Время умирать Костин Михаил
– Ну, это совсем просто, – развел руками генерал. – Маг в наших рядах – это то необходимое, что позволит переломить ход политической игры и сместить недееспособного Мираеда!
Генерал почему-то подмигнул Айку и с завидным энтузиазмом принялся рассуждать на тему того, как славно заживет Лима Оз без «этого ничтожества, Ятэпа». Говорил Локс красочно, но часто неумно, и Айк в который раз покаялся в поспешности выводов.
– Ну, вот так… э-э-э… не помню – как тебя? – спросил генерал.
– Айк, – подсказала Рия.
– Так вот, Айк, можешь считать себя зачисленным на должность городского советника… ну, хотя бы по неординарным вопросам. Жалованье обычное – одна серебряная монета в неделю, ну и покои в самом модном в Лима Оз доходном доме купца Увера. Что скажешь?
Айк опешил. Та сумма, что ему предлагали, была сравнима с доходом небольшого постоялого двора в Буа! Но что-то его останавливало…
– У меня есть время на размышления? – спросил он.
– Ты хочешь подумать? – изумился генерал.
– Тут все не так просто… – выдавил из себя Айк.
– А… понимаю, тебе надо поговорить с собратьями, – генерал многозначительно закивал.
– Причем тут собратья? – не понял Айк.
– Как причем? Нам в Лима Оз достоверно известно, что все маги состоят в одной очень серьезной и очень секретной организации.
– Я не состою ни в какой секретной организации, – честно признался Айк.
– Хорошо, хорошо. Не хочешь говорить – и не надо, я же понимаю: секретность и все такое… – протянул генерал, кивая.
Сам Айк понял лишь одно – собеседника ему не переубедить, и потому просто пожал плечами.
– Скажи, когда я получу ответ? – спросил генерал.
– Ну, может завтра… вечером? – предложил Айк.
Генерал нахмурился:
– Что ж, завтра – так завтра.
Он повернулся к воительнице и принялся что-то с ней обсуждать на южном наречии. На Айка больше никто не обращал внимания. Через пару минут в зал вошел слуга и вывел его на улицу. Стоя среди уличной суеты, Айк вдохнул полной грудью. После сплетен и интриг, после ржавого генерала с его планами государственного переворота даже городской пыльный воздух показался чистым и свежим. Не желая участвовать ни в каких заговорах, Айк решительно зашагал прочь. До завтрашнего вечера он ждать не собирался. Он решил как можно скорее покинуть Лима Оз и направиться в Рам Дир к сиру Джаму.
Айку удалось пройти всего несколько шумных кварталов, а дальше на дороге возник затор. Из-за перевернутой телеги главная улица, ведущая к городским воротам, оказалась блокирована, и людям приходилось двигаться в обход. Айк тоже свернул, потом еще, и еще, постепенно люди куда-то растворились, исчезли шум и суета, и он вдруг понял, что заблудился. Случайно или нет, но Айк опять оказался на небольшой безлюдной улочке. Почему так вышло, что все центральные улицы были забиты до отказа, а переулки пустовали, Айк не знал. За спиной раздался шорох. Айк обернулся и краем глаза успел заметить какое-то движение. Он отпрянул. Перед ним возник человек в плаще и маске. В руках у него блеснул кинжал.
Айк торопливо вытащил нож, но противник двигался увереннее и быстрее. Кинжал полоснул по руке, боль пронзила все тело, кровь побежала по рукаву. Следующий выпад оказался еще страшнее. Сталь просвистела у самого лица, оцарапав щеку. Мой друг стиснул зубы. Страх сменился злостью, а следом за нею пришло ощущение нереальности происходящего. Айк словно бы посмотрел на схватку со стороны. Он больше не стоял у стены, застыв на месте, нет! Там было лишь его тело, бестолково размахивающее ножом, а сам он подлетел к нападавшему. Руки сомкнулись на шее бандита, пальцы сжались.
«Это все не по-настоящему, – думал Айк. – Это все от страха…»
Айк моргнул. Он по-прежнему стоял у стены, сжимая бесполезный нож, а перед ним лежал новый труп. В руках поверженного противника все еще было зажато оружие, а ноги слегка поддергивалась в агонии.
«Неужели это сделал я? Нет! Не может быть! А вдруг?!», – мысли в голове вспыхивали и гасли, как искры над костром. Айк огляделся. Никого. Это не может быть случайностью. Этот парень точно знал, на кого напал. Айк даже догадывался, кто подослал к нему убийцу. Злость вернулась, а с нею пришло и холодное спокойствие. Ему теперь хотелось только одного: поскорее рассказать старому недоумку в мундире по имени Локс, что подосланный им человек мертв. Мертв! Но прежде, чем он сделал шаг, его настигла Рия и еще несколько стражей. Лица их были встревоженными, дыхание сбилось. В руках сверкали обнаженные мечи и топоры.
– Цел? – спросила воительница, убирая клинок в ножны.
– Как видишь, – со злой иронией ответил Айк.
– Отлично, – она приободрилась, вытерла пот со лба, и улыбнулась. – А то мы думали, что они тебя достали…
– Кто – они?
Переведя дыхание, воительница приказала подчиненным обыскать убитого и улицу, а сама поведала Айку, что как только он вышел из особняка генерала, за ним увязался соглядатай. Его заметила охрана и доложила Рие, и она бросилась в погоню – но опоздала.
– Ну, почти опоздала, – с усмешкой заявил Айк, кивая в сторону бездыханного тела.
Воительница ничего не ответила.
– И куда мне теперь? Обратно тюрьму? – спросил он.
– Нет, если хочешь, можешь уйти из города. Ты же шел к воротам?
Айк стушевался. Воительница в отличие от генерала, кажется, и впрямь видела людей насквозь.
– Только, боюсь, далеко ты не уйдешь. Если ты еще не понял, этот человек был наемным убийцей. Мои люди уже выяснили, что тот, кто за тобой увязался, частенько ошивался в таверне, хозяин которой поставляет вино и снедь во дворец принца Мираеда.
– И? – спросил Айк.
– Ты, что не понимаешь?
– Нет.
– Это указывает на то, что тебя заказал кто-то из окружения принца, – объяснила Рия, – а раз так, спокойно уйти из города тебе не удастся.
– Что же мне тогда делать? – протянул Айк с горечью в голосе.
– Предложение генерала все еще в силе… – ответила воительница. – Или ты все еще будешь раздумывать до завтрашнего вечера?
Вопрос был риторическим – уже через пару часов Айк осматривал свои покои – шесть комнат, ванная и туалет редкого в Этории образца, где текущая вода уносила продукты жизнедеятельности в трубы городской канализации. Уже потом, по окончании того безумного дня, сидя в своих новых покоях, и вкушая жареного поросенка с кашей, Айк понял, что никого не волновало, был ли он настоящим магом или нет. Для генерала и его сторонников важен был сам символ – живой, настоящий маг. Тем более что его магическую силу уже преувеличили слухи, которые разлетелись по городу со скоростью штормового ветра. Восемь трупов в один день – этого было не утаить даже в свободном городе Лима Оз. Хотелось Айку этого или нет, но теперь он оказался втянут в самую гущу политических интриг. На него сделали ставку – и нужно было постараться не разочаровать своих покровителей. В конце концов, к нему могли подослать и более умелого убийцу…
Уже во дворце, в главном зале приемов, у Айка рябило в глазах, а так же звенело в ушах и чесалось в носу. Приглашенные гости оделись в соответствии со своими собственными представлениями о моде, однако в их костюмах обязательно присутствовали пурпурные или золотые цвета – как знак принадлежности к богатой части городского общества, ну и как признак желания произвести впечатление на окружающих. Пышно накрытые столы просто ломились от разнообразных яств. Купцы и торговцы, желавшие заслужить благосклонность отцов города, преподнесли к пиру всевозможные мясные блюда, сыры, вина и всякие деликатесы. Ароматы яств дополняли запахи духов, цветов и каких-то специй. Звуки большого оркестра, что играл в специальной ложе, похожей на котел, разносились в разные стороны и заставляли многих гостей вести беседы на повышенных тонах.
На возвышении напротив входа стояло кресло, по бокам которого застыли два стража из числа наемников. Это было место принца Ятэпа. Хотя в Лима Оз многие его и недолюбливали, этикет соблюдался неукоснительно. Айк это понял быстро, ведь он теперь служил генералу Локсу, а тот был одним из самых влиятельных противников принца. На публике Локс всегда поддерживал и восхвалял своего правителя и работодателя, но в частных беседах не скрывал ни ненависти, ни презрения. Генерал был уверен, что при власти принца Лима Оз переживал не лучшие времена. Он утверждал, что каждый год Ятэп вводил новые налоги, отчего крестьяне беднели, а казна скудела. Из-за стремления принца прибрать к рукам самую выгодную торговлю все меньше купцов везло в город товары, ряды на ярмарках пустели, а горожане лишались работы. При этом властитель города постоянно устраивал пышные приемы и праздники. Казенное золото уходило на украшение дворцов, на наряды, драгоценности и любовниц, а строительные подряды выдавались только сторонникам и фаворитам. При этом назначенные принцем чиновники, опять же по словам Локса, были сплошь тупицы и лизоблюды. «Лима Оз внешне выглядит, как нарядная игрушка, но изнутри его подтачивает неумолимый червь разорения», – сетовал генерал.
– Погляди, погляди, еще один негодяй! – прошипел один из советников генерала.
– Ох, как растолстел, даже камзол не застегивается, – подхватил другой приближенный Локса.
– Да как ему застегнуться, на казенные-то деньги и не так растолстеешь.
Беседующие не стеснялись в выражениях, и Айк поспешил найти того, о ком говорили слуги генерала, но в зале было так много тех, кто подпадал под описание, что Айк так и не понял, о ком именно шла речь.
Шепот за спиной усиливался. Айк поежился и посмотрел на Рию. Та была спокойна, как будто происходящее ее ничуть не волновало. Она положила руку ему на плечо и пояснила:
– У нас в Лима Оз даже принц не может арестовать свободного горожанина, не предъявив сначала обвинения в суде. А в чем можно обвинить этих двух? В глупых разговорах?
Айк немного успокоился. Если уж тем двоим ничего не грозит, то в чем можно обвинить его? В том, что он стоял рядом со сплетниками? Или что попал на прием во дворец по приглашению генерала Локса? Нет, за это не сажают. А вот за то, что он убил нескольких человек, вот за это посадить могут, и не только посадить, а еще и казнить.
Рия отвлеклась и устремила взгляд на кого-то из гостей, а Айку вспомнилась история ее жизни. Все же у этой женщины была интересная судьба. Ее дед происходил из какого-то степного племени и был самым настоящим дикарем. Из-за внутренних междоусобиц его изгнали из рода, и ему пришлось отправиться в Свободные города. Там он стал наемником и провоевал под разными стягами не один десяток лет. Когда пришло время оставить службу, он осел в Лима Оз, женился и стал отцом.
Его сын Рубир, отец Рии, тоже был наемником, по обычаю начав службу простым воином в отряде приятеля деда – тогда еще капитана Локса. Однажды караван, который охранял отряд Локса, подвергся нападению стаи степных хищников шигу – так дикари называли огромных диких собак, что охотились в степях. Половина наемников при виде зверья разбежалась, остальные попытались забросать шигу стрелами, но звери были слишком проворны. Лошади не слушались, сторожевые псы бросились прочь, верблюды ревели, сбывшись в кучу. В караване царила паника и хаос. Пока стая кружила вокруг повозок, несколько зверей устремились к хозяину каравана, почему-то решив пообедать именно им, возможно потому, что из всех людей, оказавшихся там, он был самым толстым. Увидев вопящего от ужаса купца, отец Рии кинулся наперерез хищникам, буквально в упор расстреливая зверей из своего арбалета. Шигу дрогнули и с воем отступили, а благодарный купец мало того что отвалил спасителю изрядно золота, так еще и сделал его начальником своей охраны.
Через пять лет купец умер. В наследницах осталась его единственная дочь, Нилена. Когда ее родной дядя попытался завладеть наследством, отец Рии заступился за дочь благодетеля, и охотник до чужого добра был посрамлен. В знак благодарности Нилена взяла в мужья статного наемника. Рия была младшей дочерью от того брака, и, как шутили домашние, весь буйный нрав деда-дикаря достался именно ей. Она с детства не любила приличествующие девочкам вязания и вышивания, зато целыми днями готова была пропадать в оружейной или смотреть на воинские тренировки отцовского отряда. Она бредила подвигами и в пятнадцать потребовала, чтобы отец взял ее на службу. Старый Рубир противиться не стал, но поставил условие. Девушка должна была начать службу рядовым и пройти все ступени обучения. В тайне Рубир надеялся напугать дочь, ждал, что тяжесть воинской службы заставит ее образумиться. Но Рия с честью выдержала все испытания, а когда ей исполнилось семнадцать, даже выиграла городские состязания мечников. Потом была служба и медленное продвижение от звания к званию, а затем генерал Локс предложил ей стать капитаном городской стражи, и Рия согласились…
…Послышались глухие удары копий об пол. Айк уставился на двери, ожидая увидеть принца. Но вместо вельможи в дверях появился высокий человек в темно-синем одеянии с золотой генеральской лентой и высоком шлеме с кокардой. Вошедший помедлил у входа, предоставив стражам возможность лицезреть его незащищенную спину. Затем поднял левую руку и погладил маленькую аккуратную бородку. В темно-русых волосах пробивалась седина, но старым он не выглядел. Это был генерал Локс Бесстрашный во всем своем великолепии. Особенно удивил Айка внушительных размеров перстень, что сверкал на его среднем пальце. Все в Лима Оз знали, что перстень был почетным трофеем генерала. Двадцать лет назад один степной вождь осадил Лима Оз в отместку за какую-то старую обиду. Локс вызвал врага на поединок и убил его одним ударом меча, а после приказал отлить из золотой бляхи, украшавшей грудь убитого, перстень.
Айк двинулся к Локсу, но Рия придержала его за руку. Пришлось подчиниться. Генерал тем временем подозвал к себе одного из своих слуг, что-то ему сказал и проследовал в другой конец зала, где его ожидали не менее важные особы. Пока генерал беседовал, его человек подбежал к Рии и что-то шепнул. Та ответила кивком, а потом наклонилась к Айку и сказал:
– Все отменяется… наслаждайся балом.
Айк вздохнул с облегчением. Участвовать в свержении принца ему совсем не хотелось.
Остаток вечера он провел, как и все: ел, пил, слушал всякие истории, наблюдал за людьми, и даже пару раз поучаствовал в танцах, а после Рия пригласила его домой. Приглашение было неожиданное, но Айк согласился. Спать ему все равно не хотелось, а на душе было спокойнее, когда воительница находилась рядом.
…Тлеющие в камине угли давали мало тепла. Несмотря на прохладу, на Рии была лишь длинная просторная рубашка с вышивкой по вороту. Легкая ткань облегала тело, так что Айк видел очертания женской фигуры. Ему было неловко, но хозяйке виднее, в чем ходить в доме. Может, у них в Лима Оз так принято? Он ведь до сих пор толком ничего не знал о жизни в южной Этории, о нравах и обычаях местных, об их понятиях и правилах поведения. Рия гибко наклонилась и подбросила несколько поленьев в камин. Раздался громкий треск. Сноп искр вылетел в дымоход. По комнате прокатилась волна тепла. Вспыхнуло веселое пламя, осветило комнату, позолотив волосы женщины. В трубе загудело.
– Теперь здесь теплее… – прошептала Рия, – иногда так не хватает тепла… – многозначительно добавила она.
Айк покраснел. Он не был глупцом. Он уже догадывался, что Рия неравнодушна к нему. Чем больше времени они проводили вместе, тем чаще он замечал, как при его появлении меняется ее голос, ее взгляд и жесты. Конечно, это были всего лишь мгновенные слабости, и они почти сразу исчезали, но Айк их замечал и задавался вопросом: как могло так получиться, что взрослая женщина, да еще женщина – воин, способная одним ударом сбить с ног здорового мужика, обратила внимание именно на него?
Ответа он, конечно, не знал, как и не знал, что нужно делать в подобной ситуации, как себя вести, что говорить. И потому он просто сидел и краснел, посматривая на отсветы огня, которые играли на прибитом к стене гигантском черепе с длинными клыками – черепе убитого отцом Рии шигу.
– Когда-то в степях жил целый народ, где женщины правили, а мужчины повиновались, – заговорила воительница, кивая на трофей. – И до сих пор во многих родах кочевников мужу принадлежит лишь конь и оружие, а женщине все остальное.
– Здесь, в Этории, все по-другому, – зачем-то сказал Айк.
Рия рассмеялась глубоким, грудным смехом.
– Ты по-прежнему думаешь, что Свободные Города – это Этория?
– Да, – честно ответил Айк.
– Ошибаешься, маг-чародей, жизнь в Свободных Городах скорее похожа на жизнь в Великих Степях…
– Но это же города – со стенами, торжищами, правителями и простолюдинами.
Рия засмеялась чуть громче и, опустившись на ковер, провела большим пальцем по жесткому ворсу.
– Для вас, северян, мы, может, и городские жители, но это не так. Уж поверь мне, я старше тебя лет на десять и повидала многое. Я ходила в степь с караванами на три месяца пути, я видела древние руины, о которых ваши книжники и не ведают… я встречалась со степняками, жила среди них, водила к ним купцов… Впрочем, это тебе необязательно знать.
– У нас у всех есть право на тайну, – произнес Айк. – И я не буду расспрашивать, хоть мне ужасно любопытно. Но кое о чем я все же спрошу: почему генерал все отменил?
Воительница обернулась к Айку и смерила его взглядом, который показался ему куда холоднее ночного ветра.
– Давай как-нибудь в другой раз, – ответила воительница, – я ведь пригласила тебя не для того, чтобы говорить о генерале и его заговорах.
Рия поднялась, подошла к Айку и рывком притянула его к себе. В следующее мгновение ее губы прижались к его губам. От поцелуя Айка пробрала дрожь. Он был удивлен, растерян и немного напуган. Рия чуть-чуть отстранилась, обняла его за плечи, прижалась головой к груди.
– Мне надоело быть одной… ты не представляешь, как я устала быть одна! – прошептала она.
С этими словами воительница взяла Айка за руку и повела по деревянной лестнице на второй этаж. Он не сопротивлялся, хотя и чувствовал себя не в своей тарелке. В комнате она толкнула его на кровать и одним движением сорвала с себя рубашку. Мгновением позже погасли свечи…
Глава 2
Едва первые лучи солнца осветили верхушки хижин, тишину потряс мощный, вырвавшийся из сотен глоток военный клич. В деревне начался страшный переполох, женщины завизжали, заплакали испуганные дети. Собаки, запоздало вспомнив, что призваны охранять своих хозяев, подняли жуткий лай. В одно мгновение все стало напоминать разоряемый медведем муравейник, где маленькие обитатели беспорядочно выбегают наружу и бестолково мечутся, не зная, что делать. Мужчины схватились за оружие и устремились к краю деревни, а там их ждало пугающее зрелище. На вершине холма, на фоне встающего солнца, застыла длинная цепочка всадников, превосходивших защитников числом, по меньшей мере, вдвое.
Враги не торопились нападать. Уверенные в своем превосходстве и безнадежности положения противника, они стояли и наблюдали за переполохом внизу в предвкушении быстрой победы и богатой добычи. Потом от вражеской шеренги отделился всадник. Его мощный вороной скакун, не чета мелким северным лошадкам, помчался вперед, взрывая копытами землю. Роскошный головной убор всадника, украшенный лисьими хвостами, развевался на ветру, словно знамя.
У подножья холма воин резко осадил жеребца и направил украшенное бунчуком из конского волоса копье на защитников. Лошадь нервно гарцевала под ним и вертелась на месте, явно желая продолжить путь, но всадник крепко держал поводья. Он скалил в широкой ухмылке обломанные почерневшие зубы. Его лицо было покрыто шрамами и татуировками, а шею украшало ожерелье из когтей черного медведя. Мускулистое тело покрывала кольчуга, а на меховых сапогах позвякивали настоящие рыцарские шпоры, неведомо какими путями попавшие на север.
Защитники прекрасно знали, кто стоял перед ними. Это был наводивший ужас вождь племени сорхор, жестокий и коварный Чираги. Ни один норд в здравом уме не мог даже подумать перечить ему. Его необузданному стремлению убивать не было предела. Он делал это постоянно и без какой-либо причины. Его не интересовали скины-рабы или добыча. Чираги находил какое-то зверское наслаждение в пытках и надругательстве над жертвами. Его больной мозг выдумывал все новые и новые способы терзать и мучить людей. Он резал, жег, закапывал, снимал живьем кожу, душил, рвал на части. Даже его союзники, рукари, морки и туркори, побаивались вождя-безумца, ведь от него никто не мог ожидать милосердия или благородства. Он вел войну по своим правилам, и правила эти вселяли страх в сердца даже самых отважных дикарей.
Вытянув вертящегося под ним коня плетью, Чираги разразился гортанным смехом. Шеренга всадников на холме дернулась и, не сбивая строй, стала спускаться к деревне. Защитникам оставалось лишь угрюмо наблюдать, как Чираги с силой воткнул копье в землю и затянул грозную военную песнь. От его зловещего пения в венах застывала кровь, и страх охватывал всех без исключения. Оно напоминало ночные стенания духов в горных ущельях и вой оживших мертвецов на восходных пустошах. В нем ощущалась некая мощная, магическая сила, сила, к которой многие стремятся, но которую не каждому дано найти.
Нападавшие бросили своих скакунов в галоп, опустили копья. Похоже, они намеревались покончить с защитниками одним ударом. В этот момент с другого конца деревни раздались полные ужаса крики женщин, детский плач – и торжествующие вопли. Случилось самое ужасное: противник обошел деревню и напал на спасавшихся бегством стариков, женщин и детей с тыла. Защитники в растерянности заметались. Одни ринулись спасаться бегством, другие – спасать родных и близких, третьи, сломав строй, кинулись на врага. Резня была короткой и кровавой. К заходу солнца все завершилось. Деревня опустела.
Убедившись, что люди ушли, из лесу вышла стая мелких лесных волков-трупоедов. Ноздри вожака стаи жадно втянули воздух. Запах крови будоражил. Он был голоден, но слишком осторожен. Стоя на краю лощины, зверь разглядывал лежащие внизу человеческие тела. Поскуливая от нетерпения, он пригибал голову, скалился и нервно прохаживался взад-вперед, с каждым разом спускаясь все ниже и ниже. Голод подталкивал вперед, придавал смелости. Зверь поднял голову, замер, настороженно прислушался, а потом побежал вниз по склону. Первым ему попалось тело юноши. Это был почти мальчишка в нездешней одежде. Череп его был разбит тяжелой палицей. На бледной шее серебрилась цепочка, к которой был прикреплен сверкнувший в свете заката кристалл…
Роб очнулся ото сна столь же глубокого, сколь и мучительного, сел, тяжело перевел дыхание. Тело пылало, и его не могла охладить покрывающая все вокруг ночная роса. Роб сидел, пытаясь успокоиться. Кровь в его венах пульсировала, подчиняясь далекому ритму… песне… зову… чему-то, доносящемуся откуда-то издалека… но вскоре звук стих, и Роб остался сидеть с тяжелой головой и трясущимися руками. Предупреждение старого рускас с Торжища превращалось в реальность. Соседние племена прознали про то, что фуркарс освободили своих скинов, и теперь намеревались уничтожить очернителей «истинных северных» традиций. Судя по видениям, что посещали Роба и Арка в последнее время, выиграть эту схватку фуркарс было не суждено. А ведь во снах друзья, как могли, пытались помочь племени! Они призвали магические силы, брались за оружие и вместе с остальными шли в бой, шли, дрались и погибали. Были даже честные поединки, когда то Роб, то Арк выходили биться с Чираги. Но никто из них не мог одолеть грозного противника, и по очереди они умирали, захлебываясь кровью и рыдая от боли.
«Значит, есть лишь один путь спастись», – подумал Роб, вспоминая картинку, что проносилась перед глазами столь же часто, сколь и кровавая битва. Друзьям виделся один и тот же древний город, вернее руины города. Груды камней казались знакомыми, и почему-то вселяли надежду на спасение и защиту. Но если там спасение, как туда добраться?
Не менее тяжелые вопросы мучили и Минара.
Диск уже привычно холодил пальцы. Минар занес руку и коротко выбросил ее вперед. Пальцы разжались, выпуская смертоносное оружие. Диск сорвался и улетел. Несколько ударов о стены, о статуи, пара отколотых кусков – и орудие вернулось обратно. Минар выставил руку и поймал сак-марс. Теперь он точно знал, какие ошибки допустил, когда встретился с врагами у портала. Точнее сказать, теперь он знал, что допустил все возможные ошибки, начиная с неверной постановки руки и заканчивая тем, что бросил сак-марс точно в цель, чего делать никак было нельзя. А ведь об этом он знал еще тогда, во время стычки с наемниками, но забыл, растерялся…
Диск снова сорвался с пальцев, теперь уже под другим углом, и вернулся обратно, описав весьма сложную кривую.
– Последователь Солнца, ваши успехи впечатляют, – заметил Верховный Связной, сидя чуть поодаль.
Минар слегка улыбнулся.
– Тренировки это прекрасно, – продолжил даар, – но, думаю, нам стоит заняться насущными делами, тем более что они безотлагательны.
Минар отложил в сторону диск и подсел к даару.
– Заклинание практически готово, все магические круги завершены. Осталось лишь назначить время исхода, – объявил верховный связной.
«Вы еще не готовы к переходу. Ни телом, не духом, – подумалось Минару». Он прекрасно понимал, что целый народ нельзя просто взять и согнать с насиженного места, даже если им посулить вечную молодость. Человеку всегда есть что терять, и он всегда держится за то малое, что имеет. И к тому, чтобы навсегда распрощаться с этим, нужно готовиться.
Минар нахмурился. Он подумал об удаче, о благосклонности судьбы, встречающейся так же редко, как жемчужины в морском песке. Он знал четверку таких счастливчиков. Они вышли из глухой деревни, которую местные почему-то гордо именовали городом, и пошли невесть куда. Они ничего не умели, но им крупно везло. А вот повезет ли даарам? И существует ли в мире такое количество удачи, чтобы хватило на целый народ?
Минар тряхнул головой, отгоняя мрачные мысли, и спросил:
– Ты уверены, что ваши люди готовы к походу?
– Последователь Солнца, – вкрадчиво проговорил Верховный Связной. – Пойми, кроме тебя никто не сможет дать ответ на этот вопрос.
– Я не… – начал было Минар, но его внимание привлекла какая-то суета неподалеку. Незнакомый даар пытался прорваться через охрану, но ему это не удалось, и тогда он начал что-то поспешно говорить стражам, отчаянно жестикулируя. Наблюдая за перепалкой, Минар почему-то снова подумал об исходе: «Сколько времени у нас в запасе? Да нисколько! Хранитель не будет долго прятаться. Очень скоро он проявит себя, и тогда все… конец…»
Стража наконец расступилась, и даар подскочил к Верховному Связному. Лицо его было бледным, глаза полнены ужасом.
– Попытка прорыва, – сдавленным голосом объявил даар, – там, у входа…
У входа в купол было многолюдно и шумно. Кто-то надрывно кричал, требуя исполнения приказаний. Кто-то бежал по лестнице вверх к воротам, воины тащили связки дисков.
– Что происходит? – громко спросил Верховный Связной, когда вместе с Минаром добрался до входа в Дом Света.
– Там внутри чужак, – отозвался высокий даар, сжимая в руках два диска, – он пытался выйти, но мы его остановили.
Минар поспешил к дверям и осторожно всмотрелся внутрь зала. В дальнем конце, на грани света и тени, маячил одинокий силуэт. Сомнений не было, это был он – хранитель. Минар не мог видеть глаз древнего мага, но он чувствовал, что тот смотрит именно на него. Смотрит пристально, изучающе. Так изучают противника. Не того, что на поле боя машет мечом, а того, который стоит в стороне на пригорке и, видя бой в целом, управляет всеми мечами. Так смотрят на голову, а не на руки. И обычно такой взгляд возникает перед тем, как эту голову отделяют от тела. Внутри у Минара стало совсем холодно, словно он выпил ледяной воды на морозе.
Повернувшись к Верховному Связному, он сказал:
– Боюсь, времени у нас больше нет.
Верховный Связной все понял. Провернувшись, он принялся отдавать приказы. А зловещая фигура тем временем двинулась вперед. В круге света появился человек, высокий, худой, с короткими волосами странного рыжего цвета и глубокими морщинами. В сторону Хранителя полетели диски, которыми и без того было устлано все вокруг. Минар подивился мастерству дааров. Ему, хоть он и делал успехи, до такой виртуозности было далеко. Но диски не долетали до одинокой фигуры. Хранитель какое-то время постоял неподвижно, а потом отступил. Силуэт его мелькнул и растворился в кромешной тьме. Долгое время никто не сходил с места. Все ждали возвращения врага, но он не появился.
– Идем, – позвал Минара Верховный Связной, когда стало очевидным, что бой завершен. – А вы, – он обратился к даарам, – закройте двери.
В небольшой комнате стояли трое. Мрачный Минар, замкнутый Верховный Связной и слегка взволнованный сир Адим. Последний, кажется, перестал бояться и полностью поддался озорному мальчишескому азарту, вовсе здесь неуместному. Совсем иначе вел себя Верховный Связной. За его спиной был целый народ, стоявший на пороге величайших перемен. Для дааров все было очевидно: они должны были идти, не считаясь с потерями. А потерь обещалось быть много, теперь это понимали все. Верховный Связной хмурил брови и смотрел в сторону, словно отворачиваясь от яркого света. На ум Минару неожиданно пришла старинная охотничья поговорка о том, что из логова дракона есть как минимум два выхода – тот, через который ты вошел, и в мир духов.
– Сир Адим, – позвал Минар. – Помнится, я дал тебе свиток. Он все еще у тебя?
– Конечно, – кивнул юный сир.
– Дай, – коротко потребовал он, протягивая руку.
Юный сеньор вынул свернутый в рулон пергамент, заляпанный снаружи засохшей кровью. Минар сдернул ленту и расстелил пергамент на столе. «Вот он, другой выход из логова дракона, минуя долгие дни пути, минуя опасности и смерти! Всего-то и надо – открыть портал и уговорить дааров пройти через него». Минар нежно провел пальцами по строчкам. Так гладят разве что любимую женщину. Хотя, как и любимая женщина, этот свиток был сейчас для Минара смыслом всей его жизни.
Что это? – спросил даар.
– Выход, – объявил Минар.
– Я не понимаю… – вглядываясь в свиток, покачал головой Верховный Связной.
– Мы не пойдем по подземелью, – ответил Минар.
– Но как же мы достигнем солнца?
– Есть другой ход, магический. Сколько понадобится времени, чтобы собрать всех на главной площади?
– Следуя твоему совету, все наши люди уже давно прибыли в город, на сборы уйдет совсем немного времени, – ответил Верховный Связной.
– Прекрасно, – Минар улыбнулся и потер руки. – Пусть люди собираются и берут с собой только самое необходимое. Сегодня мы отправимся к солнцу!
Последняя фраза вышла как-то уж очень помпезно, и Минар слегка смутился. Он поднял глаза, и, стараясь вложить в голос всю решительность, на какую был способен, произнес:
– Сегодня я поведу вас к свету.
– Может, стоит собрать совет? – спросил даар.
– Собирать надо людей, а не совет, – отмахнулся Минар. – Когда все будет готово, мы уйдем и обрушим купол.
Вконец растерявшийся даар встал и двинулся к выходу. Минар выждал, когда его поспешные шаги стихнут за шторой, и повернулся к юному сиру. Тот смотрел на него со смесью недоверия и непонимания. Минар вздохнул. У него не осталось сил, чтобы что-то объяснять и доказывать.
– Сир Адим, – вымученно улыбнулся он юному сеньору, – ты точно знаешь, как открыть портал?
– Не совсем, вернее почти, ну… да… наверное, я… я могу… я попробую, – пролепетал молодой сир.
– Так знаешь или нет?! – рявкнул Минар.
– А… э… Да! Правда, там…
– Что – «там»?!
– Там есть несколько непонятных моментов… и терминов, – сир Адим посмотрел на Минара со страхом.
– Разберемся по ходу дела, – отрезал Минар и вышел из комнаты.
Глава 3
По лесной дороге, грохоча копытами и лязгая металлом, ползла длинная гусеница из конных и пеших воинов, телег и повозок. Армия насчитывала более трех тысяч солдат, не считая вооруженных обозных. Разведчики сира Овада уже второй день разглядывали из зарослей придорожных кустов бредущих по их души бородачей грозного вида. Народ все сплошь подобрался суровый и бывалый. Чудилось, будто под знамена генерала Орнаво собрались самые опытные солдаты Империи. Этот пестрый люд, безусловно, стоил дороже обычных ополченцев, зато и выглядел куда внушительнее. Было тут и примерно четыре сотни норденцев под стягами Королевской Гвардии. Среди их штандартов особенно выделялся тот, что принадлежал Царственному Лису. Правда самого сеньора с гвардейцами не было, он ехал впереди рядом с имперским генералом.
– Сколько еще до города? – спросил Орнаво.
– Судя по карте примерно лиг сорок, не меньше, – ответил Царственный Лис.
– Хммм, думаю, самое время сделать остановку, а то я что-то проголодался, – объявил генерал и дал команду разбить лагерь. Процессия остановилась. Солдаты принялась обустраиваться, но тут дозорные затрубили тревогу – из лесу появились двое всадников под флагом Рам Дира.
Имперцы окружили незваных гостей. У них отняли оружие, забрали лошадей и отвели к пестрой палатке, где прохлаждались Орнаво и Царственный Лис. С должным вниманием военачальники разглядывали юнцов. Хотя те были вполне норденского вида, и Царственный Лис вроде даже видел их мельком в свое время где-то на юге королевства, гости отличались от гвардейцев, и уж тем более от имперских солдат и офицеров. И дело тут было вовсе не в белых плащах с вышитым изображением меча и девизом. Скорее уж в лицах, на которых лежала печать какой-то особой гордости.
– Кто такие? – грозно осведомился Орнаво.
– Посланники вольного города Рам Дир, – выдохнул младший из гостей, ему еще не было пятнадцати.
– У нас для вас письмо с предложением мира и дружбы, – изо всех сил скрывая страх, подхватил старший, ему на вид было около восемнадцати.
– Во-от как? – протянул Орнаво, и всякому, кто его знал, стало ясно, судьба юношей решена. – И кто автор этого послания?
Старший хотел было что-то сказать, но запнулся.
Вместо него ответил младший.
– Достойнейший глава Высшего Совета, уважаемый сир Джам!
– Насколько мне известно, в этих землях нет никаких высших советов, и правителей тоже нет, – объявил генерал.
– Нет, есть, высший совет города Рам Дир, – возразил старший из гонцов.
– Я погляжу, вы совсем тупые, – генерал не на шутку разозлился, – перечить мне вздумали?
– Мы…
– Молчать! – взревел Орнаво. – Слушайте и запоминайте, уроды малолетние! Здесь главный – я! А ваши господа – мятежники и бандиты, и все они подлежат аресту!
– У нас…
– Что значит «у вас»? Кто вы такие, что бы «у вас» хоть что-то было? – Орнаво вытер слюну: – Пожалуй, вас за «у вас» я повешу!
– Он подозвал стоявшего рядом драбанта.
– Чего изволите, ваша милость?
– Найди хорошую веревку и вздерни этих двоих. Если выйдет, то на одном суку!
– Вы не посмеете, мы подданные Рам Дира! – воскликнул старший.
– Ах ты, собака! – прорычал Орнаво. – На кого пасть открыл? На имперского генерала?! Привык бунтовать?? Я вам покажу!
Богато украшенный золотом меч наполовину выскочил из ножен. Ярко блеснула имперская сталь. Глаза генерала полыхали яростью. Умение ждать изменило Оранво, вообще-то человеку терпеливому. Будучи и без того в дурном расположении духа, он был взбешен наглостью юнцов. Но зарубить их генерал не успел, его остановил Царственный Лис:
– Уважаемый генерал, – произнес сир, – позвольте напомнить, что они все-таки посланцы, и казнить их противно законам рыцарской чести, которую надлежит уважать при любых обстоятельствах, ибо попирающий ее законы и унижающий достойного противника, прежде всего, унижает этим самого себя.
– Вы, между прочим, здесь всего лишь посол, господин Бургуньонский, и находитесь на земле Всевеликой Северной Империи по разрешению нашего императора, а наш правитель назначил меня главой этого корпуса, так что для вас сейчас я высшая власть, и вы мне не указ! – ощерился генерал.
– Позволю себе не согласиться, уважаемый генерал, – невозмутимо сказал Лис. – Во-первых, я не ваш подчиненный и вообще не подданный правителя Всевеликой Северной империи. Во-вторых, я нахожусь в ранге посла только для вас, а для своих подчиненных я сир и рыцарь, и несу ответ не перед вами, а перед своим королем. И, в-третьих, мы уже не в Северной Империи, а в Магниссии, то есть на нейтральной территории. Так что власть ваша пусть и уважаемая, но номинальная. Мне же было дано задание арестовать мятежников и вывезти их в Нордению. Эти двое юнош явно мятежники, и потому я вынужден арестовать их по приказу моего сюзерена, короля Филиппа!
