пытайся куда-то пойти, с кем-то пообщаться, за пределами. Не спеши. Пусть сознание переварит всё это. А когда через пять дней вернёшься, приступим к практике. То, что ты только что вернулся в свою комнату, это ещё ни о чём не говорит. Начинать ходить надо с маяком, по которому тебя всегда можно найти и вернуть. Иначе навсегда можешь потеряться в мирах. Вот так мой дорогой. А теперь спать. Время уже позднее, завтра сутра можешь быть свободен. И не возражай, сегодня не отпущу, немного остынешь, тогда.

Но заснуть сегодня Алексей уже не смог, он весь вечер просидел перед открытым окном, планируя поход по спасению сына.

Глава 23

Ранним утром Алексей ураганом пронёсся по всему дому и влетел в спальню. Жена ещё спала.

— Катюха, у меня всё получилось, — закричал он с порога.

Девушка подпрыгнула на кровати и не понимающим, сонным взглядом посмотрела на мужа.

— О Боги, Ал, да разве можно так?

— Ты понимаешь, у меня всё получилось.

— Что получилось, — непонимающе покрутив головой, уточнила Катерина.

— Как что? Да всё. Я теперь всё вижу и могу спокойно везде ходить, меня ни что не сдерживает. Ты понимаешь? Мы теперь можем отправиться к Мадлен в гости.

— Да ты что? Вот это здорово, и когда мы отправляемся? Сегодня, завтра?

— Нет, не спеши. Преподобный сказал, что ещё надобно потренироваться под его присмотром, а потом уже можно будет и ехать. А ещё он меня отпустил на целых пять дней. Так, что у нас с тобой небольшой отпуск.

— Вот здорово. Тогда завтракать и планировать эти пять дней?

— Одевайся, приводи себя в порядок, я жду в столовой. Даринку будить, или пускай ещё поспит?

— Я думаю, что она уже проснулась. Не возможно было не услышать твоего появления.

— Да брось, я же тихонько, и спальня её в стороне.

— Это ты называешь тихонько? Ладно, иди, загляни. Если ещё спит, то пускай, не буди. Сама проснётся.

— Тогда я загляну и на кухню, Матрена ещё тоже, наверное, спит, и я пока ты собираешься, приготовлю завтрак. Встречаемся в столовой.

Дочь ещё спала, и Алексей не стал её будить. Спустился на кухню, идеальный порядок, всё разложено по своим местам. Матрёна не любила, когда кто-либо вторгался на её территорию. Но прощала хозяевам редкие оккупации, хотя долго после этого сердилась. Настаивала, в случае необходимости будить её. Алексей же наоборот, привыкший за долгие годы службы рассчитывать только на себя. Просто забывал об этом и при необходимости не задумываясь, ступал на священную для Матрёны территорию. Так было и сегодня. Он достал сковороду, разжёг плиту, и приготовился, уже было жарить яичницу с беконом, как в дверях появилась экономка. Она, молча стояла, уперев кулаки в бока.

— И что интересно ты тут делаешь? — спросила она, когда Алексей обернулся.

— Матрёна, прошу тебя, не ругайся. Не хотелось тебя так рано будить. Мы тут с Катериной решили позавтракать быстренько…

— Будь любезен сударь, покинуть помещение, — не дав договорить, остановила его хозяйка кухни. — Я сколько раз предупреждала, не заходить на мою территорию. Если ещё раз такое повториться, я буду вынуждена, расстаться с вами. Будете тогда другую домохозяйку себе искать. А сейчас марш, в столовую, завтрак будет подан через четверть часа. И посмотри на себя в зеркало, сударь, может, стоит побриться и умыться, да свежую одежду надеть. Или ты там, в обучении совсем разучился за собой следить?

Пристыженный, как нашкодивший мальчишка Алексей покинул кухню. По дороге он взглянул на себя в большое зеркало и ужаснулся. Трёхдневная щетина, всклокоченный волос и рубаха не первой свежести под не глаженым камзолом. Вид действительно был не весьма респектабельный. Недолго думая, он развернулся и отправился к себе в спальню, наводить лоск, соответствующий положению в обществе. К завтраку хозяин вышел немного с опозданием, но зато начисто выбритый, с тоненькой полосочькой ровно постриженных усов, чистыми и аккуратно уложенными волосами. Свежие бриджи, заправленные в высокие до-блеска начищенные сапоги, довершало всё строгий расстёгнутый камзол, под которым открывалась ярко-белая свежайшая накрахмаленная до скрипа рубаха с пышным жабо.

— Вот это совсем другое дело, — удовлетворённо сказала Домохозяйка. — Мне сударь глубоко чихать на то, как ты ходишь, и что о себе думаешь. Но твой замызганный внешний вид бросает тень на мою репутацию. А моя репутация мне дорога.

— Матрёна, ну не сердись больше. Даю тебе слово, что такого больше не повториться. Согласен, за последние дни я слишком глубоко погрузился в науку, а самое последнее событие, так вообще вывело меня из состояния равновесия, думать о внешнем виде просто не мог.

— Ты если хочешь не думать, так поселись отшельником в пещере и живи там. А пока в обществе живёшь, то думай, если не о себе, так об окружающих, представь, как бы выглядела твоя молодая жена-красавица. Рядом с таким неряхой. А что кадеты твои скажут, предстань ты пред ними в таком виде. — Продолжала бурчать экономка.

— Ну ладно, всё, понял я. Даю слово, не повториться такого больше.

— Приятного аппетита, господа. — Матрёна, явно удовлетворённая, покинула столовую.

— Ну, что господин генерал, получил? — Улыбнулась Катерина.

— Ой, получил. Ты понимаешь, мне так очень давно ни кто не выговаривал. Я себя просто провинившимся школьником ощущал, да не просто школьником, первоклашкой.

— Ничего это тебе наука на будущее. Если бы я вздумала тебя поучать, наверняка не послушал бы, а так результат на лицо.

— Это точно. Хорошо, проехали. Рассказывай лучше, что там у нас в Корпусе твориться? Что в Киеве, в стране. Я совсем от мира отбился. Никаких новостей ничего.

— В Корпусе всё по плану. Скоро полевые занятия, а потом сессия. И каникулы, на середину лета назначены вступительные экзамены. Ольга, правда, уже зашивается, между Корпусом и охраной Княгини. Надо просить Его Светлость освободить её от чего ни будь. Есть у нас кандидатка на должность.

— Это она что из Корпуса уйти хочет?

— Да дай досказать, нетерпеливый ты мой. Нет не из корпуса, из стражи. Ну не совсем уйти. Просто командование сдать. Остаться рядовой охранительницей, как я, а командование другой передать.

— Понятно, я поговорю с Князем, если кандидат достойный, я думаю, он пойдёт на это. Что ещё?

— Компаньоны твои просто замучили. Ежедневно донимают, когда вернётся, что нам дальше делать. У меня создалось впечатление, что они за это время, пока тебя не было, раз десять поссориться успели.

— Это не беда, помирим, разрулим их тёрки. Владмиру хочется всего и сразу, я понял. Я ведь вчера видел их. Они у Василия в кабаке совещание устроили, пришлось приостановить всё это и назначить на сегодня, так, что готовься. К полудню прибудут.

— Это не страшно, в кабинете вас закрою и спорьте хоть до посинения.

— Да я с ними особо спорить не собираюсь, думаю, сразу с моими доводами согласятся.

— Как ты планируешь эти пять дней провести?

— Обязательно в Корпусе появлюсь. Хоть ненадолго дам передышку Ольге, да и самому на всё посмотреть хочется, на занятиях побывать. Его Светлость проведать надо обязательно. С компаньонами всё согласовать, пора уже строительство начинать. Посевную интересно не проворонили без меня. Если да, то достанется им от меня на орехи. В общем, дел масса, а вечера конечно полностью в твоём распоряжении.

— Что-то слабо в это вериться.

— Жена, ты, что мне не веришь? — шутя, возмутился Алексей.

— Конечно, нет, друг мой, поэтому и не собираюсь отпускать тебя далеко.

— Тогда закончить приём пищи, кони уже оседланы.

Корпус уже бурлил. Вернувшиеся с утренней зарядки кадеты с офицерами-наставниками приводили себя в порядок, готовились к завтраку, а следом занятия. Алексей с Катериной прошли в кабинет, следом зашла Ольга.

— Позволь господин генерал.

— Да Олюшка заходи. Рассказывай как дела.

— Всё замечательно, только вот я уже замучалась разрываться.

— Да всё знаю, — Ольга удивлённо посмотрела на него, — слышал вчера, да извини, пришлось подслушать ваш с мужем разговор.

— Даже так? То-то у меня всю дорогу было чувство, что на нас кто-то смотрит. И не стыдно тебе подслушивать интимные разговоры?

— Да ничего интимного в вашем разговоре не было, кабы, что я бы никогда. Ты мне веришь?

— Больше ничего не остаётся, предотвратить один леший не смогу. Остаётся только на твою порядочность надеяться.

— Вот и надейся. А я сегодня же с его светлостью переговорю, чтобы освободил тебя от командования охранительницами. Ты об этом просить хотела?

— Да именно, я конечно и сама могу, но как-то нехорошо получится, подумает, пользуется родством, чтобы жизнь себе облегчить. А я действительно зашиваюсь. Уже не помню, когда ребёнка видела не спящим.

— Я понимаю, поэтому и напрошусь именно сегодня к нему на аудиенцию, чтобы не откладывать в долгий ящик. Что учёба? Готовы к полевым выходам?

— Да готовы.

— Вот и на эту тему с Князем переговорю, может какое конкретное задание будет.

— Может и будет. Слышала я в последнее время на северных границах не совсем спокойно.

— А что там?

— Да Его Светлость особо ни с кем не делиться, но ходят слухи, что Викинги, из северных земель активизировались на наших границах.

— Этого только нам не хватало. Кадеты-то у нас ещё совсем сырые. Что с боевой подготовкой, рукопашным боем, фехтованием.

— Здесь всё в порядке. Уровень достаточно высокий, в обиду себя не дадут.

— Это уже легче. Хорошо, я понял к чему надо готовиться. Тогда задача. Скорее всего, наш полевой выход будет целенаправленный, поэтому откорректировать подготовку, относительно данной задачи. Основной упор на рукопашный бой и владение всевозможными метательными орудиями. Кинжалами и ножами. Довести до совершенства. Я так понимаю, что выход будет на реального противника, а потерь мы допустить не должны.

— Я поняла, командир, всё сделаем.