Вампир демону не эльф Малиновская Елена
– А… ежели и я по… доброте душевной? – еле осилил сложную фразу гном: все-таки тин Мур и «доброта душевная» – понятия весьма далекие друг от друга.
– Сколько не жалко, – смущаясь и краснея, пролепетала незнакомка.
Гном крякнул, подумал, прикинул, опять подумал и достал… целых четыре медяка.
– Вот, держите, – протянула холщовый мешочек незнакомка. – Запомните: одна щепоть на ночь!
– А… э… найти-то вас как? Ну… потом…
– Спросите травницу Нжижу, вам любой покажет! – улыбнулась девица и была такова.
– Ага… травница… Ну, понятно, конечно-конечно, – покивал своим мыслям гном. – Значит, щепоть на ночь? Ну, не так это и страшно.
Ночь пришла не одна, а с холодным ветром. Но Кара-и-Наис не жаловалась: она любила ветер. Ведь дома зачастую ветер приносит снег – такой обычный и простой. Да и на что жаловаться, когда в руках кружка с горячим молоком с медом, гора подушек на полу, а в окно подмигивает луна?
Налетевший холод легко можно было бы списать на ночной ветер. Можно было бы. Если б вдруг не повеяло мятой: кто-то недобрый прошел мимо, да не просто так прошел, а зло глянул на дом, будто дом или его обитатели чему-то помешали. Выйти на улицу? А смысл? Того, кто глянул, уже нет: прошел, пробежал, пролетел. А защита хороша, не зря Кара-и-Наис числилась одной из лучших снежных призывательниц!
Зачем тин Мур оказался среди ночи у входной двери, а главное – как, сам тин Мур сказать не мог. Вот же спал спокойно, даже сны какие-то видел. Как вдруг у двери стоит. И серьга в руках. Ага, одна штука. Серьга жены. Не так чтобы любимая, скорее броская: длиной в пол-ладони, сплошь усыпанная каменьями. Каменья, правда, дешевые – крашеное стекло, но издалека смотрятся на диво дорого и солидно. И какого тшехта она у него? Какого тшехта он вообще тут оказался?
– Воды попить хотел? – поинтересовался шепотом у сережки гном.
Серьга, понятное дело, не ответила.
Почтенный гном потоптался у двери, подергал засов, проверил замок. И почти со спокойной совестью отправился в кровать, оставив то самое «почти» на утро.
В первый раз оказаться у двери после полуночи – это странно, но понимаемо. Но в десятый? Это пугает. Мало того, это замечают и другие.
Фру стояла у кресла и в отчаянии ломала руки: ее верное сердце точно знало – с мужем случилась беда! А он молчит! Совсем молчит! Только тяжко вздыхает и отводит взгляд, будто виноват в чем-то. Может, так и есть? Одна надежда на госпожу Кару – уж непонятно почему, но с ее появлением на их улице что-то неуловимо менялось: помирились бывшие в давней ссоре соседи, зеленщик перестал смешивать свежую зелень с пропавшей, известная сплетница поутихла. Вроде бы мелочи, но как-то… спокойней стало, что ли.
– Скажите, тин Мур, что-то происходило в последние дни, что так сильно беспокоит ваш сон? – едва ли не мурлыкала госпожа Кара.
Вроде бы и мурлыкала, но от ее тона хотелось мышкой забиться в уголок. Фру даже плечами передернула, стряхивая непонятное ощущение.
А бедняга Мур уже и взгляд отвести не мог: глядя в глаза сидящей напротив госпожи Кары, бедный гном чувствовал себя так, будто попал в снежный буран и выбраться не может.
– Так что происходило? – напомнила вопрос кошка.
Гном вздохнул, попытался отвести взгляд – безуспешно, а потому…
– Порошок на ночь пью, – сознался тин Мур: Мур из рода Мряу был упрямым, прижимистым, всяким был, но глупым… сам-то он считал, что никогда не был глупым, ну за исключением некоторых случаев, когда обстоятельства были против него. То есть единственным событием, выбившимся из череды привычных, был тот самый порошок.
– Что за порошок? – навострила уши кошка.
Тин Мур со вздохом извлек из кармана увесистый мешочек с проданным травницей порошком.
– Кто? Когда? Зачем? – по-военному четко спросила Кара.
Кряхтя и тяжко вздыхая, гном поведал героическую, а может, и романтическую историю о том, как он хотел порадовать свою жену, которая так печется о нем, своем супруге. На пятой минуте кошка откровенно заскучала, что не могло не расстроить ее деятельную натуру. А потому, пока почтенный гном разливался соловьем перед супругой, кошка реквизировала порошок и тут же сунула в мешочек любопытный нос.
Ну что можно было сказать о сем странном сборе? Шарлатанство, дилетантство и полнейшая подстава! Петрушка, фенхель, кориандр, «заполированные» весьма обильно базиликом. Это основная масса. А вот малая доля, точнее, один ингредиент придавал этой бессмысленной смеси преступный характер – полное принуждение на уровне подсознания! Нехило работают местные травницы…
– Как вы должны были его принимать? – разрушила семейную идиллию кошка: Фру млела от счастья – муж думал о семье, Мур победоносно выгибал бровь – его рассказу поверили.
– А? – захлопал глазами гном.
– Травница дала вам этот порошок с указанием, как его принимать. Каковы были эти указания?
– Пить на ночь, растворив в горячем вине, – преданно глядя в кошачьи очи, поведал гном.
– Точно? – удивленно изогнула бровь кошка.
Гном активно закивал головой: все так и было!
Кара-и-Наис всеми силами пыталась не рассмеяться: у почтенного семейства Мряу практически горе, а она… Но как тут удержаться, когда кое-чья безалаберность обернулась спасением? Это ж надо было умудриться смешать зелье принуждения с вином! М-да… При всем богатстве своего лексикона кошка не находила нужных слов.
Однако смех смехом, но ведь преступный замысел налицо. В своем мире Кара-и-Наис была и обвинителем, и судьей для преступивших закон, иногда и палачом, когда призывала Снег наказать виновных. А здесь… Ну, пойдет она к стражникам, а что сказать? В том-то и дело, что нечего. Самой разобраться? Почему бы и нет! Как раз до приезда сиви… то есть мужа развлечется.
– Тин Мур, я так понимаю, имени этой травницы вы не знаете, – решила на всякий случай уточнить Кара.
– Ну почему же не знаю? – удивился гном. – Оно у нее такое жужжащее было. Так еще и сама сказала, что я точно к ней приду за новой порцией. Нжижа ее зовут!
«Опять Нжижа?» – искренне изумилась кошка. В совпадения Кара верила слабо. И если Судьба сталкивает кошку с травницей в который раз, стоит задуматься. Помнится, первый раз с травницей Нжижей она заочно познакомилась у зеленщика, когда тот нахваливал свой товар. Второй раз от молочника она услышала хвалебные оды ей же. Третий раз столкнулись лично: странная девица в плаще с надвинутым капюшоном вещала что-то непонятное про белую кожу и защитную мазь. Каре, что ли, предложить хотела? И вот четвертый раз.
Хорошо, Кара поняла: все не случайно, нужно что-то делать. Но само это «что-то делать», по мнению кошки, напрямую зависело от того, «для чего это нужно». Действительно, для чего, а точнее, к чему нужно принуждать гнома? Неизвестно. Ладно, зайдем с другой стороны: что вообще дает принуждение? Власть, понятное дело. Для чего нужна власть? Чтобы что-то получить. Логично? Очень даже. А что получить? Загадка без ответа. Хотя… постойте-ка, а как приходил в себя тин Мур? У входной двери с сережкой жены в руке. Не это ли ответ? Причем вполне простой и логичный. Как говорил ледяной призыватель Фираз-э-Долу: «В основе любой загадки лежит простой ответ. Он вам только кажется сложным, ибо вы не знаете его». Так почему бы не предположить, что травница собиралась таким образом разбогатеть? Почему бы и нет: под действием зелья хозяева сами приносили ей ценности, наутро не помня о ночных хождениях, и живет Нжижа в этом квартале, а быть может, и городе, недавно, иначе в разговорах были бы отсылки к ее прошлым благим деяниям. По личному мнению кошки, это была вполне логичная версия происходящего. А чужое мнение? Не нравится? Ищите сами!
– Тин Мур, никогда, слышите, никогда больше не используйте этот порошок. Выкиньте его так, чтобы он ни к кому не попал. Посоветовала бы сжечь, да дым от него тоже вреден, – вынесла вердикт Кара. – А мне пора, стемнеет скоро.
– А как же травница? – семейным дуэтом вопросили гномы.
– О, я уверена, Судьба не оставит без наказания ее преступления, – глубокомысленно изрекла кошка. – Судьба – она такая: и не ждешь, а все решится.
И с сим философским замечанием и подозрительно довольной улыбкой отбыла домой.
Утром квартал шумел потревоженным ульем: у арендуемого домишки застывшей, будто ледяной статуей сидела травница, та самая, что недавно перебралась в здешние края. И все бы ничего – ну мало ли, вдруг у нее транс специальный, кто их, травниц, разберет? – но на ее коленях горкой возвышались чужие вещи! Почему чужие? Да ведь это же кольца госпожи Ирмы! Наборный пояс тина Мурзыя! Браслеты госпожи Кириады! Серьги близняшек Тррилль! И еще куча дорогих – не только воспоминаниями – вещей. Все то, что казалось потерянным, заныканным куда-то, что точно где-то лежит, но никто не помнит где. А оно вот как!
Надо сказать, что утро у Кары-и-Наис тоже было тревожным: с рассветом в дом ввалился – а ровно идти от количества выпитого не получалось – муж собственной персоной. Трогательно обхватив какой-то предмет в холщовом мешке, Глэн пробормотал нечто приветственно-ласкательное и завалился спать. Быть может, Кара это и стерпела бы: первый раз, что ли, муж является домой в пьяном виде? Но когда мешок из рук мужа перекочевал на ее плечо, да с размаху!.. Нет, такого она точно терпеть не будет!
Глэн проснулся от странного звука, будто змея под боком шипит. С трудом разлепив глаза – эх, хорошо вчера отметили что-то, вспомнить бы еще что, – Глэн узрел свою супругу. Злую, ей-ей, практически в неконтролируемой ярости.
– Мужшш… – Шипеть у кошки получалось не хуже, чем у змеи.
– Да… дорогая? – Нормально ответить не получилось, только пискнуть.
– Это что такое? – Кара потрясла перед носом благоверного холщовым мешком, едва не заехав мужу в нос.
– Э… я принес? – обреченно поинтересовался Адияри.
Последовавшие в ответ звуки словами вряд ли можно назвать.
Память активно сопротивлялась попыткам извлечь из нее мало-мальски приличный ответ. Потом в голове все-таки прояснилось, и Глэн сумел вспомнить: Савариш подбил их выкрасть, раз уж так удачно все сложилось, какой-то артефакт. Адияри с тяжким вздохом вспомнил этот «артефакт»: шкатулка не шкатулка, а непонятно что из двух крышек и трех камешков. Какого тшехта он им нужен, не смог с ходу понять даже Бадристер. Саваришу пришлось все-все рассказать: и как попытался украсть («Нет, не украсть, а позаимствовать на время, я бы потом вернул!») на постоялом дворе «У Хомыча» артефакт порталов и перемещений. И как их поймали («Ну… все случайно получилось, там гному одному заказ был дан…»), и как чуть не женили. Точнее, женили, но не его. И как потом «добрые люди» поведали, кто опередил их («Нет, я к этому… как его… Жмуху не лез! Ну, совершенно не лез! А что заказ завалил, так это он сам виноват. Я тут ни при чем! И не лез я в ту драку, они сами на меня налетели!»). И что вор Жмух, да-да, тот самый, пакости доблестному Шари устраивал («Нет, рассказывать не буду, настоящий мужчина не жалуется!»). В общем, рассказывал долго, друзья даже запутаться успели: кто, кому, когда, а главное – зачем? С трудом пробившись через путаницу объяснений и рассуждений, Бадристер сумел понять: в придорожном трактире, куда их четверку занесла подступающая непогода, обретается вор Жмух, и, судя по его довольному виду, он успел заполучить что-то ценное. Савариш был уверен: нечто ценное – артефакт перемещений. Он даже минуты не сомневался, что у вора может быть что-то иное. Спор грозил затянуться, когда Тофр внаглую подошел к сидевшему в уголке («Стратегическое место занял, ну точно у него артефакт!») вору и так же внаглую спросил: «А это у вас артефакт порталов?» Бадристер только за голову схватился, а Глэн поспешил воспользоваться случаем и вытащить заветный мешочек (не зря, ой не зря воришка инстинктивно потянулся к чему-то под плащом).
Как они, четыре здоровых лба, убегали из того трактира, даже вспомнить стыдно. А прихваченное Тофром в том же трактире красное огненное только поспособствовало амнезии. И ведь на тот момент объяснения казались вполне логичными: за ними погнались, дождь перешел в ливень, попавшийся на пути сарай продувало со всех сторон, вывод – огненное аккурат подойдет для сугрева и поправки здоровья, как физического, так и морального.
А вот кто предложил сперва рассмотреть, а потом и испытать укра… то есть добытое, Глэн не смог бы вспомнить даже под страхом смертной казни. Собственно, весь эксперимент остался в памяти расплывчатым пятном: куда-то потянуло, на что-то наткнулись – очень странное, а главное страшное, и быстренько дали деру. Причем так быстренько, что чуть дверь сарая, приютившего промокших странников, не снесли.
Уже перед самым домом друга Савариш принялся активно впихивать укра… то есть добытый артефакт Глэну. Бадристер и Тофр не поняли, абсолютно. С пятой попытки понял Глэн, поскольку Шари не первый раз выступал с подобной инициативой: считая себя виновным в проведении обряда с последующим вызовом кошки, друг активно искал способы возвращения нежданной «жены» домой. Помнится, в первый раз он притащил какую-то дюже сложную схему вызова демона. Глэн только отмахнулся от нее: хватит, навызывался уже. Потом были амулеты, наговоры, зелья – друг никак не хотел успокаиваться. А Глэн…
Ну что – Глэн? Спросил бы кто его мнение, он бы честно ответил: женитьба его вполне устраивает. Да, есть разногласия, различия во вкусах, привычках, культуре. Но глобальной несхожести нет! Да и просто смотреть на Кару приятно. Ему вообще было с ней всё приятно: говорить, обедать, молчать, размышлять. Так с чего он должен отправлять кошку назад? Был один ответ, который Глэн активно запихивал на задворки сознания, но он постоянно вылезал на первый план. А что, если сама Кара-и-Наис хочет вернуться? Вот поэтому он и полез за этим артефактом порталов. И пусть он толком не помнит, как все получилось. Но результат налицо, причем конкретно в данный момент – на лице самого Глэна.
Тяжко вздохнув, Адияри, не глядя на жену, принялся объяснять, что это такое.
– А ты меня спросил? – вновь змеей зашипела кошка.
– А? – округлил глаза Глэн.
– Ты меня спросил: мне оно надо – возвращение домой?
– Ну… я… э… – смутился Адияри, а потом рискнул спросить: – Ты останешься со мной?
Удивительное дело, но кошка успокоилась.
– Конечно, останусь. Я ведь твоя жена, – старательно выговаривая чужое слово, ответила Кара. – А теперь спи!
– Жена… – блаженно заулыбался Глэн, с радостью возвращаясь к прерванному занятию, то бишь сну.
Возникший вопрос: а что теперь делать с артефактом, промелькнул по краю сознания, но зацепиться не сумел – Глэну снилось будущее, а быть может, и не будущее, но нечто очень хорошее с его женой в главной роли. Да-да, женой! И пусть весь мир удавится от зависти!
17. Лабиринты реальности
Несколько дней после ухода Рэана для Айши прошли как в тумане. Она по-прежнему гадала, но особо в вопросы не вслушивалась, раскидывая камни чисто механически и так же выдавая увиденное. Все события казались чужими, происходящими с кем-то другим. Ей не хватало сил, чтобы трезво оценить случившееся. Перегруженный разум просто ушел в странный полусон и особо включаться в жизнь не выказывал никакого желания. Однако пришлось. Слишком долго быть в таком состоянии он не мог…
Этот день не принес ничего нового, кроме возвращения в реальность. Головную боль удалось унять только к вечеру, чему немало поспособствовал очередной отвар. Слишком часто теперь приходилось прибегать к помощи трав, но другого варианта не было. Единственное, о чем на самом деле жалела предсказательница, были книги. Библиотека сгорела много лет назад, а того, что удалось спасти отзывчивым соседям (которые сначала всё снесли Адальберту, а тот потом вернул ей), катастрофически не хватало, но жаловаться было некому. Впрочем, и в оставшихся книгах можно было отыскать что-то нужное.
Чтение прервал приглушенный крик. Айша вскинула голову, прислушиваясь. На улице что-то происходило. Женщина поднялась со стула, откладывая книгу, и вышла на крыльцо. Практически в ту же секунду из-за поворота вынырнула хрупкая фигурка и рванула в ее сторону, следом показалось несколько габаритных мужчин.
Да это же совсем ребенок!
Кел-ле с легким удивлением узнала в удирающей фигуре мальчишку, который в один из дней крутился в отдалении, но так и не решился подойти. Внезапно беглец свернул к ее крыльцу, пробежал и практически рухнул в ноги. Молча, без единого звука. Преследователи резко затормозили, настороженно за ней наблюдая, не смея подойти ближе. Айша молча ждала, прислушиваясь к тяжелому дыханию ребенка, и один из мужчин заговорил:
– Предсказательница.
Женщина отозвалась моментально:
– Я вас слушаю.
– Нам нужен этот мальчишка.
Она коротко глянула на сжавшегося и задыхающегося от быстрого бега бедолагу и уточнила:
– Зачем?
– Он украл наши деньги.
– Много?
– Нет, но это все, что было.
– Понятно. – Айша снова глянула на мальчишку. Он оказался еще совсем ребенком, и отдавать его на растерзание взрослым было бы жестоко. Не от хорошей жизни паренек пошел на воровство. – Вставай, – четки привычно заструились между пальцев.
Он не посмел ослушаться. Поднялся, опустив голову. Кел-ле спустилась на две ступеньки и требовательно протянула руку:
– Отдай деньги.
Ребенок молча протянул кошелек. Предсказательница взвесила на руке и перекинула главному преследователю:
– Держите и уходите.
– Спасибо, но вы уверены?
– Он больше не будет.
– Для профилактики врезать бы…
– Он еще ребенок.
– Мало ли что из него вырастет.
– Из многих вырастает неизвестно что. Сегодня вы его не тронули, завтра он вас вспомнит и не тронет. Не ломайте ему жизнь вместе с костями, – Айша прищурилась, и преследователям показалось, что ее глаза полыхнули в темноте странным светом. – И у вас жизнь в детстве была не слишком сытной. Тем более похоже, он не для себя деньги украл. Так ведь, мальчик?
– Угу… – он так и не посмел поднять голову. Его просто колотило и от бега, и от страха.
Говоривший чуть склонил голову:
– Хорошо, предсказательница. Как пожелаете, но если он еще раз попадется…
– Повторяю – он больше не будет. А теперь уходите.
Мужчины молча ушли. Айша дождалась, пока они скроются за поворотом, и пристально взглянула на нарушителя покоя:
– Я тебя слушаю. В чем причина того, что ты устроил?
– Мне… мне нужна ваша помощь! Очень! – В темных глазах мелькнула мольба. Кел-ле смотрела на бледное худое лицо и чувствовала, что у мальчишки серьезная проблема, раз он решился на воровство:
– Звать-то тебя как?
– Андрэ.
– Раз нужна помощь, то проходи, Андрэ, – она кивнула на полуприкрытую дверь.
Мальчик послушался, но вошел с опаской.
– Не бойся, здесь кусаться некому. Садись.
Андрэ несмело улыбнулся, устраиваясь на краешке стула и осторожно осматриваясь. Ему было и страшно, и жутко интересно. Однако ничего особо выдающегося он не увидел. Обычная скудная обстановка, никаких хрустальных шаров и магических знаков. Предсказательница уселась напротив и внимательно посмотрела на него, перебирая четки:
– Что случилось? И зачем ты украл?
Мальчишка виновато опустил голову:
– Я деньги взял… чтобы к вам дойти…
Он боялся смотреть прямо в синие глаза.
– Что у тебя за беда? – Женщина поморщилась: воровства, особенно в таких случаях, она не одобряла.
– Мама заболела.
Айша только вздохнула:
– Мог бы и так прийти и честно признаться.
– Неудобно.
– А воровать удобно?
Мальчишка совсем сник:
– Не подумал.
– А должен был. Любой поступок имеет последствия, так что прежде чем совать голову в петлю, подумай – успеешь ли ее оттуда выдернуть. Так что с твоей матерью?
– Она заболела.
Кел-ле покачала головой, мол, уже слышала:
– Ты немного не по адресу. Я не целительница.
– Но… маме очень плохо! – Андрэ заторопился, чтобы рассказать, пока его не прогнали. Он не знал, что делать, матери с каждым днем становилось все хуже и хуже, на лекарей надежды было мало – у них не было столько денег, чтобы оплатить полноценное лечение. – Она лежит, не встает, голоса нет, очень бледная, ей больно… Все, что лекари для нас могли, они сделали, но лекарства не помогают. Похоже, она умирает… Что мне делать?! К кому идти? У меня больше никого нет! Помогите, если можете. Я отработаю, я могу… – но Айша его прервала:
– Тихо, ночь на дворе, и не тарахти так. Ходить она не может, не говорит. Бледная? Температура?
– Она холодная и все время мерзнет даже в четырех одеялах. Голос слабый, она почти все время спит, но лучше ей не становится.
– Кашель есть?
– Нет.
– Что лекари дали?
– Травы, но они почти не помогают.
– Давно болеет?
– Больше десяти дней.
Предсказательница покачала головой:
– Долго. Как ее зовут и где твой отец?
– Агния. Отца нет, убили.
Кел-ле убрала челку с глаз:
– Хорошо, сейчас посмотрим.
Мальчик завороженно следил за тем, как в руке у нее внезапно появился потертый мешочек, как камешки высыпались в ладонь, как она их покатала и раскинула по столу. Он уставился на непонятный для него узор. Однако Айша нахмурилась:
– Не умирает пока, но если не найти лекарство, то такой исход наиболее вероятен. Она еще держится за тебя, но и эта связь слабеет.
Ночной гость приуныл:
– И что же мне теперь делать?
– Лекаря толкового искать.
– Тогда обречена… у нас нет денег.
Женщина молча собрала камешки и раскинула еще раз, рассмотрела выпавший узор и собрала в мешочек:
– Тяжелая ситуация. Что лекари сказали?
Мальчишка отвел глаза:
– Я это не выговорю.
Но Айша ответ словно не слышала, продолжая фразу:
– Значит, почти все время спит и лекарство не помогает… Похоже, организм просто не справляется с хворью.
Голос Андрэ звучал очень тихо:
– Все плохо?
– Да.
– И что… – голос дрогнул. – Совсем нет возможности? Хоть как-то. Я понимаю, наличие денег решило бы все, но…
– Не торопись пока. Деньги решают многое, но не все. – Женщина встала и принялась рыскать по полкам. – Помочь можно, но успеешь ли…
– Что я должен для этого сделать? – В голосе была отчаянная решимость.
– Молчать!
– Не понимаю…
Кел-ле ссыпала в небольшую склянку разных трав и хорошенько перемешала:
– Дам я тебе один сбор, благо он у меня еще есть, отпоишь им мать, если по симптоматике не ошибаюсь, но чтоб ни одна живая душа не узнала, что от меня. Понял?
Андрэ удивленно вскинул брови:
– Но… но почему? Вы же помогаете людям.
Предсказательница стукнула склянкой по столу:
– Сам подумай, каждый день ко мне приходят за предсказаниями. Если еще и за лекарствами начнут приходить, то придется либо прекращать все, либо снова проходить квалификацию и вступать в гильдию лекарей. Не хочу ни того ни другого. А не предсказывать и не видеть я не могу… – Айша и сама не знала, зачем ему так все подробно рассказывает, но мальчик все прекрасно понял, только тихо заметил:
– Но мне нечем вам заплатить.
– Потом заплатишь, когда будет возможность. – Кел-ле поставила перед ним склянку с травяным сбором.
– Маме это поможет?
– Очень на это надеюсь! Если еще не опоздали… Заваривать кипятком, по две щепотки на стакан воды. Насколько этой склянки хватит. Сначала может стать хуже, потом поднимется температура, потом должно стать легче. Если все правильно, то выздоровеет. Встанет на ноги – приведи ко мне. Надо посмотреть, что произошло и где она эту дрянь подхватила. Склянку никому не показывай и вообще про нее молчи, потом пересыплешь в нее то, что дали лекари, и вернешь. С утра не приходи, только вечером.
Андрэ обдумал все, что ему сказали, и поднял глаза на женщину:
– Сказать, что сборы лекаря помогли?
– Да. Врать ты умеешь.
– Умею, но если они вредны? – В глазах мелькнула злость.
– Не они, так что злость оставь на потом. Она тебе еще пригодится. Пока же только терпение, и постарайся от матери первые дни не отходить. Ты все понял?
– Да, предсказательница.
– Вот и хорошо.
И мальчишка рискнул:
– Если привести к вам, то… маме кто-то зла желает?
– Ты сейчас задал вопрос, на который нет ответа. Не похоже. Но это будет ясно только после ее выздоровления. Ты где живешь?
– На углу… – мальчишка на секунду запнулся – знает ли предсказательница названия улиц? Он слышал, что она практически не выходит из дома, поэтому сказал просто, – улицы вышивальщиц и скорняков.
– Мама вышивает?
– Да, тем и зарабатывала. А я в трех лавках уборщиком, посыльным иногда… в подмастерья не берут. Говорят, мал еще.
– Возможно, они правы. – Кел-ле повернула голову и чуть повысила голос, упреждая удар в дверь. – Не стучи, я не занята.
Андрэ застыл с открытым ртом, он ничего не слышал, но дверь в ответ открылась, и в комнату шагнул – мальчишка инстинктивно сжался, он моментально узнал этого человека – мэтр Адальберт Крей, маг и охотник. Если у предсказательницы такие посетители вечерами, как она его, безвестного мальчишку, вообще пожалела и приняла?!
– Айша, ты меня удивляешь, – Аль устало улыбнулся и увидел мальчика. – Помешал? У тебя поздний посетитель.
Мальчик тихо выдавил:
– Здравствуйте.
– Здравствуй.
Айша кивнула:
– Секунду обожди, – она снова повернулась к пареньку. – Ты все понял?
– Да.
– Тогда иди.
– Спасибо вам большое! Все сделаю, как вы сказали! И обязательно оплачу все! До свидания! – И мальчишка, просочившись мимо несколько удивленного таким поведением Крея, унесся в темноту, бережно прижимая к груди склянку с травяным сбором.
Аль выглянул за дверь и, убедившись, что гость убежал, прикрыл ее:
– Чего это он?
– Тебя испугался. – Предсказательница убрала все по полкам и вернулась к столу. – Хорошо, что пришел. У меня к тебе пара вопросов.
Адальберт сдержал себя от необдуманных возгласов и движений, хотя и догадывался, что разговор все равно будет. И пусть будет так – один на один. Ему проще держать ответ перед ней, чем перед ним, хотя Рэан вроде бы уже не испытывал острого желания его прикончить. И вроде бы не за что, а все равно опасаешься.
– Каких?
Айша долгое время смотрела на старого друга, потом очень тихо поинтересовалась:
– Ты почему не сказал? – В голосе мелькнул какой-то отголосок прошлого. Тон был отдаленно похож на тот, которым Кел-ле отчитывала двух мучившихся похмельем магов, когда они оклемались. Им было плохо, а ее нотация била по мозгам не хуже молота по наковальне, но Аль сдержал невольную улыбку и только уточнил:
– Не сказал что?
– Что он жив! Я же тебя спрашивала! А ты! – Она закрыла лицо руками и опустилась на стул. Ее голос звучал глухо. – Я думала, что у меня сердце остановится, когда увидела его на пороге.
Маг помолчал, подбирая слова, потом негромко заговорил:
– Я и сам не знал. Все это время был… вне дома.
– Где? – Тон вопроса был таким, что не ответить невозможно.
– У графа де Хэнедоара. Когда Рэана там в приемной живого увидел, думал, что свихнусь.