– Мы не мятежники, – процедил старший из юнцов, – это вы… – но тут рука стражника зажала ему рот.
– И по обвинению в оскорблении Его величества, – с улыбкой добавил Царственный Лис и шагнул к пленникам. Но дюжие стражники скрестили копья перед самым его лицом.
– Уважаемый генерал, неужели вы меня испугались? – спросил Лис и усмехнулся. – Уверяю вас, вы так храбры в войне с мальчишками, что меня вам бояться смысла нет…
Лицо Орнаво покраснело, а рука вновь легла на рукоять меча. За его спиной отчетливо лязгнула сталь, двое солдат многозначительно выдвинули из ножен свои клинки. Генерал обернулся и, яростно встопорщив жесткие усы, прошипел:
– Вы хотите их арестовать?
– Да, хочу.
– Отлично. Только вначале я их казню, а вы их потом арестуете.
– Увы, господин генерал, но арестовать трупы нельзя, хотя трупы никуда не убегут.
Генерал немного подумал, затем повернулся к подчиненному и скомандовал:
– Сержант! Я отменяю приказ. Вешать мы никого не будем. Тебя, – ткнул он пальцем в старшего посланника, – ослепят раскаленным железом. А вот тебе, – он обратил глумливый взор на младшего, который чуть не упал в обморок, – отрежут нос и уши…
– Господин генерал… – попытался встрять Лис.
– Вы против? – прищурился Орнаво. Лис лишь мотнул головой.
Через несколько минут лагерь огласили ужасные крики несчастных.
– Ну вот, теперь они ваши, – бросил довольно улыбающийся Орнаво, когда с наказанием было покончено, – можете арестовывать…
– Не имею никого желания, – отчеканил Лис. – Не знаю, как у вас в Империи, а у нас в Нордении нельзя дважды наказать за одно и то же преступление.
– В таком случае я их отпускаю, – рассмеялся Орнаво, – тем более, нужно же с кем-то передать мой ответ.
Как только имперцы скрылись из виду, к двум несчастным ребятам, еле стоящим на ногах, подлетели сир Овад и его оруженосцы. Полными ярости глазами они смотрели на мальчишек, на старшего, чье лицо было замотано окровавленными повязками, и на плачущего младшего, голова которого была обвязана тряпьем, а на шее, на веревочке болтались свежеобрезанные нос и уши. На этом же шнуре висело залитое кровью послание с печатью.
– Уроды, сволочи, звери, – ругались разведчики.
– Они за это заплатят, все заплатят! – рычал сир Овад.
Он усадил ребят на свою лошадь и поспешил обратно в Рам Дир.
Уже в городе, на совете, созванном в спешке, сир Джам вскрыл послание генерала Орнаво и зачитал его:
«Великий и мудрый Урис Фрумаск Третий, повелитель Всевеликой Северной Империи, защитник правосудия и хранитель справедливости, приказывает и повелевает всем тем, кто по ошибке или принуждению забрел на земли Магниссии вместе с мятежниками из Нордении, отказаться от власти самозванцев и покориться Императорскому закону. Все, кто пришел из Северной Империи, могут беспрепятственно вернуться домой, прочие могут отправиться, куда хотят. Сие не распространяется на бунтовщиков, что подняли оружие на своего государя – им великий и мудрый император приказывает смиренно сдаться и под стражей вернуться в Нордению для справедливого и честного суда…»
Далее шла особая грамота от короля Нордении:
«Я, Филипп, король Нордении, сын короля и внук короля, царствующий по праву предков, пятый, носящий это имя, всем своим нерадивым и недостойным вассалам и подданным шлю строгий приказ – сложить оружие и подчиниться власти сира Лиора Бургуньонского»…
Далее шел перечень официальных и малопонятных формулировок, посредством которых сильные мира сего имеют привычку выражать свои мысли, а суть их была такова, что всех рыцарей лишали титулов, владений, чести и гербов…
«…И всякий, кто посмеет не покориться, будь он подданный Всевеликой Северной Империи, Лорандии, Нордении или иного королевства, сеньор, простолюдин, мужчина или женщина с потомством, будет подвергнут суровому наказанию…»
– Что будем делать? – спросил сир Джам, закончив с посланием.
– По-моему все ясно, – бодро ответил сир Друзо, – уводим людей за стены и запираем ворота. В чистом поле нас разобьют и даже не заметят, но крепость им не одолеть.
– А долго мы так просидим? – спросил сир Бэррон.
– Надеюсь, долго сидеть не потребуется, – ответил сир Друзо. – По сведениям сира Овада, осадных машин у них нет, провианта не больше чем на месяц, а подкрепление в сотнях и сотнях лиг отсюда. Так что Рам Дир им не взять.
– Верно, – поддержал сир Верьен. – Стены тут просто чудо, как будто и не стояли без присмотра тысячу лет.
– Что толку от стен, будь они хоть из самого крепкого камня, – возразил сир Бэррон, – если у нас некого на них поставить? Рано или поздно враги просто построят лестницы и переберутся внутрь.
– Разрешите сказать, – попросил слова скромно жавшийся в углу человек в одежде горожанина. Это был Дов, единственный новый член Высшего Городского Совета, который представлял простых горожан. – Вам, благородные сиры, не стоит беспокоиться, жители Рам Дира найдут способ помочь городу. Каждый из нас, не важно, крестьянин или ремесленник, купец или лекарь, готов встать на защиту нашего нового дома.
Читать бесплатно другие книги:
