Ученик Малинин Евгений
– Нет других предложений, – донеслось со стороны Белого Магистра. – Наш Совет – простая дань традиции. Утверждаем и расходимся.
– Кстати, о традициях, – снова заскрипел Красный. – Необходимо провести заседание магистерского суда и допросить пришлеца.
– Вот ты это заседание и проведешь, и сам его допросишь, – со смешком заявил Желтый. – Он же в Искре. Ты ведь не рассчитываешь, что мы к тебе для этого помчимся?
– Значит, можно считать, что вы меня уполномочиваете? – уточнил Красный.
– Уполномочиваем, уполномочиваем, – опять захихикал Желтый.
– Далее. Кто явится для прощания и напутствия. Судья не имеет права этого делать, а я хочу соблюсти все формальности. Кроме того, надо решить, кто будет раздувать пламя, а кто листать Долгую Книгу. Как вы понимаете, нужны двое.
– Вот и пусть к тебе тащится Оранжевый, ему ближе всех. Да он и знаток всяких обрядов, – рявкнул вдруг Зеленый.
– Я не буду раздувать пламя, – категорично заявил Оранжевый. – Красный это затеял, вот пусть и работает.
Тут я снова увидел жуткую ухмылку Красного Магистра.
– Ладно, попрощаешься и полистаешь Долгую Книгу, все остальное я сделаю сам. Надеюсь, сил у меня на это хватит.
– Силы надо было раньше считать, – ехидно вякнул Желтый.
– Все, – закончил прения Белый. – Кажется, можно расходиться?
– Нет, не все, – раздался вдруг тягучий бас со стороны клубящейся в углу черноты. В комнате застыла напряженная тишина. Внезапные слова Черного Магистра были, по всей видимости, неожиданностью для собравшихся.
– Правильно, Красный, что ты хочешь соблюсти все формальности, – продолжил неспешный уверенный бас. – Ведь тебе грозит высший суд. Только дураки думают, что из синего пламени нет возврата. Малейшая ошибка, малейшее нарушение канона – и можно потерять столь дорого доставшуюся молодость, не так ли?
Черный Магистр явно издевался.
– Что ты имеешь в виду? – встревоженно прошамкал Красный.
– А то, что рыжий пришлец с золотой змеей на плече и черным котом за пазухой был захвачен тобой не в честной схватке, а путем вероломства, связанного с нарушением святого слова. Это значит, что выйти на казнь он должен в полном сознании, своими ногами, и при этом ты не имеешь права наложить на него цепи полного повиновения. Восемь твоих магов должны будут держать его только на Золотом Волосе.
– Но они могут не справиться!!! – растерянно завопил Красный.
– Это твои проблемы, – спокойно возразил Черный. – Ты обязан строго соблюсти канон, до последнего слова, до последнего жеста, до последней буквы! Или…
Красный Магистр вдруг успокоился и с кажущимся безразличием заявил:
– Действительно, я не имею права сковать Рыжего… Если он будет настаивать на своем праве! – добавил он довольно. – Только кто же это объяснит ему его права?
Желтый довольно захихикал.
– А ты надеешься, что он их не знает? – отдаляясь, донеслось из клубящейся черноты, и она медленно расползлась, теряя свою густоту и превращаясь в обычный полумрак.
– Ничего, Красный, – снова захихикал Желтый Магистр. – Тебе осталось только ночь простоять да день продержаться… – Слова потонули в булькающем хохоте, и желтый свет погас. Следом за ним погасли белое и зеленое свечение, а из оранжевого донеслось:
– Я буду у тебя завтра утром. К полудню пришлец будет подготовлен. Или ты думаешь отложить все до вечера?
– Нет, казнь начнется в полдень в Холме. Я хочу, чтобы все хорошо видели, что сделает с пришлецом синее пламя! Туда и прибудешь.
– Но ты не знаешь, как действует его магия. Как, например, влияет на нее Солнце?..
– Никакой магии у него нет, – раздраженно прервал собеседника Красный. – Ничему он за четыре дня не мог научиться. Я сработал достаточно быстро, потому что имел очень точный расчет. Я знал, когда и в каком теле он появится. Если бы не этот слепой ублюдок – Арк, я получил бы пришлеца в своем подвале, и мне вообще не пришлось бы его ловить!
– Хитер! Поделишься опытом? – восхищенно пробормотал Оранжевый и следом за этим также покинул кабинет.
Красный Магистр устало откинул голову на спинку кресла, прикрыл глаза и прошептал:
– Поделюсь… дурак!
Я пристально вглядывался в неподвижно сидевшую фигуру. Изображение приближалось, приближалось и, наконец, застыло вплотную к изможденному лицу, окаменевшему от усталости. Несколько минут я разглядывал сухую морщинистую маску, и вдруг глаза Магистра широко распахнулись и загорелись зловещим красноватым отблеском.
От неожиданности мои руки дрогнули, и я на мгновение выпустил из ладоней обжигающий холод сферы. Этого было достаточно, фиолетовое сияние заискрило и с громким хлопком погасло.
Я хорошо помнил, как выглядел Странник после моего первого знакомства с туннельным окном. Но на этот раз все закончилось несколько иначе. Вино в графине уменьшилось только наполовину, пояс, разложенный на полу, был совершенно цел, шарик, сверкая, сорвался с него и откатился к стене. Только насыпанные хлебные крошки истлели, превратившись в серую, едва заметную черточку на полу. И еще, я страшно устал и хотел спать. Глаза у меня слипались и не было сил сделать шаг в сторону. Я попытался поднять с пола графин и перенести его на стол, но не удержался, повалился на пол и, пробормотав с улыбкой: «Способный ученик…», мгновенно уснул.
Разбудил меня бесцеремонный бас гологолового:
– Во, надрался! Даже до ложа добраться не мог! Это ж надо, без закуски почти графин фиалкового выдуть!
Я с трудом сел на полу. Все тело болело, как после первой в сезоне тренировки, левая рука, попавшая под тело, онемела и отказывалась повиноваться, правая судорожно сжимала горлышко графина с остатками вина. На полу, рядом со мной темнела пахучая винная лужа. Посередине двери сияло окошко, в которое заглядывала знакомая голая рожа. Сейчас она улыбалась, видимо, довольная тем, что я тихо себя вел. Я, кряхтя, поднялся с пола и, пошатываясь, направился к кушетке. Грузно опустившись на свое место, я огляделся. Судя по тому, что за окном стемнело и под потолком мягко сиял светильник, уже наступил вечер. Значит, проспал я несколько часов. Чувствовал я себя, несмотря на ломоту, достаточно отдохнувшим и, главное, успокоенным. Теперь я хорошо представлял, что меня ожидает, и мог худо-бедно планировать свои действия.
– Ну, мертвяк, ты даешь! – раздалось из-за двери. – Ты что же, одной горчицей закусывал, глянь, всю сожрал!
Я прикинулся не проспавшимся алкашом. Подняв к окошку мутные глаза, проворчал хриплым голосом: «Тебе не понять – ты не любил», – и, нашарив на столе кусок холодной курятины, начал лениво заталкивать его в рот. Есть мне и правда хотелось.
– Закуси, закуси. А то пьянка без закуски печень разрушает, – загоготал за дверью гологоловый.
– Дурак… – вяло огрызнулся я. – Есть время для еды, есть время для питья, и не надо смешивать времена – можно надорваться.
– Глянь-ка, мертвяк-то – философ. Прямо целое философское учение создал, – продолжала глумиться за дверью голая голова, и вдруг, резко сменив тон, прорычала: – Давай быстро приходи в себя. Скоро Магистр спустится судить тебя.
– А что, меня для допроса наверх не поведут?
– Нечего тебе по замку шляться, – голая рожа растянулась в усмешке. – Здесь и допросят, и осудят!
– Тогда включай свой санузел. – Я помотал головой, словно мне стало нехорошо и я вот-вот начну блевать.
– Эй, эй, эй… – Голова заволновалась, убирать в камере после меня ему явно не хотелось. – Опять непонятные слова говоришь! Кого тебе включать?
Я посмотрел на него совершенно трезвыми глазами и зарычал:
– Умыться надо, рожа!
Голова мгновенно исчезла, и каменная глыба в углу камеры начала со скрежетом поворачиваться, открывая спрятанный санитарный пост.
Я отправился в свой туалет, украшенный чудовищным ночным горшком, и, стянув через голову рубаху, с наслаждением долго плескался под струей прохладной воды. Обтершись появившимся на стене полотенцем, натянув рубашку и застегнув пояс с ножнами, я почувствовал, что полностью готов к приему высокого суда. И он не замедлил прибыть.
На этот раз дверь стала прозрачной полностью. В широком коридоре, освещенном ровным немигающим светом, стояло знакомое инвалидное кресло, в котором покоилась завернутая в красное фигура Магистра, за креслом, положив руки на его спинку, стоял мой гологоловый знакомец, на полу, рядом с креслом, за маленьким раскладным столиком скорчилась фигура в красного цвета балахоне с надвинутым на глаза капюшоном, по всей видимости, это был писец. Больше никого не было.
– А где же присяжные заседатели? – спросил я, встав напротив двери, сложив руки на груди и гордо подняв голову.
– Мне поручено Советом провести дознание и заседание магистерского суда по делу пришлеца по имени Илья, использующего тело Алого Вепря, полного мага Мира Спокойной Воды, – проскрипел Красный Магистр, не обращая внимания на мой вопрос. – Процедуру дознания начнем с допроса пришлеца. Вопрос первый. С какой целью ты явился в Мир Спокойной Воды?
Он задал свой вопрос совершенно бесстрастным тоном, монотонным бесцветным голосом. Однако я решил вступить в его игру и так же бесстрастно ответил:
– Я явился в Мир Спокойной Воды не по своей воле. Поэтому, естественно, никакой цели не преследовал.
– Протоколист, отметь – допрашиваемый подтвердил, что явился в наш мир с целью захватить власть.
От такой беспардонной лжи у меня буквально отвисла челюсть.
– Вопрос второй. Опиши кратко свои действия во время пребывания в Мире Спокойной Воды.
Я глубоко вздохнул, успокаиваясь, и ответил:
– Я искал встречи с одним из Магистров, чтобы попросить помощи в возвращении домой.
– Протоколист, отметь – допрашиваемый заявил, что он сколотил шайку из нескольких людей и животных с целью силового захвата власти. Вопрос третий. Назови состав своей шайки.
Я понял бесполезность продолжения диалога, поэтому, плюнув себе под ноги, пробормотал:
– Да пошел ты… – и отправился на свою кушетку чего-нибудь пожевать.
– Протоколист, отметь – допрашиваемый назвал змею по прозвищу Золотая Погибель, кота по прозвищу Ванька и на этом прекратил показания по заданному вопросу, – продолжал скрипеть Красный, не обращая внимания на то, что подсудимый перестал реагировать на его выступление.
– Вопрос четвертый. Сколько человек было тобой и твоей шайкой убито во время пребывания в Мире Спокойной Воды?
В ответ я швырнул в него обглоданную куриную кость и налил себе вина.
– Протоколист, отметь… – продолжал тянуть свою песню этот красный манекен, но я уже его не слушал. Выпивая и закусывая, я обдумывал вопрос, когда мне может представиться наиболее благоприятный момент для неожиданного использования своих магических способностей, и что из того, что я умею, стоит применить. Получалось, что в одном этот красный старикан был прав – я слишком мало знал и умел. Несмотря на мои выдающиеся способности к магии, я не успел освоить что-нибудь серьезное. Думы получались не слишком веселые, а вскоре и они были прерваны ревом стоявшего позади кресла урода:
– Встать для оглашения приговора!
– Пусть твой хозяин постоит! – проорал я в ответ, оставаясь на своей кушетке.
Магистр, не обращая внимания на мои вопли, тем же безразличным скрипучим голосом продолжил:
– Основываясь на результатах проведенного дознания, руководствуясь прецедентами… Впишешь там прецеденты, – бросил он в сторону писца, – а также следуя законам и обычаям Мира Спокойной Воды, пришлец по имени Илья, использующий тело Алого Вепря, полного мага Мира Спокойной Воды, приговаривается магистерским судом к сожжению в синем пламени, которое состоится завтра в полдень на судной площади города Холма. Приговор вынесен высшей инстанцией, посему обжалованию не подлежит.
Он сделал знак, и гологоловый покатил его кресло прочь от моей двери. За ним, быстро сложив столик, путаясь в полах балахона и теряя по пути листочки бумаги, бросился писец. Дверь с легким хлопком вновь стала непроницаемой.
Вот и суд, скорый и неправый. Было грустно. В глубине души я все-таки надеялся на справедливость и помощь. Мне казалось, что столь могущественные люди способны встать над личными амбициями и руководствоваться не своими мелочными интересами, а истиной и добром. Нет, все было как всегда. Тот прав, у кого больше прав. Что ж, придется играть по предложенным правилам, и если уж выпадет возможность, я тоже буду беспощаден. Теперь я действительно был готов разметать этот чудесный мир к чертовой матери.
И тут я вспомнил Леди, и Странника, и кота по имени Ванька, и лошадного по имени Миша, и Бармалея, и Вечника. И еще я вспомнил Лаэрту – свою фею, ее чудесные глаза и сладкие губы. В груди у меня стало тепло, а глаза защипало. Что ж это я из-за одной красной сволочи ополчился на целый мир, и не такой уж плохой мир. Все-таки друзей у меня в нем было много.
Я стал вспоминать свое странствие и свои встречи, думать, где-то сейчас мои друзья и что-то они поделывают. На меня накатила непонятная усталость, и глаза сами собой закрылись. Я тихо прилег на кушетку и погрузился в легкий, похожий на грезу сон. Но сквозь чуткую дрему я почувствовал, как погас потолочный светильник, оставив слабое, едва рассеивающее тьму сияние, как завозились за дверью, и она, тихо скрипнув, наконец отворилась.
В комнату вошли трое, один из которых был моим старым знакомцем – сторожем с голой головой. Именно он, наклонившись надо мной, шепотом произнес:
– Готов. Спит, как дитя после сиськи. Давай носилки.
Двое вошедших вместе с ним молча подошли сбоку к столу и положили на пол похожие на медицинские носилки. Затем легко перенеся стол подальше от кушетки, они взяли меня за плечи и ноги, переложили на носилки и замерли возле них.
Мой сторож возился около стола. Потом, повернувшись к нам, он сказал с набитым ртом:
– Готовы? Берите и двинули.
Два его безмолвных помощника подняли носилки и, покачивая, понесли меня из камеры. В темном коридоре гологоловый вышел вперед и возглавил нашу процессию.
Я окончательно пришел в себя, но не подавал виду, предпочитая, чтобы меня несли. Пусть попыхтят. Носильщики действительно скоро запыхтели, а еще через несколько шагов тот, что шагал впереди, выдохнул:
– Ну и здоров этот пришлец, тонну, наверное, весит.
– Помалкивай, разбудишь… – проворчал задний.
– Ага, его сейчас серебряной трубой не разбудишь. Магистр сам чары навел.
– Тихо, болтуны, – шикнул гологоловый.
– Передохнуть бы… – заскулил передний. – Все руки оттянул.
– Тащи, тащи, нечего отдыхать, – вдруг забормотал я, как будто бы сквозь сон.
Носилки заметно вздрогнули, а носильщики сбились с шага. Их вожак метнулся ко мне и попытался на ходу разглядеть в темноте мое лицо.
– Ровнее, ровнее… – недовольно пробормотал я.
Носилки сразу выровнялись, но носильщики уже почти бежали.
– Спит… – обнадеживающе прошептал гологоловый и припустился вперед. Коридор незаметно сменился узким, мрачным тоннелем. Ребятки мчались рысью, задевая плечами сырые каменные стены и пригибая головы. Мои глаза привыкли к темноте, и я прекрасно видел все, что творилось вокруг.
– Недалеко осталось, – пыхтя, заявил через несколько минут передний. Видимо, он был самый говорливый из всех. Эту мысль тут же подтвердил гологоловый.
– Надо Магистру сказать, чтоб он тебе язык укоротил. Болтаешь, как баба на базаре, – остервенело зашептал он на бегу.
Впереди расцветало светлое пятно, похоже, мы приближались к концу тоннеля.
– Заразы, свет не выключили… – зашипел наш лидер и наподдал, быстро оторвавшись от носилок. Носильщики тут же сбавили темп и перешли с бега на скорый шаг, а затем и вовсе пошли спокойно. Немного погодя свет впереди погас.
– Не заблудимся в темноте? – обеспокоенно прошептал я.
– Нет, здесь нет поворотов, – тут же откликнулся передний.
– А вдруг уже отрыли? – продолжил я свою провокацию.
– Кого отрыли? – удивился передний.
– Ты кончишь болтать или как, – зашипел задний.
– Сам же дурацкие вопросы задаешь! – обиженно забубнил передний.
– Вот дотащим, – задыхаясь, зашептал задний, – я тебе задам пару умных вопросов. И морду заодно начищу!
– Еще посмотрим, кто кому морду начистит, – запетушился передний, пытаясь обернуться.
– Двигай, зараза… – почти в полный голос рявкнул задний и двинул переднего носилками пониже спины.
– Ровнее, ровнее… – строго вмешался я в дискуссию.
Ребята замолчали и опять прибавили шагу. Тут же впереди замаячил вернувшийся руководитель.
– Все в порядке. Нас ждут, – радостно зашептал он.
– Эта сука чуть Вепря не разбудила, – тут же наябедничал задний шепотом.
– Опять болтал, зараза, – окрысился гологоловый и, сунув кулак под нос переднему, пообещал: – Ну будет твой язык у Магистра в кабинете на жердочке болтать!
Передний промолчал, но его пыхтение пропиталось слезами.
Туннель опять превратился в коридор. Пройдя несколько шагов по коридору, носильщики с трудом вписались в резкий поворот и протиснулись через дверь в темную комнату.
Когда они, задыхаясь, подтащились к кровати, я рывком спрыгнул с носилок и начальствующим голосом заявил:
– Молодцы, быстро добежали. Благодарю за службу.
Ребята уронили носилки и кинулись к светлому прямоугольнику открытой двери, в котором маячила фигура гологолового. Тот почему-то растопырил руки, словно попытался их удержать, но две крупные фигуры, мелькнув в проеме, сшибли его с ног. Гологоловый упал, а выскочившие носильщики налегли на дверь, пытаясь ее захлопнуть. К сожалению, они не учли того, что голова сбитого ими с ног сообщника осталась в комнате. В этот момент в комнате зажегся свет, ярко озарив валявшуюся на пороге безволосую голову, прижатую дверью. Выпучив глаза, голова пыталась убраться в коридор, выхрипывая при этом: «Носилки, гады… Носилки бросили». С другой стороны, все попытки головы покинуть помещение пресекались двумя здоровыми мускулистыми телами. Только когда я сделал шаг по направлению к двери, голове неимоверным усилием, в кровь обдирая уши, удалось юркнуть за дверь. Та с грохотом захлопнулась, и загремевший засов обозначил победу стражи над озверевшим пришлецом.
– Чары наводил, чары наводил… Он же всю дорогу не спал. Он же мог нас враз порешить… – явственно забубнил возбужденный голос переднего.
– Я маленьких не обижаю, – громко ответил я. – И вообще, сегодня День защиты насекомых!
За дверью замолкли и затаились.
Я осмотрел свое новое обиталище. Комната была немного меньше прежней, без окна, но при этом обшита деревянными, похожими на дубовые, панелями. На беленом потолке прилепился круглый матовый светильник. В углу стояла узкая кровать, застеленная темно-зеленым тонким одеялом в зеленом же пододеяльнике. Подушечка была мала. Больше в комнате ничего из мебели не было. Зато на стене, над кроватью, висела большая картина, изображавшая нечто вроде большой включенной газовой горелки, посередине которой сидел, опутанный цепями, голый старик с блаженной улыбкой во весь беззубый рот, а вокруг во всевозможных довольных позах расположилась толпа народу, наслаждавшаяся видом голого старца. Судя по всему, я лицезрел изображение сожжения пришлеца в синем пламени. Из картины явствовало, что процесс сожжения доставлял сжигаемому неизъяснимое блаженство, но почему он был голый? А может, местный художник просто так видел?
Я стянул пояс, повесил его на спинку кровати и, улегшись поверх одеяла, стал ждать. Определить время суток не было никакой возможности, и постепенно мне стало казаться, что утро уже давно наступило, что Красный Магистр, по каким-то своим соображениям, перенес время казни или совсем отменил ее. А может, в Искру ворвались мои сподвижники, возглавляемые Вечником, и Леди уже заплевала все наличные вооруженные силы Магистра, включая его самого, и теперь они разыскивают меня по казематам замка, а я, перенесенный злодеями в неизвестное зачарованное место, буду гнить здесь до самого своего конца, поскольку из тех, кто знал, куда меня запрятали, в живых никого не осталось… В общем, воображение мое не на шутку разыгралось.
И вот, когда я уже решил, что ждать больше нечего и надо попробовать поковырять дверь да потихоньку прорубаться к своим, противоположная стена комнаты замерцала слабым желтоватым сиянием и медленно растаяла.
9. Холм. Казнь
…Я полностью согласен и целиком поддерживаю постулат о том, что любая жизнь на Земле священна… Поэтому, если вас пытаются убить, вы имеете право защищаться всеми доступными вам способами…
Моя комната превратилась в своеобразный эркер довольно большого сумрачного зала, богато украшенного позолоченной лепниной, с великолепным мозаичным паркетом на полу. Мебели было мало, и она теснилась к стенам, оставляя в центре большое свободное пространство. По залу в одиночестве прохаживался высокий моложавый мужчина с правильными, резкими чертами лица. Его одежда, выдержанная в оранжево-желтоватых цветах, состояла из высоких кожаных сапог, в которые были заправлены широкие бархатные штаны. Талию незнакомца охватывал кожаный расшитый пояс с висящими на нем богатыми ножнами, из которых торчала затейливая витая гарда длинной рапиры. Свободная оранжевая рубашка, обшлага и ворот которой были отделаны широкими кружевами, оставляла открытой шею и верх груди. В распахе рубашки на тяжелой, кованой золотой цепи красовался медальон, очень похожий на медальон Красного Магистра, только вместо рубина его украшал золотистый топаз. Каштановые с рыжим отливом кудри прикрывал оранжевый бархатный берет с длинным лохматым оранжевым пером, схваченным бриллиантовой брошью.
Оранжевый Магистр, а это был без сомнения он, задумчиво вышагивал по свободному пространству зала, не замечая, что кованые каблуки его сапог безжалостно царапают бесценное мерцание паркета. Наконец, он соблаговолил обратить внимание на мою персону, возлежавшую на узкой тюремной койке.
Он остановился, внимательно и, как мне показалось, доброжелательно меня разглядывая. Затем, должно быть, удовлетворенный осмотром, проговорил про себя своим неприятным высоким голосом:
– Действительно, Алый Вепрь собственной персоной. Вот так, не зная, встретишь и не догадаешься, что это опаснейший пришлец.
Я пренебрежительно фыркнул и достаточно зло ответил:
– Это чем же я так опасен?
– Я ознакомился с протоколом твоего допроса. Мне кажется, что человек, поставивший целью насильственный захват власти, всегда чрезвычайно опасен для людей, этой властью владеющих. Тем более такой способный человек, как ты.
В его голосе явно проскальзывали вопросительные интонации.
– А ты напрасно отказался присутствовать на этом так называемом допросе. Если мне предоставят пару листов бумаги и перо, я составлю не менее интересный протокол допроса Красного Магистра, из которого будет следовать, что он замышляет уничтожить всех других членов Совета, включая Серого, и при этом отравить половину населения Мира.
– И я вполне допускаю, что твой протокол будет истинным! – довольно рассмеялся Оранжевый. – Но пока что мы имеем только то, что имеем. Посему приговор магистерского суда, как тебе уже сказали, окончательный и обжалованию не подлежит. Впрочем, для любого пришлеца, каким бы необычным он ни был, закон и традиции требуют только казни, и только такой казни. – Магистр вновь стал серьезным и задумчивым.
– Значит, у меня не было никакой надежды мирно вернуться назад и нет никаких прав для защиты от вашего произвола?
– Мирно вернуться назад… – удивленно протянул Оранжевый. – Пожалуй, нет. Ты слишком ценная, сильная и в то же время беспомощная фигура, чтобы не попытаться тобою воспользоваться. У тебя был только один путь – затаиться, обрести магическое могущество и попытаться, уничтожив Совет, полностью захватить власть в этом мире. Имеются предания о том, что некоторым, очень немногим, пришлецам это удавалось. Ты же повел себя настолько откровенно, что мне не понятно, как тебя не схватили в первый же день. Теперь твоя смерть принесет твоему убийце такие серьезные выгоды, что остановить ее никто не в силах.
– Даже Серый Магистр?
– Даже Серый Магистр. Тем более что он в дела пришлецов, как правило, не вмешивается. Ему хватает забот с разборками между магистрами.
– Ты ловко ушел от второй части моего вопроса о правах казнимого пришлеца, даруемых ему вашими законами и обычаями.
Магистр внимательно посмотрел на меня:
– Я, к сожалению, почему-то совершенно не читаю твою мысль. Это очень необычно и для меня неудобно. Но ты задаешь слишком точные вопросы, чтобы не появилась уверенность в твоей довольно глубокой осведомленности. К тебе кто-то спускался для приватной беседы? Тебя кто-то ориентировал в происходящем?
– Магистр, если на каждый мой вопрос ты будешь задавать два, мы оба останемся без ответов. Поэтому я отвечу на твои вопросы в надежде на твои ответы. Видишь, я вполне лоялен. Нет, ко мне никто не спускался для приватной беседы. Я никого не видел, кроме одного охранника с голой головой и двух смешных ребят, которые перетащили меня из Искры сюда на носилках.
Магистр изумленно уставился на меня:
– Ты видел носильщиков?!
– И видел, и имел с ними задушевный разговор, в результате которого они чуть не затоптали своего начальника. – Я вспомнил бегство пары мордоворотов из моей комнаты и расхохотался.
– Но ты никак не мог их видеть, а тем более с ними беседовать! На тебя были наложены чары беспробудного сна, и ты должен был прийти в себя только что!
– Видимо, я не поддаюсь гипнозу, – с улыбкой ответил я.
– Мне необходимо срочно посоветоваться… – потрясенно пробормотал Оранжевый и чуть ли не бегом бросился к выходу.
Зал опустел. Мне было интересно, чем же я так напугал одного из членов Совета. И потом, он так и не ответил на мой вопрос. И хотя я уже знал ответ, мне стало обидно. Магистр тоже мне, ни чести, ни совести. Ничего, пусть только назад явится, я с ним по-другому поговорю.
Он вернулся не один. Следом за стремительно шагавшим Оранжевым в зал на своих собственных ногах вошел Красный Магистр. Его лицо по-прежнему напоминало застывшую пергаментную маску, изрезанную морщинами, но двигался он сегодня вполне самостоятельно и довольно уверенно.
– Так, это что же заставило тебя из колясочки выпрыгнуть, красный симулянт, – не удержавшись, схамил я.
Красный Магистр, как обычно не обращая внимания на мои выпады, приблизился и, уставившись мне в глаза своим остановившимся взглядом, прохрипел:
– Значит, ты утверждаешь, что во время переноски из Искры ты не спал?
– Я не собираюсь с вами обоими разговаривать, пока вы не начнете отвечать на мои вопросы так же, как я отвечаю на ваши, – раздраженно выпалил я.
– Ты забываешь, что это ты в плену у меня, а не наоборот.
– Да, и что ты можешь мне сделать, ублюдок цвета столовой свеклы, когда меня и так ожидает синее пламя?
Красный Магистр повернулся к своему Оранжевому собрату и с усмешкой заявил:
– Он опять блефует. Блеф – это единственное из магического арсенала, что ему доступно. – Презрение, с которым он это произнес, можно было намазывать на мясо вместо горчицы.
– А ты спроси у своих такелажников, с какой это стати они кинулись за дверь по бездыханному телу своего бригадира и оставили здесь свой инвентарь? – Я поднялся с койки и пнул ногой валявшиеся на полу носилки. – А потом чуть не оторвали дверью уши своему начальству?
В том месте, где ранее стояла пропавшая стена, что-то коротко треснуло, и оба магистра изумленно уставились на лежавшие носилки. Видимо, до этого они их не видели. Затем, как по команде, оба, не сговариваясь, развернулись и бросились к выходу, при этом Красный не уступал в скорости своему коллеге.
На этот раз я оставался один достаточно долго и успел привести в порядок одежду и опоясаться. Вернулся в зал один Оранжевый. Он был крайне озабочен и, не вступая со мной в дальнейшие переговоры, сразу приступил к делу.
– Рыжий пришлец по имени Илья, несущий золотую змею на плече и черного кота за пазухой, ты приговорен магистерским судом к сожжению в синем пламени. Приговор будет приведен в исполнение немедленно. Согласно нашим законам и обычаям я – Оранжевый Магистр Мира Спокойной Воды произнесу напутствие идущему на казнь и формулу прощания. Сразу после этого ты будешь скован цепью полного повиновения и выведен на судную площадь города Холм для приведения приговора в действие.
– Валяй, напутствуй, – согласился я, уже и сам желая, чтобы все поскорее кончилось.
И в это мгновение в разных концах зала и даже в моей маленькой комнате раздалось негромкое сухое хлопанье. Я огляделся, но ничего не заметил, а Оранжевый Магистр, казалось, вообще ничего не слышал.
Встав в третью позицию, он положил одну руку на эфес своей рапиры, а вторую на грудь, прикрыл глаза и своим высоким резким голосом начал торжественно декламировать:
– Пришлец нежданный и незваный, несущий замысел нечистый, дела твои тебя раскрыли, и выдал собственный зрачок… – На этом месте он запнулся и бросил на меня быстрый взгляд. Я в ответ только усмехнулся. Он откашлялся и продолжил:
- …Когда, лелея план коварный,
- Ковал оружье ты в засаде,
- Наш брат по магии увидел
- След яда на твоем клинке.
- И доблесть встала над коварством,
- И кровью смыт позор вторжения,
- И ты, пришлец, закован в цепи,
- И плен – награда для тебя.
- Тебе не помогла внезапность,
- В открытой схватке ты повержен,
- Твой победитель, торжествуя,
- Свет пламя синего зажжет.
- Иди, прими свой тяжкий жребий,
- Отдай магическую силу,
- И в синем пламени сгорая,
- Закон и право утверди.
Произнося этот бред, Магистр постепенно впадал в какое-то восторженно мистическое состояние, и к концу своего выступления он почти запел. На меня его речитатив не производил никакого впечатления, лишь несколько раздражала напыщенная ложь, но я уже начал привыкать к постоянному оговору и подтасовкам, которыми пользовались в этом мире власть имущие.
Закончив, Оранжевый Магистр еще немного покачался в такт отзвучавшим словам, а затем открыл глаза и произнес вполне нормальным голосом:
– А теперь слушай формулу прощания. – И, подняв руку, лежавшую на груди, вверх, он произнес: – Прощай, пришлец по имени Илья, несущий золотую змею на плече и черного кота за пазухой. Войди, скованный цепями полного повиновения, в синее пламя магии. – Он резко опустил руку и склонил голову и, помолчав мгновение, добавил: – Пусть войдут маги с цепями.
В зал медленно вступили восемь одинаковых, одетых в темные балахоны фигур с прикрытыми глубокими капюшонами головами. Они шли в ногу по четыре в ряд, погромыхивая двумя темными, маслено поблескивающими цепями.
Я выпрямился и, положив затянутую в перчатку руку на рукоять меча, громко сказал:
– Оранжевый Магистр Мира Спокойной Воды, я, пришлец по имени Илья, обвиняю тебя в грубом нарушении канона сожжения в синем пламени, ибо я был захвачен Красным Магистром не в честной схватке, а путем вероломства, связанного с нарушением святого слова. Это значит, что выйти на казнь я должен в полном сознании, своими ногами, и при этом никто не имеет права наложить на меня цепи полного повиновения. Восемь сопровождающих меня магов должны будут держать меня только на Золотом Волосе.
Я постарался слово в слово повторить фразу Черного Магистра, которую он произнес на Совете, и, закончив, я понял, что все сказал правильно. Оранжевый открыл рот и, выпучив глаза, уставился на меня, как будто услышал собственный смертный приговор. Мерно двигавшиеся темные фигуры застыли на месте, еще ниже склонив головы. Тут я вспомнил о необычных хлопках, прозвучавших в начале речи Магистра, и меня осенило: ведь это скорее всего открывались туннельные окна. Я с улыбкой взглянул на ошарашенного Магистра и добавил:
– Я уверен, что большинство магистров наблюдает за процедурой казни, и они будут чрезвычайно огорчены допущенным нарушением канона!
Это его добило. Запинаясь, он сделал шаг в мою сторону и буквально простонал:
– Но откуда?.. Как ты узнал?.. Кто тебе подсказал?..
– Разве это важно? – усмехнулся я. – Важно лишь то, что я прав!
И тут в зал буквально ворвался Красный Магистр. С исказившимся бледным лицом, трясущимися руками, в развевающихся красных одеждах он был похож на воплощенную Смерть. Он кинулся к Оранжевому и, оттолкнув его, начал хрипло орать:
– Я все равно тебя сожгу, какими бы правами ты ни обладал. Тебе не поможет твое знание. На тебя немедленно наложат цепи полного повиновения и отведут к синему пламени. Ты слишком долго испытываешь мое терпение, и оно кончилось.
На тощей желтоватой шее вздулись синие жилы, губы покрылись розовой пеной. Он глубоко и судорожно вздохнул и, взмахнув широким красным рукавом в мою сторону, прохрипел:
– Заковать его!
Темные фигуры сопровождающих магов возобновили свое мерное продвижение, а я потянул из ножен Поющего и Молчащего.
Внезапно в напряженной тишине зала, нарушаемой только шарканьем ног и слабым позвякиванием цепей, раздался тягучий низкий голос:
– Опомнись, Красный. Ты хочешь, чтобы пришлец смог обнажить Поющего и Молчащего. Он это сделает, если ты нарушишь канон. И тогда гибель ждет не только тебя, но и всех нас. Образумься!
Маги, несущие цепи, снова остановились. Но Красный Магистр, нисколько не удивленный вмешательством в его действия, резко обернулся на голос и, словно собака, у которой отбирают кость, зло огрызнулся:
– Ты что, не видишь, нет у него Молчащего!
– Глупец, Молчащий потому и Молчащий, что видит его только хозяин, а чувствует только тот, у кого он отбирает самое главное. Ты даже этого не знал? – В голосе просквозила насмешка.
– Ну, Черный, ты еще пожалеешь о том, что вмешался в мое дело! – Угроза Красного прозвучала настолько ощутимо, что даже я содрогнулся. Но говоривший, казалось, не обратил на нее никакого внимания.
– А ты рассчитывал, что Черный Магистр станет простым слоном на твоей шахматной доске? – на этот раз насмешка была неприкрытой. Красного Магистра передернуло.
Рыкнув: «Разберемся позже!», он бросил своим клевретам:
– Уберите цепи! – и повернувшись ко мне, зашипел: – С тебя хватит и этого!
Из складок своего одеяния он извлек короткий толстый стержень золотистого цвета и, протянув ее Оранжевому, уже спокойнее произнес:
– Повтори формулу прощания.
Оранжевый, увидев стержень, сразу пришел в себя и, выдвинувшись вперед, повторил:
– А теперь слушай формулу прощания! – и, помолчав, продолжил: – Прощай, пришлец по имени Илья, несущий золотую змею на плече и черного кота за пазухой. Войди, опутанный Золотым Волосом, в синее пламя магии.
Я почувствовал, как мои руки мгновенно отяжелели, сделавшись ватными, и оружие, наполовину извлеченное из ножен, с тихим шелестом вернулось на место. Вновь попытаться извлечь его у меня не хватало сил. Магистры увидели, что мне не удается вытянуть меч из ножен, и удовлетворенно улыбнулись.
В комнату такой же медленной, торжественной поступью вновь вошли восемь полных магов, двигаясь на этот раз друг за другом. Проходя мимо Оранжевого Магистра, каждый из них протягивал затянутую в желтую кожу руку и брал короткий золотой стержень, но из руки магистра он также не исчезал. Когда восьмой маг взял свой стержень, Магистр с видимым облегчением вздохнул и опустил руку на эфес рапиры. Маги тем временем, по очереди проходя мимо меня, касались своими стержнями моего пояса в разных местах, и те словно прирастали к нему. Я заметил, что руки, державшие стержни, просто слились с ними, едва сохраняя очертания сжатого кулака. Маги по очереди отходили от меня, и стержни, удлиняясь, истончались до размера толстой нити, но оставались туго натянутыми. Через несколько мгновений восемь магов встали вокруг меня, накрепко соединенные с моим поясом золотыми нитями. Я оказался ступицей своеобразного колеса, золотые спицы которого прочно удерживали меня в центре.
Красный Магистр повернулся к своему помощнику и тоном, не допускающим возражений, приказал:
– Отправляйся в старый тронный зал. Долгую Книгу уже установили. Можешь немного отдохнуть и начинай листать. Листать будешь до полуночи!
Оранжевый молча повернулся и вышел.
Красный, взмахнув широкими рукавами, также повернулся к выходу и, поведя пальцами, выдернул из воздуха отливающую медью плошку, в которой слабо теплился огонек чистого синего пламени.
Читать бесплатно другие книги:
