Тайны Истинного мира Ефиминюк Марина
Ее сказка превратилась в кошмар.
Этот мир принадлежал теням. В этом мире правили серые сумрачные краски: бесцветные пейзажи за широкими окнами вагона, бесцветные тени внутри него. Их окружали блеклые создания, толкавшиеся в узком проходе между рядами сидений. Александр привык к пасмурным улицам, даже в яркий солнечный день заполненным героями черно-белых кинофильмов. Иногда он ловил себя на мысли, что все тени сливались воедино, не имели лица, совершенно одинаковые, как близнецы со старой фотографии. Он всегда чувствовал себя особенным среди миллиардов призраков, населяющих мир.
Алекс не понимал Машу, когда она с ребяческим жаром доказывала ему, истинному в сто первом поколении, что вокруг его мира существует другой, настоящий, с людьми, а не тенями! Людьми со своими судьбами, бедами и радостями. Она говорила, что они имеют право на существование, возможно, гораздо большее, нежели истинные, коих крохотная горстка.
Сейчас Маша прижималась к нему, сдавленная напирающей толпой. Она сжала губы в твердую линию, и на ее живом лице проступало единственное чувство – недоумение.
– О чем ты думаешь? – шепнул он ей на ухо и чуть оттеснил объемную тень, выше него ростом, нависшего над девушкой.
Она помолчала, потом подняла синие, как и у всех истинных глаза, и тихо произнесла:
– Надо же, как легко отказаться от своих слов, когда оказываешься по другую сторону баррикад.
– И на какой стороне тебе больше нравится? – Он улыбнулся, вдруг осознав, что прочитал ее мысли, как раскрытую страницу.
– На той, где безопаснее, – ответила она серьезно и без капли иронии.
Значит, действительно так думала.
Дом «с улучшенной планировкой», где я жила раньше, стоял в очень хорошем районе. Рядом тянулся большой парк, где по зиме открыли большой круглосуточный каток. Оттуда день и ночь доносились звуки старых песен, сладких и мелодичных, совсем не похожих на современную музыку.
Я стояла у охраняемой территории и даже не могла припомнить номера собственной квартиры. Ничего знакомого вокруг – высокая решетка забора дышала чем-то чужим и казенным, будочка охраны недовольно скалилась освещенным окошком.
– А как мы внутрь попадем? – Я запрокинула голову, разглядывая окна на самом верху, буквально на чердаке.
Оказалось, что в закрытый наглухо периметр можно попасть через дырку в ограждении. В ту злополучную ночь я выбралась отсюда именно таким образом. Не мудрствуя лукаво, мы как воры проникли во двор, заставленный машинами. Алекс уверенно набрал код, чтобы открыть подъездную дверь, отчего показалось, что он приходил сюда ни раз, ни два, а может и не три.
– Я лично вел твое дело, – просто объяснил он, пропуская меня в подъезд.
Старушка – вахтерша, совершенно мне не знакомая, в зеленой кофте на пуговицах и домашних тапочках вмиг узнала Александра и заулыбалась ему как старому знакомому, демонстрируя белые зубные протезы.
– Снова в ту квартиру? – интимным шепотом спросила она и ткнула пальцем в высокий потолок. В ее словах так и звучало «в ту плохую квартиру».
– Да, – кивнул Алекс, – вот сегодня с помощницей.
Помощница в моем лице никаких эмоций у вахтерши не вызвала.
Единственный раз за все время пред глазами что-то мелькнуло, когда мы ехали в лифте, и Алекс уверенно нажал кнопку этажа на металлической панели. Это было даже не воспоминание, а легких всплеск, называемый дежа-вю. Знакомое действие, уже виденное во сне ли, в другой ли жизни.
Лифт плавно нес нас на верхний этаж. В отполированных стальных стенных панелях, как в зеркале, отражались наши лица и фигуры. Мои торчащие в разные стороны, словно у шкодливого мальчишки, короткие волосы стали отрастать, у макушки пробивались светлые корни, и казалось, что у отражения лысая голова, а черные пряди парят в воздухе. Алекс был выше меня на целую голову, он следил за полоской над дверью, где вспыхивали квадратики с цифрами этажей, спрятав руки в карманы.
По сути кто мы? Чужие люди, которых неожиданно сблизило общее дело, пускай даже такое грязное и загадочное, как наше. Что с нами станет, когда все закончится? Скорее всего, мы разойдемся в разные стороны, позабыв про вчерашнюю ночь. Наверное, это будет правильно, ведь между нами мало общего.
Лифт мелодично звякнул, и двери отворились. Мы вышли в широкий коридор, в мраморных отполированных плитках пола отражался свет, и казалось, что вокруг все блестит и сияет. Даже фикус в углу рядом с лифтом выглядел волшебным.
– Странно, что квартиру не охраняют, – честно призналась я в своих подозрениях.
– Охраняют. – Алекс уверенно отворил дверь на лестницу, пыльную и пахнущую нескончаемой стройкой. – Только мы не будем показываться им на глаза.
Черным ходом оказалась ни много ни мало узкая лестничка, сваренная из тонких железных прутов и спускавшаяся с балкона десятого на балкон девятого этажа. Оттуда по бордюру до окна моей квартиры любезно предлагалось перелезть, держась за пышную грудь полуобнаженной гипсовой дамы, застывшей в призывной позе, и являвшейся плодом несуразной фантазии архитектора.
– А если окно закрыто? – От высоты меня поташнивало, и я всеми силами старалась не смотреть вниз.
До оконного проема, казалось, рукой подать, но для этого нужно было сделать шаг по узкой обледенелой ступеньке над настоящей бездной. Внизу по серой змеистой дороге неслись автомобили, и поблескивала льдом грязная река, закованная в бетон и камень.
– Не закрыто. – Алекс выглядел очень уверенным. – Ты забралась в квартиру последний раз именно таким путем.
– Действительно? – Пронизывающей ветер сыпал в лицо пригоршни колючего снега. – И ты не закрыл окно, когда это обнаружил?
– Не закрыл. – Он долго, с оттяжкой посмотрел на меня, отчего внутри очень подленько и сладенько екнуло.
Я быстро отошла от парапета, а Алекс ловко встал на бордюрчик с фривольными финтифлюшками снизу, схватился за внушительные и щедрые формы каменной дамочки и, толкнув незакрытое окно, встал на подоконник.
– Не бойся, это безопасно. – Мужчина протянул мне руку.
– Ты так думаешь? – От нервного тика у меня задергался глаз.
Ну, с дергающимся глазом я никак не могла перешагивать пропасть под ногами. Это был знак, что я должна остаться на балконе, пусть Алекс сам обыскивает жилище по тридцать третьему разу, глядишь, и найдет что-нибудь.
– Давай быстрее! – Скомандовал он, выходя из себя.
Облизнувшись, я перемахнула через парапет, потом схватилась за ледяную фигуру, припорошенную грязным снегом и, закрыв от вящего ужаса глаза, шагнула.
В следующую секунду, я почувствовала, как нога моя соскальзывает в бесконечно-пустое пространство, а сильная рука Алекса резко хватает меня за шиворот.
– Осторожно! – рявкнул он в сердцах.
Через мгновение с диким грохотом мы влетели в квартиру, хорошенько приложившись об пол. Кажется, от удара у меня захрустели все косточки.
Алекс, грохнувшись, лишь чудом избежал столкновения с окованным бронзой углом низенького столика. После неудачного падения, пальто у него треснуло по шву, и теперь из дыры между лопаток нелепо высовывалась белая подкладка.
– Раньше ты была гораздо смелее. И более ловкая, – добавил он после паузы, болезненно сморщившись.
На его злобный выпад я не обратила внимания. Потерла ушибленную коленку и поднялась.
Вокруг царил настоящий беспорядок. Вероятно, тот, кто проводил обыски, особой деликатностью не отличался. Квартира поражала своими размерами, и очень походила на дом Алекса. Все те же белые блеклые стены, непонятные картины, серый ковер на полу, в углу сохла пальма, понуро опустив крупные листья-опахала. Я прошла по полупустой комнате, подняла перевернутое белое кресло, поправила подушку, на которой темнело кофейное пятно.
С потолка свисала огромная хрустальная люстра с тысячью мелких продолговатых висюлек. Внезапно, словно яркая вспышка мелькнула перед глазами. Когда щелкаешь выключателем, то по стенам и полу разлетаются искрящиеся лучики, и кажется, что купаешься в световом потоке.
Алекс стоял в стороне, скрестив руки на груди, и неотрывно следил за мной, словно ждал знака свыше. Он молчал, боясь спугнуть мои воспоминания. Черт возьми, да я сама боялась их спугнуть!
Уверенно я прошла по широкому коридору в большую спальню. Странное ощущение, я точно знала, что увижу там кровать и зеркальный шкаф, а еще кресло с крохотным плюшевым медведем. У смешной глупой игрушки с заплатами на лапе красовалась надпись: «Я для тебя». Его подарил Данила, лица которого я даже не помнила.
Полторы недели назад я проснулась в не разобранной кровати, одетая, с сильно гудящей, как после хорошей попойки головой, и в совершенно незнакомой кухне лихорадочно искала ярко-красную кружку с зеленым цветком на боку. Я методично и бездумно открывала один за другим шкафчики, осматривала полочки, но не могла найти ничего похожего. Кружка должна была стоять на тумбочке у кровати! Но у Марии Комаровой, незаконно перекрывшей себе цвет, прикроватной тумбочки не было и кружки такой, стоящей у изголовья, тоже. Зато у Марии Комаровой истинной, принадлежавшей к Высшей касте, карателя всемогущей Зачистки, таких имелось аж три. Все они, с засохшим на дне чаем, пылились здесь.
В бессилии я села на постель и прикрыла лицо ладонями. Перед глазами мелькали сумрачные образы, расплывались лица, звучали обрывки разговоров. Словно призраки прошлого, они налетали на меня, окутывали и пугали, но не дарили никаких воспоминаний, только мучения.
И вдруг я совершенно точно поняла, где в этом холодном, чужом доме, полном неясных приведений, устроен тайник.
– Они в городе! – На шее у Виталика нервно ходил выпирающий кадык.
Владилена, казалось, восприняла новость равнодушно, только чуть дернула плечами. Очень ловко стерва прятала свои эмоции. Ищейка хоть и боялся ее до дрожи в коленях, но все равно однажды попытался «прочитать», за что и получил энергетическую пощечину, при воспоминаниях о которой до сих пор лицо горело.
– Кто их видел?
Она сжала губы в тонкую линию с чуть размазавшейся в уголке алой помадой, и в ее глазах мелькнуло нечто такое, отчего у Виталика зашевелились на затылке волосы. Просторный кабинет, пахнущий кожаной мелью и терпкими духами хозяйки, показался ему крошечной клеткой с разъяренной тигрицей.
– Их не видели. – Он с трудом выплевывал слова, спрятав трясущиеся руки за спину. – Видели инферна рядом с бывшим домом Комаровой.
Владилена почувствовала, как тщательно сдерживаемый густой поток злобы и брани был готов вырваться наружу. Едва владея собой, она тихо и очень медленно произнесла:
– Квартиру проверили?
У ищейки по бледному лицу пошли красные нездоровые пятна, а глаза от страха стали темно-синими, почти черными.
– А почему медлите?
