Мой друг тролль (сборник) Мазин Александр
Наташа сменила гнев на милость и обиженным тоном заговорила:
– Ши – это не он, а они. Высшие существа. Можно сказать – боги. Отчасти сверхъестественные, но не менее реальные, чем мы с вами. Раньше они жили рядом с людьми и учили их, но теперь люди стали недостойны, и Ши покинули их мир. Духовно продвинутый человек, способный воззвать к силам природы, может встретить Ши. Но таких людей мало. Чаще, наоборот, Ши нисходят до людей…
– То есть Ши – это духи, да? – спросила Катя. – Духи природы? Это похоже на синтоизм.
– На что? – удивилась Лейка.
– Такая древняя японская религия. Они считали, что в каждом природном объекте – дереве, озере, камне – живет дух…
– Похоже, – кивнула Наташа.
– И к одному из этих духов мы идем в гости? – вкрадчиво спросил Дима.
– Сегодня мы будем проводить обряд пробуждения духа озера Лахтинский Разлив.
– С этого места подробнее, пожалуйста, – попросил Дима.
– У каждого водоема есть свой дух, – терпеливо пояснила Наташа. – Если ему не поклоняться, он засыпает. Мы попытаемся его нащупать, пробудить и вызвать к нам.
– Это и будет Ши? – спросила Катя. – А я его увижу?
– Вряд ли, – надменно ответила Наташа. – Его узрят только те, кто достоин.
Дачи попадались все реже, сменившись чахлыми рощицами. Сквозь туман забрезжило бледное-бледное утреннее солнце; стало чуть светлее, горизонты раздвинулись. Компания вышла к озеру. Перед ними простерся низкий травянистый берег, обильно усеянный бумажками, обертками, пластиковыми бутылками и прочими остатками от пикников. Само озеро едва угадывалось в тумане. От воды тянуло холодом и гнилью.
Наташа остановилась и бросила взгляд на часы.
– Успели, – прошептала она. – Стойте тут.
– Где же ваши духоборы? – громко поинтересовался Дима. Лейка показала ему кулак и повела глазами в сторону озера.
Там, у самой воды, неподвижно стояли люди. Их было немного – человек восемь. Пол и возраст Детей Ши распознать было невозможно, как из-за тумана, так и из-за их одинаковых длинных плащей-накидок. У всех были длинные волосы. Один из «детей» выделялся тем, что держал в руках нечто вроде колдовского посоха; впрочем, Катя решила, что это просто метла.
– Молчи! – зашептала Лейка в непритворной панике. – Все испортишь! Ой, они нас заметили! Идут сюда!
Лейка ошиблась. В их сторону направлялся только один человек – тот самый, с посохом или метлой.
«Должно быть, самый главный», – подумала Катя, от волнения сама не замечая, что ее пальцы сжимают руку Димы.
Человек в плаще оказался девушкой лет двадцати. У нее было красивое ухоженное лицо, серебряное колечко в левой брови и тяжелый взгляд. В руках она действительно держала метлу из свежих веток с листьями. Катя догадалась, что метла предназначена не для уборки территории, а для ритуала.
– Итлинн… – почтительно прошептала Наташа.
Девушка с метлой окинула присутствующих пронизывающим взглядом исподлобья.
– Приветствую, Грайне, – негромко произнесла она, обменявшись с Наташей легким поцелуем. – Как настроение, Лейла? Теперь все в сборе. Идите и быстренько переоденьтесь. Плащи возьмете у Морны.
Непривычно робкие Лейла и Наташа, не проронив ни слова, поспешили к компании у кромки воды.
– А нам что делать? – спросил Дима, с интересом рассматривая зеленеющую метлу.
– А вы, ребята, – властно сказала Итлинн, – встаньте там, под ольхой, и наблюдайте. Ольха охраняет от злых сил, так что вам там будет вполне уютно. Теперь послушайте меня внимательно. Когда мы будем творить обряд… – Итлинн строго взглянула на Диму. – Чтобы ни единого звука. Проявите почтительность к духу озера.
– Вы уверены, что здесь живет именно он, а не какой-нибудь другой дух? – спросил Дима, окидывая взглядом загаженные окрестности. – Например, дух помоек?
Катя фыркнула и с испугом покосилась на девушку с метлой.
– Если пришел поржать, разорись на билет и сходи в цирк, – грубо сказала Итлинн Диме. – А нам тут юмористы не требуются.
