Выключатель тьмы Фомальгаут Мария
– Принес?
Земля уходит из-под ног, чего я его так боюсь, бли-ин, вбили с детства в голову перед большими людьми навытяжку стоять, дрожмя дрожать… послать бы его к черту в задницу…
Смотрю, как из ворот выезжает грузовик, груженый медными грошами, за ним выезжает крытый фургон, по знакам на брезенте догадываюсь, везут оружие, куда-то на полигон…
– А это что у нас… оружие делают?
– А ты как думал.
– А… что конкретно?
– Эх ты-ы, салага… – бригадир хлопает меня по спине, – медный таз, а ты чего думал?
Киваю. Точно. Медный таз.
Озарение. Внезапно.
– Принесу.
Хватаю со стола бригадиров блокнот, выхожу из двери. Ага, опешил, бригадирушка, остолбенел, хоть бы ты в соляной столп превратился, я бы тебя в десятый цех сдал на переработку…
Выискиваю адрес, телефон, прыгаю в газельку, надеюсь непонятно на что…
– Здесь остановите.
Водила смотрит на меня, как на психа, где это видано, чтобы добрые люди посреди леса останавливались…
– Подождать вас?
– А-а… да нет.
Выхожу. Водила смотрит мне вслед, похоже, думает, как бы я руки на себя не поднял…
Понять бы еще, что я вообще здесь ищу. Зеленая ящерка смотрит на меня, насмешливо, пристально, кажется, хихикает…
Нет… уже не ящерка…
Сама…
– Здравствуй. С чем пожаловал?
– Я это… по поводу горы…
– Сделали? Ой, молодцы какие…
– Да нет… нам бы… еще меди…
– Еще-то вам зачем, хватит поди…
– Хватит-то хватит, да вот заказ у нас срочный…
– Мне-то что до заказов ваших?
Говорю, что за заказ. Хозяйка хмурится. Ну пожа-а-алуйста, ну скажи да, да, да…
– Так бы и сказал… чего темнишь-то… дело-то святое…
Гора падает с плеч. Не медная, но все-таки…
– Принес?
Бригадир жжет меня взглядом.
– Принес… вон…
Киваю в сторону печей, где уже отливают в формах заказ, ну только бы успели, только бы остыло все…
– Не успеем, – бригадир качает головой, показывает на шоссе перед фабрикой… что он там углядел… а-а, едут…
– Люди вроде ничего, понимающие… интеллигентные, скандал не закатят… – вспоминаю.
– Да не то… в глаза стыдно смотреть… люди-то хорошие, у них радость, а тут такое…
Ничего, успеем… поднажмем счас, и…
– Авра-а-ал!
Обреченно вздыхаю, вот оно, началось… в деревне утро. Закричали, блин, петухи…
– Авра-а-ал!
Ну что еще…
Переглядываюсь с бригадиром, бежим туда, где кричат, только этого не хватало, что у них там случилось, тока нет, или воды нет, или еще чего нет, и горит где чего, или…
Выбегаем на улицу.
Холодеет спина…
– А ты как думал.
– А… что конкретно?
– Эх ты-ы, салага… – бригадир хлопает меня по спине, – медный таз, а ты чего думал?
Так и есть, медный таз, огромный, страшный, нависает над комбинатом, вот-вот накроет…
– Шесты! Шесты-ы-ы!
Ищем шесты, где ни могут быть, эти проклятые шесты, а вон, стоят у стены, хватаем шесты, отталкиваем таз, тяжелый, с-сука, не поддается… ну давай же… еще не хватало, сейчас комбинат накроется… чувствую себя супергероем, который сражается с каким-нибудь Годзиллой…
– Не боись, дело привычное… – шепчет бригадир, – бывает…
– И часто?
– Ну… не часто, но бывает… ты чего думал… медный таз, брат, дело такое…
Толкаю таз что есть силы, в глазах темнеет, наконец, таз со звоном и грохотом падает на шоссе.
– Ур-р-а-аа-а!
Не подхватываю общий крик. Обреченно переглядываемся с бригадиром, теперь точно ни хрена не успеем…
Смотрю, как подъезжает лимузин, нда-а, хорошо люди подготовились, вдвойне стыдно будет, если не успеем. Выходят, он во фраке с бабочкой, она в белом платье, девчушка выбегает, дочка ихняя, похоже… Оглядываются, идут к нам, бли-ин, как неловко…
– День добрый… не подскажете, медеплавильный комбинат здесь находится?
Еле выжимаю из себя:
– Так точно.
– Мы у вас… заказывали…
Что-то грохочет сзади, работяги везут на тележке, неужели готово…
– Все, все, принимайте работу! – лысоватый мужичок стряхивает с изделия невидимую пыль. Невольно любуюсь, вот красоту отгрохали…
– Ой, здорово как получилось!
– Да вы прям волшебники!
– Рады стараться….
Смотрим на медную свадьбу, и правда, здорово получилось, заслужили люди, семь лет вместе… разливаем шампанское, горько, и все такое…
– А ты… м-молдодчина… – бригадир сжимает мое плечо. – ув-важаю… я ж так… в сердцах сказал… достань где хошь… знал же… негде достать… а ты… ишь какой… м-молодчина… д-далеко пойдешь…
Вымученно киваю. Нет, ничего, работать можно… уж ради медной свадьбы можно и остаться, почаще бы вот так… свадьбы эти… а то сейчас как женятся, так и разбегаются… а эти ничего… может, придет время, и бриллианты заказывать будут… правда, уже не у нас…
2014 г.
Большой разрыв
Захожу в подъезд.
Перевожу дух перед боем.
Счас начнется.
А что начнется, я уже даже не сомневаюсь. Полетят клочки по закоулочкам, мало не покажется…
Поднимаюсь на этаж, снова перевожу дух. Хочется уйти отсюда, не приходить. Никогда. Вообще. Знать бы еще, куда уйти, идти-то особенно некуда, вон, мужики, вместе бухать – пожалуйста, а как перекантоваться у кого недели две, это фиг вам, а-а-а, у меня жена, а-а-а, у меня теща…
Понимаю…
Поворачиваю ключ, ключ прыгает из рук, тпру, стоять, падла, ком-му сказал…
Счас начнется.
Нинка уже за дверью, уже готовится, раззявила свою глотку, аа-а-а, алкаш чертов, а-а-а-а, да на хрена замуж выходила, а-а-аа… Не, у Семеныча вон как-то с Любкой получается, гаркнет на неё, да и все, а я гаркать не выучен, в детстве, бывало, заорешь на кого, мамка взовьется, это что за тон такой, это что за тон, ты как себя ведешь…
Эх, мамка, чему учила… Можно подумать, готовила к миру какому-то, где все на цыпочках ходят и сюсюкают…
Щелкает замок, выходит Нинка, в платье, духами пропахшая, что за черт, любовничка, что ли, притаранила…
– Ну, приветик…
Обнимает меня, целует, эт-то что… ну точно, приволокла кого… найду, убью, вот как Семеныч у своей хахаля выискал, так потом пух и перья летели…
Бегу в спальню, нет никого, да можно уже и не смотреть по шкафам, по комнатам, нет, не пахнет мужицким духом, у мен на это дело чуйка верная…
Никого…
– Ну чего ты… устал?
Смотрю на Нинку, издевается, что ли…
– С чего уставать, три месяца не работаю, как сократили…
Нинка снова обнимает, целует, вот черт…
– Ничего… найдешь… обязательно. Такого мужика, блин, директор не заценил… Ты у меня без дела не останешься… ну айда ужинать, я курчонка сварила…
– Да я…
– Да ты поешь, выпил же, закусить надо…
Рехнулась она, что ли… Иду за Нинкой, пол качается под ногами, тпру, стоять, ком-му сказал… не, Нинка у меня вообще золотая баба, зо-ло-та-я… для такой не то что на фабрике гробиться, для такой хоть с моста прыгнуть, хоть поперек целой армии пойти не страшно…
Пол выскакивает из-под ног, Нинка меня хватает, держись, держись…
Ах ты ж долбанный на хрен…
– Ой, Люсь, да чего ссоришься с ним, так и всю жизнь можно проссориться… Да всю жизнь, говорю, проссориться можно, делать, что ли, больше нечего? Да ну тя, Люсь… да мы со своим давно уже не цапаемся… Да нет, не пьет… Ой, Люсь, ну какие там кодирования, ну кто там в это верит вообще? Сам бросил, он у меня мужик что надо… Да помирились… да само все как-то… видишь… приснилось мне тут… ну да, бывает, муть всякая ночью в голову лезет… вот привиделось… что я одна. Ну вообще одна-одинешенька… в пустоте… вот так вот… да говорю тебе, вообще вокруг ничего нет, вообще! Вот так вот, ну то есть все где-то есть, ну далеко-далеко, вообще не найти, до них хоть миллион лет иди, не дойдешь… и мой где-то там… тоже далеко-далеко… слушай, так страшно вообще стало… просыпаюсь, реву… Тут мой возвращается, на бровях, под мухой… Ты прикинь, я ему на шею прямо кинулась, миленький, вернулся… Ну… да завязал он, говорю тебе… после такого… да нормально все у нас… говорю тебе, сон… жуть такая… вообще…
Ополаскиваю лицо.
Еще.
Еще.
Нужно идти. Нужно как-то пересилить себя, идти туда, в большой зал, на бой.
А что будет бой, я уже не сомневаюсь.
– Вам плохо?
– А?
Охранник у входа сочувственно смотрит на меня.
– А… нет… хорошо все… хорошо…
Выхожу в коридор. Чувствую, что сегодня не смогу держать оборону, не смогу договориться, он там, по ту сторону баррикады не поймет, не захочет понять, будет орать про санкции, про права, про несуществующие договоры какой-то вековой давности…
Нет, я его понимаю.
Его тоже можно понять… у него такая же Конфедерация, у него три галактики, у него люди, которых нужно чем-то согревать, у него… Так что вцепится он в это облако как клещ, чёрта с два отпустит. И здесь тоже его понять можно, облако – это не только сегодня топливо, это завтра топливо, через год, через век, через тысячу лет, когда погаснут звезды, и нужно будет чем-то согревать миллионы и миллиарды людей…
Вхожу в зал.
Протягиваю руку, как будто ничего не случилось, он делает то же самое, касаемся друг друга кончиками пальцев.
Садимся. Как борцы перед битвой. Сейчас кинется он на меня, задушит…
– Я… что подумал…
Почему я вздрагиваю от его голоса…
– Я что подумал… можно же облако… разделить…
– Простите?
– Разделить… облако. Вам половина, нам половина. Разграничители какие поставим… на наш век хватит…
Еле удерживаюсь, чтобы не спросить, а потом.
– А кто его знает, что оно там потом… может, и нас не будет потом…
Не верю. Не понимаю. Слишком просто, слишком внезапно, какая-то ловушка, подстава, за которую будем расплачиваться не только мы, но и наши потомки, из поколения в поколение…
– Да не думайте вы про нас так. Все-таки… ненадолго мы все… вместе.
– Это еще что, насчет войны, что ли, намекает… очень похоже.
– Да что вы, какая война… просто… кто знает, сколько все это продлится…
Снова касается моих пальцев своими, будто боится меня потерять, да что с ним…
– Да, господин министр… нет, господин министр… понимаете, я получил предупреждение. Да. Предупреждение. Нет, не от восточной Конфедерации. Тут другое… вы верите в вещие сны? Я тоже нет. да… приснилось что-то прошлой ночью… ну как вам сказать… как будто я остался один… ну вообще один… в целом мире… то есть, все остальные где-то есть, но где-то бесконечно далеко, так, что я до них не дойду никогда… вообще, никогда… Это было страшно. Да, господин министр, это было страшно. Когда я наутро увидел наших противников, я готов был их расцеловать. Да, господин министр, расцеловать, ни больше, ни меньше. У меня было такое чувство, что когда-нибудь мы с ними расстанемся навсегда, и я никогда их больше не увижу. Совсем. Да, господин министр… нет, господин министр… я знал, что вы меня не поймете…
Затишье перед бурей.
Затишье перед боем.
Я уже знаю, что будет бой. Еще не вижу рысьих шапок там, на горизонте, уже знаю – будут здесь окаянные нехристи, заполонят землю русскую. Не пройдет ворог, не пустим окаянного, встретим сплоченными рядами…
Поднимается красное солнце, предвестник битвы. И за солнцем на горизонте поднимается темная рать, насколько хватает глаз, идут проклятые вороги. Отделяется от несметного полчища всадник, скачет нам навстречу, киваю, знаю древний обычай, два всадника сражаются перед боем, кто победит, того войско и выиграет битву…
Но что это?
Смотрю, не вижу в его руках ни копья, ни меча, скачет навстречу, безоружный, что он несет…
Спешивается.
Кланяется до земли, протягивает мне охапку шкур, знатные шапки из них будут…
– Прими, великий князь, подарок от народа нашего…
Беру шкурки, как бы не отравленные оказались.
– Благодарствую.
– Мир тебе, великий князь, и народу твоему.
Ушам не верю, эти ли нелюди города жгли, бесчестили наших женщин…
– Позволь нам, великий князь, разбить стоянку на землях твоих, погостим, покормим коней, дальше пойдем в путь-дорогу…
Не верю своим ушам. Где здесь подвох, что он задумал, окаянный…
– А был мне сон вещий… врешь, собака, бывают вещие сны, еще как бывают. Вот и был мне сон, что остался я один, в целом свете – один-одинешенек, и нет никого вокруг меня, и крикну – и не слышит меня никто. и все другие вроде бы и есть они, а далеко-далеко-далеко, так далеко, что хоть всю жизнь скачи – не доскачешь… Понял я, что неспроста сон увидел… И когда на рассвете вражьих воинов увидал, только что целовать их не кинулся…
Расстояние до горизонта событий во вселенной уменьшается. Большой Разрыв произойдет через 22 млрд. лет, после чего Вселенная распадется на элементарные частицы, которые будут удаляться друг от друга со скоростью света. Известные законы физики перестанут действовать, дальнейшую судьбу мира предсказать невозможно. Каждая элементарная частица останется в одиночестве, бесконечно отдаленная от других частиц. Предположительно данное событие произойдет с вероятностью…
2014 г.
До носферату в один конец
– Сеньорита… вас проводить?
Роберто подкрадывается к девушке, тут, главное, не спугнуть. Тут, главное, быть галантным и вежливым, а уж это-то Роберто умеет, можете не сомневаться, пташечка от его слов растает, а уж растаявшую её можно голыми руками взять…
Сеньорита оборачивается. Маленькая, хрупенькая, глаза в пол-лица, за такие глаза умереть не страшно…
– Разрешите…
– Ага… спасибо…
Голосочек нежный, всю душу переворачивает, южная ночь жаркой кровью ударяет в голову…
– Далеко живете, сеньорита?
– Да нет… там… в доме… на холме…
Стесняется. Роберто любит, когда девушки стесняются, может, еще чистая, непорочная, это тебе не Хуансита из «Кукараччи», ржет, как лошадь, дымит, что твой дракон, ей что скажешь, она – гы-ы-гы-гы!
– Значит… недавно к нам приехали?
– Из Глазго.
Роберто не знает, что такое этот Глазго. Неважно, из Глазго так из Глазго, хотя тут можно что-нибудь красивое ввернуть…
– А я думал, такая красотка спустилась с луны…
Сеньорита меняется в лице.
– Что? А вы… откуда… знаете?
Шутит. Заигрывает…
– О-о, у меня на это дело глаз верный…
Роберто наклоняется, здесь надо поцеловать сеньориту, резко, сильно, девушки любят властных.
Наклоняется…
Наклоня…
Накло…
Видит крохотные острые клычки за девичьими губками, еще пытается отпрянуть…
В зал вваливаются два подвыпиваших пацана, думаю про себя, им хоть восемнадцать-то есть… Ван-Ванна настораживается, как хищник перед прыжком. Чувствую, пахнет порохом.
– Мы… это… самое…
Ван-Ванна морщится, как перед расстрелом.
– Мы это… Гоголя… потеряли.
Гром среди ясного неба.
По-те-ря-ли.
Страшное слово.
Кажется, даже часы перестают бить.
– Штраф! – взрывается Ван-Ванна, – и книги взамен принесете, что есть!
Пацаны переглядываются, можно подумать, у них есть книги. Они их в руках не держали никогда, пока в школе не заставили…
– Кирь, у меня дома фигня какая-то лежит…
– Нам фигню не надо, нам нормальные книги нужны! – Ван-Ванна рвет и мечет, – штраф платите!
Смотрю, как Ван-Ванна выпотрашивает учеников. Круто у неё получается, я так не умею. Парни поваливают, поджав хвосты, Ван-Ванна еще долго рвет и мечет: не-ет, у меня в голове не укладывается, как можно воровать книги…
Обыкновенно, как…
Потихоньку зарываюсь в книгу. Пока директрисы нет, можно и почитывать, пока не ка-ак выскочила, ка-ак выпрыгнула из кабинета, эт-то что т-такое?
Читаю…
Историки не знают, куда поехал Дракула после того, как покинул Тырговиште. В конце концов он оказался в Молдавии, но оставаться там ему было небезопасно, потому что…
С фотографии… тьфу, с портрета смотрит на меня Дракула, носатый, бровастый, глазастый, облизывает спрятанные клыки, смотрит на жертву, э-эх, все худосочные попадаются…
Доподлинно неизвестно, как умер князь, и что случилось с его телом. По одной версии Дракула похоронен в монастыре Снагов к северу от Бухареста, по другой – в монастыре Комана к югу от Бухареста. Загадочное исчезновение археологов, пытавшихся…
Потихоньку набираю в поисковике билеты в Румынию, Яндекс ищет что-то, Иркутск-Бухарест, от двадцати двух тыщ, очень приятно. С пересадкой в Москве…
Считаю. Зарплата десять штук, за комнату пятишник, за жрачку еще пятишник, откладывать на поездку получается… ничего.
Воровато оглядываюсь, набираю в поисковике – совмещение…
– Ну что… я вас хочу несказанно обрадовать… – Ван-Ванна вваливается в зал, тащит коробищу с карточками, – сказали, каталог делать… в электронном виде.
Киваю. В электронном, так в электронном. Хоть в квантовом. В каком прикажете.
– И еще газетки подошьешь, Тим?
– Подошью…
Ноздрапыренко Н. В. Прямая корреляционная зависимость скорости роста Arabidopsis vulgaris от температуры окружающей среды… Москва, «Наука» 1975…
И так далее по тексту. У-дэ-ка, бэ-бэ-ка, и-эс-би-эн, кто это все выдумал…
Не так я себе это представлял.
Не так.
Когда приходил сюда, еще в детстве, когда меня встречали цари Салтаны и князья Гвидоны, коты учёные и быки печёные, которые на море-окияне, на острове Буяне. Думал, будет какое-то сказочное царство красоты, двери в иные миры, никак не представлял себе и-эс-би-эн…
Тайком-тайком приоткрываю книгу про Влада Цепеша, блин, не успел дочитать, домой придется тащить…
…четверо археологов были найдены мертвыми с перерезанными глотками…
Дракула смотрит на меня с фото… тьфу, с портрета, на фотографиях он не отображался. Тьфу, что я говорю, в те времена и фотографии-то не было… Цепеш, носатый, бровастый, глазастый, смотрит на меня, э-эх, худосочные, гнилое племя…
Слышу каблучки в коридоре, возвращаюсь к газетам, это у нас что за газетка, а-а, умри, тоска, читай Эм-Ка… А «Вокруг света» здесь чего делает? Хочу отнести на полку, смотрю на обложку, Бразилия, увижу ли Бразилию до старости моей…
Читать бесплатно другие книги:
