Гоблины: Жребий брошен. Сизифов труд. Пиррова победа (сборник) Константинов Андрей

ПРОЛОГ

Невзирая на проклюнувшееся весеннее солнышко и вселяющую оптимизм капель, четверг у Жоры не задался с самого утра. Сначала подруга Люся выкатила ультиматум и ответственно заявила: либо до следующего вторника он находит деньги на микроаборт, либо она всё расскажет папе. К слову — папой у нас был экс-чемпион Петербурга по пауэрлифтингу. Затем вдруг позвонил Сопелка и принялся гнусно сопеть за старинный карточный долг. Долг этот висел на Жоре еще со времён нашумевших гастролей одесского шулера Ваньки-Копчика, а потому он резонно числил его по разряду амнистированных капиталов. А теперь вот Сопелка неприятно убедил в обратном. И, наконец, час назад очередной телефонный шутник сообщил об очередном заминировании. Самое паскудное, что в качестве объекта атаки тЫРРорист выбрал универсам «Смольнинский», в котором Жора небезуспешно трудился вторую неделю. Покупателей, как водится, сразу повыгоняли, а универсам, в ожидании собаки с милицией, закрыли. Так Жора остался без работы. А профессия у него была вполне себе творческая — «тырщик», он же карманник. Между тем, ни денег, ни тем более финансов в карманах у карманника в данный момент не было: ни на аборт, ни даже на американский бутерброд. И тогда, пораскинув мозгой, Жора решил вспомнить молодость и покататься в троллейбусах. Благо на близлежащем Суворовском их водилось в избытке, а наиболее благоприятный час «Х», который «Пик», уже наступил

Пропустив переполненный № 7 — «семёрка» для Жоры никогда не была фартовым числом, — он втиснулся на заднюю площадку подъехавшего следом пятого номера и вдумчивым буравчиком стал врезаться в плотный пассажиропоток, двигаясь в направлении «головы состава». Поток реагировал нервно огрызаясь, но Жора в ответ источал лишь смиренное покорство судьбе.

Отвергнув одну за другой несколько кандидатур, он сделал нелегкий выбор в пользу сумочки, висевшей на плече у брюнетки. Возраст которой, на глазок, Жора определил как «к тридцатнику, но ещё не». Объект преступного посягательства был выбран по двум причинам: во-первых — длина ремешка. Она была столь велика, что сумочка болталась примерно на уровне начала бедра. Во-вторых — компания. Барышня ехала не одна, а с подругой, и в данный момент они увлеченно болтали. Жора сделал еще полшажочка вперед и, невольно прислушиваясь к разговору, потянулся к язычку молнии.

— …Нет, Ольга, всё равно, — настойчиво убеждала брюнетка подругу, — по сравнению с моей литературой, твоя биология — это тихая заводь. Пестики-тычинки, кошечки-собачки… Благодать!.. А у меня?! Рассказываю им сегодня про то, что Анна Каренина погибает, осознав греховность своей «незаконной» любви к Вронскому. А с первой парты Саранская — отличница, к слову, — на голубом глазу мне заявляет, что суицид Карениной был спровоцирован климактерическим синдромом! Каково?

— Если бы ты только знала, Галка, какие ассоциации возникают у моих, когда я рассказываю им о пестиках и тычинках! — улыбаясь, парировала подруга.

«Ё-моё! Обратно не прёт — на училок нарвался», — тоскливо подумал Жора, выуживая двумя пальцами широкоформатный дамский кошелек. Впрочем, «шмель» оказался довольно увесист и специалист по карманной тяге немного повеселел. В конце концов, у нищей училки вполне мог оказаться состоятельный супруг. Он же — хахаль, поскольку обручального кольца у брюнетки не наблюдалось. Ловко пихнув кошель под мышку, Жора, теперь уже без былых сантиментов, стал протискиваться на выход, заслужив от пассажиров очередную порцию негодующего пофыркивания. И только училки перенесли его пропихивание стоически — ну да, на то они и интеллигенция. Жора благополучно добрался до ступеньки передней площадки и принялся, что называется, заблаговременно готовится к выходу

Девушка, я из милиции, — прошептали на ухо Галине. Та испуганно обернулась. — Только тихо! — попросил не то самозванец, не то и взаправду милиционер. На вид, так самый заурядный дядька, с не по возрасту морщинистым лицом и с обильной сединой в волосах. Вместо ожидаемого форменного кителя — потертая, не первой свежести холщовая куртка. Вместо фуражки с красным околышем — потрюханная пролетарская кепочка. Его можно было представить кем угодно, но лишь в меньшей степени милиционером. — У вас сумка расстегнута, — тихо пояснил дядька. — Проверьте, всё ли на месте?

Тихонечко ойкнув, Галина скосила глаза и почувствовала, как внутри у нее всё ухнуло вниз: сумочка действительно была открыта. Она лихорадочно принялась за раскопки, хотя умом уже всё понимала — случилось худшее.

— Кошелек! Кошелек пропал! Там же вся зарплата! — заблажила было Галина, но дядька зыркнул на нее строго и по-прежнему шепотом приказал:

— Тихо, девушка… Сейчас будет остановка… Выходите и, чуть погодя, ступайте за мной. Главное — не шуметь и не привлекать внимания. Вам всё понятно?