– Не беспокойтесь, я за ним прослежу, – поспешно сказала Катя. – Это он острит на нервной почве.
Итлинн не соизволила ответить, развернулась и пошла к ковену. В толпе наблюдалось какое-то движение: казалось, участники обряда совещаются, перед тем как занять свои места.
Катя и Дима отошли к ольхе. Влажный ствол дерева был сплошь покрыт губчатым зеленым лишайником, и прикасаться к нему не хотелось.
– Помнишь мультфильм «Унесенные призраками»? – тихо спросил Дима. – Там дух помоек, после того как его отмыли, оказался духом реки. Как бы наши друиды не оказались в такой же ситуации. Это Лахтинское озеро – еще тот водоемчик. На другом берегу, которого сейчас не видно, – новостройки, а слева, за лесом – ольгинские водоочистные сооружения. Если бы ветер был оттуда, ты бы сразу все поняла, безо всяких объяснений. А ведь народ здесь купается, рыбу ловит… может быть, даже ест ее потом…
Катя улыбнулась, внимательно наблюдая за ковеном.
– А какие тут рыбы водятся? – спросила она.
– Самые жизнелюбивые. Уклейки, колюшки… больше никто не выживает.
Дети Ши тем временем выстроились в круг и взялись за руки. В этом неподвижном хороводе Кате померещилось что-то древнее, жутковатое. Внутри круга замерла Итлинн со своей метлой.
– Смотри, сейчас полетит, – не удержался Дима.
– Может, и полетит, – серьезно возразила Катя. – Какие-то они все нереальные. Эти плащи… длинные волосы… Не понять, где парень, где девушка.
– Это они, наверно, на своих Ши хотят быть похожими, – сказал Дима. – Нет, типичная секта.
С берега донеслось стройное, размеренное хоровое пение. Дети Ши тронулись с места и пошли хороводом против часовой стрелки. Пели, повторяя каждую фразу раз по десять, на неизвестном мелодичном языке, опознать который Катя не смогла даже приблизительно.
– Каравай-каравай… – насмешливо пробормотал Дима.
Катя шикнула на него. Действо ее увлекло. Не прекращая пения, хоровод расцепился и превратился в полукруг. Итлинн с метлой выступила вперед, поклонилась озеру. Поющие замолчали. Достав какой-то мешочек, Итлинн принялась что-то бросать на все стороны света, протяжно выкликая непонятные слова и фразы. Потом мешочек был убран, и Итлинн подняла обеими руками метлу. Дети Ши, выстроившись за ней цепочкой, громко запели. Итлинн медленно пошла к воде, размахивая перед собой метлой, как заправский дворник.
– Решили устроить уборку территории? – пробормотал Дима. – Дело нужное…
– Нет, она разметает туман, – не отрывая взгляда от берега, прошептала Катя.
Итлинн шаг за шагом уходила к воде, в туман. Кате казалось, что взмахи метлы действительно создают вокруг Итлинн и следующих за нею Детей Ши некий коридор в туманной завесе.
– Посмотри, – прошептала Катя, сжимая руку Димы. – В тумане проход!
– Интересный оптический эффект, – без особого пиетета отозвался Дима. – Называется «Дети Шизы уходят в мир тухлых духов».
Поющие постепенно исчезали из виду, растворяясь в тумане. За спиной последнего из Детей Ши стена тумана сомкнулась. Пение замолкло. Наступила тишина.
Катя и Дима стояли молча и ждали. Но ничего не происходило. Где-то вдалеке прошумела электричка.
– Ну, они ушли. И что дальше? – спросил Дима.
– Не знаю, – зябко поеживаясь, ответила Катя. – Наверно, скоро вернутся. Давай еще тут постоим.
– У тебя нос красный, – покосившись на Катю, сообщил Дима. – А губы синие.
– Ну и что? – с вызовом спросила Катя. – Очень красивое цветовое сочетание.
Вместо ответа Дима обнял Катю за плечи и прижал к себе.
– Погрейся, – прошептал он. – Ты чего так съежилась?
– Я не съежилась, – пробормотала Катя.
От волнения у нее колотилось сердце. Но отодвигаться от Димы она не стала. Только жмурилась и замирала, когда Димины ладони легко касались ее волос.
