За гранью Крефельд Микаэль
Рокер в желтых очках оторвался от игры в кости и обратил взгляд на подошедшего к музыкальному автомату Томаса.
– Ну уж нет, черт возьми! – крикнул он, сорвавшись с места. Грубо расталкивая людей, он выскочил из-за стола и ринулся к Томасу. – Думаю, на сегодня это была твоя последняя песня, – сказал он, отталкивая Томаса от автомата.
Затем сам бросил в автомат монетку. Началась «Дорога в ад» группы «AC/DC». Выбросив руку вверх, рокер направился за столик к своим приятелям, которые кивали в такт музыки.
Пошатываясь, Томас постоял у автомата, собираясь с мыслями, затем вывернул все карманы в поисках нужных монет. Разложив содержимое на крышке музыкального автомата, он отделил от остального кучку пятаков и десятикроновых монет, рядом с ней красовался мобильник Томаса и ламинированный полицейский значок. Засунув телефон и полицейский жетон обратно в карман, он одну за другой скормил машине все монетки. Денег хватило на пятнадцать проигрываний. Пятнадцать повторений «Every Time You Go Away». Предстоял славный вечерок. Он вернулся к своему стулу, повторил тот же заказ для себя, для Виктории взял вермута, в благодарность она назвала его ангелом.
Вскоре заиграла музыка, и Дэрил приготовился петь. За спиной Томаса поднялся возмущенный шум.
– Всё! Сколько можно это терпеть!
В один миг рокер в желтых очках очутился у музыкального автомата. Присев на корточки, он напряг мускулы, так что майка на нем вздулась буграми. Оторвал «Вурлитцер» от пола, приподнял и уронил, автомат закачался, повалился набок и умолк. Веселье в зале было в полном разгаре, и среди общего шума мало кто обратил внимание на это происшествие. Йонсон повел глазами в стороу возвращающегося к своему столику рокера и молча проводил его взглядом. Когда он поравнялся с Томасом, тот соскочил с высокого стула. Глядя снизу вверх на качка, который был выше его на полторы головы, Томас произнес:
– За тот фокус, трюкач, который ты сейчас проделал, ты должен мне семьдесят пять крон.
– Чего? – зарычал рокер.
Тут к ним подоспела Виктория и, положив руку на плечо Томаса, сказала:
– Может, лучше оставить это дело как есть? – Затем, холодно улыбнувшись рокеру, спросила: – Разойдемся миром?
– Нет уж, – покачал головой Томас. – В автомат, который ты только что опрокинул, у меня вложено семьдесят пять крон. Так что ты должен мне семьдесят пять.
Смерив взглядом Викторию, рокер повернулся лицом к Томасу:
– Может, прислушаешься к тому, что тебе советует твоя приятельница-лесбиянка? А то как бы не вышло хуже!
– Она не лесбиянка, просто любит твидовые костюмы, – негромко ответил Томас.
– Все равно по ней видно, что лесбиянка.
Виктория сощурилась и сказала, глядя рокеру в лицо:
– С такими-то титьками, как у тебя, что-то ты слишком уж озабочен чужими сексуальными предпочтениями!
У рокера отвисла челюсть, и он беспомощно переводил взгляд с Виктории на Томаса и обратно.
Томас скрестил руки на груди:
– А если подумать, выходит, ты должен еще извиниться перед Викторией, а также и перед Дэрилом Холлом за то, что прервал его выступление! Некрасиво получилось! Так с чего ты начнешь?
– Ты что – не в своем уме?
– Возможно. Но ты все равно должен мне семьдесят пять крон, а Виктории и Дэрилу обязан принести извинения.
– Ниллер! – позвал рокера один из его приятелей.
– Чего? – рявкнул тот.
Приятель глядел на него встревоженно.
– Этот мужик – полицейский, – сказал тот, кивая на Томаса. – Лучше ты не связывайся.
Ниллер сдвинул очки на кончик носа и уставился на него поверх оправы.
– Этот алкаш, что ли? – переспросил он, тыча себе за спину большим пальцем.
Приятель кивнул:
– Задержал меня прошлым летом с запасом травки у ворот Кристиании[7].
Ниллер обернулся к Томасу и стал, скрестив руки:
– Это так? Ты – полицейский?
– Не важно, кто я такой. Но кем бы я ни был, ты в любом случае должен мне семьдесят пять крон и обязан извиниться перед Викторией и Дэрилом.
– Ах вот как?! – На губах у Ниллера выступила пена, он разнял скрещенные руки и стиснул кулаки.
– Он в отпуске, так что сегодня ты избежишь задержания, – сказала Виктория и осушила свой бокал.
– В отпуске? Так-таки в отпуске? – На лице Ниллера промелькнула жесткая улыбка, затем он размахнулся и нанес удар Томасу.
Томас отклонился на несколько сантиметров назад в сторону стойки, так что удар Ниллера пришелся мимо цели. Ниллер тотчас же применил левый хук, Томас его парировал, одновременно заехав Ниллеру локтем в висок. Обыкновенно этого было достаточно, чтобы свалить с ног кого угодно, но опьяневший Томас немного промахнулся и удар оказался скользящим. Желтые очки сорвались у Ниллера с носа и полетели над головами сидевших за стойкой посетителей, словно большое подбитое насекомое. Это нелепое зрелище вызвало у Томаса улыбку, и в ту же минуту мощный удар поразил его прямо в живот. Затем последовал второй – в челюсть, от которого Томас грохнулся на пол. В глазах у него потемнело. Он услышал над собой чьи-то возгласы, несколько человек бросилось на помощь, чтобы оттащить от него Ниллера, и тут он вырубился окончательно.
Десять минут спустя Томас уже сидел на краю тротуара у входа в «Морскую выдру», приложив к распухшей щеке узелок из салфетки, набитой кубиками льда. Он слышал доносящиеся от угла улицы голоса рокеров, которые выкрикивали что-то обидное в адрес Йонсона и нескольких постоянных клиентов, ставших на страже в дверях.
Над Томасом склонился Эдуардо, разглядывая его через толстые очки.
– Какого черта, Томас? Что это на тебя вдруг нашло? – спрашивал он с акцентом, выдававшим его испанское происхождение. – Eres estupida?[8]
Томас потряс головой. От этого ему стало больно, и он пожалел, что пошевелился.
– Он попросил прощения? Попросил?
– А как же! Кулаком! Пять раз подряд, – ответил Эдуардо и взъерошил пальцами свои курчавые волосы.
Томас пожал плечами:
– Единственное, что я от него требовал. Он так и остался мне должен семьдесят пять крон.
Белокурая девушка дергала Эдуардо за рукав, говоря, что уже замерзла, стоя на ветру.
– Обойдешься без меня? – спросил Эдуардо Томаса.
Томас кивнул, кивок снова отозвался болью.
Потом он понял по голосам, что большинство посетителей возвращаются в зал, и неуверенно поднялся с асфальта.
– С меня причитается, – сказал он им и направился к двери.
Но тут он наткнулся грудью на выставленную ладонь Йонсона. Хозяин «Выдры» забрал у него салфетку с ледяными кубиками и сказал:
– Иди, Ворон, домой.
– Ты чего? Еще по одной рюмашке!
Йонсон только молча посмотрел на него, дожидаясь, пока последний гость не зашел в дверь.
Держась на почтительном расстоянии от канала, Томас плелся вдоль причалов. Он шел по тротуару, стараясь не ступать на булыжную мостовую, неровные камни которой отправили в воду уже немало пьяниц. Пивные на набережной закрывались, и на берегу канала царило оживленное настроение. На площади Кристиансхавн-торв такси были нарасхват: народ устремился через мост, чтобы попасть в ночные клубы центра. Томасу оставалось только перейти на другую сторону улицы, но тело его плохо слушалось и он боялся не рассчитать правильно расстояние до мчащихся по дороге машин. Одна уже загудела ему, он понял, что едва не попал под колеса, и припустил бегом, чтобы поскорей пересечь последнюю полосу. Перебравшись через площадь, он направился дальше, по улице Дроннингенсгаде, в сторону бывшего вала, рядом с которым находилась его квартира. Достав ключи, Томас взглянул на верхний этаж. В обоих окнах гостиной горел свет. Он поднялся на крыльцо и, остановившись перед дверью, ведущей в подъезд, увидел перед собой на стене домофон. Там была приделана маленькая карточка. «Томас Раунсхольт и Ева Киле» было написано на ней рукой Евы. Оставалось только вставить ключ в замок, но Томас передумал, повернулся и спустился с крыльца.
Он пошел по Софиегаде. Эта улица вела к каналу. В темноте виднелись яхты, и среди них – его собственная, с короткой мачтой для вспомогательного паруса и радаром наверху. Радар не работал, и парус на траулере он ни разу не поднимал, но мачта отличала его судно от других, так что, возвращаясь к себе после пьянки, Томас пользовался ею как верной приметой.
Пошатываясь, он спустился с причала на корму старой яхты фирмы «Гранд Бэнкс». Крышка люка, ведущего в трюм, отсутствовала. Осторожно обойдя отверстие, Томас подошел к каюте. Рванув заклинившую дверь, он выругался. Надо будет как-нибудь привести ее в порядок, подумал Томас, закрывая ее за собой. В каюте пахло плесенью и остатками пиццы из коробок, сложенных штабелем на покрытом пятнами диване. Не останавливаясь, Томас прошел через кухню к трапу, ведущему в спальню с водяной кроватью. Плюхнувшись на матрас, он закрыл глаза, слушая, как в иллюминатор барабанят капли начавшегося дождя. Палуба давно прохудилась, и скоро его начнет заливать. Надо было подняться и подставить под протечку в ногах ведро. Но Томасу неохота было двигаться. В данный момент его меньше всего заботило, что придется лежать в мокрых носках.
6
Маша сидела на черном кожаном диване, кутаясь в пелеринку, на коленях у нее лежала Лайка – собачка чихуа-хуа. Маша читала последнюю часть «Дочери драконьей ведьмы» – эта серия книг в жанре фэнтези ей очень нравилась. Стрелки часов уже подошли к десяти утра, а Игорь даже не позвонил, поэтому Маше никак не удавалось сосредоточиться на книге.
Но тут в замке повернулся ключ, и она услышала в передней голос Игоря. Лайка вскочила и громко затявкала. Маша шикнула на собачку, чтобы та не мешала ей расслышать, с кем Игорь говорит по телефону. Она разобрала только, что речь идет о продаже автомобиля. Это показалось ей странным, ведь Игорь до того любил свою машину, что дал ей человеческое имя.
Игорь вошел в комнату, но даже не поглядел на Машу. Не отрываясь от телефона, он стащил с себя тесную куртку.
– Да ну тебя, Януш! Мы же оба понимаем, что Лола стоит гораздо дороже, ты просто пользуешься тем, что я попал в трудное положение…
Игорь выключил телефон и бросил его на белый мраморный стол. Он был бледен как мел, под глазами набрякли мешки, а разило от него так, что запах можно было почувствовать, не вставая с дивана. Смесь алкогольных паров и пота напомнила Маше самых ужасных из ее клиентов. Лайка все продолжала тявкать, как ни старалась Маша ее успокоить.
– Где ты пропадал всю ночь?
Игорь только отмахнулся.
– Не сейчас, Маша, – сказал он, поглядев в ее сторону. – Сколько у нас есть наличных?
Не дожидаясь ответа, он нагнулся и перевернул набок одно из кожаных кресел.
– Что это ты задумал? – вскрикнула она.
Он ничего не ответил и молча вытащил спрятанный между пружинами и днищем белый конверт.
– Куда лезешь? Это мои деньги!
Он разорвал конверт:
– Мне придется взять их взаймы. Я вляпался в неприятности.
– Ты мне и без того должен пять тысяч. Где они?
Он быстро взглянул на нее:
– Ты ведь живешь тут, вообще-то, задаром.
– Ну, спасибо, Игорек! – ответила она иронически.
Вытащив деньги из конверта, он торопливо пересчитал купюры:
– Девятнадцать тысяч. Неужели у тебя нет больше?
Маша дрожала от возмущения:
– Ты, не сказав ни слова, прошлялся где-то всю ночь, а теперь явился и стащил у меня деньги. Ты что? Никак совсем одурел?
– Я же только взаймы. У тебя правда нет больше?
Отшвырнув конверт, он засунул пачку в карман.
– Нету! Ты все забрал подчистую. Доволен? – крикнула она.
Лайка, глядя на них, так испугалась, что соскочила с дивана и залезла под стол.
Он прижал ладони к лицу.
– А у твоей матери? Нельзя ли занять у нее? – спросил он, не отнимая рук от лица.
Маша так и подскочила:
– У мамы?
– Ну да, черт возьми! Сколько можно у нее одолжить?
Она расхохоталась ему в лицо:
– Тут тебе ничего не обломится. У мамы заработок – кот наплакал. Она же уборщица. Я сама каждый месяц даю ей денег.
– О’кей, – произнес он. – Как у тебя сегодня – назначено кому-нибудь? Будут клиенты?
– Пошел ты, Игорь, знаешь куда! Не твое дело!
– Извини, но у меня отчаянное положение. – Он посмотрел на нее с убитым видом. – Так как – будут или не будут?
Она уже чуть не плакала, мысленно проклиная его за безразличие.
– Разве ты не слышал, что я тебе сказала вчера? Я не хочу этим больше заниматься. Понимаешь ты или нет?
Он подошел и сел рядом с ней на диван:
– Ну да, ну да! Но ведь это же ты решила на будущее, а у меня речь о том, что сейчас.
– Сколько ты спустил?
– Ой много, – вздохнул он, повесив голову. – Очень-очень много.
Она хотела погладить его по голове, но он уже встал с дивана, подошел к мраморному столику, взял телефон и снова принялся названивать Янушу:
– Сорок кусков – и Лола твоя. Деньги мне нужны сегодня.
Он положил трубку и обернулся к Маше.
Она смотрела на него сердито. Сейчас он был похож на мокрую собаку. Совсем как Лайка после прогулки под дождем.
– Иди сюда, милый. Полежим.
– Попозже. Мне нужно позвонить.
Он ушел и закрылся в спальне.
Маша села с ногами на диван и подозвала Лайку. Собачка вернулась к ней на колени и, поворчав, улеглась. Она лизала хозяйке руки, пока та не шлепнула ее по морде. Маше не нравилось, что собачка взяла такую привычку. Бедный Игорь! Он, дурачок, думает, что всегда можно найти легкий выход. Пора им обоим со всем этим кончать, заняться чем-то другим. Пускай даже будет мало денег. Даже если ей тогда придется, как маме, идти в поломойки к датчанам, домохозяевам из пригородов Копенгагена, которые смотрят на нее сверху вниз. И что еще умеет Игорь, кроме как перегонять в Польшу ворованные машины да проигрывать в карты последние деньги?
Игорь вышел из спальни и снова сел к ней на диван.
– Ну как? Уладил?
Он тяжко вздохнул:
– Я вынужден просить тебя об огромной услуге.
– Это о чем же? – спросила она, насторожившись.
– Тот человек, которому я должен, сделал одно предложение, – сказал Игорь, не поднимая глаз.
– Какое еще предложение?
– Ты догадываешься.
Она сощурилась:
– Сам-то ты что об этом думаешь, Игорь? Неужели ты меня так низко ставишь? Ну, признайся!
– Нет, беби. Конечно же нет, – ответил он плаксивым голосом.
– Это твои проблемы, Игорь. Я тут ни при чем, вот сам его и ублажай!
– Ты просто не понимаешь, как жутко я вляпался. – Он поднял взгляд, посмотрел на нее. По лицу у него катились слезы. – Если я не отдам деньги, они отрежут мне пальцы.
– Правда? – спросила она недоверчиво, взглянув на его холеные ногти. – По крайней мере, не будешь больше играть.
Маша с запозданием заметила, как он замахнулся на нее, и не успела вовремя уклониться. Он влепил ей звонкую оплеуху. Вскрикнув, она схватилась за щеку. Лайка заскулила и снова заползла под стол.
– Прости, прости, прости, – сквозь рыдания произнес Игорь и рухнул на диван.
Она кричала на него, колотила его кулаками по спине, по шее и по затылку. Игорь не защищался. Он рыдал и молча терпел побои. Наконец у нее иссякли силы, и она тоже расплакалась.
7
Вечером в половине восьмого Маша в ванной накрасила перед зеркалом губы и обвела их тонким контуром. На ней было темно-красное платье и темно-коричневые замшевые сапожки. Игорь с сигаретой наблюдал за ее сборами с порога.
– Мне правда очень жаль, честно, беби!
Оставив его слова без ответа, Маша напоследок побрызгала лаком волосы и проверила, не попала ли помада на зубы. Затем обернулась к Игорю:
– Ну так пошли, что ли?
Они проехали по Торвегаде мимо остатков вала, некогда окружавшего Кристианию, в сторону Вермландсгаде. Уже стемнело, и на дороге почти не было машин, кроме редких такси, направлявшихся в аэропорт.
– Обещаю тебе, что все будет хорошо, – начал Игорь, искоса поглядывая на нее. – Никаких больше карт и вообще никакой ерунды. Обещаю тебе, беби. Мы с тобой заживем теперь по-человечески. Ты да я. – Он положил руку ей на бедро, она ее отвела. – Понимаю, что ты на меня обижаешься, – сказал Игорь. – Дрянь я, дурак и скотина…
– Может, помолчишь немного? – оборвала его Маша.
– Ну конечно, милая! Я же понимаю… Я просто, чтобы ты знала… – Он заглянул ей в лицо. Она не смотрела на него, а сидела, отвернувшись к боковому окну. – С завтрашнего дня будем все делать по-твоему. Будем жить по-семейному. Чтобы ты да я, и ребенок, и все такое. Я найду работу. Настоящую работу. Я много чего умею, вот увидишь!
– Да помолчи ты, – сказала она на этот раз уже не так сердито.
Он продолжил путь по Амагерскому шоссе, затем свернул на Юдерландсвай, где располагались большие центры, торгующие автомобилями, авторемонтные мастерские и крупные автобусные предприятия. Маша обратила внимание на выстроившиеся в ряд разноцветные двухэтажные автобусы, на которых летом по городу возят экскурсии, сейчас они стояли под навесом. Много лет назад, только приехав в Данию, они с мамой попали на такую экскурсию. Мама была просто в восторге, а Маша мечтала лишь поскорее зайти в туалет. Сейчас, глядя в окно, Маша подумала, как здесь все не похоже на пятизвездочные отели, к которым она привыкла, и уже пожалела, что согласилась ехать сюда.
– Ну, вот мы и на месте, – сказал Игорь, сворачивая на неосвещенную парковочную площадку.
Впереди высилась заброшенная авторемонтная мастерская. Здание стояло с разбитыми окнами, фасад был весь разрисован и покрыт надписями-граффити.
– Я отпускаю ему ровно полчаса и ни секундой больше, – сказала она, выходя из машины.
Они пересекли покрытую грязью площадку – и остановились перед дверью рядом с большими синими воротами. При входе в рабочий ангар на них пахнуло смазочным маслом. Маша невольно зажала рукой нос и начала дышать ртом. В дальнем конце огромного зала за столом в клубах табачного дыма сидели четверо мужчин среднего возраста.
Маша и Игорь двинулись к ним вдоль длинной смотровой канавы, протянувшейся из конца в конец. Собравшиеся пили водку и пиво из банок. Похоже было, что эта попойка не прекращалась с тех пор, как Игорь расстался с ними утром, выйдя от Каминского.
Лучан полуобернулся и, кинув на Игоря холодный взгляд, перевел глаза на Машу. Он вытер рот.
– Ну что, вернулся, привел свою кралю? – сказал Лучан, пуская в потолок струю дыма. – Посмотрим, хватит ли этого, чтобы покрыть твой долг.
Мужчины окинули ее оценивающими взглядами. Обменялись грубыми шутками и загоготали.
Лучан, пошатываясь, встал с табуретки:
– Симпатичная шлюшка. Ты ведь зарабатываешь тем, что трахаешься, верно? Вопрос только, умеешь ли ты это делать. Умеешь, а? – Он сделал неприличный жест.
Его приятели загоготали еще громче.
– Эту гадость я не собираюсь слушать, – сказала она, обращаясь к Игорю. – Мы уходим! Немедленно!
– Куда это ты собралась? – удержал ее Лучан, больно схватив за волосы.
Маша вскрикнула и стала вырываться. Взгляд ее был обращен на Игоря, тот неожиданно попятился.
– Давай раздевайся! Или тебе помочь? – Лучан начал сдирать с нее платье. Маша попыталась ударить его ногой, но он держал ее сзади, и она промахнулась. В отчаянии она смотрела, как Игорь удаляется к двери. – Помоги, Игорь! Помоги же мне, черт возьми!
Он беспомощно замотал головой:
– Прости, беби! Я был вынужден… у меня не оставалось выбора… прости…
Лучан стиснул ей шею своей ручищей так сильно, что она едва могла продохнуть, и сорвал с нее платье. Она чувствовала его запах. Ощутила, как его липкая рубашка прижалась к ее оголенному телу.
– По мне нет ничего лучше, как обламывать молодых шлюшек, – просипел он.
Маша продолжала звать на помощь Игоря, когда тот уже закрыл за собой дверь.
На трясущихся ногах Игорь поплелся к своему «БМВ». Подойдя к машине, он наклонился, опершись на радиатор, его вырвало прямо на ветровое стекло и новенькие белые «адидасы». Сзади послышались шаги. Отерев рот, он обернулся.
Перед ним стоял Каминский, устремив на него равнодушный взгляд:
– Ты не мог иначе. Самое главное для человека – честь. Долги надо платить.
– Знаю.
– Не ожидал, что тебе удастся заманить ее в эту дыру, – сказал Каминский, оглядывая здания мастерских. – Должно быть, она очень тебе доверяет. Любит тебя.
Игорь открыл дверцу и сел за руль.
Каминский нагнулся к нему.
– Лучан, по крайней мере, проявил великодушие, оставив тебе машину. Будь осторожен на дороге, – закончил он и захлопнул дверцу.
8
Непрекращающийся лай бил в уши Томаса как кузнечный молот. От этого звука невозможно было укрыться. Он открыл глаза. Через окошко в люке над головой лился дневной свет, вызывая нестерпимую резь в глазах.
– Да перестань же ты гавкать, – буркнул Томас.
В тот же миг Мёффе вскочил к нему на кровать. Огромный английский бульдог начал усердно вылизывать ему лицо, и Томас тщетно пытался отпихнуть собаку.
– Твой пес ночевал у меня, – раздался из каюты голос Эдуардо.
Томас попробовал встать, но голова так болела с похмелья, что он тут же повалился обратно. Мёффе, очевидно, воспринял это как приглашение продолжить вылизывание хозяйского лица. Кое-как усмирив собаку, Томас почесал ей за ухом, и Мёффе с ворчанием улегся, притулившись под боком у хозяина.
– Твой пес навалил у меня в кокпите здоровенную кучу.
– Уж лучше у тебя, чем тут, – буркнул Томас.
– Что ты сказал? – спросил Эдуардо, просовывая в дверь голову.
– Говорю, что это очень стыдно.
– Кофе у тебя найдется?
Томас неопределенным жестом ткнул пальцем в пространство. Эдуардо принялся искать по ящикам и шкафам, шумно хлопая дверцами. Эти громкие звуки заставили Томаса наконец подняться с постели. Тотчас же к горлу подступила тошнота. Удержаться не было никакой возможности. Организм желал освободиться немедленно. Томас рывком отворил дверь ванной комнатушки и тут же вспомнил, что туалет забит и не работает. Желудок сжался в комок, готовясь к извержению. Счет времени шел на секунды. Томас метнулся мимо копавшегося на кухне Эдуардо и пулей вылетел из каюты на палубу. Он едва успел подскочить к поручням, прежде чем все выпитое накануне фонтаном вырвалось наружу. Палуба под ногами ходила ходуном, голова трещала так, что вот-вот, казалось, лопнет. В глаза ударила вспышка, за ней вторая и еще одна. Со стороны канала раздавались громкие голоса, и он медленно поднял голову посмотреть. В тот же миг перед ним возник проплывающий по каналу прогулочный катер, битком набитый японскими туристами, которые спешили запечатлеть его позор. Он повернулся к ним спиной и плюхнулся на палубу. На пороге появился Эдуардо, Томас поднял на него глаза.
– Я не ожидал. Разве сезон уже начался? – произнес он, тыча большим пальцем себе за спину, где проплывал экскурсионный катер.
– Похоже, Ворон, они круглый год плавают.
– Правда? – Томас ощупал свое лицо и почувствовал боль в распухшей щеке. – Не говори ничего. Как же я расшибся. Должно быть, падал вчера.
Эдуардо молча кивнул.
– До свиданья, Эдуардо, – раздался нежный девичий голос с принадлежавшего Эдуардо кеча, пришвартованного перед яхтой Томаса. Эдуардо обернулся и послал воздушный поцелуй белокурой девушке, махавшей ему с крыши каюты.
– Я тебе позвоню, – сказал Эдуардо.
Девушка перебралась на набережную и стала снимать замок с оставленного там велосипеда.
– А это еще кто такая? – проворчал Томас.
– Малена?.. Мария?.. Анна! – вспомнил Эдуардо и радостно улыбнулся. – Познакомился с ней в «Морской выдре». – Он помахал девушке, которая как раз поравнялась с ним, уезжая на велосипеде.
– Малена-Мария-Анна! Какое необыкновенное имя, – иронически заметил Томас.
– Она вообще необыкновенная девушка.
Десять минут спустя Томас отыскал банку «Нескафе» и приготовил кофе. Взяв чашки, они поднялись на открытый мостик над каютой, расположенный высоко над головами щелкающих фотоаппаратами туристов экскурсионных катеров. Пригубив чашку, Эдуардо покривился:
– Кофе ты не пожалел.
– Лучший способ продрать глаза, – сказал Томас, делая первый глоток. Кофе действительно получился крепковатым, даже для Томаса.
Посмотрев на вылетающий вместе с дыханием пар – погода и впрямь стояла довольно холодная, – Эдуардо произнес:
– Я тревожусь за тебя, Ворон.
– Напрасно, – быстро ответил Томас, отводя взгляд. – Мне уже лучше.
– Я не о том, что сейчас, я вообще.
– И вообще все отлично.
Эдуардо приподнял брови и посмотрел на Томаса:
– Когда ты собираешься вернуться?
– Вернуться? В каком смысле? В центральный полицейский участок?
Эдуардо кивнул.
Читать бесплатно другие книги:
