Новая любовь Розамунды Смолл Бертрис

Bertrice Small

UNTIL YOU

Печатается с разрешения издательства NAL Signet, a member of Penguin Group (USA) Inc. и литературного агентства Andrew Nurnberg.

© Bertrice Small, 2003

© Перевод. Е.В. Погосян, 2004

© Издание на русском языке AST Publishers, 2012

Пролог

Декабрь 1511 года

– Ты просто не в своем уме, – сказал сэр Томас Болтон своей кузине Розамунде в тот момент, когда они пересекали границу между Англией и Шотландией. Стоял холодный, но ясный день.

– Это почему же? – запальчиво спросила она. – Только потому, что впервые в жизни совершила немыслимую дерзость и приняла самостоятельное решение? Я устала слушать разговоры о том, за кого мне следует выйти замуж, и подчиняться чужим интересам, забывая о своих! Мне повезло с Хью и Оуэном, но что будет в следующий раз? Я не желаю больше рисковать. Я хочу сама принимать решения и именно так и поступлю, дорогой мой Том! К тому же меня совершенно не привлекает идея о новом замужестве. Впервые меня обручили еще в трехлетнем возрасте, и с тех пор я так или иначе, но все время была чьей-то женой. Однако я еще молода и хочу явиться ко двору короля Якова без обузы в виде очередного супруга. Кто знает – вдруг я обзаведусь любовником?

– Ты явно что-то задумала, девочка моя. Если это так, то тебе непременно следует поделиться со мной своими планами! – с лукавой улыбкой произнес сэр Томас.

– Ох, Том! – рассмеялась Розамунда. – Только не вздумай меня покинуть! Что я буду без тебя делать? Ведь ты мой единственный надежный друг на всем белом свете!

– Даже и не пытайся меня разжалобить, негодница! – Сэр Томас не удержался от улыбки, потому что любил свою молоденькую кузину ничуть не меньше, чем она его. К тому же Розамунда была похожа на родную сестру сэра Томаса. Он чувствовал себя таким одиноким после того, как сестра умерла во время родов. Младенец тоже не выжил. Благодаря стараниям королевы Том обрел Розамунду, наследницу по их главной родовой линии. Ей никогда не заменить ему сестру, но зато она сумела отогреть его душу и занять свое место в его сердце.

– Ты полагаешь, Логан Хепберн будет сильно разочарован, когда не застанет меня во Фрайарсгейте? – вдруг неожиданно спросила Розамунда.

– А ты все еще сомневаешься в его искренности? – вопросом на вопрос ответил ее спутник.

– Возможно, я ошибаюсь, – со вздохом проговорила Розамунда, – но ты угадал: я все еще сомневаюсь, по крайней мере отчасти. До сих пор никто не думал обо мне исключительно ради меня. И если он действительно хочет меня, тогда ему придется принять во внимание мои чувства и набраться терпения. К тому же, как только Эдмунд расскажет ему, куда мы отправились, он наверняка понесется во весь опор в Эдинбург или еще куда-то, если двор к тому времени переедет. Это будет самый разгар рождественских гуляний, и я наверняка успею обзавестись целой толпой поклонников. Так что Логану Хепберну придется постараться. Меня нисколько не волнует его болтовня о том, что он любит меня с самого детства и что теперь его черед быть моим мужем. Он никогда не любил меня по-настоящему, а просто хочет меня – вот и все, – заключила Розамунда, а сэр Томас Болтон, усмехнувшись, добавил:

– По всему видно, в ближайшие месяцы с тобой не соскучишься, моя дорогая.

– Милый Том, до сих пор я с величайшей предусмотрительностью обдумывала каждый свой шаг, – продолжала Розамунда. – Я делала только то, что от меня ждали, что советовали старшие, что я считала правильным и справедливым и что, как я знала, являлось моим долгом. Однако теперь я намереваюсь делать только то, что захочу, а хочу я чего-то необыкновенного, такого, чего от меня никто не ждет!

– Вот это да! – Том окинул свою юную родственницу таким взглядом, словно увидел в ней то, чего раньше не замечал. – Да ты и правда в опасном настроении, милая козочка! Этак недолго отказаться от самых главных устоев, которые служили тебе опорой всю жизнь! Только умоляю тебя: будь осторожной!

– Осторожность, мой дорогой Том, устраивала прежнюю Розамунду. А новая Розамунда хочет от жизни другого. А когда я это получу, то вернусь во Фрайарсгейт, к моим дочерям, и – кто знает? – может, даже и к Логану Хепберну, если он к тому времени все еще будет меня хотеть!

Том грустно покачал головой, но уже через мгновение улыбнулся и произнес:

– Дорогая кузина, я готов быть твоим верным спутником, если ты этого пожелаешь, даже если ты втянешь нас в серьезные неприятности. Насколько я знаю, эти шотландские лорды совсем не похожи на нас, англичан. Как я слышал, они более дикие и безрассудные.

– Точно так же мне описала их Мег, и это еще больше подогрело мой интерес! – ответила Розамунда и при этом загадочно улыбнулась.

– Ах вот как?! – воскликнул Том. – Ну, дорогая моя, тогда мы повеселимся на славу, не так ли? – Он взглянул на кружившие в воздухе и падавшие на дорогу первые снежинки и добавил, зябко поеживаясь и поплотнее кутаясь в теплую накидку: – Если не замерзнем насмерть по пути в Эдинбург.

– Отсюда рукой подать до дома лорда Грея! – попыталась успокоить его Розамунда. – Вон, посмотри! – указала она рукой. – На следующем холме! Это и есть наш приют на ночь!

– Ну тогда, ради всего святого, поехали быстрее! – ответил Том и, обращаясь к командиру конвоя, попросил: – Уважаемый сэр, мы не могли бы прибавить шагу, пока я не превратился в ледяную глыбу?

– Ага, – процедил сквозь зубы командир, всем видом демонстрируя английскому неженке свое неодобрение. Однако через минуту он отдавал своим людям приказ пришпорить лошадей и очень удивился, увидев, что его подопечные скачут наравне с солдатами охраны.

– Выше нос, милая девочка! – подбодрил сэр Томас свою кузину. – Мы уже в Шотландии, и нас ждут приключения!

Глава 1

– Кто она? – спросил Патрик Лесли, граф Гленкирк, у своего приятеля лорда Грея.

– Кто – «она»?

– Та женщина, что сидит справа у подножия трона королевы, – пояснил граф.

– Леди в зеленом платье с золотисто-каштановой копной волос? – уточнил лорд Грей. – Она подруга детства нашей королевы. Леди Фрайарсгейт приехала из Англии по приглашению ее величества. Хорошенькая, правда? По дороге сюда она переночевала в моем доме, но меня, конечно, там не было.

– Я хочу с ней познакомиться, – вдруг заявил граф.

– Что? – Лорд Грей сделал удивленное лицо. – Ты целых двадцать лет не интересовался приличными дамами, Патрик! Да и вдобавок ко всему, – поддразнил он приятеля, – ты годишься этой леди в отцы!

– К счастью, я не ее отец! – ответил граф, улыбнувшись какой-то странной улыбкой. – Так ты можешь представить нас друг другу, Эндрю?

– Я и сам ей еще не представлен! – ответил лорд Грей.

Был канун Рождества. Двое мужчин стояли среди шумной толпы придворных короля Якова IV, собравшихся в тронном зале замка Стерлинг, построенного еще при отце нынешнего правителя Якове III. Высокий потолок в зале поддерживали толстые деревянные балки, окна сверкали цветной геральдической мозаикой из драгоценного стекла, а в пяти огромных каминах жарко горело пламя. Возле одного из них высился королевский трон под украшенным искусной вышивкой балдахином. Стены тронного зала были выкрашены в ярко-желтый цвет, символизирующий королевское золото.

Двор короля Якова IV Шотландского славился своим космополитизмом. В пестрой толпе гостей была слышна разноязыкая речь. Сам король, человек образованный и с оригинальным вкусом, мог свободно обсуждать любую тему, касалась ли она современной науки и теории, архитектуры, поэзии или же истории. Он шел в ногу со временем, обладал удивительным обаянием и был популярен не только среди тех, кто составлял его ближайшее окружение, но и среди простых людей. Его подданные любили своего короля.

Граф Гленкирк снова принялся разглядывать юную леди Фрайарсгейт. Наблюдая за ней, он подумал про себя: Эндрю Грей прав. За последние несколько лет он впервые обратил внимание на особу, подобную этой юной леди. Граф овдовел двадцать восемь лет назад, и когда потерял свою жену Агнес, то дал клятву никогда больше не убивать женщину, заставляя ее рожать ему детей. О! Он сменил множество женщин, но почти все они были низкого происхождения и служили лишь для удовлетворения его физиологических потребностей. За женщинами из знатных семей полагалось ухаживать по правилам, а впоследствии жениться. Любовница, с которой граф сошелся еще в юности, Мег Маккей, родила ему дочь Жанет, а его жена, Агнес Каммингс, подарила ему единственного сына. Граф Гленкирк тяжело вздохнул при воспоминаниях об этих двух женщинах. Никогда после их безвременной кончины он не позволял себе смотреть на женщину так, как смотрел в эти минуты на леди Фрайарсгейт. Одного взгляда на нее оказалось достаточно, чтобы в его сердце вдруг воскресли давно забытые чувства. А он-то считал себя уже и не способным испытывать нечто подобное. Неужели он обманывался все эти годы на свой счет?

– Ты действительно хочешь с ней познакомиться? – вывел графа из состояния задумчивости вкрадчивый голос Эндрю Грея. – Я знаком с одной из фрейлин королевы, Элсбет Хьюм, и мог бы попросить ее.

– Так попроси, – оживился граф. – И если можно, прямо сейчас.

– Провалиться мне на месте, Патрик! – воскликнул лорд Грей. – Я уже и не припомню, когда ты в последний раз так страстно желал женщину! Хорошо! Идем искать Элсбет.

Лорду Грею и графу Гленкирку пришлось обойти почти весь зал, прежде чем они нашли нужную им особу. Ею оказалась довольно миловидная девушка с темными волосами и живыми глазами цвета безоблачного неба.

Лорд Грей приблизился к ней вплотную и, обняв ее за талию, проворковал:

– Элсбет, несравненная и очаровательная, я должен попросить тебя об одной услуге, моя крошка!

Элсбет Хьюм устремила свой взор на лорда Грея, и в ее голубых глазах сверкнули огоньки лукавства.

– Чего именно вы хотите от меня, милорд, и что я получу в обмен на свою услугу? – таким же воркующим тоном спросила она и, сложив свои вишнево-красные губки трубочкой, подставила их для поцелуя.

Лорд Грей послушно чмокнул их и ответил:

– Мой друг граф Гленкирк желает быть представленным по всей форме английской подруге нашей королевы, леди Фрайарсгейт. Ты могла бы это устроить?

Элсбет Хьюм обернулась и с улыбкой посмотрела на Патрика Лесли.

– Я могу это устроить, милорд. Розамунда Болтон – очаровательная дама. В ней нет ни капли той спеси, которая брызжет через край из прочих англичан, состоящих при дворе. И судя по нетерпению в ваших глазах, полагаю, что вы так или иначе все равно с ней познакомитесь. Верно? – спросила Элсбет, одарив графа кокетливой улыбкой.

– Вы не ошиблись, госпожа Хьюм, – улыбнулся в ответ Патрик.

– Идемте же, я вас представлю. Надеюсь, ваши намерения в отношении леди Фрайарсгейт не менее достойны, чем у прочих кавалеров в этом зале. Однако эта леди отнюдь не глупа и умеет постоять за себя, так что будьте осторожны, милорд. Уже не одному джентльмену, сделавшему попытку перейти границы дозволенного, довелось испытать на себе ее гнев, – проговорила Элсбет и двинулась в сопровождении лорда Грея и графа Гленкирка в другой конец зала. Оказавшись перед троном, на котором восседала королева, Элсбет Хьюм почтительно поклонилась и произнесла:

– Ваше величество, графу Гленкирку угодно выразить свое почтение леди Фрайарсгейт. Могу я просить вас о позволении представить их друг другу?

Маргарита Тюдор, королева Шотландии, милостиво улыбнулась Патрику Лесли и Эндрю Грею и сказала:

– Я даю вам свое позволение. – Затем, задержав недоуменный взгляд на графе, добавила: – Мы не знакомы с вами, милорд. До сих пор вы не были при дворе, не так ли?

Патрик с необычайной элегантностью и учтивостью поклонился королеве, демонстрируя присутствующим, что горцы тоже знают толк в этикете, и ответил:

– Нет, не был, ваше величество.

– Что же привело вас снова ко двору? – спросила королева.

– Личное приглашение его величества, мадам, хотя пока он не счел возможным поделиться со мной своими планами, – ответил граф и снова учтиво поклонился. Про себя же он подумал, что это наверняка нечто важное – иначе с какой стати Якову Стюарту посылать гонца за графом Гленкирком? Король слишком хорошо знает, как он относится к его двору и ко всем прочим королевским дворам.

– Как интересно! – заметила королева. – Я непременно расспрошу короля о той загадке, которую вы загадали мне, милорд! – кокетливо добавила она и улыбнулась графу. – Даю вам свое позволение быть представленным моей близкой подруге леди Фрайарсгейт. Бет, познакомь их. – Королева милостиво кивнула и переключила свое внимание на других гостей.

– Леди Розамунда Болтон, Патрик Лесли, граф Гленкирк, и мой приятель лорд Эндрю Грей, – проговорила Элсбет, представляя даму мужчинам.

Розамунда подала руку для поцелуя и посмотрела на представленных ей джентльменов.

– Леди Розамунда! – Лорд Грей припал поцелуем к маленькой женской ручке.

Розамунда мило улыбнулась и перевела взгляд на графа. Едва встретившись с ним глазами, она почувствовала, как земля уходит из-под ног. Ей казалось, что она знает этого человека целую вечность, хотя никогда прежде не видела его. Почувствовав легкую внутреннюю дрожь, Розамунда усилием воли попыталась совладать с внезапно охватившим ее волнением. Однако в ту секунду, когда губы графа коснулись ее руки, она вдруг ощутила нечто подобное удару молнии.

– Мадам, – низким и глубоким голосом проговорил граф, задержав руку Розамунды в своей большой руке.

– Милорд, – еле слышно произнесла Розамунда. В этот момент ей показалось, что они с графом вдруг стали единым целым.

Лорд Грей и Элсбет Хьюм понимающе переглянулись и неспешно удалились, оставив графа и Розамунду вдвоем.

– Давайте прогуляемся, мадам, – предложил Патрик и уверенным жестом положил маленькую ручку Розамунды на сгиб своей руки, – и расскажем друг другу о себе.

– Но мне нечего рассказывать, – ответила Розамунда, понемногу приходя в себя от пережитого волнения.

– Вы англичанка, но не с юга, поскольку я слишком хорошо понимаю вашу речь, – высказал предположение граф.

– Я родом из Камбрии, милорд, – ответила Розамунда и смущенно улыбнулась.

– И как же девушке из Камбрии удалось подружиться с Маргаритой Тюдор? Подружиться настолько, чтобы получить приглашение ко двору короля? – спросил Патрик, стараясь на ходу приноровиться к мелким шагам леди Фрайарсгейт. Будучи намного выше ее, он при разговоре вынужден был наклониться ниже, почти к самому ее лицу, чтобы расслышать сказанное.

– Когда умер мой второй муж, он отдал меня на попечение короля Генриха. Не того, что сейчас сидит на английском троне, а его отца, – пояснила Розамунда. – Мне тогда было тринадцать лет.

– И в тринадцать лет вы уже пережили двух мужей, мадам? О, вас надо опасаться? – добродушно пошутил граф.

– Сейчас мне двадцать три года, милорд, и я похоронила трех мужей! – в тон ему ответила Розамунда.

Граф громко рассмеялся.

– И у вас есть дети, – утверждающе добавил он.

– Три дочери, – согласно кивнула Розамунда. – Филиппа, Бэнон и Элизабет. Все они от третьего мужа, сэра Оуэна Мередита. Первый раз меня обручили в три года с моим кузеном. Он скончался от лихорадки, когда мне было пять лет. В шесть лет меня выдали замуж за сэра Хью Кэбота, пожилого рыцаря, на котором остановил свой выбор мой дядя, желавший вернуть себе власть над Фрайарсгейтом. Однако Хью научил меня независимости и удачно обошел притязания моего дяди Генри, оставив меня под покровительством короля после своей кончины. Мой дядя чуть не лопнул от злости, потому что собирался выдать меня за своего второго сына, которому к тому времени едва исполнилось пять лет. Сама королева-мать, достопочтенная Маргарет, и ваша королева, Маргарита Тюдор, выбрали для меня третьего мужа. Оуэн был замечательным человеком, и из нас получилась хорошая пара.

– Как он умер? – спросил граф.

– Оуэн любил Фрайарсгейт так, будто сам родился и вырос в этом поместье. Он даже приобрел забавную привычку лично проверять каждое дерево в наших садах, чтобы во время сбора урожая не пропал ни один плод. До него никому и в голову такое не приходило. Нам не жаль было поделиться с птицами или оленями опавшими фруктами. Но он так не думал и считал это непростительной расточительностью. Я как раз была на сносях, когда он свалился с верхушки яблони и сломал себе шею. Гнилая ветка не выдержала его, – вздохнула Розамунда и, помолчав немного, с грустью добавила: – А после этого наш сын родился мертвым.

Граф как-то по-особенному взглянул на молодую женщину и сказал:

– Я потерял жену во время родов, но мой сын выжил. Сейчас он уже взрослый женатый человек.

– Это ваш единственный ребенок? – участливо спросила Розамунда.

– У меня еще была дочь, – сухо ответил граф, давая понять, что разговор на эту тему продолжать не стоит. Они не заметили, как оказались у выхода из тронного зала. – А почему бы нам не выйти полюбоваться на звезды? – предложил Патрик. – Сегодня совершенно ясная ночь, и зимой над Стерлингом звезды светят особенно ярко.

– Но мы замерзнем! – произнесла Розамунда, хотя и сама была не прочь выйти из зала.

Граф щелкнул пальцами, подзывая лакея.

– Да, милорд? – почтительно поклонился тот.

– Подай две теплые накидки – для меня и для леди, – приказал Патрик.

– Сию минуту, милорд, если вы изволите подождать здесь, – ответил лакей и поспешил прочь. Вскоре он вернулся, держа в руках ворох теплой одежды.

Граф накинул Розамунде на плечи длинную коричневую шерстяную накидку, отороченную куньим мехом, затем обошел спереди, аккуратно застегнул все бронзовые пуговицы в виде лягушек и накинул на голову капюшон.

– Вот так, – заключил он, затем взял у лакея вторую накидку, сунув ему при этом несколько мелких монет, и вместе с Розамундой вышел в сад.

Стояла тихая морозная ночь. Высоко-высоко в темном небе ярко сверкали звезды подобно алмазам на черном бархате. Патрик и Розамунда шли молча довольно долго. Огни замка вдали превратились постепенно в тусклые желтые пятна. Патрик вдруг остановился и, повернув Розамунду лицом к себе, скинул с ее головы капюшон. Огромные янтарного цвета глаза смотрели на него в напряженном ожидании. Патрик взял лицо Розамунды в свои большие ладони.

Сердце ее стучало в груди тяжелым молотом. Она не могла отвести от графа взгляда. Когда он медленно склонился и слегка коснулся поцелуем ее губ, как будто пробуя их на вкус, Розамунда вдруг обвила его руками за шею и притянула к себе. В ее поцелуе чувствовалась неукротимая сила страсти. Розамунда содрогнулась всем телом, словно прошитая ударом молнии.

– Я уже немолод, мадам, – тихо проговорил Патрик, когда их губы разомкнулись.

– Знаю, – так же шепотом отвечала Розамунда.

– Я прожил половину века, – продолжал граф, – и вполне мог бы быть вашим отцом.

– Но вы не мой отец, милорд, – возразила Розамунда. – Вы старше Оуэна Мередита, но моложе Хью Кэбота. Нас влечет друг к другу, хотя я не понимаю, почему и как. Я знаю, что вы чувствуете то же самое, потому что видела это в ваших глазах. – Розамунда протянула руку и нежно погладила графа по щеке. – Итак, это случилось с нами, милорд. Что же нам теперь делать?

– Поверите ли вы, мадам, если я скажу, что до сего момента ни одна женщина не будила во мне такие чувства?

– Меня зовут Розамунда, – проговорила леди Фрайарсгейт. – И я, как и вы, милорд, никогда в жизни не испытывала ничего подобного.

– Меня зовут Патрик, – в тон ей промолвил граф.

– Мы заколдованы, Патрик? – спросила Розамунда, неотрывно глядя ему в глаза.

– Но кем или чем?

– Не знаю, – покачала головой Розамунда. – Я здесь недавно и почти ни с кем не знакома.

– Я тоже, – проговорил граф. – Я не был при дворе с тех пор, как много лет назад вернулся в Шотландию из Сан-Лоренцо.

– Сан-Лоренцо? – переспросила леди Фрайарсгейт. – Где это?

– Это небольшое герцогство на берегу Средиземного моря, – объяснил граф. – Я был назначен туда первым послом нашего короля. Моей задачей было найти порт для шотландских торговых кораблей, куда бы они могли беспрепятственно заходить, чтобы пополнять запасы воды и провианта.

– Значит, вам довелось путешествовать, Патрик. Меня никогда не манили путешествия, потому что я люблю свой дом. Но еще меньше мне нравилось быть при дворе. Однако недавно, к своему удивлению, я вдруг почувствовала, что созрела для приключений.

Розамунда улыбнулась лукавой улыбкой, и от этой ее улыбки Патрик почувствовал, как тепло стало у него в груди.

– Я хочу заняться с тобой любовью, – прошептал он, заключая Розамунду в объятия. Его поцелуй был неторопливым и нежным – поцелуй-просьба, поцелуй-мольба. – Я до сих пор не верю, что веду себя так откровенно с женщиной, с которой едва знаком, и все же не могу отделаться от ощущения, что мы знаем друг друга целую вечность. И ты тоже чувствуешь это, Розамунда. Я видел, как вспыхнули твои глаза при нашей встрече, ты словно узнала меня. Я сам не понимаю, откуда это ощущение, но это так.

– Да, это так, – согласилась Розамунда. – И теперь я не знаю, что делать. А ты? Можем ли мы пойти на поводу у наших чувств? Или лучше сейчас признать, что это какое-то безумие, и разойтись, пока не поздно? Ты должен принять решение за нас обоих, Патрик, потому что я слишком боюсь сделать это сама, хотя никогда не была трусихой.

– Значит, несмотря на то что подсказывает нам здравый смысл, мы пойдем на поводу у наших чувств и посмотрим, куда нас это приведет, – ответил граф и снова поцеловал Розамунду. – Ты готова отправиться в путь?

– Девиз моей семьи: «Tracez Votre Chemin» – «Следуй своим путем». И если мы решим прислушаться к своим чувствам, милорд, – то так тому и быть, – промолвила Розамунда, неотрывно глядя в красивое лицо графа. Ей он вовсе не казался стариком. Достаточно было посмотреть в его глаза – и кровь в ее жилах начинала играть от предвкушения чего-то необыкновенного и чудесного.

– Так-так, милая кузина, вот ты куда забралась! – раздался вдруг совсем рядом голос сэра Томаса. – И кто, драгоценная Розамунда, этот джентльмен, что так неосмотрительно вытащил тебя на прогулку в такую холодную ночь? Черт побери! Я продрог до костей, пока искал тебя, моя девочка!

Розамунда тихо рассмеялась и, обращаясь к графу, произнесла:

– Милорд Гленкирк, это мой кузен Томас Болтон, лорд Кембридж. Он доставил меня ко двору из Фрайарсгейта и уверяет, что чувствует себя здесь великолепно. По его собственному признанию, он был приятно удивлен, когда обнаружил, что шотландцы вполне цивилизованные люди!

Патрик, почувствовавший при появлении Томаса Болтона жгучую ревность, успокоился, узнав, кто он такой, и с улыбкой протянул ему свою большую руку. Мужчины обменялись рукопожатиями.

– Я позаботился, чтобы леди тепло оделась, прежде чем вывел ее из замка, милорд. – Граф заботливо надел на голову Розамунде капюшон. – Сегодня такое небо, что ради подобной красоты стоит немного померзнуть. Но мы уже возвращаемся в зал. Так вы находите нас цивилизованными? – ухмыльнулся Патрик.

– Да, – ответил сэр Томас. – Ваш двор менее чопорный, чем двор нашего доброго короля Генриха. Возможно, это испанское происхождение королевы заставляет английский двор так цепляться за формальности. А ваш монарх более приветлив, да и порядки здесь простые и приятные. Я действительно чувствую себя великолепно и даже подумываю о том, не купить ли пару домов в Эдинбурге и здесь, в Стерлинге!

– И ваш король не станет возражать? – поддразнил его граф.

– Нет. Я не настолько важная персона в глазах Генриха Тюдора. Я всего лишь богатый человек, заработавший свое состояние торговлей и получивший титул неправедным путем у одного давно почившего монарха, – с добродушной усмешкой ответил сэр Томас. – Вряд ли бы обо мне вообще кто-то вспомнил, если бы не мое родство с Розамундой.

– Том! – возмущенным голосом воскликнула леди Фрайарсгейт. – Я вовсе не являюсь важной персоной при английском дворе! Просто когда-то в час нужды я оказалась полезной нашей королеве.

– Бедная Екатерина Испанская! – вздохнул сэр Томас и повернулся лицом к графу Гленкирку. – Бедное создание, тогда она как раз потеряла одного мужа из дома Тюдоров и собиралась выйти за второго, но ее отец не пожелал полностью выплатить оговоренное приданое. Нашего старого короля вряд ли можно было бы назвать щедрым, и он не собирался содержать Екатерину за свой счет. Ее свита за исключением немногих, самых преданных слуг, оказавшихся самыми дальновидными, отплыла на родину первым же кораблем. Однако в то время им пришлось дорого заплатить за свою преданность. Они все ходили в лохмотьях и помирали с голоду, пока старый король то соглашался, то не соглашался на ее брак со своим вторым сыном. И Розамунде стало об этом известно. Екатерина Испанская, так же как и принцесса Маргарита, была ее подругой, когда Розамунда жила при дворе. И моя щедрая кузина передала немало кошельков с деньгами той, что сидит сейчас на английском троне. Для Розамунды это были немалые деньги, хотя их едва хватало на то, чтобы нищая принцесса могла содержать себя и своих фрейлин всего несколько недель. Однако с ее стороны это был весьма учтивый поступок, и в конце концов она была вознаграждена, когда Екатерина Испанская наконец стала королевой Англии. Моя кузина в большом фаворе у нашей королевы, милорд.

– Королева считает, будто она у меня в долгу, хотя это вовсе не так, и к тому же со мной давно расплатились сторицей, – скромно заметила Розамунда. – Ты сегодня что-то слишком разговорчив, кузен!

– Я слишком разволновался, когда не нашел тебя в зале, милая моя девочка! – сконфузившись, ответил сэр Томас.

– И что же заставило вас выйти в эту холодную ночь? – как бы между прочим спросил граф Гленкирк.

– Я услышал, как одна из фрейлин говорила другой, что представила леди Фрайарсгейт графу Гленкирку и что они вместе вышли из зала в сад, – ответил Томас. – Вы должны простить мое любопытство. И к тому же там, в тронном зале, найдется немало людей, заинтригованных не меньше меня. Насколько я понимаю, милорд, вы не показывались при дворе уже много лет.

– Я не выношу двор с его вечными сплетнями и интригами, – слегка раздраженно произнес Патрик. – Но я верный слуга короля, и когда он призывает меня, я являюсь.

– Ни слова больше, Том! – сердито воскликнула Розамунда. – И, предупреждая твой следующий вопрос, я скажу, что граф понятия не имеет о том, зачем его вызвали!

– Розамунда, милая девочка, ты поразила меня в самое сердце, приравняв к самому обыкновенному сплетнику! – вскричал лорд Кембридж, театральным жестом хватаясь за грудь.

– Ну, обыкновенным сплетником тебя никак не назовешь! – заметила с лукавой улыбкой Розамунда.

– Милорд! – Патрик рассмеялся. – Как только станет известно, зачем меня вызвали ко двору, уверяю вас, новость распространится быстрее ветра! Признаюсь, мне и самому это любопытно, поскольку королю известно, что я не любитель придворной жизни и вполне доволен своим существованием в Гленкирке. Но он также знает, что мой сын остался дома, чтобы присмотреть за хозяйством во время моего отсутствия.

– Так, значит, вы женаты, милорд? – насторожился сэр Томас.

– Я вдовец, милорд, – ответил Патрик, – иначе не позволил бы себе даже приблизиться к вашей кузине. Я рад, что в вашем лице она имеет такого надежного защитника.

– Розамунда дорога моему сердцу, милорд, – проговорил сэр Томас с нежностью. – Она и ее дочери – это вся моя родня. И вы должны понимать, что я никому не дам ее в обиду.

– Конечно, – тихо промолвил граф Гленкирк.

– Дражайший Том, я не могу объяснить тебе, что с нами случилось, – начала Розамунда, – потому что ничего не понимаю сама, но ты должен поверить мне на слово: все, что происходит между мною и Патриком, хорошо и правильно! – Обращаясь к графу, Розамунда добавила: – Я права, милорд?

– Да, – поспешно согласился Патрик, мысленно дивясь тому, что верит ее словам. Она не знает, что происходит между ними? Так и он тоже не имеет ни малейшего понятия! Он явился сегодня вечером в тронный зал замка Стерлинг и увидел эту молодую женщину впервые в жизни. Однако где-то в глубинах сознания жило воспоминание о том, что он уже видел ее когда-то. Стоило Патрику заговорить с Розамундой, как у него возникло ощущение того, что он знает эту леди давным-давно. И он чувствовал, что она испытывает то же.

Даже сэр Томас почувствовал волшебство, которое окружало эту пару, и был немало удивлен. Он не понимал, что это за волшебство, но одно было ясно – в нем нет ничего темного и злого. Просто эти двое были настолько поглощены общением друг с другом, что совершенно не замечали никого вокруг. Так, во всяком случае, казалось.

– Ну что ж, тогда позвольте мне откланяться, – торопливо проговорил лорд Кембридж и отправился обратно в замок. Ему хотелось остаться одному и как следует обдумать происходящее. В присутствии кузины и графа Гленкирка он этого сделать не мог. Слишком отвлекало лицезрение этой пары, а кроме того, рождало в душе сильную тревогу!

– Ты остановился в замке? – спросила Розамунда у Патрика, провожая взглядом удалявшегося сэра Томаса.

– Поскольку я лично приглашен его величеством, мне отведена отдельная комната, – ответил граф. – А ты?

– Поскольку я лично приглашена ее величеством, мне и моей служанке Энни отведена отдельная комната, – в тон ему проговорила Розамунда.

– Значит, нам лучше воспользоваться моей комнатой, поскольку у меня нет слуги, которого пришлось бы выставить на ночь, – заключил граф. – Если твоя Энни отправится ночевать в комнаты для прислуги, поползут сплетни. Я пока не готов открыть остальным то, что происходит между нами. А ты?

– И я, – согласилась Розамунда. – Как это ни волшебно, Патрик, я хочу сохранить тайну. Впервые в жизни я поступаю эгоистично, но меня нисколько это не смущает! – Она вложила свою руку в широкую ладонь графа и послушно шла за ним по длинным коридорам и лестницам замка.

Он отворил дубовую дверь и ввел ее в весьма скромно обставленную комнату. Здесь стояли только кровать и стул. Камина не было, а потому в комнате было очень холодно. Единственное окно без занавесок закрывали деревянные ставни. Патрик бросил свою накидку на стул, а затем не спеша расстегнул бронзовые пуговицы в виде лягушек на накидке Розамунды и, сняв ее, положил поверх своей.

– Наверное, тебе здесь не очень-то удобно, – проговорил граф, взяв в ладони лицо Розамунды, и ласково улыбнулся.

– Поцелуй меня, – тихо попросила леди Фрайарсгейт.

Патрик подчинился и прильнул нежным поцелуем к ее холодным губам.

Розамунда обвила руками его шею и теснее прижалась к нему своей пышной грудью. Они целовались долго и страстно. Наконец Розамунда слегка отстранилась от графа и шутливым тоном произнесла:

– Надеюсь, из вас получится хорошая камеристка, милорд!

– Прошло немало лет с тех пор, как я в последний раз имел дело с такими изящными туалетами, но постараюсь все вспомнить! – со смехом заверил Патрик. И, повернув Розамунду спиной к себе, стал распускать шнуровку на лифе платья. Он покрывал поцелуями плечи и спину Розамунды. От нее веяло свежестью и слабым ароматом белого вереска. Вскоре платье тяжелой кучей упало на пол к ногам леди Фрайарсгейт. Граф легко приподнял Розамунду и поставил рядом с мягкой кучей бархата. – Ну а это что на тебе такое? – удивленно спросил он, недоуменно глядя на то, что было надето на Розамунде.

– Это называется кринолин, – смущенно хихикнула она, – и он нужен для того, чтобы юбка всегда лежала пышными складками.

– Как бы мне его не испортить, – замялся граф. – Ты не могла бы избавиться от этой чертовой штуки без моей помощи?

Розамунда расстегнула кринолин и перешагнула через него. Вскоре на стул, к остальной одежде, полетела и фланелевая нижняя юбка.

– Присядь на край кровати, а я сниму с тебя чулки, – шепотом проговорил граф.

Розамунда села. Патрик осторожно снял с нее кожаные башмаки с квадратными носами и медленно стянул с ног чулки. Она пошевелила пальцами.

– Прячься под одеяло, – сказал граф и стал раздеваться.

Розамунда наблюдала за ним в бледном свете единственной свечи. Несмотря на свои уже не молодые годы, Патрик оставался красивым и видным мужчиной – поджарым и мускулистым. Он явно не был лентяем и лежебокой. У него была широкая спина и очень светлая кожа. Скинув с себя одежду, граф повернулся к Розамунде, и она успела мельком глянуть на его мужское копье. Оно показалось ей довольно большим, и Розамунда слегка вздрогнула от возбуждения, но тут же покраснела, смущенная собственной дерзостью. Что она делает здесь, в постели незнакомца?

Граф обнял ее и осторожно распустил узел на вороте нательной сорочки. Легкая ткань раздвинулась, обнажая пышную грудь. Патрик медленно наклонился и прижался щекой к ее нежной шелковистой коже. Розамунда обеими руками обхватила его голову и прижала ее еще теснее к своей груди.

– Я еще никогда… – начала было она.

– Знаю, – прервал ее Патрик и, подняв голову, заглянул ей в лицо. – Я мало разбираюсь в том, что случилось между нами сегодня, Розамунда. Но знаю одно: мы предназначены друг для друга. Для меня все, что происходит между нами, так же неожиданно, как и для тебя. Но еще есть время. Ты можешь все остановить.

– Не могу, – призналась Розамунда. – Я чувствую то же, что и ты, хотя это меня смущает. – Она сняла с себя сорочку и бросила ее на пол. – Я практичная женщина, Патрик, и не могу позволить тебе ее порвать.

Граф снова привлек ее к себе и продолжил ласкать ее пышную грудь. Розамунда громко простонала от удовольствия. Его губы сомкнулись на ее соске, и он стал сосать его, как ребенок.

Розамунда всегда любила, когда мужчины ласкают ей грудь. Сколько времени прошло с тех пор, когда она последний раз делила ложе с мужчиной? Кажется, целая вечность! Розамунда запустила пальцы в густые, слегка тронутые сединой волосы Патрика и сильнее прижала его голову к своей груди, побуждая к новым ласкам.

Его поцелуи становились все жарче, а губы ласкали ее шею, плечи, грудь. В какой-то момент Розамунда почувствовала их жаркое прикосновение к низу своего живота. Она издала громкий стон, вызвав в Патрике еще больше страсти. Никогда прежде он не желал женщину столь неистово.

– Господи, спаси! – то ли выдохнула, то ли прорыдала Розамунда, и он понял, что заключалось в этих словах.

Его пальцы коснулись густых завитков у нее на лобке и осторожно раздвинули нижние губы.

Розамунда едва не задохнулась от восторга.

– О да! – простонала она.

Большие ласковые руки Патрика гладили ее по спине и ягодицам.

– Я не могу насладиться тобой, – глухим от страсти голосом проговорил он. – Твоя кожа как шелк. Твое тело – само совершенство.

– Патрик, я хочу тебя! – словно издалека услышала Розамунда свой голос и тут же почувствовала, как он медленно проник в нее. Розамунда распахнулась ему навстречу, подобно дивному цветку, и без труда вобрала его копье в свои тугие ножны до самого конца. Их глаза снова встретились, как и незадолго перед этим, когда безумие страсти еще только начиналось. Она почувствовала, как ее душа сливается с его душой, и на миг ей стало страшно.

Патрик прочел этот страх в ее взгляде и поспешил успокоить:

– Все хорошо, любовь моя. Я тоже это чувствую. Теперь мы стали единым целым во всех смыслах.

Патрик начал ритмично двигаться, так что скоро Розамунда позабыла обо всех своих страхах. Теперь они казались ей глупыми и ничтожными.

Сейчас, с Патриком, она не боялась ничего и жила только своими необыкновенными ощущениями. Они поглотили все ее существо. Розамунда закричала, когда, казалось, луна и звезды взорвались у нее под веками множеством ярких осколков. Ее голос возвысился до крика, а ногти вонзились Патрику в спину. Он продолжал двигаться размеренно, сильно ударяя бедрами о ее бедра. Розамунда уносилась все выше и выше в вихре блаженства, и ее крики восторга отдавались эхом в холодной, убого обставленной комнате.

Глухие восклицания Патрика вторили ее крикам до тех пор, пока он, издав громкий стон, излил наконец струю своего семени в ее горячее лоно. И рухнул рядом, заключив Розамунду в объятия.

– У меня нет слов, – едва слышно проговорил Патрик.

– У меня тоже. – Розамунда глубоко вздохнула. Она никогда прежде не занималась любовью с такой неистовой страстью. Оуэн никогда не брал ее так, как это сделал Патрик Лесли. А что касается Генриха Тюдора, то его интересовали лишь собственные желания. То чудо, что произошло сейчас между нею и графом Гленкирком, можно было сотворить лишь вдвоем. И в этом было нечто мистическое. Как будто они уже испытали когда-то такую близость. С первой минуты их встречи они почувствовали взаимный интерес и близость, словно были старыми и близкими друзьями. Любовниками.

– Я не могу без тебя, – вновь тихо произнес Патрик и осторожно коснулся губами золотисто-каштановых волос Розамунды.

– И я не могу без тебя. Но я не очень обижу тебя, если скажу, что в данный момент не расположена снова выходить замуж? – Розамунда затаила дыхание в ожидании ответа.

– Я могу понять твои чувства, Розамунда, но однажды ты передумаешь. Тогда как я – нет. Как и ты, я не готов жениться во второй раз. У меня есть сын – насколько я понимаю, он старше тебя. Он женат и имеет своих сыновей. И еще есть некая причина, по которой король вызвал меня из горной глуши и приказал явиться в Стерлинг.

– Значит, я буду твоей любовницей, и так даже лучше, – ответила Розамунда. – Сегодня случилось нечто важное, милорд. Ты знаешь это, и я это знаю. Подозреваю, ты понимаешь это не намного лучше, чем я. Но от этого не уйти. Нас тянет друг к другу, и нам хорошо вместе. Но настанет время, и я снова захочу вернуться во Фрайарсгейт. Или тебе захочется вернуться в Гленкирк. И когда этот час настанет, мы узнаем его и расстанемся точно так же, как расстались когда-то в другое время и в другом месте. Мой бедный кузен Том наверняка будет потрясен, ибо никогда не мог ожидать от меня такого поведения. И есть еще кое-что, о чем тебе следует знать. У меня есть жених – Логан Хепберн, хозяин замка Клевенз-Карн. Он собирается жениться на мне, хотя я ответила ему твердым отказом. Он наверняка явится ко двору, чтобы найти меня и попытаться навязать свою волю. Но я не хочу снова замуж.

– Ты стала моей любовницей назло ему, Розамунда? – спросил Патрик.

Розамунда приподнялась на локте и посмотрела ему в лицо.

– Я стала твоей любовницей, потому что мне так захотелось, и я не сумела побороть в себе это желание. Это сильнее меня. К тому же когда-то, в другом времени и другом месте, мы были знакомы и между нами осталась какая-то недосказанность. Ты и сам знаешь это, Патрик!

– Да, девочка, я знаю, – в задумчивости проговорил граф. – Ведь я шотландец и разбираюсь в таких вещах. – Он привлек Розамунду к себе и ласково поцеловал в губы. – Я уже любил тебя когда-то.

– Знаю, – тихим голосом откликнулась Розамунда. – И я тоже любила тебя.

– Я буду любить тебя снова.

– Знаю. Я уже люблю тебя, хотя это может показаться безумием, Патрик.

– Король обладает lang eey, или даром предвидения, как сказали бы вы, англичане, – с добродушным смехом промолвил граф. – Я должен расспросить его насчет этого чудесного безумия, что овладело нами, любимая. – Он обнял Розамунду еще крепче и накинул на нее одеяло. – Ты останешься у меня?

– Ненадолго, любимый. Бедняжка Энни решит, что я пропала, и испугается. Она одна из моих служанок из Фрайарсгейта. И я бы предпочла, чтобы то, что случилось, осталось между нами, пока это возможно. Скоро и так все будут сплетничать о графе Гленкирке и английской подруге вашей королевы.

– Ты такая скромница! – Патрик весело блеснул глазами.

– Я вовсе не хочу быть скромницей! – возразила Розамунда. – Я хочу кричать на весь свет о том, что люблю и любима! – Она усмехнулась. – Вот тогда меня уж точно сочтут помешанной, особенно если узнают обо всех обстоятельствах нашей любви, милорд.

– Я уже слышу шепот сплетников, – проговорил Патрик и ехидным голосом добавил: – Старина Гленкирк спустился со своих гор и заморочил голову девчонке, которая годится ему в дочери!

– Но будут еще и другие, и они станут шептаться о том, что старине Гленкирку чертовски повезло обзавестись молодой любовницей и удовлетворить ее в постели! – в тон ему произнесла Розамунда.

Граф рассмеялся:

– Сдается мне, что ты еще меньше боишься пересудов, чем я, милая Розамунда!