Прошло минут десять. Катя и Дима, обнявшись, стояли под ольхой. Дети Ши прочно обосновались в мире призраков.
– Все, я согрелась, – сказала Катя.
Дима тут же ее отпустил.
– Пошли, поищем этих ряженых, – предложил он. – А то действительно закоченеем.
На берегу никого не было. Повсюду в траве валялись объедки и всякий мусор. Полоска сероватого песка, уходившая в воду, была испещрена разнообразными следами.
– Вот их следы! – объявил Дима. – Целая куча отпечатков, и все идут в одном направлении… Опаньки, как интересно!
– Что там? – подбежала к нему Катя.
Дима указал на песок. Два десятка отпечатков ног шли к воде и обрывались у самой кромки. Обратных следов не было.
– Они что, в воду ушли? – поразилась Катя. – Или улетели?
– Похоже на то, – пробормотал Дима. Он тоже был удивлен.
Катя и Дима постояли несколько минут, глядя на следы.
– Мне кажется, они не скоро вернутся, – сказала Катя. – Пошли-ка на станцию.
Глава семнадцатая
Катя, Дима и мертвая девушка
Молодого эльфа узнать нетрудно – пакостит очень неуклюже.
Троллиная поговорка
Дима и Катя, не особо торопясь, пошли обратной дорогой в сторону железнодорожной станции. Туман, как будто исполнив свою роль, стремительно таял. Скоро от него осталась только сизая дымка у самой земли. Верхушки деревьев золотило солнце. Катя подумала, что такое нежно-голубое небо бывает только сразу после рассвета. Лахта просыпалась; тут хлопали дверью, там бранились, где-то заводили машину… Несмотря на ранний час, на станции уже толпился народ.
– Ты куда сейчас – домой? – спросил Дима. – Хочешь, провожу?
Катя посмотрела на Диму и решила, что домой ей не хочется.
– Может, погуляем? – предложила она. – Смотри, какое небо. Днем жарко будет.
– Давай, погуляем, – сразу согласился Дима. – Здесь?
– Ну, я не знаю. Можно и здесь. А купаться тут где-нибудь можно? Только не в том озере…
Дима немного подумал и предложил:
– Пошли пока по этой улице, вдоль железной дороги. Пройдемся до Ольгино, ты ведь не торопишься?
Катя не торопилась.
Справа высились розовые от солнца сосны, а в зарослях рябины прятались дачи; слева, за железной дорогой и почти пустым шоссе, чернел густой лес.
– Лахта плавно перетекает в Ольгино, – пояснял Дима. – А дальше начинается довольно приятный лес. Где-то там, в самой чаще, заброшенный карьер. Я в детстве с отцом туда купаться ездил. Правда, давно. Последний раз – лет пять назад.
– И что там, хорошо?
– Потрясающе. Представь себе синее-синее озеро с крутыми берегами. Со всех сторон – бор. Сосны, черника, земляника… Посреди карьера – песчаные островки. А на них цветет алый иван-чай. Переплывешь на такой островок, ляжешь на спину, греешься на солнышке, смотришь на облака…
– Да, наверно, здорово, – вздохнула Катя.
– Мы с отцом туда один раз ездили с палаткой, – продолжал Дима. – С ночевкой. Мне тогда лет десять было. Вечером костер жгли, рыбу жарили. Может, потому так и запомнилось, а на самом деле и нету там ничего особенного…
– А кто твой отец? – спросила Катя.
– Он врач. Точнее, фармацевт. У них небольшая фирма – витамины выпускают, биодобавки всякие. Мама тоже врач, она вместе с ним работает. А твои родители кто?
– Мама – учительница, а папа… – Катя задумалась. – Ну он, в принципе, инженер, но работает не по специальности – мастером на мебельном производстве. Зато деньги зарабатывает. Учитывая, какая безработица у нас во Пскове, это очень даже неплохо.
«Надо бы им все-таки позвонить, – подумала она. – Сказать, что провалилась…»
Разговаривая о всякой всячине, Катя и Дима шли вдоль железной дороги, пока не уткнулись в глухой забор. На заборе что-то было написано по-фински.
– Ну здрасте, – огорчился Дима. – Это что за новости?
– Перейдем на ту сторону, – предложила Катя. – Я вижу, там тоже дорожка.
Катя и Дима пересекли железную дорогу, перебежали через шоссе. Велосипедная дорожка, которую заметила Катя, шла возле самой трассы, по краю мрачного сырого леса. Через несколько сотен метров она свернула влево и потерялась между елями. Катя в нерешительности остановилась.
– В чем дело? – спросил Дима.
– Мы же вроде собирались на карьер…
– Знаешь, там теперь все перекрыто, а через лес я, боюсь, не найду. Да и сыро, еще роса не сошла. Пошли дальше.
– Как-то меня этот лес не вдохновляет.
– А это не лес. Это Петровский лесопарк. Вполне цивильное место. Сюда люди из города гулять приезжают, воздухом дышать, грибы собирать…
– Здесь нет грибов, – возразила Катя. – Разве что мухоморы. Посмотри, тут же сплошной ельник и папоротники.
– Ну не знаю, я не спец. Зато тут нормальные дорожки.
Катя посмотрела под ноги и обрадовалась.
– Тут есть лошади! – сообщила она, указывая на глубокие отпечатки копыт. – Обожаю лошадей!
– Я слышал, где-то здесь есть конюшня, – сказал Дима. – Можно взять лошадей напрокат. Хочешь?
– Хочу, – с энтузиазмом откликнулась Катя. – Я во Пскове каждое воскресенье ездила с подружкой на лошади кататься…
– Конным спортом занималась?
– Нет, просто у меня на лесозаготовительной базе была знакомая лошадь… – Катя засмеялась и поправилась: – В смысле, знакомые, а у них лошадь. Белочка.
– Ха! Рыжая, что ли?
– Нет, Белочка – потому что светлой масти. А Танька, подружка моя, брала гнедую. И мы катались где хотели – по полям, по лугам…
Дима улыбнулся. Ему представилась хрупкая светловолосая девушка на белой лошади, летящая над цветущим лугом в лучах восходящего солнца.
– Тебе пойдет белая лошадь, – сказал он. – Ну, пошли искать конюшню! Возьмем пару лошадей и часик-два покатаемся.
– Это, наверно, дорого? – озаботилась Катя.
– Не настолько, чтобы я разорился. Заодно верховой езде меня поучишь.
– Ничего сложного, главное – правильно сидеть и уметь держать поводья. А где искать эту конюшню?
– Понятия не имею. Да пошли прямо по следам. Они нас наверняка выведут куда надо.
Дорожка уходила все дальше и дальше от шоссе. Из ельника пахло грибами и веяло холодом; капли росы блестели на черных смолистых стволах. Папоротники сменились зарослями черники. Дорожка раздвоилась, потом еще раз. Гравий сменился утоптанной землей, отпечатки копыт исчезли, а потом тропинка вообще потерялась в траве… Катя и Дима ничего не замечали: болтали и шли куда глаза глядят – им было все равно, куда идти.
– Мы случайно не заблудились? – поинтересовалась Катя минут через двадцать, угодив ногой в прикрытую мхом лужу.
– Да по фиг, – беспечно сказал Дима. – Тут негде заблудиться. Везде дачи.
– Что-то я не вижу никаких дач, – Катя с некоторой тревогой оглянулась по сторонам. – И тропинки совсем не вижу. Димочка, куда это нас занесло, а?
Дима окинул местность изучающим взглядом. Вокруг шумел все тот же сырой, мрачный ельник.
– Мы, наверно, в районе Морских Дубков, – предположил он.
– По-моему, это не дубы, а елки, – возразила Катя. – Абсолютно дикое место. Может, вернемся?
Дима махнул рукой:
– Катенька, ну поверь мне – бояться здесь нечего!
«Со мной», – мысленно добавил он.
Путешественники пошли дальше. Местность постепенно становилась суше и светлее. Солнце пронизывало лес и ласково пригревало, обещая жаркий день. Где-то наверху чирикали птички. Сырой черничник сменился лужайками с ярко-зеленой травой. Елки росли теперь не сплошной стеной, а отдельно стоящими многоярусными пагодами. Между ними начали попадаться странные деревья. Замшелые неохватные стволы; дупла, в которые человек мог бы войти не нагибаясь; толстые корявые ветви, растопыренные над лесом; полузасохшие, полусгнившие гигантские древесные старцы…
– Ух ты, какие дубы! – расширила глаза Катя. – Им же по несколько сотен лет! У нас во Пскове растет один такой, в кремле. Когда я была маленькая, на нем еще ворон жил…
– Сидит ворон на дубу, – со смехом сказал Дима. – Как в сказке.
