Курортный роман с продолжением Полякова Галина

Глава 1. Женские разговоры

– Вот вы говорите, что где только ни отдыхали. В Италии бывали, в Испании, даже в Австралию ездили, – раздался под пляжным зонтом грудной голос крупной темноволосой женщины с тяжелым пучком на затылке.

– Да! А еще острова всякие экзотические! – воскликнула хрупкая белокурая девушка, загорающая на соседнем топчане.

– Погоди, Лидочка, – остановила ее дородная соседка. – Мне вот интересно, – продолжила она, – что же тогда вас в Турцию занесло? Я хоть и впервые на заграничном курорте, а и то слыхала, что Турция у крутых не котируется. Почему вам-то здесь нравится?

Вопросы женщины с пучком адресовались привлекательной смуглой даме в желтой чалме, сооруженной из шелкового платка и перстня с малахитом. Смуглянка сладко потянулась длинными руками в звенящих браслетах:

– Да, как вам сказать, Галина. Турция в мае прелестна. Не жарко, но море уже прогрелось. Публика еще приличная, учебный год не закончился, детей не много. А к крутым я себя не отношу. Мой муж – бизнесмен средней руки, бывают и покруче.

– Боча, волейбол! Волейбол, боча! – разнесся по пляжу звучный баритон местного аниматора.

Красавец турок грациозно шествовал по горячему песку, похлопывая по мячу и приветливо заглядывая под зонты. Увидев Лидочку, он остановился и расплылся в белозубой улыбке.

– Проходи! Проходи мимо! – махнула полной рукой Галина. – Не нужен нам волейбол вместе с твоей бочей.

Парень неохотно оторвал от девушки блестящие маслины в черных опахалах и продолжил шествие, продолжая призывать к волейболу и загадочной боче.

– Что это за боча у них такая? Не пойму, – пожала Галина плечами под полосатым полотенцем. Такими же сине-белыми полосами рябило все пятизвездочное пространство песчаного пляжа.

– Это игра у них какая-то, – лениво проговорила дама в чалме со странным именем Вавочка. – Поосторожней с ними, Лида, – показала она глазами в сторону удаляющегося турка. – Местные ребята горячие, симпатичных блондиночек любят.

– Вот именно, – поддержала ее Галина. – Не строй ему глазки-то. Не заметишь, как уговорит и уложит на обе лопатки. Охнуть не успеешь. Вернешься домой с турецким подарочком. То-то родителям радость.

– А одна медсестра из нашей больницы замуж за турка вышла, – упрямо поджала губки Лидочка. – Живут хорошо, двое детей, кафе у них в курортном городе…

– Не выдумывай! – грубовато остановила ее Галина. – Один случай на миллион. Они только поразвлечься норовят с русскими бабами. Не дай Бог еще в горы увезут и отделают всем аулом… или как там по-ихнему?

– И вообще, Лида, незнакомая культура, чуждые обычаи, традиции, – подхватила тему Вавочка. – Русским женщинам нелегко привыкать к здешним порядкам. Наверняка, существует масса проблем с адаптацией в стране с такими яркими национальными особенностями. И ислам – религия непростая, этот фактор тоже нельзя игнорировать.

– Да я ничего такого, я так просто. Он и не нравится мне по-настоящему… – Лидочка перевела виноватый взгляд с изящной Вавочки на монументальную соседку. – Меня дома парень ждет, мы пожениться собираемся, когда его старшим мотористом в порту назначат.

– Вот и правильно. Вот и думай о своем мотористе, а на этих чернявых поменьше заглядывайся. – Галина тяжеловато встала с топчана, устремив взор в сторону пляжного пропускного пункта. – Вон она! Явилась, не запылилась. Полотенце получает, сейчас подгребет.

Она помахала рукой элегантной даме в белой шляпе и белом сарафане. Вавочка тоже сделала приветственный жест. Женщина в белом заметила их и подняла в ответ загорелую руку.

Проваливаясь в песок, она направилась к зонту, под которым загорали приятельницы.

– Счастливая! В таком возрасте – и ничего лишнего, – вздохнула Лидочка, глядя на приближающуюся женщину. Она прихватила двумя пальцами кожную складку на плоском животике и озабоченно покачала головой.

– Не гневи Бога, Лидия, – проследила за ее жестом Галина. – Тебе есть побольше надо, а не о ерунде думать. Того гляди, доведешь себя до голодной смерти своими диетами.

– А в каком таком возрасте, Лида? – оживилась Вавочка. – Сколько Екатерине Андреевне, как ты считаешь?

– Ну, не знаю. Где-то около сорока?

– Это много, по-твоему? – с интересом взглянула на нее Вавочка. – А мне сколько дашь?

– Вам? – Лидочка наморщила лобик. – Приблизительно так же или немного меньше.

Вавочка удовлетворенно рассмеялась:

– О возрасте женщин говорить не принято, но среди нас мужчин нет. Мне, милая, уже пятьдесят, и Екатерине Андреевне где-то так же.

– Ну, и мне тогда сколько дадите? – нахмурилась Галина.

– Вам… – Лидочка ненадолго задумалась, – пятьдесят пять.

– Ну, вот еще, – обиженно буркнула Галина. – Мне до полтинника еще года три жить. Это я от полноты старше выгляжу.

– Вас, Галя, прическа немного старит, – осторожно заметила Вавочка. – Вам бы стрижечка пошла, челочка легкая, разряженная, прядями покраситься. Вообще, дамам в возрасте элегантности рекомендуется чаще менять имидж. Это помогает держаться в тонусе, поднимает настроение, освежает и молодит.

– Мой мне такую челочку устроит! Прямо тонусом да по имиджу, – неуверенно улыбнулась Галина. – Прядями и выдирать будет, чтоб не молодилась.

Подошедшая Екатерина Андреевна бросила на свободный топчан пляжную сумку и полотенце. Миловидная улыбчивая дама обладала красивыми, но немного странными глазами. Обычно эти большие серые глаза смотрели тепло и ясно и казались светлыми до прозрачности, но иногда темнели и холодно мерцали, а порой становились почти черными и бархатными. Сейчас они светло и приязненно лучились.

– Привет честной компании. Думала, и на море не успею. – Дама сняла шляпу и рукой взбодрила каштановые кудри. – Где русские, там и очередь. Целая толпа собралась – и всё наши. То ли дело немцы – дуют свое пиво с утра до ночи и никаких массажей.

– Екатерина Андреевна, а зачем вам массаж? У вас же нет целлюлита.

– Лидочка, мы же договорились – Катя! Или хотя бы Екатерина. Дай побыть молодой еще недельку, – засмеялась женщина и одним движением расстегнула молнию на белом сарафане. Он свалился снежным комком к загорелым ногам. – Массаж мне нужен по другим причинам, – добавила она, подняв сарафан и стряхнув песок с махровой ткани.

– Лида, надо быть деликатней, – заметила Вавочка. – Мал о ли, что может быть у женщины, кроме целлюлита…

– Да ничего секретного, – улыбнулась Екатерина. – По работе я много времени провожу за компьютером, а кончики пальцев иногда немеют. Говорят, это позвоночник.

Похлопывая по мячу, красавец аниматор шествовал в обратном направлении и вновь остановился возле увеличившейся женской компании.

– Мадам, не желаете в водное поло? – обратился он к Екатерине на неплохом русском. – Там в команде человека недостает.

– О нет, Омер-бей, в бассейн сейчас не хочу. Хочу моря и солнца! Может, позже? – Парень кинул тоскливый взгляд на отвернувшуюся Лидочку и неохотно направился к выходу, часто останавливаясь и оглядываясь. Блестящие маслины затянул матовый налет нерусской грусти. – Лида, да он влюблен в тебя! – засмеялась Екатерина. – Что же он будет делать, когда ты уедешь? Целовать песок, по которому ты ходила?

– Мы вот и говорим ей, что все эти курортные шуры-муры до добра не доведут, – рассудительно изрекла Галина, подкалывая шпильками тяжелый пучок. – Самые бестолковые – эти знакомства на отдыхе. Закрутят-завертят, а толку чуть. Так сказать, любовь без продолжения. Согласна, Кать?

Екатерина рылась в сумке и не ответила.

– Бывают, наверное, продолжения, но крайне редко, – задумчиво проговорила Вавочка. – В принципе, Галина, вы правы, но какая женщина не мечтает о сказке? О прекрасном принце? Почему-то именно на отдыхе легко стирается грань между мечтой и реальностью. Невозможное представляется возможным, недоступное – достижимым. А очарование воспоминаний? Сомнения, ожидания встреч, ожоги случайных прикосновений, предчувствие счастья, туманы наваждений…

– А я так вообще не признаю шашни на отдыхе! – оборвала ее Галина. – Какие туманы – о бманы? Оправдания для греха всегда найдутся. Незамужним еще туда-сюда, но меру и им знать надо. А уж если семейная, так веди себя тише воды, ниже травы! На чужих мужиков не пялься и губы не раскатывай! А то некоторые как увидят море с пальмами, так и забывают «кто я есть и где мой дом». Про штамп в паспорте и не вспоминают. Я бы ни в жизнь без своего не поехала, да врачи море до жары прописали, а у механизаторов весной – самая работа.

– А вы, Галочка, простите, где со своим супругом познакомились? – поинтересовалась Вавочка.

– Я-то? Где-где… – Галина запнулась, неожиданно смутившись. – Так это, на отдыхе вообще-то.

Все засмеялись и удивленно повернулись к ней.

– Где же именно? – не отставала Вавочка.

– На Азовском море. Класс у нас был дружный на редкость, с первого до последнего звонка не расставались, – тепло улыбнулась Галина. – На выпускном девчонки белугами ревели, да и ребята носами шмыгали. Решили сразу не разбегаться, побыть вместе еще недельку, сходить в наш последний поход. Ну, и махнули с палатками на Азов. А мой Петро приходился родней одному нашему однокласснику. Приехал учиться на механизатора и остановился у него. Тот и взял родственника с нами. Там мы и познакомились. Подружились, в городе встречаться начали, а через год расписались. В институт я не поступила и уехала за мужем в деревню. И прожили – дай Бог всякому. Сейчас ферма у нас, хозяйство, дети. Старший уже отслужил, отцу помогает, дочка школу заканчивает, а малявка в четвертый класс пойдет. Такой вот получился у нас Азовский поход со счастливым завершением.

– Вот видите, а говорите! – живо откликнулась Лидочка. – Бывает, значит, и на отдыхе все по-настоящему! Серьезные отношения где угодно могут начаться – на море, в деревне у бабушки, в молодежном походе…

– В наше время, Лида, все было серьезно, – важно молвила Галина. – Молодежь другая была, женщины другие и мужчины.

– И мужчины, Галочка, были разные, и женщины тоже, – лукаво улыбнулась Вавочка. – Все зависит от обстоятельств и силы притяжения…

– Какие еще обстоятельства? Все это притяжение к одному сводится – к измене. Я, например, мужу никогда не изменяла, – и ничего, жива, как видите. И обстоятельства случались, и притягивались всякие по молодости. Но я никого до себя не допустила и не допущу никогда!

– А вдруг любовь? – усмехнулась Вавочка. – Вспыхнет и запылает, как костер.

Галина взглянула на нее с насмешливой снисходительностью.

– А я так считаю вышла замуж – мужа люби, с ним и костры разводи. Пылай себе на доброе здоровье. За соседский забор не заглядывай, не меряй, чье пламя выше да жарче. Почаще в свой костерок полешки подкидывай, тогда и отпадет охота на чужой огонек залетать.

– А я бы не стала рассуждать так категорично, – Вавочка посерьезнела. – Можно безумно влюбиться, имея самого замечательного мужа. Я тоже против супружеских измен, но… случилось все же. Причем, в первый же раз, как поехала отдыхать одна, вернее, поплыла.

Женщины с интересом повернулись в ее сторону. Даже суровая Галина не могла скрыть любопытства, пересилившего пафос осуждения.

Глава 2. Вавочка

– Муж был значительно старше меня, но я его любила и ни о какой измене не помышляла, – начала Вавочка свою исповедь. – Замуж я вышла за моего институтского профессора. Он давно вдовел, а его взрослые дети жили отдельно. Влюбилась без памяти еще на первом курсе биофака. Он был необыкновенно интересным мужчиной умным, тонким, незаурядным внешне. Такой, знаете, породистый скакун с серебряной гривой. Подтянутый, энергичный, моложавый и с великолепным чувством юмора. Бывало, читает лекцию и вдруг вставит какую-нибудь хохму. Студенты животы надрывают, а он с невозмутимым видом ждет, когда утихнут, и спокойно продолжает. Оказалось, что жили мы рядом, поэтому часто встречались в метро. После занятий я иногда специально поджидала его, чтобы ехать домой вместе. По дороге беседовали о всякой всячине, и он провожал меня до моего подъезда. А однажды я его проводила. По дороге он сказал, что сегодня домработница печет к обеду свои фирменные слоеные пирожки с мясом, и предложил отведать их вместе. Приглашение было принято, мы поднялись в квартиру, но до пирогов дело у нас не дошло. Мой любимый профессор сдался уже после аперитива. А через пару недель последовало предложение руки и сердца. Жили мы хорошо, но детей у нас не было. После института я не работала, а супруг усердно трудился. Но я с ним не скучала – чуть ли не каждый вечер рестораны, театры, концерты, интересные гости. Муж любил меня и гордился моей молодостью и красотой. И была бы я совершенно счастлива и всем довольна, если бы не лето. Ежегодно мы проводили его на даче, в огромном старом доме, доставшемся мужу от родителей. Там никаких театров и ресторанов, а гости – только соседи по даче. Муж целыми днями не вылезал из кабинета – писал книги, статьи, монографии. Он считал лето наилучшим временем для плодотворной научной работы. Всем дачным хозяйством занимались две его одинокие родственницы, а я слонялась по дому и умирала от тоски.

Считала дни, когда закончится мое летнее заточение, иной раз даже плакала. Мой чуткий профессор ужасно переживал и чувствовал себя виноватым. Однажды за завтраком, глядя на мою, уже с утра кислую, физиономию, он не выдержал и предложил мне поехать куда-нибудь без него. Немного развеяться, сменить обстановку, отдохнуть по путевке или просто попутешествовать. Я, конечно, согласилась, но на путешествие в одиночестве не отважилась, и попросила достать путевку все равно куда. Муж повеселел и обещал в ближайшее время все устроить. И случилось так, что в тот же вечер к нам заглянул старичок сосед, тоже ученый, но в области экономики. Они с женой обожали теплоходный отдых и каждое лето бороздили отечественные речные просторы. В тот год они намеревались добраться до Астрахани. Но накануне отплытия супруге позвонили родственники, сообщив, что тяжело заболела ее старенькая матушка. Дама срочно вылетела в родной город, посоветовав мужу совершить круиз без нее. Ее путевка пропадала, и сосед страшно расстроился. А мой супруг – напротив, обрадовался и предложил меня ему в спутницы. С этим-то старичком я и отправилась в двадцатидневное плаванье в двухместной каюте.

– Не побоялся муж-то? – усмехнулась Галина. – Старички-то бывают отчаянные. Вдвоем, в одной каюте…

– Ну, что вы, Галочка. Не все же мужчины безобразники, – улыбнулась Вавочка. – В нашем кругу люди приличные, интеллигентные, в основном порядочные. К тому же, дедушка – настоящий божий одуванчик. Никаких опасений у мужа он вызвать не мог, даже если бы очень постарался. А вот на теплоходе я и познакомилась с одним мужчиной, точнее, узнала его… Примерно год назад он был гостем нашего дома. Его привез к нам иногородний друг мужа. Я сразу обратила на него внимание и прекрасно запомнила. Но больше он не появлялся. Этот одноразовый визитер оказался нашим соседом по ресторанному столику и тоже сразу меня узнал. Дедушка обрадовался, что я встретила знакомого нашей семьи, более близкого мне по возрасту. К тому же, мужчина этот был неплохо образован и в экономических вопросах разбирался не хуже дедушки. Они очень мило общались, иногда крепко спорили, но всегда дружелюбно. На танцы и на дальние экскурсии старичок мой со мной не ходил, поэтому с удовольствием поручал меня нашему соседу, когда хотел отдохнуть в одиночестве. По этой причине довольно часто мы оставались с этим мужчиной наедине. На палубе по вечерам стояли, беседовали обо всем на свете, на танцы заглядывали, в кино, в бар. Я и не заметила, как увлеклась им. Было в нем что-то интригующее, некая таинственная двойственность. С одной стороны, никакого эпатажа. Все вполне цивилизованно приятные манеры, развитая речь, ум, интеллект и превосходное чувство юмора. Но при этом ощущался в нем какой-то иной дух. Что-то свободное, вольное, даже бродяжье. Что-то гордое, неукротимое, но пронзительно одинокое, как у вечного странника. Проскальзывала порой в его взгляде какая-то затаенная печаль, какая-то грустная тайна, что завораживало и притягивало меня чрезвычайно.

– Все они путешественники тайные, – сдвинула брови Галина. – Только на уме у них одно! Небось, и приставать начал с грустными глазами?

– В том-то и дело, Галочка, что совсем он ко мне не приставал. Получилось так, что я сама его соблазнила. Держался он, как джентльмен, оказывал принятые знаки внимания, иной раз и комплименты отпускал, но границ никогда не переходил. В какой-то момент я и подумала «Да что же это? Комплименты комплиментами, а на самом-то деле – замечает он, что я молода и хороша собой?»

– А он был красивый? – взволнованно спросила Лидочка.

– Да не сказала бы, Лида. Скорее, обладал каким-то особым шармом, редким мужским обаянием. А вот фигура – да, великолепно был сложен! И, разумеется, значительно моложе мужа. Впервые с тех пор, как вышла замуж, я оказалась в такой непосредственной близости с интересным молодым человеком. Не скрою – подумала «А каково это – побывать в таких крепких мужских объятьях?» В общем, закружилась моя бедная голова, а он и не замечал, что со мной происходит… Однажды он не появился на ужине. Дедушка забеспокоился и послал меня узнать – здоров ли сосед и не нужна ли помощь? Я и отправилась в его одноместную каюту. Захожу, а он лежит в одних шортах, читает журнал. Вы бы видели, как хорош! Руки, плечи, грудь! Загорелый, мускулистый! Меня аж жаром обдало. Говорю «Что же это вы нас волноваться заставляете? Уж не заболели ли часом? Может, помощь нужна? Хотите, я вам ужин в каюту принесу?» А он с улыбкой отвечает «Вы правы, немного нездоровится, есть не хочу, но от стакана чая не отказался бы». Я пообещала и вылетела из каюты. Заглянула к дедушке, подтвердила его опасения – сосед занедужил, послал меня за горячим чаем, и чтобы старичок не волновался, если задержусь. Сама бегом в бар, заказала чай, принесла и присела рядом. Он поблагодарил и стал пить, а я глаз не могу оторвать от его ног в шортах. Понимаю, что неприлично уставилась, но справиться с собой не могу. Не видела я никогда таких красивых мужских ног. А потом… не знаю, как получилось – протянула руку и… погладила. Он взглянул на меня удивленно, засмеялся, накрыл мою руку своей и прижал к своему бедру. Ну, и… все произошло. Никогда я не испытывала ничего подобного. Даже представить не могла, что с мужчиной бывает так… хорошо. Дедушка уже седьмой сон видел, когда я вернулась в каюту. Проснулась я безумно влюбленной женщиной и поняла, что жизнь прожила неправильно. Зачем себя обманывать? Ошиблась я, что за старика вышла. Столько лет замужем, а только вчера узнала, что такое любовная страсть. Мужу решила во всем сознаться – он человек умный, широкий, все поймет и отпустит меня на волю. А в голове только одна мысль – как-то мы теперь за завтраком встретимся? А он пришел, поздоровался, улыбнулся приветливо и мирно беседует с дедушкой. Я белею, краснею, сижу – ни жива, ни мертва, а он даже не смотрит в мою сторону. В тот день стоянка была долгой, экскурсии – дальними. Дедушка, как назло, ни одной не пропустил и ни на минуту не оставил нас вдвоем. И мой герой в основном только с ним и общался, а на меня – ноль внимания. Боже, как же я страдала! С нетерпением жду ужина. Если опять не придет – знак ждет меня в каюте. И когда он вновь не появился за столом, поняла, что не зря весь день мучилась. Говорю деду «Все-таки разболелся наш сосед, второй вечер нет аппетита. Вчера-то он очень неважно себя чувствовал, ему бы сегодня отлежаться, а он по экскурсиям бегал. Не проведать ли мне его?». Дедушка кивает «Да уж, Вавочка, не сочтите за труд, навестите молодого человека, захватите ему со стола что-нибудь. Так без питания недолго и совсем расхвораться». Прихожу к каюте, стучу – тишина. Ручку подергала – закрыто. Стою с тарелкой под дверью, не знаю – что дальше делать? Вдруг из соседнего номера выходит женщина с маленькой девочкой и обращается ко мне «Нет его. Мы с дочкой с ужина возвращались, а он как раз дверь запирал. Прифрантился и куда-то понесся». Я несколько раз обошла теплоход, все палубы осмотрела, на танцы заглянула, в бар, ресторан, кинозал, парикмахерскую, даже в сауну. Нигде нет, как сквозь землю провалился! Грешным делом подумала «Уж не от меня ли сбежал? Так с борта в воду и сиганул?» Но тут в холл пришла молодежь с гитарами, расселись на диванах и запели туристические песни. Я подсела к ним, вроде тоже пою, а сама его каюту из глаз не выпускаю. Понимаю, что веду себя глупо, но уйти не могу. Все напелись до хрипоты и спать отправились, а я осталась. Вдруг слышу – знакомые шаги. Кто-то поднимается из служебного отсека. Сердце – в пятках! Он! Идет, слегка пошатывается, веселый, улыбается и говорит «А я среди наших матросиков друзей встретил, вместе на флоте служили. Замечательно время провели, вспомнили старую дружбу. А вы, Вавочка, что на этой палубе делаете?». Я растерялась, отвечаю «Песни пела со студентами». А он «Песни – это хорошо. Сегодня был тяжелый денек, много ходить пришлось, ножки-то гудят, поди? Надо им отдых дать. И мне пора баиньки. Спокойной ночи, Вавочка. Привет дедушке!». И дверь за собой захлопнул. Вернулась я к себе, старичок мой еще не спит, читает. Спросил о здоровье больного. Я буркнула что-то утешительное и легла спать. Не поверите – ни на минуту глаз не сомкнула. Все думала… как же это? Все было так чудесно, так прекрасно! Что изменилось со вчерашнего вечера? Может, на что-то обиделся? Вспоминала все сказанные задень слова. Вроде, ничем не обидела. Я уже разводиться собралась – и вдруг такое безразличие, такое ледяное равнодушие. Еще вчера – пламенный вулкан, а сегодня – пепел и остывшая зола. Ничего я понять не могла…

– А что тут понимать-то? – поджала губы Галина. – Сделал мужик свое дело, и свободна! Все они одним миром мазаны. Почему и говорю – не бывает на отдыхе ничего путного.

– Что же дальше? – нетерпеливо перебила ее Лидочка.

– А дальше так. Я не находила себе места, мучилась, переживала, но все оставалось по-прежнему. На ужине он стал появляться, но ел плохо – вилкой в тарелке ковырялся. А я волновалась. Даже на кухню ходила, просила блинчики почаще готовить. Он их очень любил, а пекли их редко. Вел себя так, будто никогда и ничего между нами не было. Опять мы днем на экскурсиях, по вечерам на палубе, в баре, но как дело к отбою «Спокойной ночи, Вавочка. Привет дедушке». К концу поездки я чуть с ума не сошла от этих его слов!

Вавочка замолчала, звучно постукивая ногтями по топчану. Слушательницы тоже затихли, не решаясь ее торопить.

– Тем и кончилось? – нарушила молчание Екатерина.

– Не совсем. Мы были близки еще раз… – Вавочка ненадолго задумалась и решительно продолжила – Круиз подходил к концу. Я пребывала в отчаянье. Представила, как завтра теплоход войдет в последний порт моего двадцатидневного безумия… мы прощаемся на пыльной асфальтовой пристани. Он благодарит попутчиков за приятное знакомство и чудесно проведенное время. Пожимает руку дедушке, целует мою. Поднимает смеющиеся глаза «Всего доброго, Вавочка, привет супругу». Закидывает на плечо сумку, поворачивается и уходит от меня… навсегда. Навсегда! От этой мысли я пришла в ужас. Как же я буду жить? Как будут проходить мои дни, если не начнутся с его улыбки? Неужели, я больше не услышу этот низкий, хрипловатый голос? Не разгадаю грустную тайну смеющихся глаз? Никогда не дотронусь до сильной, но удивительно нежной руки? Нет! Это невозможно! Я решила поговорить с ним и все выяснить! Стоянка в тот день не предусматривалась, плыли почти сутки, всех слегка укачало. После обеда дедушка решил прилечь, и сосед сказал, что тоже не прочь вздремнуть. Я долго стояла на палубе. Солнце садилось, мимо проплывали подмосковные пейзажи, становилось свежо. Я собралась с силами и отправилась в знакомую каюту. Он сидел у стола и что-то читал. Я и выпалила прямо с порога «Нам надо объясниться!» Он удивленно поднял голову «Объясниться? Нам? Разве между нами существуют какие-то неясности?»

– Во подлюка! – в сердцах бросила Галина.

– Я и выдала все, что на сердце накипело. Спросила – что с ним произошло? Почему он ко мне изменился? Сказала, что еще в ту, самую первую нашу встречу, почувствовала укол в сердце, и все это время помнила о нем. Что судьба не случайно соединила нас вновь на этом изолированном от мира ковчеге. Она подарила нам еще один шанс, и он не мог не почувствовать это в день нашей близости. Призналась, что думаю о нем дни и ночи и безумно, непоправимо люблю его. А если его смущает мое замужество, то это не преграда. Я на все готова! Разведусь по первому его слову и пойду за ним на край света!

– Как Прасковья Анненкова! Я читала про жен декабристов! – восхищенно воскликнула Лидочка.

– Ну, а он-то что на все это? – недовольно взглянула на девушку Галина.

– Он побледнел, встал, в пол уставился. Потом поднял голову и еле выговорил, что растерян, потрясен, что ничего подобного не ожидал. Сказал, что посчитал все, между нами произошедшее, минутной прихотью избалованной красавицы и даже вообразить не мог, что способен вызвать такие глубокие чувства у столь блистательной дамы. Рассыпался в извинениях, что неверно истолковал мои мотивы, почему и не позволил себе увлечься мной, как я, вне всякого сомнения, того заслуживаю. Просил простить его несдержанность в тот незабываемый вечер, но, тем не менее, остается в прежней твердой уверенности, что он мне не пара и меня недостоин.

– Онегин! «Напрасны ваши совершенства их вовсе недостоин я»! – восторженно отозвалась Лидочка.

– Кобель он, а не Онегин! – сурово оборвала ее Галина. – Смотри, какой благородный. А сам, небось, решил разомлела бабенка от качки, почему бы не попользоваться? Сбил женщину с пути и в кусты. Короче, дал вам от ворот поворот?

– Можно и так сказать, – согласилась Вавочка. – Но довольно изящно выразил свою мысль.

– А кто он? Кем был, где работал? – задумчиво спросила Екатерина.

– Точно уже не помню. Вроде какой-то чиновник. Но я не могу представить его в цивильной одежде. Он и сейчас у меня перед глазами – загорелый, атлетически сложенный, в тортиках…

– И как же вы разошлись-то? – сочувственно вздохнула Галина.

– Я разревелась, как девчонка, а он стал утешать меня. Обнял, слезы вытирал, слова говорил. И как-то незаметно мы опять в постели очутились. Но все уже было не так. Совсем иначе. А потом он сказал «Не буду вам голову морочить, прелестная Вавочка, тоже хочу быть с вами откровенным. У меня есть любимая женщина, и мы собираемся пожениться. Давно с ней не виделись, вот я и не устоял. Уж очень вы обворожительны. Но если б и свободен был от обязательств моих, и тогда не имел бы права разрушать вашу прекрасную семью. С супругом вашим не близко, но все же знакомы. Превосходный человек и видный ученый. А уж перед женщиной моей я так виноват – впору в церковь идти, каяться. Благодарю за восхитительные мгновения, и будьте снисходительны к грешнику, не сумевшему от них отказаться. Простите великодушно и прощайте».

Вавочка щелкнула зажигалкой, и голубоватый дымок заструился из полных, красиво очерченных губ. Галина разогнала его рукой и откашлялась.

– Вот такая у них любовь, а своего нигде не упустят! И той женщине, небось, лапши навешал, и эту пригрел. Ну, а муж-то как? Обошлось? Дед-то не накеросинил там?

– Ну, что вы, Галочка. Дедушка ничего и не понял. И супруг мой отправился в мир иной, так и не узнав, что я… разлюбила его. Царство ему небесное, хороший был человек. – Женщины следили за наманикюренными пальцами, аккуратно ввинчивающими в песок тонкую сигарету. Когда мероприятие благополучно завершилось, Вавочка продолжила – А я долго не могла забыть мой теплоходный роман. Думала постоянно и вспоминала часто. Разбудил он во мне жажду любви.

Пробовала заводить любовников, но полюбить не сумела. А без этого – какой интерес?

– Но ведь вы вновь замужем? – улыбнулась Екатерина.

– Разумеется. На этот раз выбрала мужчину помоложе, учла старые ошибки. Тоже неплохой человек – интересный, энергичный, успешный. Сначала даже думала, что полюбила. Но вскоре поняла, что отсутствует сам объект моей любви. Бизнес для второго супруга – и жена, и любовница. А там, где у мужчины на уме только деньги, любви не место. Опять я просчиталась. Всего только раз ее и испытала. Не заладилось у меня с этой стороной жизни. Не везет мне с любовью…

– Как же так? – изумилась Лидочка. – Я всегда считала, что все красивые женщины счастливые, и мужья их безумно любят.

– А он любит. По-своему. Как антураж… – усмехнулась Вавочка. – Что толку от такой любви? Каждый день встречи, переговоры, обмывания успехов и неудач. До меня дело редко доходит. А я не собираюсь соперничать с этим проклятым бизнесом, я без боя ему мужа уступила. Только и радости от моего замужества, что в деньгах не ограничена. Болтаюсь круглый год по курортам в гордом одиночестве. Детей со вторым у нас тоже нет…

– Вот так бабы и маются, – мрачно подтвердила Галина. – Вечно мужики что-нибудь придумают, чтобы от семьи увильнуть. Кто под машиной целыми днями валяется, кто с дружками никак не наиграется, а кто до седой бороды с мамашей своей расстаться не может. Или на деньгах сдвинется, как ваш, например. А еще водочкой балуются. Вот, отец у меня дюже сильно запивал, а мама терпела. Потом не выдержала, развелась, а все одно – не оставляла, жалела. Замуж больше не пошла, а ведь красавица была. С образованием! Не то, что я – школу закончила и за мужем в деревню поскакала. Правда, потом отец пить бросил, и они с мамой снова сошлись. Решили все сначала начать, да мало что из этого получилось. Обид-то сколько накопилось? Ведь где пьянка, там и бабы. Он и покуролесил, пока пил, потрепал нервы матушке. Помер прошлым летом, вот и вся любовь.

– Были б у меня дети, я бы ни о какой любви не мечтала. Но не дал мне их Бог. И любви не дает. Не заслужила, наверное, – подвела Вавочка печальный итог.

Женщины сочувственно разглядывали красивое моложавое лицо и дорогие перстни на ухоженных пальцах. Казались странным, что эта эффектная, состоятельная женщина несчастлива и недовольна жизнью.

– А у вас, Катя, только один сын? – нарушила Вавочка затянувшееся молчание. – Почему же еще детей не завели? Муж не захотел или вы?

– Муж настаивал, а я не решилась. Диссертацией наконец-то занялась, а тут опять пеленки-распашонки. Да и возраст…

– Я давно заметила, – ни к кому не обращаясь, задумчиво проговорила Вавочка, – существует категория женщин, жизнь которых с самого начала складывается почти идеально. Всегда и во всем им сопутствует удача. Они привлекательны, воспитаны, образованы, успешны в карьере, счастливы в замужестве. Обычно они из хорошей семьи, зачастую из благородного рода, где поколения женщин пребывали в любви и благоденствии. Они будто наследуют счастливую женскую судьбу и передают ее по эстафете своим дочерям. Мужья любят и уважают их до старости. Их дети красивы, умны и здоровы. Жизненные неурядицы и сомнительные приключения обходят их стороной. Они скользят по жизни легко и гладко, не спотыкаясь о ее шероховатости. Мне кажется, что вы, Катя, принадлежите к этому счастливому типу благополучных женщин. Я права?

– Я? – растерялась Екатерина. – Даже не знаю, что и сказать. Семья у меня самая обыкновенная отец – заводской инженер, мать чертежница. Жили они согласно, но небогато. Оба из крестьянских родов, которые вряд ли благоденствовали. Замуж я вышла поздно, но муж действительно хороший и сын неплохой. Карьера средняя – защитилась уже после сорока. Как видите, ничего особенно сладкого и гладкого в моей биографии нет. Все как у многих. И далеко не с самого начала задалась моя женская жизнь. И спотыкалась не раз, и приключений на мою долю хватило.

– Вы шутите, Екатерина Андреевна? – вскинула брови Лидочка. – Вы и приключения? Вы на мою классную ужасно похожи. Тоже симпатичная, улыбчивая, никогда на нас не орала, но мы ее почему-то побаивались. Веселая, как и вы, но внутри строгая и немного чужая. Близко к себе не подпускала. В общем, такая же правильная была женщина.

– Правильными не рождаются, – улыбнулась Екатерина. – Но все были молоды, и все совершали ошибки…

– Ошибки ошибкам рознь, – рассудительно заметила Галина. – Ты, Кать, живая, общительная, но не легкомысленная. Не знаю, как там насчет родов и предков, но женщина самостоятельная и цену себе знаешь. Спотыкалась и ты, конечно… кто без греха? Но руку дам на отсечение – за мужиками по курортам не таскалась и любовь на ночном бережке не крутила. Не того ты поля ягодка и не того полета птичка. Я редко в нашей сестре ошибаюсь.

– Вы так думаете? – усмехнулась Екатерина. – А вот и ошиблись, Галочка. Главный роман моей жизни начался именно на курорте, и самого главного мужчину я встретила на побережье Черного моря.

– Вашего мужа? – глаза Лидочки зажглись.

Вавочка с интересом повернула голову, а Галина присела на топчан, приготовившись слушать.

Глава 3. Братья-разбойники

– Я много денег с собой никогда не беру и трачу их осторожно. Вдруг номера купюр переписаны? – донесся слева приглушенный мужской голос. – И потом, никто не ожидал, что придется стрелять…

– О боже! Неужели, вы попали в кого-то? – ужаснулся в ответ взволнованный женский голос.

– Без понятия. В такой суматохе все происходило… но кассу взяли приличную. Хватит погулять месяца на три. Так что, мадам, сегодня вечером я к вашим услугам.

– Ах! Как же так можно? Я даже не представляю…

– А вам и не надо представлять. Вы ни в чем не замазаны. Это наше с братишкой дело. Сами отстреливаться будем, ежели что.

Катя повернула голову, разглядев говорящих сквозь солнечные очки. Темноволосый мускулистый мужчина с усами и бородкой откровенничал с загорающей рядом блондинкой в широкополой шляпе.

– Не поверите, мадам, я как увидел ваши глаза, сразу понял вы – та самая женщина, которой можно все рассказать без утайки. Душа-то болит, я ж человек все-таки.

– Ах, зачем же вы стреляли в людей? Неужели, нельзя было обойтись без этого? – волновалась блондинка.

– Вас только это беспокоит? А то, что мы кассу взяли – ничего? Это, по-вашему, нормален? Людей без зарплаты оставили. Злыдни мы, нелюди, вот что я вам скажу, мадам. А трупы? Кто знает, может, ни в кого и не попали? Может, кто и остался в живых? Давайте, выпьем сегодня за их здоровье и долгую, счастливую жизнь.

– Все равно это ужасно. Я даже не знаю… – растерянно лепетала блондинка.

– О чем ты, брат? О последнем ограблении? – послышался слева еще один мужской голос. – Женщина, успокойтесь. Брат под впечатлением, потому и разболтался. Ему непривычно, он новичок в наших делах.

Сквозь прикрытые веки Катя рассмотрела подошедшего к парочке крупного мужчину в очках. Он не обладал такими живописными рельефами, как усатый, но казался богатырем из-за высокого роста и широкой грудной клетки. Мужчина присел на корточки между топчанами. Золоченая оправа и загорелая лысина блестели в лучах полуденного солнца.

– Ничего не бойтесь, женщина, – успокоил лысый испуганную даму. – Все прошло гладко, не паникуйте. Нас не опознали. Мы были в масках, как обычно. Деньжищ куча, а опасности ноль. Гуляй, не хочу!

В странной откровенности двух преступников было что-то комичное, и Катя с интересом прислушалась к разговору.

– Ах, я все-таки опасаюсь. Это так необычно. Я теряюсь в сомнениях…

– К чему сомнения, мадам? – хохотнул усатый, поигрывая мускулами. – Да, я новичок, но не салага! Десять лет гулял по лагерям за мелкие кражи. Спасибо брательнику, вразумил.

Если уж мотать срока, так за дело! А вновь доведется на киче чалиться, хоть будет что вспомнить. Ну, так как? Гуляем сегодня?

– Миша, Жорик, привет, добры молодцы! – подошедшую к топчанам симпатичную женщину Катя узнала. Она жила в соседнем номере, приехав на неделю раньше основного заезда. Утром она зашла познакомиться с новыми соседками и произвела на девушек приятное впечатление. Веселая, разговорчивая, на вид почти ровесница, она удивила Катю и Тасю, сообщив, что ее сыну уже восемнадцать. – А вы опять за старое, бессовестные? Посмотрите, до чего даму довели! Не стыдно?

– Ну, полно, полно, мадам, – расхохотался усатый Жорик. – Это же шутка! А получилось? Вы поверили? Но нас настоящий прокурор расколол не вовремя. – Он повернулся к подсевшей женщине. – Эх, Зинуля, помешала ты нашей бродячей труппе прогнать программу до конца.

– Я не прокурор, а только помощник, не преувеличивайте, мальчики. А перед дамой надо бы извиниться. Взгляните, она в себя прийти не может. Вон, и Катя чуть не в обмороке.

Мужчины повернули головы в сторону Екатерины, лежащей с закрытыми глазами и сдвинутыми на лоб очками.

– Девушку, значит, Катей зовут? – осклабился лысый. – Она не в обмороке, а просто спит. Нельзя, Катенька, спать на солнце. Так и солнечный удар можно получить.

– Спасибо за заботу, – не открывая глаз, буркнула Катя.

– Отстань от девушки, Михайло. Не видишь, человек занят? Нет у нее времени балясы с тобой точить, брат, – съехидничал усач.

– А вы и в самом деле братья? – подала голос дама в шляпе, пришедшая, наконец, в себя от рискованного розыгрыша. – Вроде не очень похожи.

– А мы двоюродные, мадам. Мишуня – старший, а я младшенький, малец неразумный, – хохотнул Жорик, передернув накаченной спиной. – Ну, как заезд, Зинуль? Кого подселили? Нормальная тетка? – обратился он к Зинаиде.

– Очень приятная женщина, я довольна. Зовут Александра Даниловна, работает фельдшером, замужем, взрослые дети. Немного старовата для меня, тихая, скромная…

– И хорошо, что скромная. Не даст тебе безумствовать, будешь пример брать, как мужу верность блюсти, – засмеялся Жорик.

– Как не стыдно, Жора. Что обо мне люди подумают? Вон, Катя тоже с этим заездом приехала, она теперь соседка моя. Скажет еще – с кем рядом жить придется? Не слушай их, Екатерина. Языки у них без костей, балаболов.

– А Катюша тоже замужем? – полюбопытствовал старший брат.

– Замужем. – Катя села на топчане. – Еще вопросы есть?

– Ой, какая вы сердитая, Катенька. Мы же должны знать, с кем придется иметь дело? Разрушать вашу семью до основания или руины все же оставить? – сострил лысый.

Вдоль моря решительным шагом шествовал крепкий мужчина с волевым подбородком и в сдвинутом на глаза белом кепи. Неожиданно он затормозил и под прямым углом повернул к сидящей на топчанах компании. Мужчина остановился перед Катей и грозно скомандовал:

– Девушка, срочно убирайтесь с пляжа, не то сгорите! Вы не подумали, что мы станем делать, если до вас дотронуться будет невозможно? Советую подумать!

Катя удивленно подняла глаза.

– Вот это глазищи! – восхитился незнакомец. – Все! Думайте! Но недолго. В вашем распоряжении двадцать дней. Время пошло, сегодня день первый. Пока я буду идти, потрудитесь рассмотреть меня со спины. Такого тела вы здесь не найдете. Обратите внимание на пропорции – плечи и бедра.

С этими словами мужчина в белой кепке, похожей на капитанскую фуражку, круто развернулся и зашагал прочь от онемевшей компании.

– О, дает мужик! – засмеялась помощница прокурора. – Кать, срочно начинай думать! Со временем у тебя не густо.

– Он, конечно, немного странный, но очень, очень интересный мужчина, – раздался голос из-под шляпы. – Такая ярко выраженная мужская харизма. Он похож на капитана дальнего плаванья, вы не находите?

– Ага, очень-очень дальнего! Настоящий капитан! Кэп-мен! – загоготал Жорик. – Ну, держитесь, Катя! Спуску он вам теперь не даст! С такой-то харизмой!

– Да-да, Катенька, будьте начеку, – вставил старший брат. – Типичный ловелас. Как бы не закружил вам голову.

– А я бы на твоем месте, Кать, молнию мужу отбила «Срочно вылетай! Если не хочешь носить рога, поторопись!» – засмеялась Зина. – Перед таким орлом устоять невозможно! А окажешь сопротивление – склеишь ласты.

– Очень страшно, – буркнула Екатерина.

– А действительно, о чем думал ваш муж, когда отпускал вас одну? – с интересом взглянул на Катю старший брат. – Я бы такую красавицу от себя никуда не отпустил.

– Или приехал без предупреждения и проследил, – захохотал Жорик. – А может, муж ей доверяет? Ты об этом не подумал, брат?

– Доверяй, но проверяй, – строго сказал лысый. – Она и сама может не заметить, как… и пожалуйста – почетное украшение на лбу. Нет, так не годится. Приехал бы и проследил! Да!

– Да не волнуйтесь вы так, – усмехнулась Катя. – Приедет он…

– А когда? – поспешно спросил усач. – Муж назвал точную дату приезда?

– Не назвал, но скоро. Я вас познакомлю, не переживайте.

– И правильно сделает, – одобрительно кивнул старший брат. – И молодец, что срока точного не назначил. Это удержит вас, Катенька, от опрометчивых поступков. Будете всегда в тонусе, в ожидании.

– В ожидании чего?

– Любимого мужа, Катя, – усмехнулся усатый. – Думаю, навешает он вашему кэпмену по самое не балуйся. Но до приезда супруга у меня, надеюсь, еще есть время? Мы-то с вами успеем укрепить наше случайное знакомство?

– Укрепляйте с кем хотите, только меня оставьте в покое.

– Кать, не обращай на них внимания, не обижайся. – Зинаида поднялась с топчана. – Братья совершенно безобидны. У них такая манера общаться. Со всеми, не только с тобой. Они болтуны-пустозвоны!

Дама в шляпе, до этого заинтересованно прислушивающаяся к разговору, начала незаметно складывать вещи в сумку. Ухажер, переметнувший свои симпатии к другой, явно разочаровал ее.

– Куда же вы, мадам? – встрепенулся Жорик, заметив ее сборы. – Зина не права. Никакие мы не пустозвоны, а очень даже солидные люди. Мы с братом живем в разных городах и раз в году встречаемся здесь, в Сочи. И каждый сезон мы лелеем трепетную, но пока тщетную надежду обрести в этом прекрасном городе своих дам сердца. Мы оба холосты, мадам! Не верите? Михаил, покажи паспорт! Свой я, к сожалению, забыл в смокинге. Но, клянусь честью, там тоже прочерк в графе «семейное положение». Мы прибыли сюда в предвкушении роковой встречи, а вы и лапки кверху! У вас был и есть шанс, мадам, завоевать наши беспечные, но исстрадавшиеся от одиночества сердца!

Глава 4. Катя

Санаторий, в который приехала Катя по профсоюзной путевке, располагался в южном парке, густо заросшем старыми деревьями и цветущим кустарником. Границы санаторской территории невнятно обозначала дырявая ограда из погнутых или выломанных чугунных прутьев, а то и целых заборных звеньев. Зато помпезный центральный вход сохранил девственную неприкосновенность. Высокие узорные ворота гостеприимно распахивались в шесть утра и торжественно закрывались в полночь.

В центре парка высился новый жилой корпус, вмещавший весь санаторский контингент. Через широкие стеклянные двери отдыхающие попадали в просторный мраморный холл, откуда на трех скоростных лифтах взлетали в свои временные гнезда. Первый этаж был нежилым. В левом крыле размещались административно технические службы, кабинет дежурного врача и гладильная. Направо по коридору располагались помещения, призванные обеспечить контингент приятным и полезным досугом. Работали мужская и женская парикмахерские, сувенирный киоск, бильярдная с безалкогольным буфетом и библиотека с читальней, по вечерам превращающейся в кинозал, а также телевизионная гостиная и диванная для тихих настольных игр. В мраморном холле бдительная охрана круглосуточно отслеживала посторонних. Гостей приводить разрешалось, но пригласившему полагалось лично представить их охранникам. При повторных визитах посетители могли пройти сами, но уверенно указать, куда и к кому направляются. Для устрашения возможных злоумышленников на столе охраны лежала толстая амбарная книга с поэтажными координатами проживающих.

Выйдя из стеклянных дверей на улицу, отдыхающие оказывались на большой асфальтированной площадке, куда днем выставлялись столы для настольного тенниса, а по вечерам проводились танцы. Отсюда же в разных направлениях разбегались многочисленные асфальтовые дорожки. Самая широкая вела к центральным воротам, и от них – к морю. Самая узкая указывала кратчайший путь до санаторской столовой, а все остальные в шаге от площадки превращались в тенистые парковые аллеи.

Дорожка в столовую бежала вдоль длинного жилого корпуса и потом тоже сворачивала в парк, в глубине которого желтело нелепое одноэтажное строение. Приземистое здание со всех сторон облепили пузатые веранды, а у входа столпились короткие пухлые колонны. Издалека пищеблок напоминал гигантскую толстуху, развалившуюся в зеленой тени после сытной трапезы. Сквозь густую парковую листву мелькали желтые стены таких же кряжистых лечебных корпусов.

До моря было недалеко, но путь к нему лежал через городское шоссе, живущее активной жизнью даже по ночам. При санатории имелся оборудованный лечебный пляж. Отдыхающие попадали на него по пропускам, выдаваемым вместе с курортной книжкой. Кроме санаторских, на пляже загорали «дикари», неизвестно как туда проникающие. Обычно они вели себя смирно, к ним быстро привыкали и относились, как к своим.

Кате нравились стройные ряды голубых зонтов, распахнувших широкие крылья над белыми пластмассовыми топчанами. В рубиновой тени прозрачного навеса располагалось кафе «Аленький цветочек», где в продаже всегда имелось мороженое и разливное пиво. Посетители заходили туда прямо в купальных костюмах и устраивались за алыми столиками в таких же веселых креслах. Для любителей активного отдыха в дальнем конце пляжа зеленели теннисные столы и белела волейбольная сетка. В терапевтических целях над элитной резервацией чуть слышно порхали легкие инструментальные мелодии.

Кроме Кати и Таси, в компанию входили еще две женщины из соседнего номера – помощник прокурора Зина и фельдшер Александра Даниловна. Дамы облюбовали постоянное место недалеко от кафе.

– Смотри, наши донжуаны опять новеньких охмуряют, – кивнула на братьев Тася.

Катя повернула голову. Жора оживленно беседовал с немолодой, интересной женщиной с тяжелой русой косой на груди. Михаил склонился над ее белотелой соседкой.

Всю прошедшую неделю Катя не переставала удивляться боевой активности неразлучных братьев, отдыхающих «дикарями» и относящихся к завсегдатаям лечебного пляжа. Времени даром они не теряли, почти ежедневно меняя свои симпатии. Прокурорша нередко подсаживалась к ним поиграть в преферанс. У Кати с братьями установились отношения насмешливого приятельства. Проходя мимо их женской компании, родственники ненадолго останавливались, отпуская шутливые комплименты. Жорик беззлобно подтрунивал над Екатериной по поводу задерживающегося с приездом супруга, намекая на неугомонного кэпмена. Тип с харизмой не оставлял ее в покое и ежедневно напоминал о еще одном бездарно прожитом дне. Он подходил к ней строевым шагом и укоризненно постукивал по часам.

– Девушка, вы слишком долго думаете, – чеканил он командным голосом. – Так и отпуск закончится, а вы все никак не раскачаетесь. Будете потом локти кусать, но помочь я вам уже не смогу. Даю еще три дня! Решайтесь быстрее!

Выражение лица под капитанским кепи было до смешного серьезным, а в зеленоватых глазах не проскальзывало и тени улыбки.

Погода установилась стабильно жаркая. На синем небе не наблюдалось ни единого облачка. Море прогрелось до неприличной температуры и почти не освежало. Выходить из воды не хотелось, и Катя подолгу купалась, заплывая за буйки. Там она ложилась на спину и, закрыв глаза, покачивалась на волнах.

– Размечтались о любимом муженьке, Катенька? – вынырнул вдруг из-под нее отфыркивающийся Жорик.

Катя испуганно вздрогнула и, не ответив, поплыла к берегу. Жора отстал, направившись в море. Под зонтом одиноко сидела Александра Даниловна.

– А где все? – оглянулась Катя по сторонам.

– Зину Михаил позвал в карты поиграть, а Тасеньку Виталик в кафе пригласил.

Катя осмотрелась и увидела Зинаиду, которую за глаза все называли прокуроршей. В цветастом купальнике и белой кружевной шляпке она кокетничала с двумя незнакомыми мужчинами. Рядом старший брат сосредоточенно расписывал пульку. Катя вытянулась на топчане и закрыла глаза.

– А Виталик-то прямо проходу не дает нашей Тасеньке. Так идо греха девушку доведет. Не знаешь, Катюша, замужем она?

– Не замужем. Но вряд ли у него что-то получится. Он ей не нравится.

– Так-то оно так, но на отдыхе всякое случается. Вон, братья одни чего стоят. Так и норовят подловить женщину. Глаз да глаз с ними. К тебе-то скоро муж собирается?

– Не собирается он, – пробормотала Катя, не открывая глаз, но вдруг резко села. – Только, пожалуйста, никому ни слова, Александра Даниловна! Пусть все думают, что приедет.

– Конечно – конечно, не скажу, не волнуйся. Зачем мне? – успокоила ее соседка. – А ты молодец, так и надо. Вон, кэпмен с утра стервятником рыщет, жертву выбирает. Кепарик надвинул и чапает.

Женщины вновь легли и замолчали. В голубоватой тени глаза слипались сами собой, и Катя почувствовала, что засыпает.

– Катюша, – разбудил ее голос соседки, – а вообще-то муж есть у тебя?

– Нет у меня никакого мужа, – не открывая глаз, ответила Катя и снова села. – Об этом тоже никто не должен знать. Дойдет до братьев, а те разнесут по всему пляжу.

– Не скажу, не болтушка, – успокоила ее Даниловна. Она приподнялась на локте и с интересом рассматривала молодую соседку. – А раз так, почему бы тебе и не познакомиться с кем-нибудь? Заезд неплохой – мужчин много, симпатичные попадаются, нестарые, и на тебя поглядывают. Наверняка, холостые есть и разведенные. Братья те же. Или никто не нравится?

– Александра Даниловна, – Катя опять поднялась, – я не для этого приехала, понимаете? Не собираюсь я тут романы крутить. Дома проблем хватает, новые не нужны.

– Нет, так нет. Извини, Катюша, спроста я. Подумала – женщина молодая, симпатичная, одинокая. Ведь одной-то не сладко, поди? А где еще познакомиться, как не на курорте? Но ты отдыхай, как тебе надо, я тебя не выдам.

Спать расхотелось. Катя вспомнила, как нелегко дался ей этот отдых в одиночестве. Как непросто было убедить своих стариков, что ничего с ней не случится и ни в какую неприятную историю она не попадет. С каким трудом добывалась путевка в нищем профкоме захудалого НИИ, откуда она перманентно собиралась уволиться, но все не решалась, соблазненная щадящим режимом и перспективой легкой защиты. Каким тяжелым получился последний разговор с Евгением о ее желании разобраться в их отношениях и принять окончательное решение о целесообразности их продолжения. А он, как всегда, убеждал ее ничего не решать и оставить все как есть. Что означало – продолжать ждать. Именно это растянувшееся на десять лет ожидание стало ей невыносимо. Она давно считала его жестоким и унизительным занятием. Это в юности она не думала ни о чем и ни о ком, кроме него. Не хотела и не умела задумываться о других, об этой несчастной женщине…

Она мечтала побыть совсем одной. Спокойно обдумать свою жизнь, особенно – ее последние бестолковые годы. Смирение перед невозможностью изменить обстоятельства вдруг покинуло ее. Нестерпимо захотелось избавиться от недавно поселившегося в ней, но успевшего изрядно надоесть шестого чувства – чувства вины, и вновь обрести нормальные пять. Сбросить шелковистое одеяло комфорта, заботливо наброшенное на нее Евгением. Оно перестало согревать, безнадежно свалявшись застарелыми колтунами неразрешимых проблем. Захотелось освободиться от старых долгов, заплатить по счетам любыми средствами, как закладывает совестливый должник последнее имущество для доказательства своей кредитоспособности. Она сожалела о неудаче уже предпринятой ею попытки – ее нелепое замужество лишь увеличило сумму долга, пополнив число кредиторов. И пришла к выводу невозможно построить собственный мир чужими руками, как и избавиться от боли, причиняя ее другим.

Кате необходим был этот месяц полного, никем и ничем не нарушаемого одиночества.

Глава 5. Аркаша

Страницы: 123 » »»