Ола и Отто. Столица Руда Александра

— А себя не обделил? — язвительно прокомментировала я.

— Не в том дело. Разве без меня ты бы столько работала? Нет, вот то-то же! У вас, теоретиков, есть один недостаток — вы мало работаете с самой магией. Ты на Блондина посмотри. Он никогда не был сильным магом, а теперь вообще слаб, даже я сильнее в разы. Потому что он, после окончания Университета, использует от силы несколько заклинаний, которые ему в работе нужны, может, еще в личной жизни что-то по мелочи.

Я кивнула. Это как с физкультурой. Запускаешь себя, не тренируешься, покрываешься жирком, и уже не пробежишь стометровку с прежней скоростью. Отто прав, теоретики могли составить идеальное заклинание, но самими заклинаниями пользовались очень редко. А я не только ежедневно работала с магическими потоками (под постоянную песню Отто «Быстрее! Сильнее!»), но еще занималась то целительской магией, то боевой. Да я крута! Ух ты!

Приеду домой — сразу к Бефу! А то гордятся некоторые своим магистерским званием, можно подумать, цаца какая…

Меня выписали до завтрака и выгнали из палаты. Потому что финансирования недостаточно, чтобы кормить выздоровевших пациентов, пусть даже они и спасли короля. Отто было предписано лежать еще три дня.

— Но что же мне теперь делать? — жалобно спросила я у целителя. Найти себе место в какой-то гостинице? Самой ходить по незнакомому городу было как-то боязно. Все, кто бывал в столице, рассказывали, как и на какую сумму их обманули местные аферисты. Как-то мне совсем не хотелось пополнять число лопоухих провинциалов.

— Это в мою компетенцию не входит, — отрезал целитель и указал мне на дверь.

Я постояла в коридоре, прижимая к себе сумку с вещами, а потом поймала злорадный взгляд Макина. Это мгновенно придало мне сил. Что это я, на самом деле! Я же в столице!

Я вернулась в палату и затолкнула под кровать Отто свою сумку.

— Только не трать все деньги, — предупредил меня полугном. — Нам еще домой возвращаться.

— Держи, — сказала я, снимая с шеи емкий артефакт. — Я туда несколько боевых заклятий сложила. Только не активируй сразу все, а то этаж в пыль разнесешь.

— А я просил Иргу, чтобы он тебя научил точечным заклинаниям, — пробурчал Отто.

— Они слишком сложные, — ответила я. — У меня терпения не хватило их запомнить. Тем более что эти лучше — ломаешь сразу все и убегаешь.

— Убегаешь, да. С моей дыркой в животе я готов хоть сию минуту рекорды ставить.

— Ничего, я в тебя верю, — улыбнулась я, чмокнула Отто в щеку и шагом гордой и уверенной в себе женщины направилась покорять столичные магазины.

Однако ничего покорить мне не удалось. Не успела отойти от ограды Дома Исцеления, как меня окликнул Блондин.

— Ты куда это направилась? — Он вышел из роскошной кареты с графским гербом, а дверцу ему открывал лакей в форменной одежде. Красиво жить не запретишь.

— Туда, — сказала я. — А что?

— Туда, — передразнил Лим. — Никаких туда, ты едешь знакомиться с моими родителями. Сейчас.

— Ты с ума сошел? Я никуда не поеду. Тем более сейчас.

— Ты обещала! Когда, если не сейчас? А если ты опять во что-то влезешь и тебя все же убьют? Что тогда делать мне?

— Ну… траур наденешь, скажешь — вот, убили невесту.

— Да, и тогда моя маменька будет мне девиц подсовывать с удвоенным энтузиазмом, чтобы я поскорее избавился от скорби. Нет уж, я хочу тебя с ними познакомить обязательно! Потом я всегда смогу сказать, что ты была моим идеалом женщины. А таких, как ты, больше в мире не существует. К счастью. Так что я, в случае чего, буду скорбеть о тебе вечно.

Я зябко передернула плечами. Что-то мне не очень нравился его план, к тому же я категорически была против давать повод скорбеть о себе. Куда больше меня устраивал вариант моей скорби о безвременно почивших врагах.

— Никуда я не поеду! — решительно заявила я. — У меня есть причины. Во-первых, я голодная. Во-вторых, мне нечего надеть. В-третьих…

— У тебя кошмарный лак на ногтях. Как только родители от меня отстанут, я лично выдам тебя замуж за Иргу обратно и забуду о всем этом, как о страшном сне. Поехали в салон красоты.

— А ты что же, думал, иметь невесту так легко? — спросила я, крайне довольная развитием ситуации. Столичный салон красоты! Я буду об этом рассказывать своим приятельницам как минимум год! — Но сначала — завтрак.

Блондин поморщился.

— Тебя там покормят.

И я попала в сказку. Будучи девочкой, я в них не верила, а зря, как оказалось. Я, бедная, но гордая, в обтрепанном платье и без единого высокопоставленного родственника, вдруг стала особой, чьи желания угадывались по одному движению бровей. И всё вокруг высочайшего класса! Я смотрела во все глаза, запоминая малейшие детали. Обязательно надо будет съездить к родителям и на семейном обеде небрежно уронить: «Когда я была в элитном столичном салоне красоты…» А потом посмотреть на лица родственников, особенно на лицо двоюродной тети, которая до сих пор уверена, что из меня не выйдет ничего хорошего.

Меня мыли, массажировали, причесывали, накладывали макияж. И конечно же кормили. Я даже не знала названий блюд, но это было очень-очень вкусно.

А потом я посмотрела на себя в зеркало и ахнула. Какая же я все-таки красавица! И как мне идет эта вычурная прическа с волнистыми прядями, опускающимися на шею, надо запомнить и дома повторить. И платье! Подчеркивает и скрывает все, что нужно. Надо будет поскорее познакомиться с родителями Блондина, а потом разыскать Иргу. И пройтись мимо, как бы невзначай. Пусть еще раз поймет, кого потерял по собственной глупости!

Когда я налюбовалась собственным отражением, мне предложили пройти к Лиму, ожидающему в специальной комнате. Он там не скучал — спал на диване. Будить его я отказалась, почему-то казалось, что это придаст нашим отношениям излишнюю интимность. Поэтому Блондина разбудила ассистентка салона. Она присела перед спящим графом в реверансе и пропела, что его спутница готова. Ну и правильно, что я отказалась его будить, дернула бы Лима за ногу или потрясла бы за плечо и разрушила бы тот шлейф благородства и утонченности, который мне придавали в течение нескольких часов.

Блондин зевнул, деликатно прикрыв рот рукой, и бросил на меня небрежный взгляд.

— Сойдет, — вынес он свой вердикт.

И мне моментально захотелось сделать ему какую-то гадость. Сойдет? Да я же еще красивее, чем на свадьбе была! Сойдет! Вот поэтому он до сих пор не женился! Какая женщина согласится стать женой человека, который говорит «сойдет», глядя на результат трехчасовой работы мастеров салона красоты? Да никакая, будь он трижды граф.

— Правила поведения. — Блондин взял меня за руку и повел на улицу. — У моих родителей скромно молчать и скромно улыбаться. Скромно! Тебе известно значение этого слова?

— Известно, — буркнула я. Интересно, как будет смотреться моя куртка на платье такой красоты? Однако Блондин меня удивил — швейцар у дверей салона накинул мне на плечи меховое манто и подал элегантную сумочку. Вот это да!

— Все твое барахло я приказал отправить в Дом Исцеления, — сообщил Блондин.

— Ты такой заботливый! — искренне сказала я. — Я этого не ожидала.

— Пф-ф! Я тебя хорошо знаю, и скандал по поводу твоей драгоценной куртки или того мешка, который ты называешь сумкой, мне не нужен. А манто постарайся не испортить, потом вернешь.

— Пригодится для следующей версии невесты?

— В магазин верну. Итак, повторяю правила! Скромно молчать и скромно улыбаться. Говорить как можно меньше. И помни: ты в меня безумно влюблена.

— Так влюблена, что поехала на конкурс королевских невест? Твоя тетя легенду не разрушит?

— У меня все продумано. Ты ушла от мужа из-за любви ко мне. Потом мы с тобой поругались, и ты решила таким образом доказать мне, что я неправ. А я помчался за тобой, чтобы вернуть. Результаты конкурса нам только на руку, это покажет моей матери, что ты все же не такая бездарная тупица, какой выглядишь.

Я засопела, пытаясь сообразить, как выглядеть влюбленной в человека, которого терпеть не можешь. А версия «ушла от Ирги из-за любви к другому» мне понравилась. Теперь так и буду отвечать всем сочувствующим. Только в роли рокового разлучника пусть Живко выступает, это ему идеально подойдет.

— Слушай, Лим, а какую ты вообще себе жену хочешь? — спросила я, усаживаясь в карету.

— Никакую! — отрезал Блондин.

— Почему?

— Зачем она мне? Я и так хорошо живу, сам для себя.

— А как же родственная душа рядом, любовь, нежность?

Я вспомнила, как мы валялись с Иргой на кровати, поедая плюшки прямо в постели, а муж рассказывал про стажера, который упал в могилу и подвернул себе ногу. Покричал-покричал, чтобы достали, и заснул, ожидая прихода Ирги. И как назло, к той же могиле явились студенты-некроманты, которые тайком решили попрактиковаться на кладбище. И как отреагировал стажер, когда его разбудил зомби-недоделка. И как потом Ирге пришлось разбираться и со стажером, который выскочил из могилы, и со студентами, которые решили, что их зомби взбесился, и ударились в панику, и с самим зомби. Это было очень смешно, но не только. Особая близость, особое настроение, когда ты делишься с любимым человеком событиями своей жизни, а ему действительно интересно и он действительно тебе сопереживает.

— Мне это все не нужно, — отмахнулся Блондин. — Любовь бедные придумали, чтобы денег не платить.

Я пожала плечами, не желая вступать в спор.

— Хорошо, а какой должна быть твоя жена, по мнению графа и графини ня Монтер?

— Ты не подходишь ни по одному параметру, так что не забивай себе голову и просто веди себя скромно.

Весь оставшийся путь до особняка ня Монтер мы ехали молча. Блондин думал о чем-то своем, а я рассматривала столичные улицы, фонари, прохожих, вывески и дома.

Когда карета остановилась, Лим несколько раз вздохнул, а потом повернул ко мне приветливое лицо.

— Дорогая, — нежно произнес он, — мы приехали. Позволь помочь тебе выйти из кареты.

Мне захотелось протереть глаза, но я вовремя вспомнила, что они накрашены. Поэтому просто подала ему руку. Кажется, молчать будет легко, достаточно взглянуть на преобразившегося Блондина, чтобы язык отнялся.

Дом заместителя головы столицы поражал своим великолепием и причудливой архитектурой. Я узнала на фасаде элементы, присущие стилю прошлого столетия. Обернувшись, увидела мощеный двор с широкой подъездной дорожкой, кованую ограду — выше и массивнее, чем в летнем королевском дворце, стражников в форме с гербами. Бедной нищенке из сказки, которая внезапно стала невестой, было положено вести себя с достоинством, челюсть от удивления не отвешивать и пальцем в диковинки не тыкать. Если ей удалось, то у меня, почти королевской невесты, это тоже должно получиться.

Родители ожидали единственного сына в светлой утренней гостиной. Увидев нас, они встали. Блондин кивнул, а я присела в реверансе.

— Мама, отец, позвольте представить вам мою невесту, Ольгерду Ляху.

На лицах у родителей не читалось особой радости, однако и неодобрение они тщательно скрывали. Лим был поразительно похож на свою мать, стройную блондинку, благодаря усилиям косметологов и магов застывшей в неопределенном возрасте между тридцатью и сорока. Отец, грузный мужчина, был уже немолод.

Мы с Блондином сели на диванчик, и он нежно погладил мои пальцы. Я же кляла себя, что так и не догадалась прочитать главу про чаепитие в книге по этикету. Может быть, я должна предложить будущей свекрови чаю? Или это должна делать только она как хозяйка дома?

— Мы рады познакомиться с вами, Ольгерда, — пробасил граф ня Монтер.

— Я тоже, — пискнула я.

— Лим достаточно долго скрывал вас. — Граф сверлил меня взглядом.

— Мы живем очень далеко от столицы, — начала было я. Блондин сжал мои пальцы, и я замолчала.

— Даже когда мы приезжали в Чистяково, — добавил ня Монтер недовольно.

— Отец, я уже сказал, что у меня на это были свои причины.

— Я тебя уже слышал, — рявкнул граф. — Теперь я хочу послушать твою невесту. Ну, молодая особа, почему вы не спешили с нами знакомиться?

И что мне на это отвечать? Я покосилась на Блондина. Он был напряжен, как натянутая струна. Взглядом он мне ничего не подсказал, пришлось импровизировать, мысленно проклиная Лима. Он ведь должен знать своих родителей, почему заранее мне не озвучил все возможные сценарии развития разговора и не выдал правильных ответов?

— Это моя вина, — прочирикала я. — Вы, наверное, знаете, что я из простого рода. Поэтому я… чувствовала себя неуверенной и недостойной вас.

— И как же вы собираетесь быть графиней? — с презрением спросил ня Монтер. — С таким настроением?

— А я не собираюсь становиться графиней! — ответила я. Блондин сжал мои пальцы, но я уже поймала вдохновение, и такими простыми методами меня было не остановить. — Я хочу стать отличной женой для Лима. У нас в городе он не граф. У нас он — просто адвокат.

— А вы уверены, что годитесь в жены адвокату?

— Я? Если учесть, что я совладелица мастерской, чьи изделия даже в столице покупают, то да, я гожусь в жены адвокату.

— Может быть, чаю? — ожила мать Блондина, которая до этого момента изображала картинку из женского журнала.

Я поняла, что первую проверку прошла.

— Итак, когда же свадьба? — осведомился граф.

— Отец, я не могу сейчас завести семью. Пока я не получил лицензию частного адвоката, я не смогу обеспечить свою любимую.

Блондин посмотрел на меня влюбленным взглядом. Я ему нежно улыбнулась. Для получения лицензии надо работать, работать и работать, а еще учить законы. Блондин же от случая к случаю работал государственным адвокатом в городском отделении стражи, а свободное время проводил шумно и праздно. Такими темпами лицензия ему еще лет десять не грозит.

Я пригубила чаю. Вкусно!

— Расскажите о вашей семье, — приказал граф. — Лим упоминал, что она весьма многочисленна.

— У меня самая обычная семья, — сказала я. — Родные живут в маленьком городке. Мама, папа, сестры…

— Они знают, с кем вы встречаетесь?

Они даже не знают, что я развелась, — подумалось мне.

— Как правило, мои родные достаточно деликатно относятся к моей личной жизни. Если вы боитесь, что к вам потянутся просители, могу вас уверить, этого не произойдет. — Конечно, не произойдет, потому что они даже не узнают, что у меня в знакомых ходит столичный граф. А то бы да… Деликатность и тактичность — это последнее, что характеризует моих теток и бабушек.

— Ольгерда, вы позволите поговорить с вами наедине? — неожиданно спросила графиня. — Вы опять уедете, а мне очень хочется поближе с вами познакомиться!

Блондин с ужасом посмотрел на меня, но придумать достойную причину для отказа не смог.

— Но мама, — проблеял он. — Ольгерде неудобно, она же сама сказала, что чувствует себя недостойной…

— Я хочу с ней поговорить как мать, а не как графиня. — Ня Монтер поднялась.

Мне пришлось последовать за матерью моего «жениха».

Честно говоря, мне было интересно. Близко со свекровями я еще не сталкивалась. Мачеха Ирги была тишайшей женщиной с милой улыбкой, которую я видела единожды на свадьбе. Моя младшая сестра со своей свекровью активно воевала, иногда дело доходило до драки. Но я надеялась, что графское воспитание не позволит ня Монтер вцепиться мне в волосы с криком: «Ты недостойна моего сыночка!»

Мы вышли в небольшой садик. Я закуталась в свое манто, не собираясь упускать ни единого мгновения наслаждения мехом. Потом отберут, и закончится моя сказка.

Пани ня Монтер молча прошлась по дорожкам, а потом отбросила маску аристократической дамы и порывисто обернулась ко мне.

— Вы позволите говорить с вами откровенно?

Я кивнула.

— Вы любите моего сына? — В ее светлых глазах было отчаяние и робкая надежда. Мне почему-то стало стыдно, и язык не повернулся солгать. — Понимаю, вы видите меня в первый раз, но Лим для меня — вся моя жизнь. И у нас, и у сестры мужа нет других детей, кроме него. Это для мужа важна передача титула, положения, а я хочу, чтобы сын был счастлив. Вы сможете сделать его счастливым?

Тут я могла ответить без угрызений совести. Блондин будет неимоверно счастлив, когда избавится от меня.

— Смогу.

— Вы любите его? — Видимо, она уловила в моих глазах колебание, потому что ее лицо исказилось от горя. — Титул, Да? Деньги? Что вас привлекло?

— Пани ня Монтер, — я коснулась ее руки, — мне не нужны ни титул, ни деньги. Я очень хорошо зарабатываю и не считаю, что потеряла что-то без «ня» перед фамилией. У нас с Бло… Лимом очень долгие и тесные отношения. Фактически они начались с моего первого дня в университетских стенах. — Тогда Блондин меня назвал новой зверушкой Ирги. Впрочем, он оказался прав, так что замнем тему первого впечатления. — Ему не нужна любовь, и ваш сын это постоянно подчеркивает. Но я, как предприниматель, считаю, что честные деловые отношения, построенные на взаимной выгоде, куда лучше и надежнее любви. — Да, бывали мы в браке по любви, знаем, чем это все заканчивается.

Пани ня Монтер еще прошлась по дорожкам, рассеянно глядя на цветущие первоцветы и на кирпичный забор, который надежно ограждал этот уголок спокойствия от суеты столичных улиц.

— Почему его камердинер ничего о вас не рассказывал?

— А это его камердинер или ваш? — заинтересовалась я.

— Мой, конечно. Как я могла отпустить сына на другой конец страны без поддержки? Но он не знает об этом, думает, что сам его нанял. Прошу вас, не говорите ничего Лиму.

— Не буду, — пообещала я. — Пани ня Монтер, почему вы не поговорили со мной в доме? Тут довольно прохладно. — И под манто поддувает, и ноги мерзнут, верните назад мои ботинки и многослойные юбки!

— Ольгерда, — вздохнула графиня. — В особняке везде уши. А муж считает, что я слишком опекаю сына. Но он — это все, что у меня есть!

Вот так угораздило попасться… Как я могу сказать этой одинокой женщине, заточенной в золотую клетку, что я вообще-то люблю другого и мысль о свадьбе с Блондином кажется мне отвратительной? И что ее сын совершенно не намерен вить семейное гнездышко.

Но я не успела придумать, как выкрутиться из щекотливой ситуации, потому что часть забора разлетелась от взрыва. Я среагировала практически инстинктивно, упав на дорожку и прикрывшись Щитом. Еще и пани ня Монтер успела за собой увлечь.

— Что это? — В пролом вбегали люди в черных одеждах со скрытыми под платками лицами.

— Покушение на моего мужа, — равнодушно отозвалась пани ня Монтер. — Очередное.

— Столица сводит людей с ума, — пробормотала я.

— Лежите смирно, Ольгерда, — прошептала графиня. — Нас они не тронут.

Однако у бандитов были другие планы. Ловко отбиваясь с помощью заклятий и артефактов от защитников дома, которые крайне организованно держали оборону, несколько злодеев подбежали к нам.

— Хватай графиню!

— А это кто еще?

— Аристократка какая-то. — Это мне польстило. Вот что салон красоты с девушками делает! — Берем!

Рывком меня подняли на ноги и куда-то потащили. Подобное обращение мне совершенно не понравилось, поэтому я перестала сопротивляться, сформировала на ладони огненный шар и опустила его на голову похитителю. Злодей завопил. Запахло паленым. Я трусливо не стала смотреть на плоды своих деяний, а просто припустила к дому, прикрывшись энергетическим Щитом — заклятия с обеих сторон так и летали.

Мое внимание привлек странный звук. Кто-то простонал, всхлипнув: «Мама!» В дверях, из которых мы вышли с графиней, стоял совершенно потерянный Блондин. Меч в его руке казался ненужным предметом. Я остановилась и обернулась. Похититель, перекинувший пани ня Монтер через плечо, уже скрывался в проломе стены. А вот другой, видимо, прикрывая отступление, поднял вверх артефакт, и в Лима полетел огромный лиловый сгусток. У «жениха», владеющего только слабенькой магией, не было против проклятия никаких шансов.

Я кинулась наперерез, на ходу укрепляя Щит. Однако проклятие было такой силы, что с легкостью пробило мою защиту и швырнуло на землю. Я покатилась по клумбам, пытаясь вздохнуть. Боль была настолько сильной, что я даже закричать не смогла…

— Идиот! — Я очнулась от громкого голоса Отто. И прислушалась к себе. Ничего не болело, в теле была приятная легкость. Только шея затекла от неудобной подушки. Такие только в Доме Исцеления есть.

— Знаю, что я идиот. — Судя по всему, Ирга сидел рядом с моей кроватью.

— Если ты думаешь, что она тебя вот так возьмет и простит, то глубоко ошибаешься.

— Я в курсе. И Олу знаю дольше, чем ты.

Отто фыркнул.

— Зато я ее знаю ближе. Допрыгаешься, Ирга, выйдет она замуж за орка просто из вредности. Знал бы ты, как он за ней увивается!

— Могу себе представить, — угрюмо сказал некромант.

— Или за Блондина, — мстительно продолжал полугном.

Ирга вздохнул, а потом спросил:

— Ты мне поможешь?

— Помогайка поломалась, — съязвил Отто.

— Я ее люблю.

— Зачем ты мне это доказываешь в который раз? Не я твоя бывшая жена.

Мужчины замолчали. Я тщательно контролировала свое дыхание, чтобы они не поняли, что я очнулась.

— Уходи, Ирга, — попросил полугном. — Она скоро придет в себя. Нет у меня больше сил смотреть на ее слезы.

Ирга легонько поцеловал кончик моего носа и ушел.

Я лежала и размышляла над тем, как жить дальше. Ничего умного не придумывалось, поэтому я почесала зудящую голову и открыла глаза.

— С возвращением, — сказал Отто. — Ты молодец. Тебя вернули на носилках через четыре часа после выписки. Я, честно говоря, думал, что ты вернешься раньше.

— Я три часа была в салоне красоты.

— Ага. Ну значит, я был прав.

— Отто, я проклята!

— Нет. Ты, конечно, поймала нечто совершенно ужасное и запрещенное, но тут как раз в Доме Исцеления объявился твой бывший муж. Никого к тебе не подпустил и все снял сам. Целители сказали — прекрасная работа. Так что не волнуйся.

— Еще бы не прекрасная, он мою ауру знает лучше, чем свою. Но я о другом. Я трижды надевала прекрасное платье — на Летний бал, на свадьбу и вот сегодня…

— Вчера, — поправил Отто. — Сутки уже прошли после твоего триумфального возвращения.

— Ясно. — Я посмотрела в окно. Вот так и жизнь пройдет — и не заметишь. — В любом случае, каждый раз я влипаю в неприятности и платье превращается в половую тряпку. Тем временем мои юбки живут по несколько лет!

— Все зависит от материала, — авторитетно заявил полугном. — Так что не думай о плохом. Сходи к портнихе и закажи себе нарядное платье из чего-нибудь покрепче, чем эльфийский шелк, и увидишь, что никакого проклятия на тебе нет.

— Здесь недавно был Ирга? — Я повела носом, делая вид, что уловила легкий аромат, оставшийся после некроманта. Такой родной, такой знакомый запах! — Зачем приходил?

— Поговорить хотел. — Отто потянулся к тумбочке и налил себе воды. Я поняла, что лучше не задавать вопросов.

— А как Блондин и его мать?

Полугном пожал плечами.

— Про мать не знаю, а Блондин вроде бы здоров, заглядывал сюда, но твой бывший его прогнал. Ожидаем второй акт комедии.

— Трагедии, — проворчала я. — Моя жизнь — трагедия!

— Все зависит от точки зрения, — философски сказал Отто. — Будешь есть?

— Буду.

В конце концов, хорошая еда еще никому и никогда не мешала.