— Да.

Дядька начал активно протискиваться к выходу и Галина, крепко схватив за руку подругу, пристроилась за ним. Народ вокруг, как водится, негодующе заворчал

С лихим посвистом «пятерка» долетела до 2-й Советской и, основательно тряхнув внутренностями, встала как вкопанная. Двери нехотя открылись и Жора первым выскочил на волю. Осмотрелся, и, не заметив ничего подозрительного, вслед за уходящим троллейбусом взял курс на светофор. Ему страсть как хотелось узнать: на какую сумму он только что поднялся? Но, будучи человеком благоразумным, и, не побоимся этого слова — профессионалом, он понимал, что нюансы еще могут иметь место быть. А потому он продолжал нести кошель под подмышкой, слегка неестественно прижимая при этом правую руку к телу. Удачно перебежав дорогу под мигающий зеленый, Жора контрольно обернулся, признаков погони не обнаружил и почти окончательно успокоился. Здесь «почти» подразумевало, что и теперь он не стал потрошить трофей, а двинулся дальше, на 1-ю Советскую. В этой части проспекта количество офисных помещений на единицу арендуемой площади превышало все разумные пределы, потому фасады зданий были густо обсажены камерами слежения. Светить потыренный кошель под случайную видеозапись, наученный горьким опытом Жора, не собирался. В этом плане он был уже довольно тёртый — если не калач, то бублик как минимум

Просто каким-то чудом под машину не попали! — сердито проворчала Ольга, безумно страшащаяся всего, что связано с дорожно-транспортными происшествиями. Ведь при ДТП куда не кинь — всё клин: либо тебя задавят и кого-нибудь за это посадят, либо ты кого-нибудь задавишь, и за это посадят тебя. — Неужели трудно было пройти двадцать метров до перехода?!

— Милиционер велел за ним идти! — заговорщицким тоном пояснила Галина. — Раз он там перешел дорогу, значит и нам надо было.

— А ты у него документы видела? У милиционера?! — в голосе подруги сквозило явное недоверие. — А вдруг он наоборот, заодно с этими?…

Галка неприятно задумалась. В самом деле: может, зря она вот так, опрометчиво и безоговорочно, поверила незнакомому мужчине? Сама подорвалась, да еще и Ольгу за собой потянула… Вон он, этот странный тип. Сразу с остановки шустро перескочил на противоположную сторону Суворовского, а теперь идет быстрым, размашистым шагом — попробуй, догони! — а в их сторону даже ни разу не обернулся. Зачем, спрашивается, тогда позвал?…

Между тем, идущий метрах в десяти от них незнакомец, чуть склонил голову к левому плечу и начала что-то бормотать.

«Телефонная гарнитура… Дядька крут!» — решила Галина.

«Радиостанция!.. Дядька все-таки мент!» — подумала Ольга

Из них двоих ближе к истине оказалась Ольга. В данный момент «дядька» действительно общался со своим подчиненным по скрытоносимой радиостанции. Вернее, пытался общаться, поскольку станция, будучи старой и списанной, работала плохо. Несколько комплектов этих станций Золотов — а именно такую, высокопробную фамилию носил «дядька» — получил в подарок от коллег из ОПУ, которым пару лет назад полностью обновили модельный ряд средств радиосвязи. А дарёному коню, как известно, в зубы не смотрят. Разве что… в хвост и в гриву.

— …Стёпа, ответь папе! — в очередной раз настойчиво попросил Золотов.

— На связи, Василь Саныч! — пробился-таки сквозь радиопомехи подчиненный.

— Ваши координаты?

— Рыщем в районе площади Восстания.

— Как это кстати… Я тут иду по Суворовскому в вашем направлении и тащу Жору-спринтера. «Тяжелого».

— Понял. Где встренуть?

— Подтягивайся потихонечку к гостинице и оставайся на связи.

— Есть подтягиваться и оставаться!..

Золотов просканировал цепким взглядом спину идущего по противоположной стороне карманника, пытаясь определить: двинется ли он, дойдя до ближайшего угла, прямо, или свернет на 1-ю Советскую? Второй вариант представлялся более логичным.

В принципе, в силу своего возраста, звания и должности Василий Александрович вовсе не обязан был забивать свою начальственную голову подобного рода пустяками. На то у него в подчинении имелся целый отдел со специально обученными сотрудниками. Однако пару-тройку раз в месяц Золотов любил самолично выходить на линию и дозором обходить свою вотчину, прихватывая по пути «потерявших чуйку» или же просто вконец оборзевших щипачей, трясунов, мойщиков и прочих им подобных деятелей криминальной культуры. Сегодня как раз был один из таких дней. Вот только не успела инспекция, она же личный сыск, начаться, как Золотова дернули в Главк. Причем срочно, так что он подорвался на ковры, даже не успев рассупониться — снять с тела, спрятанную под одеждой радиостанцию. А возвращаясь из ГУВД обратно, в целях экономии времени Василий Александрович решил проскочить пару остановок на троллейбусе. И вот тут-то как раз и развернулось классическое «Про ловца и зверя».

— …Стёпа, мы уходим с Суворовского направо. 1-я Советская. Зафиксировал?

— Понял вас, Василь Саныч. Иду на сближение.

— Иди. Только аккуратнее, не вспугни…

Дождавшись, когда Жора свернет за угол, Золотов стал переходить Суворовский снова. И снова, к неудовольствию Ольги, вне зоны пешеходного перехода

Жора вышел на 1-ю Советскую, и его захлестнула теплая волна воспоминаний. Еще год назад в этом тупичке за гостиницей «Октябрьская» кипела-бурлила настоящая жизнь, а здешняя ларёчно-торговая зона была одним из самых любимых мест работы Жоры. Но когда ее павильоны с киосками пошли под снос, он лишился дополнительного источника доходов, и остались лишь воспоминания.

Прохожих в эту пору было на удивление немного. Так что Жоре не составило труда углядеть в мимике и телодвижениях молодого парня, якобы изучающего ассортимент ларечной шавермы, излишнюю, ничем не оправданную, нервозность. Да и что там вообще можно было с таким интересом изучать? Шаверма, она и в Африке шаверма — бывает на тарелке, а бывает — без… Тем временем нервный парень, сделав вид, что предлагаемый ассортимент его категорически не устроил, тронулся с места, начав сокращать дистанцию. Жора пристально всмотрелся и по тому, как парень поспешно отвел глаза, сделал для себя окончательный вывод — вот они, нюансы и проявились! Специалисту по карманной тяге сделалось кисло. По-прежнему намертво зафиксированный кошель жёг подмышку и требовал экстренного принятия решения: сбрасывать, или все-таки погодИть? И пока решение в панике металось между «хочется» и «колется», расстояние между Жорой и застенчивым парнем из ментуры неминуемо сокращалось.

— Извинит-тэ, ви не подскажэт-тэ как идти близко мэтро?

Окликнувший Жору лохматый интурист, сам того не осознавая, своим неожиданным появлением дарил карманнику пусть невеликий, но шанс. Жора любезно остановился. Он даже сделал пару шагов назад, и теперь гость северной столицы оказался на одной линии между ним и оперативником.

— Близко мэтро? — не удержавшись, передразнил Жора. — Щас, я тебе на пальцах нарисую!

Оперативник был уже в двух шагах от них. «Пора!» — благословил сам себя карманник и двумя руками изо всех сил толкнул интуриста в противоход. А когда тот, не успев удивиться, начал поступательное движение, Жоря придал ему дополнительное ускорение, пнув ногой в область паха. Иностранец, хрюкнув, воткнулся в оперативника и оба, не удержавшись, рухнули на мокрую тротуарную плитку. Кажется, они еще даже не успели коснуться земли, когда Жора — СТАРТАНУЛ!..

Золотов бежал, неуклюже переваливаясь с ноги на ногу, с изнуряющей одышкой заядлого курильщика и с вычурным майорским матерком. Бежал по инерции и сугубо для галочки, поскольку понимал — Жору ему ни за что не догнать! Прозвище «Спринтер», оно ведь не на пустом месте родилось: до того как ступить на скользкую дорожку воровского промысла, Жора на протяжении семи лет осваивал гравиевые дорожки. И преуспел в этом деле настолько, что к двадцати четырем годам имел второй взрослый разряд по легкой атлетике. То бишь на пике своей спортивной карьеры на стометровке выбегал из двенадцати секунд.

В общей сложности Золотова хватило метров на пятьдесят. В боку закололо, а воздуху — так просто перестало хватать. Майор остановился и, натужно работая прокуренными легкими как жабрами, с грустью принялся наблюдать за тем, как заметно прихрамываюший Стёпка безуспешно пытается отыграть у Жоры Спринтера образовавшуюся фору. Но уже в следующую секунду Золотова вдруг обдало ветерком и забрызгало слякотной кашей так, словно бы мимо внезапно пронесся небольшой торнадо. Майор недовольно всмотрелся в источник беспокойства, и его обветренное лицо тут же расплылось в восхищенно-удивленной улыбке: «Ни хрена себе! Девка — натуральная Гриффит-Джойнер!»…

Ольга мчалась… Нет, она почти летела вдогонку за карманником Жорой! Злость и раздражение переполняли ее, но при этом та частичка мозга, что отвечала за отработанный годами тренировок автоматизм в движениях, продолжала расчетливо управлять тактикой бега. Отчаянному на последнем издыхании улепётыванию Жоры Ольга противопоставила монотонно-изнуряющее преследование на крейсерской скорости. И вскоре такая тактика начала приносить плоды — карманник явно стал выдыхаться. Это сделалось очевидным когда он, неуловимым жестом, на бегу взмахнул доселе прижатой к телу правой рукой и все-таки выпустил свою добычу — украденный кошелек шлепнулся оземь. Казалось, здесь бы ей и остановиться, но к тому времени Ольгой окончательно овладел охотничий азарт. Ей уже мало было одного только возвращенного имущества — она жаждала мести! И Ольга, собравшись с последними силами, включила форсаж

Безумная училка налетела на Жору со спины и буквально сшибла его с ног. Падая, он успел выставить руки вперед и тем самым уберег свою физиономию от жестокого столкновения с жёсткой асфальтовой действительностью.

И всё равно получилось больно. Тем более, что девка сама потеряла равновесие и рухнула на него, повторно впечатав его в грязь. Впрочем, училка была вполне себе… мягкая. Особенно — в области груди. Вот только ситуация сейчас складывалась немного не та, при которой можно позволить себе легкое доминирование со стороны партнерши. Поэтому Жора, не без усилия, стряхнул с себя училку и, перекатившись на спину, попытался вскочить на ноги.

Увы, не получилось! Не вовремя подоспевший застенчивый опер на этот раз безо всякого стеснения заехал Жоре ногой в грудь, тем самым, окончательно примирив его с окружающей действительностью. Мгновение, — и браслеты защелкнулись на волосатых жориных руках одновременно со смачным плевком Фортуны. Последняя, возможно, и целилась в душу, однако попала — аккурат в лицо. С-стерва! А навстречу уже накатывалась перепуганная потерпевшая, ведомая майором — век-бы-его-не-видеть, — Золотовым. В свободной руке кончиками пальцев майор держал кошелек и добродушно улыбался во все свои двадцать семь акульих зуба.

— Ну что, Жора, набегался? А ведь я тебя в прошлый раз предупреждал — слишком много куришь. Дыхалка уже не та.

— А я смотрю, Золотов, ты тоже сдавать начал? Раньше по чесноку работал, а теперь на живца ловишь? — Жора с неподдельным интересом посмотрел на Ольгу. — И где вы в ментовке только берёте таких? И смазливая, и шустрая.

— Так я тебе и сказал! — усмехнулся довольно майор. — Мы рыбные места не выдаем… Ну, вставай, хватит валяться… Кстати, шмеля вот своего забери. — Золотов «дружески» протянул Жоре кошелёк. — Это ведь ты обронил?

— Да ты че, Золотов?! Это ж дамский! У меня таких отродясь не водилось. Я ведь натурал, ты же знаешь.

Боязливо прячущаяся за майорской спиной Галина после этих слов возмущенно вышла на авансцену:

— Да как вам не стыдно! Я своими глазами видела как вы его сбросили в тот момент, когда Виола стала вас догонять!

Жора посмотрел на свою преследовательницу с ещё большим интересом:

— Так это ты что ли, Виола?

Судя по тому, как густо залилась краской до сих пор сидящая на земле девка, с именем ей и в самом деле по жизни не повезло.

— Прикольно! — хмыкнул Жора. — Виолу я завсегда уважаю. Вот так бы взял сейчас, да и размазал… по хлебушку.

Наблюдая за тем, как потерпевшая буквально захлёбывается от негодования и возмущенно раздувает ноздри, Жора загоготал как ненормальный. Похоже, у карманника начался пост-стрессовый синдром и его, как говорят в народе, «пробило на хи-хи». Жора вдруг поймал себя на мысли, что всё что ни делается, действительно — к лучшему. Вот, например, теперь ему более не нужно заморачиваться с люськиным абортом — будь у неё папа хоть трижды чемпион по поднятию тяжестей…

— Степан! — недовольно поморщился майор. — Давай-ка ты, бери нашего веселого клиента, потерпевшую и ридикюль. Езжайте в контору. С этого — протокол. С барышни — показания. Со «шмеля» — пальчики.

— Золотов! — встрепенулся Жора. — Достижения научно-технического прогресса достаются нашему государству с неимоверными усилиями. И вовсе не для того, чтобы бездумно тратить их на потрюханный дамский аксессуар… Короче, начальник, может, договоримся, а?

— Обязательно договоримся. Но — чуть позжее. Всё, езжайте с богом.

— А? Как же…? — бросила растерянный взгляд на подругу Галина.

— А мы с вашей подругой скоро подъедем, — успокоил её Золотов. — Вот только маненько в порядок себя приведем

…Ольга, опершись на руку майора, поднялась, кое-как отряхнулась и досадливо осмотрела свои ноги. К слову, ноги у нее были очень даже смотрибельные. Итоги осмотра оказались неутешительны: правая коленка разбита в кровь. Ну да, бог-то с ней с коленкой — порванные колготки было жалко до слёз! Не удержавшись, Ольга жалобно всхлипнула.

— Больно? — неправильно оценил её реакцию Золотов.

— Терпимо.

— Сейчас вылечим. Пойдёмте.

— Куда?

— Здесь рядом. Кстати, а вас действительно зовут Виола?

— Много хуже. По паспорту я — Иоланта.

— Как? Та самая? — улыбнулся Золотов и с ходу затянул: — При-и-му хвалу рабы смире-е-енной…

На удивление, майор оказался обладателем весьма сочного и звучного баритона

— Надо же, — усмехнулась Ольга. — Впервые встречаю человека, который способен процитировать хотя бы строчку из этой оперы. Тем более…

Здесь она невольно запнулась.

— Ну, что же вы перестали? Вы, наверное, хотели сказать: «тем более, мента поганого»?… Да ладно, не смущайтесь. Ход мыслей — вполне правильный… Ну, двинули!

Идти оказалось и правда недалеко. Золотов сопроводил Ольгу до близлежащего кафе с романтическим названием «Музыка крыш» и предупредительно распахнул перед ней двери. Вообще, для милиционера этот майор был необычайно любезен и галантен. Своим поведением он напрочь разрушал стереотипное восприятие «ментов поганых», почерпнутое Ольгой из детективов, сериалов и рассказов мужа. Последнему, по роду своего бизнеса, с этой братией приходилось пересекаться довольно часто.

Посетителей внутри практически не было. «Межсезонье» — время бизнес-ланчей уже прошло, а для вечерних загулов еще не наступило. Заведение Ольге сразу понравилось: и своими неброскими интерьерными изысками, и ненавязчивым музыкальным фоном, в данный момент представленным ее любимой группой The Real Tuesday Weld.

— Костя! — взмахнул рукой милиционер. — Два кофе и сто пятьдесят водки.

— Будет исполнено, господин майор! — шутливо козырнул бармен, исходя из чего Ольга заключила, что в этой кафешке майор был, минимум, завсегдатаем, а максимум — «крышей».

Между тем Золотов усадил ее за столик у окна, словно бы оценивающе скользнул взглядом по ее фигуре, удовлетворенно кивнул и не терпящим возражений тоном приказал:

— Сидите здесь и никуда не уходите. Я сейчас! — с этими словами майор ретировался, оставив Ольгу в растерянном недоумении.

Не прошло и минуты, как шустрый бармен принес немудрёный заказ. Периодически покуривающая Ольга попросила сигарету и Костя, позволив себе ироничное: «Гарсон! Огня и дыму — на все?!» — услужливо угостил своими. Поблагодарив, Ольга затянулась непривычно-крепким мужским «Петром» и, уставившись в окно, принялась размышлять о том, что маленькое приключение, которым сегодня обернулась повседневно-рутинная поездка в троллейбусе, похоже, еще не закончилось. Что само по себе и забавляло, и настораживало одновременно.

Сигарета сгорела примерно наполовину, когда Ольга увидела, как из магазина напротив вышел Золотов с небольшим пакетиком в руках и заторопился обратно в кафе. Отчего-то смутившись, она скоренько затушила сигарету — словно школьница, опасающаяся, что за пагубным занятием ее случайно застукают строгие взрослые

Золотов вторично вошел в «Музыку крыш», с порога всмотрелся и, оставшись доволен оперативностью принесенного заказа, благосклонно кивнул бармену. Дескать: «Молодец, продолжай в том же духе!». Костя шутливо закатил глаза, что в близком к оригиналу переводе означало: «О-о! Господин назначил меня любимой женой!» Василий Александрович прошел к столику, отложил пакет и промокнув салфетку водкой из графинчика, скомандовал:

— Давайте сюда свою коленку!

Ольга подчинилась и с любопытством принялась наблюдать за тем, как Золотов делово, без тени смущения, взялся за ее правую ногу и продезинфицировал ссадину, попутно оттерев запекшуюся кровь. Полюбовавшись проделанной работой, он протянул ей принесенный пакет:

— Держите. Туалет там.

Ольга сунула руку и вытащила из пакета упаковку не самых дешёвых колготок:

— Ну, к чему это? Зачем? — растерянно пробормотала она. — Я бы прекрасно добралась и с голыми ногами.

— Во-первых, еще не та погода, чтобы разгуливать по городу без колготок, — чуть менторским тоном начал Золотов. — Во-вторых, вовсе не обязательно демонстрировать окружающим свои боевые ранения. Я специально купил черные. Надеюсь, с размером не пролетел?

— Напротив, вы очень проницательны. Я действительно ношу «двоечку».

— Профессионализм не пропьешь, — довольный, хохотнул Золотов, наливая себе водочки. — Ваше здоровье!

— Сколько я вам должна?

— Бросьте! Нисколько, — отмахнулся майор. — Считайте, что это вам подарок от ГУВД. За содействие охране окружающего порядка. Вместо командирских часов с гравировкой… Пейте кофе, остывает… Да и примите мои искренние восхищения: догнать Жору на спринтерской дистанции это, я вам скажу, дорогого стоит. У него первый взрослый по бегу.

Ольга послушно отхлебнула кофе и, как бы между прочим, заметила:

— Я, вообще-то, КМС.

— А ведь я сразу понял, что вы — не простая штучка! — восхищенно среагировал на уточнение Золотов. — Чем на хлеб зарабатываете? Если не секрет, конечно?

— Не секрет. Я — учительница в школе. Так что с хлебом это вы в самую точку.

— Надо же — никогда бы не подумал!.. Но ведёте, я так понимаю, физкультуру?

— Корочки, действительно, физкультурника. Но, поскольку свободной вакансии не было, пришлось переквалифицироваться в биологичку.

— С шила на мыло? — понимающе уточнил Василий Александрович.

— В общем-то, да, — согласилась с ним Ольга.

Золотов лихо маханул еще пол-рюмочки и посмотрел на нее с неподдельным интересом:

— Послушайте, Иоланта…

— Лучше зовите меня Ольга, — поморщившись, перебила та. — Просто и без изысков.

— Как скажете. Так вот, Ольга, у меня только что родилась гениальная идея. Вернее, её мне подсказал Жора, когда невпопад шлёпнул про живца… А почему бы вам снова?

— «Снова» что?

— Снова не переквалифицироваться?! На полном серьезе предлагаю вам… Нет, не руку и сердце, но… увлекательную, романтичную и выше-учительско-оплачиваемую работу, — заметив насмешливую улыбку в краешках Ольгиных губ, Золотов эмоционально схватил ее за руку. — Стоп! Только не говорите сразу «нет»! Это предложение из тех, которые следует всесторонне обкашлять

В своё время небезызвестный автор с портфелем разродился гениальной фразой за «одно неосторожное движение — и вы отец». Так вот применительно к нашей ситуации можно сказать, что одно неосторожное постельное движение мазурика средней руки Жоры повлекло за собой целую цепь событий, в результате которых школьная учительница биологии Ольга Прилепина стала-таки сотрудником «карманного» отдела Милиции Общественной Безопасности питерского ГУВД. Где честно впряглась и за неполные пять лет дотянула служебную лямку опера вплоть до того момента, с которого, собственно, и началась вся эта история.

История, за которую не жалко угостить постороннего рассказчика хорошим двойным виски.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

РАЗВОД СО СЛУЖБОЙ И ДЕВИЧЬЯ ФАМИЛИЯ

Санкт-Петербург,

1 июня 2009 года,

понедельник, 12:26 мск

В кои-то веки лето установилось строго по календарю — первого числа. А ведь буквально накануне ничто не предвещало такого расклада — всё было сыро, серо и блёкло. Короче, как всегда. И вот, на тебе — лето выскочило как «Бог из машины», подняв столбы пыли и притащив за собой полновесные +18. Которые, вкупе с извечной питерской влажностью, по ощущениям тянули на все 25.

Окно и дверь были распахнуты настежь. Закрытые жалюзи лениво шевелились, свидетельствуя о том, что какая-никакая тяга присутствует, а так как кондишена в кабинете не водилось, даже сей легкомысленный ветерок можно было смело относить к предметам роскоши. Мешок сидел в своем зам-начальственном кресле, закинув ноги на подоконник, и лениво листал страницы подготовленного к сдаче в архив дела. Содержимое страниц было не менее душным, чем поступающий с улицы воздух, так что Мешок с трудом подавлял зевоту. О том, чтобы серьезно вникать в содержимое, речи не шло.

На столе требовательно запищал сигнал стационарного переговорного устройства. Не меняя позы, Мешок попытался было дотянуться до тумблера, однако даже с его ростом сделать этого не удалось. Пришлось подниматься.

— Андрей Иванович! — Вслед за щелчком ворвался в кабинет возбужденный голос стажёра Коли Лоскуткова. — Извицкая на связи! Утверждает, что Монах в Питере и что в данный момент он идет за ней по Невскому.

— А, чёрт! Этим оэрбэшникам надо головы поотрывать! Контролируют они ситуацию… мать их!

Сонливость как рукой сняло. Мешок подорвался к стоящей в углу кабинета стойке-вешалке, на ходу схватил висящие здесь кобуру и пиджак и кинулся в соседнюю комнату, в которой располагалась общая оперская

Нечастых гостей и частых проверяющих в оперской подразделения «гоблинов» всегда неизменно поражали две вещи: размеры самой комнаты и занимающая полстены электронная карта города. И то сказать: для домов старого фонда с их коммунальными клетушками и норками, большию частию выходящими окнами на загаженные внутренние дворики, тридцатипятиметровая комната с панорамным видом на Фонтанку смотрелась слишком вызывающе. Так, что всё это великолепие немедля хотелось взять — да и приватизировать. После чего либо устроить здесь достойный евроремонт, либо быстренько скинуть по цене неплохого пентхауса где-нибудь в Центральной Европе.

К слову, ремонт помещениям, обжитым «гоблинами», действительно не помешал бы. Вот только денег на него категорически не осталось — большая часть выделенного на год бюджета была вбухана в покупку компьютерной и оргтехники, а также ушла на разработку вышеупомянутой электронной карты. Впрочем, последняя того стоила и затраченные на себя деньги потихонечку отбивала.

Коля Лоскутков сидел за диспетчерским пультом и безуспешно пытался разбудить электронное чудо — маячок Извицкой на карте города признаков жизни не подавал. Между тем, судя по прижатой левым плечом к уху трубке радиотелефона, клиентка в данный момент по-прежнему находилась на связи.

— Где конкретно на Невском?! — с порога уточнил Мешок.

— Не знаю, — по-детски грустно пояснил стажер. — Сигнал почему-то не проходит.

Мешок, укоризненно взглянув на Тараса, тщетно пытавшегося свернуть страничку «Вконтакте», подскочил к Лоскуткову и, выхватив у него трубку одной рукой, другой принялся нахлобучивать на себя подмышечную кобуру.

— Алла Валерьевна… Да-да, извините, Валерьяновна… Во-первых, успокойтесь. Да. Во-вторых, нажмите кнопочку на вашем брелочке. Вернее: сначала нажмите, а уже потом…

Через пару секунд на электронной карте города вспыхнула-таки и медленно поползла вбок красная точка. Стажер Лоскутков победно вскинул руки:

— Есть контакт! Невский, 19, в сторону Казанского!

— Прекрасно, Алла Валерьяновна, вы у нас просто молодчина, — в голосе Мешка преобладали успокаивающие интонации. — А теперь идите себе спокойненько дальше, словно бы ничего не заметили. Только, ради Бога, никуда с Невского не сворачивайте. А мы заберем вас оттуда буквально через десять-пятнадцать минут…

Прикрыв трубку ладонью, Мешок принялся отдавать распоряжения:

— Коля, скомануй Сергеичу, чтобы срочно выводил на исходную пепелац. Тарас, возьми стволы, браслеты и мухой в машину. А где остальные?

— Не знаю, — в очередной раз расписался в некомпетентности стажер. — Они все… на заданиях… наверное.

— Что значит «не знаю»?! Ты — ответственный дежурный по подразделению или хвост собачий?

— Андрюх, да ты это… ты не шебутись, — вступился за молодого Тарас. — Народ весь как один…Короче, все в полях…

— Что, и Северова тоже? «В полях»? — закипел Мешок и Тарас поспешил ретироваться в сторону оружейки.

— Андрей Иванович, Наташа, она…

Это в оперскую вошла Анечка — молоденькая миниатюрная девушка с огромным, тянущим на все девять месяцев, животом. В руках она держала стратегически важные для предстоящего материнства предметы — пакет с бифидоком и надкушенную ватрушку.

— А ты вообще что здесь делаешь? — «закипел в квадрате» Мешок. — Сейчас ты должна быть дома и готовиться стать матерью. Когда срок?

— Еще целых две недели!.. Просто муж опять уехал на гастроли. А одной дома — скуШно.

— Ску-у-шно, — передразнил начальник. — Так что Северова?

— Наташа с утра документы в Главк понесла. По делам зашифровки.

— Я в курсе, что с утра понесла! Одна — на сносях, другая — понесла…На часах, между прочим, половина третьего! Ну, я вам устрою… поля… усеянные костями!

Спохватившись, он вслушался в трубку:

— Что?! Аллочка Валерь… яновна! Нет, это я не вам… Да… Не бойтесь, на Невском он вас не тронет… Идите не спеша, спокойно, уверенно. Купите мороженое. Вы какое больше любите?… Трубочку? Вот и замечательно, купите себе большую-пребольшую трубочку. Всё, через десять минут мы будем рядом и я сразу отзвонюсь.

Мешок отключил трубку и перебросил ее Лоскуткову. Тот, как водится, не поймал, и японский аппарат получил очередной скол пластмассового корпуса.

— Всё, Коля, мы уехали. Настроечки давать чётко, ежеминутно. А не как обычно — тыр-пыр, плюс-минус два квартала… В паузах постарайся дозвониться до оэрбэшников и поведай, как они обосрались с Монахом. В выражениях можешь не стесняться.

Мешок выскочил из кабинета, на ходу надевая пиджак, а маленькая красная точка на электронной карте города продолжала медленно двигаться на юго-восток…

Во внутреннем дворике дома, в котором размещалась конспиративная квартира, под разведёнными парами стояла с виду самая обыкновенная маршрутка. Сиречь, базовый микроавтобус ГАЗ-3221. Обыкновенная маршрутка, да не совсем: большая часть окон в салона была не только густо тонирована, но еще и занавешена глухими шторками; табличка с маршрутом на традиционном месте отсутствовала. Это и был он — пепелац. Сиречь, служебная машина «гоблинов».

Мешок заскочил в салон, громыхнул тяжелой дверью и дал команду выдвигаться. Водитель Сергеич невозмутимо повернул ключ зажигания, но тут Тарас отчаянно замахал руками:

— Подождите! Вон, Анька чего-то к нам бежит.

Мешок недовольно рванул дверь навстречу нелепо семенящей, на ходу поддерживающей двумя руками гигантский живот, Анечке:

— Ну, что там еще стряслось?!

— Я с вами!

— Сдурела?! Куда тебе, с твоим-то пузом?!

Игнорируя возражения начальства, Анечка отважно забралась в салон.

— Это вы сами сдурели, — обиженно фыркнула она. — Пустая маршрутка в час пик на Невском! Да уж, вершина конспирации, ничего не скажешь!

— Ладно, воспитывать она меня еще будет, — проворчал Мешок. — Лучше кефир на моське вытри… Всё, Сергеич, погнали наши городских. Только постарайся без необязательных жертв.

— Вот еще. Без жертв, как говорит наша Анечка, — скуШно, — усмехнулся водитель, выруливая на набережную

До Садовой долетели без проблем, а вот дальше сплошняком пошли мини-пробочки. Воспользовавшись одной из вынужденных пауз, Сергеич на пару секунд обернулся в салон и обвел критическим взглядом ведомый экипаж:

— М-да, с таким куцым оперсоставом лучше бы я вас на своей «ласточке» довез. Всяко быстрее, чем на этой колымаге.

— А задержанного куда девать будем? — поинтересовался Мешок. — Снова в багажник?

— Мы что, опять кого-то рубить собрались?

— Нет, блин, отпустим на все четыре стороны. И пускай его оэрбэшники еще полгода майками ловят.

— Тарас! — попросил Сергеич. — Ты только это… Давай как-то поаккуратнее, что ли. Чтобы не как в прошлый раз.

— А как в прошлый было? — запамятовал Тарас.

— Да так, что мне потом три чехла пришлось в химчистку нести, кровищу замывать. За свои кровные, между прочим.

— У тебя, Сергеич, прям каламбур получился.

— Угу, ты бы видел, какими глазами на меня приемщица смотрела, когда я ей этот каламбур сдавал. Однако ж в ментовку так и не застучала… Э-эх, и откуда в нынешних людях столько равнодушия?

— Андрей Иванович!

Мешок обернулся на голос — Анечка, распластавшаяся на заднем сидении, была невероятно бледна. С немалым трудом, из последних сил она удерживалась в кресле всякий раз, когда маршрутка подпрыгивала на ухабах и выбоинах. А подпрыгивала она почти всё время, потому как дороги в центре Питера — они как девушки. В смысле, оставляют желать лучших.

— Что, Анюта, совсем худо?… Сергеич, ты бы в самом деле того… полегче на виражах. Дети в салоне!

— Ничего, терпимо, — благодарно улыбнулась Анечка и показала глазами: — Табличку…

— Что?… А, черт! Слышь, ты, поэт-песенник! Где табличка с маршрутом? — Так я же не знаю какую ставить, — развел руками Тарас.

— Русским языком было сказано — едем на Невский. У-у, понарожает земля хохляцкая…

Тарас с мрачным видом полез под сидение и извлёк оттуда грязную дорожную сумку, доверху набитую стандартными табличками всевозможных маршрутов. Покопавшись, он выудил на свет подходящую и, согнувшись в пояснице, не без труда укрепил табличку на боковое стекло. Теперь маршрутка окончательно стала похожа на… маршрутку.

— Невский так Невский, — сварливо проворчал Тарас, усаживаясь обратно. — И нечего великорусский шовинизм разводить. Тем более, когда у самого фамилия на «-ко» заканчивается.

— Сумку не убирай, кинь к Сергеичу на сиденье. Толерантный ты наш.

— На фига?

— О, Господи, держите меня семеро! Делай, что тебе говорят! — страдальчески поморщился Мешок и тут же, вскинувшись, изобразил предупредительный жест, означающий полную тишину. После чего напряженно вслушался в гарнитуру передатчика, прикрепленную к уху.

— Да, Коля, на приеме!.. Где?… Принято: Публичка. На подходе — Катькин садик… Сергеич, всё понял?

— Понять-то понял, — не отрывая взгляда от дороги, кивнул водитель. — Вот только… Нам бы сейчас направо уйти, а здесь поворот запрещен.

— Старый, ты меня пугаешь. Разве не ты всегда учил, что тормоза придумали трусы, а дорожные знаки — коррумпированные гаишники?

— Вот они там и стоят. Под знаком.

Мешок всмотрелся: действительно, впереди, у перекрестка Садовой с Невским отчетливо маячила парочка ДПС-ников.

— Да-а, похоже, это я накаркал. Ладно, чего уж теперь: нарушать — так с музыкой. Давай, трави помалу.

Приказы начальства, как известно, обсуждению не подлежат. Поэтому прямо на глазах у изумленных сотрудников ДПС служебная маршрутка нахально ушла под запрещающий знак и спокойно вырулила на Невский.

— Судя по охреневшим лицам, гайцы слегка удивлены, — прокомментировал манёвр Сергеич.

— Как бы они за нами не подорвались. Испортят, черти, всю малину. — Не бери в голову. У нас сегодня алиби железобетонное. Ежели чего, скажем: беременную экстренно в роддом везем.

Мешок снова тревожно посмотрел в сторону Анечки — похоже, той было совсем худо.

— Типун тебе на язык! — пробормотал Мешок, отводя виноватый взгляд. «Идиот! Надо было настоять и в приказном порядке отстегнуть девчонку от поездки», — мысленно укорил он себя, но уже в следующую секунду с лирического лада переключился на рабочий:

— Так, народ, собрались! На горизонте — госпожа Извицкая.

— Где? — подавшись вперед, напрягся Тарас.

— Вон, справа по борту, видишь: баба — зеленый верх, белый низ? С мороженым?… Ага, а вот и наш красавец… Загорел, похоже, даже поправился… Так, Сергеич, давай аккуратненько перестраивайся. И постарайся попасть под красный, -

Мешок достал из кармана мобильник и принялся тыкать в кнопки телефона, приговаривая при этом:

— Потерпи еще немножечко, Анюта, ладно? Теперь уже совсем скоро приедем.

И трудно было понять, кого он сейчас в большей степени успокаивал — беременную девушку или самого себя?…

Алла Извицкая медленно шла по запруженному Невскому в близком к истерике состоянии. Послушно купленное по совету Мешка мороженое обильно капало с рук на сумочку и асфальт, но Алла этого не замечала. Ей было страшно. Не рискуя оборачиваться, она тем не менее чувствовала, что Монах продолжает неотступно следовать за ней — его невидимый ненавидящий взгляд холодил ей лопатки, отчего тело покрывалось липкой гусиной кожей.