Через мгновение Виталик выскочил из кабинета, даже не закрыв за собой дверь. В проеме Владилена увидела огромную приемную, заполненную служащими, ожидающими аудиенции, суетящуюся секретаря Леночку в неприлично облегающих брюках, вытертый ковролин, дешевую картину на стене с аляповатым оранжевым цветком. Громко, что услышали и вздрогнули все, Владилена щелкнула пальцами, и дверь захлопнулась с оглушительным грохотом, даже посыпалась побелка.
Леночка, прижав к груди папки, недоуменно разглядывала потолок, а все остальные поспешно высыпали в коридор, будто спасались бегством от бури, уже не помышляя о встрече с главой Зачистки.
Я быстро прошла мимо Алекса, и тот с интересом проводил меня взглядом, потом, любопытствуя, все-таки последовал за мной. Осторожно отодвинув валявшийся на полу разломанный стул, я открыла дверь в ванную комнату и включила свет, едва не заорав от страха, так ярко вместе с ним в сознании вспыхнул почти забытый кошмарный сон. Именно перед огромным зеркалом этой ванной я стояла с маникюрными ножницами в руках и методично стригла только что покрашенные в черный цвет длинные волосы. Стоило признать, что парикмахер из меня оказался никудышный.
Стояк, где, как я подозревала, находился очередной тайник, прикрывался аккуратной пластиковой панелью, красиво гармонировавшей с бежевым кафелем. Все, как в лучших домах: ремонт, дорогая мебель, большие деньги в банковской ячейке, – видно, неплохо я жила, стирая невинных людей.
За заслонкой, в темноту тянулись бесконечные трубы. Я смело засунула руку в пыльную пустоту, выискивая спрятанную полочку, и, оцарапавшись, сморщилась от боли.
– Ты что делаешь? – Наконец поинтересовался Алекс, возможно, подозревая меня в помутнении рассудка от нервного напряжения.
Я нащупала маленькую нишу высоко у себя над головой и осторожно вытянула оттуда пластиковый пакет, точно такой же, как тот, что нашла в съемной квартире несколько дней назад.
Алекс округлил глаза и уважительно присвистнул. Я поспешно развернула сверток, вытащив пачку тысячерублевок, перетянутую тонкой розовой резинкой. Моему разочарованию не было предела, и оно очень живописно отразилось на лице.
– Похоже, я совсем не доверяла кредитным картам. – Словно извиняясь, я продемонстрировала Алексу находку.
– Ты настоящий куркуль, Комарова, – хохотнул он. – Не удивлюсь, если ты рубины в матрас зашиваешь!
– Ага, в стулья! Наверное, поэтому твоя Зачистка всю мебель здесь переломала! – Обозлилась я, хлопнув купюрами по ладони. И вдруг почувствовала в самой середке мягкой пачки плотный твердый прямоугольник. Им оказалась белая без каких-либо надписей карточка.
– Что это? – Голова совсем пошла кругом.
В общем, загадки загадывать я оказалась мастерица. То ячейку зашифрую черт знает каким словом, то в деньги бесполезную вещь запихну.
– Это ключ, – вдруг подсказал Алекс. Он взял карточку из моих рук, внимательно разглядывая ее, потом вдруг поспешно полез в карман пальто и вытащил точно такую же. – В Зачистке мы используем магнитные ключи для дверей. Наконец, поставили новую систему охраны, – он вдруг запнулся. – Такие ключи только у руководства.
– Не от твоего кабинета? – на всякий случай поинтересовалась я.
Вдруг я, еще находясь при памяти и кристально чистой репутации, хотела забраться в кабинет начальства, чтобы совершить какую-нибудь характерную глупость? Ну так, для развлечения. Может, мне не хватало в жизни приключений и романтики. К примеру, я решила слухи, что мы с Алексом любовники, превратить в реальность?
Он задумчиво покачал головой, и тут мы услышали, как с громко щелкнул замок, и открылась входная дверь. В один момент меня охватила внезапная паника. Я испуганно посмотрела на Александра, а тот прижал палец к губам, призывая к спокойствию.
В холле раздались тяжелые шаги, словно кто-то крался. Мы застыли на месте, боясь пошевелиться. Александр осторожно выглянул в коридор, потом махнул мне, чтобы поторапливалась. Синие квадраты загорелись особенно ярко и резко. Пальцы мужчины сжались в кулак, даже побелели костяшки. Я ступала тихо, как мышка, на цыпочках, чтобы, ни дай бог, ни цокнуть каблуками. В моем доме, больше похожем на пустую операционную или художественную галерею, звуки разносились с громкостью горного эха.
Но если не везет, то точно во всем и сразу. Мы добрались до гостиной ровно в тот же момент, что и наш неожиданный гость, оказавшийся здоровяком с гнусным лицом, сплющенным носом и пустыми синими глазами, не выражавшими ни капли рассудка.
Он, не задумываясь и не медля, без слов и предупреждений щелкнул пальцами, и к потолку подлетела вся поломанная мебель, что находилась в комнате. Диваны и кресла, щепки стульев и единственно уцелевший после набегов дознавателей антикварный столик. В следующее мгновение все это, парящее в воздухе, ринулось в нашу сторону. Я не поняла, кто именно, я или Алекс, вскинув руки, сумел заблокировать удар. Мебель в мгновение с диким грохотом рассыпалась в мелкую пудру, покрыв, словно мукой, и комнату, и нас.
Мы кинулись к выходу, пока мужчина зашелся кашлем. У меня слезились глаза, и от пыли перехватывало дыхание. Здоровяк не растерялся, стараясь остановить нас, и в спину мне ударила обжигающая волна, сбивая с ног. Я заслонилась рукой. Натренированное за годы работы тело, будто само помнило то, что забыла голова. Наши с Алексом движения были на уровне рефлексов, вдолбленных в подкорку тысячами повторений в учебных заведениях для истинных.
Я выпестовала ладонь и вдруг почувствовала, как воздух, словно тяжелый бильярдный шар, отталкивается от нее. Прекрасная люстра, состоявшая из тысячи тонких хрустальных висюлек, разлетелась вдребезги, сорвавшись с потолка, и накрыв собой мощную фигуру карателя. Я только услышала испуганный болезненный всхлип, и вот человек уже лежит, погребенный под расколотой прозрачной массой.
– Господи! – Липкий ужас, подобный тому, что я испытала в банке, накрыл меня с головой. К горлу подступил тошнотворный комок. Глядя на ноги, нелепо торчащие из-под стеклянной горы, я почувствовала рвотный позыв и прижала руку к губам.
– Уходим! – Алекс грубо схватил меня за шкирку и потащил вон.
Он осторожно прикрыл за собой дверь, словно внутри квартиры ничего не произошло. Я накинула на голову капюшон, Алекс поднял к подбородку ворот пальто. Низко опустив головы, мы шли по бесконечному коридору, выложенному керамическими плитками, лифтам.
С переливчатым звоночком, двери разъехались, пропуская нас внутрь кабины. Как раз в тот момент, когда они закрывались, из противоположного лифта выскочили трое. Заметили ли они нас, выяснять не хотелось.
Лифт медленно, словно издеваясь, спускал нас в подземный гараж, размещавшийся на нулевом уровне, где царил холод и гуляли сквозняки. Огромное помещение с толстыми столбами-подпорками едва освещалось. Стоянка, за исключением нескольких машин, почти пустовала.
Алекс, не задумываясь, направился к черному зловещему внедорожнику. Автомобиль казался настолько огромным, что буквально подавлял собой, напоминая старые фильмы об американских гангстерах. Мужчина достал из кармана ключи, пискнула отключенная сигнализация, недовольно моргнули фары.
– О, я помню, эту машину! – Вдруг поняла я, сопоставив преследовавший меня образ и увиденный автомобиль.
Тошнотворный комок по-прежнему стоял в горле, и очень хотелось говорить, буквально не затыкаться, лишь бы не думать о мертвом теле, оставшемся там, наверху, под обломками люстры. Может, я и убивала раньше? Не помнила, не знала. Наплевать. В любой момент это отвратительно. Очень хотелось разреветься.
– Твоя, – доверительно улыбнулся Алекс. – Я ключи и документы искал, пока ты шарахалась по квартире вся такая загадочная.
Он был нарочито грубым и, казалось, понимал мое плачевное состояние. Хочешь говорить о машине? Будем говорить о машине. О чем угодно, лишь бы ты, Маша, не разрыдалась и не забилась в истерике.
Он забрался в автомобиль, внутри оказавшийся еще более внушительным, чем снаружи.
– Я умею водить? – Я удобно разместилась на пассажирском сиденье, с наслаждением вытянув ноги.
Салон пах дорогой кожей и ванильным освежителем, как у Эдика. Нет, это точно моя машина. Я просто не могла бы ездить на лупоглазой малолитражке. Словно в насмешку перед глазами мелькнула занимательная картинка. Белый от бешенства Алекс орал, как наскипидаренный, и тыкал пальцев в помятую дверцу красного спортивного автомобиля. У замечательной машинки, еще три минуты назад походившей на игрушку, на разноцветных проводах безобразно свешивалась разбитая фара, вокруг на полу валялась стеклянная крошка от разбитого окна, круглый бампер превратился в смятую лепешку, а рядом довольно и сыто урчало мое черное чудовище, не заработавшее ни царапинки.
– Ты, Маша, – Алекс аккуратно выруливал к автоматическим воротам, – водишь так, что хуже только танцуешь. Ты не помнишь, наверное, но, поверь, я однажды видел тебя танцующей – незабываемое зрелище. – Он многозначительно улыбнулся. Отпали всякие сомнения – он без стеснения издевался надо мной, наверное, мстил за разбитый автомобиль. – Была бы маленькая машина, давно бы покалечилась. А в твоем случае… – Алекс нажал кнопку на крохотном пульте, и двери гаража стали медленно подниматься. – …полгода машине, десять дней в ремонте, и как новенькая.
– Алекс, – я цокнула языком, – если кто-нибудь скажет тебе, что ты умеешь делать комплименты женщинам, то плюнь тому в лицо! – И, помолчав, добавила: – Я прошу прощения, что тогда задела тебя бампером.
– О, значит, кое-что ты все-таки помнишь? – обрадовался он. – В тот раз ты забыла извиниться, как и в предыдущий в общем-то.
Мы выехали на улицу. Хмурый дневной свет на одно мгновение ослепил.
– Это было не однажды?
– Трижды. – Алекс набрал скорость.
Неожиданно мы поняли, что во дворе очень много яркого, цветного народу. Слишком для одного жилого дома. Судя по всему, ждать, пока внимательный охранник откроет нам решетку ворот, Александр не собирался. Кто-то бежал нам наперерез, желая остановить. Кто-то кинулся вслед, очевидно, надеясь догнать.
– Трижды ты разбивала мне машину! Я только из сервиса заберу, а тут ты на своем огромном ишаке размеренно так вкатываешь на стоянку… – Будочка охранника и наглухо закрытый выезд неуклонно приближались. Лицо Александра оставалось непроницаемым, я не выдержала, поспешно пристегнулась ремнем безопасности и даже успела его подтянуть.
С грохотом ворота сорвались с петель, я закрыла лицо руками, и мы невредимые выскочили на пустую дорогу. Черный автомобиль ревел, радостный, что о нем, наконец, вспомнили.
Он специально остановился на перекрестке, чтобы проезжающие мимо беглецы увидели бы пассажиров в салоне автомобиля. Инферн на заднем сиденье едва дышал, аркан на его шее, вероятно, сильно сдавливал шею. Мальчишка боялся пошевелиться, чтобы случайно не натянуть невидимые нитки, впивающиеся в кожу острыми иголками. Его бледное восковое лицо, словно скопированное из фильма ужасов, приобрело неприятный синюшный оттенок. Виталика уже начинало мутить от одного полумертвого вида вампира. Он изредка поглядывал в зеркальце заднего вида, проверяя, не окочурился ли тот.
