Песнь для Близнецов Белякова Евгения
Тео мысленно «пожала плечами». Кендрик прикусил губу, затем спохватился и лицо его разгладилось.
– Наверное, я чересчур долго не говорил тебе какой-нибудь ошеломляющей правды, наставница.
– Да, все время была скучная ложь.
– Хочешь разозлить меня? Наверное, думаешь, что я совершу ошибку… захочу тебя убить, а для этого разомкну заклинание… – Кендрик встал с кресла, скрестил руки на груди. – Это ведь глупость. Даже если я сниму узы, ты будешь без энергии. Я смогу скрутить тебя так, что из пор кожи выступит кровь.
– Я уже дрожу. Хотя нет, не дрожу, я же недвижима.
Тео смотрела в глаза бывшему ученику с усмешкой, вызовом… Но тот внезапно глубоко вдохнул и сел обратно в кресло.
– Кое-что расскажу тебе. – Сказал он спокойным… и предвкушающим голосом. – О твоем ученике. Гринере.
Тео внутренне приготовилась услышать любую грязь, но то, что сказал Кендрик…
– Мы ведь общались с ним. Во сне. С того самого дня, как я нашел его в хижине лесника. И я обучал его, наставлял. Перетянул на свою сторону.
– Ты лжешь, – холодея, сказала Тео.
– О, нет. Та защита, что вы над собой соорудили, не закрывала его от меня… во сне. Старая магия, почти забытая. Твой ученик сначала не доверял мне, но потом… я ведь умею убеждать.
Тео не хотела верить. Но Кен, самодовольно улыбаясь, стал рассказывать. Какие вопросы Гринер задавал, о чем рассказывал, думая, что ничем не выдает себя… С ужасом магичка понимала, что ее бывший ученик говорит правду.
– Я бы сделал его своей правой рукой, тогда, после битвы на равнине Эльды. Если бы он справился. Но он оказался слаб. Не думай, будто он в последнюю минуту проявил героизм или что-то такое, нет – он просто оказался слишком глуп и слаб. Видимо, ты повлияла на него гораздо сильнее, чем я думал… Но, опять же, это не твоя заслуга. Просто… ну кем он был? Кухонным мальчишкой? Естественно, что он впитывал твои бредни, как губка. Не потому, что был предан, а потому что не знал другой истины, кроме твоей. А, узнав настоящую силу и власть, испугался.
Тео почувствовала, что с трудом сдерживается. Огромным усилием воли она сдерживала себя, не давая… не время. Не время. Грань была очень тонка, но если ошибиться с моментом…
– Так что все твои попытки заполучить нормального ученика провалились. Этот был, пожалуй, самым никудышным… И, убивая его, я думал о том, что…
«Пора».
Внезапно Тео изогнулась, запрокинула голову и издала вопль – такой, будто с нее заживо снимали кожу. Кендрик поперхнулся посреди своей выспренней речи, замер…
– Что? – прошептал он.
Тео все кричала… а затем от нее во все стороны хлынул свет. Яркий, алый, застилающий глаза, свет. Он иглами пронизывал пространство, ломая паутину заклинания, разрывая ее на части… Кендрик стоял, не в силах двинуться, а Тео начала мерцать посреди кокона из энергии.
– Не может быть… – маг закрыл рукой глаза – сияние, исходившее от магички, слепило его. Он отчаянно, истерически вскричал: – Прекрати! Остановись!
Свет достиг самых дальних уголков пещеры – теперь вся она переливалась алыми отблесками. Повисла секундная тишина – а затем, как показалось Кендрику, сам воздух стал звоном, разрывающим уши.
Кендрик застонал и упал на колени. Дрожа, отнял пальцы от глаз… красного света больше не было. Все снова залила темнота, теперь абсолютная. Маг встал, попятился… Правой рукой он нащупал стул и выставил его перед собой, как щит.
– Тео…
И тут он услышал дыхание. Тяжелое, горячее – оно прокатилось по пещере, как раскаленная волна. Кендрика накрыл такой ужас, что он забыл о том, что может открыть портал. Он помнил только то, что справа от него есть коридор в скале… и, спотыкаясь, побежал туда, чувствуя, как за спиной разворачивается на звук его шагов что-то огромное, темное… и полное ярости.
– Гори, ученик… – раздался низкий голос, вибрирующий, рычащий.
С треском взрезая воздух, к Кендрику понеслась струя пламени. Она растекалась, ширилась, выжигая воздух и все живое. Камни под ногами нагрелись так, что их жар маг чувствовал даже сквозь подошвы. Волосы сгорели почти сразу. В свете огня Кендрик увидел спасительный коридор. Нырнул туда… и только потом понял, что двигаться быстро не сможет. Что сам себя загнал в ловушку.
Обдирая кожу об острые камни на стенах расщелины, он рванулся вперед. Ослепительное пламя заполнило все вокруг, испепеляя кожу, плоть, глаза… выхода Кендрик не видел, но продолжал из последних сил двигаться, двигаться…
Тео остановилась только тогда, когда камни в расщелине раскалились докрасна. Оглядела коридор… Ничего, даже пепла. Так и должно быть после драконьего огня.
Она с трудом развернулась и отодвинулась к центру пещеры. Издала низкий, протяжный рык… стон боли. Драконья сущность рвала ее на части изнутри. Она требовала – пищи, пищи…
Та энергия, о которой знал Кендрик – Белая, Черная, Серая… Он их учел, вплел в свою ловушку-заклинание и действительно, та высасывала силы из магички, капля за каплей, не давая накопиться. Но Кендрик не знал, что есть и другая магия… которая увеличивалась медленно, но верно. День за днем. Пока Тео не призвала свою другую половину.
Драконица подняла голову, принюхалась. Ей стоило больших усилий сдержаться, обратиться к разуму – тело было готово биться о камни, ища выход. Щель, через которую пытался убежать Кендрик, была слишком мала для драконицы.
«Вполне возможно, я, освободившись, сама замуровала себя…»
Тео учуяла слабое дуновение ветра. Свежего воздуха, и шел он сверху. Встав на задние лапы и вытянув шею, она уперлась носом в небольшую щель в потолке пещеры. Провела длинным языком по поверхности камня, еще раз принюхалась… Слабое место. Должно поддаться.
Изогнув мощную, мускулистую шею, драконица ударила носом, на котором торчали костяные наросты, в камень над собой. Послышался легкий треск. Она ударила еще раз, и еще… кровь заливала глаза, разум метался на грани безумия, желая одновременно свободы, простора, пищи – красного, свежего мяса, – и избавления от боли. Потолок постепенно разваливался на части, отколовшиеся куски падали вниз, издавая скрежет, когда скользили по драконьей чешуе. В образовавшуюся дыру хлынул поток чистого воздуха. Драконица глотнула его и с удвоенной силой принялась рушить свод пещеры.
Сколько прошло времени, прежде чем отверстие стало достаточно большим, чтобы влезть в него, Тео не знала. Все спуталось, в голове шумело, мелькали какие-то образы, разум застилало туманом голода. Она выбралась на поверхность, в огромных глазах отразились звезды. Вокруг возвышались горы – суровые, островерхие. Их белые шапки морозно сверкали в свете луны.
«Ворчуны…»
Драконица зарычала. Развернула крылья. Окунула морду в снег, слизала остатки крови языком.
«Мясо… мясо… сначала… поесть… потом… лететь…»
Человеческая сущность едва ли могла контролировать драконью в таком положении. Тео до этого момента ни разу не превращалась, основательно не подкрепившись, всегда следила, чтобы энергии было достаточно… Она не была уверена даже в том, что сумеет разрушить ловушку Кендрика, и все поставила на удачу.
Драконица сделала несколько пробных взмахов крыльями. Затем поднялась в воздух и полетела на запад, в сторону склонов, где люди пасли овец.
Ольсен вставал рано утром, занимался садом, домом. Словом, хозяйством – хотя именно хозяином этих мест он себя не ощущал. Гостем – возможно.
Деревьев было столько, что без работы маг никогда не оставался, тем более что в эту долину не приходила зима. Только осень, прохладная и спокойная. Сейчас большинство сада плодоносило – яблони, сливы, груши, абрикосы. Ольсен собирал их – сам, без магии, отчего этот труд растягивался во времени и позволял пофилософствовать с самим собой, затем варил варенье. Разменяв вторую сотню, Ольсен почувствовал, что его восприятие времени изменилось. Дни мелькали, но их однообразность не смущала, не пугала. Маг знал, что скоро ему суждено уйти за Грань – так же, как его учителю и тем, кто прожил больше двух сотен лет. Эмоции стали проще, мысли – глубже.
Ольсен умылся водой из колодца, расчесал бороду и волосы. Позавтракал просто – хлебом, который пек сам, медом из своих же пасек и маслом, которое сбивал из молока также сам. В хлеву жили две коровы, четыре козы и куры. Коровы были старые, молока уже не давали – просто бродили по долине, доживали свой век. Молоко и некоторые другие продукты Ольсен покупал в большой деревне милях в двухстах от гор, перемещаясь порталом туда раз в две недели.
Закатав рукава простой рубахи, маг взял большое полотнище из плотного льна и направился в сад. Расстелив полотно под деревом, потряс ветки, проверяя, легко ли падают плоды. Яблоки со стуком посыпались за землю, но часть их осталась висеть, хотя плоды уже налились под солнцем и посверкивали красными боками. Придется лезть наверх, и срывать руками… Ольсен ухватился за нижнюю ветку дерева, подтянулся и сел на нее верхом. Возраст не лишил его всей силы и гибкости, во всяком случае, он мог себя сравнить с пятидесятилетними стариками. Маг уже присмотрел следующую ветку, на которую можно было встать, как вдруг повернул голову и прислушался.
Кто-то приближался. Ольсен спрыгнул на землю, отошел от дерева и прикрыл рукой глаза от солнца, высматривая на небе… да, крохотную черную точку. Она постепенно увеличивалась. Маг чуть попятился, чтобы обзор был лучше.
Драконица летела неуверенно, рывками. Приблизившись к земле, она неуклюже попыталась развернуться и зависнуть в воздухе, чтобы сесть удобнее, но, выгнув крылья, неожиданно рванулась вперед… Врезалась в землю, вспахав ее своим огромным телом и поломав с десяток деревьев.
Ольсен, не сдержавшись, охнул. Побежал к драконице, насколько мог быстро. Морда у нее была в крови, но серьезных ран на теле и голове вроде бы, на первый взгляд, не было. Маг приблизился к драконице, провел рукой по шкуре, стараясь понять, нет ли внутренних повреждений. Нахмурился.
Та явно была здорова телесно, но энергии магической не хватало для обратного превращения.
Драконица приоткрыла глаз, обращенный в сторону Ольсена и прохрипела:
– Наломала дров…
Сознание ее стало стремительно ускользать, но Ольсен успел ухватить его. Одновременно он делился своей энергией с драконицей, повторяя мысленно одно и то же слово: «Превращайся».
Минуту спустя на вывороченной земле лежала Тео. Ольсен подхватил ее на руки и быстро пошел к дому.
Дерек бесцельно бродил по дому Мальти, размышляя, чем бы заняться. Его бесило то, что периоды действий, необходимость которых представлялась ему сомнительной, перемежались часами ожидания, когда делать было абсолютно нечего. Но Мальти строго наказал – никакой самодеятельности, и обо всем докладывать ему.
Дерек почти уже решил засесть в библиотеке с книжкой, хотя там их было немного, все больше про выделку шкур и пряжу, и еще несколько романов про мытарства принцесс, как вдруг получил короткую мысль от Ольсена:
«Срочно ко мне».
Обрадовавшись, что, похоже, ему найдется какое-то дело, Дерек открыл портал. Не сразу к Ольсену, естественно, чтобы отследить было невозможно – но через четыре перехода и полчаса он появился в благоухающем спелыми плодами саду. Одновременно ветер принес запах цветущих деревьев. Дерек вздохнул полной грудью, улыбнулся и направился в сторону дома старого мага.
Дверь была приоткрыта. Дерек постучал по внутренней ее стороне, вошел, и, услышав голос Ольсена из глубины дома, пошел туда. Ольсен как раз только вышел из своей комнаты, вытирая руки полотенцем. Перегораживая проход Дереку, прислонился к косяку и пристально взглянул на Черного.
– Не смей будить, ясно? Хоть по потолку бегай, но тихо.
От этих слов сердце Дерека почему-то екнуло. Он резко отстранил Ольсена и вошел в комнату, беглым взглядом окидывая стол, окно, таз с грязной водой, баночки на столе… и кровать. На кровати лежала Тео – бледная, с закрытыми глазами, укрытая толстым шерстяным одеялом.
Дерек застыл, не сводя взгляда с напарницы. Прерывисто вдохнул. Ольсен стал рядом и положил ему руку на плечо.
– Что с… ней? – спросил Дерек.
– Спит. Восстанавливается. Выжгла себя почти полностью. – Ответил Ольсен. – Хотя в тот раз, когда она закрыла Прокол собой, было хуже, так что – выкарабкается. Причем скоро. Но сейчас ей нужен полный покой.
– Она…?
– Прилетела сюда в облике дракона. Из последних сил. Чуть позже – и потерялась бы в безумии, либо сгорела, пытаясь превратиться обратно.
Дерек с удивлением ощутил, что щеки у него мокрые. Вытер лицо поданным Ольсеном полотенцем, подошел к кровати и вгляделся в лицо Тео. Ни кровинки, и дыхание едва слышно, но… жива.
– Можно я…?
– Легонько.
Дерека немного смутило, что Ольсен сразу понял, о чем он спросил. Черный наклонился и коснулся губами лба Тео.
– Спасибо всем богам, – прошептал он.
Дерек и Ольсен вышли из комнаты. Ольсен положил Тео в ее старой спальне, оставшейся с тех времен, когда она обучалась у Серого мага и жила при нем же.
Маги сели на кухне, Ольсен подвесил чайник над огнем и принялся нарезать на стол хлеб и ветчину, которую обменял в Вешних Ручьях на грушевое варенье. Дерек сидел, плотно прижав руки к столешнице – они дрожали. Радость и облегчение, нахлынувшие на него, заставили сердце биться, как сумасшедшее.
– Она что-нибудь рассказала?
Ольсен покачал головой.
– Может, я поделюсь с ней силой?
– Ни в коем случае. – Маг поднялся, выставил на стол вездесущий мед, варенье и масло. – Она и так нарушила перегородки в энергетической сущности, они хрупкие, как стекло. Зальешь чуть больше – и она умрет.
– Она все потратила? Во время боя с… Кендриком? Но тогда почему два месяца…
– Я знаю не больше тебя, Дерек. Она очнется, думаю, завтра – и тогда спросим. – Ольсен посмотрел на Черного тяжелым взглядом. – Никаких вливаний силы, я больше скажу – никакой магии при ней вообще. И ей какое-то время после выздоровления тела придется пожить, как обычному человеку.
– Сколько?
– Месяц. Может, больше. А о превращении в дракона… лучше вообще забыть на год.
– Главное, она жива.
Ольсен согласно кивнул. Дальше они просто молча пили чай. Затем говорили обо всяких пустяках – о пчелах, варенье и погоде, вспоминали какие-то старые веселые случаи. Пока Дерек не затронул тему Возвращения.
– Мальти держит всех под колпаком, – хмуро сказал Черный. – И все, как ни странно, слушаются. Скажи, как было, когда решили уйти?
– Хлопотно. – Коротко ответил Ольсен. Потом, подумав, добавил: – Я тогда только-только стал полноправным магом. Споров было много, но такого, чтобы кто-то один решал за всех… не было.
– Ты ведь не доверяешь Мальти. – Это не было вопросом.
– Он… я ничего конкретного не знаю. И властолюбивым человеком его тоже бы не назвал. Возможно, он делает то, что делает, из самых лучших побуждений. В конце концов, нам предстоит трудное время с этими Проколами, и нужен кто-то, способный собрать всех вместе. Но… секреты никогда до добра не доводят, Дерек. Особенно когда что-то скрывают от своих.
– Возможно ли, что Мальти помог Кендрику с Копьем? Ты говорил, он путался в словах, когда…
– Даже если так, всего мы не знаем. Для того я тебя к ним и послал, помнишь? Ты пока узнал немного. И не торопи события, все произойдет в свое время. Расскажи-ка лучше, что видел и слышал.
Дерек пересказал события последних недель, поведал свои догадки насчет Гвена и Уэйна, описал, как люди относятся к грядущему Возвращению. Ольсен только кивал. Потом похлопал Дерека по плечу, перегнувшись через стол.
– Расслабься. Не буду говорить, что все позади, но, по крайней мере, ты не потерял ее. Теперь все будет легче. Или не все – но многое.
Дерек улыбнулся. И впрямь, нервы были почти на пределе в последнее время. Но сейчас внутри будто что-то отпустило. Он хотел бы остаться у Ольсена и сидеть у постели Тео, ожидая, когда она очнется, но понимал, что его хватятся у Мальти. Да и помочь тут он пока не может.
– Я посмотрю на нее еще – перед уходом?
– Конечно.
Дерек пошел в спальню, Ольсен начал убирать со стола посуду. Зайдя в комнату, Черный бесшумно поднял табуретку, стоящую в углу, поднес ее ближе к кровати, поставил. И сел, не сводя взгляда с подруги. Одеяло накрывало ее по грудь, и руки лежали поверх него. Тонкие, белые, безжизненные – словно обратное превращение иссушило ее не только магически, но и физически. Дерек протянул руку, чтобы коснуться ее, но замер.
Тео пошевелилась. Чуть приоткрыла глаза. Посмотрела на Дерека, сначала как во сне, но потом явно узнала. Слабо пошевелила пальцами – и Дерек вложил в ее ладонь руку.
– Дер… – прошептала Тео. – Как ты?
Маг чуть не засмеялся. Почти умирает, а спрашивает, как он. Не сдержав улыбки, Дерек ответил:
– Все хорошо.
– А как… – Тео запнулась. – Как Рик?
– Тоже нормально. Служит при Древе.
Тео облегченно выдохнула и, закрыв глаза, снова провалилась в сон. Дерек еще какое-то время посидел рядом, с нежностью глядя на нее, затем осторожно высвободил свою руку, встал и вышел из комнаты.
Дерек, прежде чем вернуться обратно к магам, задержался в саду у Ольсена. Сев на траву, он повернулся лицом к высоким горам, видневшимся за долиной, и постарался успокоиться. Привести себя в состояние равновесия – иначе первый же Белый из группы Мальти поймет, что он счастлив, и захочет узнать причину. Так что Дерек какое-то время сидел и насильно вводил себя в то же настроение, в каком пребывал до сегодняшнего утра. Подавленное, по большей части безразличное, нерассуждающее… Хотя бы внешне. Это стоило ему некоторых усилий, но он справился. Однако открывать портал не спешил.
«Рассказать Рику? – думал маг. – Он ведь страдает… но по нему будет видно более явно. Сумеет ли он сдерживать себя?»
Дерек спрашивал себя и о том, почему Ольсен сразу сообщил ему о том, что Тео нашлась и жива. Что бы старик не говорил о вреде секретов, сам он ими не брезговал. Мог бы скрыть возвращение Тео, чтобы Черный не выдал себя… Но потом Дерек понял – Ольсен сказал ему правду, зная, что в равновесии, без тяжкого груза на душе, Дерек сможет сделать гораздо больше.
«Значит, и Рик сможет то же самое, чем бы он там ни занимался. К тому же… я бы возненавидел того, кто из хитроумных соображений, плетя какие-то свои интриги, скрыл бы от меня новости о человеке, которого я люблю. Решено… скажу Рику».
Дерек поднялся, отряхнул штаны и открыл портал в Тэнниел.
Рик, укрывшись в своей келье, использовал свободное время, чтобы разрабатывать руки, тренькая на разбитой когда-то и криво склеенной лютне. Он попросил одного из послушников купить ему инструмент, наплетя что-то о том, что ему необходимо восстанавливать гибкость пальцев для письма, а лучшее средство для этого – игра на струнном инструменте. Дал тому немаленькую сумму и, копаясь в саду, молил Близнецов, чтобы этому дурню не попалась на рынке какая-нибудь ручная арфа или четырехструнный барбет. Послушник принес старую лютню, склеенную кое-как, так что звуки, которые она издавала, вызывали в Рике горький полуплач, полусмех. Но, с другой стороны, большего ему сейчас и не требовалось, ведь своими неловкими пальцами он бы и из лучшего инструмента не смог бы извлечь что-нибудь стоящее. Сейчас главное было – восстанавливать навык. Лютня звучала ко всему еще и глухо, что Рика вполне устраивало: так его не услышат и он сумеет избежать лишних вопросов. Позанимавшись пару дней и набив себе на кончиках пальцев волдыри, Рик заметил, что на передней части лютни когда-то был цеховой знак. Когда он рассмотрел инструмент более тщательно, то хохотал, не в силах удержаться, не меньше часа, так что ему в стенку застучал сосед и очень вежливо попросил заткнуться.
Это была та самая лютня, которой он засветил по голове убегающему бродяге тогда, в порту. Он потом собрал обломки и свалил их в комнате для занятий, в Академии. Видимо, кто-то подобрал их, собрал лютню… и наверняка, сообразив, что толку от нее никакого, отнес на рынок в надежде продать хоть за медяк.
Наверное, кто-то из учеников. Рик хихикал, поглаживая бок лютни. Он представил себе, что она, должно быть, прошла через множество рук, и каждый ее покупатель надеялся, что на ней можно играть… И вот теперь она вернулась к самому первому владельцу. Такая ирония судьбы привела Рика в восторг.
День за днем он тренировался – либо в послеобеденное время, когда предположительно, он должен был смиренно молиться, либо ночью, пробравшись в пустующую кухню. Иногда он играл и в келье, но тогда подкладывал под струны тряпку.
Прошел уже почти месяц с того дня, как ему сломали пальцы. Неделя, как он каждую свободную минуту тратил на упражнения. Лишь очень внимательный и оптимистичный музыкант заметил бы прогресс в его мастерстве, вернее, в начале восстановления. Рик сбивался, дышал на закоченевшие пальцы, снова играл, сдавленно стонал от боли… давал роздых рукам и играл, играл…
Сейчас он мог пробежать пальцами по струнам, вызывая лад звуков – от самой низкой, до самой высокой. Медленно, запинаясь, но мог. Почувствовав, что на сегодня уже достиг своего потолка, Рик спрятал лютню в сундук, стоящий под кроватью, и, смотря на руки, согнул и разогнул пальцы. Боль была уже не острой, почти терпимой. Храмовый лекарь советовал не доводить до сильной боли, но он говорил это о письме… можно ли его слова применить к игре на лютне? Рик не хотел рисковать. Если б не это, он бы играл, прерываясь только на сон.
Он вышел в коридор, прикрыв за собой дверь. Кельи не запирались, но Рик мог не волноваться о том, что кто-то влезет к нему и найдет инструмент. Во-первых, ничего особенного в лютне под кроватью не было, бард скрывал свое умение скорее из перестраховки. И во-вторых, никому тут и в голову не пришло бы лазить по чужим кельям. И это разительно отличалось от того, как обстояла личная жизнь в Храме Близнецов. Там шмон устраивался еженедельно, обычно неожиданно. И порицанию, а то и наказанию подвергались послушники, у которых находили книги, не относящиеся к вере, одежду кроме храмовой, любые личные предметы, портреты родных, украшения… да все, что могло придать послушнику индивидуальность. Рик там, правда, был на особом счету – о его даре музыканта старшие жрецы знали и собирались использовать, так что всячески пестовали в нем этот дар.
Пройдя по широкому, с громадными окнами без стекол, выходящими во двор, коридору, Рик спустился по чисто выметенной каменной лестнице на первый этаж. Кивнул жрецам, проходящим мимо, и направился к саду. Совсем немного работы на сегодня. Только копание в земле – Винес уехал с утра пораньше следить за расчисткой участка, где король повелел строить храм Розы. Жрец в последние дни редко обращался за помощью к Рику, все больше раздувался от гордости и бегал в обнимку с планами строительства, хоть и не понимал в них ничего.
– Послушник Вальдо, рад видеть, – поприветствовал Рика старый жрец, Бенедикт, заведовавший удобрением сада. – Что у вас сегодня?
– Немного, – улыбнувшись, ответил Рик. – Подвязать тут и там, прополоть, осмотреть.
– А, ну-ну…
Старик был добродушен и благостен, словно все время находился «под сенью Древа». Бард от него слова плохого не слышал ни о ком. Даже о послушнике Ронни, который, как выяснилось, продавал снадобья из аптеки храма торговцу на рынке, хотя они должны были раздаваться бесплатно больным людям, Бенедикт сказал только: «Бедная, слабая душа…». Рик уважал жреца за незлобивость, и все же не понимал, как Орден Древа, относясь столь мягко и попустительски к явным нарушениям, до сих пор выживает в мире, где, как считал Рик до недавней поры, только расчет и жестокость имели значение. Бард многому научился у жрецов Древа. И отнюдь не только тому, как ухаживать за травами.
Рик заканчивал осмотр целебных растений, когда к нему подбежал младший послушник.
– Вас там… ожидают, во дворе, – сбивчиво объяснил паренек.
Рик, благодаря своему положению при Винесе, довольно быстро заслужил звание старшего послушника. И возраст его личины тоже играл определенную роль – поэтому младшие относились к нему с уважением.
– Он представился? – спросил Рик, бережно укладывая в деревянную коробочку лист, покрытый белым пушком. Какое-то неизвестное заболевание, он собирался отдать лист жрецу Орсону, который, по мнению многих, в растениях смыслил лишь чуть меньше самого Создателя.
– Сказал, что старый друг.
Рик сделал над собой усилие, чтобы лицо не перекосилось в гримасе ненависти. Неужели Амберли набрался наглости заявиться сюда лично, при свете дня? Ему дорого это обойдется. Старший Ворг – да-да, не Аммет, который еще мог смягчиться и только всыпать плетей, – узнает о том, что Крыс нарушил правила. Нельзя, чтобы Вальдо связывали с кем-то, кто вхож в Храм Близнецов.
Рик захлопнул коробочку, примяв болезненный лист. Охнул, быстро откинул крышку. И сокрушенно вздохнул.
«Я сам виноват… позволил злости взять надо мной верх. Хотел бы я быть, как жрец Бенедикт…»
– Я подойду, спасибо. – Сказал послушнику Рик и, убедившись, что какой-то кусочек листа все же не поврежден, протянул парню коробочку. – Будь добр, отнеси это жрецу Орсону. Пусть посмотрит, что за напасть. Скажи, я приду к нему чуть позже.
Рик вышел из внутреннего сада, по пути захватив плащ. Под землей здесь, так же, как и в Храме Близнецов, пролегали трубы с горячей водой, а вот за пределами уютного сада было холодно. Закутавшись плотнее в шерстяную ткань, Рик вышел во двор… и, завидев высокую фигуру, на миг пожалел, что это не Амберли.
Ступая твердо, вдавливая каждую ногу глубоко в снег, Рик пошел к магу. Сжал челюсти так, что скулы свело.
«Если он скажет, что она умерла…»
Приблизившись к Дереку, Рик кашлянул. Тот обернулся и сердце у Рика упало – маг был мрачнее тучи.
– О Боги, нет… – прошептал Рик.
Но Дерек удивленно приподнял брови, а затем, будто спохватившись, заулыбался:
– О, ты про мое лицо? Ты наверняка подумал, что… Ох, я идиот. – Дерек понизил голос, глаза его сияли. – Она жива.
– Что? – тупо переспросил Рик. По телу медленно разливалось тепло, начинаясь где-то в сердце. Ощущения были такие, словно он все это время был заморожен, а теперь оттаивал.
– Жива. Покалечена, но жива и скоро встанет на ноги.
– Покалечена?
– Не в обычном смысле. Цела, только выжгла всю магию. Будет восстанавливаться месяц или около того… она сейчас у своего учителя.
– Жива… – повторил Рик. – Где она была?
– Не знаю. Она пока без сознания, очнулась на несколько секунд и… спросила о тебе. – Маг внимательно и как-то по-особому приязненно посмотрел на Рика. – Я сказал что с тобой все в порядке, и она заснула.
– Я могу… могу увидеть ее? – Облачко пара изо рта тут же улетело в небо, подхваченное порывом ветра.
– Когда она окрепнет, думаю, да. Через неделю примерно. Я сам перенесу тебя к ней, обещаю.
Дерек улыбался, глядя, как на глазах светлеет лицо барда. «Неужели я был таким же, пока не узнал… – подумал маг. – Скованным льдом горя, опустошенным?». Он пообещал Рику встречу с Тео, засомневавшись лишь на секунду. Что будет через неделю? Совершат ли маги свое Возвращение, или только будут готовиться? Он не знал, но решил выполнить обещание во что бы то ни стало. Дерек положил руки на плечи барду, сжал их.
– Теперь все будет легче. Или не все, но многое, – повторил он слова Ольсена.
– Да. – Рик улыбнулся ему в ответ, но на миг глаза его потемнели. – Тот маг… Кендрик. Он жив?
– Думаю, нет. – Ответил Дерек. – Тео вернулась истощенной, думаю, у них была битва. Раз жива она, значит, Кендрик мертв.
– А я расставил на него ловушку… – пробормотал бард. Оглянулся по сторонам – но заметенный снегом двор был пуст. – Когда узнал, что Тео пропала.
– Ты о чем? – Дерек тоже огляделся. Затем приобнял барда за плечи и потащил к скамье, стоявшей у стены. Рядом росло старое дерево, то ли вишня, то ли клен, по голому дереву не понять. Летом тут наверняка густая, прохладная тень, потому и поставили скамью. Дерек усадил на нее Рика, который снова ушел в себя и стал метаться взглядом по двору. Стал перед ним, нависая сверху. – Ну-ка, объясни.
Бард коротко рассказал, как отправился в Храм Близнецов, как говорил с Воргом а потом с Амметом. Вынув руки из под плаща, показал Дереку. Глухо пояснил, отчего у него кривые пальцы.
– Это у вас такое наказание… за самовольство?
– И за это тоже. Давай не будем вдаваться в детали, ладно?
– Ладно. Продолжай.
Выслушав барда, Дерек задумался. Затем присел рядом.
– Сделанного не воротишь, как говорится. Но вреда ты не нанес, и даже хорошо, что заронил зерно сомнения в Орден. Пусть трижды подумают, прежде чем начать что-то делать. Скоро ведь… – Дерек запнулся, решая, можно ли доверить Рику то, что знал. Но потом решил, что вместе они испытали достаточно много, и бард явно изменился после того, как стал с ними путешествовать. – Скоро свершится Возвращение. Я не знаю точно, как это будет. Но следует учитывать – в королевстве возникнет третья сила. Мощная.
– Почему третья?
– Король и Древо – это одна. Орден Близнецов…
– Погоди. – Рик вспомнил, что вскользь заметил Амберли неделю назад. – Король не с Древом. Вернее, он пытается играть на две стороны. – Заметив, что Дерек поджал губы, Рик, тем не менее, продолжил: – Неприятная весть, я знаю. Дориан тайно посетил Орден Близнецов и обещал Стрелкам перейти в их религию и склонить к этому жителей королевства, насколько возможно. Сразу после того, как побывал тут и сказал, что хочет построить храм Розы во славу Древа. Ты… не знал?
– Не знал. – Дерек уставился на снег.
– Ты бы поговорил с ним. Что-то странное с королем творится, и эта выходка с Советом…
– С Дорианом я разберусь. Позже.
– А мне что делать? Теперь, когда месть потеряла смысл, мне незачем торчать тут, у Садовников.
– А что бы ты хотел? – спросил маг.
Рик задумался. Посмотрел на руки. Прикрыл глаза, стараясь заглянуть в самые потаенные уголки души.
– Знаешь, это странно… Но, пока Тео не выздоровеет, я хотел бы остаться здесь. Они… – Рик усмехнулся. – Никогда не думал, что скажу такое, но они милые и добрые люди. И мне здесь спокойно. Если не считать необходимости встречаться с Амберли и шпионить для своего бывшего Ордена.
– Вот и оставайся. Тем более что… я уверен, что ты сможешь помочь мне с королем. И с теми проблемами, которые он наворотил. К тому же скоро объявятся маги. Сам понимаешь, ситуация будет напряженная, по крайней мере, какое-то время. Так что останься. Знаю, я не имею права просить тебя об этом…
– Пустяки. Останусь.
– Спасибо.
Они еще немного посидели молча, наконец Дерек встал.
– Ну, мне пора. Буду навещать тебя, но уже тайно, ночью. Не удивляйся, если я как-нибудь заскочу в окно.
– Я не нервная девица, чтобы пугаться ночных гостей, – ухмыльнулся Рик. – Удачи.
– И тебе.
Они коротко обнялись, и Дерек взметая сапогами снег, покинул двор.
Он вышел из храмовой калитки и развернулся в сторону улицы, ведущей к замку. Хоть он и обещал Гринеру, что прекращает любое общение с ним, но весть о том, что Кендрик мертв, существенно меняла ситуацию. Возможно, еще не поздно повернуть все вспять. Освободить Совет, разобраться с Орденами… Когда впереди показались ворота, ведущие во Внутренний город, Дерек ускорил шаг.
Но тут у него в голове раздался голос Мальти:
«Дерек! Ты срочно нужен здесь. Пора!»
Черный встал как вкопанный, выругался. Сделал пару шагов к воротам, потом стукнул себя по бедру в ярости.
«Мать твою так, как не вовремя!»
И бегом двинулся к ближайшему проулку, готовясь открыть портал.
Глава 8
Университет Сорелля был назван по имени его основателя, брата Древа. Поначалу мало кто верил в его полезность и университет был скорее школой, где желающих учили писать, читать и считать. Потом там стали преподавать мастеровые, которые желали расширить свое производство, но обучать по старинке – одного ученика за раз, – было долго и накладно. Классы тогда насчитывали не более десятка молодых людей. Но вскоре детищем жреца заинтересовалась некая Серая магичка, и за десять лет школа стала Университетом, перешла под покровительство короны и переместилась в пустующий летний дворец, которым Его Величество Беорель редко пользовался.
Сам Дворец был построен для его бабки, королевы Мирельды, ее мужем. В легком, немного вычурном стиле, ставшем модным после эпохи Геккелинов. В главном здании теперь располагались основные четыре факультета – Медицинский, Философско-богословский, Прикладной, Финансовый. Остальные строения занимали лаборатории и хозяйственные помещения. Все эти здания стояли вокруг огромной площади, посередине которой возвышалась статуя Сорреля. Брат Древа был изображен с книгой в одной руке и веткой в другой. От площади отходили во все стороны, как лучи звезды, аллеи, усаженные деревьями.
Ясным зимним утром двадцатого января студенты и преподаватели университета ощутили дрожь под ногами. Землетрясений в здешних местах отродясь не было.
Все высыпали на двор и задрали головы. В небе неслась комета, и ее длинный красный хвост перечерчивал его почти напополам.
В столице только глухой или затворник не знал о пророчестве. Раздались крики: «Маги… маги возвращаются!» Астрономы, которых по традиции относили к факультету Философии, обсуждали яркость кометы, и пытались в уме высчитать расстояние до нее. Почти все смотрели на небо, но тут один из студентов вытянул руку, и, дрожащим пальцем указал на середину площади:
– Смотрите! Статуя Сорреля пропала!
Новость разлетелась тут же, правда, совсем скоро выяснилось, что монумент не пропал, а каким-то образом был переставлен ко входу в здание университета. Только толпа студентов и профессоров успела начать возмущаться, как внезапно еще один толчок заставил их пошатнуться и схватиться друг за друга.
Плиты, которыми была вымощена площадь, вздыбились. Из земли показался какой-то тонкий и металлический, судя по отблескам на поверхности, прут. Он постепенно рос, утолщаясь; следом появились искусно вырезанные из камня цветы, обвивающие его. Что-то поднималось из-под земли, раздвигая ее, отбрасывая по сторонам плиты. Грохота не было, лишь сухой треск камней, да и люди молчали, в изумлении уставившись на эдакое чудо. Те, кто стоял ближе к центру площади, торопливо отбежали. Тем временем показалась каменная беседка, купол которой венчал тот самый стальной шпиль, но и она вознеслась ввысь, а под ней все увидели восьмиугольное строение с узкими окнами…
– Да это башня! – крикнул кто-то.
И, словно звук голоса подстегнул рост диковинной башни, она стремительно понеслась ввысь, становясь все больше. Студенты потянули за собой преподавателей, подальше от летящих комьев земли и обломков плит, но с удивлением заметили, что те исчезают, не успев упасть.
Пару минут спустя, в звенящей тишине, нарушаемой только прерывистым дыханием присутствующих, посередине площади возвышалась огромная башня. Была она словно целиком выточена из мрамора – серого, черного и белого, – ее возводили без раствора, резец каменщика не касался ее стен. Изящные, и одновременно величественные колонны поддерживали первый этаж, а в той стене, что была повернута ко входу в университет, красовались блистающие на солнце золотыми бликами двери. Наконец, движение башни замедлилось и вовсе остановилось.
Профессор Адманти, астроном, неверной походкой направился к широким белоснежным ступеням, ведущим к дверям башни, видимо, с намерением постучаться. Но тут раздался голос, от которого он застыл с протянутой рукой:
– Маги вернулись.
Звук издавала, казалось, сама башня.
Студенты оттащили профессора в сторону. Он не сводил глаз с прекрасного строения, впрочем, как и все присутствующие.
Голос добавил:
– Грядут беды – но и спасение от них.
Старый, подслеповатый профессор Имри, преподаватель богословия, прошамкал в наступившей тишине:
– А со статуей в центре было лучше. – На него зашикали, но он упрямо добавил: – Лучше.
Гринер ждал в кабинете, сидя в кресле у окна. Ноги в высоких, с отворотами, сапогах он положил на подоконник, а от морозного ветра, задувающего в открытое окно, укрылся под меховой шубой, накинутой на грудь. Опять протопить комнату займет какое-то время, но ему очень хотелось свежего воздуха. Подоконник был достаточно низким, чтобы он мог видеть панораму Тэнниела – перед ним раскинулись черепичные крыши Внутреннего Города, за ними виднелись дома купеческих и мастеровых кварталов. Все было покрыто снегом, расстилаясь белыми холмами, лишь темными черточками торчали трубы печей и каминов. Небо было синим, глубоким – ни облачка.
Когда синеву прочертила алая комета, Гринер улыбнулся и поправил шубу. Через час в дверь постучали.
– Войдите.