Заказ Семенова Мария

– Я английскую школу… – Она чуть замешкалась, не ожидая вопроса. – В гиды, может, и не гожусь, но, по крайней мере, со своими покупателями без переводчика… Ничего, понимают.

– А с мужчинами кокетничать не разучилась? – не отставал от неё Панама.

– Чего-о? – Серёжа свирепо наклонился вперёд.

– Чисто в интересах дела… – улыбнулся Панама. – Спусти пар, Ромео!

Аня уже поняла, в чём будет заключаться боевое задание.

– Ну и где я, по-твоему, должна его «подцепить»?

– Ну… вам, девушкам, виднее, где вы нас, беззащитных…

– Сейчас, – принялась рассуждать Аня, – он на конюшне. Пока коня разберёт, пока сам переоденется… А потом – наверняка на трибуну!

– Грош ему цена в базарный день, если перепрыжку не придёт посмотреть, – поддержал Сергей. И принялся наставлять: – Вот рядом где-нибудь и окажись. Мы, конники, мушшыны темпераментные… Только ты, рашн гёрл, не перестарайся смотри. А то не выдержу, быстро ему ручонки пообломаю…

Антон живо представил себе, как невысокий и худенький – килограммов пятьдесят – жокей что-то там ломает здоровому, кровь с молоком, шведскому парню… А что, между прочим? Разойдётся – так может и обломать…

– Твою бы Любашу сюда, – мрачно буркнул Сергей. – Вот уж специалистка… одним местом крутить…

Аня и Антон ничего не ответили.

– Кстати, – Аня скромно опустила глаза, – мы, девушки-лошадницы, тоже прям жуть какие горячие… А если и мне он понравится? Рискуешь, Сергуня…

– Ты у меня смотри… – захлебнулся «темпераментный мушшына». – Я те дам понравится… Я…

– Риск – благородное дело, – напомнил Панама.

– Ну, мальчики, я пошла. – Аня заглянула в сумочку и решительно поднялась.

– Доброй охоты… – не сговариваясь, хором напутствовали мужчины. На манеж выезжал очередной всадник, пытавшийся попасть в перепрыжку.

Панама между тем убедился, что вчерашний эффект, произведённый на него соревнованиями, был не случаен. Стоило посмотреть на боевое поле с препятствиями – и забывалось всё, даже основная цель его приезда сюда. Вот так и поверишь в известный исторический анекдот о римском патриции, не одобрявшем гладиаторских игр. Но когда однажды друзья привели его в цирк и силой вынудили смотреть – больше не мог отвести глаз и под конец представления кричал громче всех, требуя крови… Здесь, слава Богу, не было ни крови, ни смерти. Однако ведь открываются в душе некие шлюзы, а ты и понятия не имел, что они там есть…

Зато Сергею в кои веки раз было не до происходившего на манеже. Он пристально вглядывался в проход на трибуны, из которого, по его мнению, должен был появиться швед. И вскоре тот появился. Он оживленно болтал с Аней и даже галантно поддержал её под локоток, когда она оступилась на лестнице. Это Анька-то!.. Да чтоб оступилась!.. Ну, бабы…

– Антон! Швед на горизонте! – пихнул он локтем Панаму. – И… с ней!..

Но сыщик лишь мельком глянул туда, куда он указывал, и, не обнаружив ничего требующего безотлагательных действий, вновь впился глазами в арену. Претендент на награду подбирался к тройной системе…

– Ну… – У Антона так и ходили колени: он «помогал» всаднику направлять коня на препятствие. – Ну!

– Антон, ты слышишь, что я говорю? Они уже на трибуне…

– Да вижу я… Ну!.. Ну… Ну, во-о-от…

Всадник благополучно уронил жердь.

– А так ехал…

Серёжка пристально посмотрел на него. Не зря, видимо, говорят, будто итальянские «тиффози», болельщики, во время матчей полностью отключаются от реальности, пылко сопереживая кумирам. Казалось бы, вот когда раздолье ворам!.. Но… карманники – они тоже ведь люди…

– Серёженька, родной, я всё вижу, – не отрывая глаз от манежа, неожиданно проговорил следователь. – Мой тебе совет – и ты не пялься туда. Поверь моему опыту: некоторые люди взгляд за сто метров чувствуют. Так что сиди и смотри, как тут прыгают… Интересно ведь…

На поле выехал последний участник основных соревнований.

Сергей тупо уставился на него.

Спортсмен снял жокейку, поприветствовал судей и поехал.

Серёжа не выдержал, бросил короткий взгляд на трибуну…

Аня склонилась к мужественному плечу белокурого скандинава. Они что-то рассматривали в программе соревнований, и Аня, как положено женщине, намеренной сокрушить сердце мужчины, внимала собеседнику с изумлением и восторгом. Ура, мы ломим, гнутся шведы! – павлиний хвост Бенгта уже играл всеми красками радуги, он охотно пояснял то и другое, водя пальцем по странице в буклете и время от времени заглядывая Ане в глаза. Девушка интересовала его существенно больше, чем события на манеже.

А последний участник, между прочим, заканчивал маршрут и пока ехал «нулём». Аня, а за нею и швед перестали болтать и стали смотреть.

Финский спортсмен ещё на первой лошади обратил на себя внимание своеобразной манерой езды. Сейчас под ним была вторая, и стало ясно, что его стиль не был приспособлением к одной конкретной лошадиной индивидуальности. Он и со вторым своим «напарником» пускал в ход те же приёмы, и пока всё получалось великолепно. Езда была, прямо сказать, необычной…

Зрители, которым успели чуть-чуть примелькаться вариации на стандартную тему, затихли, глядя во все глаза. Даже Сергей на какое-то время оторвался от созерцания трибуны, где его любимая девушка вовсю очаровывала другого. Панама же, откровенно не смысливший куда там тонкостей – даже азов, просто переживал за прыгающего финна. Тем временем тот преодолел последний барьер и, благодарно хлопая по шее скачущего галопом коня, под грохот аплодисментов был назван седьмым и последним участником перепрыжки.

Трибуны вздохнули и загомонили: предстоял перерыв. Кое-кто уже встал со своих мест, но даже самые нетерпеливые и голодные не спешили устремляться наружу, не выслушав объявление информатора. Перед перепрыжкой большого перерыва не делают. Надо же, действительно, уточнить…

И объявление прозвучало. Только совсем не такое, которого ждали.

Раздался переливчатый гонг, и вкрадчивый дискант информатора-балагура осчастливил собравшихся следующим сообщением:

– Вот, уважаемые зрители, и закончились основные соревнования сегодняшнего дня. Сейчас должен состояться перерыв, а после него – перепрыжка…

– Небось опять про Лизетту завернёт, – поморщился Сергей. Слушать «массовика-затейника» у него никакого настроения не было. – Или про то, что на Аничковом мосту у одного из арабов…

Он хотел сказать – «пах напоминает профиль Наполеона», но не успел.

– К великому сожалению, – продолжал комментатор, – нашему перерыву, видимо, суждено затянуться. Потому что, как стало известно, некоторым недоброжелателям очень не нравится наш праздник, проходивший до этого момента без сучка и задоринки…

По трибунам прокатился ропот недовольства. Люди, ждавшие чёткого объявления о времени перепрыжки или, на худой конец, хохмы, проникновенного обращения не оценили. Кое-где послышались даже свистки…

– …Так вот, – выпалил информатор, – к нам поступило сообщение… Дворец спорта заминирован!!!

Раздался откровенный взрыв хохота. «Ну, артист! Ну, отмочил!..»

– Господа!.. – Даже мощные динамики не могли перекрыть шума в зале. – Я не шучу!..

Хохот на трибунах только сделался громче, и где-то в недрах оргкомитета запоздало сообразили, что жизненно важное сообщение было доверено, мягко говоря, не тому.

– Администрация, – раздался совсем другой голос, – просит всех без исключения присутствующих, соблюдая порядок, без суеты и без давки покинуть помещение дворца!

Люди недоумённо переглядывались. Кто-то перестал смеяться и встревоженно озирался, заподозрив, что это всё же не шутка. Другие – благо материала на эту тему у нас нынче хоть отбавляй – рассказывали анекдоты о взрывах, киллерах и банкирах:

– …Бросил он, значит, ему в окно «Мерседеса» гранату – и наутёк, а кольцо-то, как выяснилось, и не дёрнул… А ведь после армии парень. Так учат…

– Встречаются два одноклассника: «Ты кем теперь?» – «Да так, киллером…» – «А я бизнесменом!» – «Правда? Ну, значит, ещё увидимся…»

Веселье в зале резко пошло на убыль только тогда, когда с верхнего яруса Дворца спорта начала спускаться милиция.

– Уважаемые зрители, – повторила женщина-комментатор, – перепрыжка состоится сразу после получения информации о безопасности дальнейшего проведения соревнований. Просим всех присутствующих временно покинуть зал…

Милиция не спеша двигалась вниз по проходам, с безукоризненной вежливостью обращаясь к упрямцам, оставшимся на местах. Люди уходили неохотно, только потому, что с ОМОНом у нас спорить не принято. В то, что где-то в укромном углу впрямь лежит и зловеще тикает бомба, не верил почти никто.

Теперь слышались совсем другие реплики:

– Позор-то, а?.. Как же – малая Европа… держи карман… Только в России у нас такое… Бардак, блин!..

– И кому вообще понадобиться могло? Поймать бы да портки снять…

Там, где на трибуне сидели спортсмены, не попавшие в перепрыжку, поднялся лёгкий переполох. Когда объявление продублировали по-английски, конники дружно подхватились с мест (а кто понимал по-русски, те и дожидаться не стали) – и бегом, прыгая через сиденья, ринулись в сторону боксов с лошадьми. На просвещённом Западе предпочитают не ждать, пока жареный петух в задницу клюнет. Там реагируют по первому же сигналу…

– Я Аньку… – рванулся было Сергей, но Панама перехватил парня за руку. Сыщик был очень серьёзен, но, с другой стороны, видел, что ситуация всё же не напоминала гибель «Титаника». А значит, и беспомощных девушек спасать необходимости не было.

– Пошли, – он повёл жокея к выходу, – мы её в холле у выхода подождём.

Внизу, ограничивая коридоры, по которым двигались зрители, живыми цепями стояла милиция. Перед самым выходом на улицу Панама остановился, и вместе с ним Сергей. Ближайший милиционер корректно потребовал:

– Проходите, пожалуйста, не останавливайтесь, – и добавил более требовательно: – Не загораживайте проход!..

Панама вынул удостоверение:

– Мне надо человека дождаться. Чтобы не было осложнений…

Сержант не дрогнул при виде грозного документа.

– Товарищ, а вы не могли бы на улице подождать?

– Не могу! – отрезал Панама.

Сержант нехотя отступил в сторону и пропустил их с Сергеем себе за спину:

– Тогда прошу здесь… только обратно в зал и не пробуйте – всё равно не пропустим…

Это утверждение Сергей был готов оспорить, если понадобится, делом, но не пришлось. Аня присоединилась к ним буквально через минуту. Она где-то потеряла своего шведского ухажёра, зато, к радости Панамы и большому неудовольствию Сергея, подцепила Любашу.

Та по привычке охорашивала причёску.

– Ну ни хрена ж себе пеночки выдают?.. – первым делом возмутилась она. И, обращаясь больше к Панаме, спросила: – Как думаете, взорвут?

– Да чушь собачья, – отмахнулся Сергей. – У нас тоже чуть что – Чечня, Радуев, Басаев!.. А потом выясняется: оболтус какой-нибудь, чтобы в школу на контрольную не идти…

– А по-моему, – сказала Аня, – всё очень даже серьёзно. Может, даже и к нашему делу относится…

– Думаешь?.. – тотчас насторожился Сергей. – Так нам надо ноги в руки – и на конюшню!..

Будто в подтверждение его слов, на проспект Добролюбова вырулил огромный немецкий коневоз. Расторопные немцы уже погрузили своих лошадей и теперь отвозили их на безопасное расстояние.

– А пожалуй, ты прав! – кивнул Сергею Панама. – Пошли, глянем!..

Лавируя в гудящей толпе, они поспешили к тыловым воротам конюшни, туда, куда в первый день причаливали коневозы.

– Я тут кое-что провентилировала… – вцепившись, чтобы не отстать, в кожаную куртку Антона, на ходу рассказывала Аня. – Бенгт не скрывая говорит, что Сирокко – не его конь… и выступать он на нём даже не собирался… Конь принадлежит его спортивному агенту, Нильхедену… тот, с согласия Бенгта, его в Санкт-Петербург на продажу привёз… Обещал, мол, кому-то… У Бенгта одна Слипонз Фари здесь… помнишь, кобылища рыжая? Ну вот, дома ещё одна есть, но молодая… рановато ей на такие…

– Вот теперь всё понятно… – Панама отреагировал так, словно добытые Аней куцые сведения вправду многое расставили по местам. – Всё правильно…

Мимо пропыхтел несогретым мотором ещё один коневоз. Финский.

Атмосфера вокруг «Юбилейного» царила приподнятая: российского зрителя такой мелочью, как предполагаемая бомба, не прошибёшь. Особенно когда на излёте хмурого дня прекращается кляузный дождь и погода, как говорят в Питере, начинает «шептать». Администрация соревнований тоже оказалась на высоте, не запаниковала и не растерялась: оркестранты в гусарской форме грянули мазурку, и костюмированные пары закружились прямо посреди живописной аллейки, в окружении многочисленной публики. Чуть поодаль загремели почти всамделишными мечами славянские ратоборцы. Ближе к служебному входу стояли нарядно «разодетые» лошади, которые должны были принимать – и, чего доброго, ещё примут! – участие в показательных выступлениях и культурной программе. Возле них – цветастые платки с кистями, синие штаны с лампасами – заливался весёлой, заводной песней казачий хор. Милиция стояла на ступенях дворца, спокойно взирая на импровизированное гуляние.

Возможный взрыв в разговорах почти не упоминался.

Пока Сергей и Антон ждали Аню за спинами оцепления, в служебном проходе возле трибун нос к носу столкнулись два человека – Гуннар Нильхеден и Андрей Поляков. Гуннар спешил на конюшню, Андрей же, наоборот, к выходу.

– Твои постарались?.. – тихо и быстро, ибо времени было в обрез, спросил швед по-английски.

– Нет. Не должно быть. Хотя…

– Вот когда коня надо было сюда привозить! – вырвалось у Нильхедена. – Время для подмены – лучше не придумаешь!.. И всё было бы шито-крыто…

– Знал бы прикуп, жил бы в Сочи, – сказал по-русски Андрей. Перевести эту философскую фразу он не надеялся, а потому просто спросил: – Знаешь, что за парень конём-то интересовался? Ты мне его ещё показал…

– Ну? – Швед уже глядел мимо, ему надо было бежать.

– ЕГО ЖОКЕЙ. Из Сайска!

Нильхеден так и прирос к месту:

– By gosh![54]

– И поэтому я вот что… – Андрей заговорил очень быстро, насколько позволял его английский. – Вам бы под этот шумок вообще отсюда свалить. Назад в Швецию… Уговори своего!.. И повод что надо, и время самое подходящее. От греха-то… Уговоришь?

По проходу, вытесняя толпящихся сотрудников дворца, неспешно, но напористо продвигались несколько омоновцев. Сотрудники себя «посторонними» ни в коем случае не считали, но у милиции мнение было иное. И очень весомое. Поляков глянул через плечо на приближающиеся камуфляжные силуэты.

– Ты, Гуннар, главное, не волнуйся. Все будет о’кей!

Швед ему не ответил…

– Проход закрыт! – Дорогу перегородил плечистый омоновец с автоматом в руках. Не помогли ни пропуск «Оргкомитет», ни виповский бэйдж. Омоновец был непреклонен.

Антон отвёл ребят в сторону:

– Аня, Люба, Сергей… вы на всякий случай машину под парами держите. Вдруг шведы выедут… А я пойду гляну, что происходит. Меня благо не знают… Если вдруг в самом деле наши «друзья» всю эту кутерьму – уж я ребятам из ОМОНа кое-что на ушко шепну…

Сергей и две девушки видели, как он подошёл к омоновцу и показал ему удостоверение. Тот долго и очень пристально изучал предъявленный документ, но потом всё же кивнул и увёл Панаму по направлению к боксам.

Там творилась необычная суета. Стояли с опущенными трапами готовые к отбытию коневозы. Люди убегали с уздечками в руках и возвращались, ведя в поводу лошадей. Некоторые кони, привыкшие к путешествиям, грузились спокойно. Другие, наоборот, сопротивлялись – никак не хотели подниматься по трапам, и всеобщее волнение, остро передававшееся животным, плохо помогало процессу.

Увозить, впрочем, собирались далеко не всех. Но почти у каждого бокса стояли люди, и все кони были в уздечках – бережёного Бог бережёт…

Мимо Антона прополз ещё один загруженный коневоз. Не шведский.

– Ишь, переполошились буржуи, – услышал он чью-то реплику. – Всюду Белфаст мерещится. И в России – без разницы, Петербург или Грозный…

– Правильно, – отозвался другой голос. – Телевизор хоть не включай: тут взорвали, там застрелили… Небось в следующий раз к нам и ехать не захотят…

Антон оглянулся: возле приоткрытых боксов стояли и спокойно покуривали два москвича. В денниках нервно поводили ушами взнузданные лошади.

– Да нет, поедут, я думаю. Я вот в Париже был – все урны наглухо заварены… и в каждом магазине на входе-выходе шмон. Тоже кто-то что-то взорвал…

– Допрыгать, сволочи, не дали. Что теперь с перепрыжкой будет?

Навстречу Панаме шёл милицейский майор в камуфляжной форме – командир отряда. Подойдя ближе, он отдал честь:

– Слушаю вас… Что случилось?

Антон взял его под руку и, как обещал, что-то шепнул на ухо.

– Нет проблем, товарищ следователь, – спокойно ответил майор. – Вы можете спокойно находиться на территории боксов. Запрещён вход только на территорию самого комплекса. Честь имею…

Козырнул и исчез: у него и так дел было невпроворот.

Оставшись один, Панама постоял секунду на месте, стараясь сориентироваться в происходящем, а потом направился между боксов туда, где, как ему вычертил на бумажке Сергей, был спрятан Заказ. Выйдя из-за поворота к деннику номер тридцать два, он чуть не наткнулся на шведов: прямо в проходе между боксами стоял с опущенным трапом двухместный серебристый прицеп. Возле него о чём-то ожесточённо спорили Бенгт Йоханссон и Гуннар Нильхеден.

Антон отошёл в тень, достал по примеру москвичей сигареты и стал ждать, чем кончится спор. Он примерно догадывался о его смысле, но тщетно напрягал слух, силясь уловить хоть что-то конкретное.

Покупая у предпринимателя-калмыка вкусные манты, он говорил с ним на его родном языке. Он понимал говор большинства кавказцев, по делу и без дела появлявшихся в Сайске. Но вот что касается шведского…

«Тойота» была предусмотрительно запаркована подальше от скопления прочего транспорта – под деревьями у выезда на проспект. Сквозь путаницу ветвей еле пробивался свет уличных фонарей. Сергей и две девушки быстро шли вперёд, время от времени оступаясь впотьмах. За спиной, возле «Юбилейного», по-прежнему играл оркестр и веселился народ. Многие скрашивали ожидание пивом, а кое-кто – и чем покрепче, но милиция бдела, и эксцессов не возникало.

Когда праздношатающаяся публика окончательно перестала попадаться навстречу, Серёжа воспользовался тем, что Любаша немного отстала, и – спешка, не спешка – обнял Аню за плечи. Её рука тут же проникла под его куртку, и призрак Бенгта Йоханссона побледнел и растаял, отступая в небытие. Серёжа придержал шаг и решительно повернул Аню к себе лицом…

Они не заметили, как в «Мерседесе» цвета мокрый асфальт, притаившемся через два дерева от «Тойоты», зажглись салонные лампочки. Дверцы почти бесшумно открылись и снова закрылись, выпустив двоих человек. Один был два метра ростом и метр в ширину. Другой – вертлявый шкет с играющим алмазной крошкой перстнем на пальце.

– Смотри, Плечо! Коза!.. – громко и наигранно удивился вертлявый. – Это гора с горой не сходятся… а человек человека всегда, если надо, найдёт. Со свиданьицем, милая!

Реакция у жокея-международника всегда была отменная – Сергей мигом заслонил Аню собой.

– Я тебе дружить предлагал, а ты мне в душу плюнула, – продолжал парень. – За «козла» – помнишь, девочка? – по понятиям отвечать надо. А ты думала как? С серьёзными людьми дело имеешь…

Запах его дорогого парфюма был противен Ане до тошноты.

– Мужики… – Сергей понимал, что в схватке с двоими у него шанса не будет. Он уже прикидывал пути поспешного отступления…

Но не успел даже договорить.

Короткий, без замаха, удар могучего каратиста отшвырнул его в сторону и распластал на земле. Он попытался вскочить, но амбал молча ринулся следом, и ботинок сорок седьмого размера с тупым звуком впечатался Сергею под рёбра. Потом ещё и ещё! Уже безо всякого каратэ. Недомерок подоспел на помощь приятелю, и вдвоём они занялись Сергеем совсем основательно…

– Сволочи!!! – не своим голосом закричала Аня, бросаясь вперёд. – Отстаньте от него!!!

И попыталась оттащить здоровяка Плечо за руку прочь.

Он даже не обернулся – просто дёрнул локтем, стряхивая незначительную помеху. Аня была далеко не богатырша, но на конюшне ей случалось разнимать дерущихся жеребцов. Избавиться от неё амбалу не удалось. Она вцепилась в него мёртвой хваткой, да ещё и колотила кулачком по спине. Плечо наконец оставил Сергея и оглянулся, и позже она пришла к выводу, что ничего более страшного, чем этот взгляд зверя, оторванного от добычи, в своей жизни не видела.

– Свали, сука!.. – Раскрытая пятерня со сковородку величиной шарахнула её в лицо, и Аня кувырком полетела прочь. Она приземлилась на асфальт, расшибив локти и так ударившись коленом, что сквозь джинсы выступила кровь.

В это время к полю битвы подоспела Любаша. Быстро оценила обстановку – и сделала единственное, чем могла реально помочь. Набрала полную грудь воздуху, чуть присела… и завизжала на нечеловечески громкой и пронзительной ноте:

– Спаси-и-и-ите!!! Наси-и-илую-у-у-уют!!!

Жуткий этот вопль вполне могли услышать омоновцы;

Любаша наполовину рассчитывала, что Серёжины обидчики просто бросят свою жертву и кинутся наутёк. Однако они этого не только не сделали, но и, кажется, вознамерились заткнуть ей рот. Любаша собрала последние силы и завизжала громче прежнего…

– Эй, орлы! – отозвался голос из темноты. – Чего маленьких обижаете? Вас этому в школе учили?

Говорил мужчина, так что бандиты обернулись. И увидели интеллигента с портфелем в руках. Шляпы и очков, правда, не наблюдалось, но воображение их легко дорисовывало. Ой, мама, защитничек!.. Сачками таких только ловить. Да ему кулак покажи…

Тем не менее они отвлеклись, и Аня, хромая, снова побежала к Серёже. Тот, десятки раз падавший под копыта, ещё не потерял сознания, но пребывал в серьёзном нокдауне: стоял на четвереньках и, уже плохо соображая, только прикрывал одной рукой голову.

Как раз когда подскочила Аня, вертлявый с силой ударил Сергея ногой в печень. Аня услышала, как он охнул, и, пригнувшись, с налёту врезалась в бандита всем телом, отпихнув его от Сергея. Не подлежало никакому сомнению, что сейчас она снова полетит на асфальт…

Панама свои возможности оценивал трезво. Громилу, к тому же владеющего единоборствами, ему было не одолеть. Но вот отвлечь на себя, заставить на какие-то секунды забыть про Сергея… А там, глядишь, ещё кто-нибудь подоспеет…

Пудовый кулак вылетел со скоростью безусловного рефлекса, однако не достиг цели. Баул взметнулся навстречу удару, и намозоленные костяшки скользнули по толстому, как линолеум, кожзаменителю. Панама отскочил, пытаясь увести противника в сторону, и у него получилось. Плечо сделал два шага в его сторону и нехорошо улыбнулся, и следователь понял, что во второй раз обманный манёвр ему навряд ли удастся. Недомерок что-то выдернул из кармана и тоже двинулся на Антона…

Вокруг – а то как же, бесплатное развлечение! – начинал собираться народ. Кто-то возмущался, кто-то комментировал, но в драку вмешиваться никто не спешил. Аня с Любой кое-как привели Сергея в сидячее положение. Аня всё пыталась разглядеть, открыты ли у него глаза:

– Серёжка, Серёженька!!! Ты живой?..

Он ответил не сразу, хотя был не только жив, но даже почти в полном сознании. Тот, кому доставалось по печени, знает, как от этого перехватывает дыхание, как долго и тщетно пытаешься сделать один-единственный вдох… И с какими мучениями и трудом это наконец удаётся…

Панама же, рассмотрев, что девчонки наконец подняли Сергея на ноги, громко закричал им:

– Ребята, бегите!..

Он не успел увернуться, и рослый пребольно – искры из глаз – достал его ногой по бедру. Так, что мышцы одеревенели, отказываясь повиноваться. Сейчас собьют…

– Кого насилуют? Где?..

Голос был предвкушающим и весёлым. Мелькнула, возникнув из темноты, ярко-жёлтая полоса на груди чёрного свитера. «Да так… папа с дочкой какие-то», – пронеслось в голове у Панамы. Антон успел обрадоваться неожиданному соратнику и одновременно испугаться за него. Он-то знал, чем дело порою оборачивается для таких вот отчаянных, сующихся разнимать чужую драку. Слишком хорошо знал…

Между тем седой не тратил времени попусту. При виде нового противника Плечо издал досадливый рык и метнулся навстречу незваному оппоненту: куда, сука, лезешь?.. Ща всё объясним…

…И, Господи, до чего медлительным и неуклюжим показался стремительный каратистский удар. Всё познаётся в сравнении! «Дочкин папа» вроде не торопясь совершил изящное па… Какие весовые категории, какая разница в росте? Потерявший равновесие амбал вдруг нечеловечески выгнулся… и с невнятным криком боли улетел куда-то в кусты. Кусты затрещали. Его напарник поспешно отбежал на безопасное расстояние…

– Тоже мне, насильнички выискались, – буркнул седой. – Не умеют ни шиша, а туда же…

Любопытных вокруг всё прибывало. Аня с Любашей тащили Сергея к «Тойоте»: он порывался идти сам, но никак не мог выпрямиться, ноги у него заплетались, а ладонь точно приклеилась к правому боку. Досталось ему здорово.

Мотор завелся сразу. Машина, взревев, улетела со злополучной площадки…

Панама увидел амбала, вылезавшего из кустов, и решил не геройствовать: развернулся и, хромая, со всех ног удрал в темноту. Чёрного свитера тоже нигде не было видно.

К месту, где происходила драка, запоздало спешила милиция…

– Ну вот… привет тебе от Заказа, – угрюмо констатировала Аня. «Тойота» спешила по Невскому проспекту к Фонтанке.

– Что?.. – просипел с заднего сиденья Сергей. Он всё пытался найти такое положение тела, при котором было бы не больно, и в результате заваливался набок. Его мутило, голова шла кругом. Любаша обнимала его, и впервые ему не хотелось избавиться от неё. – Я же… они тебя…

– Да нужна я им, как щуке зонтик! – У Ани что-то щёлкало в колене каждый раз, когда она выжимала сцепление, и она старалась пореже переключать скорости. – Это они тебя, родной мой, вычислили…

– М-м-м…

– Я, пожалуй, даже догадываюсь, чья они крыша… Я-то уж знаю, кто у нас под кем ходит…

– И ты тоже?.. Ходишь, платишь?..

Аня свернула на Фонтанку, и машина запрыгала по ухабам.

– А ты как думал? Естественно… Ба-а-альшому, говорят, человеку… Вору в законе, кличка – Француз…

Сергей зарычал. Аня сильно подозревала, что рычание маскировало стон, и поспешно заверила:

– Да я его и не видела никогда. Приезжают ко мне от него раз в месяц… два ёжика. Рыжий и беленький. Вежливые… С пивком всегда, с мороженым…

Панама благополучно смешался с толпой и, отдышавшись, спокойно закурил и уже с безопасного расстояния созерцал место сражения. Шкаф, которого так мгновенно унизил седой, сидел «прислонютый» под деревом и осторожно разминал суставы правой руки, проверяя, не переломаны ли. Ему оказывали помощь подоспевшие милиционеры. Вертлявый суетился тут же.

Панама подумал о том, что ему, наверное, следовало подойти, продемонстрировать удостоверение и рассказать, что случилось в действительности. Он даже потянулся было к нагрудному кармашку… но на полдороге рука отяжелела и остановилась. «Блин», – подумал Антон. История повторялась! Не хватало только беленьких трусиков, а так всё было на месте. И не далее как завтра выяснится, что амбал с вертлявым – детки жуть до чего крутого бизнесмена. Или вообще депутата. Невинно пострадавшие от рук «временного важняка» Панаморева. Между прочим, пившего накануне вино… Неприятности подобного рода ни Ане, ни Сергею, ни Любе, конечно, окажутся не нужны. Знаем, учёны, как такое бывает… А там, на засыпку, московский анализ покажет, что шведский Сирокко Заказу – нашему забору троюродный плетень. Каковой плетень немедленно обломают о спину… сами понимаете чью…

Липкое чёрное Нечто, которое он, как ему казалось, вчера лихо сбросил с души, на самом деле, оказывается, и не думало никуда исчезать. По-прежнему сидело верхом и держало в строгой узде…

Урна стояла поблизости, но окурок полетел под ноги. Панама достал блокнот и на всякий случай записал номер бандитского «Мерседеса». Сунул блокнот в карман и пошёл к метро – ехать в гостиницу.

Снова начал накрапывать дождь…