Ищейка нервно курил, с шумом выдувая дым в щелочку приоткрытого окошка. Он долго ждал, но ожидание – самая малая цена, которую он приготовился отдать, чтобы Мария Комарова сама пришла к нему.
Вот на дороге показался огромный черный внедорожник со знакомым номером. Вероятно, его пассажиры легко ушли от погони. Виталик, вдруг вспомнил, как Маша Комарова летала по узким центральным улицам на устрашающей машине. Кто ж девчонке водительское удостоверение продал? Со своим антиталантом вождения, сама она бы никогда права не получила.
В нужный момент Виталик моргнул фарами, привлекая внимание водителя и его попутчицы. Маша резко повернула голову и поменялась в лице, узнав и Виталика, и полумертвого инферна на заднем сиденье.
Дело сделано. Осталось только ждать.
Глава 6
Сэма все-таки придется спасать. Мы с Алексом оба поняли этот прискорбный факт, когда увидела мальчишку с арканом на шее, а рядом ищейку Владилены.
– Черт! – Прошипел Алекс сквозь зубы и только прибавил скорости, минуя перекресток на красный свет.
Я помалкивала, чувствуя себя виноватой. В конце концов, именно я втянула Сомерсета в неприятности, когда обратилась к нему за помощью. Другое дело, что на сей раз он сам, представляя себя добрым богатырем, влип окончательно.
– Этот твой мальчик… – процедил Александр и так резко свернул во дворы, что меня, даже пристегнутую, резко качнуло. От злости у мужчины ходили желваки, в воздухе запахло назревающим скандалом. Если столько беситься, может начаться язва желудка.
Он резко затормозил, и теперь меня кинуло вперед. Мы остановились в тихом дворе между старыми пятиэтажками. Перед нами, заваленная снегом, пустовала детская площадка. Только по низкой горке деловито разгуливала ворона. Алекс вытащил из кармана мобильный, поколебался мгновение, и все-таки включил его. Хотя я прекрасно понимала, что нас засекут буквально за несколько минут. Он набрал номер, а потом принялся ждать. Я с опаской посматривала на его внешне слишком спокойное лицо.
Вероятно, на другом конце ответили.
– Инферн здесь ни при чем! – вместо приветствия заявил он невидимому собеседнику. – На… – Не глядя, Алекс протянул трубку мне. – Он хочет тебя.
Когда я брала телефон, то рука моя мелко тряслась.
– Это Маша. – Я почувствовала, как пересохло горло, а язык прилип к верхнему небу.
– Здравствуй, Маша! – Знакомый голос Виталика, чуть растягивающий слова, не скрывал своей радости. – Как ты считаешь, тебя на мальчишку – это равноценный обмен?
– Просто назови место, куда приехать.
– Отдай! – рявкнул Алекс, вырывая телефон из моих рук. – Слушай, ты, шавка! – заорал он в трубку. – Отпусти инферна! – Алекс даже покраснел от ярости и вдруг сказал очень спокойно, тихо, разделяя слова: – Что иначе? Я сотру тебя, Виталик. Уже сегодня вечером.
Потом он отключился и выкинул аппарат в снег.
– Поехали!
– Куда? – Голос мой отчего-то стал неприятно тонким и почти детским.
– Проклятье! Друга твоего спасать!!! – Он так гаркнул, что я сжалась в комочек и на всякий случай скрестила пальцы. – Сказал же ему, чтобы к родителям возвращался! Герой, мать его!
Он, как старик, ворчал по поводу Сэма, пока мы не вырулили на широкий проспект, забитый автомобилями. Тут уж Алекс обрушил всю силу своего недовольства на столичных водителей-неумех и городские службы, у которых даже в конце декабря зима приходила крайне неожиданно, и из-за заносов собирались многокилометровые заторы. К сожаленью, увлекательные погони и город, застывший в пробках на основных магистралях, две не совместимые вещи.
– Ты не очень хороший переговорщик, – я попыталась нарушить непоколебимость грозового молчания.
– Молчи, Комарова! – процедил Алекс, глядя вперед. – Иначе заработаешь на баранки!
Мы медленно, рывками, продвигались к известному выставочному центру народного хозяйства, где территория и павильоны давно превратились в гремучую смесь из крошечных шашлычных, магазинов одежды, музея известного телешоу и площадки для катания на коньках. Правда, весной по-прежнему включали фонтаны, но отчего-то они, сверкая символами давно несуществующей страны, представляли собой печальное зрелище.
Когда, наконец, добрались до места, то атмосфера в машине накалилась настолько, что я боялась даже пошевелиться и навлечь на себя очередную гневную тираду. На площади перед высоким монументальным входом, настоящим произведением искусства, толпилось много народу. В серой массе то и дело мелькали яркие светляки – истинные. Мы тут же увидели Виталика. Засунув руки в карманы, он переминался с ноги на ногу рядом с автомобилем, нарочито на самом видном проходном месте. Бесцветный людской поток огибал его, раздваиваясь, и снова превращался в единую линию. Недалеко, на стоянке, напоказ застыли хмурые ребята, которых мы уже видели во дворе дома. Их было слишком много, чтобы я могла надеяться на удачную развязку.
Стоило нам появиться, как здоровяки тут же оживились, но Виталик остановил их легким кивком головы. Вероятно, встреча с нами представлялась ему личной вендеттой, в конце концов, я сама несколько раз ускользала из лап ищейки.
Алекс скрипнул зубами и заглушился мотор. Я заметила, что синие квадраты на его руке сильно потускнели.
– Не высовывайся! – приказал он, не глядя, и собрался вылезать.
– Что с твоим знаком? – Я резко схватила его за рукав, останавливая.
– Ничего.
– У тебя энергии не осталось! – Вдруг поняла я и поспешно отстегнула ремень безопасности. – Я с тобой.
– Сиди!
Он так хлопнул дверью, что с зеркальца сорвалась смешная подвеска – рожица чертенка. Не долго думая я выбралась из салона.
Виталик глумливо склабился, жуя зубочистку. В тот момент, когда Алекс стремительно и уверенно шагал к нему, ищейка подался вперед. Александр, охваченный яростью, не останавливался и не сворачивал, расталкивая встречные тени, случайно попадавшиеся ему на пути.
Каратели кинулись к нему, но мужчина резко и четко выставил ладонь, и их с Виталиком закрыла прозрачная стена, образовавшая правильный круг. Нападающие влетели в нее с разбегу, не успев замедлить скорость.
Пока на меня не обращали внимания, я бежала через площадь к машине, где на заднем сиденье прятали Сэма. Неожиданно асфальт под ногами зашелся в нервной дрожи, и в низкое пасмурное небо взвился смерч. На одно мгновение площадь затопил настоящий жар. Мне обожгло лицо, и все свидетели столкновения непроизвольно прикрылись. Снег, где его не успели убрать, темнел и таял. Народ испуганно визжал и разбегался в разные стороны. Началась паника.
Мужчины, закрытые контуром, одновременно взмахнули руками. Опалив шапки метавшихся теней, пролетел прозрачный горячий шар. Врезавшись в стену павильона, он выбил огромные стекла и оставил черный обожженный след. Виталик отшатнулся от энергетического всплеска, и тут же согнулся от резко сильного удара в живот.
Несколько метров, оставшихся до машины ищейки, казались непреодолимым расстоянием, как до неба. Ко мне кинулись каратели, и, как раз когда я открыла дверь автомобиля, за капюшон моей куртки схватилась сильная рука, подтянув ворот к самому горлу. Не найдя ничего лучше, я пнула мерзавца ногой, специально выставив тонкий каблук, чтобы уж ударить побольнее. Раздалось «ох», я оглянулась и увидела перекошенное лицо здоровяка.
– Здравствуй, милый, – проникновенно улыбнулась я и щелкнула пальцами.
Впервые за последние дни моя сила уступила и послушалась приказа. Беднягу развернуло буравчиком и подбросило на несколько метров в воздух, после чего он подбитой птицей, раскинув в полете руки, рухнул в жижу из снежной грязи и моментально отключился. Следующего отнесло в сторону, третий, гнавшийся за мной, вероятно, стоял дальше остальных, а потому просто упал и проехал на спине, остановившись лишь когда достиг макушкой бордюра.
Сэм прерывисто дышал, бледный, с огромными черными глазами, похожими на бездонные лужицы. Не глядя на него и выставив вперед горящую огнем ладонь, другой рукой я стала распутывать на его шее узел. Мальчишка захрипел, пытаясь отмахнуться от меня. Видно, аркан затягивался только сильнее.
– Сам можешь его снять? – прохрипела я.
– Не-ет, – едва выдохнул он.
Алекс почти разрядился и от злости ударил Виталика в челюсть так, что тот упал ему под ноги. Прозрачная стена, окружившая противников, не давала карателям подобраться с помощью, и тем оставалось лишь бессильно наблюдать за дракой. Тогда они, не мудрствуя лукаво, всей артелью кинулись в мою сторону, но наткнулись на точно такую же стену, и теперь бесполезно метались рядом, словно стая голодных шакалов. В их глазах застыло единое на всех выражение – недоумение. Их озабоченные, даже расстроенные физиономии почти смешили.
Наконец, веревка ослабла, и я смогла стянуть ее с шеи инферна. Тот закашлялся, хватаясь за горло. По белым восковым щекам текли слезы, тонкие руки с черными ногтями терли заметный красный рубец как раз под кадыком. Я схватила Сэма, отчего-то сопротивлявшегося, за грудки, силой вытаскивая из автомобиля и жестом приказала не высовываться, для большего устрашения все еще тыча ладонью в нападавших. Ищейки неожиданно отступили, словно в перемирии подняв руки. Мне тут же стало понятно, что бояться они не моих феноменальных способностей – такого они на заданиях насмотрелись – а именно освобожденного энергетического вампира. Сэм не стал их разочаровывать – отыгрался. Издеваясь, он специально по-кошачьи громко зашипел и ощетинился.
Я быстро глянула в сторону Алекса, как раз в тот момент, когда он пропустил знатный удар и согнулся пополам. Оба противника уже могли похвастаться заметными синяками и кровоподтеками.
– Виталик! – Крикнула я, привлекая внимание ищейки, когда мы отбежали от автомобиля на достаточное расстояние.
Фокус, как ни странно, удался. Мужчина оглянулся ровно на мгновение, только для того чтобы увидеть, как я звучно щелкнула пальцами, и его служебный автомобиль вспыхнул огромной петардой, разукрасив серо-кровавый день злобным урчанием пожара. Опустевшая за какие-то минуты площадь на одно мгновение превратилась в адово пекло. Каратели брызнули в разные стороны, прикрываясь от огня.
Алекс со всего маху пихнул Виталика, тот не устоял, откинулся, не в силах подняться. Александр схватил его за шкирку и что-то тихо прошипел в лицо, а потом брезгливо отбросил, как грязную тряпку.
Если мы с Сэмом опасливо пятились крохотными шажками к нашему чернобокому чудовищу на колесах, скрытые энергетическим контуром, плывшим мягкой, будто водной рябью, то Алекс повернулся спиной к банде и шел с прежней уверенностью. Только из дыры на спине его пальто высовывалась подкладка. Мы с мальчишкой сильно смахивали на загнанных кроликов. Моя рука, вытянутая вперед, окончательно онемела, но, клянусь, опустить ее не позволял вящий ужас, стучавший в висках и застивший глаза.
Сэм скользнул на пассажирское место, я заскочила сзади, Алекс же сел спокойно, не торопясь, специально демонстрируя безразличие победителя, хотя знак на его руке едва просматривался. Ищейки ничего не могли сделать, у остававшихся в сознании все равно не хватало силы даже на общий, сведенный воедино удар.
Отчего-то никто не пустился за нами следом, когда мы нахально выехали с площади на широкую дорогу и обогнали еле-еле плетущийся автобус-гусеницу.
– Каратели снова наделали шуму и наследили, им перед Верхушкой придется отвечать. Пока успокоятся, – прокомментировал Александр, предвосхищая мой вопрос. – Я бы отдал приказ стереть всех за непрофессионализм. Разборки в людном месте как раз входят в черный список.
На его лице наливались в кровь разбитые губы и опухший нос с нехорошим кровоподтеком на переносице. Потом, после продолжительной напряженной паузы, Александр развернулся и сделал такое, отчего даже у меня округлились глаза, а голова сама втянулась в шею.
Он влепил мальчишке сильнейший подзатыльник. У несчастного инферна щелкнули зубы, а из глаз, надо думать, посыпались искры.
Виталик понял, насколько сильно у него трясутся руки, только когда попытался сунуть в рот зубочистку. Потом он с омерзением выплюнул острую палочку и закурил, вытащив помятую сигаретку из кармана куртки. От горьковатого дыма рот заполнился слюной, а тело медленно расслабилось. Рак легких, безусловно, лечить не научились, но какой смысл блюсти здоровье, если оно теперь не понадобится. Владилене наплевать насколько здоровеньким его придут стирать.
Ищейка отправил карателей, сильно помятых девчонкой в Зачистку, а сам сидел на лавочке в парке перед зданием и медленно с наслаждением курил. Он разрядился до последней капли, подняться не было сил. Да что там встать на ноги, он не чувствовал даже запаха дешевой сигареты, купленной поштучно в ларьке.
В судьбе мужчины наступил черный день, когда нужно принять, может быть, самое важное решение. Ровно такой же день приходил и к Маше Комаровой, и к Александру тоже. Первой черный день постучался в дверь в лице старика Польских, второму улыбнулся в коротком телефонном разговоре, наполненном лжи и ярости.
Признаться, Александр поразил Виталика. Удар у красавчика оказался крепкий, мужской. Наверняка поломана пара ребер, и челюсть ноет… Мужчина сплюнул и прищурился, когда едкий дым попал в глаза.
Рожденный ищейкой, Виталик умел лишь выслеживать, загонять людей и управлять безвольными тенями. Безусловно, как и все ищейки, он легко разгадывал по запахам, что ел человек на завтрак и из чего состоит его одеколон. Он следовал своему призванию, развивал дар и прекрасно знал, что являлся бесповоротным трусом. Виталик боялся всего: громких звуков, сильных и одаренных истинных с красными знаками на руках, ночных кошмаров, стертых тормозных колодок, но больше всего – самому оказаться на месте своей жертвы, когда уже кто-то другой пойдет по его следу, затравливая.
Виталик отщелкнул ногтем дымившийся окурок и направился к машине. Никогда он не сможет заставить себя снова войти в здание Зачистки. Он больше не вернется туда. Он решил бежать, как крыса с тонущего корабля. Куда? Пока и сам не догадывался.
Удачи тебе, Маша Комарова. Не вспоминай дурным словом. Ведь о мертвых – или хорошо, или ничего…
– Не смей курить, пацан! – Рявкнул Алекс и буквально вырвал сигарету у Сэма изо рта. – Сначала подрасти, а потом хоть трави себя, хоть убивай!
– Скажи это своим друзьям из Зачистки! – огрызнулся мальчишка. Он насупился и отвернулся к окну, демонстрируя всем своим видом обиду. Подобно поступает любой подросток, считающий себя слишком взрослым и независимым, чтобы прислушиваться к чужим советам. Особенно, навязанным и противоречащим их желаниям.
Я настороженно следила за лицом Алекса, отражавшимся в зеркальце заднего вида. Он был хмур, разозлен и, по-видимому, очень измотан. Под глазами залегли черные круги, а губа все еще кровоточила.
– Что ты так смотришь на меня? – бросил он резко. Я даже вздрогнула.
– У тебя губа разбита, – ляпнула я.
– Да, а еще у меня, похоже, сломан нос, вывихнуто плечо и выбит палец, спасибо твоему приятелю! – Он кивнул в сторону Сэма. – Тебе, пацан, было сказано возвращаться к родителям!
Инферн посмотрел на него так, что даже мне не понравилось. Глаза Сэма вдруг стали больше, ноздри раздулись, он глубоко и шумно втянул в себя воздух. Алекс тут же закашлял, теряя управление посреди широкого оживленного проспекта, наводненного машинами, как роем мух. Внедорожник, будто пьяный, вильнул, на нас посыпались возмущенные гудки.
– Прекрати, Сэм! – Я хорошенько толкнула его. – Что ты делаешь?!
Алекс перевел дыхание и посильнее сжал руль. Атака вампиренка разозлила его еще сильнее и отобрала последние силы. Становилось удивительно, как он вообще может вести. Над нами нависла гнетущая тишина. Она буквально давившая на уши. Я сломалась первая:
– Куда мы едем?
– Мы везем Сомерсета в поселение к инфернам! – заявил Алекс. – Если он сам не может добраться обратно, то я готов потратить пару часов, чтобы помочь ему!
– Останови машину! – Мальчишка выкрикнул эти слова дрожащим от слез голосом, и вдруг открыл дверь.
В салон ворвался поток холодного воздуха. Снова раздался истеричный сигнал, снова мы вильнули, едва не налетев на бордюр.
– Прекратите вы оба! – не выдержала я. – У меня от всего уже голова кругом идет!
– Останови! – сквозь зубы прошипел Сэм.
Блокируя движение на дороге, Алекс резко затормозил, и я ударилась о переднее кресло. Клянусь, каждый водитель в тот момент подумал, что в салоне огромного автомобиля сидела самая сумасшедшая на всей земле троица. Наверное, они были правы.
– Выметайся! – прорычал Александр.
Сэму два раза повторять не пришлось, он выскочил на улицу как ужаленный, и бросился наперерез движению на другую сторону.
– Верни его! – приказала я. – Слышишь, Алекс! Мы все трое в одной лодке! Его поймают через пять минут и сотрут! Немедленно верни его!
– И не подумаю! – бросил он, трогаясь.
– Тогда выпусти и меня! – заявила я грубо. – Не собираюсь никуда ехать без Сэма! Понял?!
Александр три раза глубоко вздохнул, а потом осторожно припарковался к тротуару.
– Черт с тобой, Комарова! – буркнул он. – Сама будешь присматривать, чтобы его не прибили! Поняла меня? И запомни, – это он уже высказал, вылезая, – ненавижу детские истерики, и глупых женщин!
Я следила из окошка, как Александр догнал мальчишку и остановил его, схватив за плечо. Сэм выглядел очень расстроенным и, кажется, собирался пустить слезу от жалости к самому себе. Алекс что-то ему выговаривал с самым недовольным видом. Из прорехи на спине у мужчины торчал клок синтепона, отчего импозантный Александр выглядел очень забавно. Бесцветные люди оглядывались на колоритную парочку, продавец из палатки «Мороженое» высунулся из окошка, прислушиваясь к горячему спору. Ветер трепал полы изрядно потрепанного пальто Алекса и длинные крашеные волосы Сэма, делавшего инферна похожим на милую девочку. Они уже развернулись к машине, как что-то произошло. Нечто неожиданное, страшное и подлое.
Я скорее почувствовала, нежели заметила, как в грудь Александра ударил прозрачный шар, диаметром с бильярдный. Мужчина в одно мгновение стал землистого цвета и, схватившись за сердце, как подкошенный рухнул на асфальт. Торговка мороженым, кажется, закричала, Сэм испуганно заметался. Мне показалось, что наступила абсолютная, ничем не нарушаемая тишина.
Я не поняла, как оказалась рядом с недвижимым Александром, не слышала воя сирены, с ужасом щупая пульс на холодном запястье. Едва-едва трепыхались кровеносные сосуды, чуть-чуть теплилась жизнь внутри тела, а, значит, была надежда. Подняв голову, я увидала глумливо скалившегося Эдика и выставила ладонь, как делала только что на площади перед выставочным центром.
Ветер ударил в лицо бывшему приятелю, заставил зажмуриться и отшатнуться. Рядом с ним проплывали черно-белые люди-тени, недоуменно поглядывавшие на мужчину, который прикрывался руками неизвестно отчего и задыхался.
– Тяжелый какой! – Прокряхтел, как старик, Сэм, усердно взваливая обмякшего Алекса на спину.
Через транспортный поток Сэм поволок мужчину к машине, побагровев от напряжения. Он беспомощно и почти просительно вытягивал вперед руку, умаляя водителей притормозить. Со стороны выглядело так, будто мальчишка, взвалив на себя непосильную ношу, пытается броситься под колеса очередной автомобиля. Ноги раненого безвольно тащились по замерзшему асфальту, и люди оглядывались, округляя глаза. Раздавалась истеричная какофония визгливых предупредительных сигналов.
Я боялась шагнуть, чтобы не потерять волну, которая неожиданно становилась все слабее и слабее. Вот уже Эдуард перестал гнуться, и диковато захохотал, запрокинув голову и становясь похожим на душевнобольного. Квадраты на моей руке потеряли свою яркость и четкость, превратившись в полупрозрачные контуры, а меня саму мелко заколотило от усталости. Синие глаза Эдички засветились торжеством, в то же мгновение он демонстративно легко щелкнул пальцами. Мне показалось, что удар будет направлен на меня, но нет – Сэм, едва запихавший Алекса в автомобиль, плашмя рухнул на асфальт. Тяжелая дверь машины резко хлопнула Александра по торчавшим из салона ногам, и тот неожиданно застонал, подавая признаки жизни.
Следующая атака бывшего приятеля пришлась на мою долю, но вышла слабенькой и, по сравнению с первой, далеко не такой впечатляющей. Видно энергия у Эдика заканчивалась уже на первом взмахе. Меня слегка качнуло, но тут же накрыло ощущение небывалого подъема, словно внутрь попало семь галлонов крепкого кофе. Черные квадраты засветились вызывающе ярко. Сердце забилось с утроенной силой, застучало в висках.
Я усмехнулась, покачав головой, и только погрозила пальчиком. Эдичка совсем растерялся, он бросился ко мне, но поскользнулся и шлепнулся на спину без всякого моего вмешательства, насмерть перепугав старушку-тень с кульком в маленьких ручках.
Не теряя времени, я поспешила к машине, лавируя между застывшими на мое счастье в заторе автомобилями, где очухавшийся Сэм лихорадочно заталкивал стонущего Алекса. Эдичка поднялся и бросился к нам с самым злобным видом и яростным выражением на худом лице. Пришлось отбросить его легким взмахом горящей огнем руки, и бедолага влетел в тонкую стенку ларька с мороженым и прилип к ней. Он мучительно старался освободиться, сползти на тротуар, сделать хотя бы что-то и оказаться на свободе, но будто для потехи прохожих его крепко держало над землей.
Читать бесплатно другие книги:
