Если бросить камень вверх Усачева Елена
Тьма был все такой же. Мрачный, черный, шагал степенно, смотрел исподлобья. А в руках… в руках он нес Тедди. За лапу. Мишка болтался, чудом не задевая асфальта. И так хотелось его обнять. Не Тьму, Тедди.
Саша подхватилась бежать к нему, потому что столько горя за сегодня накопилось, столько несчастий.
Тьма сделал жест рукой, веля остановиться. Потому что он шел, но пока шел не к ней. Куда-то мимо. И мишка все махал и махал свободной лапой.
От школьных ступеней отделилась фигура. Кто-то маленький и серенький. Невзрачное личико, волосы собраны в хвостик, черненькое линялое пальто.
Тедди последний раз махнул Саше лапой и исчез.
О чем-то они говорили. Хлопала дверь школы. Заканчивались курсы, дополнительные, народ осенними листьями осыпался по ступенькам, исчезал, перегнивал.
Это было ужасно, неправильно и невозможно.
Толпой прошли малыши. Они стерли неправильную картинку. У школы больше никто не стоял. Невзрачная уходила, прижимая Тедди к себе. На каждом шаге лапы болтались. Тьма шел рядом с ней мягкой походкой борца. И так хотелось бросить ему что-нибудь в спину. Показалось, что достает и бросает. Но в голове что-то зазвенело. Мир осыпался черными мягкими шариками. Они запрыгали, захохотали. От школьного крыльца тенью метнулся черный силуэт. Побежал за ушедшими и скрылся за углом.
Рядом непонятно как оказалась Светка. Сначала обнаружилась ее рука. Узкая ладошка подсунулась под Сашин локоть. Потом пришли слова. Светка уже давно что-то говорила, но в голове звенело. И в этот звон вплетался голос.
– Зачем он тебе нужен? Такое ощущение, что ты его вообще не видишь и принимаешь за принца. Это же Велес! Тимофей! Это исчадие ада. Это ужас, который всегда с нашим классом. Помнишь, как мы его доводили в первом? Целый день ходили за ним, а он потом расплакался и убежал домой? А ты видела, как он бегает? Так пингвины бегают! А как он сопит? Да он вообще толстый! По ночам небось гамбургеры жрет в три горла. И руки у него потные.
– Руки?
Саша пыталась вспомнить. Но с головой что-то сделалось. Там стояла звенящая пустота. При слове «Тьма» никакого образа не возникало. У него разве есть руки? Наверное, есть. Он же человек. Но какие? Худые, пухлые, суставы выпирают? Или их не видно.
– Да ты что! Все давно знают, что он за этой Арианой ходит. Бледная моль, а не человек. В классе над ней смеются. Сошлись – мышь и гора. Мы же тебе говорили, с ним рядом даже стоять нельзя. А ты все твердила, что он интересный. Эй, проснись!
Они вновь сидели у Светки на полу. И та же скатерть была, и те же чашки, в вазе «Юбилейное» печенье.
– Ты что, правда, влюбилась? В Велеса? Ты шутишь!
– Да не влюблялся в него никто. Я думала, он меня любит.
Света скривилась. Изобразила всезнающую мойру, закатила глаза.
– Если рядом ходит – это ничего не значит. С нами рядом весь класс ходит. Что же, мне теперь Сардака в свои парни записывать? Только потому, что я с ним на физре в паре стояла?
Светка грохнулась на диван, изображая глубокий обморок. Смотреть на это не хотелось. Подумаешь, Сардак! Вадик настолько тупой, что даже идти рядом с кем-нибудь не успевает. Какая уж тут любовь?
Светка все еще являла смерть.
– Я думала, он мишку мне покупает, – пожаловалась Саша. От резкого движения чаинки в чашке взбаламутились. Взгляд невольно следил за особенно отчаянной. Она цеплялась за стенки, медленно сползая на дно.
– Ну, ты совсем глупая! – ожила Светка. – Кто ж при тебе тебе же будет подарки покупать? Так никто не делает.
– Отец так всегда делал. – Все, чаинка смешалась с другими.
– И что твой отец? Они еще не развелись?
Бздынь.
Чашка выпала из рук, грохнулась о вазу. Печенье впитало горячую воду, некрасиво разбухло, изломалось. Осколки затанцевали между блюдец. Ковер потемнел, напыжился.
– Ламинат! – подпрыгнула Светка. – Он вздуется.
Белые салфетки уродливо комкались, засовывались под ковер. Вторая чашка опрокинулась. Крутанулась ваза, показывая свежую трещину.
– Ну что ты такая! – всплеснула руками Светка.
– Какая?
Слезы были. Они жгли переносицу, но плакать при Светке не хотелось. Ей все было так любопытно, в глазах полыхало столько азарта.
– Обмороженная, – рассерженно буркнула Света и стала тереть пол с удвоенной силой.
Напомнил о себе телефон.
– Ты задачу решила? – строго спросил Сенька.
– Пять и десять, – пробормотала Саша. – Ты дома?
– Тренер сказал, что я в любом случае послезавтра поеду, они уже мою карту составили. Мне чемодан нужен.
Фоном гудело и звенело, слышался смех.
– Принеси мне что-нибудь, – попросила Саша. Хотелось, чтобы кто-нибудь что-нибудь сделал для нее. Чтобы пожалели.
– Гамбургер?
– Что-нибудь.
– А ты чего на дополнительные по алгебре не ходишь? – вдруг спросила Светка.
Все лужи были вытерты, ковер вздыблен на просушку. Осколки сиротливой кучкой ждали своей участи.
– С чего ты взяла, что мои родители разводятся?
– Ну, не знаю. – Светка брякнула мокрой тряпкой о ведро. Предусмотрительно переоделась в халатик и даже резиновые перчатки натянула. Зеленый халатик, розовые перчатки. – Я бы на месте твоей матери давно завела себе любовника.
Дрень-брень, – посыпались смс.
Два новых платья, внезапные пропадания. И с отцом не хочет говорить.
Вновь показалось, что кто-то черный прошел по стене. С легким шуршанием. Так бывает, когда рукой проводят по обоям.
Саша вздрогнула. Это уже было похоже на сумасшествие.
– И тебе – советую, – авторитетно заявила Светка.
– Что? – испугалась Саша. Если Варчук берется за дело, то одними советами не отделаешься.
Светка захихикала, вздергивая плечи и клоня голову. Она хихикала долго, с удовольствием, явно что-то себе представляя. Упавшая на глаза челка мешала. Она взбивала ее пальцами. Саше пришлось вспоминать, о чем они только что говорили. Про любовь, про мишку, про родителей. Светка посоветовала ее маме завести любовника. И ей тоже.
– Парня завести. Хватит портить свою репутацию Велесом!
Саша неожиданно для себя покраснела. Сразу стало жарко. Прикасаться к щеке страшно – обожжешься. А в голове так и крутилось – кто? В кого влюбиться? Свои – все маленькие и глупые. Может, взять из старшаков? Вон они какие там все… большие. То есть – взрослые. В прошлом году нынешний десятый, прошлый девятый, шумел. У них как раз были всякие влюбленности. Говорят, из окон прыгали и раковины взрывали. А еще дрались. Одного парня потом в больницу положили. А другого выгнали. Горячий был год у тогдашних девятых. А они живут тихо. Учатся. Как будто и не девятый совсем.
– Он хотя бы тебе позвонил, этот убогий?
Саша смотрела на Свету. Если попросить ее никому ничего не говорить, как быстро обо всем узнают Лена, Ксюха и Зара? А если не просить? Вдруг забудет?
– Зачем он тебя вообще с собой потащил? Все мальчишки – дураки!
– Боялся, что над ним будут смеяться, – прошептала Саша. – А никто не смеялся.
– Какое смеяться? Плакать надо! Сошлись калеки.
Убеждать Светку, что Велес не убог – бессмысленно. Хотя Саше он уже не казался таким уж умным. Потому что только дурак… не надо, не надо, а то слезы – вот они.
– Не тебе плакать, а им, – равнодушно вещала Светка, совершая массу бессмысленных телодвижений – и руками взмахивала, и тапок поддевала, и падавшую на лицо челку сдувала. А потом загрустила. Разом. То бегала, тряпкой трясла, возмущалась чему-то, а то взгляд остекленел, плечи сползлись, лицо стало безжизненным.
– Все правильно, – прошептала. – Это только кажется, что везет красивым. С красивыми гуляют, а женятся на дурнушках.
– С чего вдруг? – Саша на мгновение испугалась, что Светка начнет плакать и жаловаться на свою «не-красоту».
– А потому! – вскочила Светка. – Что с нами, красивыми, делать?
Саша успела охнуть, выпуская из легких лишний воздух. Подготовленные слова потоптались на кончике языка и удалились.
– А дурнушек можно дрессировать, – вещала Светка. – Они на все согласятся, лишь бы рядом с ними был парень. Вот я и не понимаю – ты-то что в Велеса вцепилась? У тебя такой отец! Тебя никто не посмеет тронуть.
Про отца было скучно.
– Поэтому даже не думай расстраиваться! А Велесу мы объявим войну!
В гудящей от расстройства Сашиной голове новые слова помещались с трудом. «Война» – это когда танки и стреляют? При чем здесь Тьма? И слово «война» вывалилось из памяти за ненадобностью.
Шла домой с чувством, что побывала в кругосветном путешествии. Столько всего. Вздернули, головой вниз перевернули, потрясли, потом раскрутили и отпустили. И теперь так странно возвращаться в привычное, где Сеня, мама и Варвара, где письма от отца и скребущая пустота.
Добрый Сеня принес изломанный картофель-фри и два наггетса. Соус потерялся по дороге. Все это было радостно разложено на столешнице барной стойки. Холодное и несъедобное.
От отца пришла новая фотография. Слоны закончились. На экране виднелся кусок песчаной дороги, далекая линия гористого горизонта, а внизу что-то заболоченное. Может, там сажают рис?
«Папа, а влюбиться можно?» – написала она. Вот бы ответил побыстрей. Вот бы сказал, что не просто можно, но и нужно. Каждую минуту. Что Велес в нее влюблен, просто еще не знает об этом. И мишку он ей купит. Но – другого.
Вдруг забздынькали смс. Тьма? Явился – не запылился!
Можно было выключить. Но это не вариант. Все равно когда-нибудь придется включать.
Схватила телефон, отправилась в комнату брата.
– Тебе там связь понадобится?
Спросила и не сразу поняла, есть ли кто в комнате. По центру стояла набитая спортивная сумка.
– Я буду у Василия Степановича телефон брать, – глухо отозвалось из нейлонового нутра.
Сумка большая, Сенька как раз в нее ушел с головой. Молнию ухитрился застегнуть. По синему боку надпись RUSSIA.
– Держи.
Она бросила свою трубку прямо на надпись. Сумка дернулась. Сеня – большой мастер терять телефоны. Ему их уже не покупают. Отец обещал привезти новый из поездки. Но когда это еще он приедет…
– А сколько денег?
Сенька высунул руку, пошарил рядом с собой и утащил добычу внутрь сумки.
– У тебя деньги кончились?
– Нет еще.
Пищали кнопки, но свет сквозь плотную ткань не пробивался.
– А когда ты меня собирать будешь?
– Ты и так – собран.
Саша постояла на пороге. Комната у брата маленькая. Аквариум. Гуппи собрались около кормушки. Ждут. На широком подоконнике монстрики из конструкторов, на стенах афиши выступлений и медали. На столе советская энциклопедия. Сенька научился читать умные слова?
Предложила:
– А возьми-ка ты еще и ноут! Надоел он мне.
Она так резко стащила компьютер со стола, что чуть не оторвала провод.
– Сиди хоть всю ночь в своем Интернете.
Сенька вывалился на свободу, ласково провел рукой по черной крышке. Ноут он разбил две недели назад. Случайно уронил. С ним такое бывает.
Война
Бабушка ехидно поинтересовалась, как они живут.
Жили они хорошо. Мама никуда не ходила, Варвара по ночам плакала, Сенька собирал сумку. Саша скучала. Без гаджетов у нее вдруг оказалось очень много времени. Когда не прислушиваешься к бряканью телефона, когда не сидишь в чате…
– Бедные вы, бедные, – вздыхала бабушка.
– Почему же бедные? – обижалась Саша. – У нас целых пятьдесят тысяч есть. Где-то.
– Богатство – оно в голове!
– А! Тогда мы очень богатые.
– Да где же! Где ваше богатство? Мать шастает, отец у черта на рогах.
– Отец в Непале.
– Да хоть в Катманду! Не живут так люди! Не живут!
В бабушкином голосе слышалась ярость. Саша отвела руку, глянула на черную трубку телефона. Что-то вокруг происходило странное. И это странное видели все, кроме нее. Отчего люди злятся? Когда окружающие ведут себя не так, как ты ожидаешь. Но ведь для этого надо чуть ли не мысли чужие читать. В размышлениях Саша запуталась окончательно и решила больше об этом не думать. Бабушка отходчивая. Поругается и простит.
Она ничего не планировала на выходные и успела сделать все. Уроки, лабораторные, заданные книги, прогулки с Варварой. Всего один раз ей показалось, что по границе зрения прошел кто-то черный. Но пугаться было лень. Больше волновало то, что нет телефона. Без него она себя чувствовала голой. А еще это дурацкое ощущение – кто-то звонит. Вот прямо сейчас. Что-то срочное. Горит школа. Умирает Велес. Светке надо ей сказать одну очень важную вещь. Тогда Саша начинала прислушиваться. И вокруг было – шум машин, чужие разговоры, обалдевшие воробьи, что чирикают и чирикают, не желая смириться с осенью. Один раз грохнуло. И правда – война.
В воскресенье вечером Сенька уехал. Обещал звонить.
Телефон хотелось забрать. Особенно, когда Сенька уже стоял в дверях. На губах вредная улыбка. Ждет этого. Не верит в чудо телефоновладения.
– Я у тебя на компе пароли потер. Чистил папку темпа, мусора набралось слишком много, а там все закладки полетели. И Тьма тебе еще все время писал. Я его отфутболил, а потом вообще забанил. Короче, разберешься.
Он выпал за дверь, утягивая свою сумку. Она стукнулась о железный откос. Что-то там угрожающе звякнуло, словно брат утащил из дома все столовые приборы и еще пару разводных ключей.
Входить в Интернет после двухдневного перерыва было непривычно. Словно заваливаться в комнату, где сидят люди, с которыми ты только что насмерть поссорилась. И теперь надо смотреть им в лица, что-то говорить.
«Конечно, нужно влюбляться! – писал отец. – Это такой страшенный адреналин и учащенное сердцебиение».
Саша заплакала. Слезы сами покатились из глаз. Это было нечестно. Папа должен был сказать другое. Про бабочек и Велеса. Если у нее и билось сердце, то только от обиды.
«Любви нет!» – отбила обиженное. И забегала, забегала по комнате. Нет, нет, любовь – это не бабочки, не адреналин. Любовь – это когда постоянно хочется говорить с человеком. Когда тебе есть что ему сказать. И молчать с ним тоже хорошо.
Другой край света. Отец отвечал ночью, когда Саша уже спала.
«Нет тех, в кого мы влюбляемся. Мы их себе придумываем».
Дверь в мамину комнату была закрыта. Говорить с ней рано.
Светка нетерпеливо вышагивала около школы.
– У тебя что с телефоном? С чего вдруг Сенька стал отвечать на звонки?
– И что говорит?
– Ересь всякую. Что погода у них там хорошая. Где – там?
– В Краснодарском крае.
– Я чего, в Краснодар звонила? Это же сколько денег ушло!
– Сенька любит по телефону поболтать. Входящие бесплатно.
Светка посмотрела пристально. И как обвинила:
– Ты ему свою симку дала?
– Зачем? Телефон.
Стеклянный взгляд, глобальное оледенение.
– Совсем с башкой раздружилась?
Подбородок опустился сам собой – Саша кивнула.
– Пойдем. Спасать тебя будем.
Это было странное чувство – когда тебя ведут. Светка принялась активно командовать. Они скинули куртки, старательно обошли всех одноклассников, чтобы не сталкиваться, не отвлекаться, побежали в кабинет. Саша хотела уже пойти на свое место у окна, но Света потянула за собой, усадила рядом. В памяти всколыхнулось слово «война».
Велес в класс ввалился, споткнувшись на пороге. Взлетел смех. Тимофея толкнули из коридора. Он крутанулся, но было уже поздно кидаться на обидчика. Сделал несколько шагов по классу и остановился, потому что на первой парте у окна расположилась выгнанная со своего места около Светки Зара. Она села так, что заняла весь стол. Учебник, тетрадь, книга, листочки, ручки – все это расплылось по поверхности, давая понять – никого рядом хозяйка не потерпит. Тьма сразу все понял. Он мазнул взглядом по классу. Свободных парт не было, а рядом с собой его вряд ли будут рады видеть.
– Тимофей! Что стоим? – Литератор входил степенно. Толстый, спокойный, его уроки всегда были неспешными, как длинная песня. – Зара! Вроде девушки худеют, а ты решила расползтись?
Зара вскинула на учителя угольно-черные глаза. Она не понимала. Велес усмехнулся. Следом прыснули парни. Тьма шагнул к своей парте. Не успел он сесть, как в спину ему ударил скатанный бумажный шарик. Зара нервно дергала волосы, заправляя их за уши. Велес аккуратно сложил ее листочки, собрал ручки, освобождая себе место.
– Учись, – прошептал он.
Зара стукнула кулачком по столу, но это было почти не слышно за смехом, за грохотом стула, на который сел Тьма.
– Итак, «Бедная Лиза». – Литератор закатил глаза, словно вспоминал, о чем собирается говорить. И все шумы сразу втянулись в одну точку, зазвенели надоедливой мухой и смолкли. – Кто читал?
– Бедная, бедная Лиза, – ахнули с последних парт.
Парни засмеялись.
Зара жгла взглядом Велеса.
Тьма сидел, как всегда огромный, как всегда невозмутимый. А потом вдруг повернул голову в сторону класса. Саше показалось, глянул на нее.
– Бедная Лиза была бедна, – громко произнес он и посмотрел на Зару.
Ее рука замерла в воздухе, не донеся прядь до уха.
– Бедная.
Последнее слово добило Зару. Она вскочила.
– Прочитала? – Литератор смотрел спокойно. Сквозь толстые линзы очков его глаза казались маленькими.
– Нет! – выпалила Зара.
– А что тогда?
Класс сползал под парты от смеха.
Зара покосилась на последний ряд, где сидела довольная Светка, на невозмутимого Велеса и воскликнула:
– Я не могу!
– Читать Карамзина – большой труд, – протянул Велес. – Не всем дано.
Литератор не стал успокаивать разошедшийся класс. Он дал отсмеяться. Не остановил начавшуюся баталию – в спину Тьме вновь полетели бумажные шарики. Тимофей резко повернулся.
– Это не я! – взвизгнул мелкий Лука, в которого попал ластик.
– Передай другому, – посоветовал Тьма.
– Я смотрю, – тихо произнес литератор, – «Бедную Лизу» прочитали все. Тогда перейдем к самому тексту. Велес, как самый активный, ты можешь начать.
И снова этот негромкий голос заставил затихнуть смех и разговоры.
Саша боялась поднять глаза от парты. Все это было мерзко и неправильно.
Светка торжествовала.
– Что же хотел нам сказать своим произведением Карамзин? – тянул время учитель.
Тьма неуклюже поднялся, неуклюже переступил с ноги на ногу – у него всегда была мягкая походка, но иногда он становился страшно неповоротливым. Стал говорить, говорить. Литератор мягко покачивался в такт его словам. Но вот его глаза распахнулись.
– Сюжет более-менее передан верно. А теперь мы проведем небольшой опыт. Вы люди взрослые, уже имеете некоторое представление о жизни. Давайте решим, кто виноват? Лиза, что поддалась на уговоры, или Эраст, что не сдержал слово.
– Конечно, Эраст! – заголосили девчонки.
– Она что, маленькая, что ли, эта Лиза! – не уступали пацаны.
– Да дура она, дура! – верещал Лука.
– Но он же обещал! – орала с последней парты Ксюха. – Обещал, что будет с ней!
– Там про женитьбу ни слова не было!
– А мать куда смотрела?
Голоса у парней были сильнее.
– Но ведь она была влюблена, – шептала Зара.
– Дура! – надрывался Лука.
– Ну чего она, правда, как маленькая, не понимала, что происходит?
– Он обещал!
– А вы предполагаете, что в мире все происходит по правилам? – тихо спросил литератор, и повисла пауза.
– Более-менее, – крякнул Лука.
– Как вы себе видите, так оно и должно быть? А если взгляды у человека меняются? Что, если Эраст просто разлюбил. Так ведь бывает!
– Он должен был жениться! – категорично заявила Светка. – Она из-за него… это… того…
Ее смущение развеселило. Литератор заговорил с улыбкой:
– Но подождите, ее же насильно никто не толкал на это. Она сама захотела. И значит, не один Эраст в этом виноват.
– Правильно!
– Так и есть! – поддакнули пацаны.
– Но он все равно солгал, – не сдавались девчонки. – Сказал, что идет в армию, а сам – жениться.
– Может, он не хотел ей сделать больно? – Литератор был доволен. Улыбка не сходила с его лица. – Скажи он ей сразу, что разлюбил, для нее это было бы ударом. А так – он надеялся, что они больше не встретятся.
– Я знаю, что надо сделать, – прошептала Светка, и Саша, увлеченная спором, не сразу поняла, о чем она.
– Лизе?
– Да ну эту Лизу! Мы уведем у Велеса его Ариану.
Жиденькие волосики, остренький носик, черное пальто.
– Зачем она нам?
– Никому эта Ариана не нужна. Нам надо выиграть войну.
Светка оглядела класс. Громче всех орал Лука. Маленький и чернявый, он не подходил на роль завоевателя.
– Эдик, – позвала Светка. – На перемене подойдешь?
Эдик скатал бумажный шарик, отправил его в спину Велесу. И только после этого кивнул.
– Зачем он тебе? – испугалась Саша.
Эдика она не любила. Он был долговяз. Он был смазлив. И отлично знал это. В глазах его была скука. Дурацкий рост оправдывал его пренебрежительный взгляд на всех сверху вниз.
Борьба за Эдичку разгорелась в шестом классе, когда все девчонки попеременно были в него влюблены. Сейчас он царственно ронял свое внимание в сторону Ленки, но принципиально не делал ничего такого, что делали все – не гулял, не дарил подарки на праздники, не ходил, держась за руку, не обнимался. Эдик считал девчонок из своего класса маленькими, глупыми и готовыми на все. Однажды на спор стал ходить с Ксюхой. Потом резко бросил ее и завел дружбу с Зарой. Подкатывался к Саше. Но рядом всегда был Велес, его шуточки Эдика отогнали. Обиду Эдик запомнил. Бумажные шарики всегда были его.
Глаза полуприкрыты, пухлые губы. Саша отвернулась. За выходные обида улеглась. Дома теперь было тихо без Сеньки. И даже Варвара не так радовала. Стало понятно – Велес мог влюбиться в кого угодно. Они вообще про любовь не говорили. С чего она взяла… Все вышло по Карамзину.
– А вообще – это история не настоящая, – заявила Ленка. – Что мы орем? В жизни так не бывает. Карамзин ее специально утопил. Что б жальче было.
– А как в жизни бывает?
– Любовь проходит, и никто не топится.
Читать бесплатно другие книги:
