Профессия – киллер Пучков Лев

– Так вот, мой френд. Бери ствол, поедем домой. Ты по-прежнему живешь у меня.

Дон полез в сейф за моей пушкой. В нормальное время он не доверял мне хранение официально зарегистрированного на мое имя оружия черт знает по каким соображениям.

Я озадаченно хмыкнул. Похоже, старик перенервничал.

– А что, собственно, случилось? Все шесть районов к нам пожаловали. Можно и выдохнуть…

Дон закрыл сейф, вручил мне оружие и, нажав клавишу селектора, громко произнес:

– Можно по домам! Завтра в девять ноль-ноль всем быть в офисе. Охрана остается. Слава, зайди…

Я представил, как неожиданно в вечерней тишине прогремело его распоряжение и как парни встрепенулись в своих креслах – наверняка почти все устроились дремать. В течение трех минут были слышны отзвуки оживленного передвижения сверху вниз – люди покидали надоевшие за трое суток кабинеты.

Вскоре в двери показался Славик.

– Ну что, все? В смысле – закругляемся?

– Да, закругляемся, – подтвердил Дон. – Оставь первую смену, они будут ночевать у меня. И два человека из второй пусть постерегут офис. Сам тоже ночуешь у меня. Вопросы?

Славик катнул желваками и насупился, медля с ответом. Его недовольство было вполне понятным.

В обычное время офис охранял сторож Панкрат, который жил тут же, в каморке на первом этаже, поскольку в прошлом, до того момента, как Дон его подобрал и определил в сторожа, Панкрат был бомжем и хаты не имел. Кроме Панкрата, офис охраняли массивные решетки на окнах и современная сигнализация, выведенная на пульт ТСО в отдел охраны ГУВД.

Но даже если бы какому-нибудь придурку и удалось взломать монументальные входные двери, отключить сигнализацию и Панкрата, он обнаружил бы в кабинетах офиса запертые бельгийские сейфы с шестью степенями защиты.

Все бумаги, касающиеся деятельности фирмы (очень и не очень важные – все), по окончании рабочего времени запирались в эти сейфы. Этого требовал Славик (с молчаливого одобрения Дона). И он строго контролировал соблюдение этого правила.

В особняке Дона томились около десятка молодцев из деревень – при стволах. Так что требование оставить двух телохранителей сторожить офис, а самому ехать с тремя парнями домой к шефу было явной перестраховкой.

Славик уже открыл рот, и я подумал, что он сейчас напомнит Дону о том, что у него есть семья, и вообще… Но шеф, опередив его, очень мягко произнес:

– Так надо, Слава. Не буду настаивать, но… так надо.

И Славик тут же утух. Было у Дона такое умение: мгновенно дать понять человеку, как он его уважает и ценит, и как ему, Дону, необходимо то, что этот человек делает. Только вот почему-то в отношении меня он это умение применять не считал нужным.

– Я очень прошу: пусть ребята ночь не поспят. Надо постоянно осматривать кабинеты и подступы к офису. Хорошо?

– Не беспокойтесь, – только и сказал Славик, сочувственно посмотрел на шефа и вышел.

Все-таки классный мужик этот Славик! А наш патрон – хитрюга. Но ведь он предводитель, полководец, стратег…

За всю дорогу домой Дон не проронил ни слова. Я ни о чем не спрашивал, поскольку водила и расположившийся на переднем сиденье телохранитель не входили в число тех, с кем шеф мог вести доверительные беседы.

Дома мы довольно долго приводили себя в порядок. Потом ужинали вместе с телохранителями. А деловаров, оказывается, Дон отпустил в шесть вечера, позвонив домой из офиса.

За ужином мы с Доном на правах бездельников, опекаемых охраной, приняли на грудь изрядное количество замечательного зарубежного напитка крепостью 40 градусов, хранившееся энное количество лет в подвале этого дома.

Напиток оказал чрезвычайно хорошее, целебное действие на мой застрессованный организм, и я совсем забыл, какой вопрос мучил меня накануне. Решив, что больше не могу находиться за столом без риска ткнуться таблом в салатницу и уснуть, я пожелал всем спокойной ночи и покинул столовую.

Пробираясь в темноте через холл, я пару раз зацепился за что-то там стоящее, после чего вспомнил черта и экономику Дона с ее стремлением беречь электроэнергию.

Снимать с себя одежду мне почему-то было трудно.

Когда я, так и не сумев полноценно раздеться, повалился на кровать в комнате на втором этаже, где обычно почивал, и уже приготовился отбыть в царство Морфея, у моего изголовья вдруг возник Дон – как из тумана. Я глупо усмехнулся и выговорил, шевеля непослушным языком:

– Ты как пп… пфф-пффривидение, шеффф…

– Ну ты даешь, мой френд! – Голос его был на удивление трезв. – Вот твой ствол, не оставляй его где попало.

Он протянул мне пистолет. Я принялся соображать, где мог его забыть: в ванной или столовой? Плохо, очень плохо! Уже оружие теряем. Так и не сообразив, мазнул рукой, забрал пистолет и сунул его под подушку, с удовольствием вытянулся на кровати и закрыл глаза.

Тут же все поехало куда-то: отпечатавшийся в сознании интерьер комнаты, в которой я находился, здание офиса, какие-то потные смеющиеся хари со злыми глазами, вызывающие сильное желание врезать по ним, и – голос Дона, доносившийся откуда-то издалека. Напрягшись, я разобрал:

– …А ведь есть седьмой район, периферия…

Я с трудом разлепил веки. Дон сидел на подоконнике и говорил, глядя во двор, в непроглядную темень:

– Так получилось, что у меня с человеком, который командует периферией, не сложились отношения. Сам знаешь, у нас на периферии фермы и хозяйства. Они ему не подконтрольны – из-за моего высокого положения здесь, в городе. Так вот, в отличие от остальных боевиков он от Берковича не зависел. У него свои способы отмывания денег. Мой следующий ход – отнять у него вотчину. Он мешает мне развернуться. Раньше мне это было не по силам. А теперь, когда я прочно встану на следующую ступеньку, можно будет попробовать. Есть вариант – просто договориться. Но это маловероятно. Пока этот человек по кличке Грек никак не дал понять, что поддерживает меня. А должен бы сделать это, так как уже все боевики заключили со мной договор. Это очень плохо, малыш. Это почти как объявление войны. Но возникло еще одно скверное обстоятельство… Сегодня утром в городе появился Тимур…

Дон замолчал. Последние минуты я слушал его. Даже, можно сказать, внимательно слушал, несмотря на свое хмельное состояние. Сидел, прислонившись к спинке кровати, подложив за спину подушку.

Дон сказал о Тимуре? Это киллер с Северного Кавказа. По разным оперативным данным, которые невесть каким образом получал Славик, этот тип три раза появлялся в нашем городе на протяжении последних пяти лет. Он почти что мифическая фигура.

Каким-то образом узнавали, что Тимур был, или, как говорится, «работал» у нас, хотя вполне возможно, что его никто ни разу не видел. Как бы там ни было, появление этого призрака связывали со смертью нескольких человек.

В первом случае погибли двое сотрудников из отдела по борьбе с организованной преступностью, во втором и третьем – бригадиры «братвы».

Во всех трех случаях имели место разборки между районами. И во всех трех случаях убийства были организованы просто мастерски: без единого следа и малейшей улики. Только слухи – Тимур, дескать…

Это мне рассказал Славик, а он не склонен сочинять, поверьте. Еще Славик говорил, что Тимур – высококвалифицированный ликвидатор дореформенной закалки и убийц такого уровня в России и в бывших республиках можно по пальцам пересчитать. Вот насчет этого не уверен, нет. По-моему, это субъективное мнение. Может, Славик знает что-то про этого киллера, о чем не желает распространяться?..

Так или иначе, появление киллера в городе в период разборок наводило на грустные мысли.

– Он здесь уже целый день, – прервал мои размышления Дон. – Я обмозговал ситуацию и пришел к выводу, что его пригласили по мою душу…

дон все проанализировал. Ему это свойственно. А у меня включилась интуиция. Или… не знаю даже, как назвать… Что-то такое, благодаря чему я до сих пор остаюсь живым и невредимым, удачно выбираясь из передряг.

Если вдруг это что-то начинало шевелиться во мне (а это бывало, к сожалению, не во всех критических ситуациях: например, оно не появилось, когда меня снимали во время ликвидации Берковича), я старался к нему прислушиваться и поточнее определить, в связи с чем оно пробудилось.

Это есть у каждого – что-то вроде внутреннего голоса. Сейчас этот голос подсказывал мне, что Дон правильно оценил ситуацию. Опасения, которыми он приходил делиться, передались и мне.

Тимур уже сутки находился в нашем городе. Мой ли это знакомый, который объявил меня своим кровником, или не он, в данном случае не столь важно. В город прибыл киллер. Он находится где-то рядом. И, возможно, будет охотиться именно за Доном.

Вот и выходит, что, каким бы крутым ни был мой шеф, ему придется все-таки положиться на меня. Пусть выгляжу я балбесом во всем, что касается бизнеса, но когда ситуация выйдет из-под контроля и весь мир сузится до диаметра черного зрачка киллерского ствола, я один могу заменить дюжину телохранителей. Прислушиваясь к себе, к своему внутреннему голосу, я думал, что очень скоро это начнется.

Не знаю, сколько прошло времени. Я как-то незаметно уснул. Но лучше бы я не спал. Мне приснился кошмарный сон…

Тимур… Когда Славик впервые рассказал мне о киллере по имени Тимур, я не придал этому особого значения – Тимуров на свете много. Даже сегодня ночью, когда Дон пришел ко мне и поделился своими соображениями по поводу появления в городе известного киллера, на душе не стало очень уж тревожно. Ну да, я ведь был пьян.

И вот я проснулся в холодном поту от того, что он опять явился во сне – гоблин по имени Тимур, брата которого я убил два года назад.

Сначала я не сообразил, где нахожусь: показалось, что сижу в какой-то яме, сухой и душной, и еще показалось, что кто-то рядом есть в темноте и он, который рядом, на меня смотрит.

Я помял голову, пошарил вокруг руками, нащупал под подушкой пистолет и все сообразил. Встал с кровати, подошел к окну и отдернул штору. В комнате стало светлее: уже забрезжила заря.

Очень хотелось пить. Я облизал пересохшие губы. Осторожно открыл дверь и спустился вниз. Прошел через холл, где на ковре вповалку спали наши телохранители. На кухне обнаружил в холодильнике три бутылки пива, открыл одну о крышку стола и тут же, жадно глотая, опустошил, махнув рукой на возможную ангину. Полегчало. Мысли поуспокоились и приняли более стабильную форму, перестали мельтешить.

Взяв с собой оставшиеся две бутылки, я вышел в холл, проверил засов на входной двери и легонько пнул развалившихся на ковре наших «ангелов-хранителей», но они никак не прореагировали. Вот спасибо-хорошо! Охраняйте нас, охраняйте…

Поднявшись к себе, я растворил окно, подышал немного свежим утренним воздухом, выпил еще пивка и залез в кровать.

У вас не бывает иногда при пробуждении такого странного ощущения, что вы находитесь не там, где положено? Причем стойкого, стопроцентного ощущения – до мурашек по коже и судорожного сокращения ануса. Если нет, вы счастливый человек. Значит, вы ведете правильный образ жизни и обладаете абсолютно здоровой ЦНС.

Я проснулся и вдруг обнаружил, что нахожусь в коллекторе теплотрассы. Темно, душно, где-то журчит вода – внизу, по всей видимости; кроме того, еще до пробуждения, сквозь сон мне отчетливо слышалось жужжание небольшого мотора – возможно, где-то неподалеку перекачивали воду.

Сейчас моторчик молчал, но вода по-прежнему журчала, и я точно знал, что если сделаю одно неверное движение, то рухну вместе со своим ложем вниз, в вонючую жижу.

Несколько секунд, пока мое сознание подключалось к действительности, я пребывал в панике, пытаясь задержать дыхание и не двигаться.

Очухавшись окончательно, я облегченно вздохнул и тут же, шибанутый тревожной мыслью, полез под подушку. Ствол присутствовал. Я достал его, выщелкнул магазин и убедился, что патроны на месте.

На тумбочке рядом с кроватью была обнаружена целая бутылка пива, правда, теплого, но и такое через десять секунд оказалось у меня внутри.

Отдышавшись немного, я подошел к окну и раздвинул шторы. В комнату хлынул ослепительный поток солнечного света. Я распахнул окно и выругался. Не следовало закрывать его рано утром. Не было бы такого страшненького сна на грани с бредом.

За окном журчал фонтан. Струйки били довольно далеко, орошая множество цветов в большущих горшках, которые осенью затащат в дом.

Я еще раз выругался и сладко потянулся. Затем почесал грудь, зевнул и замер с открытым ртом.

Что-то было не так. Да, именно не так! Был солнечный августовский полдень – судя по солнцу, которое стояло в зените. Я отметил, что стоит прекрасная погода, обратил внимание, что имеет место здоровая «утренняя» эрекция, дом стоит на месте, я стою у окна, идиотски разинув рот.

В общем, все стояло, кроме машин, которые должны были находиться во дворе, на заднем плане у фонтана. Значит, Дон и охрана уехали и, как обычно, оставили дом на попечение дам – домработницы тети Даши и Наташки, пассии Дона в настоящий момент.

Нормально! По городу расхаживает киллер, который имеет конкретный заказ, а Дон преспокойно отправляется на работу, бросив на произвол судьбы жилье и даже не удосужившись меня разбудить.

Однако, прокачав все варианты возможной ликвидации шефа, я пришел к выводу, что скорее всего убийца не станет пользоваться снайперской винтовкой. Дона не будут душить проволокой и рвать гранатой на части. Слишком очевидно будет, что произошло заказное убийство.

К тому же многим известно, кто может стать заказчиком. В случае покушения на Дона начнутся разборки, но не такие, как после гибели Берковича, когда никто не знал, кто же посмел, а конкретные, с кровью.

А еще после ликвидации Дона появится много желающих из его окружения поквитаться за утраченное благополучие, налаженную жизнь и много другое.

Если заказчик не дурак, он должен учитывать все эти нюансы. И в первую очередь ему необходимо убрать меня, потому что, если я буду жив до начала акции, мне не составит труда испортить этим господам тщательно спланированное мероприятие.

Если же я останусь жить и после ликвидации Дона, у вражеской стороны появятся большие проблемы, поскольку я успел привязаться к Дону и после его смерти окажусь в буквальном смысле выброшенным на улицу.

Естественно, я буду мстить – жестоко и без особого выбора средств, как бы хрестоматийно это ни звучало. Именно так, по-другому не скажешь. Я, конечно, не Слай и не Ван Дамм, но в некоторых вопросах применительно к нашей действительности, пожалуй, даже покруче. Можете мне поверить.

Мне пришло в голову, что, наверное, вариант со снайпером все же исключать не стоит. Кто его знает! Я аккуратно пристроил подбородок на подоконник и внимательно осмотрел окрестности.

Особого удобства для снайпера сектор стрельбы не представлял. Со всех сторон двор окружал сплошной каменный забор. Сразу за забором росли раскидистые акации, высотой превосходящие его на одну треть. Ветки очень тонкие – ребенка не выдержат, не то что взрослого человека с ружьем. Близлежащие постройки были значительно ниже уровня крон.

Единственно возможным местом для снайперского гнезда могла быть только водонапорная башня, до которой, как я прикинул на глазок, отсюда было не меньше полутора тысяч метров. Значит, особо опасаться этого направления не стоило.

Если учесть разрешающую способность оптики и прицельную дальность стрельбы из наиболее типичного оружия снайпера – СВД (1300 метров), нужно быть просто волшебником, чтобы попасть в голову с такого расстояния.

Я покинул наблюдательный пункт и начал одеваться, морща лоб и решая, что мне прежде сделать – умыться или выпить пол-литра кофе. Извлек из-под подушки ствол, вставил магазин, снял с предохранителя, дослал патрон в патронник и, положив его рядом на кровать, завершил процесс одевания.

Ну, ты молодец, парень! Спокойно спал в никем не охраняемом доме часа четыре. Столько, по моим подсчетам, прошло времени после того, как уехал Дон. Нормально! Киллер мог зайти куда угодно. Перерезать мне глотку, потом без помех прошествовать к Дону в спальню, пару раз трахнуть его пассию и прикончить ее. Спуститься на кухню и приказать глуховатой тете Даше приготовить ему что-нибудь пожрать. Она скорее всего приняла бы его за одного из гостей, которые постоянно бывают в этом доме. Переждав, киллер мог спокойно поехать к офису и организовать наезд «КамАЗа» на машину шефа. И еще куча вариантов…

Лопух ты, Бакланов, что еще сказать… Я взял ствол и направился путешествовать по дому. Для начала спустился вниз и закрыл входную дверь на ключ, который постоянно висел на крючке в прихожей. Дон не имел привычки запирать свое жилище. К тому же дома постоянно была тетя Даша, оставался кто-то из гостей или очередная пассия.

Ну вот. Теперь, если в доме присутствует кто-то посторонний, ему не уйти – все окна на обоих этажах зарешечены, а второго входа нет.

На кухне я обнаружил тетю Дашу, которая готовила обед, и, объяснившись с ней с грехом пополам при помощи жестов, я понял, что Дон на работе, Наташку выставили к родственникам в деревню – на время и домохозяйка весьма недовольна тем обстоятельством, что я разгуливаю по дому босой.

На последнее замечание я махнул рукой и пошел из кухни прочь, соображая, каким образом более качественно прошмонать всю хату и не дать возможности гипотетическому врагу передислоцироваться из одной комнаты в другую.

Один вариант мне подошел. Все комнаты имели никогда не запирающиеся замки, ключи от которых висели в связке на стене в прихожей.

Завладев связкой, я еще раз убедился, что открыть изнутри входную дверь невозможно, затем в нерешительности остановился у порога и некоторое время гипнотизировал телефон.

Мне в голову вдруг пришла мысль, что, пожалуй, будет лучше, если я позвоню Дону в офис и попрошу прислать кого-нибудь сюда, а сам буду находиться радом с ним, на случай внезапного осложнения обстановки. А потом перевел взгляд под вешалку, где стояли мои туфли, и обнаружил, что в одной из них торчит свернутый в трубочку листок бумаги.

Я взял этот листок. На нем рукой Дона было написано: «Смотри за домом. Никуда не уходи» – и стояла его подпись.

Прочитал и подумал: если я сам потратил две недели на детальное изучение личности Берковича, профессиональному киллеру, пожалуй, понадобится не менее пяти-шести дней для тщательного ознакомления с жизненным укладом Дона, чтобы приготовить ему качественную «естественную» смерть.

Дон прав, надо присматривать за домом, поскольку это самое уязвимое место в обороне, и уж коль скоро я проспал, придется исправить оплошность и заняться тотальным обыском.

Я прошел на середину холла, плюхнулся в кресло и, положив пистолет на колено, быстро расслабился, впадая в медитативное состояние.

Отогнав назойливые звуки, доносившиеся с кухни, я попытался извлечь из подсознания возможную причину моего беспокойства. В сознании возникла бородатая морда с горящими беспощадными глазами. Ну вот, так и знал!.. Тяжело вздохнув, я поднялся из кресла и со связкой ключей в одной руке и стволом в другой поплелся наверх.

В доме не было никого. Оставалась малая доля вероятности, что кто-то проник сюда и затаился, пока я дрых. Но и эту долю я должен был исключить.

Одну за другой я обошел пять комнат наверху, внимательно изучая все места, где мог разместиться человек или оставить хоть какой-то след, свидетельство своего пребывания, скажем, коробку из-под сигарет или окурок. Обследовав комнату, тут же запирал ее на ключ.

Только одна комната для гостей, ничейная, оставалась незапертой, поскольку ключ от нее отсутствовал. Наморщив лоб, я в течение некоторого времени пытался припомнить: а был ли он вообще? И не припомнил. Потому что в этом доме никогда раньше не пользовались ключами.

Здесь, по-моему, вообще никто ключами не пользовался. Входная дверь на первом этаже запиралась изнутри на массивный засов. В доме в течение дня всегда находился кто-то из своих. Комнаты на втором этаже никогда не запирались, кроме той, в которой спал Дон – с примыкающей ванной: в ее дверь был вмонтирован английский замок, который при хлопке закрывался сам.

Посоображав немного, я решил особо не озадачиваться отсутствием ключа, но взять это себе на заметку. Затем я так же тщательно обследовал все помещения на первом этаже, включая примыкавшую к кухне кладовую, чем привел тетю Дашу в состояние сильного беспокойства, которое она выразила посредством яростной жестикуляции и усиленного мычания.

Мне пришлось потратить немало энергии, чтобы как-то объяснить и оправдать несанкционированное хозяином вторжение в ее владения. Наконец я написал на листке бумаги: «Злые люди хотят убить Дона. Будьте настороже!!!»

После этого тетя Даша сделала глаза по рублю, перекрестилась и, тревожно озираясь по сторонам, начала мычать, что-то изображать, описывая полушария вокруг головы. Видя, что я плохо схватываю, она вырвала у меня ручку и коряво написала ниже моего страшного объяснения:

«Прихадили сантьехники три штуки в 9 часов минять кран ванной навирху у хазяина кода ты спал».

Меня бросило в жар. Вот оно!!! Я только мельком оглядел ванную, примыкающую к спальне Дона. Там все гладко и спрятать что-либо проблематично. Черт! Вот лопух!

Я бросился к телефону и набрал номер офиса. Выслушав мой лепет, Дон сообщил, что где-то неделю назад он действительно вызывал сантехников: кран в ванной шипит и мешает спать. В жэке сказали, чтобы ждал, однако не очень-то торопились.

Узнав, что сантехники наконец-то появились в его ванной, Дон хмыкнул и посоветовал мне особо не напрягаться. А когда я предложил прислать домой кого-нибудь из охраны, с тем, чтобы самому приехать в офис, он категорически отказался, сославшись на то, что обстоятельства требуют, чтобы я некоторое время посидел дома.

Я несдержанно ответил, что прекрасно знаю про эти самые обстоятельства, и заявил, что не считаю, будто бы они так уж настоятельно диктуют необходимость моего заточения, на что мне было приказано заткнуться, тщательно осмотреть ванную и охранять дом. Затем последовало демонстративное кидание трубки на рычаг (с той стороны), после чего я подулся ровно десять секунд – времени больше не было – и стремительно бросился на второй этаж.

Возле двери в ванную я остановился и внимательно осмотрел спальню шефа. Осматривать было в принципе особенно нечего. Весь интерьер составляли: здоровенная двуспальная кровать, трюмо на гнутых ногах, платяной шкаф и полка у изголовья кровати, где Дон держал литературу – он любил почитать перед сном. Более ничего.

На обыск ванной у меня ушло минут десять. Тщательно обследовав каждую щелочку и простучав каждую плитку кафеля, я ничего не обнаружил и, осмотрев кран, убедился, что он действительно новый, не шипит и прекрасно работает. Более никаких следов деятельности сантехников обнаружить не удалось.

Еще раз проверив спальню, я залез под кровать и прощупал там каждый квадратный сантиметр. Глухо, как в танке.

Я сел на ковер, прислонился спиной к кровати и задумчиво наморщил лоб. Или я идиот, и это действительно были сантехники, или меня крепко обули. Но каким образом? Вот зараза! Хоть вой с досады!

Я собирался встать, как вдруг заметил на ковре пыль. Небольшое пятно белой пыли диаметром с донышко стандартного чайника. Было заметно, что кто-то недавно чистил ковер щеткой, но эти частички какого-то вещества засели-таки между длинных ворсинок. О!

Я тщательно осмотрел пятно. Пыли было совсем не много: если не приглядываться, не заметишь. Затем такому же тщательному обследованию подверглись кровать и потолок. Я даже его простучал, воспользовавшись для этого ножкой табурета-пуфика, которую тут же ловко отвинтил и потом бросил под кровать.

Ничего особенного – бетонная плитка, покрытая толстым слоем грунтовки и водоэмульсионной краски. На кровати тоже ничего не нашлось такого, чтобы порадовать самолюбие охотника.

Быстренько прокачав вариант с отравляющими веществами, я прикинул, насколько хватало базы, какие могут быть использованы эти самые ОВ; спустился вниз, где, настояв на своем, потребовал у тети Даши резиновые перчатки и марлю, а когда мне все это вручили, я, проигнорировав тети Дашино замечание в виде покручивания указательного пальца у виска, соорудил марлевую повязку и, прихватив здоровенный нож для разделки мяса и лист бумаги, пачка которой валялась на холодильнике для хознужд, поднялся наверх.

Тщательно соблюдая меры предосторожности, я наскреб на бумагу с ковра мизерное количество белого вещества, аккуратно свернул листочек, упаковал в пакетик, который также реквизировал у тети Даши, и после этого выбросил перчатки, нож и повязку в мусорный бачок. И тщательно вымыл руки с мылом.

Затем позвонил Дону, сообщив о проделанной работе и своих соображениях по этому поводу. На том конце провода воцарилось томительное молчание, затем Дон сказал, что сейчас пришлет ко мне Славика. Это прозвучало примерно как «Ну, ты там совсем навернулся!» – так я понял. Особенно, по-видимому, шефа задело то, что я два раза очень настойчиво потребовал направить пыль на химический анализ.

Минут через сорок действительно подъехал Славик, ни слова не говоря, забрал пробу пыли и смылся. Весь вид его свидетельствовал об окончательном разочаровании в моих умственных способностях.

Проводив Славика, я произвел скрупулезный осмотр двора и немногочисленных построек. Затем уделил несколько минут оранжерее, хотя там было пусто – лето, знаете ли. После этого я обошел по периметру забор и исследовал каждую его впадинку, открыл калитку и то же самое проделал снаружи, продираясь через кусты, и убедился, что там полнейший порядок.

Вернувшись в дом, я было присел отдохнуть. И подскочил как ужаленный. Чердак! Я не осмотрел чердак, хотя с него следовало бы начинать обыск.

Метнувшись на второй этаж, я застыл возле железной лестницы, расположенной для удобства в самом конце коридора. Люк не запирался. Строители не предусмотрели для этой цели никакого приспособления типа петель, пробоев или элементарной щеколды. Вот тебе раз!

Таким образом, в дом, хорошо защищенный от вторжения снизу, можно было запросто залезть через крышу! Подергав дверные ручки, я убедился что двери всех комнат, кроме ничейной, заперты. Заглянув на всякий случай в ничейную комнату, я вернулся к лестнице.

Осмотр ступенек и перил ничего не дал: они были абсолютно чистыми, поскольку сегодня тетя Даша делала плановую уборку, во время которой она обычно не пропускала ни одного квадратного сантиметра всякой поверхности.

В общем, лестница стояла свежевытертая и таинственная. Я закрыл глаза и расслабился, прислушиваясь, не скажет ли мне внутренний голос: есть там, на чердаке, кто-нибудь или нет. Не услышал и, тяжело вздохнув, приготовил ствол к немедленным действиям. И полез.

Конечно, переться в одиночку на чердак глупо. Если есть предположение, что там сидит тип, который хочет твоей смерти, да не просто тип, а профессиональный убийца, имеющий уже большой опыт, надо вдвоем (обязательно вдвоем!) бесшумно подкрасться к чердачному окну и по команде кого-то третьего или по часам, но секунда в секунду, одновременно вломиться на этот самый чердак со стволами на изготовку. Тогда да, выжить можно…

Еще лучше бросить туда гранату с хлорацетофеноном или, на худой конец, шашку «уч. я. д. г.» тогда тип сам спрыгнет. Я очень сомневаюсь, что у него с собой имеется противогаз.

Тетя Даша на роль напарника тянула очень слабо. И гранат для химической атаки в доме не было. Вот так.

Я уперся головой в люк и с сожалением констатировал: придется совершить подвиг, поскольку ждать прибытия Дона с ребятами – значит, самолично истоптать профессиональную гордость. Мол, есть предположение, что на чердаке засел киллер или там заложено взрывное устройство… Но видите ли, я один соваться не стал – мало ли чего…

А вдруг там пусто? Со стыда тогда сгореть можно!

Ухватившись левой рукой за последнюю балясину, я начал головой открывать крышку и направил ствол в сторону медленно расширяющейся щели. Когда крышка поднялась настолько, что можно было рассмотреть чердачное пространство, я замер и некоторое время смотрел и слушал.

Положенного в таких местах хлама типа садовых кресел и иной рухляди Дон на чердаке не держал, поэтому моему взору открылось чистое пространство, неплохо освещаемое через чердачное окно и посыпанное тонким слоем шлака.

Оставался небольшой промежуток сзади – люк был сделан на расстоянии 35–40 сантиметров от стены. Немного, но вполне достаточно, чтобы встать туда и хладнокровно ждать появления потного (от напряжения) затылка или лба.

Мне сделалось тоскливо. В любом случае у него преимущество. Он знает, кто я, поэтому суетиться не будет. Положение его в настоящий момент на 300 процентов лучше моего. Более того, если я сейчас захлопну крышку, он может спокойно всадить в нее несколько пуль, и я труп, поскольку крышка сделана из нескольких сухих досок и обита листовой жестью. Такую преграду спокойно возьмет даже тупая девятимиллиметровая пуля. А если револьверная остроконечная? Да со стальным сердечником?

Прокачивая эту версию, я стоял и чувствовал, что надо форсировать события, иначе можно умереть от кровоизлияния в мозг. И форсировал.

Прикинул угол, резко даванул головой на крышку, просунул руку в расширившуюся щель, изогнув ее по мере возможности, и произвел три выстрела. Затем резко откинул крышку и, ввалившись на чердак, быстро перекатился от короба, резко разворачиваясь головой к врагу…

На чердаке никого не было. Это я обнаружил, как только злополучная крышка рухнула обратно. Больше тут прятаться негде…

Я побродил по чердаку, разгребая шлак и всматриваясь в углы в надежде обнаружить следы пребывания посторонних – безуспешно.

При попытке вернуться обратно возникли непредвиденные осложнения. Не открывалась крышка люка. Она находилась на глубине сантиметров двадцать от верха короба и настолько плотно прилегала к стенкам, что не было ни малейших щелей. Если учесть, что крышка с обеих сторон была обита толстой жестью, открыть с чердака ее можно было только имея сверло по металлу или закаленное долото. Наверно, я напрасно плохо думал о строителях.

Решив действовать иначе, я направился к чердачному окну и тут обнаружил еще одну неприятную деталь. Здоровенное окно, живописно смотревшееся снаружи, было выполнено из множества ячеек, через которые не пролезало даже колено, и по контуру переплета проходила металлическая арматура, крашеная в белый цвет и один к одному повторявшая каждый изгиб рамы. Во! Я действительно напрасно плохо думал о строителях…

Я вернулся к люку, с минуту поскучал, затем, приложив ухо к крышке, попытался определить, точно ли внизу нет никого типа тети Даши, наполовину определил и, немного поколебавшись, произвел в крышку выстрел под углом в 45 градусов. Пуля пробила препятствие насквозь – как и ожидалось. Я наконец-то смог себя освободить. Зацепил мушкой пистолета за край образовавшегося маленького отверстия, и… С пятой попытки получилось.

Скользнув взглядом по трем отверстиям в крыше, которые теперь будут напоминать о моей стрельбе по пустоте, я покинул доставивший мне столько волнений чердак.

Спустился, вышел из дома, пересек двор и выглянул из калитки. Против ожидания шум, который я поднял, не возбудил ни у кого любопытства. Нормально. Значит, если киллер откроет стрельбу в доме, даже без глушителя, никто не станет беспокоиться. Здорово…

Возвратившись в дом, я плюхнулся в кресло прямо в холле и некоторое время отдыхал, перекинув ноги через подоконник. Что-то было не так. Да, я сделал все от меня зависящее: обыскал дом, отправил на экспертизу непонятное белое вещество, хотя более чем на 90 процентов был уверен, что это известка или водоэмульсионка, предупредил шефа…

И тем не менее меня не покидало ощущение незавершенности – как будто я еще что-то не сделал. И это что-то – очень важное звено в начавшейся войнушке между мной и киллером.

Да-да, между им и мной. Дон в таком случае выступал в роли моего подопечного. Судьба вручила мне его со строгим наказом – сохранить живым и здоровым, потому что я втянул его в эту передрягу. Пусть эта передряга и была произведена во благо его процветания, но ведь он об этом меня не просил…

Поболтав ногами, я встал и бессмысленно прошелся по дому, мимоходом сообщив тете Даше посредством невербальной коммуникации, что мне пора обедать.

В прихожей я заинтересовался толстой телефонной книгой. Сначала просто мазнул по красной обложке взглядом, потом сосредоточился и несколько секунд соображал: что в ней имелось такого, что на данном этапе мне может пригодиться? Я быстро ее перелистал и, разыскав номер нужного жэка, тотчас же позвонил.

Гудков через десять трубку взяли, и я в течение сорока секунд имел удовольствие пообщаться с обладательницей противного голоса, которая сообщила, что заказ на ремонт крана по такому-то адресу действительно поступил давно, а вот была там сегодня бригада сантехников или нет, в данный момент выяснить не представляется возможным, поскольку эти ребята появляются только утром, когда получают наряды. Она посоветовала мне позвонить завтра в 9.00 и спросить мастера.

Я отправился в столовую, потому что оттуда наконец раздался стук вилки о тарелку, производимый тетей Дашей, – сигнал к обеду.

Что было на обед, я уже спустя полчаса не помнил – настолько меня расстроила неясность в отношении сантехников и то, что я проспал их приход. Пообедав, я поднялся наверх, зашел в ничейную комнату, принял на ковре расслабляющую асану и попытался сосредоточиться.

Через пару минут я понял, что мне это плохо удается, так как имеются два сильно отвлекающих фактора: теснота брюк и плохое усвоение очень быстро проглоченного обеда.

От первого фактора я ничтоже сумняшеся тут же избавился – снял брюки и остался в трусьях, затем удобно уселся, прислонившись спиной к дивану.

Второй пришлось подавлять волевым усилием, точнее, не повторять, а игнорировать. Борьба с отвлекающими факторами может показаться излишней, но, поверьте на слово, максимально расслабиться и достигнуть медитативного состояния можно только в том случае, если сумел полностью исключить все раздражители.

Вероятно, обед сыграл злую шутку или я переволновался, но факт остается фактом – я проснулся и обнаружил, что в дверях стоит Дон, а из-за его плеча удивленно таращится Славик.

– Проблемы с энергообменом? – Дон вопросительно указал на брюки, висящие на стуле.

– Ээээ… Я это… Ну, сосредоточиться…

– Угу… – Дон кивнул головой и оттопырил нижнюю губу, а Славик фыркнул, покрутил пальцем у виска и удалился.

Дон несколько раздраженно поинтересовался, зачем это я запер двери на втором этаже, и я как можно короче объяснил, каким образом тут развлекался во время его отсутствия и что просто забыл отпереть двери – только и всего.

Про стрельбу я умолчал в надежде, что эпизод с чердачным люком канет в Лету – когда еще кому-нибудь приспичит залезть на чердак. Я постарался придать весомость своим разъяснениям, но, очевидно, это получилось из рук вон плохо, потому что шеф не стал слушать до конца, махнул рукой и велел двери отпереть.

Выполнив распоряжение, я спустился в холл, прихватил из библиотеки «Петлю и камень…» Вайнеров и, забившись в самый дальний угол, чтобы не мозолить глаза, довольно долго читал. Чувствовал я себя при этом, как подросток из профессорской семьи, умудрившийся схватить в школе сразу три двойки.

Очень скоро обнаружились следы моей дневной активности. «Хранители тела» не поленились произвести осмотр дома и нашли дырку в люке и три в крыше. Это послужило темой для оживленного разговора, включавшего немало замечаний, посредством которых Славик и его зам Серега оценили мои умственные и другие способности, на что я предпочел не реагировать.

Часов в десять сели ужинать. Все вместе. Дон тактично не делал в эти дни разделения между управлением и низовым звеном. Мы были командой, которая решала одну задачу.

Ужин прошел плохо. Все напряженно молчали. А под конец Серега наехал на телохранителя Женьку, который должен был дежурить во дворе, а вместо этого сел с остальными за стол.

Он очень грубо его отчитал и выгнал из-за стола. У парня даже слезы на глаза навернулись от обиды. Дон счел нужным вмешаться:

– А ну прекратите! – он жестом заставил Серегу замолчать и задержал Женьку. – Спокойно, дети мои, спокойно. Не надо ругаться. Если мы начнем дергаться, наступит массовый психоз. Я понимаю, все хотят домой, к семьям. Но нужно еще немного потерпеть. Держите себя в руках. А то один на крыше стреляет: враги ему мерещатся, другой кричит на подчиненного, третий заказчиков перепугал до полусмерти… – Дон обвел сидевших тяжелым взглядом. – Мы должны быть только чуть собраннее и готовы к различного рода осложнениям. Еще ничего не случилось, а мандраж уже вовсю! Не думаю, что какой-то идиот полезет в дом, полный вооруженных людей. Но все-таки еще рановато трубить отбой. Полагаю, что нам придется побыть вместе еще как минимум дня четыре. Так что же, к концу этого срока вы друг друга перестреляете? Давайте беречь друг друга, мы – одна команда… Вопросы есть?

Вопросов не было. Женька, оторвав спину от косяка, сообщил Сереге, что был не прав и отправился на пост, а Серега пробурчал нехотя, что он погорячился и приносит свои извинения. А я, уцепившись за фрагмент выступления Дона, настойчиво потребовал объяснить, что же там получилось с заказчиками.

Славик тут же смутился и сосредоточился на котлете, остальные скромно улыбались. Дон охотно сообщил, что, памятуя о гипотетическом киллере, Слава сегодня к концу рабочего дня проявил бдительность – в это время откуда-то из Дагестана приперлись заказчики и на беду свою оказались «лицами кавказской национальности». Свое положение они усугубили тем, что пытались в кабинете Дона как-то резко (так показалось Славику) открыть кейс с бумагами. Славик ловко положил всех на пол и обыскал. При этом он очень громко отдавал команды, и на шум со всего офиса сбежались наши люди. Заказчики, понятное дело, остались очень недовольны и сообщили Дону, что его начальник службы безопасности очень опасный тип. И вообще…

Мне стало сразу как-то хорошо на душе. Когда узнаешь, что не один ты опростоволосился, всегда приятно. Немного похохмили, добили ужин – спиртное на этот раз проигнорировали – и разбрелись кто куда по разным углам большого дома.

Я объединился со Славиком и Серегой, и мы минут сорок сидели в холле, потягивали пиво и обсуждали диспозицию. В принципе как теоретик против них я ноль, поскольку они оба имели за плечами солидный опыт работы в органах, а потому я только делал круглые глаза и внимательно слушал соображения этих двух пинкертонов.

За полгода, проведенные в фирме, я обоих достаточно хорошо изучил. Несмотря на кажущуюся безалаберность и пассивность, которая поначалу меня здорово доставала, эти парни были мастерами своего дела. В данный момент это обстоятельство меня ободряло – приятно работать с надежной командой, когда ситуация вот-вот закрутится в штопор.

В принципе и телохранители наши при всей их неповоротливости были ребятами надежными – недаром их отбирали профессионалы по одним им понятным критериям. При всех своих недостатках они были до конца преданы хозяину. А я по собственному опыту знаю, как это важно, когда за твоей спиной стоит пусть не ас, но настоящий мужик, товарищ. Если тебе грозит опасность, он, возможно, не сумеет провести какой-то потрясающий прием, зато защитит грудью…

По ходу разговора Славик без всяких подковырок сообщил, что эксперт из лаборатории определил, что порошок, который я наскреб, это водоэмульсионная краска. Я несколько сконфузился и не стал развивать тему.

Закончив обсуждение диспозиции, Славик с Серегой решили на улице пост не выставлять, поскольку в доме была целая куча людей со стволами – шесть мужиков, не считая Дона. Обсудив все нюансы, Серега созвал телохранителей и назвал им их посты на ночь.

Мне не очень понравилось, что в ничейной комнате на втором этаже никто не находился, но я сдержался – там вообще никто никогда не спал, кроме гостей, а Сереге, наверное, виднее…

Разошлись. Я прихватил из холодильника банку пива, отметив, что это становится дурной привычкой, взял Вайнеров и отправился к себе. Почитав с полчаса, я обнаружил, что скоро полночь, а спать совсем не хочется – днем выспался. Кроме того, что-то здорово беспокоило: опять всплыло давнее ощущение незавершенности.

Итог получился неутешительным. Весь день шарахался в поисках несуществующего киллера, испортил крышу и люк, лопухнулся во многом, как перепуганный стажер-первогодок. Отчасти утешало то, что Славик тоже свалял дурака в офисе, но особенного успокоения это обстоятельство не давало.

После некоторых размышлений мне вдруг в голову пришла мысль, которой можно было бы обзавестись гораздо ранее – в самом начале поиска гипотетического киллера. Я даже застонал от досады. Ну надо же, а!

Быстренько натянув трико, я спустился вниз и вломился в кладовку, где мирно почивала тетя Даша. На этот раз, чтобы не тратить времени на объяснения жестами, я взял на холодильнике листок и тут же лежавший карандаш. Быстро написал: «Сколько было сантехников?»

Тетя Даша удивленно таращилась сначала на меня, потом на бумагу. Когда испуг и удивление исчезли, она постучала себя согнутыми пальцами левой руки по голове и начала беззвучно смеяться. Я прекрасно ее понимал, однако настойчиво требовал ответа, пихая ей под нос листок.

Она прекратила смеяться и показала три пальца. Это понятно. Я тут же приписал внизу: «Был ли среди них кавказец?»

Тетя Даша на некоторое время замешкалась, потом посмотрела на меня исподлобья и закивала головой, опять выставив вперед три пальца.

Я досадливо поморщился и убрал ее руку – понял, понял, что было трое сантехников, уважаемая. И опять потыкал в нижнюю надпись, а для убедительности жестами изобразил, как мне думалось, нечто похожее: показал нос, надулся и растопырил руки.

Тетя Даша вдруг сильно замигала, яростно затрясла головой и, отобрав у меня карандаш, написала на обратной стороне листа:

«Все трои насмены. Один балшой с носом и два худючие бородатики. Плохие мастира. Адин руку парезал – я давала ед и бинт».

Написав это, тетя Даша замахала на меня руками и указала несколько раз на дверь. Я машинально кивнул, выключил свет и вышел из кладовки, чувствуя, как что-то сжимает низ живота и перехватывает дыхание.

Скажите, вы когда-нибудь видели в русском городе сразу трех сантехников-кавказцев? И как часто профессионал в процессе замены крана режет себе руку?

Я чувствовал себя так, будто средь бела дня оказался на людной улице совершенно голым. Пока я дрых, киллер был здесь со своей командой. Был долго, почти три часа. Пришли они в девять, ушли же, как показывает тетя Даша, за десять минут до моего пробуждения. А пробудился я в полдень! Сколько времени нужно троим сантехникам, чтобы поменять кран? Правильно… Тогда что же они делали столько времени в этом доме?!