В позе трупа Пронин Виктор

– Это хорошо. Это разговор.

– Прошлый раз вы обещали кое с кем разобраться... Что-нибудь удалось? Состоялось?

– Виноват. Оплошал, – Пафнутьев беспомощно развел руками. – Не разобрался.

– Ни с кем?

– Ни с кем, – кивнул Пафнутьев.

– Случай не подвернулся? Возможности не было? Желание прошло?

– Ну ты, старик, даешь... С тобой не забалуешь... Случай, спрашиваешь... Не подворачивался случай, тут ты прав. Возможность? И возможности не было. Желание... Тут я перед тобой чист – желание осталось.

– Тоже ничего... Хоть что-то, – Андрей поднялся. – Повидались, Павел Николаевич, спасибо, что не забыли... В случае чего – звоните. Авось пригожусь. – Андрей протянул руку для прощального пожатия. Но Пафнутьев своей руки не протянул. Молча смотрел на гостя из-за своего стола – что тот еще скажет, что еще выкинет. Потом поднялся, оглянулся на стол – не осталось ли чего важного, на ходу подергал ручку сейфа и уже возле двери обернулся.

– Пошли... Проведу тебя немного.

Дождь перестал, и в городе сгустился осенний туман. В ста метрах домов уже не было видно, и только по серым контурам угадывались кирпичные громады. В мелких лужах на асфальте плавали листья, машины шли медленнее обычного, с зажженными подфарниками, в городе стало заметно тише, звуки словно вязли в густом тумане. Пафнутьев и Андрей некоторое время шли молча, постепенно удаляясь от прокуратуры, и, только свернув несколько раз, скрывшись от неизвестного наблюдателя, который, возможно, следил за ними, перебросились несколькими словами.

– Куда идем? – спросил Андрей.

– Есть тут одно приятное местечко... Недалеко...

Выйдя на площадь, они свернули к скверу, прошли по пустынной аллее, и наконец Пафнутьев остановился, приглашающе показал на скамейку недалеко от трамвайной остановки. На ней, видимо, недавно кто-то сидел – остались газетные листы.

– Прошу, – сказал Пафнутьев. – Я здесь когда-то целый час тебя ожидал... Как потом выяснилось, под прицелом штуковины, помнишь?

– Помню, – сказал Андрей, садясь и плотнее запахиваясь в плащевую куртку. – Кстати, а где эта шкуковина? Цела?

– Уже понадобилась?

– Пока нет...

– Но заскучал по ней?

– Не знаю... Но лучше, когда она под рукой.

– Понадобится – скажешь.

– И маслины есть?

– Пришлось похлопотать.

Разговор продолжался в том же духе, немного странный разговор – Пафнутьев вроде бы отвечал на вопросы Андрея, тот тоже не отмалчивался, но в то же время посторонний человек, даже догадавшись, о чем идет речь, ни за что не смог бы установить их отношение к той самой штуковине. Не прозвучало в разговоре ни явного подтверждения чего бы то ни было, ни прямого отрицания. Вот спросил Андрей штуковину, цела ли, дескать? Что ответил Пафнутьев? Да ничего. Просто уточнил – понадобилась? И от ответа ушел, и дал понять – цела штуковина, в надежном месте, и все, что к ней требуется, тоже есть в наличии. А Андрей понял – не исключает Пафнутьев, что штуковина понадобится, не исключает и применение ее по прямому назначению.

– Где нашлись маслины-то? – спросил Андрей, даже не надеясь на ответ, потому что знал: на подобные вопросы не отвечают.

– При обыске... В одном кабинете. Целая коробка.

– Тогда же?

– Да.

– Это хорошо. – Андрей зябко повел плечами, поднял капюшон куртки. – Как будем жить дальше, Павел Николаевич?

– Давай решать. – Пафнутьев помолчал, пережидая, пока перекресток проедет скрежещущий трамвай, пока снова установится тишина. – Если я правильно понял, ты готов начать боевые действия?

– Почему бы и нет?

– Не пойдет. Не те люди, не те цели. Простого продолжения не будет. Все сложнее... Если ты их хлопнешь одного за другим, а ты сможешь... Они уйдут героями. Жертвами бандитских группировок. Невинными жертвами, Андрей.

– Пусть уходят кем угодно. Лишь бы ушли.

– Нет. Они должны уйти подонками.

– Вы меня, конечно, простите, Павел Николаевич... Но если я правильно понимаю... Сейчас вы с ними в одной связке?

– Они так думают.

– Они что – дураки?

– Нет, этого не скажешь.

– Значит, так не думают.

– Ты изменился, Андрей.

– В какую сторону?

– Конечно, в лучшую. Послушай меня... Немедленных действий прямо с завтрашнего утра не будет. От нас требуется спокойствие. Терпение. Выдержка. И готовность к действию.

– Вы тоже изменились, Павел Николаевич.

– И знаю, в какую сторону. Я стал опасливее. Я стал больше себя ценить. Я уже не могу сказать, что ничего не боюсь. Оглянись, Андрей. Мы живем уже не в той стране, в какой жили в прошлом году. Это совсем другая страна. Здесь действуют другие законы, нами правят другие люди...

– А я слышал, что Сысцов остался на месте?

– Значит, другие люди правят Сысцовым. Большую охоту устраивать не будем. Никаких отстрелов. Тихая, спокойная работа.

– Ложимся на дно?

– Что ты намерен делать? – спросил Пафнутьев, не отвечая. – Работать, учиться, шататься без дела?

– Надо работать... Мать чуть жива... И вообще.

– В прокуратуру пойдешь?

– Что?! – отшатнулся Андрей.

– А что... Биография у тебя прекрасная, рабочая биография. Ни в чем предосудительном не замечен, в дурных связях, сомнительных знакомствах не уличен. В армии отслужил, есть и специальность...

– Какая?

– Водитель. Механик. Физическая подготовка тоже не самая худшая.

– Она у меня даже лучше, чем это может показаться.

– Отлично. Устрою тебя в группу, будешь заниматься самбо, карате-шмарате...

– Боюсь, мне там нечего делать.

– Даже так?! – восхитился Пафнутьев. – Тогда тем более надо записаться в какую-нибудь секцию. Форму надо поддерживать... Короче – мне нужен водитель. Я тебе уже говорил – машину дали. Положена машина. Будешь моим водителем. Это не самый худший вариант... Мы вместе – это важно. Мы рядом. И не надо никому объяснять, почему мы рядом. Понимаешь?