– Тут и вправду как в сказке… Присмотрись, какое место – таинственное, благостное, словно в церкви… и в воздухе дымка… вот здесь бы Наташке духов вызывать!
– «Уж слишком здесь красиво – жди беды», – процитировал Дима капитана Зеленого. – Шучу. Я понял, куда мы вышли. Это точно Морские Дубки. Тут реликтовая дубрава как минимум позапрошлого века. Ее еще Шишкин рисовал. А недавно тут разрешили коммерческую застройку. Наверняка за взятку. Шуму было… Вот, пожалуйста!
Из-за поредевшего ельника показалась двухметровая кирпичная стена. За стеной виднелся коттедж со спутниковой антенной на крыше.
– Ура, тропинка снова появилась! – обрадовалась Катя.
– Я же говорил, что здесь негде заблудиться…
Метрах в двадцати впереди возникла каменная ограда «под старину», а поверх нее – фигурная решетка. Над ней поднималась остроконечная башня с флюгером. Дальше, за деревьями, виднелись шиферные крыши домов попроще.
Дима вдруг остановился и прищурился.
– Что это там за столпотворение? – пробормотал он.
– Ой, смотри, и милиция! – воскликнула Катя. – Две машины. И «скорая»… Случилось что-нибудь, что ли?
На полянке напротив готического особняка за решетчатой оградой толпился народ. Толпа казалась совершенно разномастной – судя по всему, дачники из соседних домов. В раскрытой калитке особняка толстый волосатый мужик в шортах о чем-то громко препирался с милиционером. Другие милиционеры хаотически перемещались туда-сюда, расталкивая толпу. Над полянкой висел приглушенный гул голосов.
– А я-то тут при чем? – донесся до Кати злобный взвизг толстопузого. – Это не мои проблемы! И не здесь она валялась, а там, у канавы!
Катя и Дима подошли ближе. Народ, собравшись в кучу, смотрел на что-то на земле. Дима пригляделся, помрачнел, сжал Катину руку и сказал:
– Давай-ка обойдем это место.
– А что?
– Похоже, там кого-то убили. Лучше бы тебе на это не смотреть.
– Я не боюсь, – возразила Катя. – А обойти тут негде.
Дима, крепко держа Катю за руку, принялся расталкивать толпу. Народу было на удивление много.
– Эй, назад быстро сдали! – раздался голос мента. – Не мешайте работать!
Люди послушно подались назад, но никто не ушел. В этот момент Катя увидела того, кто был причиной этого столпотворения. Вернее, ту. На траве лежала мертвая девушка. Белая, как старинный пластмассовый пупс, лицо в грязи и тине, в волосах клочья мха. У Кати перехватило горло. Она прежде никогда не видела мертвецов. Бледная, выпачканная в земле девушка показалась Кате ненастоящей. Она была слишком красивой для мертвой. И выражение лица девушки было безмятежное, почти счастливое, уголки губ приподняты в улыбке.
Это выражение показалось странным не только Кате. Две тетки за ее спиной обсуждали то же самое.
– Наркоманка, – убежденно сказала одна.
– Героинщица, – проявила познания другая. – Самый страшный яд. Ишь, рожа довольная какая. Я по телевизору слышала – от героина больше всего их и умирает. Вроде как от счастья.
– Час назад девку в кустах нашли, – бубнил еще кто-то. – Под забором у этого кабана. И шприц рядом, и все что полагается. Гробят себя, идиоты…
– Дура ты, бабка, – пренебрежительно бросил тощий парень в штанах по колено. – Какая она тебе наркоманка. На руки ее глянь. «Трубы» чистые, ни следка. А у наркош знаешь какие «дороги»?
– А сам ты откуда знаешь? – Тетка подозрительно глянула на парня. – Тоже наркоман? Товарищ милиционер! Можно вас на минуточку…
Милиционер ее не услышал: старательно отпихивал любопытных.
– Нет, ну дура – дура и есть, – парень ничуть не испугался. – Врач я. На «скорой» работаю.
– Ой! – Тетка сразу как-то сникла. – Извините, пожалуйста!
– Да ладно! – великодушно простил ее парень.
– Дня два, не больше, – сказал он почему-то Кате. – Свеженькая. Ты на каком курсе, на первом?
– Я? – удивилась Катя. – В каком смысле?
– Ты же на врача учишься, я угадал?
– Почему вы так решили?
– Да ладно! – засмеялся парень. – Что я, не вижу? Такой взгляд только после анатомички появляется.
– Да? – Катя была заинтригована. – Какой – такой?
– Оценивающий!
Парень явно был не прочь познакомиться. Диму он демонстративно игнорировал. А может, просто не обратил внимания, что они с Катей – вместе. Диме это, понятное дело, не понравилось. А на труп он и вовсе старался не смотреть, в отличие от Кати, которая, надо отдать должное наблюдательности молодого доктора, действительно рассматривала покойницу с большим интересом и без всякого отвращения. Наверное, потому, что присмотревшись, уже не чувствовала в ней человека. Пустая оболочка, кукла…
– Пошли отсюда! – Дима потянул ее за руку, при этом с вызовом глянул на тощего парня. Тот ухмыльнулся.
– Доктор, а можно вас спросить… – обратилась к парню тетка. – Вот у меня в правом боку…
– Это не ко мне, это – к терапевту, – отмахнулся парень.
Мертвую девушку принялись паковать в большой пластиковый мешок. Народ, вполголоса переговариваясь, потянулся по домам.
– Пошли, пошли, – буркнул Дима, подталкивая Катю.
– Пока, красавица! – Тощий махнул Кате рукой. – Увидимся!
Следуя за дачниками, Дима с Катей прошли до конца тропинки и неожиданно вышли в поселок. Со всех сторон торчали дачи; вдоль линии домов тянулась широкая асфальтированная дорога.
Дима шел молча, хмурясь. Катя вслух размышляла об увиденном. На нее, должно быть, на нервной почве, напала болтливость.
– Ну вот – в первый раз в жизни увидела мертвеца. Ничего страшного, в принципе…
Дима пробормотал что-то язвительное. У него испортилось настроение. Катя, не заметив этого, продолжала:
– Просто я думала, что мертвецы совсем другие.
– Какие? – мрачно спросил Дима.
– Ну, примерно как в фильмах ужасов. Такие… зловещие. А на самом деле это все так обыденно… Видел, какое у нее лицо? Интересно, что она чувствовала перед смертью?
– Тебе это интересно? – возмутился Дима. – Подходящее словечко. Мне, когда я ее увидел, чуть худо не стало, а ты ее рассматривала, как в музее, да еще кокетничала над трупом с этим санитаром. Может, тебе действительно надо было поступать в медицинский? Там столько интересных людей – и живых, и мертвых…
Катя обиделась. Она не понимала, чем недоволен Дима. Скорее она ожидала, что ее похвалят за выдержку, а не упрекнут в бессердечии.
– Это не я черствая, а ты слабонервный, – сердито буркнула она и, ускорив шаги, ушла вперед.
Дима посмотрел Кате в спину и неожиданно почувствовал, что его раздражение исчезло.
«Зачем я ей все это наговорил?» – виновато подумал он.
– Кать, ну ты чего? – Он догнал ее, взял за руку, потянул к себе. Если бы он сделал это полчаса назад, Катя, пожалуй, не стала бы особенно сопротивляться. Но сейчас она вырвала руку, посмотрела на него сердито, снизу вверх:
– Не трогай меня!
Повернулась и пошла дальше, по дороге. А Дима поплелся следом, бормоча всякие покаянные слова.
Минут через десять Кате стало его жалко. Она остановилась и сама взяла его за руку.
– Всё, я не сержусь, – сказала она. – Но с тебя мороженое!
Дима расплылся в улыбке. Дальше они пошли, держась за руки.
До мансарды Катя и Дима добрались только вечером. Ничего удивительного, если учесть, что всю дорогу они прошли пешком.
– Интересно, как там Лейка с Наташей? – вспомнила Катя. – Надо им позвонить.
Но Лейки дома не оказалось, а Наташе Катя, посмотрев на часы, звонить уже не рискнула. Завтра… Вообще же утренние события – туман, духи, Дети Ши – все это как-то поблекло, потеряло значение. Всё заслонил Дима… И мертвая девушка.
Глава восемнадцатая
Страшная тайна магии Ши
Вот хитрая мудрость эльфов:
Кончаются и снова начинаются – таковы люди.
Эльфы – бесконечны.