Лунный парк Эллис Брет

5. Колледж

Район, в котором мы жили, походил на проект асимметричного города будущего: наклонные здания с фасадами, напоминающими каскады драпировки, были беспорядочно разбросаны на приличном расстоянии, бетонные панели, казалось, едва держатся друг за друга, по стенам вились электронные табло и вывески, а также огромные жидкокристаллические экраны и бегущие строки с биржевыми котировками и основными новостями дня; здание суда украшала неоновая вывеска, а над торговым центром «Блумингдейл», занимавшим четыре центральных квартала, возвышался гигантский телевизор «Джамботрон». Но кроме этого района городок мог похвастаться природным заповедником на восемьсот гектаров, конными заводами, двумя полями для гольфа, а магазинов детской книги здесь было больше, чем «Барнс и Нобл».[26] Мой путь в колледж пролегал мимо бесчисленных игровых площадок и бейсбольного поля до Мейн-стрит (там я остановился у «Старбакс» купить чашечку латте), где располагались деликатесные лавки, продавались первоклассные сыры, стоял целый ряд кондитерских, аптека, где дружественный фармацевт выписывал мне рецепты на клонопин и ксанакс, там же за семейным магазинчиком скобяных товаров прятался синеплекс, и вдоль всех примыкающих улиц были высажены магнолии, и кизил, и вишни.

Притормозив у светофора, украшенного гирляндой свежих цветов, я, попивая обезжиренный латте, наблюдал, как на телеграфный столб карабкался бурундук. Кофе оживило меня настолько, что похмелье стало казаться происшествием недельной давности. И тут, проплывая по тенистым улицам, я внезапно ощутил необъяснимое довольство. Я проехал мимо картофельного поля, мимо лошадей, высунувших морды из гумна. На въезде в кампус охранник откозырял мне двумя пальцами, и я поднял свой стаканчик, приветствуя его.

В тот теплый полдень Дня всех святых я впервые заметил кремовый «Мерседес-450SL». Он стоял на обочине рядом с парковкой моего факультета, и, проходя мимо, я улыбнулся, вспомнив, что на аналогичной модели того же цвета мой отец ездил в конце семидесятых и его машину я унаследовал, когда мне исполнилось шестнадцать. Это тоже был кабриолет, и интригующее совпадение спровоцировало волну воспоминаний – шоссе, на капоте пляшет солнце, я высовываюсь за ветровое стекло и вглядываюсь в изгиб Малхолланда, из динамиков несутся «Гоу-Гоуз», верх опущен, и кроны пальм качаются надо мной. Тогда меня это нисколько не насторожило: в колледже училось много богатеньких деток, и такая машина вовсе не была здесь неуместна. И воспоминания растаяли, когда я припарковался на положенном месте, взял с пассажирского сиденья стопку «Информаторов» и направился в кабинет, расположенный в маленьком очаровательном сарайчике красного кирпича окнами на кампус – само здание и впрямь называлось Амбар. Улыбаясь про себя, я вдруг понял, что приехал сюда только потому, что мой кабинет – это единственное место, где Эйми Лайт согласится теперь со мной встретиться – под предлогом консультации, хотя она не была моей студенткой, я у нее ничего не преподавал, и никаких консультаций не намечалось. (Однажды мы попытались сойтись у нее на квартире за пределами кампуса, но там обитала несносная кошка, на которую у меня развилась страшная аллергия.) На ступеньках обрамленной в стекло и металл библиотеки похмельные студенты ловили солнечные лучи. Проходя по двору, я остановился возле новой арт-инсталляции, помог откупорить бочонок пива (и умыкнул стаканчик). По зеленому полю бегали и прыгали футболисты в спортивных костюмах «DKNY», и за исключением нескольких готов, сидящих под навесом возле главного здания (где я оставил стопку «Информаторов», бросив ее на стол с табличкой «Бесплатно при предъявлении студенческого билета»), все выглядели так, будто сошли со страниц каталога «Аберкромби и Фитч».

Ассоциации возникали самые привлекательные, и мысли мои снова унеслись в прошлое, в кэмденские годы. На самом деле весь кампус – атмосферой, расположением спальных корпусов, конструкцией основных зданий – напоминал мне Кэмден, впрочем, это тоже был небольшой гуманитарный колледж в изрядной тьмутаракани.

– Йо, мистер Эллис, отличная была вечеринка – че как? – позвал меня кто-то.

Я обернулся, это был перец из моей группы, таланта у него – кот наплакал.

– Йо, худо, Джесси, очень худо, – добродушно отозвался я и добавил, как будто вспомнив: – Держи пистолетом!

Пока я шел к Амбару, ко мне подходили студенты и благодарили за вечеринку – на которую никого из них не звали, но они тем не менее явились. На мою профессорскую улыбочку они отвечали довольным смехом.

Был среди них и нервный еврейчик (Дэвид Абромович), которому я кивнул походя. Надо признаться, к нему меня немного влекло. Поздравления с удавшейся вечеринкой не иссякали, и я отвечал на них с не меньшим радушием, даже тем студентам, которых в глаза не видел.

На двери кабинета я нашел записку от студентки, имя которой не показалось мне знакомым, – она отменяла встречу, которой я не назначал, и приносила извинения за «инцидент» на занятии в прошлый четверг. Я изо всех сил постарался вспомнить эту студентку и что это был за инцидент, но ничего так и не прояснилось. Вдобавок занятия проходили как во сне – все было настолько спокойно и комфортно и неформально, что даже намек на инцидент вызывал опасения. В аудитории я всегда старался быть беззаботным, выдавать побольше ободряющих комментариев, но, поскольку я был так знаменит и, возможно, ближе им по возрасту, чем кто-либо из преподавателей (впрочем, в отношениях с коллегами я придерживался полнейшей автономии и знать наверняка не мог), ученики смотрели на меня с благоговейным трепетом. Подвергая рассказы критическому разбору, я старался не обращать внимания на страх и тревогу, мучившие моих студентов.

Я уселся за стол, тут же открыл ноутбук и стал придумывать сон для доктора Ким, крохотной психоаналитички корейского происхождения, на которую жена вышла через нашего семейного консультанта доктора Фахейду.

Будучи непреклонной фрейдисткой, доктор Ким истово верила в то, что подсознательное способно проявлять себя в образах из сновидений, и каждую неделю требовала от меня новый сон, дабы подвергнуть его толкованию, но из-за ее акцента я не понимал и половины из того, что она говорила, а вдобавок уже давно не видел снов, так что переносил наши встречи с большим трудом. Однако на этих визитах настаивала Джейн (и платила за них), так что легче было потерпеть несколько часов, чем нарываться на неприятности из-за неявки. (Кроме того, эта клоунада позволяла продлевать рецепты на клонопин и ксанакс, а без них я покойник.) Тем временем доктор Ким стала что-то просекать и с каждым новым выдуманным сном делалась все подозрительней, но сегодня с меня причиталось сновидение, так что в ожидании, пока Эйми Лайт придет (и, по возможности, разденется), я, послушный долгу, сосредоточился на том, что в данный момент могло бурчать мое подсознание. Взглянув на часы, я понял, что прислушиваться надо побыстрее. Мне нужно было придумать сон, набрать его, отправить на принтер и – после неочевидного еще секса с Эйми Лайт – нестись в кабинет к доктору Ким, чтобы поспеть к трем. Итак: вода, авиакатастрофа, домогательства борзой… барсучихи (помним: с животными у меня нелады); я сидел в самолете голый, борзая барсучиха была… тоже на борту, и знали ее, кажется… Джейн.

Когда я поднял глаза, в дверях стоял студент и смотрел на меня с робостью. На первый взгляд в нем не было ничего необычного: высокий, черты правильные, пожалуй, даже типичные, лицо худое, точеное, густые, коротко остриженные, каштановые с рыжиной волосы, рюкзак за плечами. На нем были джинсы и старинный, оливкового цвета свитер «Армани» с дизайнерским лейблом – орлом (старинный, потому что, когда я учился в колледже, у меня был такой же). В руках он держал бумажный стаканчик из «старбакс» и казался более настороженным, чем большинство близоруких лентяев, населявших кампус. Я хоть и не мог его вспомнить, все же был уверен, что видел его где-то раньше, в общем, я был заинтригован. Кроме того, он держал томик моего первого романа, «Меньше нуля», отчего я даже привстал и сказал:

– Здрасьте.

С парнем чуть удар не случился оттого, что я обратил на него внимание, и на время он потерял дар речи, пока я не поторопился что-то сказать.

– У вас в руках замечательный роман…

– Ах, да, привет, надеюсь, не помешал.

– Нисколько. Пожалуйста, входите.

Он отвел глаза и густо покраснел, потом бочком вошел в кабинет и осторожно присел на стул возле моего письменного стола.

– В общем, мистер Эллис, я ваш большой поклонник.

– А разве формальности здесь еще не запрещены законом? – произнес я с деланой неприязнью на лице в надежде расслабить парня, поскольку сидел тот в крайнем напряжении. – Зовите меня Брет. – Пауза. – А раньше мы не встречались?

– М-м, меня зовут Клейтон, я первокурсник, так что – вряд ли, – ответил парень. – Я просто хотел спросить, не подпишите ли вы для меня эту книжку? – Руки его слегка тряслись, когда он приподнял томик.

– Ну конечно. С большим удовольствием.

Я внимательно изучал его, пока он протягивал мне девственную, будто ни разу не читанную книжку. Открыв ее на титульном листе, я увидел, что это было первое издание, отчего томик в моих руках становился вещью чрезвычайно редкой и ценной.

– Через пару минут у меня занятия, так что… – Он указал на себя.

– Ну конечно, я вас не задержу. – Я положил книгу и осмотрел стол в поисках ручки. – Итак, Клейтон, полагаю, друзья зовут вас Клей.

Он уставился на меня, после чего, поняв, к чему я клоню, ухмыльнулся и произнес:

– Ну да. – Он махнул в сторону книги. – Как героя этого романа.

– Я так и подумал, – сказал я, открывая ящик стола. – Может, здесь найдется? – Я нашел ручку и поднял глаза. Парень вопросительно смотрел на меня. – Так, все верно. Вы правы, – заверил я, но все-таки не удержался: – Мне очень знакомо ваше лицо.

Он просто пожал плечами.

– И какой же у вам основной предмет?

– Я хочу стать писателем. – Это признание, казалось, дается ему с трудом.

– А вы подавали заявку на мой семинар?

– Я первокурсник, а туда берут только третьекурсников и выпускников.

– Допустим, я бы мог потянуть за нужные струны, – тонко намекнул я.

– На каком основании? – спросил он с вызовом в голосе.

Тут я сообразил, что беззастенчиво флиртую, и, устыдившись себя, резко перевел взгляд на книжку и ручку в моей руке.

– Да и пишу я так себе, – произнес он, выправляя осанку и ощущая едва уловимый сдвиг в атмосфере кабинета.

– Все мои студенты пишут не блестяще, так что вы вполне подойдете, – сухо засмеялся я.

Он даже не улыбнулся.

– Мои родители… – Он снова колебался. – На самом деле мой папа… он хотел, чтоб я пошел в бизнес-школу, так что…

– Ну да, дилемма старая как мир.

Клейтон нарочито посмотрел на часы – еще один жест, показывающий, что ему уже пора.

– Вы просто напишите мое имя, то есть – свое имя. – Он встал.

– Вы сейчас над чем-то работаете? – мягко спросил я, выписывая на титульном листе свою фамилию с нехарактерными росчерками.

– Ну, я уже написал часть романа.

Я вернул ему книгу.

– Что ж, если захотите показать мне что-нибудь… – И мое предложение повисло в ожиданий, что он его примет.

В этот момент я понял, где видел Клейтона.

Вчера он был на нашем Хэллоуине.

Это он был в костюме Патрика Бэйтмена.

Это на него я смотрел из окна Сариной комнаты, когда он исчез во тьме Эльсинор-лейн.

Я сделал вдох, что-то дернулось во мне, я поежился.

Он уже упаковывал книжку в рюкзак, когда я спросил:

– А вас вчера не было на празднике, который мы с женой устроили у нас дома?

Он напрягся и сказал:

– Нет. Нет, не был.

Это прозвучало настолько естественно, что я так и не распознал, врет он или нет. Кроме того, если уж он явился на вечеринку без приглашения, то с какой стати признаваться в этом теперь?

– Правда? А мне казалось, я вас там видел, – продолжал давить я.

– Хм, да нет, это был не я. – Он стоял надо мной и ждал.

Я понял – нужно что-то сказать, что даст ему возможность ретироваться.

– Что ж, было приятно познакомиться, Клейтон.

– Да, мне тоже.

Я протянул руку. Он резко схватился за нее, отпустил и, отвернувшись, забубнил благодарности. Тут я услышал шаги, приближавшиеся по коридору.

Клейтон их тоже услышал и, не сказав больше не слова, повернулся к выходу.

Однако в дверях он столкнулся с Эйми Лайт, и, прежде чем Клейтон поспешил восвояси, они обменялись короткими взглядами.

Эйми вошла, покачивая бедрами.

– Это кто? – мимоходом спросила она.

Я подошел к двери, все еще слегка ошеломленный этой встречей, и посмотрел, как Клейтон исчез в пустоте коридора. Я стоял и гадал, отчего это он наврал мне, что не был на вчерашней вечеринке. Ну, допустим, он стеснительный. Допустим, его не пригласили. Допустим, ему все равно хотелось прийти. Да бог с ним.

– Так это был твой студент? – снова заговорила Эйми.

– Да, да, – сказал я, закрывая дверь. – Очень интересный молодой человек, но отведенные ему семь минут только что истекли.

Эйми облокотилась на стол и смотрела на меня. На ней было соблазнительное летнее платье, и она наверняка знала, какой бывает реакция на соблазнительное летнее платье в конце октября – плотские мечты. Я тут же подошел к ней, она уперлась в стол руками, села на него и раздвинула ноги, и я подошел еще ближе, и она обвила ноги вокруг моих бедер и стала меня слегка раскачивать, а я смотрел на нее сверху. Все это вселяло самые смелые надежды.

– Психопат? – спросила она с притворной застенчивостью.

– Нет – тогда бы ему полагалось десять минут.

Мы поцеловались.

– Это так демократично, – вздохнула она.

– Я просто следую клятве препода.

И вкус блеска для губ перенес меня на годы назад, в последний класс школы, к девочкам, с которыми я встречался, когда ароматизированный блеск для губ пользовался бешеной популярностью, и я валялся в шезлонге возле бассейна с черным дном, и на шее у меня было ожерелье из ракушек, «Форинер» пели «Как в первый раз»,[27] ее звали Блэр, и восхитительный, с фруктовыми нотками, аромат баблгама заполнил кабинет, и я совсем забылся, пока не понял, что Эйми уже отстранилась и смотрит на меня в упор. Рука моя осталась в ложбинке ее шеи, чуть ниже затылка.

– Я только что видела Элвина, – сказала она.

Я вздохнул. Элвин Мендольсон был ее научным руководителем. Я был с ним незнаком.

– И что сказал Элвин?

Она тоже вздохнула.

– Он сказал: «Зачем ты тратишь на это свое время?»

– Почему твой научный руководитель так меня ненавидит?

– У меня на этот счет свои соображения.

– Не потрудилась бы ты поделиться ими со мной?

Я нежно перебирал пальцами по ее предплечью. Я легонько ущипнул ее запястье.

– Он считает тебя причиной своих проблем.

– Боже, какая тварь.

Я снова поцеловал ее, и природная ориентация направила мои руки по направлению к ее груди. Она защитилась локтями.

– Как ваш дом – надеюсь, не слишком пострадал? – спросила она, когда я прижал свой эрегированный к ее бедру, отчего она напряглась. Я становился все более настойчив и готов уже был скинуть ноутбук и разложить ее прямо на столе, когда она спросила: – А Джейн о нас знает?

Я слегка отстранился, но она ухмыльнулась и движением ног вернула меня на место.

– Почему ты спрашиваешь? Почему сейчас?

– Вчера она как-то странно на меня смотрела.

Я снова приблизился и поцеловал ее шею, а потом предплечье – она вся покрылась гусиной кожей.

– Такое было освещение. Не бери в голову.

Эйми снова немного отстранилась.

– У меня осталось четкое впечатление, что она меня изучала.

Я вздохнул и выпрямился.

– Мы когда-нибудь это сделаем, или что?

– О боже…

– Потому что я, например, уже не слишком молод.

Она громко рассмеялась, закинув голову.

– При чем тут это.

– А ты очень скоро приобретешь титул самой злостной недавалки в моей жизни, и это уже не смешно, Эйми. – Я схватил ее за руку и притянул к своей ширинке. – Хочешь узнать, насколько это не смешно?

– Мне не стоило связываться с тобой по целому ряду причин, – сказала она и выпрямилась.

Я, однако, остался в прежней позиции. Она все вздыхала.

– Хотя бы потому, что ты женат…

– Так всего ж три месяца! – возопил я.

– Брет…

Я снова приблизился и уткнулся лицом ей в шею.

– Женатые дольше живут.

– Никто еще не доказал экспериментально, что быть женатым – это круто само по себе.

Я стал опускаться на колени, пока мои глаза не оказались на уровне ее раздвинутых бедер. Я засунул руку под платье, почувствовав пирсинг посредине ее мягкого загорелого животика. Рука скользнула по низу живота и – к тазу. В основании позвоночника, прямо над задницей – небольшой уклон, я нежно потрепал это углубление, мягко помассировал его круговыми движениями, после чего руки двинулись к тому месту, где ее булочки смыкались с бедрами, к трусикам и заповедной территории под ними. Она попыталась сдвинуть бедра, но я крепко держал их, не давая закрыться. Я напрягся и выдавил:

– Я тут читал статью в одном журнале. – Она сдвинула еще сильнее. Я стиснул зубы. – Ученые выявили зависимость между длительностью жизни и частотой совокуплений. – И тут, тяжело дыша, я отпустил ее.

– Бред сивой кобылы, – засмеялась она.

– Послушай, я пытаюсь вызвать в тебе ответное чувство, почему же ты еще не бьешься в конвульсиях блаженства?

Она расслабилась, я поднялся, и мы снова поцеловались. Я снова ушел в нее с головой.

– Боже, что за запах? – пробормотал я. – Он возвращает меня туда.

– Куда?

Я облизывал ее губы.

– Да так – туда. В прошлое. Я снова чувствую себя как подросток.

– От блеска для губ?

– Да, – вздохнул я. – Как мандаринчики у Пруста.

– То бишь кексики.

– Да, как те мандаринчики.

– Почему… тебя взяли преподавать?

– У меня красивые ноги.

Я снова гладил ее по животу, слегка оттягивая колечко возле пупка.

– А мне так можно? Пусть у нас будет одинаковый пирсинг. Вот будет здорово, правда?

– Ага, он будет замечательно оттенять твое брюшко.

– Ты хотела сказать, мой выдающийся пенис?

– Я имела в виду твое, хм, пузо.

– Ты очень сексуальна, детка, но я не менее привлекательный.

И тут, как обычно, все прекратилось. На этот раз взаимно. У нее были дела, я должен был распечатать свой сон и бежать к доктору Ким.

Когда мы уже оправлялись перед выходом, Эйми сказала:

– Этот парень, что был здесь до меня…

– Ну, ты его знаешь?

Она помолчала.

– Нет, но лицо у него знакомое.

– Да, мне тоже показалось. Ты видела его вчера на вечеринке? – спросил я под звук запускающегося принтера.

– Не уверена, но он мне кого-то напоминает.

– Он нарядился Патриком Бэйтменом. Пришел в костюме «Армани». Жуть как неприятно.

– Хм, Брет, знаешь, ты так обдолбался, что в самый разгар вечеринки едва ли был способен кого-либо узнать.

Я пожал плечами, свернул сон и сунул его в карман, а заодно прихватил несколько рассказов, которые студенты оставляли в ящике возле двери.

Было тихо. Эйми задумалась о чем-то своем и зажгла сигарету.

– Так, ну и что? – спросил я. – Я уже опаздываю.

– Странно, что именно Патрик Бэйтмен.

– Почему?

– Потому что я подумала, он похож на Кристиана Бейла.

В комнате надолго повисла тишина, потому что Кристиан Бейл сыграл Патрика Бэйтмена в экранизации «Американского психопата».

– Но еще больше он похож на тебя, – сказала Эйми. – Если скинуть лет двадцать.

Меня опять передернуло.